Текст книги "Очень Крайний Север. Восхождение"

Интермедия: Дорога домой

Поздней осенью 93-го к младшим Серовым в гости решились приехать родители Сони. «Решились», потому что «просто» добраться в Северный – было непросто. Прямых поездов не существовало. Прямые рейсовые самолёты летали только летом, да и то: не чаще двух раз в неделю.

Ехали железной дорогой с пересадкой в Сургуте. До Сургута – почти двое суток поездом Самара – Нижневартовск, прибытием в 23 часа «с копейками». Семь часов ожидания. Пересадка, и ещё шесть часов на поезде Челябинск – Пурпе. Чтобы не испытывать терпение тестя – тёща у Юрки мобильная, – Серов решил их встретить на машине прямо в Сургуте. Сам Юрка по жизни водить автомобили так и не научился – не сложилось у него с техникой, – поэтому он попросил Колганова помочь на его «копейке».

Из Северного они выехали за семь часов до прибытия поезда. За пять с половиной добрались до Сургута. После полутора часов ожидания Юрка встретил тёщу, тестя и – совершенно неожиданно – сестру жены Татьяну с малолетней дочерью. Это стало сюрпризом! Если бы нужно ехать – ну, хотя бы два часа, можно было бы наплевать и уехать всем вместе «на Коле». Но пять с половиной… Посты ГАИ на выезде и въезде…

И Юрка принял решение: старые и малые едут на машине, а они с Татьяной дожидаются поезда. В результате на всё про всё у Юрки ушло около двадцати часов. Почти сутки!

Всё это я здесь расписал, чтобы немного, хотя бы в первом приближении, стало понятно: как непросто было добираться в посёлок Северный, если даже встреча занимала столько времени! И смена вида транспорта ничего не меняла. Можно летать на самолётах с пересадками, что выходило дорого. Можно ездить на поездах с пересадками. Можно было комбинировать. За время проживания в Северном братья испробовали разные варианты.

Вариант: поезд Самара – Нижневартовск, пересадка в Сургуте, далее Челябинск – Пурпе, описан выше. Выходило почти трое суток.

Позже Серовы модифицировали его в вариант: Самара – Нижневартовск с пересадкой в Челябинске, а далее – поездом Челябинск – Пурпе. По времени выходило то же, зато сидишь в Челябинске, днём и только четыре часа. Ну и потом, Челябинск, конечно, тоже не Париж, но уж точно интереснее Сургута, который за многие годы уже вызывал изжогу, особенно своим железнодорожным вокзалом. По времени – те же трое суток.

Были варианты пересадки в Свердловске.

Да-да, именно в Свердловске, не в Екатеринбурге. Это город у них Екатеринбург, а станция аж по 2010-й носила имя революционера-ленинца. Но братьям на этот феномен было наплевать: всё равно же трое суток!

Существовали и чисто самолётные варианты. Но рейсовые самолёты летали только летом, а вахтовые с подсадкой – использовали только вначале 90-х, потом стало не пробиться. Впрочем, особого удовольствия от использования авиационного транспорта никто не получал. И вахты, и рейсовые самолёты в Северный, равно как на весь Крайний Север, вылетали из Самары исключительно в интервале от 2 ночи до 5 утра. Учитывая, что самарский аэропорт Курумоч у чёрта на куличках, выезжать надо часа за четыре до вылета. Как минимум! То есть ночь никто не спал.

Понятно, что рейсы в другие северные города и посёлки были ненамного лучше. За столько лет Серовы не один раз летали через тот же Сургут, а однажды Юрка использовал совсем экзотический маршрут: долетел до Нижневартовска, а потом двумя поездами добирался до Северного. Прямого железнодорожного сообщения между Нижневартовском и Северным никогда не было… и, наверное, уже не будет: пик освоения тех территорий прошёл.

В самом начале своей северной эпопеи, в марте 90-го, Юрка летел в Северный через Тюмень. Не худший вариант, но там долго приходилось ждать стыковки. И ещё… Кто бы ни использовал этот маршрут, всегда зависал в Тюмени по метеоусловиям аэропорта прибытия.

О, эти метеоусловия аэропорта прибытия!.. Начиная с ноября, по середину апреля эти погодные условия бывали настолько гадкие, что, вылетая на Север, в аэропортах Самары, Тюмени и Москвы можно было сидеть сутками! Там скапливалось огромное количество здоровых северных мужиков, которые от скуки начинали бузить. А можно было неожиданно попасть в историю. Как это случилось с Юркой в конце 90-х, когда он возвращался из московской командировки.

Рейс из Внукова в Северный вылетал в половине одиннадцатого, летел порядка трёх с половиной часов, учитывая разность во времени: два часа, в аэропорт Северного самолёт прибывал около четырёх.

В ту декабрьскую пятницу самолёт вылетел с задержкой на полчаса. На задержку внимания никто не обратил, как потом выяснилось, – зря! На рейсе был неординарный пассажирский состав: в салоне бизнес-класса летело всё руководство Северной нефтяной компании, которое возвращалось после защиты бюджета в головной Компании.

Самолёт летел уже больше четырёх часов, когда пассажиры начали беспокоиться: а не пора ли сесть? Наконец через пять часов полёта экипаж объявил, по метеоусловиям аэропорта прибытия – «туман» – самолёт уходит на запасной аэродром в Сургут. Вот уж где-где, а в аэропорту Сургута всегда зимой туман, а точнее – пар от ГРЭС. «Удачно» они расположены – аэропорт и две ГРЭС. Но в этот раз в Сургуте, на удивление, действительно, тумана не было.

Сели. Время около шести. Ничего страшного – не ночь же? Естественно, всех высадили и отвели в зал ожидания, где уже томились пассажиры киевского рейса, они тоже не долетели до Северного.

(Вот ведь, тогда даже в голову не могло прийти, что потом произойдёт с нашими странами. Украинские рейсы летали на Север регулярно.)

Народа скопилось много, и все слонялись по аэропорту, как неприкаянные. И тут пронеслась весть! Северный в 19:00 закрывает аэропорт! Ждать их никто не собирается. А в субботу и воскресенье – аэропорт не работает.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Пассажиры кинулись к междугородним телефонам, выяснять метеоусловные подробности Северного. Да, отвечали оттуда, действительно туман, и ещё лёд на ВПП, а также глад и мор, а главное – шёпотом – обслуживающий персонал аэропорта собирается плюнуть и закончить рабочий день.

Широкими шагами через зал ожидания шёл генеральный директор Северной нефтяной компании Сергей Рафаилов. Он громко и внятно произносил матерные слова в микрофон спутникового телефона. «С Шаровым… С Шаровым, с мэром говорит…» – зашелестела толпа.

Суть разговора генерала с мэром Северного с переводом на цензурный сводилась к следующему: «Северная Нефтяная Компания основной налогоплательщик в посёлке. Изыщите средства к тому, чтобы немедленно – слышите, немедленно! – принять самолёт с руководством СНК, а иначе…» далее текст переводу не подлежал совсем.

Пассажирам в некотором смысле повезло, что с ними летело высокое руководство. Иначе бы выдали багаж, дали под зад коленом – и добирайся, как знаешь. А так уже через полчаса их снова грузили в самолёт. При этом, не обошлось без чехарды: один пассажир с киевского рейса всё пытался сесть в московский и уговаривал стюардесс: «Ну, какая разница?! Всё равно же летим в Северный!»

Через час они прибыли в Северный. И тут обнаружилась новая незадача. Все автобусы и даже такси давно уехали из аэропорта – нечего летать после семи! Как добираться до дома, Юрка даже придумать не мог. Но и тут ему повезло. Как ветер налетел главный геолог СНК: «Я тебя долго искать буду?!» Они не были вместе в командировке, но – поди же! – и о Серове вспомнили! К восьми он вернулся домой.

Кстати, дорога в Самару через Москву, как было не раз пересчитано, оказалась самой оптимальной. Самолёты летали по утрам, поезда ходили быстро – всего-то 14 часов, – а временные нестыковки компенсировались посещением родственников. Родственники в Москве есть у всех. Даже у тех, кто уверен, что нет. Большая она – Москва.

Но не без курьёзов был и этот маршрут.

В 2004-м – Влад тогда уже учился в университете – младшие Серовы поехали в Самару в отпуск, причём в запасе имелось у них того отпуска аж полтора месяца – редкий случай. (Северные отпуска – по два месяца, но всё сразу обычно не дают.)

Юрка заблаговременно двумя заходами выкупил все необходимые авиационные и железнодорожные билеты в Москву, в Самару, из Самары, из Москвы. Причём билеты оформлялись в кассах. Никаких интернетов – всё в личку, всё за наличку. Упаковался билетами полностью!

В августе они выехали. В Самару добрались без приключений. В виду длинного отпуска стали подумывать, а не съездить ли в Египет? Пока решали куда: в Шарм-эш-Шейх или в Хургаду, выяснилось – банковская карта Сони заблокирована. Просрочена карта. А Юрка за неделю до отъезда, стараясь обезопасить семью от непредвиденных рисков, разделил отпускной бюджет пополам и одну половину перечислил на карту жене. 50 000 оказались недосягаемыми. Они вняли предупреждению свыше не ездить по заграницам: заняли денег у друзей и на теплоходе отплыли в Астрахань.

Это был последний круиз того года. За ним уже закрывалась навигация. Поездка вышла замечательной. Саратов, Волгоград, Астрахань. Арбузы. Рыба. Пиво. И с погодой повезло. Было тепло, а возле Астрахани так и вовсе жарко. Они даже купались в Ахтубе! Ближе к октябрю Серовы вернулись в Самару. Пора собираться домой, на Север.

На вокзал их привёз Юркин друг Стас: Влад был занят в институте и провожать не поехал. Поскольку встать у вокзала автомобилю было негде, Стас высадил их на автобусной остановке, пожал Юрке руку, чмокнул Соню и уехал. А они неспешно отправились на первую платформу, от которой традиционно отходил фирменный поезд «Жигули», Самара-Москва.

Пройдя к десятому вагону, Юрка отдал билеты проводнице. Та внимательно их изучила, потом посмотрела на Серовых, потом снова на билеты:

– Вы знаете… – нерешительно улыбнулась она. – У нас на этих местах уже есть люди…

– Бывает, – улыбнулся в ответ Юрка. – Думаю, вы решите это. Согласитесь: это ведь не наша проблема?

– Да-да-да… конечно, – нахмурилась проводница и ушла в вагон.

Серовы отошли в сторонку, Юрка достал трубку и раскурил. На теплоходе Серов пристрастился курить трубку, ему казалось, что так он выглядит солиднее: всё-таки сорок лет!

Разбиралась проводница долго, минут пять.

– Нет-нет, господа, это не наши проблемы, это ваши проблемы! – протянув билеты, уверенно заявила она.

– Позвольте… А в чём, собственно, дело? – Юрка попробовал возмутиться.

– А в том… – мстительно прищурилась проводница. – Ваши билеты уже давно должны были уехать. Взгляните на дату.

Юрка глянул и застонал: двадцать девятое ноль восьмое… Вот и выгляди солиднее, так обмишулиться.

– Ноль восьмое. Август. А сейчас сентябрь!

Соня побледнела:

– Что же нам делать? Вы же сейчас уедете?!

– Сдавать билеты, покупать новые, может быть, ещё успеете на наш, – примирительно посоветовала проводница.

– Стой здесь! – велел Юрка Соне и умчался на вокзал.

«Сдавать, покупать…» Легко сказать! У них и наличных-то не осталось – на Юркиной карточке были последние, чудом сохранившиеся, пять тысяч. Он как в воду глядел, не стал покупать новый фотоаппарат.

Сдать билеты Юрке не удалось. А пока он бегал, искал банкомат – тот стоял где-то между этажами, – наступили полчаса, за которые уже на отходящий поезд билеты не продают. Юрке ничего не оставалось, как купить билеты на следующий: проходящий «Башкортостан», Уфа-Москва. Он отправлялся из Самары через полтора часа после «Жигулей».

В «Башкортостан» они загружались уже с пивом и рыбой. Проводница, которая пришла после отправления проверять билеты недовольно скривилась. Но Юрка поведал ей свою печальную историю, и она пообещала больше никого не подсаживать и даже обеспечить ещё пивом, если оно у них кончится. Добросердечный у нас народ!

Доехали Серовы нормально, задержавшись только на те самые полтора часа. Это не страшно, самолёт улетал на следующий день, да и с датами там было всё нормально.

Такие приключения происходили с северянами по дороге на Большую землю и домой – сплошь и рядом. Многие ездили в отпуск на личном автотранспорте, но то были самые обычные, нормальные люди. А это не про Серовых, не про Юрку с Ярославом – не про «героев»…

Ещё одна интермедия: Геройский герой Сашка Федорчук

Уехал в поле – герой! Вернулся – дважды герой!

(Народная северная мудрость)

В 92-м аэрокосмогеологи въехали в новое здание, которое им построила Тюменская нефтегеофизика. Здание по тем временам было шикарным. Два этажа. Первый – панельно-кирпичный, второй – УНИМО-шный (северный тип вахтовых зданий). На первом располагались гараж, фотолаборатория и десяток технических помещений. Второй – практически жилой. В хвосте даже гостиницу устроили на три номера с большим холлом, но главное… Главное – на втором этаже были замечательные удобства. Кроме тёплого туалета, в комплект удобств входила ванная комната с умывальником, двумя душевыми кабинками и стиральной машинкой. После полунищенского приживального состояния в трёх комнатах мёрзлой деревяшки, двухэтажный дом под партию был подарком судьбы.

Теперь космогеологи могли приходить на работу в цивильной одежде, а при необходимости пройти в раздевалку на первом этаже и переодеться в полевую. А по возвращении с полей можно было не только переодеться, но и помыться в душе. Возвращались же грязные, как черти! После поездки на Янга-Яху Юрка неделю отмывал въевшуюся копоть от печки-реактора.

К чему это всё?..

Как-то летом четверо работников аэрокосмогеологической партии вернулись с полевых работ. Уезжаешь в поле – герой! Вернулся – дважды герой! Такое существовало правило. Поэтому приезд обязательно «вспрыскивался». Пока мылись-переодевались, кто-то из партии бежал за водкой и закуской. Потом выпивали по маленькой и расходились по домам, где их уже с нетерпением ждали близкие и родные.

И в тот раз было всё, как обычно. Парни сидели за столом с налитыми рюмками, держа в другой руке по куску чёрного хлеба с салом, а Сашка Федорчук всё не выходил из душа.

– Э! Сашка! Сашка, блин! – орал из кухни в коридор Колганов, – Водка стынет!

– И-и-иду! – кричал, заикаясь, из душевой Сашка. Не один Золевский в партии был заика.

– Чего он там делает? – начальник партии Нестор аккуратно тонкими кусочками нарезал сало.

Юрка пожал плечами:

– Морду бреет…

– С ума сошёл… – бросив на стол нож, ринулся в коридор Нестор. – Саша, ты с ума сошёл!

Но Саша уже вышел из ванной весь розовенький, весь чистенький, весь бритенький.

– По… п-почему? – сияя и блестя, улыбался он. – Свете будет приятно, что я та… т-такой б-б-бритый…

Света – гражданская жена Сашки – девушка нервная и ещё более стервозная. Что Сашка в ней нашёл – никто не понимал. Но все помнили про любовь и козла, а потому никто и не лез к Федорчуку в душу, лишь иногда вздыхали вслед: «Не такую бабу нужно Сашке. Не такую…»

Конечно, не такую! Александр Федорчук – выпускник Киевского государственного университета, умница, эрудит и талантливый геоморфолог. Правда, заикается и разговаривает с собой, ну так это мелочи – творческим людям это даже к лицу. А Света? Без образования, вахтёр в общежитии и… Но!

– …Света не лю… л-любит, когда я заросший!

Богданыч вздохнул.

– Хрен с ней, с твоей Светой. Пошли, выпьем!

В час ночи Юрку разбудил телефон.

– Да. Алё, – зашипел он в трубку, стараясь не разбудить семью.

– Ю… ю… юра! – услышал Серов в трубке Сашку, – Н-н-ну скажи ты ей! Мы же б-б-были в поле!

«Ничего я слушать не буду!» – раздался в телефоне противный Светкин голос; послышался удар, а потом и вовсе запикали зуммеры.

Ни фига себе! Война, однако! Постояв в задумчивости, Юрка положил трубку, сходил на кухню, попил воды и лёг спать.

Утром в партии, на кухне он застал тёплую развесёлую компанию с початой бутылкой. В компании были все вчерашние: Гришка, Нестор, Колька и Сашка. Под глазом у Сашки расцветал синяк.

– Э! Серов! – ревел Колганов, – Выпьешь?

– А чего отмечаем? – подставил Серов рюмку.

– А пусть Федорчук расскажет, – посмеиваясь в бороду, предложил Полищук.

– Да… д-да, я уже два раза рассказывал, – отнекивался Сашка.

– Мы ещё послушаем, рассказывай-рассказывай.

– Н-н-ну, я вчера пошёл домой. По пути купил вина… цветы… Пришёл. С-светка радостная такая, пожрать приготовила. Мы в-в-выпили. Разговорились. Что-то она занервничала, н-н-ну, у неё бывает, и вдруг стала выяснять, где я был целую неделю? Я ей говорю: «В поле». Она не верит. Говорит: «А чего ты тогда такой весь бритенький и весь чистенький?» Я говорю: «Специально для тебя побрился, дура!» А она ни в какую. Я уже и Юрке позвонил. Извини, Юр, – Сашка повернулся к Серову, – и Григорию. Н-н-ну, она вроде бы успокоилась. С-сели ещё выпили. А п-п-потом пошли ну… ну…

– Понятно, куда вы пошли, – Нестор кивнул: продолжай.

– Н-н-ну, я штаны с-снимаю, а трусы – наизнанку! Светка – бах мне в глаз! Орёт: «Я так и знала, что ты шатался по б-б-б…» – ну, в общем понятно. Н-н-ну, я её с-скрутил. Короче, помирились, только вот фингал теперь, хоть свет не включай в туалете – всё и так видно.

Коллектив тихо помирал со смеху.

– Н-н-ну чего вы р-ржёте? – вскинулся Сашка, потом огляделся, замахнул рюмку, закусил и вдруг сам расхохотался в голос.

– А я тебе говорил, – смеялся Нестор, – не надо было бриться!

Да, лучшее – враг хорошего. Уехал из дома – герой! Вернулся – дважды герой! А бритый или небритый, в нижнем белье или без – это всё мелочи.

За время работы в аэрокосмогеологии Юрка с Сашей прошли немало полей, объехали почти все месторождения Северного и Пуровского районов, разрабатывали алгоритмы автоматизированного распознавания нефтяных загрязнений на аэрофотоснимках (это я написал?!), искали торф и песок. Много чем занимались. Они же ещё и ровесники – Сашка на год старше Юрки.

И было у них общее увлечение – история. Часто они общались, как это принято говорить: в «неформальной обстановке». Однажды, во время такого общения, Сашка рассказал сон, где он отбивался на подступе к замку двуручным мечом от каких-то негодяев, а спину ему прикрывал – приснится же такое – Юрка! Они долго обсуждали, что бы это могло значить в свете теории пассионарности Льва Николаевича Гумилёва, и пришли к выводу: что ни хрена это ничего не значило. И выпили за это. За теорию, в смысле.

Но в 97-м, на защите дипломов в Центре подготовки космонавтов они «прикрывали спину» друг другу – не хуже тех «героев» в Сашкином сне.

Хорошо они знали друг друга. И однажды Серов Сашке доверил свою страшную, прямо-таки жуткую тайну. Даже Славке не сказал ни слова, а Сашке выложил всё!

Рассказ четвёртый: Приговор

Однажды весной Нестор Полищук загорелся идеей провести коллективу аэрокосмогеологии медосмотр. Причём не в обычной поликлинике, а в шикарном, расположенном на берегу замечательного озера Кан-То профилактории «Озёрный». Такая блажь. Специалистов там, правда, хватало, и сделать осмотр двадцати человек не составило большого труда. Кроме традиционных методов диагностики – измерение давления, анализы крови, тестовые таблицы для глаз и удары молоточками по коленке – в профилактории практиковали более современные: УЗИ, компьютерную и функциональную диагностику… и всякое другое, разное.

Как обычно бывает на подобных мероприятиях, народ валял дурака как мог, ржал друг над другом, разыгрывал, подкалывал – веселился, как мог! Не работа же.

Юрка Серов тоже веселился, пока не прошёл УЗИ щитовидной железы…

– …что вам сказать, молодой человек? – глядя на снимок, рассуждала врач-диагност – красивая женщина бальзаковского возраста. – Нехороший у вас снимок!

– То есть?

– То есть у нас на снимке пятно диаметром… – она приложила линейку к снимку, – восемь… нет, десять миллиметров, которое нам говорит, что в этом месте понижена эхогенность тканей…

«Это ты сейчас с кем разговариваешь, пап?» – подумал Юрка фразой из анекдота. Хотя он слукавил: их подповерхностная радиолокация была роднёй УЗИ.

– И?

– И это значит, что возможны некоторые видоизменения в теле железы. Более подробно по снимку сказать не могу, – она протянула снимок Юре.

Тот его взял и пару минут разглядывал.

– А, может, фиг с ним, с пятном? – предложил Серов, оторвавшись от снимка.

– Может, и «фиг»… Только если этот участок «холодный», если он не активен как железа, не вырабатывает гормоны… – то вероятнее всего, это – злокачественная опухоль.

(«Крак-крак!» – сказала взводимая гильотина. Юрку кинули в её ложемент и подкатили головой под лезвие. «Сходил – проверился…» – мелькнуло в голове.)

– То есть рак?

– Ну, зачем вы так… Что же вы… Хотя… Наверное… Конечно… В общем, да… Рак.

(«Вжик!» – сказала гильотина, и Юркина голова весело заскакала по ступенькам помоста. Мыслей в ней уже не было: они, испугавшись, попрятались. Народ на площади ликовал…)

– И что посоветуете?

– Обследоваться дальше. Обязательно обследоваться дальше! Нужно сделать снимок железы с радиоактивным йодом – тогда будет понятно, «холодное» это пятно или «тёплое». Если на том снимке разницы не будет – значит, ничего страшного!

– И где я могу пройти… эту диагностику? – мрачно поинтересовался Юрка.

(Настроение у него упало. Какое уж тут настроение без башки-то?..)

– Где-где?.. Не знаю, где… На Большой земле. В каких-нибудь крупных городах. Вроде в Тюмени есть… и Екатеринбурге.

– А в Самаре?

– Может, и в Самаре. Точно сказать не могу. Наверное, и в Самаре. Всё же столица Среднего Поволжья.

– Спасибо, – кивнул Юрка и стал одеваться.

(«Зашибись! – думал он отрубленной башкой, мысли в ней уже ничего не боялись, – а что сейчас делать?» В Самару раньше июля он не собирался.)

– А как быстро это… пятно может меня угробить?

– Послушайте, э-э-э… – врач заглянула в «бегунок», – Юрий Павлович, то, что я вам сказала, – конечно, серьёзно. Но вы не падайте духом! Нужно просто дообследоваться.

– Хорошо. Я могу взять снимок?

– Да, конечно.

– До свидания. Спасибо, – и Юрка пошёл к двери.

– До свидания, Юрий Павлович! Позовите следующего…

В коридоре Колганов рассказывал, как посещал уролога, и как врач у него проверял предстательную железу.

– Она спрашивает: «Э! А чего это вы никак не реагируете?». А чё я отвечу? Если мне совсем не больно…

– …и даже приятно… – досказал Гришка, и все заржали.

– Ты чего, брательник, такой смурной? – ткнул Юрку локтем смеющийся Славка. – Нашли в почках камни самоцветные?

– Нет, только песок да гальку! – включаясь в общее веселье, неуклюже схохмил Юрка.

– Значит, дорожку сыпать есть чем… Что, мужики? Пошли, пописаем в баночку, покакаем в коробочку?

В остальном, по результатам осмотра, Юрка был здоров. Немного зашкаливало давление – ну, так 9 мая только что отметили. Все рады празднику, не у него одного с этим проблемы.

Но злосчастное пятно висело как проклятие. Может – рак, а может и не рак. А ему ещё и тридцати нет. Весёленькое, бляха-муха, дело!..

Пока Юрка ехал домой, твёрдо решил никому ничего не говорить. Дожить до Самары, пройти диагностику, а там… а там видно будет!

Это были трудные два месяца. Носить в себе тайну, нехорошую тайну – нелёгкое испытание. Немного легче стало, когда в июне уехала семья – не нужно врать про плохое настроение, про то, что болит голова, не надо притворяться… А потом и Славка уехал. И никто больше Юрку ни о чём не спрашивал. Правда, Юрка уже жалел, что ничего не рассказал Славке, но тут Сашка Федорчук как-то поинтересовался: мол, чего такой смурной, – и Юрка решил ему открыться. Пошёл, купил бутылку, и…

Потом они до позднего вечера сидели, а Юрка рассказывал, рассказывал, рассказывал и ему хотелось выть в голос: было страшно, жутко страшно…

Через самарских друзей Юрка узнал, что в Самаре в Областной клинической больнице есть комплекс оборудования для проверки щитовидной железы. Узнал, как записаться и сколько стоит. А в середине июля Серов наконец-то вылетел в Самару.

С Соней они разминулись, Соня летела ему навстречу, а Владька дожидался отца у бабушки – Сониной мамы. Юрка с Владом собирались съездить в Питер. До поездки была неделя, за которую Серов решил расставить все точки над «i». Записаться на диагностику труда не составило: Юрка просто позвонил и ему назначили день.

В тот день он уехал рано: процедура была назначена на десять, а добираться нужно – аж на другой конец города: дорога занимала часа два, не меньше. Приехав в клинику, Серов нашёл отделение функциональной диагностики, оплатил сеанс лимфорентгенографии (так назывался метод) и уселся ждать своей очереди.

Ближе к десяти его вызвали, ввели в вену контрастное вещество – йод 131 – и отправили погулять. Нужно было подождать, пока щитовидка захватит радиоактивные атомы йода.

Юрка ходил-ходил, курил-курил и думал, что примерно так же должен чувствовать себя преступник на суде перед оглашением приговора. Причём смертного приговора. А какого ещё? Рак не делал снисхождения никому. Юрка, конечно, знал истории о чудесном исцелении, о том, как люди становились истово верующими, или уходили в отшельники, а некоторые доставали безумные деньги и делали операции в Израиле… но в основном – всё заканчивалось одним… Последней горстью земли и словами «Он для нас был…»

А вокруг было ласковое самарское лето – жара потихоньку набирала обороты: рядом – Волга, в Северном – молодая жена, а здесь – девятилетний сын. И ещё его ждала мама, которой он тоже ничего не сказал и завтра он собирался попить пива с друзьями…

Нестерпимо… Просто нестерпимо хотелось жить!

– Серов!

Юрка вздрогнул и обернулся.

– Юрий Павлович Серов? – уточнила полная некрасивая медсестра, выглядывая во двор, где он курил.

Юрка кивнул.

– Пошлите!

Серов затушил сигарету, глубоко вдохнул-выдохнул, посмотрел на небо и пошёл в отделение.

– Раздевайтесь по пояс и ложитесь вон на тот стол под аппаратом, – показала рукой толстуха, когда он зашёл в комнату диагностики.

Пальцы, расстёгивая пуговицы, предательски дрожали и норовили всё перепутать. Наконец Юрка снял рубашку, шагнул к столу, забрался на него и лёг.

– Пациент готов, – доложила медсестра сидевшему в соседней комнате врачу.

– Вздохните… и не шевелитесь! – скомандовал тот в микрофон.

Послышался негромкий звенящий звук… и всё стихло.

– Вставайте, одевайтесь – сказала медсестра.

Юрка сполз со стола, побрёл к одежде и стал одеваться.

– А, собственно, чего ищем?

Серов повернулся. Врач стоял в дверном проёме и с хрустом аппетитно грыз яблоко. Юрка молча достал из сумки снимок и отдал его доктору.

– Так-так-так… ага… пятнышко… Сейчас, – врач вернулся в свою комнату. Послышалась работа принтера. А ещё через минуту доктор протянул Юрке другой снимок.

– Сам сравнишь? – врач, верно оценил Юркин возраст и перешёл на «ты»: ему самому было не больше тридцати.

Юрка посмотрел на снимок: на нём ярким неправильным пятном цвела щитовидка.

– Видишь? Всё равномерно залито светлым фоном. То есть, никаких аномалий нет, как на твоём снимке. А это значит…

– … пятно «тёплое»? – несмело предположил Юрка.

– Какое? Ах, да… Да! Оно «тёплое», как ты говоришь. – Врач широко улыбался. – Страшно было? – и хитро подмигнул.

Юрка молча кивнул и направился к выходу. Потом вспомнил, что не поблагодарил доктора – вернулся, подошёл, крепко пожал руку, буркнул «Спасибо!», развернулся и вышел.

Ёклмн… жив! Жив, здоров и всё в порядке! Господи, спасибо! Спасибо тебе, Господи! Спасибо-спасибо-спасибо! Юрка шёл по улице к трамваю, улыбался и даже не обращал внимания на то, что пока он проходил диагностику, небо затянуло тёмными грозовыми тучами.

Он шёл по проспекту и осознавал: чтобы пережить такую радость, ему нужен коллектив, хороший, правильный, сердечный коллектив. Ему срочно нужно было поделиться несостоявшимся горем и внезапно свалившимся счастьем! А Славка болтался где-то за Волгой… А все друзья – на работе…

Серов покрутился на месте, увидел магазин, зашёл, купил бутылку «Сибирской», полкило колбасы, хлеба, банку маринованных огурцов, и уже покупая, точно знал, куда он поедет, – к однокашнику Славки и своему Учителю Степану Александровичу Цветаеву. Только с ним он сможет пережить сегодняшний день. Только с ним!

Он ехал, а за окном трамвая буйствовала стихия: хлестал дождь, сверкали молнии, беспрестанно громыхало. Но Юрка ничего не слышал и не замечал: он сидел, прислонившись лбом к стеклу и блаженно улыбался…