Текст книги "В горах Памира"

5 сентября

Александр, Владимир и я раскуриваем последнюю трубку табака, который нам подарил Паккирдим. Табак такой крепкий, что после каждой затяжки крыша палатки пляшет перед глазами – мы курим, лежа в спальных мешках; поневоле вспоминаются хорошие папиросы «Северная Пальмира», «Казбек»…

Валентин – некурящий и не разделяет наших желаний. Беспокойно ворочаясь в спальном мешке, он напоминает нам о том, что в природе существуют более приятные вещи, например, жаркое из мяса молодого барашка.

Наше однообразное меню – консервы, колбаса, сыр, печенье и традиционный гороховый суп – нам уже приелось. И теперь на нашем одиннадцатом ледниковом бивуаке, в истоках ледника Гармо, нам захотелось разнообразия.

Наш бивуак расположен у места слияния двух рукавов, образующих ледник Гармо. С северо-востока спускается ледник Беляева; юго-восточный рукав, это – ледник Южный, по которому мы пришли сюда. Над местом их слияния в хребте Академии наук поднимается трехглавая вершина пика Молотова. Ледник Гармо течет отсюда на юго-запад мощной ледяной рекой и несет на своей поверхности несколько срединных морен, растянувшихся на многие километры длинными черными полосами.

В течение одного дня мы прошли весь ледник Южный. Против выхода ледника № 4 мы набрели на маленькое ледяное озерко изумрудного цвета. В поперечнике оно имеет не более 20 м. Берега его представляют абсолютно отвесную и гладкую двухметровую ледяную стенку.

Ледники №№ 1, 2, и 3 имеют совершенно иной характер, чем №№ 4, 5, и 6. Это – короткие, почти висячие ледники. Они сползают с очень большой высоты и заканчиваются ледопадами. Шесть нумерованных ледников являются правобережными притоками ледника Южного, слева в него также впадает несколько небольших ледников. Таким образом, ледник Южный представляет собой сложную систему.

Приблизительно против выхода ледника № 3 или немного ниже его наш путь стал замедляться, мы все больше путались в лабиринте трещин и в конце концов были вынуждены подняться на левый берег. Когда мы переходили через береговой ров, заполненный водой, нас поразила редкая красота ледяных башен, одна из которых была сильно наклонена над водой и наверное обрушилась бы, если бы не тонкая ледяная колонна, поддерживающая ее. Колонна эта образовалась из сосульки, ее размеры несравнимо малы по отношению к масштабам самой башни. Эта удивительная «постройка», воздвигнутая природой, вызвала у нас восторженное удивление.

Левый берег – это широкая, кое-где поросшая травой терраса, поднятая над ледником метров на 150. Эта зелень представляет удивительный контраст с ландшафтом ледника. На площадке террасы синеет еще одно небольшое озеро. Окружающие его камни имеют также синий, переходящий местами в сиреневый, цвет. Вода в озере прозрачная – виден каждый камешек на дне. Почти вплотную к террасе спускается язык одного из левобережных ледничков, и поток, вырывающийся из него, перерезает террасу поперек.

Но вот ущелье кончается, и терраса приводит к большому выступу, на котором между осыпями и грудами ярко-рыжего щебня зеленеет трава. Выступ заключен между ледниками Гармо и Южным и господствует над ними, поднимаясь надо льдом на 100 м. По описанию, здесь должен находиться камень с надписью экспедиции 1932 г. Но мы его не нашли.

Выступ является хорошим наблюдательным пунктом. Отсюда, например, хорошо виден ледник № 1, свисающий со склонов пика Молотова.

Мы рассматриваем место слияния ледников Гармо и Беляева, – его северо-восточного рукава. Туда же подходит с северо-запада еще один крутой и сильно изрезанный трещинами ледник, носящий имя Липского.

Но выступ не только хороший панорамный пункт, отсюда начинается подъем на неизвестную мне снежную вершину[35]35
  Эта вершина – пик имени известного советского ученого-геолога, члена-корреспондента Академии наук СССР Д.И.Щербакова. Восхождение на этот пик было совершено участниками альпинистской экспедиции 1948 г. – Ред.


[Закрыть].

Как ни заманчива была для нас травянистая площадка выступа, мы все же предпочли спуститься на боковую морену ледника Гармо, поближе к воде, и там устроить очередной бивуак.

9 сентября

Наша одиннадцатая ледниковая ночевка находится в сердце Западного Памира, у стыка его величайших хребтов. Нас окружают гигантские вершины: пики Сталина, Молотова, Гармо и многие другие. Если посмотреть на карту, то видно, что ряд мощных хребтов ответвляется от меридионального хребта Академии наук, отделяющего систему ледника Федченко на востоке от целого ряда ледников на западе.

На севере, перед нами, в районе массива пика Сталина находится стык хребта Академии наук и крупнейшего широтного хребта Западного Памира – Петра Первого. Несколько западнее от него отходит изогнутый хребет ОПТЭ, разделяющий системы ледников Гандо и Гармо. Пик Гармо является узловой вершиной в хребте Академии наук: на северо-восток в этом месте отходит хребет Маркса – Энгельса, а на запад – Дарвазский хребет.

Между широтными хребтами лежат глубокие ущелья, в которых текут большие ледники. Системы ледников Гандо и Гармо дают начало потокам; они, сливаясь у маленького таджикского кишлака Пашимгар, образуют большую горную реку Хингоу. Через этот кишлак проходила в 1916 г. экспедиция астронома Я.И.Беляева, впервые проникшего к верховьям ледника Гармо.

Ледник Гармо имеет ряд левых притоков. Крупнейшими из них являются ледники Шокальского и Ванч-дара. Напротив устья ледника Ванч-дара к леднику Гармо справа выходит ущелье Аво-дара. Здесь Беляев установил астрономический пункт, а впоследствии, в 1931 и 1932 гг., располагался Базовый лагерь отрядов памирских экспедиций Академии наук.

Один из отрядов экспедиции открыл в 1932 г. в Дар-вазском хребте перевал Второй Пулковский в долину реки Ванч. Остальная часть нашего маршрута совпадала с путем этого отряда.

Вполне естественно наше желание: воспользоваться местоположением нашего лагеря, чтобы хорошо осмотреть все окружающее и поснимать. Тем более легко представить себе наше разочарование и негодование, когда утром, выбравшись из палатки, мы увидели, что все вокруг затянуто тяжелыми, свинцовыми тучами. Всю ночь шел снег.

Еще вчера вечером я начал готовиться к предстоящему фотографированию. Целый час я не давал покоя остальным возней в спальном мешке, перезаряжая кассеты для своего ФЭДа и теперь все это оказалось напрасным.

Ветер гонит облака вниз по долине Гармо. Александр, приглядевшись к случайным просветам облаков, предложил: «Задержимся на день и переждем непогоду. Не видеть сердца Памира, значит вообще не видеть Памира».

Ледник Ванч-дара

Я склонен был поддержать это предложение, но остальные два члена нашей группы и на этот раз напомнили нам о действительном положении вещей. В самом деле, продукты у нас были на исходе. Валентин без колебаний заявил:

«Я могу сказать одно, в этом «Сердце Памира» вчера вечером мы поделили последние крошки сухарей. У нас осталось лишь немного галет. Одиннадцать суток мы в пути, вдалеке от человеческого жилья. Еще, может быть, несколько суток мы должны быть на собственном иждивении. К тому же нас еще может задержать непогода, которая внесет поправки в наши и без того недостаточные рационы. Сегодняшняя погода – плохой признак. Задерживаться нельзя, надо итти вперед».

Пришлось повиноваться здравому смыслу. Тяжело уйти от здешних мест и не увидать их во всей красоте и нетронутом величии. В густой облачной мгле мы зашагали вниз по леднику Гармо.

Слева, не доходя до ледника Шокальского, мы увидели еще один ледник. Он нависал над песчано-каменистым склоном ущелья. Вот, наконец, виден ледник Шокальского. Уровень поверхности его конца на 40—50 м выше основного ледника. Ущелье, в котором лежит ледник Шокальского, уходит сначала прямо на юг, а затем поворачивает на восток.

По леднику Гармо путь легкий, и мы быстро идем вниз. Уже показалось ущелье Ванч-дара, но прежде, чем подойти к нему, мы пересекли ледник по диагонали, перейдя через несколько срединных морен.

Неожиданно для нас вход в ущелье преградило ледниковое озеро. Мы и раньше встречали на ледниках озера, но это было очень своеобразным. Об этом озере не упоминается в описаниях предыдущих экспедиций. Возможно, что участники Экспедиции 1932 г. из Аво-дара прошли другим путем к левому склону ущелья Ванч-дара. А может быть также, что озера тогда вовсе не существовало.

Это озеро вытянулось вдоль берега ледника Гармо на 350—400 м при ширине приблизительно в 100 м. Берег, на котором мы стоим, усеян камнями. Нам видно, как вода озера подтачивает противоположный, крутой берег. По нему к воде спускаются кулуары, по которым время от времени пролетают обломки породы и мелкий щебень.

Ледяной мост через трещину на леднике Ванч-дара

Часть берега образует каменную стену, которая, словно бастион, охраняет подступы к озеру из ущелья. Но наиболее замечательным является ледяной мост, переброшенный через озеро. Мост – это мощная ледяная арка толщиной около 20 м, почти касающаяся поверхности воды. И вот мы по этому мосту на двадцатиметровой высоте над озером переходим на другую сторону. Итак, мы на противоположном берегу озера в ущелье Ванч-дара. Одноименный ледник не впадает теперь в ледник Гармо, и только вырывающаяся из-под его языка речка несет свои воды к леднику Гармо, образуя местами спокойные заводи.

Мы уже подходили к намеченной нами для ночевки удобной площадке на желтом речном песке, как вдруг Валентин бросился в сторону с радостным криком. Он поднял с земли полено арчи и, размахивая им в воздухе, кричал: «Мы на правильном пути – здесь были люди». Действительно, на полене виднелись обгоревшие места – значит, оно было в костре. Здесь в ущелье арча не растет, следовательно, ее могли занести, а тем более зажечь только люди. За все время перехода по леднику Гармо мы нашли первое вещественное доказательство, свидетельствующее о том, что здесь были люди.

Широкое ущелье Ванч-дара уходит на юг и затем поворачивает на восток, как и все ущелья этой системы. Ущелье окаймляется скальными гребнями, с которых сползают голубые висячие леднички. Голубизна их резко выделяется на фоне освещенных закатными, лучами солнца склонов. В это время дня лед в горах всегда кажется рельефнее, чем утром.

Вечером, на бивуаке, мы долго не могли уснуть: находка Валентина привела нас в возбужденное состояние. Кусок обгоревшего полена уже давно сгорел в нашем костре, уже был закончен скудный ужин, а разговоры о прошлых экспедициях и оставшейся части нашего маршрута продолжались еще очень долго.

10 сентября

Рассвет. Пока Владимир и Валентин готовят завтрак, Александр и я сооружаем невдалеке от палатки тур. Поблизости крупных камней нет, поэтому мы носим их от конечной морены ледника. Александр водрузил последний камень на вершине нашего сооружения – тура, а я написал записку и вложил ее в него. Посидев несколько минут, мы побрели к бивуаку. Остановившись на полпути, мы оглянулись: груда камней одиноко чернела в туманной дымке морозного сентябрьского утра. Вдали еле-еле проступали сквозь молочно-белые облака неясные контуры верховий ущелья.

В утренней тишине этих глухих мест нас охватило особое, немного грустное, но в то же время и торжественное настроение. Когда-нибудь люди натолкнутся на этот тур и, быть может, будут радоваться этому привету своих предшественников так же, как и мы вчерашнему полену. Но кто будут эти люди? Этого, конечно, никто не знает; можно сказать лишь, что это будут пытливые и смелые советские люди.

Постепенно все кругом оживает. Тают облака. Под теплом первых утренних лучей солнца многочисленные ручейки побежали по льду. Шум речки на леднике усиливается – начинается день.

Когда мы пришли к палатке, нас уже ждал горячий завтрак.

Сборы наши были недолги, и мы вскоре выступили по направлению к леднику.

На конечной морене ледника Ванч-дара каменные обломки перемешались с глыбами льда, затрудняя выход на ледник. Единодушно мы решили избежать этого пути, и поэтому с бивуака сразу направились по левому склону ущелья, поросшему в некоторых местах травой. Александр мерным шагом начал подъем, за ним гуськом вытянулись все остальные. Через некоторое время мы поднялись довольно высоко, и ледник находился под нами. Тогда мы прекратили подъем и пошли вдоль склона, постепенно приближаясь к леднику. Склон здесь рыхлый, его поверхность размыта дождями. Итти трудно. Вот я вижу, как Валентин, напрягая силы, хочет удержаться на склоне, но предательский, рыхлый грунт рушится под ногами, и наш товарищ съезжает на несколько метров вниз по склону. Он пытается задержаться руками за траву, но растения вырываются с корнями, Валентин" катится дальше и, наконец, по колени застревает в песке. Он встает на ноги и с большим трудом снова взбирается вверх.

Так, съезжая вниз и снова взбираясь вверх, мы прошли метров шестьсот и только после этого спустились на относительно ровную поверхность ледника.

Вокруг все расчистилось от туч, и теперь нам хорошо видны верховья ледника. Яркие лучи солнца отражаются ото льда, слепят глаза. Только через дымчатые очки можно смотреть на яркую белизну ледяного покрова. Пользуясь коротким отдыхом, мы внимательно изучаем верховья.

Александр извлек из рюкзака описание пути отряда экспедиции 1932 г. Владимир читает вслух:

«Впереди, немного левее нас, возвышался, замыкая ущелье, неизвестный пик. У его подножья ледник поворачивал налево. Прямо против нас куда-то шел крутой ледяной подъем, который постепенно становился пологим и затем поворачивал вправо. Может быть, он вел к какому-то перевалу, но куда и к какому? Возможно, что это и был путь, которым шел Беляев шестнадцать лет назад и который он назвал Пулковским перевалом».

Но мы видим перед собой в глубине ущелья, примерно в двух километрах от нас, не один, а два пика. Более близкий покрыт фирном почти до самого подножья. Тот, что дальше, имеет вершину, оголенную от снега, и только восточный склон его спадает крутым снежником к леднику. Вблизи этих вершин ледник действительно поворачивает на восток. Оба пика имеют крутые «ледяные подъемы, с пологим выходом куда-то вправо». Какой из них был «левым» пиком, «вправо от которого» восемь лет назад поднялся отряд экспедиции на вновь открытый перевал? Какой из этих пиков надо было принять за ориентир? Мы все согласились, что Левым пиком был второй, что левее[36]36
  По ходу.


[Закрыть] и дальше от нас. На него мы и взяли теперь направление.

Поверхность ледника напоминает застывшие гигантские морские волны. С гребней этих волн мы попадаем в глубокие впадины между ними, и тогда окружающий вид совсем скрывается от нас. Снова и снова взбираемся мы с тяжелыми рюкзаками на ледяные гребни. Иногда в какой-нибудь впадине видна огромная трещина. Наконец это «волнообразное» движение так нам надоело, что мы пошли в обход, ближе к правому берегу, где чернели морены.

Теперь мы, как говорят моряки, находились на траверзе фирнового пика, и нам хорошо был виден крутой ледяной подъем с несколькими ледопадами на запад от него. Этот ледник подходит к какому-то большому фирновому цирку. С фирнового пика над ледником Ванч-дара нависают огромные карнизы, и у скалистого основания пика прямо на леднике лежат многочисленные снежные конусы лавин. Здесь же вблизи, в южном направлении, круто вверх уходит ледяной подъем к фирновому цирку Левого пика. У основания этого ледяного подъема прямо на леднике устраиваем бивуак.

Отсюда ледник Ванч-дара поворачивает на восток, и потому нам очень хорошо видно, что в трех километрах от нас он замыкается снежным цирком, над которым поднимается округлая снежная вершина, которую в 1932 г. участники экспедиции нелепо называли: «кумпол». Западнее этого красивого купола линия хребта понижается, образуя почти вровень с ледником снежную седловину. Это и есть Пулковский перевал, которым 24 года назад прошел Беляев на юг, в долину реки Ванч.

11 сентября

На голову мне сыплется град ледяных осколков. Это вверху, у края ледяного подъема, Александр вырубает последнюю ступень. Ледоруб со звоном впивается в лед. Удар, второй, третий, и ступень готова. Александр уже вступил на пологое фирновое поле под Левым пиком.

Теперь ледник на 50 м ниже нас, Левый пик совсем рядом, в каких-нибудь 500 м. Он поднимается отсюда на столько же, а от него, слегка понижаясь на запад, отходит зубчатый скальный гребень. Его скрывает от нас другой, снежный гребень, который подходит к южной стороне фирнового пика. Фирновый подъем уходит куда-то вправо между охватывающими его полукольцом скальным и снежным гребнями.

«Там и должен быть перевал», – заявил Валентин. Действительно, в этом цирке не было другого места, хотя бы отдаленно напоминавшего перевал.

Не отдохнув и одной минуты, ускоренным шагом мы поспешили к этому месту. Уже близок зубчатый гребень. Его стены отвесно спадают в цирк, Tf у их основания по всей его длине тянется волнистой линией подгорная трещина. Через 30 минут мы стоим у поворота вправо.

Но какое разочарование ждало нас здесь. Скалистый гребень, не понижаясь, соединялся со снежным, и фирновый цирк упирался в стену. Никакого перевала здесь нет. Очень крутой снежный склон примыкал к отвесным скалам.

«Что за чертовщина, – воскликнул Владимир, – неужели мы ошиблись, и Левым пиком они в 1932 г. считали не этот, а фирновый пик?

«Когда вчера мы смотрели от ледника Гармо, этот пик действительно был слева, и он по праву называется Левым», – возразил Александр.

В чем же наша ошибка? Мы еще и еще раз перечитываем описание. Все сходится. Но где же в таком случае перевал? Остается все же предположить, что мы ошиблись, и ориентиром должен быть фирновый пик.

Обстоятельство, которому мы не придали вначале должного значения, объясняло недоразумение. Когда мы наблюдали верховья ледника Ванч-дара, мы находились на правом берегу ледника. Отряд экспедиции 1932 г., покинув свой лагерь в Аво-дара, мог попасть на ледник ближе к его левому берегу. А оттуда именно фирновый пик мог казаться им левым. Возможно даже, что фирновый пик совершенно загораживал вид на тот, у подножия которого мы сейчас сидим. Ясно было, что ошибка стоила нам потери одного дня.

Покинув фирновый цирк, мы быстро спустились обратно на ледник. Потерянного времени наверстать, конечно, нельзя, но мы невольно спешим к фирновому пику, чтобы засветло как можно выше подняться. Делая лишь короткие остановки для отдыха, к концу дня мы поднялись уже по боковому леднику выше ледопада. Отсюда путь идет на запад, и фирновый пик остается на восток от нас.

У левобережной морены ледника мы установили палатку для ночлега.

12 сентября

С бивуака мы вышли очень рано, хотелось сегодня же пройти перевал и спуститься на южную сторону Дарвазского хребта. Пятнадцать суток непрерывного перехода среди скал и льда наложили известный отпечаток на наше состояние. Мы начали уставать, и потому стремление добраться к населенным местам было у нас очень сильным. Мы стали немного раздражительными и остро воспринимаем мелкие неполадки нашей походной жизни. Вчера в первый раз мы легли спать молча, не проронив ни слова. Правда, каждый из нас понимает никчемность раздражения и поэтому старается сдерживать себя по мере возможности.

Перевальная точка еще скрыта от нас, но весь подъем до нее уже виден. От вершины фирнового пика к западу идет отвесная ледяная и снежная стена. Волнистой линией своего гребня она упирается в гряду черных скал и затем, описывая полукруг, подходит к другой снежной вершине, расположенной уже западнее нас. Эта вершина имеет округлые очертания, среди ее снегов кое-где виднеются черные скалы. Здесь стена кончается. Восточная сторона вершины, обращенная к нам, спадает в цирк крутым снежником. Цирков здесь два. Второй цирк еще выше и северо-западнее. К. нему спускается менее крутой склон той же вершины. И что расположено за верхним цирком, нам не видно.

После двух часов кружения среди трещин ледника, мы поднялись в первый цирк. Левый пик и отсюда имеет величественный вид, который ему придают сверкающие фирновые массы. Подняться на эту вершину можно только I запада по волнистому гребню. Александр предложил назвать эту вершину именем Е. М. Абалакова – первовосходителя на пик Сталина. Мы присоединились к этому, предложению.

Подъем от первого цирка во второй, верхний, идет снова по крутому фирновому склону. Мощные фирны склона расколоты широкими трещинами, которые открывают перед нами свою бездонную глубину. Но мы находим снежные мосты через них, еще достаточно прочные в утренние часы. От этих мостов вниз, в темноту трещин свисают огромные сосульки, достигающие длины более 3 м. Такой картины мне еще не приходилось видеть. Я представляю себе, как эти игольчатые массы льда в полдень, когда палящие лучи солнца ослабляют их связь с поверхностью ледника, рушатся вниз, раскалываясь на тысячи кусков! А сейчас они свободно выдерживают вес человека.

Теперь мы вступили в верхний цирк и подошли вплотную к замыкающей его с запада высокой зубчатой каменной гряде.

Мы поднялись на гребень этой каменной гряды. Это – последний рубеж нашего продвижения на запад. Высота около 4500 м. По ту сторону гряды идет бесснежный спуск по осыпи из мелкого щебня и песка. В конце склона виден большой ледник, уходящий на север к леднику Гармо. С противоположной стороны ущелья поднимаются незнакомые нам вершины, с которых сползает большое количество больших и малых ледников. Это ущелье ледника Мамбуни-дара.

Из цирка, в котором мы находимся, идет крутой, но небольшой снежный подъем прямо на юг, к полуовалу седловины между двумя снежными куполообразными вершинками. Левая из них и есть как раз та, в которую упирается ледяная стена, идущая от пика Абалакова. Теперь уже мы твердо можем сказать, что эта седловина есть перевал Второй Пулковский через Дарвазский хребет.

Наконец мы на перевале. В лицо нам дует очень холодный резкий ветер. По случаю выхода на перевал мы съели последнюю банку сардин.

В последний раз любуемся окружающей панорамой. На юге перед нами большое ущелье. Его склоны, покрытые сплошным зеленым покровом, радуют взор. Нам хорошо видно, что это ущелье, идущее на юг, постепенно "поворачивает на юго-восток и выходит в большую долину, прорезающую горы с востока на запад. Это – долина реки Ванч. Там мы должны найти населенные места людей. На востоке нам хорошо видны массивы пиков Сталина и Молотова. Пик Сталина гигантской трапецией вздымается в синеву неба, господствуя над всеми окружающими вершинами.

Теперь скорее вниз, на юг, в теплые зеленые долины. Быстро спустившись по снежнику, мы пошли правым берегом речки, берущей начало в этом районе. Три часа назад мы еще были в царстве снега, а теперь по пояс утопаем в зарослях альпийских трав.

Ниже в наше ущелье справа входит боковое маленькое ущельице, в самом верху которого отчетливо видно зеленое, как изумруд, озеро. От него тоже течет речка, и там, где наше ущелье поворачивает на юго-восток, она сливается с той, по правому берегу которой мы сейчас быстро спускаемся вниз. Не доходя до места слияния, на большой травянистой площадке мы увидели загон для скота, сооруженный из камней. Это значит, что таджики пригоняют сюда летом скот из Ванча.

Но вот, наконец, и слияние двух речек, дающих начало речке Оби-мазар, правому притоку Ванча. Встречающиеся почти под прямым углом струи рек вспенивают и без того бурлящие воды. Раздевшись и уложив вещи в рюкзаки, мы перешли вброд боковой приток. Вода в речке безукоризненной чистоты, но такая холодная, что ноги сводит судорога. На первой же удобной травянистой площадке, свободной от камней, мы расставили палатку. Окружающая местность, покрытая зеленой травой, кажется нам непривычной после длительного похода среди ледников.

Завтра мы должны обязательно спуститься к таджикским кишлакам. Продукты у нас уже кончились. На четверых у нас осталось несколько бульонных кубиков, горсть изюма, две ложки какао и несколько конфет. Нетрудно догадаться, что было бы, если непогода нас задержала где-либо на двое-трое суток. Нужно отметить, что во все время нашего перехода погода была для нас очень благоприятной. Приятно рассуждать о возможных осложнениях уже теперь, лежа в теплых спальных мешках, когда на расстоянии дневного перехода от нас населенные места, где мы сможем достать продукты.