Текст книги "39-й роковой"

Валерий Есенков
39-й роковой

Глава первая
Угроза

Год начинается трудно. Возможно, он станет решающим годом, последним годом мира в Европе, последним годом мира для СССР. По всем речам, ужимкам и действиям нельзя не сделать обоснованный вывод, что фюрер и дуче, окрылённые своими неожиданными успехами, теряют чувство реальности и готовятся к новым, на этот раз опасным для всего человечества предприятиям. К новым предприятиям во внешней политике их толкают растущие трудности в экономике, а мировое господство, которое даст им много, много, очень много сырья, прежде всего много нефти, представляется им, как следствие неожиданных успехов, легко достижимым, политика же западных демократий чрезвычайно удачной для них. По всем речам, ужимкам и действиям нельзя не сделать обоснованный вывод, что политика западных демократий не изменится к лучшему, что западные демократии, уверенные в своей неприкосновенности для агрессии с юга и с запада, не ударят палец о палец, поскольку агрессия будет направлена на восток, только на восток, следовательно, они могут спокойно наращивать свои капиталы и приумножать свои барыши, вливая свои капиталы в экономику Италии и Германии, Германии, конечно, прежде всего.

Как всегда, замкнутые в своем самодовольстве, ограниченные своими корыстными интересами, они ошибаются. Пока у Германии нет общей границы с Россией-СССР, нападение возможно именно в западном направлении. Как оно может произойти? Довольно банально. Если республиканцы Испании будут разбиты, дуче может потребовать у Франции Тунис, Савойю и Корсику, поскольку обладание ими превращает Средиземное море почти полностью в итальянское озеро. Франция не может не отказать, если не желает потерять свои колонии в Африке, Англия не может не оказать хотя бы дипломатическую, а может быть, и военную помощь, если не желает потерять Египет и Суэцкий канал, потеряв который она потеряет и Индию, точно так же, как Германия не может не поддержать Италию в вооружённом конфликте, который не может не возникнуть из-за Туниса, Савойи и Корсики, если не желает отказаться не только от необходимости, но и от удовольствия, оказывая сильное давление на французов и англичан, возвратить потерянные колонии и подмандатные территории, богатых сырьём и рабочей силой колониальных полурабов.

Казалось бы, Англия, своевременно проанализировав такую возможность, должна пойти на соглашение с Россией-СССР, чтобы предотвратить нападение, а что делает Англия? Англия, конечно, анализирует такую возможность и не может не видеть, что угроза и её колониям и ей самой неумолимо растёт, однако Англия самонадеянна, самодовольна, убеждена, что ей море по колено и ещё туже затягивает те узлы, которые, вовремя не развязанные, неизбежно приведут к нападению именно не в восточном, а в западном направлении. К примеру, в самое последнее время промышленные и торговые круги Англии, при явной поддержке министерства торговли, громко требует денонсировать англо-советский торговый договор, подписанный в 1934 году. На каком основании? На том надуманном основании, что русские покупают больше реэкспортных, чем собственно английских товаров, как будто именно русские виноваты, что реэкспортные товары и лучше и дешевле английских. Это во-первых, а во-вторых, англичане бессовестно лгут. Вся эта мелкая возня вокруг преобладания реэкспортных товаров всего лишь прикрывает более существенные и тайные попытки англичан затормозить, ещё лучше вовсе сорвать стремительное, вызывающее удивление и страх экономическое развитие России-СССР. Что обеспечивает экономическое развитие России-СССР? Экономическое развитие России-СССР обеспечивает ввод в действие всё новых и новых промышленных предприятий. Без чего не могут обойтись эти предприятия? Они не могут обойтись без новейших станков и новейшего оборудования. Советский Союз ставит перед собой цель в ближайшее время производить самостоятельно такие станки и такое оборудование, но всё ещё не производит его. Станки и оборудование приходится закупать, закупать в том числе в Англии. И вот Англия, не только ради того чтобы сорвать социалистическое строительство, полным ходом идущее в Советском Союзе, но и ради того чтобы убрать ещё одного, очень сильного, конкурента, отказывается продавать Советскому Союзу именно промышленное оборудование и станки, пусть даже не самых последних модификаций. В течение прошлого года советскому торгпредству в Лондоне не удалось разместить заказов на два с половиной миллиона фунтов стерлингов, в добавление к этому английские промышленники сорвали сроки поставок по уже заключённым контрактам ещё на два миллиона. У них такая «высокая» цель разрушения экономики России-СССР, что их не пугают никакие неустойки. С благопристойной любезностью, с отшлифованной наглостью они предлагают вместо оборудования и станков потребительские товары. Кажется, как хорошо! Граждане СССР станут получать по низким ценам и в громадном количестве английские носки и селёдку. Разумеется, хорошо, советское правительство как раз и стремится к тому, чтобы граждане СССР получали по низким ценам и в громадном количестве и носки, и селёдку, и всё, что им необходимо в быту. Однако это хорошо только на взгляд обывателя, который плохо или совсем не разбирается в экономике и политике. Что означают для советской экономики закупки потребительских товаров у англичан? Эти закупки означают, что наши заводы останутся без работы, а наши траулеры встанут на вечную стоянку у поросших травой, безлюдных причалов, тогда как английские заводы и английские траулеры станут работать на полную мощность, английские рабочие получат работу, а советские рабочие превратятся в безработных, английские предприниматели и финансисты увеличат свои барыши, а бюджет Советского государства потеряет доходы и впредь не сможет финансировать детские учреждения, образование, медицину и армию. Советская экономика будет разрушена, тогда как английская экономика, за счёт упадка советской экономики, наконец-то выберется из болота глубочайшего за всю историю капиталистического развития кризиса.

Точно так промышленники Англии, с одобрения правительства и при поддержке министерства торговли, предпринимают попытки разрушить экономику Германии, впрочем, отнюдь не военную, а только ту экономику, которая производит товары народного потребления. Они затевают переговоры с немецкими промышленниками. С той же благопристойной любезностью, с той же отшлифованной наглостью они требуют, чтобы их конкуренты, очень опасные, потому что успешные, отказались от тех дотаций, которые им предоставляет бюджет, поскольку дотации снижают цены на их товары и вытесняют английские товары с мирового рынка. Немецкие промышленники, производящие товары народного потребления высокого качества, с той же благопристойной любезностью, с той же отшлифованной наглостью разъясняют, что они получают дотации не потому, что немецкие заводы оборудованы устаревшим оборудованием, а немецкие рабочие плохо работают, а потому, что английские промышленники пользуются почти даровым сырьем, почти даровой рабочей силой полуколониальных рабов своих колоний и подмандатных территорий, тогда как на мировом рынке продают это почти даровое сырье в три, в четыре раза дороже и тем искусственно завышают цены на товары своих конкурентов, таким образом, они готовы отказаться от дотаций, если англичане допустят их в свои колонии и подмандатные территории для разработки и приобретения сырья по тем же ценам, по каким получают его англичане. Могут англичане допустить в свои колонии и подмандатные территории немецких промышленников? Могут немцы отказаться от доплат из бюджета? Другими словами, могут ли те и другие добровольно пойти на самоубийство? Ни в коем случае. А пока Советский Союз отказывается приобретать в Англии носки и селёдку, Англия не станет заключать с ним договор о коллективной безопасности. Что делать, не хотят разрушать свою экономику нашими потребительскими товарами, пусть её разрушат немцы своими танками, своей артиллерией и своей авиацией. Точно так же пока англичане отказываются допустить немцев в свои колонии и подмандатные территории для разработок почти дарового сырья, немцы не оставят планов разгрома, вплоть до полного уничтожения, Англии: не хотят допустить в колонии и подмандатные территории добром, прорвёмся туда с помощью своих танков, своей артиллерии и своей авиации.

Так возникает, может быть, главный, в сущности абсолютно не разрешимый вопрос этого года. А как отвечает на эти махинации английских промышленников правительство Чемберлена? Правительство Чемберлена молчит и своим молчанием лишний раз доказывает России-СССР, что было бы в высшей степени опрометчиво рассчитывать на коллективную безопасность в Европе с участием Англии, которая своими махинациями целенаправленно и упорно укрепляет расчёты Германии, каким способом без большого ущерба для себя сокрушить всех своих противников одного за другим по отдельности, включая Англию и её окончательно потерявшую самостоятельность союзницу Францию. Удивляться этому не приходится. В течение последних трёх лет Англия и Франция только и делали, что подрывали свои же собственные принципы, провозглашённые ими и зафиксированные в уставе Лиги наций. Загадки в молчании Чемберлена нет никакой: своим молчанием он провоцирует агрессию на восток. Загадка в том, почему он и его министры уверены, что первый удар будет нанесен не по ним?

А между тем уже можно твёрдо сказать, что трагедия Испании подходит к концу. Прочный, идеологически и политически спаянный союз каудильо, дуче и фюрера, направленный на разгром всех и всяких демократических сил, приносит неизбежный, ими желаемый страстно успех. Против ста двадцати тысяч республиканцев, которые держат фронт в Каталонии, имея триста орудий, пятьдесят танков и пятьдесят самолетов, они бросают вдвое больше марокканцев, итальянцев, немцев, доблестных русских белогвардейцев, португальцев, даже откуда-то взявшихся мадьяр и румын, которым приданы три тысячи орудий последних модификаций, пятьсот новейших танков и восемьсот истребителей и тяжелых бомбардировщиков. С беспримерным героизмом, вынужденные сражаться круглые сутки, остро испытывая недостаток боеприпасов и продовольствия, республиканцы обороняют фронт в направлении Боркас-Бланкас, но силы их на исходе. Восточная группа оставляет линию Тремп – Балагер и отходит на заранее подготовленные позиции Артес – Торреро. Немцы бомбят Барселону, сбрасывая бомбы новейшего образца, предназначенные на беспощадное истребление мирного населения. Республиканский эсминец «Хосе Луис Диас» обстрелян четырьмя мятежными заградителями в английских территориальных водах, что является грубейшим нарушением международного права, получает снаряд в машинное отделение, теряет ход и выбрасывается на берег. И что же? Англичане требуют, чтобы капитан и команда, спустив флаг по всем законам западной демократии провозглашенной Испанской республики, оставили пострадавший, но не убитый корабль. Английские буксиры стаскивают с мели эсминец и приводят его в свой давно у тех же испанцев украденный Гибралтар. Здесь английские власти объявляют республиканский корабль интернированным. Как это следует понимать? Это следует так понимать, что правительство Чемберлена фактически признает мятежника Франко воюющей стороной и, стало быть, субъектом международного права. После этого объединённым силам фашизма остается только уверовать, что отныне им всё нипочем.

На востоке тоже «тучи ходят хмуро». С конца декабря увеличивается число провокаций в районе реки Халхин-Гол отрядами маньчжурской нерегулярной конницы, поддержанной пехотой 23-й японской дивизии, которую прикрывают японские самолёты. Товарищу Сталину поневоле приходится усиливать Особый корпус, стоящий в Монголии, в полном согласии с договором о мире и дружбе между двумя соседними государствами, и пополнять группировку в Чите.

Едва ли случайно, в свете этих событий, что именно тридцать первого декабря посол Японии в Риме просит встречи с министром иностранных дел и получает её. Он предлагает Чиано, зятю диктатора, человеку умному, сообразительному, хорошо воспитанному, но переменчивому, заключить как можно скорее трёхсторонний союз, направленный против России-СССР, а также против Англии и США. Против Англии, конечно, прежде всего: Япония рассчитывает получить от неё «многие вещи, которые она всем нам должна», начиная, конечно, с Индонезии и Индокитая, напичканных буквально до отказа нефтью и разного рода сырьем. Энтузиазм японца представляется итальянцу несколько странным для азиата, которому надлежит быть более сдержанным. Чиано интересуется, зачем так спешить. Посол объясняет: в Японии имеются и другие политики, которым нравится сближение именно с Англией и США. И с Россией-СССР? Ни в коем случае, в Японии все политики без исключения считают русских своим главным врагом. В тот же вечер Чиано докладывает о состоявшейся беседе крикливому тестю. На размышление дуче понадобилась всего одна ночь. Первого января он ставит зятя в известность, что доволен согласием японской стороны и готов принять предложение Риббентропа, правда, человека невежественного, подозрительного и формалиста, превратить Антикоминтерновский пакт в трехсторонний военный союз. Подписать его можно в конце января. Чиано не любит японцев и не доверяет японским политикам, однако послушно составляет депешу и на другой день отправляет в Берлин, а для верности сообщает Риббентропу о согласии дуче по телефону.

По правде сказать, и японский посол и министр иностранных дел фашистской Италии выбирают удачный, почти символический день. Второго января 1939 года поступает в продажу новогодний номер американского журнала «Тайм». Журнал издаёт Генри Люс. Кто такой Генри Люс? Генри Люс входит в тесный круг самых богатых, самых влиятельных промышленников и финансистов Соединенных Штатов Америки, что, естественно, обязывает его твердо стоять на страже их интересов и выражать в своем журнале их настроения. Именно этот тесный круг, не более одного процента всего населения, контролирует всю, или почти всю, промышленность, все, или почти все, финансы, все, или почти все, средства массовой информации Соединённых Штатов Америки. В силу этого обстоятельства именно этот тесный круг контролирует и направляет политические партии и их кандидатов, контролирует и направляет правительство, газеты, журналы и радио, а через них формирует и направляет настроение менее крупных, а также средних и мелких собственников всё тех же Соединённых Штатов Америки. Им этого мало. Они убеждены, давно убеждены, что ХХ век должен стать веком Соединенных Штатов Америки. Что это означает в их понимании? Это означает в их понимании, что именно этот тесный круг промышленников и финансистов Соединенных Штатов Америки прямо-таки обязан контролировать и направлять промышленность и финансы, а через них политические партии и правительства всего мира, Европы прежде всего. Ради проведения в жизнь этого исключительно корыстного, исключительно низменного, безусловно преступного убеждения должен принести любые жертвы, должен пойти на любые затраты, кто-то подумает, именно этот тесный круг американских промышленников и финансистов? Вовсе нет, жертвы и затраты должны понести народы Европы и мира и только потом, если понадобится, американский народ, единственно ради того, чтобы этот тесный круг американских промышленников и финансистов стал многократно богаче, ибо не о благе народов печётся этот тесный круг промышленников и финансистов Соединенных Штатов Америки, а всего лишь о собственных барышах. Генри Люс в своём журнале «Тайм», а также в журналах «Форчун» и «Лайф» всего лишь передаёт эти настроения и замыслы средним и мелким собственникам Соединенных Штатов Америки, а теперь уже средним и мелким собственникам Европы. Эти средние и мелкие собственники всецело поглощены приращением своих капиталов. Они не располагают ни достаточным образованием, ни временем, ни желанием обдумывать проблемы внутренней и внешней политики, тем более судьбы всего человечества. У них едва достаёт времени хорошо пообедать и без желания, потому что так принято, наспех перелистать несколько популярных журналов, по этой причине в их легковесные головы нетрудно вколачивать любые идеи, как гвозди. Средним и мелким собственникам популярные журналы, и прежде всего журнал «Тайм», служат тускло светящим во тьме их невежества уличным фонарем, который освещает им тот путь, который в данный момент отвечает интересам тесного круга промышленников и финансистов, даёт им направление, формирует то общественное мнение, которым не может не руководствоваться господин президент и правительство Соединенных Штатов Америки, а следом за ним премьер-министры красноречивых, но слабосильных западных демократий.

По этой причине журнал «Тайм» интересен товарищу Сталину, поскольку врага надлежит изучать, надлежит знать во всех его проявлениях. И что же находит товарищ Сталин в новогоднем номере журнала «Тайм»? Он находит, что по мнению этого журнала, следовательно, по мнению тесного круга американских промышленников и финансистов, а с этого момента и по мнению средних и мелких собственников Соединенных Штатов Америки, почитающих себя образцом демократии, человеком истекшего года является Гитлер, причем журнал выражает уверенность, что Адольфу Гитлеру удастся и «1939 г. сделать таким, о котором будут вспоминать ещё очень долго». С чем же, потеряв стыд, не захотел считаться журнал «Тайм» и чем на памяти товарища Сталина отличился этот «человек» в истекшем году? Во-первых, оккупацией безвольной, добровольно сдавшейся Австрии и развязанным там истреблением политических и идейных противников, оскорблением и унижением австрийских евреев, присвоением еврейской собственности, а также изгнанием, вынужденным и добровольным, именитых и богатых евреев за пределы страны. Во-вторых, отторжением западной части Чехословакии, отданной ему в качестве подарка Чемберленом и Даладье. В-третьих, «хрустальной ночью», во время которой избивали и убивали безоружных, не оказавших сопротивления евреев в Германии, разбивали и грабили их лавки и мастерские, передавали крупную еврейскую собственность крупным немецким собственникам, а среднюю и мелкую еврейскую собственность передавали средним и мелким немецким собственникам, отчего за одну эту ночь немецкие собственники сделались вдвое, втрое богаче. И это истинный идеал тесного круга американских промышленников и финансистов, которые держат под своим контролем все, или почти все, ресурсы страны, её политиков, её газеты, журналы и радио, а теперь истинный идеал средних и мелких собственников США и Европы? И это общественное мнение, с которым не могут не считаться господин президент Соединенных Штатов Америки и премьер-министры западных демократий? Это – так. А почему это так? А потому это так, что для собственников Соединенных Штатов Америки и всех демократических стран Адольф Гитлер только временный, во всех, или почти во всех, отношениях приемлемый враг. Для них единственный, постоянный, во всех отношениях неприемлемый враг – только Россия-СССР. Товарищ Сталин об этом не знает? Товарищ Сталин знает об этом давно, пожалуй, с самого начала этого кровавого века, его знание всего лишь подтверждается развязной и далеко не безответственной выходкой новогоднего номера «Тайм», ибо в конечном-то счёте указано направление всем американским и европейским промышленникам и финансистам, куда им следует направлять свои капиталы.

У Гитлера этим громким, однако грязным, бессовестным комплиментом отныне развязаны руки: бей и круши, хоть на западе, хоть на востоке. Недаром уже третьего января итальянский посол привозит Муссолини ответ Риббентропа, который даёт одобренное ободренным фюрером согласие на заключение военного союза в этой редакции, несмотря на то, что ещё неделю назад он не считал такой союз выгодным для Германии. Недаром четвёртого января ежегодное, обязательное послание конгрессу господина президента Соединенных Штатов весь мир приводит в недоумение. Давно ли господин президент одобрял разрешение на агрессию, данное Гитлеру в Мюнхене Чемберленом и Даладье, давно ли величал за этот подвиг молодцом Чемберлена? Двух месяцев не прошло, а послание конгрессу зачитывает словно другой человек. Помилуйте, какой мир, тем более мир для целого поколения, как во все тяжкие твердил и продолжает твердить английский премьер, заблудившийся в трёх соснах? Господин резидент заявляет, по своей манере пустозвонно и риторично, однако понятно:

– Везде вокруг нас бушуют необъявленные войны, настоящие и экономические. Везде вокруг нас существует угроза новых агрессий, экономических и военных. Приходят такие времена в жизни людей, когда они должны быть готовы защищать не только свои очаги, но самые основания веры и человечества, на которых стоят их храмы, их правительства и цивилизация.

Того гляди, он объявит войну всем тем, кто посягает на очаги, храмы, основания веры и человечества, на правительства и даже цивилизацию, для уничтожения которой предназначена его тяжёлая авиация, однако он намекает на иные, более приемлемые для его «нового курса», более выгодные меры, намекает, конечно, туманно:

– Есть много методов, за исключением войны, но значительно более сильных и эффективных, чем простые слова, довести до сознания правительств-агрессоров единую волю нашего народа.

Каковы эти меры? Ни каковы. Применить хоть сколько-нибудь сильные, тем более эффективные меры господину президенту будто бы не позволяет закон о нейтралитете, подписанный им, хотя тот же закон о нейтралитете ничуть не мешает предоставить двадцатипятимиллионный кредит Чан Кайши, который ведет настоящую войну не только против японских захватчиков, но и против коммунистической армии Мао Цзэдуна. Ради спасительного взлета американской военной промышленности с нейтралитетом необходимо покончить, однако господин президент не может и не хочет об этом прямо сказать, он выражается иносказательно:

– Мы поняли на опыте, что, когда мы сознательно стремимся быть нейтральными, наши законы о нейтралитете могут быть несправедливыми, в действительности они могут оказывать помощь агрессору и лишать этой помощи жертву агрессии.

Из чего следует, что господин президент намерен оказывать помощь только тем, кто станет жертвой того самого вооружения, которое Германия спешно куёт с помощью американского капитала и новейших, в том числе засекреченных, американских разработок и технологий. Эта новость молниеносно облетает весь мир. О ней толкуют политики в своих кабинетах, её расписывают яркими красками на страницах газет, по радио о ней надрываются репортеры, как говорится, с места события, и мало кто замечает, что для того, чтобы явились жертвы агрессии, необходима агрессия, понятное дело, не любая агрессия, а та агрессия, которая выгодна американским промышленникам и финансистам, что такую агрессию не только не следует сдерживать, её следует поощрять, иначе не поможешь жертвам агрессии.

Недаром уже пятого января Гитлер беседует с польским министром иностранных дел Беком таким тоном и так, будто уже владеет властью над миром. Он предлагает полякам Советскую Украину, себе готов взять весь Северо-Запад России-СССР. И оба лгут. По инициативе фюрера в прессе трещит и стреляет компания о планах создания «Великой Украины» под протекторатом Германии, что, естественно, в Лондоне и Париже встречено с пониманием. Бек отлично знает об этом и обещает подумать. Оккупация Украины снится полякам даже во сне, но может ли он согласиться, понимая, что его хотят обмануть. А если не согласится, Гитлер возьмет себе и Северо-Запад России-СССР, и Украину, и Польшу. Поляки только не хотят делиться с немцами ни Северо-Западом России-СССР, ни Украиной. Ретивым полякам и этого мало. Они предлагают румынам совместными силами разрешить, как они выражаются, украинский вопрос, не как-нибудь, а просто-напросто оторвав от Советского Союза всю Украину, а заодно подстрекнуть антисоветские настроения в Закавказье, куда поляки тоже не прочь заглянуть, за нефтью, конечно, чужая нефть и полякам нужна. В те же дни, точно почуяв острым нюхом гиены даровую добычу, правительство Польши устанавливает консульские отношения с Маньчжоу-Го, явным образом намекая на то, что поддержит японцев, если они нападут на Советский Союз, в обмен, конечно, на Украину.

Однако о Закавказье и Маньчжоу-Го речь пока не идёт. Даже Украину расчётливый Гитлер пока что отодвигает на второй план. Его первой заботой являются Данциг и Коридор. Этот крупный торговый порт, удачно расположенный в устье Вислы, населённый немцами и застроенный протестантскими кирхами, в течение десяти столетий входил то в Ганзейский союз, то в Польское королевство, то в польско-литовскую Речь Посполитую, то в Прусское королевство, то объявлялся вольным городом, то входил в состав Германской империи, пока наконец англичане и французы, кроившие в Версале карту Европы по своему произволу, не вычеркнули его из состава Германии и не объявили его вольной республикой под покровительством Лиги наций, а для того чтобы вновь образованная Польша могла использовать его в интересах своей торговли, отхватили от западной части Восточной Пруссии полоску земли и передали её полякам, бесцеремонно отделив самую германскую территорию Германии от Германии.

Не успевает Гитлер произнести эти два слова, как польский министр и полковник, в недавнем прошлом ближайший сподвижник Пилсудского, решительно его обрывает:

– Этот вопрос касается не только нашей и вашей страны. Он касается также третьих сторон, прежде всего Лиги наций, и не может обсуждаться без них.

Гитлер выводит Бека из заблуждения:

– Данциг остаётся и всегда будет немецким.

Поглядев на него своим мёртвым взглядом, который он считает магическим, он прибавляет в качестве утешения:

– Само собой разумеется, ваши экономические интересы должны быть обеспечены, это интересы и Данцига, поскольку без Польши его экономика не может существовать.

Бек вспыхивает:

– А Коридор?!

– Восточной Пруссии необходимо воссоединиться с Германией, однако, если отобрать у вас Коридор, между вами и нами возникнет напряжённость, подобная револьверу, спуск которого может сработать в любой момент.

В знак согласия Бек кивает головой. Однако Гитлеру уже ясно, что с поляками невозможно договориться ни о Данциге, ни о Коридоре, тем более невозможно договориться о союзе, направленном против России-СССР, что между Германией и Польшей неизбежна война, и он заканчивает беседу, устало и безразлично:

– Это вам следует обсудить с Риббентропом.

Вопрос уже не в том, воевать Германии с Польшей или не воевать. Вопрос исключительно в том, как в этом случае поступит прогнившая демократия, и как поступит Россия-СССР, особенно Россия-СССР. Гитлер ведёт свою внешнюю политику под чёрным флагом объединения всех немецких земель, и он, естественно понимает, что и Сталин имеет точно такое желание и точно такую необходимость объединить под красным знаменем все российские земли, и первыми в этом направлении не могут не стоять те земли, которые Польша захватила по Рижскому договору 1921 года в обход версальской системы и с молчаливого согласия стран-победительниц, которые эту систему придумали, именно против Германии и советской России. А чем грозит Гитлеру это желание Сталина вернуть границу России-СССР на так называемую линию Керзона, то есть на берега Буга и Сана? Это желание Сталина грозит Гитлеру тем, что, напав на Польшу, он встретит на берегах Буга и Сана если не более сильную, то более многочисленную Красную Армию. В состоянии ли возрождённая им, ещё не обстрелянная немецкая армия противостоять сразу и армии Польши и армии России-СССР? При всей его страсти рисковать даже на последние деньги, он знает, возрождённая им, ещё не обстрелянная немецкая армия противостоять сразу двум армиям не способна.

Вот почему тем же днём пятого января в Берлине советское полпредство нежданно негаданно, без приглашения посещает Хильгер, экономический советник германского посольства в Москве, чтобы сообщить, что он только что передал советскому торгпреду предложение германского правительства возобновить переговоры по вопросам экономического сотрудничества, исключительно прочного и плодотворного до недавнего времени.

Мерекалов, советский полпред, удивлён не столько самим сообщением, сколько поспешностью Хильгера, который не стал дожидаться, когда торгпред заведённым порядком передаст этот разговор по инстанциям:

– Какие переговоры?

Хильгер оживлён, точно делает крупный подарок:

– Мы предлагаем кредит в двести миллионов рейхсмарок со значительным улучшением ранее сделанных нами условий.

Переговоры об этих кредитах начались год назад, однако германские условия были нам настолько невыгодны, что в марте пришлось переговоры прервать. Стало быть, у немцев что-то случилось, может быть, даже где-то горит, и умный Мерекалов отзывается кратко:

– Очень рад. С нынешней почтой отправлю телеграмму в Москву.

Подобные махинации очень не нравятся Соединённым Штатам Америки. Там хорошо поставлена разведка в Европе. В Берлине скромную должность торгового атташе занимает обычный инженер по образованию и крупнейший американский разведчик Вуд. Его донесения регулярно и своевременно попадают прямо на стол президента. По его поручению Донован, старый приятель, юрист с Уолл-стрита, колесит по Европе, встречается с дуче и фюрером, его допускают в штабы итальянской армии, его радушно принимают франкисты, он путешественник, он частное лицо и отличный разведчик, от которого господин президент получает самые точные сведения о положении дел. Так же верно служит ему Стефенсон, мультимиллионер из Канады, втёршийся в доверие к Черчиллю, тоже в качестве путешествующего лица добывающий ценную информацию. Таким образом сведения господина президента разнообразны и достоверны. Господина президента они не могут не взволновать. Он не стал бы возражать, если бы все они вместе, японцы, итальянцы, немцы, поляки вкупе с русскими белогвардейцами, дружно навалились на Советский Союз, недаром он отозвал своего посла из Москвы и не находит нужным назначить другого. Однако ему не нравятся шашни, которые Гитлер затевает с посольством России-СССР, военное соглашение Японии, Италии, Германии, с возможным присоединением им искренне презираемой Польши, против Англии и США, наводит на размышление, но нисколько не пугает его. В самом деле, чего же пугаться? Англия, исторически неизбежный союзник ровно столько же, сколько исторически неизбежный противник, содержит громадный военно-морской флот, а Соединённые Штаты располагают самой многочисленной авиацией. Но, как ни странно, господину президенту этого мало. Господин президент уверяет нацию, что Соединённые Штаты Америки, якобы для обороны Западного полушария от Северного до Южного полюсов, обязаны иметь не менее двадцати тысяч самолетов, в любую минуту готовых взлететь, стрелять и бомбить, а к ним производить ежегодно ещё двадцать четыре тысячи самолетов, в любую минуту готовых взлететь, стрелять и бомбить, поскольку, приводит он в доказательство своей правоты, Германия производит двенадцать тысяч таких самолётов, тогда как в Англии вступает в строй не более пяти тысяч и около трех с половиной тысяч во Франции. Такой уймы самолётов ему всё-таки мало. В прошедшем году он затрачивает миллиард долларов на пополнение американского военного флота и треть миллиарда на приобретение снаряжения для четырёх миллионов бойцов.