Текст книги "39-й роковой"

Может быть, это молчание остаётся загадкой для Моргентау, для фюрера оно красноречивей любых дополнительных слов. Делать ничего не хочет или не может господин президент Соединённых Штатов Америки против агрессора, вот что значит это молчание. После этого он не предаётся никаким размышлениям. Одиннадцатого апреля он утверждает «Директиву о единой подготовке вооружённых сил к войне на 1939–1940 гг.» Директива содержит не только общий замысел уничтожения Польши, в ней сохраняется план оккупации слабосильных, сиротских, абсолютно беззащитных республик Прибалтики:

«1. Политические предпосылки и постановка задачи.

Отношения Германии с Польшей и в дальнейшем должны строиться с учетом нежелательности всяких трений. Но если Польша изменит свою политику применительно к Германии, базировавшуюся до сих пор на тех же принципах, что и наша политика в отношении Польши, а займёт позицию, создающую угрозу империи, то, несмотря на существующий договор, может оказаться необходимым решить проблему Польши окончательно.

Целью в этом случае будет разбить польские вооружённые силы и создать на востоке такую обстановку, которая соответствовала бы потребности обороны страны. Свободное государство Данциг будет объявлено частью германской империи не позднее, чем в начале конфликта.

Политическое руководство считает своей задачей добиться по возможности изолированного решения польского вопроса, т. е. ограничить войну исключительно польской территорией.

Ввиду приближающегося к кризисной точке развития событий во Франции и обусловленной этим сдержанности Англии, обстановка, благоприятствующая решению польского вопроса, может возникнуть в самом недалёком будущем.

Содействие России, если она вообще окажется на него способной, Польша никак не сможет принять, поскольку это означало бы её уничтожение большевиками.

Позиция лимитрофных государств будет определяться исключительно военными потребностями Германии. С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи.

Германия может рассчитывать, что в качестве её союзника выступит Венгрия, однако этот вопрос окончательно ещё не решён. Позиция Италии определяется осью Берлин-Рим.

2. Выводы военного характера.

Главное направление дальнейшего строительства вооружённых сил по-прежнему будет определяться соперничеством западных демократий. Операция „Вайс“ составляет лишь предварительную меру в системе подготовки к будущей войне, но отнюдь не должна рассматриваться как причина для вооружённого столкновения с западными противниками.

В период после начала войны изоляция Польши сохранится тем вернее, чем в большей мере нам удастся открыть военные действия внезапными мощными ударами и добиться быстрых успехов.

Но общая обстановка в любом случае потребует принять меры к обороне западной границы и побережья Северного моря в пределах империи, а также прикрыть воздушное пространство над этими районами. Вдоль границ с лимитрофными государствами, особенно с Литвой, необходимо выставить оборонительный заслон на случай прохода через них польских войск…»

Английские и французские генералы во время своих совещаний большей частью растекаются мыслию по древу и не намечают сколько-нибудь конкретных, главное действенных мероприятий, тогда как фюрер в подписанной директиве прямо указывает, что задача вооружённых сил Германии состоит в уничтожении польской армии, на что следовало бы обратить особое внимание всем этим привычным к подлости, а потому беспечно настроенным, аморфно мыслящим генералам, у которых, как видно, не только армии нет, но также нет и мозгов.

«С этой целью необходимо стремиться к внезапному началу наступательных действий и заранее готовить эти действия. Скрытная или явная всеобщая мобилизация будет назначена лишь в канун наступления, в самый последний момент…»

Сразу видать, что фюрер готовится воевать в высшей степени подло, серьёзно и на убой. Чтобы достигнуть полного уничтожения польской армии, он нисколько не стесняется провести войска своего южного фланга через будто бы независимую Словакию, тогда как войска северного фланга обязаны в кратчайший срок обеспечить соединение Померании с Восточной Пруссией.

Особое внимание уделяется подготовке к внезапному, то есть бандитскому нападению. Подготовка должна осуществляться с таким расчётом, чтобы войска могли выступить, как только ими будет получен приказ, причём на первом этапе операции придётся использовать только те части, которые уже расположены вдоль польской границы. Больше того, может оказаться необходимым занять передовыми частями исходное положение в самый канун нападения.

В Германии английская и американская разведка, в отличие от советской разведки, знает почти всё, если не всё. Сведения, которые она направляет в Лондон и Вашингтон, становятся известны советской разведке только потом, уже из Лондона и Вашингтона. Сведения о плане «Вайс» поступают в госдепартамент. Уоллес, тоже министр и почти друг, бросается к боссу и предлагает свои услуги. Видите ли, сэр, он полагает необходимым прочитать дуче и фюреру хорошую проповедь, так сказать, устыдить двух голодных волков и тем свернуть их на путь истинный с дурного пути, на морковку с капустой. Босс и почти друг, немного подумав, отвечает Уоллесу, причем находит нужным ответить в письменном виде:

«Оба сумасшедших уважают силу, и только силу. Они попытаются третировать ваше заявление. Существует опасность, что народы других стран и некоторые люди в США будут рассматривать ваши усилия как обращение с проповедью к бешеной собаке. Престиж вашего имени настолько важен в мире, что, на мой взгляд, им нельзя сейчас рисковать. В настоящее время целесообразно использовать такие методы, которые дадут возможность вбить клин между двумя безумцами…»

Пожалуй, прекраснодушно настроенному министру и почти другу могло показаться, что уж на этот-то раз босс и почти друг устроит «безумцам» хорошую трёпку и вобьёт между ними такой клин, что «безумцы» навсегда оставят непристойную мысль пакостить хорошей, находящейся в здравом рассудке Европе, тем более хорошей находящейся в ещё более здравом рассудке Америке. Он ошибается. Проходит всего один день после того, как были высказаны эти разумные, трезвые мысли, рассчитав на два, если не на три шага вперёд, господин президент Соединённых Штатов Америки обращается к «обоим сумасшедшим» точно с такой же бесполезной, бессмысленной нравственной проповедью о морковке с капустой, какая могла бы, по его убеждению, уронить во всем мире престиж имени его министра и почти друга. Он направляет Берлину и Риму послание. В своем послании он уговаривает двух голодных волков воздерживаться от агрессии и тем самым сохранить жизнь нескольким новым ягнятам. Он просит заверить его, почти что одним честным словом, что в течение десяти лет они не станут нападать ни на одну из им опекаемых стран Европы и Ближнего Востока, в таком случае он будет готов принять участие в переговорах о разоружении, о расширении международной торговли, даже о снижении тарифов на торговлю с «безумцами». Список стран, разумеется, прилагается. В список входит тридцать одна страна. И тут на господина президента Соединённых Штатов Америки находит особого рода столбняк: в список не попадает Советский Союз. Кто-то из помощников указывает ему на ошибку. Господин президент Соединённых Штатов Америки готов исправить её, и вновь обнаруживается, что он ненавидит этот чертов Советский Союз в той высшей степени, что его рука всё ещё не способна начертать эти два слова, и вместо официальных слов «Советский Союз» она выводит «Россия», то есть в лучшем случае он готов иметь дело с Россией, но лишь при условии, если там будет уничтожена советская власть, в особенности будет уничтожен социализм, который развивает советскую экономику такими гигантскими темпами, какие американской, капиталистической экономике не были доступны во все прежние времена, включая времена процветания, и, как он уже догадался, не могут быть доступны и впредь, если этот чертов Советский Союз не остановить.

У всех политиков мира, в том числе и у товарища Сталина возникает законный вопрос: ради чего господин президент Соединённых Штатов Америки так примитивно, так глупо ставит под удар свой престиж руководителя великой державы? Пожалуй, именно в этот момент товарищу Сталину раскрывается истинная сущность Франклина Делано Рузвельта, политика и человека. Это чрезвычайно одарённый человек и чрезвычайно хитрый и подлый политик, истинный, прирождённый хамелеон, ради достижения своих подлинных целей, то есть ради служения американским промышленникам и финансистам, способен надеть на себя любую личину, если надо, так несчастного невольника возлюбленной демократии, скованного по рукам и ногам законом о нейтралитете в любом конфликте в любой точке планеты, если надо, так дурачка. Что требуют от него американские промышленники и финансисты? Во-первых, они требуют от него, чтобы он не втягивал их в войну, а уж если придётся втянуть, то как можно поздней. Во-вторых, они требуют от него, чтобы он многократно, лучше стократно увеличил расходы на производство оружия и военного снаряжения и обеспечил самый широкий, лучше ненасытимый, бездонный рынок сбыта этого произведённого ими оружия и военного снаряжения. Только в этом случае американские промышленники и финансисты получат барыши и сверхбарыши. Только в этом случае Соединённые Штаты Америки вылезут наконец из великой депрессии и вновь превратятся в самую богатую державу на свете, собрав всё золото мира, какое ещё не успели собрать, а после чего, нет, не завоюют, попросту купят на это золото мировое господство, к которому они тайно стремятся с конца прошедшего века. Как можно достигнуть этих ближних и дальних целей американских промышленников и финансистов? Этих целей можно достигнуть только разжиганием истребительной войны всех против всех. Вот он – ответ на заданный в начале вопрос, ответ очевидный: ему нынче намного важней ещё и ещё раз показать «обоим сумасшедшим», которых он действительно презирает от всей души, что он не применит силу, если они бросятся на Грецию или Болгарию, на Польшу или Литву, если они затеют войну с англичанами или французами, если они наконец ещё дальше, дальше отправятся на восток и втянут в долгую, затяжную войну этот чертов Советский Союз – Соединённые Штаты Америки в любом случае останутся в стороне и в барыше. Важней – почему? Потому, что он уверен: всё нужное отыграет потом. Ему нужно, чтобы в его миролюбие поверили и в Берлине и в Риме, и он надевает на себя личину старого, впадающего в детство, больного, только что не бессильного человека, который не только не хочет войны, который уже не способен участвовать в ней. Именно этот принявший на себя личину будто бы старый, будто бы впадающий в детство, будто бы больной человек обращается с посланием к «обоим сумасшедшим» агрессорам с действительно дурацкой просьбой не воевать.

Да, если правду сказать, товарищ Сталин тоже очень и очень не прост, подлинные мысли всегда таит при себе, говорит только то, что в данное время находит разумным и нужным сказать, но чтобы во имя достижения своих истинных целей прикинуться старым, выживающим из ума, больным человеком, попросту дурачком? Нет, такой личины товарищ Сталин никогда не наденет. Товарищ Сталин не носит личин. Он таков, каков есть, только всегда себе на уме. На то он и ум.

В Берлине и Риме этот видимый, нарочито выставленный на показ смысл угадывают с первого взгляда, чутьё на подлость и глупость европейских, старческих демократий у них давно развилось. В Риме как нарочно присутствует Геринг. «Безумцы» читают послание вместе. Геринг ставит диагноз:

– Свидетельство неизлечимой душевной болезни.

Дуче его поправляет:

– Прогрессирующий паралич.

Дуче, заверив Геринга, что на него не производят впечатления никакие абсурдные предложения, тем более мессианские причитания каких-то американцев, всё-таки находит нужным ответить в тон «паралитику», что он помышляет только о том, как бы сберечь мир во всём мире и укрепить самую прочную, самую сердечную дружбу между всеми народами. В Берлине громко смеются и не собираются отвечать. Как не смеяться? Что отвечать? Даже при первом взгляде на список мелких и средних держав, на которые предлагается не нападать, становится ясно, что господин президент Соединённых Штатов Америки изволит заниматься самой отъявленной, самой безответственной демагогией. На кого он предлагает не нападать? На тех, с кем у Германии не имеется общих границ, или на тех, с кем у Германии не имеется никаких разногласий, или на тех, что уже захвачены Англией и потому по мере возможности уже ограблены ненасытными англичанами, зато отчего-то опущены те, с кем у Германии и общие границы и разногласия есть. В Лондоне и Париже демагогии точно не замечают. В Лондоне и Париже ликуют. Председатель Президиума Верховного Совета СССР товарищ Калинин направляет президенту Соединённых Штатов Америки телеграмму с выражением благодарности, признательности и добрых чувств. Чемберлен выступает с горячей речью в нижней палате. Глава правительства предлагает дать Румынии и Греции такие же, по существу своему пустые, гарантии, какие только что даны оказавшейся в прямой опасности Польше. Нижняя палата разрешает в дурацком восторге, и Чемберлен, не беря на себя никаких реальных, действительных, действенных обязательств, тут же обращается к правительству СССР с предложением дать такие же односторонние гарантии со своей стороны. Это уже слишком даже для видавших виды английских политиков. Даже Сидс, только что вручивший это несуразное предложение товарищу Молотову, решается поставить на вид Галифаксу, что оно создаёт впечатление, будто Англия не имеет никаких серьёзных намерений, тогда как Советскому Союзу предстоит таскать каштаны из огня грядущей войны. В частной беседе с Майским бывший премьер-министр, бывший покровитель военной интервенции против Советской России, нынешний член оппозиции Ллойд Джордж признаётся:

– Вы знаете, я никогда не был высокого мнения о Чемберлене, но то, что он делает, побивает все рекорды глупости (то есть та военная интервенция против Советской России, которую он заваривал двадцать лет назад, верхом глупости не была). Мы даём гарантии Польше, Румынии, Греции, но что мы можем сделать для них, если на них нападут итальянцы и немцы? Почти ничего? Географически эти страны расположены так, что до них рукой не достанешь (до Советской Росси однако достали). Даже снабжение их оружием и боеприпасами возможно только через территорию Советской России (опомнился наконец). Ключ к спасению этих стран в ваших руках. Без России тут ничего не выйдет (а давно ли прилагал столько усилий, чтобы сначала стереть её в порошок, потом разорвать на куски и лучшие куски присвоить себе). Стало быть, прежде всего необходимо договориться с Москвой. А как ведет себя Чемберлен? Не договорившись с Москвой, у неё за спиной он раздаёт направо и налево гарантии странам, которые расположены в Восточной Европе. Это нелепость! Вот до чего дошла британская дипломатия под руководством этого дурака (ну, он-то конечно страсть как умён!).

Проще, впрочем, в частной беседе, в имении леди Астор, которая устраивает каждую субботу приём, выражается Сэмуэл Хор:

– Надо было бросить собаке кость, чтобы она перестала лаять, хотя бы на время.

Итак, своими пустыми гарантиями они всего лишь бросают кость, правда, не одной, а сразу двум довольно злобным собакам. Во-первых, они пытаются утихомирить негодование избирателей, которые всё ясней с каждым днем видят призрак войны, а и та война, в которой Англия будто бы разгромила Германию, разорила страну, заодно пытаются утихомирить оппозицию в нижней палате, которая готова сбросить правительство и занять его место, чтобы продолжать ту же политику односторонних гарантий, которая выгодна английскому капиталу, тем более выгодна всей Британской империи, если не отдаляя, то хотя бы не приближая к её границам войну. Во-вторых, они надеются произвести давление на дуче и фюрера и одним только этим давлением удержать их от новых захватов, именно тех, которые невыгодны английскому капиталу, в надежде, что какой-нибудь иной, более надёжный и вразумляющий выход отыщется сам собой, разумеется, выход не для всеобщего мира в Европе, а только мира для английского капитала и его колониальной империи с её неисчерпаемыми запасами сырья и дешёвых рабочих рук полуголодных туземцев.

Для товарища Сталина ясно, что никакой выход сам собой не отыщется, недаром на съезде партии он утверждал, что вторая мировая война уже началась. Японцы не только воюют в Китае. В последние дни близ монгольской границы действуют, под видом топографических съемок, группы японских разведчиков, а маньчжурская конница что ни день нападёт на пограничные заставы монголов, что означает подготовку нападения на Монголию, то есть на СССР, кстати сказать, не без тайного благословения американцев и англичан. Итальянцы ведут войну в Абиссинии, теперь и в Албании, и ни Англия, ни Франция, ни США не исполнили своих клятвенных заверений оказывать незамедлительную и действенную помощь жертвам агрессии. Итальянцы и немцы только что отвоевались в Испании. Германия и Польша только что разорвали на части Чехословакию. И вот теперь вздорные заверения Чемберлена грозят втянуть в мировую войну Польшу, связанную с ней пактом о взаимной помощи Францию и уже никакими договорами не связанный Советский Союз, к границам которого с разгромом Польши выходит Германия, не скрывавшая никогда воинственных планов расширить свое жизненное пространство за счет западных территорий России, чуть ли не до Урала, это у фюрера первая, очень больная, очень навязчивая мысль на уме.

Между тем, именно теперь, когда угроза войны приближается с необыкновенной быстротой и сгущается как чёрная туча, Берия передает признания Фриновского, бывшего заместителя наркома внутренних дел.

Что становится известно товарищ Сталину из показаний Фриновского? Он узнает то, о чем догадался ещё в те дни, когда против него выступали не только участники Пленума, но и члены Политбюро: что Эйхе, организатор и вдохновитель бунта секретарей, вёл тайные переговоры с Ежовым. Этот апологет насилия, единомышленник Троцкого, битые шесть часов стращал Политбюро ужасами нового, советского, самого демократичного в мире избирательного права, стараясь на все лады получить голоса большинства. Состязательный характер выборов он отвергал изначально, считая, что состязательный характер выборов в корне противоречит сложившейся системе: одна партия – один кандидат. Тайное голосование он допускал только в том случае, если предварительно в стране будут искоренены все враждебные элементы, в противном случае, по его убеждению, к руководству советов всех уровней придут бывшие уголовники, бывшие кулаки, бывшие белогвардейцы, попы и троцкисты, в результате чего будут неизбежно утрачены все завоевания революции. Некоторые основания для такого исхода выборов, разумеется, были, однако именно некоторые и для немногих советов, прежде всего низшего, районного уровня. Изменять избирательную систему ради устранения немногих случаев утраты влияния в местных советах было нельзя. Товарищ Сталин возражал, что за два или три месяца до начала выборов пройдёт предвыборная компания, во время которой партия будет иметь неограниченные возможно доказывать и доказать широким трудящимся массам правильность своей внутренней и международной политики, что у большевиков всегда впереди шло убеждение и только потом принуждение, что выдвижение принуждения на первое место есть синдикализм, анархизм, бюрократизм и всё, что угодно, только не большевизм, не ленинизм, что всякий раз под принуждение необходимо подвести широкую базу убеждения. Однако Эйхе и его сторонники никогда не умели убеждать широкие массы, они умели только запугивать и вербовать членов своей группы, оторванной от трудящихся масс. Запугивание и на этот раз помогло. Эйхе перетянул на свою сторону большинство Пленума, даже Политбюро. На стороне товарища Сталина оказалось меньшинство, в Политбюро только Молотов и Каганович. Понятно, что со своей программой очищения страны от всех враждебных элементов, прежде чем вводить тайное голосование, Эйхе должен был обратиться за поддержкой не к широким массам трудящихся, а за поддержкой НКВД, причём обратиться тайно, вдали от посторонних глаз и ушей, по этой причине даже Фриновский о содержании переговоров Эйхе с Ежовым не знал ничего.

Нет сомнения: это признания очевидного заговорщика и врага. Можно ли им доверять? Не сфальсифицированы ли они, как фальсифицировались такого рода «признания» Ежовым, Фриновским и всей их подлой компанией? Где гарантия в их достоверности? Гарантии, натурально, не может быть никакой. И всё-таки недаром Берия в течение всей своей молодости был подпольщиком, разведчиком и контрразведчиком. О чём это в данных обстоятельствах говорит? В данных обстоятельствах это говорит о том, что сам характер работы не мог не выработать в нём отвращение ко всякого рода фальсификациям и обманам и привычку иметь дело только с достоверными, многократно проверенными фактами и доверять только им. Бывший подпольщик, разведчик и контрразведчик не мог, если только не враг, подсунуть фальшивку руководителю партии, которой он до настоящего времени верой и правдой служил.

Какие же выводы напрашиваются сами собой из показаний, данных бывшим заместителем наркома внутренних дел, человеком, безусловно, осведомлённым? Во-первых, становится очевидным, что Эйхе самым наглым, самым подлым образом битых шесть часов врал членам Политбюро, когда требовал санкцию на искоренение, в обмен на принцип тайного голосования, всех враждебных элементов, которые в противном случае по вине именно тайного голосования придут в советы всех уровней и займут в них руководящее положение. И он сам, и солидарная с ним группа секретарей, и направляемый ими Ежов в течение года самым кардинальным образом расправились с бывшими уголовниками, с бывшими кулаками и бывшими белогвардейцами, что в широких массах трудящихся не вызвало и не могло вызвать сожаления, однако они сделали всё возможное, чтобы сохранить в массе своей кадры правой оппозиции, к которой, как выясняется, сами принадлежали, следовательно, главный враг партии и народа не только сохранил свои нелегальные силы, но с их помощью ещё надежней законспирировался и ушёл в подполье. Во-вторых, эти кадры продолжают, под личиной преданности партии и народу, вести свою подрывную работу и в партийных и советских органах, и в органах внутренних дел, и в Красной Армии, и в погранвойсках, и даже в тех бывших повстанческих группах, прежде всего Северного Кавказа, которые при содействии правых были разбиты только наполовину, затаились и при благоприятных условиях готовы снова восстать. Чего они ждут? Они ждут, по определению Фриновского, «осложнения международной обстановки», то есть войны, более просто и более правильно говоря. Их план выяснился ещё во время проведённых товарищем Сталиным открытых процессов. Этот план состоит в том, чтобы после первых же выстрелов на границе открыть фронт, уступить немцам или полякам Украину и Белоруссию, воспользоваться паникой и хаосом поражения, подобного поражению 1917 года, когда будущий белогвардеец Корнилов сдал Ригу и открыл немцам дорогу на Петроград, осуществить государственный переворот, низложить Советское правительство и уничтожить Советскую власть, ВКП (б) распустить, уничтожить общественную собственность на орудия и средства производства, колхозы якобы не соответствующие интересам русского крестьянства распустить, возвратить частную собственность на орудия и средства производства и заключить с фашистской Германией военный союз, направленный против общих врагов, против Англии прежде всего.

Что нелегальное положение правой оппозиции означает для товарища Сталина, для партии, для Советской власти, для всех трудящихся СССР? Нелегальное положение правой оппозиции означает, что любая война, развязанная в ближайшее время против СССР, неминуемо закончится поражением, не только потому, что Красная Армия к большой войне пока не готова, но и потому, что в спину Красной Армии, отчасти в её же рядах, внезапно и подло ударит внутренний враг, который благодаря Эйхе, группы секретарей и Ежова сохранил свои главные силы и продолжает борьбу. Что надлежит делать товарищу Сталину в сложившихся обстоятельствах? Товарищу Сталину надлежит сохранить мир, во что бы то ни стало и всеми доступными средствами, хотя бы до того дня, когда правые силы будут окончательно уничтожены.

Три задачи обозначаются перед товарищем Сталиным. Во-первых, надлежит предотвратить окончательное перерастание наметившегося конфликта во вторую мировую войну. Во-вторых, надлежит проявить предельную осторожность, чтобы не спровоцировать ни Японию, ни Германию на агрессию против СССР и таким образом оттянуть начало агрессии с их стороны хотя бы на несколько лет. В-третьих, если окажется невозможным первое и второе, не допустить войны на два фронта, во всех случаях гибельной для СССР.

По здравом размышлении все три задачи не могут не представляться невыполнимыми.

Только первая задача выглядит достижимой, хотя бы отчасти. Возможность остановить вторую мировую войну у границ Польши была налицо. Достаточно четырём великим державам, Советскому Союзу, Англии, Франции и США, заключить между собой соглашение о взаимной помощи на случай войны и дать реальные, действенные гарантии безопасности малым державам, от Бельгии, Голландии, Дании до Польши, Эстонии, Латвии и Литвы, чтобы немецкие войска застыли на месте. Довольно даже Советского Союза и Англии, поскольку Франция уже давно находится под влиянием Англии, а США в военном отношении могут считаться более или менее значительной величиной только в акватории Тихого океана, да и там японские военно-морские силы значительно их превосходят, выучкой и дисциплиной прежде всего.

А что предлагает нам Англия? Пятнадцатого апреля английский посол запрашивает Литвинова от имени министра иностранных дел его величества, согласно ли Советское правительство сделать заявление, повторив, может быть, недавнее заявление господина Сталина о поддержке Советского Союза народам – жертвам агрессии и сославшись на недавние заявления правительств Англии и Франции, что в случае акта агрессии против какого-либо соседа Советского Союза, который оказал бы агрессору сопротивление, можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путём, который будет найден наиболее удобным. Запрос по-английски туманен, запутан, однако его истинный смысл нетрудно разглядеть и в тумане: Англия, стало быть, и Франция вместе с ней, не берёт на себя никаких обязательств действовать совместно с Россией-СССР. Правда, товарищ Сталин никогда, ни прежде, ни теперь, не рассчитывал на способность Англии и Франции следовать взятым на себя обязательствам. Это были, по его убеждению, самые агрессивные страны на протяжении всей известной европейской истории. Они постоянно толкали против России, предоставляя своих инженеров, своих консультантов, свое оружие, свои деньги, то Швецию, то Польшу, то Турцию или сами отправлялись в крестовый поход против «диких» славян. Они всегда были основательно биты, и в 1240-м, и в 1242-м, и в 1612-м, и в 1709-м, и в 1812-м, получили хороший урок даже в проигранной нами Крымской, или Восточной, войне, затем в ещё свежие в памяти годы подлой интервенции накануне и во время гражданской войны со всеми их ставленниками, от Колчака и Деникина до атамана Семёнова.

Почему Европа так не любила Россию с давних времён, едва ли не с того самого дня, когда восточные славяне основали Великий Новгород, Псков, Смоленск, Ростов Великий и после них Киев, Ярославль и Москву? Прежде всего потому, что через Русскую землю проходят самые короткие, самые удобные и самые безопасные торговые пути с Запада на Восток и с Востока на Запад и приносят ей такие богатства, что никакие разорения не могли обессилить её до конца. Нашествия грабили и убивали, стирали с лица земли селенья и города, но спустя год или два, самое большее спустя десять лет после очередного разбоя селенья и города восставали из пепла. Во-вторых, потому, что только Россия имеет решительно всё, что необходимо для процветания: пространства, ресурсы, хлеб и жизнестойкий, талантливый, трудолюбивый народ. Как же было не попытаться расчленить, разделить и ограбить её? Как было не пытаться овладеть её земными богатствами? Как было не пожелать взять в свои руки эти короткие, удобные, безопасные пути на Восток, в желанную Индию, в желанный Китай, где копились такие лакомые, правда, чужие богатства, прежде всего пряности, шёлк и фарфор?

Самой жадной до этих богатств всегда была подлая, своекорыстная Англия. Её предложения о несогласованных односторонних гарантиях невозможно принять, во-первых, потому, что односторонние, несогласованные гарантии не могут остановить ни оголтелого фюрера, ни такого же оголтелого дуче, а во-вторых, потому, что наши односторонние, несогласованные с Англией и Францией гарантии поставят именно нас под удар сразу после того, как Германия, не исключено, что с тайного согласия Англии, оккупирует Польшу. А ведь и это не всё. Коварство может быть задумано ещё глубже. Англия, Польша и Франция связаны между собой пактами о взаимной помощи на случай агрессии. У Советского Союза такой пакт только с Францией, да и тот на бумаге, поскольку никак не удаётся приложить к нему конвенцию о согласованных действиях генеральных штабов на случай войны: французы под разными предлогами уклоняются от обсуждения такого рода конвенции, заговаривают только о том, не пора ли переработать договор 1935 года, поскольку система коллективной безопасности рассыпается и может окончательно сбить с толку Германию, которая как будто давно уже не сбита с толку самим французами и англичанами. Англичане тоже не помышляют о серьёзном соглашении с СССР. В их правительственных кругах бродит подлая мысль: хорошо бы заключить с СССР такое соглашение, чтобы он пришёл им на помощь, если их атакуют с востока, а главное для того, чтобы втянуть СССР в любую, малую или большую, войну, которая не нынче, так завтра вспыхнет в Европе и в Азии. Таким образом, Германия воспримет, не может не воспринять, односторонние, не согласованные с Англией и Франции наши гарантии Польше в качестве открыто враждебного акта, как вызов и вынуждена будет ответить такими же враждебными актами. Ей ничего не стоит оставить Польшу, хотя бы на время, в покое и напасть на Советский Союз через Литву. Литва со своими тремя дивизиями допотопного образца едва ли успеет выстрелить один раз из какой-нибудь замшелой берданки, скорее всего и один раз стрелять не захочет, поскольку у Литвы правительство самого откровенного фашистского толка. На всю процедуру уйдёт не более суток, а от литовской границы рукой подать до Ленинграда и до Москвы. Ни Англия, ни Франция никаких гарантий Литве не давали и давать не хотят, тогда как Советский Союз уже заявил, что не останется сторонним наблюдателем по отношению к любой попытке открыто либо замаскировано захватить соседствующие с ним страны и создать угрозу его границам на западе. Советский Союз, таким образом, окажется втянутым в войну с Германией один на один, тогда как Англия, а с ней и Франция останутся в стороне. Уж кто-кто, а понаторевшая на провокациях Англия непременно заставит Германию лаять вместо себя.