Текст книги "Альманах всемирного остроумия №1"

Анекдоты о генерале Еромолове, Скобелеве и временах покорения Кавказа

В бытность свою в городе N. и испытывая все прелести тамошней мостовой; Шамиль сказал: «Ежели бы я не видел, что все ездят здесь, то подумал бы что эта мостовая назначена только для того, чтобы по ней ездили одни военнопленные».

* * *

В разговоре с знаменитым Алексеем Петровичем Ермоловым, который, не взирая на свои 84 года, очаровал Шамиля любезностью и удивлял званием подробностей края, горец сказал: «Еще ребенком я помню, как ты проезжал однажды через ваш аул, и я долго бежал за тобою, чтоб посмотреть на то чудо, которое в горах наших известно было под именем «Ермолова».

Выйдя от Ермолова, Шамиль сказал, обращаясь к сыну Кази-Магомеду и полковнику Б-скому: «Настоящий старый лев!..»

* * *

Накануне осады одной из крепостей на Таврическом полуострове, защищенной природой еще более, чем искусством, два артиллерийских солдата лежали на траве и издалека рассматривали неприступную добычу. – «А что; Трифонов, ведь нам ее не взять?» —; сказал один из них, угрюмо поглядывая на страшные скалы с пропастями, окружающие крепость. – «Возьмем!» – лаконически отвечал другой солдат и равнодушно плюнул в сторону крепости. – «Да как же взять-то, – продолжал первый, – Ишь, как обложилась, окаянная! Что ни шаг, то Божий человек шею может сломить, этим басурманским чертям только и лазать тут. Нет, что ни говори, Трифонов, не взять». – «Врешь! – сердито перебил его другой, – Заладил одно: не взять, да не взять! А как начальство прикажет?» – «Ну, тогда, известное дело, возьмем!» – почесывая затылок, сказал недоверчивый.

* * *

Острословие знаменитого генерала Ермолова известно. Когда еще он, будучи молодым гвардейским полковником, командовал батареей гвардейской артиллерии, раз во время смотра, сделанного артиллерии главным ее инспектором графом Аракчеевым, лошади под одним из орудий как-то замялись, испугавшись чего-то и не хотели принять с места, а стали на дыбы, бросались в сторону и порвали постромки. Аракчеев, не любивший Ермолова и не умевший говорить деликатно с подчиненными или с зависевшими от него, нашел нужным раскричаться на командира батареи, суля ему гауптвахту, а всей прислуге, в особенности ездовым – палки. Ермолов, держа руку у козырька кивера, с покорным видом, но с язвительной улыбкой, сказал: – «Уж такая наша судьба, ваше сиятельство, чтобы терпеть от скотов».

* * *

Имя русского генерала Ивана Никитьевича Скобелева пользуется между нами, русскими, большою популярностью. Происходя из сдаточных однодворцев[53]53
  Однодворцы – одна из категорий государственных крестьян в России. Образовалась из служилых людей по прибору, оборонительная функция которых на южной границе оказалась ненужной в связи с созданием регулярной армии в 1-й четв. XVIII в.


[Закрыть] Курской губернии, он достиг чина генерала-от-инфантерии и умер комендантом Петропавловской крепости в С.-Петербурге. Он, как умный и благородный человек, не боялся нимало вспоминать о своем происхождении и говаривал, что ни одна чухонская лошаденка не свезла бы того воза, на который сложены бы были те палки, какие в былые времена была переломаны на нем. Это, впрочем, была гипербола, потому что, сколько известно из его биогpaфии, Скобелев отличался необыкновенной рачительностью к службе и был весьма еще молодым, как грамотный, произведен в прапорщики. Император Николай Павлович очень любил генерала Скобелева и ценил его за заслуги и его преданность престолу и России. Он нередко запросто обедал у государя в Зимнем дворце и удостаивался такого внимания, что нарочно для него подаваемы были щи русские настоящие, сальник с кашей и колбовый пирог[54]54
  Колба – она же черемша. Колбовый пирог – старинное русское блюдо, начинка его состоит из нарезанной черемши с грибами.


[Закрыть]. Иван Никитьевич с трудом умел воздерживать свою солдатскую откровенность, подчиняя ее условиям придворной утонченности. В особенности он любил защищать какое-нибудь мнение, а государь находил удовольствие заставлять его высказывать эти мнения с свойственною ему оригинальною резкостью и откровенностью, никогда не дружившею с придворной атмосферой. Раз как-то разговор был наведен на арестантские роты, нововведение, очень занимавшее в то время императора. Скобелев, как антагонист основной идеи этого учреждения, пустился в довольно энергичный диспут, заставивший уже лукаво улыбнуться двух или трех царедворцев, обедавших тут же. Улыбки эти не укрылись от проницательного глаза государя; он нахмурился. Тогда Скобелев, только что принявшийся за пирог с шампиньонами, обратясь к Николаю Павловичу, сказал: «Виноват, государь, может быть старый солдатина и заврался. Он ведь следует русской поговорке: «хлеб-соль ешь, а правду режь». Тогда государь, указывая слегка вилкою на шампиньонный пирог на тарелке перед Скобелевым, сказал: «Есть, Иван Никитич, и другая поговорка: «ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами».

* * *

Почтенная старушка, княгиня Белосельская-Белозерская, теща покойного графа (впоследствии князя) Ал. Ив. Чернышева, очень тщеславилась подвигами и заслугами своего знаменитого зятя, никогда не упуская случая в обществе рассказать какой-нибудь эпизод из тех войн, в которых близкий ее родственник столь блистательно участвовал, при чем изменившая уже ей память нередко бывала причиною презабавных недоразумений qui pro quo[55]55
  Qui pro quo (лат., одно вместо другого) путаница, недоразумение.


[Закрыть]. Однажды, она что-то рассказывала о подвигах графа Чернышева в Германии и никак не могла припомнить назвaниe взятого им там какого-то городишка, перед вступлением русских войск в Париж. Чтобы выйти из затруднения, она обратилась к бывшему тут князю Александру Сергеевичу Меншикову, столь громко известному своим острословием в находчивостью. «Скажи пожалуйста, князь Александр Сергеевич, как называется тот город, который Александр взял?» – «Вавилон, княгиня». – «Да, да, я вспомнила, один из немецких городов – Вавилон».

* * *

Князь Александр Сергеевич Меньшиков известен был своим обоюдоострым языком, страшным для весьма многих, не умевших парировать его шуток. В сороковых годах слух прошел, что князь Чернышев будет послом в Париже, а военным министром будет граф Клейнмихель, никогда ни в одном сражении не бывавший. – «Это будет всего затруднительнее для военного вашего историка Михайловского-Данилевского, говорил князь Меньшиков, потому что ему придется перепечатывать свою историю и все те места, где он описывает так красноречиво подвиги князя Александра Ивановича, чтобы подарить новому министру.

* * *

Князь Александр Сергеевич Меньшиков любил, как известно, острить на счет всего и всех. Чем кто выше стоял в иерархии, тем чаще подвергался его шуткам, иногда очень забавным, но всегда злым и нередко пропитанным желчью. Раз во дворце он рассказывал, что провел худую ночь, будучи удостоен посещения чёрта, явившегося к нему как к водяному министру, при чем требовал его неуклонно к себе на расправу для объяснений по предмету какого-то канала, на котором канальские чиновники задерживают караваны и через то наносят урон купечеству и вообще всей промышленности в народному продовольствию. – «Узнав об этом обстоятельстве, я тотчас объявил господину чёрту, что я министр хотя и водяной, но у меня воды морские, солевые; то же канальское то дело относится до моего товарища министра пресных вод, к которому пусть и обращается рогатый Вельзевул».

* * *

В последнюю турецкую войну, в деле под селением Харт (в Азиатской Турции) Херсонского гренадерского полка рядовому Михайлову прострелили губы; но он, не переставая заряжать ружье, посылает в отмщение неприятелю меткие пули, между тем как кровь струилась из губ его ручьем. Подошедший к нему фельдшер хотел было тотчас же осмотреть раны, но храбрый Михайлов отвечал: – «Подождите, сударь, немного, теперь не до вас, после, когда патроны кончу».

* * *

Граф Петр Кириллович Эссен, о котором солдатики сложили поговорку в рифмах: «Эссен умом тесен», будучи в 1831 г. петербургским генерал-губернатором, председательствовал в так называемом тогда холерном комитете, где членами были разные значительные приближенные к государю лица, в том числе и граф Василий Алексеевич Перовский, тогда почти назначенный генерал-губернатором в Оренбург. Василий Алексеевич под наружностью сосредоточенной и серьезной скрывал ум блестящий и страсть к шуткам, даже с оттенком некоторого школьничества. Заседая в этом холерном комитете, он обратил внимание на разницу в цифрах по ведомостям полиции и ведомостям больниц. Он указал на эту разницу графу Петру Кирилловичу, который с удивлением спросил его: – «Что же это?» – «Беспорядок». – «В чем же беспорядок?» – «В смерти». – «А! – вскричал Эссен, – так это завелись беспорядки в смерти! А я назначен сюда для уничтожения всех беспорядков. Так надо дать строгое предписание, чтобы не было беспорядков смерти!»

* * *

Глава 3. Остроумие и юмор из иностранной литературы

Порой думаешь, что лучше быть рабом на галерах, чем остроумцем, особенно если остроумие это – плод выдумок наших литераторов, людей столь же высокообразованных, сколь и малоодаренных.

Джозеф Аддисон

Знаменитая французская писательница, госпожа де-Сталь, разделявшая с другою дамой нежное расположение министра Талейрана, захотела узнать от него самого, которую из двух он более любит. Как сильно ни настаивала г-жа де-Сталь, но она никак не могла заставить проговориться любезного экс-аббата.

– «Однако признайтесь, – сказала она, – если б мы обе бросились в реку, я не была бы первой, которую вы стали спасать?» – «Это очень возможно, сударыня, вы, как мне кажется, должны плавать лучше».

* * *

Французская остроумная писательница, г-жа Севинье[56]56
  Мадам де Севинье́ (Мари де Рабютен-Шанталь, маркиза де Севинье, фр. Marie de Rabutin-Chantal; 1626–1696) – французская писательница, автор «Писем» – самого знаменитого в истории французской литературы эпистолярия.


[Закрыть], сказала о секундных часах, что она их не любит потому, что они слишком мелко дробят жизнь.

* * *

Императрица Екатерина II послала Вольтеру в подарок ящичек из слоновой кости, самою ею выточенный. Ящичек этот подал мысль знаменитому писателю пошутить. Взяв несколько уроков у своей племянницы, он послал императрице взамен ее подарка, начатую им пару чулок из белого шелка при послании, написанном самыми любезными стихами, в котором поэт говорил, что, получив от нее мужскую работу, сделанную женщиной, он просит ее величество принять от него женскую работу, сработанную руками мужчины. Этот анекдот, мало известный, сообщен особой, имевшей случай видеть Вольтера в Фернэ, вязавшего чулки.

* * *

Вокансон[57]57
  Вокансон (Vaucanson) Жак де (1709‒1782), французский механик. Его механические существа являли собой шедевры, идеальность и подобность которых живым существам способна удивить даже современного человека.


[Закрыть], французский фабрикант, изобретатель автоматов, т. е., механических кукол, в человеческий рост, подражавших всем движениям живых людей, – живший в XVIII в., привлек к себе особенное внимание некоего чужеземного короля, хотя Вольтер в находился в том же обществе. Поставленный в неловкое положение, что король ничего не сказал Вольтеру, Вокансон подошел к нему и сказал ему на ухо какую-то любезность, будто бы сказанную про него королем. Вольтер, поняв учтивую и деликатную хитрость Вокансона, отвечал ему: «Я узнаю ваш талант по кукольным выражениям, которыми вы заставляете говорить королей».

* * *

«Я точен на свиданиях, – говорил Буало, – потому что заметил, что те, которые ждут, не думают ни о чем другом, как о недостатках людей, заставляющих их дожидаться».

* * *

Когда французский старинный (XVIII в.) писатель Флоpиaн только что издал свой роман «Нума Помпилий»[58]58
  Ну́ма Помпи́лий (Numa Pompilius) – по легенде, второй царь Древнего Рима. Правил с 715 по 673/672 годы до н. э. Ему приписывается упорядочение календаря, учреждение жреческих и ремесленных коллегий, религиозных культов и празднеств Агоналий.


[Закрыть], одну даму опросили: читала ли она его новое сочинение? – «Без сомнения». – «Как вы его находите?» – «Да как все книги в этом роде, я угадала развязку по первым страницам»!. – «Какую развязку?» – «Женитьбу любовников». – «Каких любовников?» – «Ах, Боже мой! Да Помпилий-то, который женится на Нуме».

* * *

Один известный писатель посетил старика книгопродавца, нажившего богатство через издание многих значительных сочинений. Хилый старик, встречая своего почтенного гостя, как-то заторопился, споткнулся и упал. Литератор хотел поднять его, но книгопродавец отклонил его учтивость и кликнул на помощь себе своего слугу. – «Позвольте мне помочь вам, – сказал улыбаясь писатель: – ведь я не первый литератор, который ставил на ноги книгопродавца; да и мне это не в диковину». – «Правда, – отозвался старик книгопродавец, – правда; но вспомните, сколько книгопродавцев выводили в люди литераторов. Вряд ли будет перевес на стороне последних».

* * *

Парижский полицейский суд лет за 30 пред этим приговорил известного писателя Александра Дюма к шестидневному аресту за неявку в караул по национальной гвардии. Писатель оправдывался тем, что в очередной день он был на репетиции своей драмы «Дон-Жуан де-Марина». Судьи же отвечали ему, что караульные для Франции гораздо нужнее и полезнее, чем драматические писатели.

* * *

Брат президента Помпиньяна[59]59
  Помпиньян Жан-Жак (Le Franc, marquis de Pompignan) – французский поэт (1709–1784). Блестящий успех его трагедии «Didon» (1734) и духовных од: «Poésies sacrées sur divers sujets» (1751, много изданий) доставили ему кресло во Французской акад. Во вступительной речи, исполненной религиозных чувств, П. напал на философов, особенно на Вольтера и д'Аламбера. На ответные нападки Вольтера Помпиньян возражал в «Мемуаре», поданном королю. «Пусть знает вселенная, – воскликнул он, – что король занят моей речью не как мимолетной новинкой, но как творением, достойным внимания властелина». Тогда на него обрушился град насмешек; в знаменитых «Car» (Ибо) Вольтер писал: «Не подавайте мемуаров королю, ибо он их не будет читать. Не будьте доносчиком, ибо это подлое ремесло. Не притворяйтесь аристократом, ибо вы буржуа. Не оскорбляйте писателей, ибо они вам ответят правдой» и т. д.


[Закрыть] написал Вольтеру, что обрежет ему уши. Вольтер отослал это письмо к министру Шуазелю с следующей припиской: «Семейство Помпиньян в особенности не жалует моих ушей: один из братьев раздирает их тридцать лет, а другой намеревается мее их совеем обрывать. Освободите меня от драчуна, а с раздирателем я сам управляюсь. Мие они не нужны, чтобы слышать те огромные похвалы, которые всюду воздаются вам».

* * *

Персидский поэт Гомеди сидел однажды за столом с Тамерланом. Последнему вздумалось спросить его: «А за какую цену можно было бы купить такого человека, как я?» – «За тридцать пиастров». – отвечал поэт. – «Помилуй! – воскликнул Тамерлан, – да этой цены стоит одна салфетка, которой я повязан!» – «Да с ней-то я и оценил», – сказал Гомеди. – Тамерлан от души хохотал над этой шуткой.

* * *

Знаменитый писатель Фонтенель очень любил спаржу в прованском масле. Аббат Террасон, любивший ее в сливочном масле, пришел к нему однажды обедать. Фонтенель заметил, что он приносить большую жертву, отдавая ему половину спаржи, и тотчас приказал приготовить ее в сливочном масле. Незадолго до обеда аббату сделалось дурно и с ним случился удар. Фонтенель поспешно вскакивает, бежит в кухню и кричит: – «Всю на прованском! Всю на прованском!»

* * *

Великий Конде, утомленный слушая некоего фата, постоянно говорившего о господине своем отце и о госпоже своей матери, позвав своего лакея, сказал ему: – «Господин мой лакей, скажите господину моему кучеру запрягать госпож моих лошадей в госпожу мою коляску».

* * *

Французский старинный поэт XVII века Малерб, имевший хороший доход, считал себя экономистом. Раз, вечером, когда он возвращался домой из отеля «Бельгард», где он ужинал, – его человек нес впереди факел, – он встретил Сент-Поля, человека славившегося в то время своим блестящим умом, а Сент-Поль начал ему рассказывать какие-то незначительные новости. Подарив его минутой внимания, Малерб грубо прервал рассказчика словами: – «Прощайте, милостивый государь, вы меня заставляете сжигать свечу на пять су, тогда как то, что вы мне рассказываете, не стоит и полушки».

* * *

Бюффон[60]60
  Жорж-Луи Лекле́рк, граф де Бюффо́н (фр. Georges-Louis Leclerc, Comte de Buffon) или просто Бюффон; 1707–1788) – французский натуралист, биолог, математик, естествоиспытатель и писатель XVIII века. Высказал идею о единстве растительного и животного мира.


[Закрыть], знаменитый писатель и естествоиспытатель XVIII века, гулял с одним обществом в деревне. Молодая девушка спросила его: – «Какая разница между быком и волом?» – Он отвечал: – «Видите вы этих телят, резвящихся на лугу? Ну, так быки их отцы, а волы – дядюшки».

* * *

Ученый Гьюберт, желая видеть Вольтера, поехал нарочно в Ферне, где был весьма ласково принят госпожой Дени, но Вольтер не показался. Перед отъездом он написал ему: «Я вас всегда считал за бога и теперь в этом убедился окончательно, так как у вас едят и пьют, не видя вас». Вольтеру так понравилась эта острота, что он побежал за ее автором в расцеловал его.

* * *

Монтескье, знаменитый французский писатель XVII века, спорил о каком-то факте с членом Бордосского парламента, человеком крайне самолюбивым, но весьма не даровитым. После нескольких возражений, разбитых в пух и прах, член парламента воскликнул: – «Если дело не происходило так, как я вам рассказываю, господин президент, даю вам мою голову». – «Я принимаю ее, – отвечал Монтескье, – пустые подарочки не вредят дружбе».

* * *

Грессе, автор шуточной поэмы «Vert-Vert», назвал одном кружке Жан-Жака Руссо «медведем». Несколько времени спустя, женевский философ, проезжая через Амьен, заехал к Грессе. В продолжение получасового свидания, весь разговор поддерживал академик, и Руссо, уезжая, заметил ему: – «Согласитесь, что труднее заставить говорить медведя, чем попугая».

* * *

Поэт Малерб (XVII века) обедал однажды у руанскаго архиепископа. Выйдя из-за стола, он тотчас уснул, Прелат же, который должен был идти говорить вечернюю проповедь, будит его и зовет с собою на проповедь. – «Оставьте меня, – возразил Малерб, – я и без проповеди хорошо усну».

* * *

Мнимый умник в одно утро пришел к Рюльеру[61]61
  Клод Карломан Рюльер (фр. Claude Carloman de Rulhière, 1735–1791) – французский поэт, писатель и историк, член Французской академии.


[Закрыть] прочесть ему две сказки своего сочинения. После того как поэт выслушал первую и пред тем, как автор успел вынуть вторую из своего кармана, Рюльер сказал ему: «Мне эта нечитанная вами больше нравится».

* * *

К Вольтеру привели охотника, который без позволения стрелял дичь в заповедной роще Фернейскаго замка. Вольтер принял на себя роль судьи, а своему секретарю, Мельи Шаторно, приказал, в качестве адвоката, защищать преступника. Секретарь употребил все красноречие, чтоб оправдать своего клиента; но вдруг, прервав речь, попросил для справок одну книгу из библиотеки Фернейского замка. Принесли книгу, и секретарь долго искал в ней нужную ему статью. – «Что это за книга?» – вскричал с нетерпением Вольтер. – «Это Философический словарь, – заметил секретарь, – я ищу в нем слово – «человеколюбие», но, кажется, господа философы забыли поместить его в своем лексиконе». – Такое замечание секретаря так подействовало на судью-философа, что он отпустил охотника с миром домой. В самом деле, слова «человеколюбие», столь необходимого в судопроизводстве, в Философическом словаре не находится.

* * *

Одну из мыслей Томаса, автора похвал «Петреиде» можно резюмировать следующим образом: – «Если делаете добро, то старайтесь дать какой-нибудь дурной предлог; иначе не поверят».

* * *

Новичок-поэт послал Пирону[62]62
  Алексис Пирон (фр. Alexis Piron; 1689–1773) – французский драматург, поэт и юрист. Наиболее громкий успех поэта был связан с комедией в стихах «Метромания» (Le métromanie), впервые поставленной 10 января 1738 года. Главным её героем Пирон сделал самого себя. Вольтер назвал это сочинение «лучшей комедией со времён Мольера».


[Закрыть] в подарок фазана. На другой день он сам отправился к нему и вытащил из кармана трагедию. – «Что это, приправа? – вскричал автор «Метромании»; – если я фазана должен есть с этим соусом, лучше возьмите себе его назад!»

* * *

Однажды Вольтер и Пирон поссорились. Пирон, чувствуя себя обиженным, подходить на другой день к дверям Вольтерова кабинета и, написав на них мелом: «сoquin» [жулик], удаляетcя также осторожно. Вольтер находился в эту минуту близ дверей; услыша шорох, отворяет их и видит, что кто-то стремительно сбежал с лестницы. Он подходит к окну и в удалявшемся узнает Пирона. Час спустя, Вольтер приходит к Пирону, изумленному его посещением до того, что едва мог произнести приветствие: – «Покорнейший слуга; милости просим, г. Вольтер! Чему приписать счастье видеть мне вас у себя?» – «Ваш покорнейший слуга, – ответил Вольтер, – сегодня поутру я видел ваше имя на моих дверях и счел долгом отплатить вам ваш визит».

* * *

У знаменитого французского писателя XVIII века, Фонтенеля, все дни недели были отмечены, у кого из своих добрых знакомых он обедает и в какой день. Это обстоятельство подало повод стихотворцу Пирону, увидевшему похороны академика, сказать: – «Вот первый раз господин Фонтенель выходит из дому не на обед».

* * *

Английский король Георг, увидев на улице знаменитого писателя Поппе, который был горбат, сказал своим придворным: – «Я хотел бы знать, к чему служит этот маленький человек, ходящий даже совсем криво».

Поппе, услыхав это, крикнул, оборачиваясь к королю: – «К тому, чтобы вы прямо ходили!»

* * *

О писателе Мариво Вольтер сказал: – «Это человеку знающий все тропинки человеческого сердца, но не знающий большой дорога в нем».

* * *

У старинного французского стихотворца – Малерба был родственник, обремененный большим числом детей. Поэт сожалел о нем, – «Для меня их немного, – отвечал добряк, – лишь бы были люди честные». – «Я не такого мнения, – отвечал Малерб, – я предпочитаю съесть каплуна с вором, чем голодать с десятью капуцинами».

* * *

Вольтер, приехав секретно в Париж, у заставы был остановлен полицейскими, которые спросили его, не было ли у него в карете чего запрещенного законами. – «Господа, – сказал Вольтер, – единственная в ней контрабанда – я».

* * *

Кто-то говорил стихотворцу Малербу[63]63
  Франсуа Малерб (François de Malherbe, ок. 1555–1628) – французский поэт, родоначальник классицизма в литературе Франции.


[Закрыть], что некто, по имени Гамен, хорошо знающий восточные языки, знал пунический язык и что он перевел «Отче наш» на этот язык. – «Экая редкость, – отвечал Малерб, – я же перевел «Bеpую!» Вслед за этим он произнес несколько варварских слов, взятых случайно. – «Это и есть пунический язык?» – возразили, подсмеиваясь над ним. – «Без сомнения, – отвечал Малерб: докажите мне противное».

* * *

Фрерон[64]64
  Фреро́н (Fréron), Эли Катрин (1718–1776) – франц. писатель и лит. – критик.


[Закрыть] строго критиковал «Меропу», трагедию Вольтера, еще до появления ее на сцене, несмотря на то, она была благосклонно принята публикой. Желая отомстить Фрерону, Вольтер напечатал великолепное издание этой трагедии «ин кварто» с заглавной виньеткой, на которой был представлен осел, щиплющий лавры. Фрерон одном из следующих номеров своего критического журнала, смягчив, отчасти, критику, им написанную, восхвалял издание и присовокупил в конце, что оно украшено портретом автора. Эта злая шутка была поводом к тому, что Вольтер всячески старался сам скупить все экземпляры и совершенно уничтожить это издание.

* * *

Вольтер, находясь у некоей госпожи Шатле, играл с ребенком, которого оп посадил ceбе на колени. Он начал болтать с ним и давать наставления. – «Мой маленький друг, Жак, – говорил он, – чтобы иметь успех около мужчин, надо иметь женщин в своем распоряжении, надо их знать. Поэтому ты должен знать, что все женщины обманчивы и подат….» – «Как, все женщины! – сказала с гневом госпожа Шатле, – что вы там говорите?» – «Сударыня, – возразил Вольтер, – детей не надо обманывать».

* * *

Один из лучших французских поэтов, человек, без сомнения, боявшийся холода более всех французов, взятых вместе, при наступлении декабрьских морозов 1841 года заперся в своем кабинете и послал сказать своим друзьям, что он сильно нездоров. Друзья и доктор тотчас поспешают и находят поэта лежащим на диване перед сильным огнем и закутанного сверх того в нисколько ватных одеял! «Что у вас за болезнь?» – спрашивают его. – «Зима!» – отвечал поэт дрожащим голосом.

* * *

Один не талантливый, но смышленый литератор написал в Париже весьма посредственный роман во стиле «растрепанной» школы. В романе не было недостатка в крови, убийствах, в нарушении супружеских обязанностей, в отравлениях и в прочем, что любит парижская публика. Местом действия романа была выбрана Англия. Сперва этот роман расходился довольно плохо у публики, и никто им особенно не интересовался; но вдруг получено было в Париже письмо из Лондона, в котором жаловались, что упомянутый роман есть не что иное, как тайная история одного английского семейства, которое почитает себя в высшей степени обиженным и намерено судом преследовать дерзкого сочинителя романа. Это письмо перепечатали в нескольких парижских газетах, из которых потом перешло оно в лондонские. Англичане терялись в догадках, на кого именно написан этот пасквиль. Наконец, между лондонскими и парижскими журналистами началась полемика по этому предмету. Французы объявили, что жизнь их романиста в опасности; они взяли его под свою защиту и начали ругать всю английскую аристократию. Англичане не остались без ответа, посыпались с обеих сторон едкие упреки и вспыхнула журнальная война. Роман между тем быстро расхватала публика; напечатали второе и третье издания, которые также едва успевали продавать в книжных лавках. Любопытство публики было удовлетворено; она читала, читала и увидела, что ее сильно надули, что вся история была чистый «пшик», выдуманный посредственным писателем, которому хотелось попасть в славу во что бы то ни стало.

* * *

После первого представления Вольтерова «Ореста», жена маршала Люксембургского послала автору свою критику на его пьесу. Критика эта занимала четыре страницы и изобиловала грамматическими ошибками. Он удовольствовался отвечать ей только одной строчкой: «Милостивая госурыня, Oreste не пишется через h».

* * *

Кто-то при представлении балета «Телемак», в старинные времена, заметил своему соседу по креслу: – «Нынче авторы без милосердия обкрадывают друг друга. Вчера еще читал я книгу «Похождения Телемака, сына Улиссова», сочинение Фенелона. Этот господин Фенелон, как оказывается, содержание своего романа целиком выбрал из этого прелестного балета».

* * *

Друг Вольтера переделал некоторые стихи в его трагедии «Ирена». На другой день. Перроне[65]65
  Перроне, Жан Родольф – французский архитектор и инженер XVIII века.


[Закрыть], строитель великолепного Нейлийского моста, отправился сделать визит Фернейскому старику. Нескромный корректор присутствовал при этом. После первых приветствий, литературный Нестор сказал: «Ах! господин Перроне, вы очень счастливы, что незнакомы с этим господином, он бы вам переделал свод вашего моста».

* * *

Мильтон[66]66
  Джон Мильтон (англ. John Milton; 1608–1674) – английский поэт, политический деятель и мыслитель; автор политических памфлетов и религиозных трактатов.


[Закрыть] написал свою поэму «Потерянный рай» еще в полном цвете своей молодости; другую же поэму «Вновь обретенный рай», далеко не имевшую поэтеческих красот первой, он написал гораздо позже. Кто-то сказал по этому случаю: «В «Потерянном раю» можно найти Мильтона, но «Вновь же обретенном» нет возможности встретить его».

* * *

Однажды Генрих Гейне[67]67
  Генрих Гейне (нем. Heinrich Heine, 1797–1856) – знаменитый немецкий поэт еврейского происхождения, публицист и критик.


[Закрыть] упрекал одного господина в жестокосердии за то, что он прогнал своего слугу за какую-то пустую вину. – «Что делать! – возразил обвиняемый, – я не филантроп! Однако, – прибавил он через минуту, – и у меня есть привязанности: я люблю скотов». – «О! это вероятно из эгоизма»! – едко сказал Гейне.

* * *

В путешествии Пирона в Брюссель, которое он предпринял, чтоб увидаться с Руссо, они гуляли однажды вдвоем в поле. Пробило двенадцать часов. Руссо становится на колени, чтоб прочесть молитву к ангелу-хранителю. – «Господин Руссо, – сказал ему Пирон, – Это бесполезно; кроне Бога – нас никто но видит».

* * *

Эпиграммы Альфонса Карра[68]68
  Альфонс Карр (Karr) (1808 – 1890) – французский писатель и публицист. Являлся основателем сатирического журнала «Les Guepes» и газеты «Le Journal».


[Закрыть] задели не окну личность, почему иногда ему приходилось оппонентам своим отвечать не только пером, но и шпагой или пистолетом. Одна писательница хотела убить его, да только оцарапала ножом. Это составило сюжет для целой книжки «Ос», и юморист повесил этот нож у себя в кабинете с надписью: «Дан госпожою Луизою Колле Альфонсу Карру в… в спину». Это покушение послужило автору «Ос» блестящей рекламой.

* * *

Натаниэль Ли[69]69
  Ли Натаниэль (Lee, Nathaniel) (1653–1692) – английский драматург, признан одним из выдающихся авторов трагедии эпохи Реставрации.


[Закрыть], драматический английский писатель, до сих пор еще не оцененный по достоинству, умер в Лондоне, в доме сумасшедших. Здесь он, уже страдая помешательством, написал свою трагедию «Королевы-соперницы». Работал он обыкновенно ночью, при свете луны. Однажды легкое облако набежало на эту особенного рода лампу. Поэт рассердился и повелительным тоном сказал: «Юпитер! Встань и сними его с луны»! Между тем облако увеличивалось, сгущалось и совершенно закрыло месяц. Ли засмеялся и прибавил: «Какой ветренник! Я ему велел только снять это с луны, а он совсем погасил ее»!

* * *

Госпожа Карнюэль, современница известной писательницы, госпожи Севинье, славилась своим умом и уменьем отвечать скоро и кстати. Однажды к ней явилась приятельница ее, госпожа Сен-Лу и, просидев у нее более часа, сказала наконец: «Я вижу, что меня у. решительно обманули: вообразите, мне сказали, что вы потеряли рассудок»! – «Ага, – отвечала госпожа Карнюэль, теперь вы знаете, как осторожно надобно принимать все эти новости! Ведь вот и мне говорили, что будто бы ваш рассудок нашелся».

* * *

Драйдон[70]70
  Джон Драйдон – известный в литературе XVII века поэт, критик, драматург и переработчик Шекспира для сцены своего времени.


[Закрыть] обедал раз с герцогом Букингэмом, графом Рочестером и с лордом Дорсетом. После обеда трое вельмож, истребив достаточное количество портвейна и тому подобного, начали толковать об английском языке, об изящном слоге и наконец заспорили о том, у кого из них слог изящнее. Для разрешения спора они согласились, чтоб каждый из них написал сейчас же какой-нибудь небольшой отрывок и чтобы Драйден, как писатель, решил, чьё произведение будет лучше. Герцог и граф принялись ва работу серьезно; Дорсет написал на скорую руку несколько слов. Когда всё было готово, Драйден начал рассматривать образцы. – «Господа, – сказал он, – обращаясь к Букингэму и Рочестеру, ваш слог мне нравится, но слог Дорсета приводит меня решительно в восхищение. Судите сами, я прочту вам его сочинение: «Первого числа будущего мая я, нижеподписавшийся, обязываюсь заплатить Джону Драйдену или кому он прикажет пятьсот фунтов стерлингов. 15 апреля 1686 г. Подписано: лорд Дорсет». Выслушав это образцовое сочинение, и герцог и граф не могли не сознаться, что избранному ими судье слог соперника их, действительно, должен был показаться несравненно приятнее всех витиеватых фраз, которыми они напичкали свои образцы.

* * *

Поппе, английский писатель, говорил где-то: «Если небо даровало нам такое огромное количество ума, будем просить его, чтобы оно послало человечеству еще еще более рассудка, а то иначе нам не справиться с этим подарком». – «Ум и рассудок, – говорит он другом месте, – созданы как муж п жена, чтобы взаимно помогать друг другу; но они, как супруги, почти постоянно ссорятся между собою».

* * *

Один из друзей Пирона встретил его на прогулке в Тюльери. Дав заметить сопровождавшим его высокий рост и почтенный вид писателя, а также и палку, с которой тот постоянно ходил, он сказал им смеясь: «Не находите ли вы, как я, что Пирон страшно похож на прелата»? Сказав это, он идет к нему навстречу, становится на колени, как бы прося благословения. Пирон, не могший слышать их разговора, тотчас однако смекнул в чем дело. Он величественно поднимает руку, благословляет его и говорит: «Встань, не то я тебя взаправду конфирмую».

* * *

Поступив в члены Французской академии, Фонтенель[71]71
  Фонтенель (Fontenelle) Бернар Ле Бовье де (Le Bovier de) (1657 – 1757) – французский писатель, ученый.


[Закрыть] сказал: «Теперь на свете только тридцать девять человек могут почитать себя умнее меня».

* * *

Аббат Велли писал однажды Вольтеру, чтоб узнать, откуда он заимствовал один очень интересный и смелый анекдот. – «Что за дело, – отвечал ему Вольтер, – справедлив или ложен анекдот? Когда пишешь для того, чтобы забавлять публику, нужно ли быть настолько мелочным, чтобы писать одну только правду!»

* * *

У Лафонтена был сын, которого он с самого раннего возраста отдал Гарлею, принявшему на себя все заботы об его образовании и состоянии. Находясь однажды в доме, где был его сын, которого он давно не видал, Лафонтен не узнал его. Он заявил обществу, что находить в этом молодом человеке ум и вкус – «Этот молодой человек – ваш сын», – сказал ему кто-то. «А! я очень рад этому», – возразил добряк.

* * *

Эврипид[72]72
  Еврипи́д (правильнее Эврипи́д, др. – греч. Εὐριπίδης, лат. Euripides, 480-е – 406 до н. э.) – древнегреческий драматург, крупнейший (наряду с Эсхилом и Софоклом) представитель классической афинской трагедии.


[Закрыть] умел в случае нужды, защищаться с той благородной гордостью, которая так идет к признанному достоинству. Однажды, когда играли одну из его пьес, некоторые невежественные зрители осмелились требовать уничтожения некоторых стихов, которые они считали бесполезными и лишними. Эврипид с важностью подходит к краю сцены в говорит им: «Я пишу новые сочинения не для того, чтоб научиться от вас, но для того, чтоб научить вас».

* * *

Французский писатель Ламот-Гудар[73]73
  Антуан Гудар де Ламотт (1672–1731) – французский писатель, член Французской Академии.


[Закрыть], говоря с Вольтером о его «Эдипе», сказал: «Это лучшее произведение в свете, надо, чтоб я его переложил в прозе. – «Сделайте это, – сказал Вольтер, – а я переложу в стихи вашу «Инесу».