Текст книги "Белые цветы Эйроланда. Хроника первая"

Глава 21. Плен

Тоскунел очнулся от тряски и запаха плесени. Открыв глаза, парень несколько мгновений созерцал Ихтиса, развалившегося на кровати и сосредоточенно подпиливающего себе ногти.

– Ты совсем от рук иотбился? – прошептал маркграф, пытаясь освободить руки из жестких пут канатной веревки. – Немедленно мне помоги!

– Не могу. – ведун воздел вверх пилку. – Во-первых, я учусь быть тобою. Во-вторых, мой любимый кинжал у дежурного офицера. А в-третьих, я просто не хочу.

– Ладно, не обижайся. – прохрипел юноша и перевернулся набок. – Где мы?

– Легко тебе. – завистливо вздохнуло привидение и отшвырнуло пилку прочь. – Хочешь – мир спасаешь; хочешь – баб щупаешь. А я хожу: ни живой, ни мертвый и стараюсь уберечь от глупостей такого балбеса, как ты. Еще бы прок от этого был. Ты бы хоть изредка мозгами шевелил.

– Да что случилось-то?

– К нам пришел большой мохнатый зверь по прозвищу Хана-Страна-Бакшишь-Платить-Не-Будет. – Ихтис вздохнул. – Меня ведь тоже обманули. Я всю жизнь боялся проклятого Кармэцвельского леса, ибо знал, что там и погибну. Ан, фигушки. После смерти приходится делать все то же самое, только последние радости у меня отняли. Я ни Лиссу навестить не могу, не напиться с горя. Да еще ты, со своими проблемами.

– Да что: сразу я? – обиделся Тоскунел.

– Да уперлись все рогами в твое бытие, будто у нас других богов и героев мало. Тоже мне, предводителя дворянства откопали. В голове – ветер, в сердце – разврат. И как мне тебя, такого, представить пред светлы очи Хорхе?

– Это еще зачем? – занервничал маркграф. – Давай оставим богов в покое.

– Не бухти! – взорвался ведун. – Ты хоть знаешь, что нас опознали и повязали? Едва твою Герду спас. Бедная девочка. Девственница, между прочим.

– Была. – самодовольно вставил Тоскунел.

– Осталась. – жестко обрезал Ихтис. – Можешь не питать особых иллюзий.

– А, по-моему, ты врешь. – усомнился парень.

– Может быть. – начал успокаиваться призрак. – Но сути это не меняет. Нас везут в Расс. Как ты уже догадываешься, там устроена резиденция Смегоарла. Строится праздничный эшафот, для тебя, между прочим. Если повезет, будем вместе пугать честной народ. Кстати, Смегоарл уже знает о твоей поимке. Вот он рад, наверное.

Пахло гнилью и помоями. Где-то рядом шевелилось и гудело скопище мух. От этого у Тоскунела по спине ползли мурашки. Мрачные пророчества ведуна казались вполне уместными. Деревянный, прогибающийся внутрь потолок, создавал впечатление, что каюта, того и гляди, затрещит и сквозь стены хлынет вода.

Пленники находились в странном отсеке. В углу, как раз под темнеющими пятнами от убранных икон, кто-то забыл внушительную кучу гнили. А сверху была распотрошена кошка. Причем не просто так, а со знанием дела. У нее было вырезано сердце, а выпущенные кишки образовывали замысловатый орнамент.

– Ихтис, что это за корабль?

– Парусное судно. – буркнул ведун. – Изготовлено на Гардской верфи. Снабжено водным тараном. Имеет сто мест для рабов. На палубе сооружена крепость для восьмидесяти лучников. Рыцари, матросы. Ах да: пятеро, заметь, а не один, колдунов, причем все они занимают руководящие посты во внешней разведке Хордора. Нет, отсюда не сбежать, даже если очень постараться. При такой чародейской мощи, в случае нападения, они могут поднять корабль в небо и уплыть по воздуху. Хотя, конечно, не догадаются этого сделать, а примут бой. Но я это к тому, чтобы ты не тешил себя дурацкими надеждами.

– Так значит кошка – жертва? – удивился маркграф.

– А ты думал! Не отдав – не обрести.

– Какая мерзость!

– Зато действует. – вздохнул ведун. – Вот мы же с тобой попались. Пока я твоим голосом звал Герду и уводил её магической тропою из пылающего дома, одна из бабулек шарахнула тебя по голове, и громко завизжала. Я, хоть и призрак, а тоже разорваться не могу. И, попади я снова в эту ситуацию, поступил бы так же: сначала бы прихватил твое золото, потом создал тропу, позвал бы на нее Герду и захлопнул бы магические ворота, прищемив нос первому солдафону. Нельзя жертвовать невинными! Впрочем, ты не волнуйся, семья девушки не пострадает. Её родители уже там, в Междумирье. Пришлось этим заниматься, пока тебя обыскивали и тащили на опознание. Денег им хватит. А потом, дадут боги, мы победим. Тогда и вернем их всех в Кэрлевинг.

– А я о Герде как-то не подумал, тем более, о её семье. – признался маркграф.

– Ничего. – утешил ведун. – Со всеми бывает. Я к тебе затем и приставлен, чтобы ошибки твои исправлять.

– Может и нам пару кошек прикончить? Глядишь, рухнут колдовские чары. – задался риторическим вопросом маркграф.

– Валяй. – усмехнулся Ихтис. – А я на тебя донос настрочу в Общество Охраны Зверюшек. Тебя потом по судам затаскают…

– У меня руки затекли. – пожаловался Тоскунел. – Мне дышать тяжело.

– Йеркуд терпел и тебе велел. – ведун отвалился на подушку и уснул.

И в это время наверху раздались шаркающие шаги. Заскрипели ступеньки. Через мгновение в каюту вошли трое гвардейцев и рыцарь в парадном одеянии.

«Явились. – зло подумал Тоскунел. – Не запылились».

Рыцарь был в плаще. Рванув завязки, он скинул верхнюю одежду на руки одному из солдат. Форма у хордорцев оказалась странною. Черная накидка, более напоминала рубаху, на воротничке которой поблескивали уже знакомые исковерканные руны солнца и победы. На рукаве значились красные нашивки: их было пять. Они отделялись друг от друга синими полосками.

Судя по жестам и манере двигаться, рыцарь занимал высокое положение в своей иерархии.

– Ну-с, молодой человек, не желаете ли вы с нами пообщаться? – офицер, придерживая меч, прошел к кровати и сел прямо на Ихтиса, облокотившись спиной о стену. – Игра в молчанки вредна для вашего здоровья, дорогой маркграф. Мы ценим и уважаем традиции гэдориэльского дворца, законы Аорея, принципы Круглого Стола. Но нам хочется знать, что такое влиятельное лицо делает в Кэрлевинге? Подумайте, вам ведь необходимо хорошо питаться, нормально спать. А мы вовсе не звери. Мы даже не будем вас склонять к службе, понимая, что честь для дворянина – превыше всего.

Вошедшие не видели Ихтиса. Зато призрак сразу почувствовал присутствие гостей. Еще бы, на него попросту бесцеремонно уселись, да еще и поелозили. Но Тоскунелу вся эта картина предстала в полной своей красоте.

Ведун высунул недовольную физиономию из-за спины рыцаря и прокряхтел:

– Ох, и тяжел! Как только таких кони носят.

Затем призрак со скрежетом зубовным вытащил свое призрачное тело из-под рыцаря, скорчил обиженную гримасу и уселся в угол:

– Поспать не дадут, гады!

Маркграф едва скрыл невольную улыбку.

– Значит, будем играть в молчанку? – глаза рыцаря потемнели.

– Кинжал у него выпроси. – вдруг оживился Ихтис, заметив в руках одного из воинов небольшой сверток. – Наври чего-нибудь. Да не молчи, как истукан.

– С кем имею честь? – брякнул парень первое, что пришло в голову.

Брови рыцаря взлетели вверх: нет, не ожидал он, что пленный, объявленный Смегоарлом врагом Хордора номер один, так легко и непринужденно станет беседовать.

На тайном совете колдунов корабля тщательно продумали все физические и моральные пытки, которыми развязывали языки мятежникам Торума и Вальда. Было решено не брезговать ничем, что не причинит видимых увечий телу. Дыба, костер, кол, конечно, отметались. Но вот иглы под ногти, дробление костей пальцев, как крайние меры могли и сгодиться.

В конце концов, от Смегоарла поступили четкие указания: пленника доставить в Расс живым. Любыми средствами, даже если при этом придется сдать Кэрлевинг и отступить.

– Хордорская Имперская Военная Разведка. Сокращенно: ХИВР. Генерал-майор, барон Гуттервад. – представился рыцарь. Полный кавалер Ордена Святого Эйро.

«Хм, – задумался Тоскунел, – если враг не врал, то получается, что он личность довольно известная в дипломатических кругах». Соединенное Королевство своими наградами, за здорово живешь, никогда не разбрасывалось, но маркграф не помнил, чтобы он встречался с бароном на каком-нибудь балу.

– Не мучайтесь. – понимающая улыбка скользнула по лицу Гуттервада. – Я представлял в Гэдориэле Хордорское королевство восемь лет. Но последние три года меня перевели сначала в Министерство Внешних Отношений, а затем, уже при Смегоарле, мне был предложен пост в Военной Разведке. Вы просто меня не застали.

– Возможно. – пожал плечами Тоскунел. – Однако, согласно «Пакту о ненападении», который ваша страна грубо нарушила, я, все-таки, являюсь персоной неприкосновенной. И связывать меня, отбирать предметы первой необходимости, в том числе и кинжал, как символ дворянской чести, с вашей стороны, по крайней мере, неучтиво. И, я имею право, знать на каком основании меня задержали и везут в этом отстойнике. Я требую официальных извинений! Даже если Хордор объявил войну Соединенному Королевству, меня не имеют права держать в этих антисанитарных условиях. Я вам не смерд!

– Браво! – захлопал в ладоши ведун. – Какой талант пропадает!

– Кое в чем Вы правы. – и Гуттервад щелкнул пальцами.

В комнату ввалился амбал.

– Приготовить каюту-люкс для маркграфа. – приказал рыцарь. – Он – почетный гость Смегоарла.

Уже обращаясь к одному из сопровождающих солдат, Гуттервад добавил:

– Верните маркграфу все личные вещи, в том числе и кинжал.

Юноша с удивлением смотрел, как засуетились подчиненные. Ведун, тоже не ожидавший такого поворота, почесал в затылке и выдал:

– Это еще ни о чем не говорит. В Рассе, все едино, строят плаху.

– А с вами, господин Тоскунел, я надеюсь продолжить нашу приятную беседу завтра. – рыцарь встал. – Примите мои извинения. У нас были подозрения о вашем благородном происхождении, но при вас не оказалось подтверждающих это бумаг. Формальное извинение, как и положено, на гербовой бумаге, Вам принесут завтра. Сами понимаете, порядок – превыше всего, а такие вещи в мгновение ока не делаются. Кроме того, мы бы хотели получить разъяснения по поводу того, как вы, маркграф оказались в Кэрлевинге, да еще залезли к почтенной старушке в дом. Вас принесли бес чувств. По заявлению жительницы – Вы незаконно проникли на территорию её жилья с целью мародерства. Тут много загадок. И еще, не сочтите за дерзость, но если вы и в самом деле маркграф Рутвингский, то мы просто обязаны послать запрос в Гэдориэль о Вашем местонахождении. Самозванцев мы вешаем на осинах.

– Ну, что я говорил? – грустно вздохнул Ихтис.

Глава 22. Искусство благородного допроса

Тоскунел проснулся в каюте, придирчиво оглядел гобелены с батальными сценами и красными единорогами, над головами которых сияло то ли черное солнце, то ли странные звезды. Ощущение комфорта не могло перекрыть тревоги. И, все-таки, надо отдать должное хордорским магам, они знали все о человеческих слабостях и страстях.

Накануне маркграф просто не смог устоять, чтобы не плюхнуться на роскошные перины двухместной кровати и не застонать от наслаждения. Да, как это ни прискорбно, но привыкнуть к роскоши намного легче, чем отказаться от неё.

Обращение к привычному укладу жизни всегда вызывает волну радости и воспоминаний, вне зависимости от того, в какой ситуации это происходит. Любой барон, вернувшийся на пепелище родного замка, сначала плачет от умиления, потом – от боли, и лишь затем собирает рать и идет мстить неразумным соседям. Так было всегда…

Ихтис сидел за столом, играл наполненным бокалом, точенным из бивня тюленя, страшного животного, что обитает далеко за пределами понятного мира, намного севернее Ашима.

Ведуну не нравилось здесь. И, хотя в воздухе не плавали паутинки заклятий, как это было в трюме с дохлой кошкой, все-таки, ждать милостыни от врага не приходилось. Ихтис знал, кто такой Тоскунел на самом деле задолго до этого похода, но открыть глаза юному маркграфу не смел: тогда могло бы нарушиться истинное течение времен. Приходилось подчиняться судьбе.

Тоскунел же опрокинулся на спину, разметал руки и ноги по перине и в блаженной истоме простонал: «Хар-р-рашо»!

– Не хватает только вина и девиц. – буркнул Ихтис.

– Согласен. – вздохнул маркграф и прыжком выскочил из кровати. – Не помнишь, когда этот хренов барон припрется?

– Разведка – дело тонкое! – усмехнулся ведун.

– Черт! – занервничал Тоскунел и, застегнувшись на верхнюю пуговку, прошелся расческой по волосам.

– Ты еще зубы ополосни и благовониями помажься. – Ихтис как-то мрачно отпускал свои шуточки. Его внимание было занято чем-то другим.

– Мы смерть встречаем только в чистом белье! – гордо процитировал юноша.

– Поэт и трепло – близнецы братья. – вяло заметил Ихтис. – Посмотрю я, что ты запоешь, когда тебя на кол сажать будут.

Маркграфа передернуло:

– Шуточки у тебя! Мне можно только голову усечь.

– Это ты так считаешь. – ведун попытался опрокинуть в себя содержимое бокала. Вино заструилось по прозрачному пищеводу, делая его видимым.

– Ихтис! – маркграф нервно заходил от стола к кровати.

– Ась? – ведун приложил руку к уху. – Что-то я плохо слышать стал. Не слышу музыки и шипения шампанского.

– Прекрати скоморошествовать! – закричал Тоскунел. – Ты дворянин, в конце концов!

– Нет. – ведун воздел вверх указательный палец. – Я – тень солипсизма, которая бродит по Черной Эрландии. Мне нечего терять, кроме своих цепей. Кстати, молодой человек, почему вы до сих пор не приобрели мне, соответственно моему рангу, парочку золотых цепей? Мне, понимаешь ли, потрясти нечем, взывая к совести местных колдунов и баронов. Так ведь и со скуки подохнуть можно.

Но развить эту тему ему не дали. В дверь постучали.

– Кто бы это мог быть? – засмеялся ведун. – Наверное, дедушка Примёрз. Он подарки нам принес. Большую такую кучу. Прямо из прежней резиденции.

– Войдите. – милостиво разрешил юноша, предупреждающе зыркнув на привидение.

– Не боись, – усмехнулся Ихтис, – стенать не буду.

В дверях появился старый знакомый: генерал-майор Гуттервад. Барон был хмур.

– Я возвращаю вам вещи. – рыцарь кинул сверток на стол.

Следом за генерал-майором в комнату ввалились два бритых гвардейца. Тоскунел с тоской поглядел на их, выпирающие из-под мундира, мышцы.

Ихтис вдруг почувствовал, как в комнате начало сгущаться пространство. Возможно, ведуну это показалось, от выпитого вина, но он впервые, с тех пор, как стал призраком, почувствовал страх.

За несколько мгновений ведун взмок от напряжения. Он начисто забыл, что призраки, как и мертвые – не потеют. Только теперь Ихтис в полной мере ощутил тот меч, что завис и над ним.

Пять колдунов, наверняка, знали о призраке, сопровождающем Тоскунела. Просто, не придали этому особого значения. По их расчетам, маркграфа должно было охранять рою привидений. В своей гордыне маги даже не удосужились поглядеть на того, кто приперся на корабль безбилетником. Это давало шанс, но убавляло самоуверенности.

Ведун чувствовал, как ему хочется залезть обратно в кинжал и там, в безопасности, подумать. Чернокнижники уже обследовали оружие, не обнаружили в нем магии, потому и не обратят более на него свои пакостные взоры. Они же пока не знали о привязанности Ихтиса к этому клинку. Они просто засекли проникновение на корабль призрака.

Рано или поздно, но облава на непрошеного гостя начнется. Вот тогда-то кинжал и спасет. А чародеи, на это только и оставалось уповать, подумают, что привидение помчалось с депешей о помощи.

Ведун чувствовал, что в воздухе что-то вихрится, собирается вокруг Тоскунела черным облаком. Казалось, что это влетела не смерть, а полное развоплощение. Но, слава богам, появившаяся туманность была полностью поглощена мыслями Тоскунела.

Ихтиса начало трясти от одного осознания, что сейчас это нечто просто может размазать по полу как какого-то глупого призрака. Страх вдруг стал воздухом. Стены словно кричали. Ведуну мнилось, что сквозь гобелены прорывается адское пламя, из которого кричат грешники. И это безумие было не рядом, оно рождалось внутри каюты, оно распускалось, прямо на глазах превращалось из слепого бутона сорняка в черный и всевидящий цветок.

Ихтис едва не закричал. Он не видел других призраков, но от этого было только страшнее. Ведун, знающий все дороги вверх и вниз по Дереву Жизни, воин, отдавший самое дорогое во имя спасения другого, он впервые столкнулся с подобными проявлениями Темной Силы. И неизвестность пугала, заставляла обливаться холодным потом.

Ноги и руки отказались слушаться. Ихтис забыл кто он, как здесь очутился. Им владело одно желание: бежать из этого проклятого места. Ни магия, ни меч были не в состоянии противостоять той волне ужаса, что заполнила комнату.

На мгновение сознание ведуна прояснилось, и он вспомнил, что ноги ему не нужны. Ихтис просто шмыгнул в рукоять фиолетовым туманом и спрятался в клинке, точно улитка в раковине. Просочиться сквозь сверток и ножны для призрака – плевое дело. Несколько минут ведун в кинжале чувствовал, как его сердце грохочет на всю каюту.

И только тогда, когда Ихтис окончательно убедился, что остался незамеченным, страх начал отступать. «Вот так допрос! – подумал призрак. – Стильно, черти их подери! Ладно, что хоть меня не обнаружили. Может, еще что-то удастся изменить. Ведь как ни крути, а живой призрак лучше мертвого, полезнее».

Маркграф тоже почувствовал появление кого-то. Конечно, он ничего не увидел, но странное ощущение, что в помещение, нет, не вошел, а вплыл и занял собою все пространство, еще кто-то, не оставляло. Ужас холодной волной окатил сознание.

Мрак клубился всюду. Казалось, что каюта провалилась в хаос, в ничто. Воздух превратился в липкую противную патоку. Мысли в голове взорвались и превратились в серую мешанину. Затылок заныл. В висках принялись молотить кувалдой. Творилось нечто непонятное, неподвластное уму. Тоскунел ощутил, что что-то не так, но эта мысль была мимолетной и тут же растворилась в темном потоке боли.

Враг был рядом. Маркграф чувствовал дыхание смерти у себя на плече. Нет, ни барон, ни его головорезы не представляли той опасности, которою грозило то, невидимое существо, что превратило мир в ад. Тоскунелу слышались стоны, хрипы, бульканья. И, хотя юноша понимал, что здесь, на корабле, сейчас начнется допрос, его сознание отрывалось от реальности и пыталось победить беспричинный страх. Тщетно! Бежать было некуда.

– Вам плохо? – на лице Гуттервада мелькнула тень озабоченной улыбки.

«Каков лицедей! – гневно подумал Ихтис. – Сначала доведут до нервных коликов, а потом здоровьем интересуются, гады»!

– Да, что-то неможется. – кивнул головою Тоскунел.

– Я принес вам официальное извинение. – рыцарь зловеще улыбнулся. – Мы даже можем отпустить вас в ближайшем порту, однако мы с вами договаривались об аудиенции, во время которой вы поделитесь с нами, как же вы очутились здесь без свиты, кареты. Согласитесь, это смахивает на колдовство.

Маркграфа угнетало присутствие незримого соглядатая, оно выводило его из себя, начинало бесить. Да тут еще Ихтис как сквозь землю провалился. И голова болела так тяжело, точно какой-то маньяк раскроил череп от висков до шейных позвонков и принялся там копаться грязными руками. От этого ощущения парня.

– Почему я должен оправдываться?! – вдруг вспылил Тоскунел.

Про себя же маркграф подумал, что тайна его появления в Кэрлевинге не такой уж и большой секрет. Просто, можно было спросить и по-человечески, без колдовского тумана и ужасов.

И сразу же изо всех углов на юношу кинулись зубастые тени. Клубящаяся мгла слышала мысли!

– Значит, вы божий человек, молчун и затворник. – генерал-майор сел на тот самый стул, на котором до этого находился ведун и щелкнул пальцами. – Войдите, любезнейший.

Стены каюты качнулись, придвинулись ближе. В воздухе кишели какие-то твари.

Тоскунел понимал, что этого не может быть. Но другая часть его сознания кричала: «Да скажи ты им! Что, тебе, убудет?»

– Вот именно. – шипел и плевался воздух. – Скажи нам правду, и мы уйдем. И ты сможешь спокойно пить вино и танцевать на краю вечности!

Маркграф понял, что сходит с ума. Но ощущение кошмара от этого осознания не исчезало. Рубашка противно липла к спине. Парень ощущал, как капли пота дрожат у него на висках, как голову сжимают невидимые тиски. Боги, в эти мгновения даже герои согласны сказать все: и что было, и чего не было…

На зов барона в комнату, смешно переваливаясь, вкатился толстенький добродушный старикашка в потертом плаще. Он сжимал в руках увесистый ящик, любовно обтянутый кожей. Вошедший имел вид сумасшедшего ученого. Белесые кудри его стояли торчком. На лице застыла робкая улыбка. Но когда этот человек подошел поближе, открыл свой саквояж и поднял глаза, Тоскунела пробил озноб. У него были вертикальные зрачки гадюки!

– А, может быть, вы все-таки помните, как добрались до Кэрлевинга? – барон подпер кулаком щеку, словно готовясь к долгому и скучному занятию. – Для нас это представляет научный, я бы даже сказал, чисто академический интерес.

– Да пошел ты! – взвыл маркграф.

А про себя пленник добавил: «А вот хрена вам! Ничего не скажу. Не знаю, в чем тут соль, но если маркграфа не постеснялись пытать, то дело не чисто. Эх, знать бы еще, в чем заключается она, эта государственная тайна! А то брякнешь чего-нибудь в забытьи и навек замараешь дворянскую честь».

Боль Тоскунела стала непереносимой. Ему казалось, что каюта пришла в ярость, сдавила виски, и голова лопнула, точно спелый арбуз. Маркграф схватился за голову и застонал.

Ихтис осторожно, одним глазком глянул из своего укрытия и ужаснулся. Он не увидел, но почувствовал над парнем нависшее черное облако. Крикнуть бы, предупредить, но это ничего бы не дало. Ведун просто выдал бы себя. Приходилось молчать.

– Готовьте инструмент, любезнейший. – кивнул старичку головою Гуттервад. – Молодость очень упряма. Что делать, так устроен мир.

– Да, господин барон. – согласился дедок и принялся быстро и аккуратно выкладывать на стол свои инструменты.

Маркграф тяжело сглотнул. Гвардейцы подхватили Тоскунела легко, точно он был перышком, усадили его на стул и привязали к его спинке канатной веревкой. «Изверги. – подумал юноша. – Сколько можно меня вязать? Это уже второй раз! Я им что, кукла тряпичная?»

Головорезы хордорской разведки затянули узлы так, что юноша взвыл от боли. И все же страх перед кем-то невидимым скручивал душу в жгут сильнее, чем резали плоть веревки.

А на столе тем временем появлялись иголки разной величины, щипцы, шприцы, пальцедробилка, какие-то шипастые шарики… И множество странных орудий, о предназначении которых трудно было догадаться с первого взгляда. Да и не хотелось.

От созерцания этого обилия пыточных инструментов, Тоскунела совсем замутило.

– Эх, не хватает дыбы. – с сожалением вздохнул старик.

«Тебя самого бы на неё»! – злобно подумал маркграф.

И тьма шумно вздохнула.

– Приступайте. – Гуттервад зевнул.

Палач радостно кивнул головою и ловко, точно всю жизнь только этим и занимался, вогнал под ногти пленнику острые иглы. Сделал он это легко, профессионально. От боли Тоскунел только взвыл. Все, это был предел его человеческих возможностей! Дело было даже не в физической пытке. Парень не выдержал двойного давления: на психику и мозг. Он просто потерял сознание.

– Ну вот. – грустно и обиженно вздохнул старик. – Что ж он у вас такой дохлый? Я, можно сказать, еще и разогрев не начал, а он уж и скопытился. Эх, ну что за маркграфы нынче пошли? Вот помнится мне, еще в молодости, захватили мы расского владыку. Так тот молчал всем на зависть. А когда подожгли кол, на котором он просидел трое суток (и не сдох, собака!), этот хам еще и матюкнулся. Уж как ему это удалось, не знаю.

Ихтис слышал разговор. Ему было горько и стыдно. Ему казалось, что мир перевернулся, сошел с ума. Но, все-таки, он был ведун. И он убил не одну химеру. Ихтис умел ждать.

Странное гудение над головою Тоскунела прекратилось.

– Он! – словно вердикт, точно приговор, прошелестело в воздухе.

И сразу запахло отшумевшей грозой.

Через мгновение в каюте стало легче дышать. Ощущение невидимого врага исчезло. Сила удалилась. Ведун вздохнул с облегчением и смелее выглянул из рукояти.

В каюту вбежал мальчик и отрапортовал:

– Все, можно оставить графа в покое.

– Вы слышали? – барон усмехнулся, подмигивая солдатам. – Маркграф почивать желает. Развяжите мерзавца и верните в кровать.

– Постойте! – засуетился палач. – Отдайте мне мои иглы. Каждая из них – бесценна! И, вообще, так не честно. Могли бы и заранее предупредить, что это – ваш клиент.

– Он наш общий. – ухмыльнулся Гуттервад и оставил на столе гербовую бумагу с официальными извинениями по поводу несанкционированного ареста маркграфа Соединенного Королевства. – И прошу не путать меня с офицерами из Ведомства Уголовного Ведьмачества.