Текст книги "Очень Крайний Север. Восхождение"

Очень Крайний Север
Восхождение
Валерий Лаврусь

Памяти старшего  брата Вячеслава посвящается…

Иллюстратор Людмила Панова

Редактор Дмитрий Силкан

© Валерий Лаврусь, 2017

© Людмила Панова, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4474-7235-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ouverture

Юрка с детства мечтал стать космонавтом. И уже в раннем детстве точно знал, что не хотел бы быть командиром космического корабля, а хотел бы – бортинженером. Об этом свидетельствует его старенькая фотография в четыре года, где он запечатлён сидящим на полу перед раскрытым журналом «Радио» с паяльником в руках. Средний брат посмеиваясь утверждал, что Юрка паял неплохие транзисторные приёмники, которые умещались в пластиковые мыльницы. Меньше тогда делали только японцы. Не верите? Зря! Многие, сегодня глядя на Юрку, верят. Хотя он и сам не особо верит. По байкам среднего, эти приёмники он отдавал старшему брату Ярославу, а тот рассказывал друзьям и девушкам, что собрал их сам. Старший учился на радиофаке авиационного и ему верили.

К пяти Юрке надоело собирать приёмники и фотографироваться с паяльником в руках, и он увлёкся чтением космической фантастики, коей в доме стараниями старших братьев было просто завались. Читал ему фантастику всё тот же средний брат – Игорь. Это были времена, когда американцы летали на Луну и весь мир, затаив дыхание, смотрел лунные репортажи американских астронавтов. Юрка с братом тоже смотрели об этом в программе «Время» по древнему телевизору «Рекорд».

Кстати, вы знаете, кто выиграл лунную гонку? Американцы? Ничего подобного! Им пришлось пять раз слетать туда, чтобы понять: делать там нечего! Русские поняли это сразу, а поэтому туда даже не сунулись, хотя старательно делали вид, что собираются. Американцы на этой авантюре потеряли двадцать пять миллиардов долларов. Сегодня это четверть триллиона, не меньше. Потом русские пытались соблазнить их полётом на Марс, но случилась перестройка и никто никуда не полетел. Последний раз Путину почти удалось подбить их вернуться на Луну. Джордж Буш был натурой увлекающейся, но не вовремя пришёл афроамериканец Обама и, под авансом выданной Нобелевской премией мира, похоронил мечту миллионов простых американских граждан о возобновлении Лунной экспансии. У него другие дела обнаружились, более глобальные.

Но вернёмся к Юркиной мечте…

Ясно видя цель и будучи оптимистично настроенным, он пошёл в школу. Космонавт должен быть грамотным!

Но с учёбой сразу не заладилось. И через год Юрка случайно подслушал разговор учителей начальных классов:

– Наверное, Юра Серов будет, как его старшие братья, отличником… И, как старший, получит золотую медаль… – говорила одна.

– Нет! – отвечала его первая учительница. – Ему бы хоть говённую получить…

Осознав горькую правду жизни, он в мыслях простился с будущей звёздной карьерой. «Таких не берут в космонавты!»

Но в конце третьего класса Юрку приняли в пионеры и вдохнули новые силы и новые надежды. Ведь пионерская дружина носила имя Андриана Николаева, космонавта номер три! И уже в пятом, в сочинении на тему «Кем ты хочешь стать?» Юрка написал: «Хочу стать астробиологом». Ему ещё в детстве до смерти надоели транзисторы, резисторы и с ними вместе взятые прочие конденсаторы – хотелось изучать живое: настоящее, разных инопланетных кошек, собак, а заодно повстречаться с инопланетным разумом. Учительница русского впала в ступор. Она не читала «Туманность Андромеды» и абсолютно не представляла себе инопланетный разум, да и вообще инопланетную жизнь. А Юрка твёрдо верил – таковая есть! И только и ждёт, чтобы её изучили. С верой обретаются сила и упорство.

К седьмому он стал отличником, круглым – аж катался. И всё уже начало складываться как нельзя лучше, но тут случилась новая беда: Юрка, как и положено «ботаникам», стал очкариком. А поскольку он ни разу не видел космонавтов в очках, понял: дорога в космос в очередной раз закрылась.

Это была катастрофа!

Но опять случилось чудо: Юрка с мамой поехал к старшему брату в Грузию. Тот служил офицером на измерительном пункте наземного комплекса управления космическими средствами в горах Кавказа. Там Юрка увидел офицеров в очках и понял: сюда! Именно сюда, в космические войска, ему дорога! Пусть он сам не полетит в космос, но он будет управлять космическими кораблями с Земли! И после окончания школы, лишь чуть посомневавшись, Юрка поступил в авиационный институт на радиотехнический факультет (опять транзисторы!). Именно студентам радиотеха на военной кафедре давали нужную Юрке военную специальность – «Контрольно-измерительные системы космических средств».

Институт тот – кстати, носил он имя отца советской пилотируемой космонавтики Сергея Павловича Королёва – уже давно стал родным для его семьи. Его окончили оба Юркиных брата. Старший после диплома и армии ушёл в аэрокосмогеологию. Средний к моменту поступления Юрки работал в конструкторском бюро, где разрабатывали и собирали спутники фоторазведки. А рядом с конструкторским бюро был завод, на котором выпускали не только знаменитые моторные лодки, детские санки и сковородки, но и не менее знаменитые ракетоносители «Союз». Средний сразу пошёл в космическую отрасль. «Не я ли тому причина?» – думал Юрка. Конечно, ведь именно он заставлял Игоря читать ему в детстве космическую фантастику. Это не могло не оставить отпечатка на личности брата.

Долго ли, коротко ли, через пять весёлых лет, успешно заканчивая обучение в институте, Юрка подал рапорт на военной кафедре, в котором изложил желание служить Родине. И… получил отказ.

Опять между Юркой и звёздами встали очки! Космические войска в то время подчинялись Ракетным войскам стратегического назначения, а в РВСН был жёсткий ценз по зрению. Юрка подал ещё два рапорта, но добился лишь того, что его вызвал начальник военной кафедры полковник Пронин, и популярно – так сказать, на пальцах, – объяснил Юрке, что если Серов подаст ещё хоть один рапорт, то он положит свои погоны, но оставит Юрку без диплома. На каждый Юркин рапорт полковнику приходилось писать кучу отписок, и Серов уже утомил его. В своей речи полковник не стеснялся идиоматических выражений, говорил образно, доходчиво, но потом вдруг замолчал, пожевал губу, почесал затылок и сказал: «Извини, сынок. Я знаю: твой отец – офицер-фронтовик. И брат твой служил в наших войсках. Но не могу я тебя туда отправить. Не мо-гу!»

И Юрка опять остался на Земле.

Следующие три года он работал в родном институте – в лаборатории, которая конструировала волоконно-оптические датчики перемещений для… всего лишь самолётов. В перспективе Юрка должен был отучиться в аспирантуре, защитить кандидатскую диссертацию, а потом, глядишь, и докторскую… Но грянули 90-е и жить, а тем более содержать семью на институтскую зарплату – Юрка женился еще на четвёртом курсе, а на пятом родился сын – стало невозможно. К тому же начались первые семейные неурядицы. Пять лет после свадьбы – первый семейный кризис. Юрка как-то вдруг запутался в женщинах. И старший, видя Юркины метания, позвал его на Север, в поселок Северный в Аэрокосмогеологическую партию. А начальником той партии был… Герой Советского Союза, лётчик-космонавт… да, собственно, какая разница, какая у того была фамилия, главное – это самый взаправдашний космонавт! Пусть Юркина мечта не сбылась, пусть он никогда не полетит в космическом корабле, (взмахнув рукой и сказав: «Поехали!»), но для него много значило, что он, вот так, будет работать с человеком такой необыкновенной профессии. К тому же в посёлке аэрокосмогеологов так и прозвали – «космонавты»…

Про «космонавтов».

Как-то в мае (то ли 92-го, то ли 93-го) полевая бригада Аэроксомогеологической партии поехала в одну из сейсмопартий с задачей: провести подповерхностную радиолокацию некоторых участков сейсмических профилей… Нет-нет… не будем вдаваться в подробности этого интереснейшего геофизического метода, они захватывающе интересны, но не имеют прямого отношения к повествованию…

Приехали в «сейсму» поздно вечером, на партийном «уазике-буханке». Заселились в балок, поужинали и легли спать.

Весь личный состав партии к тому времени уже съехал – оставалось буквально три человека. Одного из них парни видели при въезде на территорию партии: тот вывалился из дверей вагончика – босой, по пояс голый, но с охотничьим ружьём, которое безуспешно пытался переломить, видимо, хотел вставить патрон. Пьян был – «в умат»! Неспокойный оставался коллектив в партии, мятежный…

А в четыре утра к ним без стука ввалился водитель вездехода и зычным голосом потребовал:

– Эй, космонавты, кто тут у вас командир корабля?

Старшим в бригаде был Юркин брат Ярослав, он и отозвался, мол, а кому какого надо в такую рань?

– Пилоту своему разреши сгонять со мной до бабульки. Ракетного топлива купить…

Полевое правило номер один гласит: хочешь иметь хорошие отношения – иди людям навстречу. И старшой махнул рукой: «Поезжайте!»

Через час они вернулись с трёхлитровой банкой самогона и часа два «заправляли баки». По окончании «заправки», Коля Незовибатько – так звали водителя вездехода ГАЗ-71 – пришёл в балок, с предложением прямо сейчас (в семь утра) отвезти бригаду на место работы. И повёз, по пути целенаправленно роняя вездеход в снежницы. В мае на болотах Севера ещё вовсю лежит снег, но кругом уже куча протаек – снежниц. После каждого попадания он «строил» бригаду – те цепляли к гусеницам брёвна с крючьями, и Незовибатько, надрывно ревя двигателем вездехода, выползал из снежно-водяной ямы. На пятой или шестой снежнице один из аэрокосмогеологов – Николай Колганов – пообещал набить тёзке морду, если тот ещё раз специально рюхнется в лужу. Водила пытался было отбрехаться, мол, «ничо же не видно…». Но Колганов ему популярно объяснил, что и сам десять лет отработал на Полярном Урале и прекрасно всё видит, и никак не поймёт, гля чего – (именно так, с тюменским выговором, не «для», а «гля») – он всё это делает? Водила внимательно посмотрел на Кольку, на остальных, снял треух, почесал затылок и сказал:

– Так вы же из Москвы, вроде? Космонавты говорили… Поучить хотел…

Хороший оказался мужик Незавибатько – космогеологи с ним потом стали большими друзьями.

Север для Юрки Серова стал стартовой площадкой.

В 94-м в Северном проходила выездная конференция ГИС-Ассоциации. К тому времени Юрка уже вплотную занимался геоинформационными системами и обработкой аэро– и космических снимков Земли. Прилетела конференция на летающей лаборатории Ту-154 Центра подготовки космонавтов. А во главе делегации был человек-легенда, дважды Герой Советского Союза, лётчик-космонавт, генерал-майор авиации, начальник Управления теоретической и научно-исследовательской подготовки Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина Владимир Александрович Джанибеков!

Если набраться смелости и выбрать десять самых выдающихся космонавтов-астронавтов-тайконавтов Земли, то наряду с Юрием Алексеевичем, Джоном Гленном, Нилом Армстронгом, Алексеем Леоновым и Ян Ливэем в этот список нужно обязательно включить Владимира Джанибекова. Пять полётов. Ручные стыковки, разморозка и реанимация «мёртвой» орбитальной космической станции «Салют-7», полёты с женщиной – что само по себе подвиг немалый, – два международных полёта… Титан! Глыба! При этом – художник и мечтатель.

И такой человек прилетел в Северный.

Руководство аэрокосмогеологической партии – к тому времени собственный космонавт уже два года как уехал на Большую землю – во что бы то ни стало решило заманить в гости генерала Джанибекова.

И это удалось! А Юрка был лично представлен Владимиру Александровичу как молодой, перспективный специалист по обработке аэрокосмических изображений.

Через два года, уже работая в Северной нефтяной компании, он в составе «сборной» посёлка был приглашён в Центр подготовки космонавтов для обучения и получения второго высшего образования по специальности… по специальности… Нет, никогда толком не выговоришь эти названия специальностей…

А в мае 97-го в Звёздном состоялась защита диплома, где «сборная» из рук Джанибекова получила сертификаты ЮНЕСКО и дипломы о втором высшем образовании.

Вот так. Всё-таки добрался Юрка до Звёздного. Он даже учился в Центре подготовки космонавтов. Он почти достиг своей мечты. Если мечтаешь и веришь в свою мечту, то она обязательно тебя доконает!

Но, конечно, это ещё не полёт в космос – это была только учёба…

В космос он чуть не полетел в 2000-м. Во всяком случае, так он всем врёт.

Как-то Юрка пришёл с работы, а Соня – жена – из кухни кричит:

– Там на полке, возле телефона… письмо из ЦПК – посмотри!

Юрка вскрыл, а там… Сердце лихорадочно забилось.

– Что там? – спрашивает Соня.

Юрка севшим голосом отвечает:

– Приглашение в Центр.

– Зачем?

– У них в проекте одного из выпускников обязательно отправить в космос. Пока учились, проходили медкомиссию. Я оказался готов.

К тому времени очки уже не были преградой к полётам: первый французский космонавт Жан-Лу Кретьен успешно слетал в очках в космос.

– К чему готов?

– К подготовке к полёту. Вот, – Юрка протянул письмо, – приглашают на полгода на предполётную подготовку.

Услышав такое, из своей комнаты вышел пятнадцатилетний сын Юрки – Влад – взял из рук отца письмо, быстро пробежал глазами и улыбнулся:

– Всё, маменька, собираемся в Звёздный – сбывается батина мечта!

Соня бессильно опустилась на стул.

– Когда лететь-то?

– Ну подожди… Нас же троих отобрали, – продолжил, не моргнув глазом, врать Серов, – может, я ещё и не полечу… Одного надо выбрать. Хоть и лететь на Шаттле… – распухал от важности момента Юрка, – вот если бы…

Услышав про «Шаттл», супруга оживилась и рванулась к письму.

Конечно… это оказалось только приглашением на очередную конференцию… А казалось – всё было так близко!

Полотенцем по дурной голове Юрке, конечно, досталось… как и Владу. А нечего подыгрывать отцу.

Подвёл их «Шаттл»! «Лучшее – враг хорошего». Надо было сказать, что на «Союзе»… Глядишь, Соня начала бы укладывать чемоданы… А там… Мысль – она материальна…

Минуло почти двадцать лет.

Юрка и теперь постоянно связан с делами космическими. Часто использует в работе материалы космической съёмки. Да и так всегда интересуется: что, кто, куда взлетел и с какой целью. И нет ему покоя ни светлым днём, ни тем более тёмной ночью…

Вот, пожалуй, и всё.

Хотя нет – ещё есть несколько фактов, подтверждающих, что всё было непросто так…

Зовут его Юрий.

Детский сад, в который он ходил, назывался «Ракета».

Влад после армии полгода проработал на заводе «Прогресс» и даже принимал участие в трансляции запусков кораблей «Союз».

В Северном он жил на улице Космонавтов.

И ещё: во сне он до сих пор летает…

***

А теперь серьёзно.

Юрка действительно с детства мечтал стать космонавтом. Наверное, родился в такое время. Наверное, но не только…

Он мечтал стать космонавтом даже тогда, когда узнал, какая это работа.

Он действительно бредил звёздами и прочитал полмиллиона научно-фантастических книг о космических полётах. Кажется, он про них знает всё…

Но космонавтом не стал. Может быть, в другой жизни повезёт. Юрка немножко верит в реинкарнацию.

Но он гордится тем, что, живя в стране, которая дала миру Сергея Павловича Королёва, Юрия Алексеевича Гагарина, хоть немного, хоть одним пальцем, но всё же прикоснулся к чуду, имя которому – советская космонавтика. И сделал это, как ни странно, живя на Крайнем Севере и работая в Аэрокосмогеологии, со старшим братом Ярославом.

А во сне он действительно летает. До сих пор. И ещё любит смотреть на звёздное небо – особенно в горах, где звёзды крупные, как вишни… и яркие, как уличные фонари.

Часть первая. Северный

Рассказ первый: Первая полевая работа

Представить Север без вертолётов и вездеходов невозможно. С них всё начиналось. На них доставляли первые грузы, с них выбирали места для будущих городов и посёлков, с них осваивались месторождения. Нередко они становились и домом для геологов и первопроходцев.

Но это, конечно, вездеходы. Вездеходов на Севере было два типа: тяжёлый – ГТТ, в народе «гэт»; и лёгкий – ГАЗ-71, «газушка». Вертолётам поставлено много памятников, вездеходам – всего один, в Надыме.

Первая Юркина полевая работа напрямую оказалась связана с вездеходом. Так прямо, что прямее некуда.

Он приехал…

Нет! Надо писать честно.

Он сбежал на Север от своих женщин в 90-м, внедрять вместе с братом новый геофизический метод – подповерхностную радиолокацию. Этот метод позволял оценить структуру верхних слоёв земной поверхности на глубину в пару десятков метров. Специальность у Юрки была подходящая – радиоинженер. Но ни в инженерной геологии, ни в аэрокосмогеологии он, конечно, был «ни бум-бум». Однако, как говорят: «глаза боятся – руки делают»: человек может всему научиться.

Основными потребителями информации о строении земной поверхности на Севере являлись строители, автодорожники, экологи и сейсморазведчики. Последние предлагали самый большой объём работ, для них всё выполнялось почти в реальном времени.

Как раз к приезду Юрки поспели первые опыты промышленной эксплуатации подповерхностной радиолокации в сейсморазведке. К этой работе Славка (Ярослав) Серов и уже упомянутый Колька Колганов сделали из многослойной фанеры здоровенную антенную систему – сани. Ширина у них была такая, что полозья укладывались в колею вездехода. Предполагалось, что транспортировать её будут «гэт» или «газушка». Система задумывалась гибкой – под нагрузкой должна была гнуться и извиваться. Ярослав, как выпускник авиационного института, считал, что основа прочности авиации – в гибкости. И, исходя из этой аксиомы, крепил все важные узлы саней резинкой от трусов.

Нет, в целом антенная система, получилась серьёзная и заслуживала всяческого уважения… Там одних шурупов и эпоксидки ушло килограмма по два. А сколько пошло на неё мыслей… А сколько «огненной воды» – у-у-у-у!

С такой халабудой они втроём – Славка, Колька и Юрка – выехали в расположение четырнадцатой сейсмопартии Тюменской геофизической экспедиции. Основной их задачей стала выдача рекомендаций по глубине закладки тротиловых шашек. Сейсморазведка тогда была только взрывная. Рекомендации выдавались на основе данных лоцирования сейсмопрофилей, каждый из которых доходил до десятка километров в длину.

Работа была рассчитана на пару недель. Жили в вагончике.

Заметим: Юрка на полевые работы попал в первый раз. До этого весь его опыт полевика складывался из житья на Волге – в палатке летом, лыжных прогулок на полдня в самарской деревне и книжек Санина про Антарктиду.

Конечно, его экипировали: унты, тёплые штаны, водолазный свитер, полушубок, рукавицы. Ушанка – своя. Всё чин-чинарём. Хотя для Юрки такая одежда была внове, особенно унты – до этого он их видел только в кино про полярных лётчиков. Ну и погода его удивила: конец марта, а за бортом – минус двадцать пять!

Так как Юрка только приехал и ничегошеньки не умел, ему поручили самую простую, но ответственную работу. Он сидел в багажнике «гэта», отдельно от остального «экипажа» – Славки, Кольки и механика-водителя – с регистратором в руках и следил за его работой. Багажник был холодный, загружали Юрку туда во всём обмундировании, вручали регистратор и закрывали тентом, после чего он ничего за бортом уже не видел. Да и смотреть во время езды особо не на что. Вездеход на ходу поднимал облако снежной пыли, которая, кстати говоря, набивалась во все дыры, после прохождения профиля Юрку откапывали лопатой. Вот, такая у него теперь была творческая работа!

Лоцировали обычно часов по пять. Потом приезжали. Ели – готовили сами. Выводили данные с регистратора. Общались с главным геологом партии, выдавали рекомендации, намечали план работы на следующий день. Ужинали и ложились спать.

Представляете, ещё вчера Юрий Серов в чистенькой и наглаженной троечке ходил по тёплым этажам второго корпуса родного авиационного института, его окружали интеллигентные люди, – красивые и умные девочки, профессора и доценты интересовались его мнением – и сам он уже потихоньку собирал материал для диссертации. А теперь? А теперь рядом с ним дикие и грязные сейсмики, соляра, громыхающий вездеход, обмороженные уши, заусенцы на руках… и его никому на хрен ненужное мнение: ибо он ничего не знает и не понимает. Куда интереснее выслушать рассказ пьяного буровика, который разбуривает профили под закладку зарядов. Такая метаморфоза. Но… «Бачили очі, що купували!»

Прошла неделя. Юрка даже как-то стал привыкать к работе и уже пытался вникать в процессы вывода информации, а вечерами с любопытством прислушивался к разглагольствованиям Колганова. Колька был Настоящим Геологом и в жанре демагогических разглагольствований начитывал братьям курс геоморфологии. В общем, вживался Юрка.

Это случилось на восьмой день их пребывания.

Есть такое это, которое обязательно случается. И случается, как правило, в самый неподходящий момент. Оно и случилось.

Всё было как обычно – утро, завтрак, погрузка в вездеход, транспортировка антенной системы на крыше вездехода, разворачивание её в режим скольжения за вездеходом, загрузка Юрки в багажник, подключение системы, движение, лоцирование…

Всё пошло «не так» часа через полтора. Они уже заканчивали первый на сегодня профиль, когда кабели, соединявшие антенну и регистратор, стали вдруг натягиваться и дёргаться. Обычно при движении они свободно провисали. Юрка постучал в стенку кабины, но из-за грохота его никто не услышал. По времени, он прикинул, скоро остановка, и повторно стучать не стал. Только Юрка расслабился, послышался удар, и тут же рывком вырвало один из кабелей. Юрка грохнул в стенку так, что в этот раз его услышали сразу, – вездеход резко встал. Серов выглянул из-под тента – сани антенной системы одной лыжей налетели на пенёк, всю систему перекосило, порвало один из тянущих тросов, и оборвало кабель. Обрыв кабеля означал, что, придётся возвращаться на базу и всё перепаивать. Оценив ситуацию, Юрка выключил регистратор, снял его с себя и стал выбираться из багажника. Перебравшись через борт, глянул назад – снег был совсем рядом – и спрыгнул. И тут же утонул по грудь в снегу. «Ни фига себе!» – удивился он и стал разворачиваться, чтобы выползти к колее. В этот момент вездеход, чтобы освободить натяжение оставшегося троса и кабелей, стал сдавать назад. И сдавал он, зараза, со скоростью большей, чем полз Юрка, и, конечно, брюхом подмял парня.

Было ли Юрке страшно? Наверное, нет. Всё случилось быстро. Он даже толком не понял, что произошло? То есть – так-то всё понятно! Но неожиданно.

Юрка лежал, вдавленный в снег, а вездеход ещё некоторое время продолжал двигаться, потом встал. Юрка понимал, что ему как-то надо дать знать, что он здесь, под вездеходом, но ни крикнуть, ни пошевелиться не мог, даже вздохнуть толком не получалось. Прошла минута. И тут вездеход начал двигаться обратно, освобождая Юрку из снежного плена. Как только он съехал, Славка с Колькой подхватили Юрку под руки и принялись трясти, бесконечно спрашивая: «Ты как, нормально?»

Человек только что побывал под вездеходом, а они его трясут, чудаки!..

Всё у него было нормально, только сильно болела спина. Всем экипажем Юрку втащили в кабину и уложили на скамью, подстелив полушубок. Потом сели и закурили.

– Закурить-то дайте, гады! – голосом умирающего попросил Юрка.

Славка дрожащими руками достал из пачки сигарету, подкурил и сунул ему в рот:

– Ты на хрена из багажника вылез?

– Хотел сани оттянуть, – Юрка затянулся и выпустил дым.

– Э! – Колганов обычно так начинал обращение к людям. – Э! – в этот раз он обращался к механику-водителю. – Я тебе сразу крикнул: «Стой!»… А ты? Гля чего ехал, водила хренов?

– А чё я? Я встал, – у водителя, когда он затягивался, тоже мелко тряслись руки.

Колька потёр лицо руками и повернулся к Славке:

– У нас водка в вагончике есть?

– Была.

– Поехали!

– Сани погрузить надо, – Славка взял перчатки и стал их натягивать. – Ты как? – он смотрел на Юрку. – Твои тётки поубивают меня…

– Шутник, – кряхтя, Юрка попытался приподняться.

– Куда? – дёрнулся Славка. – Лежи!

– Отвали, Слав! Я что: и когда поедем, лежать буду? Мне так все позвонки вытрясет, – схватившись рукой за борт, Юрка подтянулся и сел.

– Ладно, пошли, – Славка с Николаем выбрались наружу. И увязая в снегу и матерясь, стали загружать сани на крышу.

Через пять минут они уже ехали на базу.

Той ночью Юрке приснился сон: лежит он, подвернув под себя ногу, в заснеженной долине, и ему не хватает воздуха. Казалось бы, ему ничто не мешает, но он задыхается и никак не может вдохнуть полной грудью. От этого внезапно накатившего удушья Юрка проснулся – здорово, видимо, его придавило.

Уже через день спина позволила ходить и даже работать, а ещё через неделю Юрка совсем забыл о ней. Впереди его ждала прорва полевых работ, и вездеходы в его северной жизни ещё не раз доставляли ему удовольствие общения с ними. То их нужно было вручную вытягивать из болота, вырубая полгектара леса. (Но это водитель-механик дурак, а вездеход ни в чём не виноват.) То у них на тридцатипятиградусном морозе обрывало «палец» в гусенице. И приходилось махать кувалдой, загоняя новый на место, поминутно меняясь с тем же Колгановым. На морозе быстро сбивается дыхание, и запросто можно получить воспаление лёгких. Но тут уж ничего не поделаешь: в тридцать пять и сталь становится хрупкой. То…

В общем, всякое было.

Но первый опыт общения с вездеходами Юрка не забудет никогда. Да и как тут забудешь, если нет-нет, да и прихватит поясницу – и только укол анальгина может привести в чувство.

Так прошла первая Юркина полевая работа, где он близко – можно даже сказать «по-семейному тесно» – познакомился с вездеходами. Так начался его Крайний Север, который растянется на долгие годы.

Пройдёт совсем немного времени, и Он, этот Крайний Север – станет Юрке родным и понятным. Но тогда, в первый раз, Север показался ему жёстким, негостеприимным, даже жестоким! И сразу захотелось уехать. Но Юрка остался. Не потому что геройствовал, просто некуда было возвращаться.