Текст книги "Любовь со взломом (пьесы)"

Святополк. Ты неправ, Степаныч. (Обнимает охранника.) Я с утра до вечера на заводе… И детей уже двое! Вон Катю привезли. Загнали меня, как Сивку, иногда поспать нет времени.

Охранник. Не жалуйся, кто тебя заставлял в пролетариат податься? Сегодня все в юристы побежали, к легким хлебам приспосабливаются, а ты ударником хочешь быть. Прошли эти времена.

Святополк. А мне кажется, еще не наступили.

Охранник. Тогда не жалуйся! Не только у тебя дети, сейчас всем трудно. Кризис! Надо приспосабливаться.

Святополк. Не умею, Степаныч. На задних лапках ни перед кем не хожу и по утрам не похмеляюсь.

Охранник. Значит, забыл, что тебе отец твой советовал: «Полезно иногда переворачивать свой ум, как песочные часы, и течь в другом направлении». (Другим тоном.) Свят Александрович, как насчет долга? Не дождусь, когда совесть у вас проснется.

Святополк. Извини нас, старина, действительно задолжали.

Охранник. Задолжали? Это мягко сказано. Или ты хочешь, как в анекдоте: «На долги плюнь, наступил июнь».

Ирина за спиной Степаныча жестами показывает мужу не отдавать деньги. Охранник краем глаза это замечает.

Святополк. Знаешь что, Максим Степанович, если можно, потерпи, действительно, до июня. В июне дадут отпускные, и я все отдам до копейки. Честно тебе говорю.

Охранник (зло). Вот тебе на! Что вы за люди? За своим хожу, как попрошайка. Совесть-то должна быть?! Старушка моя болеет, младший внук в операции нуждается…

Святополк. Не обижайся, Степаныч. Через неделю все будет в порядке. Клянусь тебе! А об операции я с Лазиным договорюсь, он бесплатно сделает.

Охранник. Это Лазин бесплатно сделает? Раскатал губу.

Ирина. Максим Степанович, вы помните, какая сегодня дата?

Охранник. А что, сегодня какой-то праздник?

Ирина. Ай-ай-ай! А еще старый друг, называется. Сегодня Александру Федоровичу исполнилось бы сто лет. (Поворачивается к Святополку.) Светик, как ты встречаешь гостей? Налей стопку Максиму Степановичу. Налей, налей… Вон бутылки. (Подает со стола бутылку водки.)

Святополк. Правда, Степаныч, давай помянем отца. (Быстро открывает бутылку.)

Охранник. Не может быть! Неужели сто лет исполнилось бы?

Ирина. Да! Мы сегодня ждем гостей.

Охранник. Ах, как время бежит. Ай-ай-ай! (Гладит Святополка по голове.) Вот и твое темечко, Свят ты наш, поредело, плешивины появились.

Святополк. Не говори, Степаныч. (Подает Степанычу рюмку.) Вы с отцом друзья были, поэтому выпьем за вас! Да, Ирина?

Ирина. С большим удовольствием! Он вас уважал, Максим Степанович. Помните, как он вас называл?

Охранник. Фирсом звал. Не раз по стопке пропускали. После смерти жены один, бывало, приедет, а я его на крыльце жду. Дом протоплен, сад убран, в доме порядок. Давай, говорит, Фирс ты мой дорогой, жахнем по стопарю.

Ирина. Вот и мы, давайте жахнем. (Берет рюмку, наливает и выпивает с мужчинами.) Александр Федорович вас любил, Максим Степаныч. Вы были другом ему.

Охранник. Так-то оно так, но куда мне. Я – восьмая нота на рояле – земельный техникум! С тех пор даже во сне разметки ставлю, а он – глыба! Чего во мне нашел – не знаю, но дружно жили. Да и времена были другие – простого человека замечали. Ты, Святополк, похож на мать свою, а он был… Кутузов!

Святополк. А почему Кутузов, тот же был слепым на один глаз?

Охранник. Твой отец умел смотреть в корень, Свят. Прижмет вот так левый глаз, а правым просвечивает тебя, как рентгеном. Какое поколение было! Как только они постарели, молодые тотчас на чечевичную похлебку всех променяли. Один – рыжий – мне до сих пор снится. Пальцем грозит, пенсию отнять хочет.

Ирина. Не такая уж «чечевичная». У нас миллионеров, как кур на птицеферме.

Святополк. Давай, Степаныч, еще по одной. (Выпивают.) В конце недели приеду и расплачусь, договорились?

Охранник. Хорошо, но только на этот раз без трепа.

Святополк. Максим Степанович, о чем ты, конечно, без трепа!

Охранник (с хитрецой). Мне с тобой еще посекретничать надо, Святополк.

Святополк. Пожалуйста, только давай еще по одной! (Берет початую бутылку водки, отводит Степаныча в сторону.)

Ирина (раздраженно). Свят, помоги мне! (Хлопочет у стола.) С минуты на минуту гости появятся.

Святополк. Сейчас! Что за секреты, рассказывай?

Охранник (оглядывается). Мой знакомый из соседнего поселка работает охранником у одного из замов… (показывает пальцем вверх) «самого». Есть решение на снос дач вашего кооператива. Тут намечена грандиозная стройка. (Шепчет на ухо.) Это я тебе под большим секретом говорю. (Достает из кармана бумагу.) Вот, мой человек достал у хозяина из сейфа этот план. Ваш дом идет на снос одним из первых. Здесь пройдет дорога к соседнему дачному поселку. Вот так-то, Свят, наш капитализм загнивает, но свое берет.

Святополк (рассматривает план). Что за чушь? Но на каком основании? Мы будем жаловаться, в конце концов, судиться!

Охранник. Поздно. В суд они подают. (Оглядывается. Шепотом.) Говорят, в советское время нашли ошибки при выделении вашему кооперативу земли под стройку. Кто-то мухлеж тогда устроил. Можешь представить, какими стали изобретательными нынешние чиновники? Пару месяцев назад один из ваших стариков из поселка проговорился – выслужиться хотел. Кто-то об этом узнал – донес, а городские начальники зацепились и… раскрутили приватизацию. Вот так! Спасибо за угощение. Пойду я.

Святополк (взволнованно). Подожди, не торопись. И что же теперь делать?

Охранник. Из местных об этом документе знаешь только ты. Не знаю, разведай, свяжись с юристами. Под лежащий камень вода не потечет. Я как услышал от него – сразу о тебе подумал. Чай не чужие, хоть и должны.

Быстро подходит Ирина.

Ирина (решительно отнимает у мужа бутылку). Спасибо, что заглянули, Степаныч. Ему хватит.

Святополк. И, так, как договорились, Степаныч, – долг отдам в июне.

Охранник. Ну, хорошо, отец твой слово держал. И ты, если пообещал, то умей держать слово.

Святополк. Степаныч, может, попозже заскочишь? Помянем отца… Перетрем прошлое…

Охранник. Не знаю… Может, и заскочу. Кстати, есть причина: надо тебе каску вернуть. Я еще Александру Федоровичу обещал вернуть, но правнук прирос. Теперь вырос, принесу.

Святополк (очень заинтересованно). Вот и хорошо. Приходи, вспомним отца. Может, еще по одной?

Охранник. Нет, хватит. Я все-таки на работе. Спасибо, зайду попозже. (Уходит.)

Ирина (раздраженно). Вам бы только поскорее заложить за воротник, а убраться, приготовить, накрыть на стол – тут вас нет.

Святополк. Стыдно, черт побери! Надо было ему долг отдать. Миша бы подождал.

Ирина. Дурак, прежде всего Мишке отдать надо, а этот подождет! Он и так с каждого двора мзду получает.

Святополк. Прямо с нас тут получишь. Все одинаковы – на ладан дышим. У соседей, конечно, другое дело. Там капитализм, там и лакеям хорошо платят. Так что, кончай, Ирина, свои подозрения. Максим Степанович хороший мужик. Любит нас!

Ирина. Был хорошим, а жизнь перекрасила, стал хватким и лукавым. Кому ни позвоню из соседей – все на него начали жаловаться. (Слышно, как воет собака.) Прошу тебе, займись со своим гибридом, покоя от него нет.

Святополк. Собака больна, что я могу сделать? Кроме того, чтобы лечь с ней в будке и вместе выть. Или мне отпустить хвост и Джильдой прикинуться? Ты этого хочешь?

Ирина. Либо его покорми, либо отпусти в лес.

Святополк. Ты думаешь, что ты говоришь?

Ирина. Думаю, думаю.… По-твоему, люди приедут, чтобы слушать этот вой? (Копирует вой Баяна.) У-у-у! Дай ему кусок колбасы, может, и заткнется!

Святополк. Почему по любому поводу и из-за любой мелочи ты готова скандал учинить?!

Ирина. Это ты скандалишь все время! Причем, глупо!

Святополк. Запомни, самый непобедимый человек – это тот, кому не страшно быть глупым.

Ирина. Кто сказал эту чушь?

Святополк. Так думал мой отец.

Ирина. Не верю! Твой отец титаном был. А ты, как только какая-нибудь трудность, – клянешь капитализм.

Святополк. Для кого капитализм, а для кого – черная дыра.

Ирина. Чего жаловаться? «Окрестность русская больна, лежит в истерике она». Я – не Карл Маркс и не пролетариат. На мне производительность труда не повысишь: двое детей. А ты все по-старому: подай это, повернись вот так, поцелуй сюда…

Святополк. А почему же ты живешь со мной, если я такой плохой?

Ирина. Я живу с обещаниями! Кто клялся, что все будет хорошо? Где твоя вторая работа? Где эта другая жизнь? Где? Когда мы поедем в Австралию? Где все это?! Почему ты такой безответственный? (Слышан лай собаки.)

Ирина. Посмотри, наверное, кто-то пришел.

Святополк (смотрит в окно). Сам Лазин со своей газелью. (Выходит на крыльцо.)

Появляются Михаил и Рая. У Михаила в руках сумка и транзистор. Слышна музыка.

Михаил. Эхо! Эхо-о-о! Есть ли кто в этом замке?

Святополк. Привет, «анестезия»! Как добрались? А где ваш лимузин?

Рая. А зачем нам машина? Тут совсем близко.

Михаил (быстро перебивает). Оставили машину у соседей на стоянке, решили пройтись по родным тропам.

Святополк (Рае, с пристрастием). Очень рад, что вы пришли к нам в гости, в этот старинный особняк, где долгие годы царствуют музы и вдохновение. Не премину добавить, много слышал о вас от моего одноклассника, с которым вместе, так сказать, овладевали школьными премудростями. Одно не подозревал, Рая, что вы такая красавица!

Рая. Здравствуйте. Спасибо.

Михаил. Мастер, риторик! Как можно устоять перед таким? Где твоя половинка?

На крыльце появляется Ирина.

Ирина. Здесь я. Молодцы, что приехали, – браво! Ну, здравствуй, Михаил!

Михаил. Ай-ай-ай! Вот что значит материнство, ты невероятно похорошела, Ирочка!

Рая. Вы оба говорите, как конферансье.

Ирина. Не обращайте на это внимания – это у них осталось со студенческих лет. Раньше это называлось кадриться, а сейчас – трепотня на постном масле.

Михаил (обнимает Ирину). Знаю, знаю… (Кивает в сторону Святополка.) Ты любишь молчаливых мужчин, потому что они тебя слушают.

Ирина. Он слушает? С утра от него волосы дыбом. (Подходит к Рае.) Здравствуйте, Рая. Рада с вами познакомиться. Проходите, пожалуйста, в дом. Миша, давай, давай, – проходи!

Проходят в дом.

Михаил. А чего собака так шумит?

Святополк. Заболел Баян. Кстати, посмотри на него потом. Ирина, а может, отпустим собаку, чего держать пса на цепи?

Ирина. Не вздумай! Раечка, вам, наверно, неудобно будет на каблуках. Возьмите эти тапочки. (Подает тапочки.)

Рая. Спасибо, не надо. Я без каблуков не могу. У нас в институте – либо джинсы, либо каблуки, все зависит от ног. (Осматривается.) А мне у вас нравится – роскошный бардачок. В этом году я на даче еще не была. Папа ездит туда регулярно, но все остальные со мной – сессия. А так хочется откинуться… Впрочем, я уже решила: закончится сессия, улечу в Испанию.

Ирина. А у вас и там дача?

Рая. Да, под Мадридом. Папа любит корриду.

Ирина. Хотите бой быков посмотреть?

Рая. Нет, куплю там кастаньеты и буду быков сюда заманивать. (Делает несколько движений в сторону мужчин.)

Ирина. Так можно сразу этим заняться, у нас кастаньеты где-то есть.

Рая. Этим можно и позже заняться, а кастаньеты покажите. (Ирина уводит Раю в другую комнату и показывает раритетные кастаньеты. Рая пританцовывает и щелкает кастаньетами.)

Михаил (подает газету Святополку). Вот тебе сюрприз! На третьей странице.

Святополк. Что, неужели статья вышла?

Михаил. Смотри, смотри… На второй странице.

Святополк. Вот это да! Ой, ой… Молодец! Обрадовал, старик. «Неутомимый искатель» – ясно. Так, так… (Читает.)

Михаил. Сто двадцать строк правды.

Святополк. Спасибо, Миша! Ирина, смотри какой сюрприз Мишка сделал к юбилею. (Подает газету Ирине.) Как удалось? Отец из тех, кого сейчас не вспоминают.

Михаил. Муркин помог.

Святополк. Наш историк, что ли?

Михаил. Да, позвонил в редакцию, поговорил и… готово. Правда, статью подсократили, она была больше.

Святополк. Ты меня наповал убил. Не надо было делать это через Муркина. (Отводит его в сторону.) Ты хоть знаешь, что это за человек? Можно сказать, он отца в гроб вогнал раньше времени. Это ведь он написал ту статью, после которой отца уволили с кафедры. Он перевертыш: тогда одним клялся, сегодня другим… Ой, Миша, Миша…

Михаил. Знаю не хуже тебя. Но куда от них деться, от наших перевертышей! Посмотри вокруг, все давно уже приспособились…

Что поделаешь, мы народ приватизированный: за последние сто лет трем разным богам клялись, друг друга насмерть били и ничего – не умерли!

Ирина (разгневанно). Ну что, опять завелся, статья теперь ему не нравится?

Святополк. С чего ты решила?

Ирина. Да вижу, нотации начал читать, умник.

Святополк. Просто вспомнил…

Ирина. Нечего вспоминать! Никто не вспоминает, а он вспомнил. Надо поблагодарить, а не нотации читать!

Святополк. Ирина, успокойся. Ты ничего не поняла! (Негромко.) Это все равно, что писать о Пушкине, воспользовавшись услугами Дантеса. (Отходит.)

Ирина. Браво, Миша, ты молодец! Умница! Дай я тебя поцелую. (Целует Михаила.)

Михаил. Раечка, иди к нам. (Обращается к Рае, с интонацией экскурсовода.) Здесь, в этом замке, жил и творил могучий бог Саваоф. (Показывает фотографию.) Вот, это отец этого сурового типа. Мы были из разных вузов, на его лекции всем земным выводком мчались. Только у него археология превратилась в подлинную социально экономическую аналитику. Избранных он приглашал сюда. Здесь мы подружились. Посмотри, какие чудеса здесь: это он написал, это собрал по всем краям нашей необъятной России. А вот это – большая редкость: шлем времен Александра Невского. (Надевает шлем.) Ну как? Подходит мне?

Рая. Нет! У тебя другая физиономия, Миша. Видно, что у тебя лицо – продолжение рук. (Засмеялась.)

Михаил (обиженно). Не понял…

Рая. Ты хирург, Миша. И руки, и лицо у тебя созданы для другого. (Снимает с Михаила шлем и ловко надевает его на Святополка.) Это ваш отец дал вам такое имя – Святополк?

Святополк. Да, отец. На заводе у меня кликуха – Алеша Попович. (Обреченно.) Собака у нас – Баян, даже мать мою – Регину отец переименовал на Рогнеду. Отец был ученый – археолог, любил историю, коллекционировал старинные вещи, много писал, много знал и много молчал…

Михаил. Да, колоритный был человек: смотрел, как снайпер, брови дыбом, лысина, как земной шар. А голос – шаляпинский, громкий, как иерихонская труба. Каждое его слово входило со звоном в человека. (Подает сумку.) Ирина, здесь съедобное.

Ирина. Зачем? Мы все, что надо, привезли с собой.

Михаил. Ничего, пригодится. Но главный сюрприз – наш старый магнитофон и те записи, которые мы любили. (Достает из сумки кассетный магнитофон.) Ретро, так сказать. Я взял пять кассет. А одну – запись невротиков – посмеемся. А где Катя? Или вы ее не привезли?

Ирина. В той комнате.

Михаил. Дай посмотреть на нее. (Все направляются в маленькую комнату и останавливаются перед коляской.)

Рая. Ау, какой он хорошенький.

Михаил. Ау, какая она хорошенькая! Это особа – женского пола, Рая.

Ирина. Миша, мне кажется, что она худенькая? Может, у нее глисты?

Михаил. Ну, откуда у нее такая живность? Сколько раз грудью кормишь?

Ирина. В том то и дело, что почти уже не кормлю. Так, подкармливаю понемногу.

Святополк. Застудила она грудь и напрочь забыла мужа… Дети – ее хобби!

Ирина. Дети – это единственное оправдание. Брак – взаимная иллюзия, скрепленная гербовой печатью.

Святополк. Слушай, энциклопедия русской жизни, замолчи на минуточку.

Ирина. А что? Смотришь на некоторых молодоженов, и думаешь: сколько еще времени продлится их взаимное притворство, интересно – год, два… В России разводов стало больше потому, что слишком многие девушки выходят замуж прежде, чем могут позволить себе содержать мужа.

Михаил (долго смеется). Ирка, сколько помню, ты всегда была гвоздем всех наших капустников. Даже ребенок задумался. Посмотри, как внимательно смотрит своими голубенькими пуговичками. Что смотришь, Катя?

Ирина. Она, Миша, есть хочет, пойду принесу. (Выходит.)

Михаил. Между прочим, она похожа на тебя, Конь. (Рае.) Так его прозвали еще в школе. У нас была учительница по литературе, звали ее – Тамара Михайловна, такая милейшая, складная тетка. Мы ей дали кличку Бюстгальтер. Она, когда резко поворачивалась, у нее на груди Амурские волны колыхались. При этом дама была с характером. Если что не так, то сразу – «выйди вон»! А Конь был усердным учеником, слыл знатоком истории и военных доспехов. (Изображает Святополка.) Он сидел на первой парте и глазел на Тамару Михайловну влюбленными глазами. Однажды наша Тамара Михайловна во время урока процитировала басню Михалкова «Осел инспектор». Брови у нее поднялись, лицо преобразилось… Ну, мы все ей, конечно, зааплодировали, а Святополк от восторга заржал. Причем, так громко, по-настоящему! Она уставилась на него своими карими глазами и попросила его больше так никогда не смеяться. Потом добавила: «Знаете что, Соловьев, вам можно работать на эстраде имитатором. Такое ржанье можно услышать только на Орловском конном заводе!» Все попадали с парт. С тех пор Святополк получил кличку Конь.

Святополк. Миша, кто-то из великих сказал: «Когда взрослые люди вспоминают детские шалости, это признак старения».

Михаил. Это не про меня. «В детстве у меня не было детства», поэтому я вспоминаю счастье других. (Негромко, Рае.) Когда у меня наконец-то появятся дети, ты знаешь, что я буду делать: я буду читать им сказки каждый день. (Издалека слышен голос Ирины: «Миша, как включается твой магнитофон?». Михаил уходит в другую комнату. Слышно, как в большой комнате зазвучала песня «Велосипед».)

Рая (Святополку). А что это у вас за чучело в воздухе висит?

Святополк. Это Цинь – первый император, который объединил Китай. Отец во время советско-китайкого сотрудничества был единственным археологом, который принимал участие в раскопках гробницы Цинь Шихуанди. На щите папа написал его девиз. Это клятва императора. Цинь дал ее в сорок лет.

Рая. И что это за клятва?

Святополк (цитирует). «Тот, кто желает побед над другими, должен одержать победу над собой. Тот, кто хочет судить людей, должен научиться судить самого себя. Тот, кто стремится познать других, должен познать самого себя».

Рая. Вы знаете китайский?

Святополк. Когда-то знал неплохо, но потом увлекся другим.

Рая (негромко). А сколько вам лет?

Святополк. Сорок.

Рая. А вы познали самого себя?

Святополк. К сожалению, не до конца.

Рая. Но у вас кличка Конь. А лошади умные животные.

Святополк. Я грузовая лошадь.

Рая. Вы? (Смеется.) Да вы на жеребца похожи. (Тихо.) Святополк, а какая кличка была у Миши Лазина?

Святополк (Шепотом). Лазейка. В детстве он мог в игольное ушко пролезть.

Рая. Я так и думала. (Указывает на одну из фотографий Соловьева.) Сколько здесь вашему папе?

Святополк. Почти восемьдесят. Одна из последних фотографий.

Рая. Миша говорил, что он из репрессированных?

Святополк. Это преувеличение. Просто отец увлекся реформами Дэн Сяопина. Советская экономика тогда вовсю буксовала. Папа хоть и не был специалистом по экономике, но превосходно знал Китай… Выступил в прессе. Его стали критиковать, убрали с кафедры. Последнее время он безвыездно жил здесь. Мы каждую неделю у него бывали.

Рая. А почему вы по стопам отца не пошли?

Святополк. Я мамин сын. Мама у меня конструктором была, в «ящике» работала.

Рая. А хотите, я про вас моему папе расскажу? Вы ему понравитесь.

Святополк. Не стоит, у меня прекрасная работа, большие перспективы…

Рая. Вы хороший товарищ, не хотите переходить дорогу другу. Кстати, как по-китайски «с днем рождения?»

Святополк (через паузу). Zhu nin shengri kuaile!

Рая. А знаете, как по-голладски «с днем рождения?»

Святополк. Ну и как же?

Рая. Очень коротко: гефелиситерд. Я поздравляю вас с днем рождения вашего папы.

Святополк. Спасибо.

Рая протягивает руку. Святополк целует ее.

Рая (тихо). Вот и познакомились!

Раздается плач ребенка. Быстро входит Ирина с детским питанием.

Ирина (раздраженно). Пройдите, пожалуйста, в большую комнату. Катю надо кормить. Много народу, она испугалась. (Святополк и Рая возвращаются в большую комнату.)

Михаил. Голосистая девчонка у вас. Смотри, Конь, не исключено, что из нее оперная певица вырастет. (Осматривается, проходит взад и вперед по дому. Выключает магнитофон.) Люблю я этот дом: у каждого из нас здесь своя малая родина была. Вот на этом месте сидел «Великий схимник», а мы – некрещеные славяне с ним сражались, как гладиаторы. Под его крылом второй университет можно было закончить. Кажется, все знал! А какие импровизации устраивали, какие концерты!.. Нилка, обняв «Циня», читала стихи, Валька представлял Прометея: «Я смертным дал забвенье смерти», а я всем завидовал, не было у меня никаких талантов.

Входит Ирина.

Ирина (радостно). Все, начала есть. Кажется, успокоилась. Миша, ты не знаешь, почему Валентин и Нила опаздывают?

Михаил. Ребята, боюсь, что я вас сейчас огорчу. Тереховы не приедут.

Тяжелая пауза.

Ирина. Почему? Что случилось?

Святополк. Ну и ну, вот так обрадовал!

Михаил. Можете сколько угодно обижаться на меня, но я ему не сказал, что мы сегодня собираемся. (Пауза.) Рано ему еще ездить на дальние расстояния. Не обижайтесь! В своей работе я не допускаю никаких исключений. (Пауза.) И потом, у него давление гуляет.

Рая. Странно, ты мне говорил другое.

Михаил (резко). Я не все тебе рассказал! (Другим тоном.) А вчера наступили незначительные изменения. Нез-на-чи-тель-ные! Весна, нехватка витаминов, он ослаб после больницы… Поймите, я делаю все возможное, чтобы он скорее восстановился! Мы всегда предостерегаем своих больных от таких путешествий. Вот я с трудом дышу, а каково ему было бы?!

Рая. Почему ты кричишь?

Михаил. Разве я кричу? Странно, мне кажется, что я говорю нормально.

Ирина. Миша, с Валентином все в порядке?

Михаил. Успокойся, с ним все нормально.

Ирина. Но подожди, я вчера позвонила Ниле и поняла, что они собираются приехать.

Михаил. Ты им звонила, зачем?

Ирина. Попросила Нилу, чтобы она кое-что купила. Она очень обрадовалась, что все соберемся. Я была уверена, Миша, что ты им звонил. (Пауза.)

Михаил (резко). Нет, не звонил! Я отправил к Валентину моего помощника – иначе он начал бы меня уговаривать и я бы прогнулся. Игнатьев доложил, что с больным все нормально, только подскакивает давление. Поэтому я решил не звонить, в таком состоянии жить надо без страстей и пикников.

Святополк. Значит, несмотря на старания нашего великого хирурга, Тереховы приедут, так, что ли?

Михаил (Ирине). Ты правда с ними договорилась?

Ирина. Да! Нила знает, что мы собираемся, и обещала, что они приедут.

Михаил. Как сказал один неплохой врач, «если тирания когда-нибудь придет в эту страну, то она придет под видом благотворительности». Все – медицина умолкает! Только пить – ни грамма! Все, вы меня убедили!

Святополк. Гип-гип ура, да здравствует Гиппократ!

Издалека слышно, как воет собака.

Рая. Это ваш Баян так воет?

Ирина. Да.

Рая. Можно на него взглянуть?

Ирина. Пожалуйста.

Рая. Он не кусается?

Ирина. Не бойтесь, он на цепи. Пойдемте со мной, Рая. Я ему, кстати, поесть дам. (Берет сверток.) Свят, ты хотел дрова принести, не тяни с этим. (Ирина и Рая выходят.)

Святополк. Да, да, сейчас принесу. Я очень рад, что ты приехал, Миша.

Михаил. И я, Конь. Ты не изменился. Давай, пока девочек нет, жахнем по пятьдесят для куража, а?

Святополк. Я уже с охранником выпил.

Михаил. А, это ваш Фирс. Значит, он уже здесь был? Что нового в районе?

Святополк. Да так, проблемы и трудности. Что будете пить, сэр?

Михаил. Давай водку. Помнишь, раньше нас и портвейн радовал, а сейчас виски покупаю. Давай выпьем за встречу.

Святополк. Извини меня, Миша, но зря ты устроил эту статью через Муркина. В свое время он такие гадости делал отцу, а сейчас, видишь ли, в благодетели записался. Соловьевых приватизировать хочет. Фиг ему, не получится!

Михаил. Мне хотелось, чтобы статья вышла к годовщине. Я оперировал его маму, и видел бы ты, какие слезы лились у него, когда он мня благодарил. И потом, знаешь, Конь, нам надо научиться прощать. Мы все в той или иной степени виноваты друг перед другом. Раньше грядущее прорисовывалось безмятежным и ясным, будущее детей выглядело надежным, только учись, а сейчас…

Святополк. Можно я продолжу за тебя?

Михаил. Попробуй.

Святополк. Сегодня будущее семьи и детей определяют не таланты, а случай, но лучше всего причастность к семейному клану олигарха или правителя.

Михаил. Намекаешь мне на Раю и Куликова?

Святополк (грубо). Для этого и бинокль не нужен. Пойми, отец меня предупреждал: если появится Муркин – гони его в шею! Твое милосердие боком здесь (бьет себя по груди) обходится. Получается: Дантес торжествует, ему пора в сенаторы. Впрочем, поздно, поезд ушел – давай выпьем. (Наливает водки. Выпивают.)

Михаил (берет на столе батон хлеба, отламывает корку). Вот это уже другое дело. Узнаю тебя! Скажи мне, пожалуйста, почему дом забросил? А? Лень?

Святополк. Редко бываем, а потом, денег на ремонт нет. Доконали меня! Ирина просит продать дом.

Михаил. А что, покупатели есть?

Святополк. Стыдно это продавать. Разве родиной торгуют?

Михаил. Но ведь и не разоряют до такого состояния.

Святополк (роется в кармане). Сколько времени не могу пятьдесят тысяч тебе вернуть. Зарплату прибавили, но разве это деньги? Катя родилась, расходы увеличились, и еще больше не хватает. Ирина не работает сейчас. Вот, возвращаю тебе долг. (Подает Михаилу деньги.)

Михаил. Ты что, с ума сошел?

Святополк. Почему?

Михаил. Это не последние мои деньги.

Святополк. Нет, так нельзя.

Михаил. Все! Мы друзья или нет? Говорю тебе, не нужны они мне сейчас, и точка. (Запихивает деньги в карман Святополка.) Пусть этот долг не мешает твоему карману. Я могу подождать, а дому нужен ремонт, а то через год, два развалится.

Святополк. Не знаю, начал уставать: ослабло творческое опьянение…

Михаил. Тебе надо сделать качественный рывок, своеобразную передислокацию. Либо засучить рукава и круглосуточно работать.

Святополк. Я и без этого с работы не вылезаю. Недавно придумал конструкцию для монтажного цеха, очень рентабельную, а тут неожиданно назначают нового директора. Идти к заместителю глупо. Знаю, что скажет: «Потерпи немножко, он еще не в курсе». Привыкли жить, оглядываясь, и нашим, и вашим за пятак спляшем.

Михаил. А почему не пойдешь прямо к директору?

Святополк. Рано. Человек он новый, и если откажет – второго случая не будет. А потом, пойди доберись до него… Освещает кабинет новой мудростью в окружении старых подхалимов. Правда, уже двоих отправил на пенсию.

Михаил. А к тебе как относится?

Святополк. Не знаю. У предыдущего я был, как юродивой у царя Бориса, а от этого держат подальше, чтобы вдруг не выложил о «голубых дырах на Мальте».

Михаил. Это что за образы?

Святополк. Это «пещеры», куда деньги уплывают.

Михаил. Ах, Конь, ты никак не меняешься. Никакими инструментами не выбить из тебя твой максимализм. Всегда хочешь идти прямо, без поворотника. Смотри, страна какой поворот сделала, а ты, как компас – все время указываешь на север.

Святополк. Лучше быть компасом, Миша, чем крутиться туда-сюда, как ветропоказатель. Наступает такой возраст, когда стыдно приспосабливаться. У тебя не было такого?

Михаил. Было, много чего у меня было. Однако лучше быть приспособленцем, иметь свою «пещеру на Мальте» и держаться на плаву, чем идти на дно с принципами на шее.

Святополк. Ошибаешься, Миша. Если присмотреться к таким повнимательнее, то у них сзади хвостики растут, и они виляют ими. Мне противно так жить. Лучше быть сумасшедшим, чем таким здоровым.

Михаил. Тебе надо отдохнуть, Конь. Езжай на курорт, развейся, в конце концов, влюбись! (Незаметно входит Ирина. Прислушивается к разговору.) Купи машину, посади в нее Ирину, Гришку, Катюху и давай на юг, в Крым.

Святополк. Не потянуть мне машину. Я могу купить только консервную банку системы «Запорожец».

Михаил. Тогда, в конце концов, продай этот чертог. (Показывает на дом.) Чего ты ждешь, чтобы он к следующему приезду рухнул? Это будет преступление, Свят. Никто тебе это не простит.

Святополк. О чем ты говоришь? (Уклончиво.) Надо искать покупателя, торговаться, а я не умею. А ведь придется продать – если не поздно уже.

Михаил. Думай, старина. Одно тебе скажу: если надумаешь, то и я мог бы купить.

Святополк. Ты? Неужели? Интересный поворот. Шутишь, что ли?

Михаил. Нет, нисколько. Просто не хочу, чтобы этот дом достался какому-нибудь варягу. Деньги у меня есть… (Достает портмоне.) Могу даже сейчас аванс тебе дать. На первое время машину с пробегом купишь. (Смеется.) Что, озадачил я тебя? Подумай, Конь! Пожалей этот дом, продли ему жизнь, не доводи до разрухи. Это же память об отце. Ну, что скажешь?

Святополк. Не знаю…

Михаил. А ты не торопись, подумай. Этот дом и мне дорог. Здесь у вас всегда будет место.

Святополк. Спасибо, Миша, но тебе не продам!

Михаил. Почему?

Святополк. К сожалению, есть на то причины…

Ирина (выходит из укрытия). Свят, срочно пойди и привяжи собаку. Рая вздумала с Баяном пойти в лес, траву искать… Мигом, поторопись!

Святополк. Да что она, с ума сошла? Прости, Миша, я сейчас! (Убегает.)

Ирина. Миша, я слышала твое предложение о покупке дома. Я согласна. Не слушай его. У нас нет другого выхода. Ты просто спасаешь ситуацию. Дом надо срочно ремонтировать. Денег у нас на это даже не предвидится. А продать тебе, старому другу – это громадная удача. Ведь ты всегда нас пустишь сюда, правда ведь?

Михаил. Конечно! Живите, сколько хотите. С детьми приезжайте. Ведь у меня пока никого нет.

Ирина. Сколько ты предлагаешь дать вперед?

Михаил. Вот три тысячи долларов. (Достает деньги.)

Ирина. Дай их мне и ни о чем не беспокойся.

Михаил. Вот, пожалуйста. (Михаил передает деньги.)

Ирина. Хочешь, я тебе расписку дам?

Михаил. Расписку? Впрочем, ты права. Святополк может не поверить. Черкни два слова, что взяла. На всякий случай.

Ирина. Сейчас. (Подходит к полке, берет лист бумаги и пишет расписку. Передает ее Михаилу.) Вот, спасибо тебе. (Страстно целует Михаила.)

А за остальными я приеду к тебе на следующей неделе. К этому времени я его уломаю, и тогда мы оформим продажу по всем правилам.

Михаил. Какая ты прелестная женщина, Ирка. Сколько в тебе решительности, красоты, за-ман-чи-вости… После родов ты еще лучше стала… От тебя какой-то особый аромат, хочется с ума сойти…

Ирина. Только не тому досталась. Хозяина на эту красоту в результате не оказалось. (Показывает в сторону комнаты, где спит ребенок.) Вон только что сумел наклепать, мал-мала меньше. А как выжить, думалка отказывает. (Кокетливо.) Вот приеду к тебе, может, ты подскажешь?

Михаил. Может, и подскажу. (Целует Ирину.)

Слышен голос Святополка: «Ирина, Ирина…»

Ирина. Что-то случилось. Я пойду. (Шепотом.) Как договорились… (Быстро уходит.)