Текст книги "История человечества. Россия"

Последний рейс «Адмирала Нахимова»

Крупнейшее кораблекрушение ХХ века на Черном море произошло в 1986 году. Один из крупнейших в Советском Союзе кораблей – круизный теплоход «Адмирал Нахимов» при выходе из порта Новороссийска столкнулся с океанским балкером «Петр Васев». В результате трагедии погибли 423 человека, 65 – значатся пропавшими без вести.

Все трагические рейсы пассажирских кораблей начинаются более или менее одинаково. Ничто не предвещает беды – пассажиры отдыхают и веселятся, команда исправно ведет корабль. Но наступает момент, когда нечто внезапно прерывает веселье, и тогда крики радости сменяются воплями ужаса.

Так было и с теплоходом «Адмирал Нахимов». Когда корабль вышел в плавание, никто и предположить не мог, что его ждет катастрофа. Круизный теплоход шел по сотни раз хоженному маршруту Одесса – Батуми – Одесса с заходом в Новороссийск и Сочи. Был конец лета, на черноморском побережье начинался бархатный сезон. Именно это благодатное время многие используют для отдыха на море, тем более, если погода совсем не напоминает осень. Конец августа 1986 года был очень жарким, температура воды в Черном море поднялась до +27 °C. Желающих отдохнуть в круизе было достаточно, тем более что теплоход принимал так называемых «палубных» пассажиров, которые путешествовали на небольшие расстояния, например между Новороссийском и Сочи или Батуми и Одессой.

В Новороссийск корабль обычно приходил в два часа дня и восемь часов стоял на якоре. Пассажиры за это время могли сходить на экскурсию в город или отдохнуть на местных пляжах. Так было и 31 августа 1986 года. В этом рейсе на борту корабля находилось 1234 человека, из них – 884 пассажира, 346 членов экипажа и 4 члена их семей. По расписанию теплоход отходил из порта в 22.00. Но в этот раз рейс задержался: на борт принимали опоздавшего высокопоставленного пассажира – начальника управления КГБ в Одесской области генерала А. Крикунова. Затем теплоход, весь в праздничной иллюминации, начал выходить из Цемесской бухты, напоминающей гигантскую подкову. Видимость вокруг была отличная, море тихое. «Адмирал Нахимов» был единственным кораблем, который выходил из Новороссийского порта, а океанский балкер «Петр Васев» – единственным, который двигался ему навстречу. Курсы пассажирских судов, которые ходят на Крымско-Кавказской линии, давно отлажены, составлены подробные расписания движения теплоходов. Суда, идущие с моря, пересекают «пассажирские трассы» на безопасном расстоянии. Портовые лоцманы-операторы при помощи радара «ведут» корабли, как авиадиспетчеры самолеты.

Теплоход «Адмирал Нахимов»

В 23 часа на круизном теплоходе многие пассажиры еще не спали. Кто-то праздновал День шахтера, кто-то находился на палубе и смотрел на огни удаляющегося города. Многих заинтересовал двигающийся навстречу огромный океанский корабль. А в 23 часа 12 минут Цемесскую бухту потряс жуткий грохот удара – океанский балкер протаранил пассажирский теплоход. Все произошло очень быстро – «Адмирал Нахимов» получил чудовищную пробоину в 80 м². Вода мгновенно начала заполнять трюм и палубы. Всюду погас свет, теплоход начал крениться на правый борт. После катастрофы корабль продержался на плаву примерно 7–8 минут (к слову, «Титаник» держался на плаву более двух часов), а до берега по морским меркам было рукой подать, всего 3,7 километра. «Нахимов» затонул под углом 50 градусов, подминая под себя находящихся в море и не успевших отплыть подальше людей, навечно замуровав каюты по правому борту.

Команда тонущего корабля пыталась спасти пассажиров, рискуя собственной жизнью. Бортпроводницы отдавали им свои спасательные жилеты, выводили людей к спасательным шлюпкам. Так, механик Долинский сбрасывал с верхней палубы застрявшие там плотики, и пока он спасал других, погибла его семья – жена и ребенок.

В 23.15 «Адмирал Нахимов» подал сигнал бедствия SOS. Первыми пришли на помощь пограничники. Вместимость пограничного катера типа «Гриф» по инструкции – не более 12 человек. Мичман А. Гусев, командир катера № 624, который первый пришел на сигнал бедствия, принял на борт 146 человек. Катер под командованием М. Леденева подобрал из воды более 90 человек. От морского вокзала стали прибывать экскурсионные «кометы». Без приказа сверху в море вышли курсанты Новороссийского высшего инженерного морского училища. Всего в район кораблекрушения прибыло около 60 судов – кораблей, катеров, шлюпок. За 80 минут добровольцы спасли 800 человек. А профессиональные спасатели прибыли на место кораблекрушения лишь спустя четыре часа после катастрофы.

Потом живых уже не было. За первые сутки после кораблекрушения у береговой линии Новороссийска подобрали 79 мертвых пассажиров. Отряд водолазов 18 суток работал на затонувшем корабле. За это время аквалангисты вытащили на поверхность 280 тел, а среди спасателей погибло два водолаза – Ю. Полищук и С. Шардаков. На 19 сутки работы были свернуты; корабль ушел в грунт на полтора метра, каюты по правому борту заполнились илом и стали недоступны для поиска.

По делу гибели «Адмирала Нахимова» срочно была создана правительственная комиссия, которую возглавил член Политбюро ЦК КПСС Гейдар Алиев. Было составлено шестьдесят томов уголовного дела. Следствие вел государственный советник юстиции 3-го класса Борис Уваров. По его мнению, главной причиной катастрофы такого масштаба стало нарушение правил эксплуатации «Адмирала Нахимова», 60-летнего корабля, имеющего свою историю.

Он был построен в 20-х годах ХХ века в Германии и спущен на воду под именем «Берлин» как один из «самых быстрых, самых лучших» кораблей, который смог бы успешно конкурировать с английскими пассажирскими судами такого же класса. При достройке корабля обнаружились некоторые неточности в проекте, и судно стало не таким быстрым, зато очень комфортабельным. Учитывая урок «Титаника», инженеры стали разделять корпуса кораблей определенным числом поперечных водонепроницаемых переборок. При затоплении двух смежных отсеков корабль еще долгое время должен был оставаться на плаву. У теплохода «Берлин» было 12 таких отсеков, водоизмещение его составляло 18 940 тонн. Лайнер обслуживал линию Бремен – Нью-Йорк. Во время Второй мировой войны его переделали в военный транспорт. Существует даже легенда, что некоторое время теплоход был личным кораблем самого фюрера. Но именно в качестве военного транспорта «Берлин» был торпедирован в 1945 году британской подводной лодкой и затонул в устье реки Свине в районе Балтийского моря. По репарации затонувший корабль достался СССР. В 1948 году судно было поднято со дна (причем при подъеме сработало взрывное устройство, которое дополнительно разрушило часть кормы) и восстановлено в ГДР. А в 1957 году бывший «Берлин» появился в составе пассажирского флота Черноморского морского пароходства под именем «Адмирал Нахимов», где и проходил 22 года безаварийно.

С конца 1960-х годов судно перестало отвечать требованиям конвенций СОЛАС 1960 и 1970 годов. Металлические листы обшивки корпуса были соединены металлическими заклепками, поэтому при плановых ремонтах расшатавшиеся заклепки не вынимали, а приваривали сверху. Регистр (организация наподобие «морского ГАИ», проверяющая техническое состояние судов) Болгарии, где ремонтировался корабль, именно поэтому не рекомендовал судну выходить в Мировой океан. Поэтому «Нахимов» с 1960-х годов ходил исключительно на внутренних рейсах, недалеко от берега. Со временем корабль нужно было списать, но Регистр СССР каждый раз давал «добро» на выход в море. Кстати, этот трагический рейс по плану должен был быть последним у корабля, после его завершения судно наконец хотели списать…

А «Петр Васев» возвращался из Канады в Новороссийск с грузом в 28 600 тонн ячменя. Балкер был построен в Японии в 1981 году – по сравнению с «ветераном» «Нахимовым» относительно недавно. Это было современное транспортное океанское судно, водоизмещением 41 тыс. тонн, отличающееся от обычных сухогрузов более высокой прочностью, оснащенное навигационными приборами для автоматической обработки информации. На судне была установлена САРП – Система автоматической радиолокационной прокладки. Еще одно техническое усовершенствование, сыгравшее роковую роль в трагедии, – бульб балкера. Бульб – это надстройка в подводной части современных судов для уменьшения сопротивления. Именно им «Петр Васев» протаранил теплоход при расхождении. Многометровый таран вошел в борт «Адмирала Нахимова», как «консервный нож в металлическую банку». Удар пришелся в самое уязвимое место пассажирского корабля – ниже ватерлинии, в переборку между дизель-генераторным и машинным отделениями. А так как оба корабля находились в движении, то были пробиты 5 из 12 водонепроницаемых отсеков. После тарана, нанесенного под углом, тысячи старых заклепок «Нахимова» моментально вылетели из пазов, и правый борт сразу же оголился. К тому же люки и иллюминаторы не были задраены. По утверждению экспертов, у «Адмирала Нахимова» не были задраены и клинкетные двери между водонепроницаемыми перегородками. Это все спровоцировало быстрое распространение воды из отсека в отсек, и почти мгновенное, по морским меркам, погружение корабля в воду.

В ходе следствия виновность капитанов В. Маркова и В. Ткаченко была полностью доказана. Что же произошло на капитанских мостиках обоих кораблей?

Капитан «Нахимова» Вадим Марков незадолго до трагедии покинул капитанский мостик. Он вывел теплоход за границу порта на курс, и по инструкции ему вовсе не обязательно было теперь присутствовать на мостике. Вел корабль второй помощник капитана А. Чудновский. В капитанских рубках на обоих кораблях знали о пересечении курсов. По правилу расхождения «Адмирал Нахимов» должен был уступить дорогу идущему по правому борту балкеру. Но, учитывая особенности навигации в данном районе, кораблю нужно было провести дополнительные маневры, что, при большом количестве пассажиров на борту, было для него не желательно. Поэтому диспетчер берегового управления рекомендует «Петру Васеву» пропустить круизный теплоход. По рации судоводители долго согласовывали свои курсы, дважды проговорили порядок расхождения. В. Ткаченко, капитан балкера, вел судно, основываясь на данных САРП, не учитывая визуальные наблюдения. Существует версия, что САРП Ткаченко показывал совершенно другую цель, поэтому капитан не смог правильно сориентироваться в происходящем. Когда наконец капитан балкера визуально оценил обстановку, он дал в машинное отделение несколько команд: «Малый вперед», «Стоп», «Полный назад». Но инерция огромного корабля все равно несла сухогруз вперед – на «Адмирала Нахимова». В это время А. Чудновский, наблюдая курс «Васева» стремится избежать столкновения. Он дважды меняет курс по 5 градусов влево, начинает замедлять движение, потом еще два раза берет влево, что по правилам навигации является нарушением: капитан не должен менять курс при опасности столкновения на незначительные углы.

Эксперты утверждают, что при грамотных действиях судоводителей столкновения можно было бы избежать. Или оно произошло бы, но с гораздо меньшими потерями. Оба капитана были осуждены по статье 85 Уголовного кодекса СССР, предусматривающей срок за преступную халатность, и получили по 15 лет тюремного заключения. А через 6 лет оба капитана были амнистированы.

Со дня кораблекрушения прошло уже довольно много времени. Но каждый год 31 августа в Новороссийск и Одессу приезжают родные и близ кие тех, для кого круизный теплоход «Адмирал Нахимов» стал братской могилой. Черноморский христианский центр «Миссия для мореплавателей» делает все возможное, чтобы люди не забывали трагедии и память о погибших была увековечена.

Катастрофа под Уфой

Трагедии тем и страшны, что всегда случаются, когда их не ждешь. Так было и на этот раз. Утром 4 июня 1989 года страна и весь мир узнали страшную новость – ночью произошел взрыв на железной дороге в Башкирии, в результате которого пострадало почти 1200 человек – 575 погибли, 623 стали инвалидами, получив тяжелые ожоги и телесные повреждения. Газеты пестрели заголовками: «Катастрофа, которой не знал мир», «Самая страшная “газовая” катастрофа». Железные дороги считались в нашей стране самым безопасным видом транспорта, и тут такое…

3 июня 1989 года на продуктопроводе Западная Сибирь – Урал – Поволжье произошла «газовая» авария, ставшая крупнейшей даже по мировым масштабам. Трубопровод диаметром 700 мм служил для транспортировки под высоким давлением сжиженного газа широкой фракции нефтяных углеводородов. Около поселка Улу-Теляк в Башкирии из-за разрыва трубы произошла утечка газа. Сжиженный газ, который был тяжелее воздуха, разлился по земле, заполнив собой две большие ложбины – от прилежащего леса и до железной дороги. Примерно в 23 часа 10 минут по московскому времени именно здесь, на 1710 км в зоне скопления углеводородно-воздушной смеси встретились два пассажирских состава – «Новосибирск – Адлер» и «Адлер – Новосибирск». Машинист одного из составов успел передать по радио, что поезд вошел в зону сильной загазованности. И тут связь оборвалась…

Во время схождения поездов внезапно произошел взрыв колоссальной силы, эквивалентный взрыву 300 тонн тротила. В нескольких километрах от его эпицентра, в колхозе «Красный восход», на центральной усадьбе вылетели все стекла в домах, взрывная волна повалила деревья на расстоянии до 3 км вдоль железной дороги. Взрывом были сброшены с колеи 14 вагонов. Многих пассажиров выбросило из поезда. На месте катастрофы начался пожар, который охватил территорию около 250 гектаров. Фронт взметнувшегося пламени достигал полутора-двух километров. Оба поезда оказались в громадном огненном котле.

Составы были довольно большими – 20 вагонов в поезде «Новосибирск – Адлер» и 18 вагонов у встречного. Сколько всего было пассажиров, точно не известно, поскольку на детей до пяти лет билеты не брались. Взрослых пассажиров было 1284, кроме того были дети и 86 членов поездных бригад – машинистов и проводников.

Катастрофа произошла в труднодоступной для наземного транспорта местности. Кругом леса и болота, ближайшие селения – на расстоянии трех-пяти километров. Эта изолированность и безлюдность привела вначале к отсутствию достоверной информации о случившемся, а затем осложнила проведение спасательных работ, затруднила оказание первой медицинской помощи пострадавшим. Несмотря на это, уже через час Комиссия по чрезвычайным ситуациям Башкирской республики приступила к организации аварийно-спасательных работ. А еще через 20 минут на месте аварии работало 14 бригад «скорой медицинской помощи». Спустя 2,5 часа после катастрофы сюда прибыло более 100 врачебно-сестринских бригад. Вскоре в помощь им дополнительно поступили еще 42 санитарные дружины и 14 санитарных постов. Всего было задействовано 138 санитарных машин, 37 вертолетов, 4 автобуса, а затем и просто грузовики и самосвалы эвакуировали пострадавших пассажиров. Их привозили «вповалку: живых, не очень живых, вообще неживых». Разбираться было некогда – грузили в спешке и темноте. А на месте уже смотрели – в первую очередь в больницы отправляли тех, кого можно было спасти. Людей со стопроцентными ожогами оставляли – помогая одному такому безнадежному, можно было потерять двадцать человек, у которых был шанс выжить.

Больницы Уфы и Аши, принявшие основную нагрузку, были переполнены – пострадавших во время аварии размещали в палаты и коридоры, на все освобожденные койки и на пол. Спешно, той же ночью, эвакуировали роддома и хирургические отделения – нужно было слишком много мест. Врачи и медперсонал по трое-четверо суток не выходили из больниц. Американцы, увидев пациентов ожогового центра, поставили диагноз – «выживет не больше 40 процентов, этих и этих вообще лечить не надо». Наши врачи сумели спасти более половины из тех, кого уже считали обреченными.

Для ликвидации последствий аварии были привлечены воинские подразделения. Спустя несколько часов пожар был локализован. Огонь непосредственно на газопроводе погасили только тогда, когда, собственно, выгорел весь углеводород, собравшийся в месте разрыва.

Когда, наконец, спасатели завершили свою работу и стало возможно оценить потери, люди ужаснулись масштабам случившегося. В огне пожара были разрушены оба электровоза и 37 вагонов из 38. Семь вагонов сгорело дотла, 26 – полностью выгорели изнутри. Взрыв разворотил рельсы и шпалы железнодорожного пути на протяжении 350 метров, разрушил 17 тысяч метров воздушных линий связи, 1500 метров линии электроснабжения и около трех километров контактной сети, вывернув около 30 опор. Алексей Годок, заместитель начальника пассажирской службы Южно-Уральской железной дороги, рассказывал: «Когда мы облетали место аварии, было такое впечатление, что напалм какой-то прошел. От деревьев остались черные колья, как будто их ободрали от корня до верхушки. Вагоны были разбросаны, раскиданы…» Горело все – деревья, трава, земля…

В момент взрыва температура достигла 900– 1000 °C. Такой вывод был сделан после того, как на одной из пострадавших пассажирок обнаружили оплавленные золотые сережки и такую же зубную золотую коронку у другой женщины, доставленной в уфимскую больницу с сильными ожогами. Это при том, что температура плавления золота – 1242°

С. Одежда не выдерживала высокой температуры, она просто истлевала от жара на людях. Синтетические материалы плавились и испарялись.

На месте аварии было обнаружено 258 трупов, 806 пассажиров получили ожоги и травмы различной степени тяжести, из них 317 умерло в больницах. Всего погибло 575 человек, травмировано – 623.

Уже на следующий день за погибшими стали приезжать родственники. Но опознать всех не удалось – некоторые обгорели так, что невозможно было определить, мужчина это или женщина. Некоторых опознали по документам, личным вещам – люди сгорели, а бумаги остались невредимы. Почти треть погибших была захоронена неопознанными.

В составе поезда «Новосибирск – Адлер» было два вагона с детьми. В одном из них, прицепном, ехали в Молдавию на сбор черешни челябинские школьники: традиция была такая в школе. В вагоне было более 50 детей и три преподавателя. Когда произошел взрыв, все дети крепко спали, поэтому спастись почти никому не удалось. В живых осталось только девять человек. Ни один из учителей не выжил.

Василий Рожко, бывший в 1989 году начальником оперативного отдела штаба ГО по Челябинской области, вспоминал: «Бабушка одна у меня перед глазами стоит. На веревке через плечо привязан чемодан. С другой стороны висит сумка. За руки держит двух маленьких девочек с бантиками. Тоже пассажиры с того поезда – живые, невредимые. На них ни царапинки. Самым страшным в те дни были не трупы, а живые, которые с последней надеждой ждали, когда ты найдешь фамилию в списках живых. А ее нет там, фамилии этой…»

Вероятно, этой трагедии могло и не быть. Все могло бы закончиться не так трагично, если бы не роковое стечение обстоятельств. Во-первых, разгерметизация трубы произошла вблизи железнодорожной магистрали Москва – Уфа – Новосибирск – Владивосток, которая в этом месте находилась всего в километре от трубопровода. Во-вторых, случилось то, чего случиться никак не должно было – два пассажирских поезда встретились именно здесь, в месте загазованности. Такое произошло впервые. По расписанию составы должны были разминуться в другом месте, но поезд, следовавший в Адлер, опаздывал. Ему пришлось сделать вынужденную остановку на промежуточной станции: у одной из женщин в поезде начались преждевременные роды.

Что послужило причиной взрыва – установить уже не представляется возможным. Это могло быть искрение токоприемника одного из локомотивов, детонация, вызванная потоками воздуха от двух идущих навстречу друг другу поездов, или прос то выброшенная в окно сигарета. Специалисты предполагают, что если бы поезда прошли строго по расписанию и встретились раньше, все бы обошлось. Дело в том, что следовавшие в этот день железнодорожные составы мощным потоком воздуха прокладывали в загазованной зоне безопасный для себя «коридор». А когда два поезда сошлись на критическое расстояние, произошло столкновение двух встречных воздушных потоков. Теперь для взрыва было достаточно малейшей искры из-под колес поезда.

Для выяснения причин катастрофы было начато следствие, которое вела союзная прокуратура. Сразу же было установлено, что о загазованности в данном районе сообщали неоднократно и машинисты проходящих поездов, и местные жители. Что было неудивительно – запах газа распространялся на расстояние до восьми километров. Как оказалось, утечка газа началась там довольно давно, газ накапливался уже 20–25 дней. И в течение всего этого времени по железной дороге регулярно ездили поезда! Никакой реакции на сигналы тревоги не последовало – ни поиском, ни ликвидацией утечки никто не стал заниматься. Потом выяснилось, что трубопровод был практически без присмотра и за его состоянием следить было некому. К этому времени – из экономии или по халатности – были отменены регулярный облет трубопровода на вертолете и даже упразднена должность обходчика. Следствие сразу же вышло на ответственных лиц: руководителей проектного института, утвердивших проект с нарушениями; зам. министра нефтяной промышленности Донгаряна, отменившего телеметрию, предназначенную для контроля работы газопровода; на руководителей уфимского управления «Нефтепроводмонтаж», построившего магистраль. Девяти должностным лицам было предъявлено обвинение по статье 215, часть II Уголовного кодекса РСФСР. Еще до суда двое из них были амнистированы. Итого – семь человек «ответственных»: начальник СМУ треста, прорабы, другие исполнители. Максимальная мера наказания по статье – пять лет лишения свободы. После суда, который состоялся 26 декабря 1992 года, дело было отправлено на дорасследование. В результате только двое были осуждены: два года с высылкой за пределы Уфы.

Судебное разбирательство, которое продолжалось почти шесть лет и содержало двести томов показаний потерпевших, свидетелей, экспертов и специалистов, имевших отношение к строительству газопровода, закончилось наказанием «стрелочников».