Текст книги "Парус для писателя от Урсулы Ле Гуин. Как управлять историей: от композиции до грамматики на примерах известных произведений"

Любопытно обратить внимание на звучание имен: имена героев, звуки, содержащиеся в них, эхоаллюзии, спрятанные в них, могут быть очень выразительными и говорить о многом – Юрайя Хип[7]7
  Герой романа Чарльза Диккенса «История Дэвида Копперфилда». Прим. пер.


[Закрыть], Джейн Эйр, Возлюбленная, Белавид, Бел[8]8
  Возлюбленная, Белавид, Бел – героиня романа Тони Моррисон «Возлюбленная». Прим. пер.


[Закрыть]. То же касается названий мест: фолкнеровский округ Йокнапатофа[9]9
  Вымышленный округ, в котором разворачивается действие большинства романов Уильяма Фолкнера. Прим. пер.


[Закрыть], туманный Лотлориэн у Толкиена и простое, но такое выразительное название – Средиземье. Вспомните имена литературных персонажей и названия мест и подумайте, что особенного в их звучании.

Упражнение «Будь великолепен» можно повторять многократно и выполнять как разминку перед каждым сеансом литературного творчества. Звуковые эффекты помогут создать настроение. Посмотрите в окно или на беспорядок на столе, вспомните что-то случившееся вчера или странную фразу, подслушанную ненароком, и придумайте очень красивое предложение или два на соответствующую тему. Это поможет задать настрой.

Глава 2. Пунктуация и грамматика

 
К чертям их точки с запятыми вперед вперед
Воскликнул капитан и приказал отдать швартовы
 

Поэтесса Кэролин Кайзер[10]10
  Кэролин Эшли Кайзер (1925–2014) – американская поэтесса и феминистка, лауреат Пулитцеровской премии (1985). Прим. ред.


[Закрыть] как-то сказала мне: «Поэтов больше всего интересуют смерть и запятые». Если это так, то прозаиков больше всего интересуют жизнь и запятые.

Писатели, пренебрегающие пунктуацией или испытывающие перед ней сверхъестественный страх, лишаются одного из самых красивых и изящных инструментов в своем арсенале.

Тема пунктуации тесно связана с предыдущей – звучанием, – потому что именно знаки препинания подсказывают читателю, как слышать прозу. Для этого они и нужны. Точки и запятые определяют грамматическую структуру предложения, облегчают понимание и эмоциональное считывание текста, показывая, как он должен звучать, – где нужно остановиться ненадолго, а где насовсем.

Владеющие нотной грамотой знают, что значком паузы обозначают тишину. Знаки препинания служат той же цели.

Точка означает небольшую остановку буквально на пару секунд точка с запятой паузу запятая или очень короткую паузу или изменение интонации тире паузу разделяющую фразу на две части

Это нагромождение слов не покажется бессмысленным, если расставить знаки препинания. Давайте попробуем это сделать.

Есть довольно строгие правила пунктуации, но автор во многом волен расставлять знаки препинания по своему разумению. Вот как я бы расставила их в предыдущем примере:

Точка означает небольшую остановку – буквально на пару секунд. Точка с запятой – паузу; запятая – или очень короткую паузу, или изменение интонации. Тире – паузу, разделяющую фразу на две части.

Можно расставить знаки препинания иначе, но если сделать это неправильно, смысл фразы может измениться или вовсе потеряться:

Точка означает небольшую остановку. Буквально на пару секунд; точка с запятой. Паузу – запятая, или очень короткую паузу, или изменение интонации тире. Паузу, разделяющую фразу на две части?

Некоторые весьма амбициозные писатели трудятся над своей прозой не покладая рук, но почему-то относятся к пунктуации легкомысленно, пренебрегая ею якобы за ненадобностью. Кому какая разница, где ставить запятую, рассуждают они. Было время, когда небрежные авторы полагались на корректоров – мол, те расставят запятые, где нужно, и исправят грамматические ошибки. Но в наше время корректоры – вымирающий вид. Что до той функции на компьютере, которая якобы правит пунктуацию и грамматические ошибки, советую ее выключить. Компьютерные программы ничего не смыслят в хороших текстах; они порубят ваши предложения на куски и упростят вашу прозу. Смыслить в хороших текстах должны вы, и сражаться со Сциллой и Харибдой (читай: точками с запятой и тире) – тоже вы, причем в одиночку.

Я не могу отделить пунктуацию от грамматики, потому что тот, кто умеет строить предложения, умеет расставлять знаки препинания, и наоборот.

Все мои знакомые писатели в случае сомнений сверяются с одним или несколькими грамматическими справочниками. Издатели часто берут один-единственный справочник и ориентируются на него как на абсолютную истину, но дело в том, что написанное в справочниках часто касается разъяснительного письма (научно-популярной литературы), а в нарративной прозе действуют совсем другие законы. Учебники по литературной речи для вузов отличает аналогичное отсутствие гибкости. Я пользуюсь старым классическим учебником Уильяма Странка и Элвина Брукса Уайта «Элементы стиля». Я люблю этот учебник за честность, четкость, юмор и практичность. Подобно всем грамматистам, Странк и Уайт неумолимы в своих постулатах, и неудивительно, что выросло целое оппозиционное движение, не желающее принимать их слова за абсолют. Среди новых, более современных справочников тоже есть превосходные и надежные.

Еще со времен Древней Греции, не исключая периода Темных веков, школьный курс грамматики считался основой и неотъемлемым элементом образования. В Америке начальные классы раньше даже называли грамматической школой. Но к концу прошлого столетия во многих школах США перестали обучать грамматике. Теперь мы каким-то образом должны учиться писать, не зная ничего об инструментах, которые для этого нужны. Мы должны уметь выражать мысли и вкладывать душу в свою прозу, не имея в распоряжении ни одного, даже самого примитивного средства, которое поможет это сделать.

Можно ли требовать от сантехника, чтобы тот починил раковину без сантехнических инструментов? Можно ли требовать от скрипача виртуозной игры на скрипке, если тот никогда не держал в руках смычок? Написать фразу, выражающую мысль, ничуть не легче, чем починить водопроводную трубу или сыграть на скрипке. Для этого нужно умение.

Размышления на тему «Правильность речи и этика писателя»

Когда во втором классе учитель отчитывал нас за неправильное употребление слов, мы верили ему на слово. «Не “ихний”, а “их”, Билли», – говорил он. Многие тушуются перед грамматическими пуристами, тычущими нас носом в наши ошибки. Надеюсь, кто-то найдет в себе смелость бросить им вызов.

Мораль и грамматика тесно взаимосвязаны. Слова в нашей жизни очень важны. Сократ сказал: «Неправильное использование языка порождает зло в душе». Эта фраза долгое время висела над моим рабочим столом.

Пример намеренной «неправильной речи» – ложь. Но неправильное словоупотребление – по незнанию и беспечности – тоже чревато полуправдой, непониманием и ложью.

В этом смысле мораль и грамматика не существуют друг без друга. Моральный долг писателя – пользоваться языком с умом и знанием дела.

Под «неправильной речью» Сократ вряд ли подразумевал грамматические ошибки. С моральной точки зрения в них нет ничего плохого. Правильность речи – не моральная категория, а, скорее, социально-политическая; нередко она свидетельствует о принадлежности к определенному общественному классу. Правильность словоупотребления определяется группой людей, говорящих на языке именно так, а не иначе; это своего рода проверка, тайный пароль, отличающий «своих» – то есть тех, кто говорит на «правильном» языке, – от «чужих» – тех, кто говорит «неправильно». Угадайте, кому принадлежит власть: первым или вторым?

Я презираю напыщенность зазнаек, утверждающих, что лишь они одни говорят правильно, и не доверяю их мотивам. Но в этой книге мне приходится ходить по лезвию, потому что факт остается фактом: употребление слов, особенно письменное, является вопросом социальным, общественным договором, в котором прописано, как эффективно донести свою мысль. Неправильный синтаксис*, неточно подобранное слово, знак препинания не там, где нужно, – все это искажает смысл. Незнание правил превращает текст в фарш. Грамматические ошибки в письменной речи – катастрофа для писателя, если, конечно, он не допускает их намеренно, чтобы передать особенность диалекта или индивидуальность героя. Одна лишь грубая ошибка способна свести на нет все ваши старания.

Разве может читатель доверять автору, не владеющему своими профессиональными инструментами? Кто станет танцевать под мелодию, сыгранную фальшиво?

Стандарты для письменной и устной речи отличаются. Иначе и быть не может, ведь, когда мы читаем, мы не слышим голос, выражение и интонацию – все то, что помогает додумать незаконченные фразы и прояснить смысл неправильно употребленных слов. На письме у нас есть лишь слова, и их смысл должен быть прозрачен. Донести смысл до незнакомого человека на письме гораздо сложнее, чем при личном общении.

Именно поэтому так часты случаи недопонимания в интернете – в общении посредством электронной почты, блогов, комментариев. Механическая простота и мгновенность электронного общения вводят в заблуждение. Люди пишут ответы в спешке, не перечитывают написанное, считывают смысл неправильно, ссорятся, оскорбляют друг друга и готовы схватиться за огнемет. А все из-за убеждения, что написанное ими поймут так же, как если бы они сказали это вслух.

Однако наивно полагать, что люди уловят невысказанный смысл. Не стоит путать самовыражение с общением.

У читателя есть только слова. Эмодзи лишь подчеркивают нашу неспособность выражать чувства и намерения словами. Пользоваться интернетом легко, но донести свою мысль в нем так же трудно, как и описать ее на бумаге. И даже сложнее: оказывается, многие люди читают текст с экрана куда торопливее и невнимательнее, чем тот же текст, но напечатанный на бумажной странице.

Передать разговорную речь можно и на письме, но, чтобы выразить хоть сколько-нибудь глубокую мысль или чувство, текст должен строиться по правилам – общеизвестным законам грамматики и словоупотребления. Правила можно намеренно нарушать, однако это разрешается делать лишь тому, кто в них разбирается. Есть разница между спонтанным бунтом и организованным мятежом.

Если не знать настоящих правил, можно принять за чистую монету ложные правила, которых предостаточно. Я постоянно встречаю рекомендации для писателей, составленные с грубыми ошибками. Например:

Ложное правило: хорошие писатели никогда не используют пассивные глаголы.

На самом деле хорошие писатели постоянно используют пассивный залог. «Мне слышится эта песня». «Все кончено!» Обе эти конструкции в пассивном залоге, они просты и весьма полезны.

Кроме того, не существует никаких «пассивных глаголов». Пассивным (страдательным) и активным (действительным) бывает залог. Оба залога используются писателями, и их употребление полезно и правильно, когда оно к месту. У хороших писателей в ходу как действительный, так и страдательный залог.

Страдательный залог снискал такую дурную славу, так как часто встречается в речи бюрократов, политиков, членов администрации и т. д., предпочитающих использовать безличные формы, чтобы снять с себя ответственность за свои слова. Взять, к примеру, выступление губернатора Рика Скотта на съезде республиканской партии во Флориде, где тот говорил об угрозе урагана: «Его отмена не может быть гарантирована». Понятно, почему за совершенно невинной и полезной конструкцией тянется дурная слава.

А вот пример того, как писатели намеренно нарушают ложное правило.

Ложное правило: в случае, если пол субъекта неизвестен, использовать местоимение «он». Намеренное нарушение: использовать множественное число.

Пуристы от грамматики скажут, что это неправильно, ведь в языке принято использовать грамматическое «он», если пол человека, о котором идет речь, неизвестен. Однако в английском языке это правило нарушали и Шекспир, и Джордж Бернард Шоу.

Грамматисты же с XVI–XVII веков твердят, что это неправильно; именно тогда они постановили, что местоимением «он» следует обозначать оба пола, даже если речь идет, например, о такой фразе: «И если человеку потребуется прерывание беременности, он должен сообщить об этом родителям».

Я пренебрегаю этим правилом из несогласия с подобной социальной несправедливостью и, если хотите, из политкорректности: таким образом я намеренно противостою социально и политически значимой попытке вычеркнуть женский пол из языка. Ведь своим «он» те, кто устанавливает правила в языке, фактически пытаются сказать, что лишь мужской пол имеет значение. Я постоянно нарушаю это правило, считая его не только неправильным, но и вредным. Я знаю, что делаю и зачем.

И это для писателя самое важное: нужно знать, что вы делаете с языковыми средствами, и понимать, зачем вы это делаете. Когда писатель знает грамматику и пунктуацию и умеет их применять, правила перестают стеснять его и становятся полезными инструментами в руках профессионала.

Вспомните отрывок из «Знаменитой скачущей лягушки из Калавераса»: в нем намеренно используются «неправильные» слова и выражения, но знаки препинания расставлены безупречно. Именно пунктуации мы обязаны тем, что диалектные слова и просторечия легко воспринимаются на слух. Небрежно расставленные знаки препинания уродуют фразу и искажают смысл. Правильная пунктуация способствует беспрепятственному течению письменной речи. Именно этого мы и добиваемся.

Следующее упражнение предназначено для повышения осознанности. Я хочу продемонстрировать ценность пунктуации, запретив использовать знаки препинания.

УПРАЖНЕНИЕ ВТОРОЕ: Я – САРАМАГО

Напишите прозаический отрывок без знаков препинания (от абзаца до страницы, 150–350 слов). Не разбивайте текст на абзацы.

Подсказка: можно написать о группе людей, занятых некоей торопливой, хаотичной деятельностью либо сбитых с толку, не понимающих, что происходит. Опишите бунт, сцену происшествия, первые несколько минут однодневной распродажи.

Задание для группы. Прочтите тексты про себя. Если каждый автор зачитает свой отрывок вслух, он будет неосознанно голосом расставлять знаки препинания и текст станет проще понять. Но насколько он понятен без голоса автора?

Вопросы для размышления, обсуждения, анализа и критики. Хорошо ли подходит данная форма повествования – непрерывный поток слов – к выбранной теме? Влияет ли форма на повествование? До какой степени?

Выполнив задание, подумайте и обсудите. Что вы чувствовали, когда писали отрывок? Чем отличались ваши ощущения при непрерывном письме от обычного письма со знаками препинания и делением на абзацы? Изменилась ли ваша манера? Быть может, вы сумели найти новый подход, который давно искали? Было ли полезно это упражнение? Ваш отрывок читается легко или получилась полная бессмыслица?

Если обычно вы не задумываетесь о знаках препинания, вот задание посложнее: сядьте в одиночестве, возьмите книгу, которая вам нравится, и изучите знаки препинания на одной странице. Как автор их расставил? Почему именно так, а не иначе? Почему пауза добавлена именно здесь, а не в другом месте? Влияет ли пунктуация на ритм прозы и, если да, каким образом автору удалось этого добиться?

Неделю спустя. По прошествии некоторого времени любопытно вернуться к своему отрывку и проставить знаки препинания. Вам пришлось написать текст без знаков препинания, причем так, чтобы он был понятен и без них. Когда вы возьметесь расставлять их, вам, возможно, придется полностью переписать отрывок. Какой вариант нравится вам больше?

Следующую фразу я помню с детства: она попалась мне в одной книге головоломок. Этот пример прекрасно демонстрирует важность пунктуации в целом и функцию точки с запятой в частности. Вот как выглядит фраза без знаков препинания:

Всё что есть есть всё чего нет нет это всё.

Чтобы понять смысл этой пословицы, нужны четыре запятых и две точки с запятой. Можно разбить фразу и точками, но тогда предложения будут звучать слишком отрывисто.

Глава 3. Длина предложений и сложные предложения

 
Стих ветер. Парус сник. И замер наш корабль.
Остановился. Мы попали в штиль.
 

Предложение – мистический объект, не стану даже пытаться объяснить, что это, расскажу лишь о его функции.

Основная задача предложения в повествовании – подвести читателя к следующему предложению.

Помимо этой простейшей и невидимой функции предложение, разумеется, может выполнять еще множество видимых, слышимых, ощутимых, удивительных и эффектных задач, но, чтобы это сделать, оно должно обладать одним качеством: связностью. Оно должно быть внятным, а его части – согласованными.

Двусмысленные, бессвязные, кое-как составленные предложения не могут обеспечить связность повествования: ведь они сами буквально рассыпаются на части. Прочная грамматическая конструкция ничем не отличается от прочной инженерной конструкции: машина работает, когда работают ее составные части. Плохая грамматика – то же, что плохая конструкция, песок в механизме и неплотно прилегающие прокладки.

Вот несколько распространенных проблем с конструкцией предложений; первая – самая частая.

Неверный порядок слов[11]11
  Двусмысленность фразы, возникающая из-за ее неправильного построения. Прим. пер.


[Закрыть]

Сняв вазу с полки, она уронила ее и разбила.

Разговор шел только о несчастном случае, который был очень скучен.

Он не сомневался, что, когда придут результаты экзамена, он его сдаст. (Значит ли это, что он сдаст экзамен уже после того, как придут результаты, или же, получив результаты, он узнает о том, что сдал экзамен?)

Она вовсе не обязательно ядовито ответила на его письмо.

Она ядовито ответила на его письмо, что было вовсе не обязательно.

На его письмо она ответила необязательно ядовито.

Видите, как много зависит от порядка слов? Думайте об этом так: есть только один наилучший способ расставить слова в предложении, и задача писателя – найти этот способ. Вы можете и не заметить, что что-то не так, пока не начнете перечитывать и редактировать написанное. Иногда достаточно всего лишь немного поменять слова местами, а бывает, что все предложение требуется переформулировать и переписать. (Как бы вы переписали фразу про ядовитый ответ на письмо, чтобы смысл ее был ясен сразу?)

Несогласованные деепричастные обороты

Уходя из дома, над ними навис гигантский дуб.

Плотно пообедав, диван выглядит особенно уютно и привлекательно.

Несогласованными деепричастными оборотами грешат почти все авторы, и бывает, что особого вреда от них нет, но ходячие дубы и плотно пообедавшие диваны вполне способны испортить книгу.

Симптомы конъюнктивита у рассказчика

Они были счастливы, и им хотелось танцевать, и им казалось, что они перечитали всего Хемингуэя, и настала ночь.

Хотелось праздновать, но для танцев было слишком темно, хотя ночь еще не настала, но хорошей музыки не нашлось.

Несколько коротких предложений, следующих одно за другим, – вполне уместный стилистический прием, но при неправильном его использовании возникает впечатление, что рассказчик – наивное дитя, которое захлебывается своими словами или нудно перечисляет события, отчего нить повествования теряется.

Но читатель не должен терять нить повествования. Рассказчик – тот же крысолов из Гамельна, предложения – мелодии, сыгранные на дудочке, а читатели – гамельнские дети (или, если хотите, крысы).

Парадокс в том, что если ваша мелодия слишком сложна, а фразы очень необычные и заковыристые, то это может затруднять восприятие и отвлекать читателя от основной линии повествования. В этом случае неплохо бы воспользоваться известным, хотя и довольно неприятным советом «Убей своих любимцев» – убрать из фразы все украшения, тормозящие повествование, даже если очень жалко от них избавляться. Фраза не выполняет свою нарративную функцию, если неожиданность конструкции, слишком впечатляющие прилагательные и наречия и чересчур эффектные сравнения и метафоры заставляют читателя остановиться, пусть даже в восхищении.

Поэтам это сходит с рук. В поэтическом произведении строка и даже несколько слов могут ошеломить читателя, заставить его прослезиться и на время перестать читать, чтобы почувствовать всю красоту слова и задержаться в этом моменте. Многие люди восхищаются эффектной орнаментальной прозой Набокова и других подобных авторов, а лично мне всегда очень сложно читать такие книги, потому что я на каждом шагу останавливаюсь, чтобы повосторгаться отдельными словами, и теряю нить.

Думаю, справедливо будет сказать, что проза должна быть подвижной и литься изящно, как ручей, а истинная ее красота и сила заключаются в целостности, а не красоте отдельных частей.

Первое упражнение в этой книге – «Будь великолепен», потому что мне хотелось напомнить о том, о чем писатели часто забывают: хорошая литература всегда становится усладой для ушей. Но в большинстве хороших книг, особенно длинных, не ослепляющий эффект отдельных слов заставляет нас затаивать дыхание, плакать и переворачивать страницы, чтобы скорее узнать, что будет дальше, а совокупность звучания, ритма, атмосферы, динамики персонажей, действия, взаимодействия, диалогов и эмоций. Именно поэтому, пока сцена не закончена, каждое предложение должно подводить к следующему.

У каждого предложения свой ритм, но он должен быть вписан в ритм всего произведения. Ритм – вот что не дает песне затихнуть, лошади – остановиться на полном скаку, а повествованию – оборваться.

А ритм прозы находится в прямой зависимости от длины предложений. Прозаично, но факт!

Учителя пытаются научить детей писать ясно и четко, учебники по литературному мастерству твердят, что стиль должен быть «прозрачным», в мире журналистики вовсю действуют свои специфические правила и стереотипы, а авторы триллеров с погонями и перестрелками, само собой, считают, что чем короче предложения, тем лучше. Все это в совокупности не может не давить на писателей, многие из которых сделали краткость своим девизом.

Однако я считаю, что этот девиз хорош для кого угодно, но не для повествователя.

Сильнее всего меня удручает то, что люди не только разучились писать длинные предложения – они разучились их читать: «Ах, я не могу читать Диккенса – у него слишком длинные фразы». Так, утрачивая способность подолгу концентрироваться, мы теряем способность наслаждаться хорошей литературой.

Очень короткие предложения могут быть эффектным стилистическим приемом. Их можно использовать по одному или поставить несколько подряд. Однако проза, целиком состоящая из коротких предложений с простым синтаксисом, монотонна, отрывиста и неприятна для слуха. Под артиллерийским обстрелом из коротких предложений любой вскоре захочет пригнуться; о чем бы ни говорилось в таком тексте, монотонная барабанная дробь только сначала кажется простой, а спустя некоторое время становится примитивной. Посмотри на пятно. Посмотри на Джейн. Посмотри на пятно от укуса у Джейн.

Бытует миф, что короткие предложения больше похожи на «настоящую речь». По сравнению с устной речью письменная действительно дает возможность тщательнее сконструировать предложение: у автора есть время обдумать и отредактировать написанное. Но в устной речи люди нередко используют более длинные и сложные фразы, чем на письме. Выражая свои мысли вслух, мы выстраиваем длинные цепочки из придаточных предложений и уточняющих оборотов. Стенографисты знают, как много лишнего в надиктованном тексте. Генри Джеймс любил многочисленные уточнения, скобки, многоэтажные сложноподчиненные конструкции, и, когда надиктовывал свои тексты секретарю, нагромождение оборотов порой превосходило все разумные пределы; повествование вязло в болоте сложносочиненности, а проза Джеймса начинала напоминать пародию на саму себя. Внимательно слушать чью-то прозу – не то же самое, что полюбить звучание авторского голоса.

Нарративная проза состоит главным образом из длинных сложных предложений с обилием вставных конструкций и прочей синтаксической «арматуры»; написание такой прозы требует внимательности. С длинными предложениями следует обращаться с особым тщанием и знанием дела, сооружая устойчивые конструкции из частей, между которыми ясно прослеживается взаимосвязь; текст должен течь беспрепятственно, как поток, увлекая читателя за собой. Восхитительно гибкие сочленения сложной синтаксической конструкции можно сравнить с мышцами и сухожилиями бегуна на длинные дистанции, готового набрать хороший темп и не сбавлять его до самой финишной прямой.

Не существует никакой оптимальной длины предложений. Оптимально лишь разнообразие. Длина предложения в качественной прозе определяется его содержанием и функцией, а также взаимодействием с соседними предложениями, которым оно может быть противопоставлено.

Кейт стреляет. Это короткое предложение.

Кейт чувствует, что муж ее не слушает, но также замечает, что ей на самом деле все равно, слушает он ее или нет; и это равнодушие вполне может быть зловещим симптомом чего-то, о чем ей не хочется думать. Подобная сложная тема требует усложненной конструкции, растягивающейся на несколько строк.

Редактируя свой материал, сознательно обращайте внимание на ритмическое разнообразие: если ваш текст похож на барабанную дробь из коротких рубленых предложений или на вязкое болото из длинных, варьируйте длину, чтобы гармонизировать его ритм и темп.

ПРИМЕР 5

Проза Джейн Остин выдержана в размеренном стиле XVIII века и может показаться современному читателю слишком неторопливой и усложненной. Но попробуйте почитать Остин вслух и вы поймете, что ее язык на удивление легкий, живой и совсем нескучный. Вы ощутите его элегантность и силу. (Во многих экранизациях романов Остин диалоги сохранены почти без изменений.) Ее синтаксис сложен, но четко выстроен. Она часто разделяет сложносочиненные предложения точкой с запятой, то есть, по идее, их можно было бы разбить на несколько, разделив точками. Почему же она этого не делает?

Второй абзац в этом примере – одно большое предложение. Прочитайте его вслух и поймете, что длина предложения придает вес финальной его части. При этом оно не воспринимается тяжелым, так как содержит ритмические повторы: «…до чего жесток и непростителен, до чего безнадежен и губителен брак без любви».

Джейн Остин, отрывок из романа «Мэнсфилд-парк»:

Подобное описание Фанни показалось сэру Томасу весьма несправедливым, хотя он сам не так давно выказывал схожие соображения, поэтому он попытался перевести разговор на другую тему; однако попытки его увенчались успехом далеко не сразу, ибо миссис Норрис не отличалась глубокой проницательностью и не догадывалась – ни сейчас, ни прежде, – какого высокого он мнения о своей племяннице и насколько ему не хотелось подчеркивать достоинства собственных детей, принижая достоинства Фанни. Однако миссис Норрис продолжала бранить Фанни и возмущаться ее тайной прогулкой почти до самого конца обеда.

Наконец она прекратила; настал вечер, принеся покой и веселость, на которые Фанни и не надеялась после столь бурного утра; однако она не сомневалась, во-первых, что поступила правильно и не обманулась в своих суждениях – за чистоту своих намерений она отвечала; а во-вторых, ей хотелось верить, что дядя недолго будет недоволен и недовольство его ослабнет, как только он обдумает вопрос более непредвзято и, как всякий добрый человек, непременно поймет, до чего жесток и непростителен, до чего безнадежен и губителен брак без любви.

Она невольно тешила себя надеждой, что после неминуемой завтрашней встречи дело наконец разрешится, мистер Кроуфорд покинет Мэнсфилд и вскоре все заживут так, будто ничего и не случилось. Ей не верилось и не хотелось верить, что расположение мистера Кроуфорда к ней столь сильно, что отъезд расстроит его надолго; он казался ей человеком совсем иного склада. Лондон вскоре вылечит его. Очутившись в Лондоне, он подивится своему временному помутнению рассудка и поблагодарит ее за рассудительность, спасшую его от губительных последствий влюбленности.

ПРИМЕР 6

Следующий забавный отрывок из «Хижины дяди Тома» состоит из нескольких длинных предложений, связанных между собой использованием звукоподражаний, имитирующих бесконечную сумбурную поездку по ухабистой дороге. Бичер-Стоу нельзя назвать великим стилистом, но она просто первоклассный, образцовый рассказчик. Ее проза полностью выполняет свою функцию и увлекает читателя.

Гарриет Бичер-Стоу, отрывок из романа «Хижина дяди Тома»:

По такой-то дороге наш сенатор и едет, размышляя о вопросах морали, насколько это возможно в данных обстоятельствах, ведь непрерывность его размышлений то и дело прерывают кочки – ух! ух! ух! – и лужи – плюх! плюх! – в результате чего сенатор, женщина и ребенок неожиданно скатываются то к одному окну кареты, то к другому, и предсказать, куда именно накренится повозка в следующий раз, не представляется возможным. Тут повозка намертво увязает в грязи, и слышно, как Каджо снаружи погоняет лошадей; повозка дергается, силится сдвинуться с места, но напрасно, и вот уже сенатор теряет терпение, но тут она, подскочив, вроде бы встает на все четыре колеса; однако в следующий миг два передних колеса ухают в яму, и сенатор, женщина и ребенок кучей-малой валятся на переднее сиденье, а шляпа сенатора бесцеремонно наползает ему на глаза и нос, закрыв обзор и доступ воздуха. Ребенок плачет, Каджо рьяно погоняет лошадей, а те брыкаются, спотыкаются, натягивают поводья под частыми ударами его хлыста. Скок! – и повозка подпрыгивает, как пружина, но в следующий миг задние колеса ныряют вниз, и сенатор, женщина и ребенок летят на заднее сиденье; локти сенатора упираются в шляпку женщины, женщина сбивает ногами его шляпу, и та отлетает в сторону, не пережив столкновения. Но вот трясина остается позади, и кони останавливаются, чтобы отдышаться; сенатор находит шляпу, женщина оправляет чепец и усмиряет заплаканное дитя, и они с тревогой замирают в ожидании следующего ухаба.

ПРИМЕР 7

Этот прекрасный отрывок из «Приключений Гекльберри Финна» может служить образцом использования многих стилистических приемов, но в данном случае нас прежде всего интересует его синтаксис. Это очень длинное предложение, состоящее из коротких или относительно коротких предложений, разделенных точкой с запятой, что передает ритм и даже тембр голоса человека, тихо говорящего вслух. Этот отрывок не получится прочесть громко или прокричать. У него есть голос: голос Гека Финна, тихий и непритязательный. Спокойный, мягкий, напевный, голос льется тихо, как река, и мерно, как песок в песочных часах. Гек использует короткие и простые слова. Кое-какие синтаксические конструкции и слова пуристы назвали бы неправильными, но именно благодаря им создается неповторимый ритмический рисунок этого текста, описывающего течение реки и корягу на ее дне, натыкаясь на которую течение прерывается, как прерывается речь, наткнувшись на описание коряги на дне реки. Есть в этом тексте и мертвые рыбы, и восход – один из самых прекрасных в истории мировой литературы.

Марк Твен, отрывок из «Приключений Гекльберри Финна»:

…Мы вышли на песчаную отмель, где вода по колено, и стали ждать рассвета. Ни звука не было слышно вокруг, тишь полная, словно весь мир крепко спал, лишь лягушка иногда квакнет, да и только. Сперва далеко над водой показалась темная полоса – то чернел лес на том берегу, и больше ничего не было видно; потом засветился бледный кусочек неба, и бледнота поползла от него во все стороны; затем и река посветлела вдалеке и из черной стала серой; тут и там вдалеке вырисовывались темные пятнышки – ялики и подобные такие лодки – и длинные черные полосы – плоты; иногда в тишине скрипело весло или слышались приглушенные голоса, но звуки шли издалека, и все равно было очень тихо; тут и там воду разрезали полосы – это быстрое течение натыкалось на донную корягу, раздваивалось, и вода шла полосами; над рекой клубится туман, небо на востоке краснеет, и краснеет река, и вот уже видна бревенчатая хижина на краю леса на том берегу – видать, лесопилка; в стенах между бревнами такие щели, что через них не составит труда пропихнуть собаку; потом налетает ветерок и обдувает лицо свежестью и прохладой, сладость несет из лесов и цветущих полей, но бывает, что и не сладость, а вонь дохлой рыбы, брошенной рыбаками, – саргана и прочей такой рыбешки, а вонь от нее бывает такая сильная, что с ног сшибает; и вот уже день разгорается, и все улыбается солнцу, и заливаются певчие птицы.

ПРИМЕР 8

В этом отрывке обратите внимание на разную длину предложений и сложный синтаксис с обилием вставных конструкций. Из-за них в тексте устанавливается особый ритм, который то течет, то прерывается, замолкает и снова возобновляет ход, а затем резко сходит на нет, заканчиваясь предложением из одного слова.