Текст книги "Ловля на рыбака"

– Потому, что его надо остановить! – раздраженно ответил Андрей, которого разозлила нелепость этого вопроса.

– А надо ли? Только не спеши с ответом, потому что вопрос этот сложный, а в последнее время для тебя еще и личный, – продолжил смешной человек, для которого мотивация Андрея не была столь очевидной.

– Вот именно, личный. И я должен лично поймать этого Голдберга, кем бы он ни был, пока он…

– Не отобрал у тебя Лоллу? – закончил за него фразу смешной человек.

– А хотя бы и так. Я люблю ее и хочу, чтобы она была со мной. Пусть даже и из эгоистических соображений.

– Ну, если хорошенечко поскрести любой альтруизм, всегда можно обнаружить под его маской какой-нибудь извращенный эгоизм, так что здоровый эгоизм – это не роскошь, а признак здравости ума. Вот только так ли обстоят дела, как ты их мне и себе тут расписываешь? Сам посуди: Тебя приставили к Лолле, чтобы ты за ней присматривал. Так?

– Ну так, – нехотя согласился Андрей.

– Тебя предупреждали, чтобы ты сохранял дистанцию?

– Давай быстрее, – раздраженно попросил Андрей.

– А ты мало того, что, сыграв на ее слабостях, затащил ее к себе в постель, так еще и шляешься черти где в поисках непонятно кого. Причем шляешься прямо сейчас, когда она по твоей милости стала для него уязвимой.

– Почему это по моей?

– А потому, что ты воспользовался ею в своих целях и обманул, как тот, другой, который разбил ей сердце. И если тогда она была почти готова покончить с собой, то разве откажется она сейчас, узнав о твоем вероломстве, отправится туда, где ее ждут черные звезды на серебристом небе?

– Поэтому мне и нужно выбраться отсюда, как можно быстрее.

– Тебе нужно повнимательнее быть с умолчаниями.

– С какими еще, нахрен, умолчаниями?! – окончательно разозлился Андрей.

– Умолчание первое: «он – зло».

– А разве нет?

– А разве да? Согласись, ты столкнулся с тем, чего совершенно не понимаешь, и только потому, что тебе сказали «фас», ты автоматически принял стоящее за этой командой умолчание, что он – зло.

– Он убивает людей.

– Он забирает их сознания, но зачем и куда? И хорошо от этого людям или плохо? Ты ведь этого не знаешь.

– К тому времени, как я узнаю…

– Могут пострадать невинные люди.

– Вот именно.

– Вот только, как ты думаешь, насколько тысячелетий затормозили развитие человечества действующие по этому принципу религиозные организации и дорвавшиеся до власти гуманисты? Ну да сейчас не это главный вопрос.

– Ты прав. Сейчас мне надо вернуться, – сказал Андрей и принялся нетерпеливо ходить взад и вперед вдоль эстрады.

– И продолжить бездумно выполнять команду «фас»?

– Я должен спасти Лоллу.

– Тоже мне доблестный рыцарь, – рассмеялся смешной человек. – Ладно, не кипятись, – миролюбиво продолжил он, видя, что еще немного, и Андрей вцепится ему в горло. – Я лишь хочу помочь тебе начать думать в правильном направлении.

– Сейчас некогда думать.

– А у тебя нет выбора. Ты здесь, и ты можешь либо без толку потерять это время, либо воспользоваться возможностью и кое-что понять.

– Ладно, что я, по-твоему, должен понять? – спросил Андрей, остановившись. Он подошел к самой эстраде и облокотился об нее.

– Как ты думаешь, зачем это дело поручили именно тебе?

– А разве это не очевидно?

– А ты сам подумай: Тебе, семимесячному специалисту, дают самостоятельно расследовать такое серьезное дело.

– Мной руководит Благородный Дон.

– Тоже такой же свежеиспеченный, как он говорит.

– И что?

– А твое обучение? Сначала тебя загребли, причем тебе дали только видимость выбора, как ты Лолле…

– Ее только не трогай!

– … и отправили в какую-то пародию на учебный лагерь из дешевых боевиков, – продолжил он, не обращая внимания на возмущение Андрея. – Там тебе основательно промыли мозги, научили изменять сознание так, что ты первым делом заявился сюда, ко мне. Да и Лолла. Сначала она показалась тебе совсем не интересной, а теперь ты готов чуть ли не жизнь за нее отдать. А ведь вы знакомы всего-то несколько дней. Согласись, если подумать, тут целое кладбище зарытых собак или умолчаний, которые ты проглотил оптом, как нечто само собой разумеющееся.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Андрей.

– Я только задаю вопросы, которые ты сам должен был себе задать в первую очередь, когда тебе только-только поручили это дело. Тогда бы мы не растратили твое время на ерунду. А теперь извини, концерт закончен, и выступления на бис не будет.

Сказав это, смешной человек достал из-под полы пиджака ту самую шляпу с бегемотами поверх клетки и нахлобучил ее себе на голову.

– Прощай, – сказал он Обомлевшему от такого поворота событий Андрею и растворился в воздухе, не оставив после себя даже улыбку.

В следующее мгновение Андрей вновь был в доме. В его руке был телефон, из которого доносились рыдания Лоллы. Все присутствующие смотрели на Андрея так, словно он только что совершил что-то непоправимое.

– Это Голдберг. Он идет за ней. Быстрее поехали! – закричал Андрей и бросился к машине.

Лоллу они нашли в кресле. Казалось, она спала. На ней было новое, красивое платье, отличная прическа, идеальный макияж. На ногах дорогие туфли на высоких каблуках. Точно обманутая феей Золушка, у которой в полночь исчезли не вещи, а она сама, – подумал Андрей. За те 20—30 минут, что они мчались к ее дому, она ни за что бы не успела привести себя в такой порядок. К тому же она совсем не была заплаканной, а это означало… Андрей не хотел об этом думать. Лолла была в коме, а он вместо того, чтобы защитить ее, гонялся по всему городу за призраком, который (О, ирония судьбы!) все это время был рядом с ним.

С правой стороны от Лоллы, рядом с креслом лежал почтовый конверт. Скорее всего, он выпал из ее руки, когда…

Его поднял Благородный Дон, прочел короткую надпись и сказал, передавая Андрею:

– Это тебе.

Разорвав конверт, Андрей нашел внутри записку:

«Андрюша, милый!

Спасибо тебе за чудесные дни. Мне было хорошо. Извини за истерику. Сейчас, взяв себя в руки, я поняла, что сама виновата во всем. Ведь это я сначала создала твой идеалистический образ, а потом накричала на тебя за то, что ты не такой, каким я тебя выдумала.

Прощай и знай, что я ухожу по доброй воле туда, куда давно уже мечтала уйти, так что не горюй, а лучше порадуйся за меня. И не вини меня за то, что не выполнила обещание, которое фактически вытребовала у тебя, если ты, конечно, о нем еще помнишь. Я прощаю тебя за все-все. Прости и ты меня.

А теперь мне пора. Проводник уже здесь.

Надеюсь, тебе со мной тоже было хорошо.

Еще раз прощай. Твоя Лолла.

ПС: Он просил передать, что он приходит к нам в образе того, кого мы готовы и способны в нем увидеть.»

Прочитав записку, Андрей расплакался.

Только лишившись Лоллы, он прочувствовал, насколько сроднился с этой почти незнакомой ему женщиной. После энергетического слияния они стали единым целым, и теперь, когда вместе с Лоллой в неизвестном направлении исчезла часть его самого, он чувствовал себя душевным инвалидом.

Лолла ушла каких-то несколько минут назад, а это означало, что есть пусть ничтожный, но все же шанс ее вернуть.

Проглотив слезы, Андрей сделал несколько медленных глубоких дыханий и нырнул в межпиксельное пространство. Как и там, в доме, след Голдберга терялся в неизвестности, но Андрей ни на миг не подумал об отступлении. Выматерившись, он сделал то, чего никогда раньше не делал: прыгнул вслепую, «туда, где сейчас Голдберг», без малейшего представления о том, где тот может находиться.

Несколько минут Андрея вертело, словно в стиральной машине в режиме отжима, затем выбросило на песок. Голова кружилась. В глазах рябило и двоилось. В голове безумствовал атональный джаз, а желудок выворачивало петлей Мебиуса. Андрея вырвало. После этого ему полегчало настолько, что он смог сесть и осмотреться.

Место было необычным. На три стороны света до самого горизонта лежала идеально ровная песчаная поверхность, а с четвертой, справа от Андрея, вверх до самого неба поднималась ровная стена грязно-серого тумана. Солнце висело прямо над головой, но жарко не было. Как не было и намека на даже чуть заметный ветерок.

Шагах в 20 от Андрея у самой стены стояла хижина, у порога которой сидел в старом плетеном кресле Голдберг. Он был в потертых джинсах, ковбойских сапогах и футболке с надписью «Гитлер капут!». На голове него была та самая шляпа. Увидев Голдберга, Андрей вскочил на ноги и бросился к нему с одним единственным желанием разорвать того на части, но сначала узнать, куда он дел Лоллу. В тот момент Андрею было наплевать на парализующий взгляд, на умение вырывать сознание из груди и на всю прочую чертовщину. Вот только каждый последующий шаг давался ему в разы тяжелее, чем предыдущий, и, осилив лишь какую-то половину пути, Андрей в изнеможении упал на песок.

В бессильной ярости он начал проклинать Голдберга и бросать в его сторону жменями песок, а потом сел и заревел навзрыд, как когда-то в детстве.

– Хочешь чаю? – спросил Гоглдберг, когда Андрей немного успокоился. Он и не заметил, как тот к нему подошел.

– Где она? – спросил Андрей.

– Там, – он указал на стену.

– А что там?

– Не знаю.

– Как это ты не знаешь?

– Я никогда там не был, поэтому я здесь, – ответил он и тяжело вздохнул.

– Не гони.

– Давай я напою тебя чаем и все расскажу. Только ты больше не буянь. Ладно?

– Ладно, – пообещал Андрей.

– Тогда давай руку. Здесь можно идти только держась за меня.

И точно, держась за Голдберга, Андрей легко дошел до хижины.

– Садись, – сказал Голдберг, предлагая Андрею свое кресло. Себе он принес из дома табурет. Затем появился облезлый деревянный стол, закопченный алюминиевый чайник, чайник заварной и две кружки.

Пока Голдберг накрывал на стол, Андрей внимательно за ним наблюдал и разочаровывался. Ничего демонического в нем не было. Обычный мужчина чуть старше сорока лет. Одинокий, несчастный, без каких-либо признаков сверхъестественности, могущества или внеземного происхождения. Короче говоря, один из нескольких миллиардов таких же.

Налив в чашки чай, Голдберг начал рассказ:

– Я не знаю, как долго это все происходит, так как сам попал сюда только два года назад. В результате ДТП меня каким-то чудом забросило в это место. Тогда, как и ты сейчас, я сидел там, где сидишь ты, и слушал историю другого бедолаги, который застрял здесь до меня. История такова: У каждого, кто здесь оказался, существует только два пути: либо идти за стену, либо надевать на себя шляпу и оставаться здесь до тех пор, пока сюда не попадет следующий нерешительный. Тогда шляпа достается ему, а ты получаешь свободу.

– Что там за стеной? – спросил Андрей.

– Не знаю, как не знает никто из тех, кто находится по эту ее сторону. Стена – это граница познания, и там, за ней, начинается запредельное.

Как ты уже понял, я оказался малодушным, и с тех пор исполняю обет бодхисатвы, провожая до стены тех, кого забрасывает сюда судьба, надеясь, в глубине души, что вновь прибывший окажется таким же малодушным, как когда-то я, и я обрету долгожданную свободу.

– Подожди, но если все так, то кто тогда является людям во сне? – растерялся Андрей.

– Точно не знаю, но, размышляя над рассказами прибывающих, я пришел к выводу, что это – нечто заложенное в нас самих, в глубинах нашего подсознания. Когда оно созревает, мы начинаем видеть соответствующие сны или видения; а возможно, действительно сталкиваемся с кем-то, кто выполняет свою работу в том пласте реальности. Когда мы окончательно созреваем, мы попадаем сюда для того, чтобы решиться на последний в этой реальности шаг. Либо зависаем здесь, помогая другим в их преодолении границы познания.

Так каков твой выбор?

– Еще не решил.

– Решай быстрее, так как на раздумье тебе дается время, пока не кончится чай. После этого ты либо идешь за стену, либо занимаешь мое место. Третьего не дано.

– Всегда есть неучтенный вариант.

– Возможно, но у тебя на его поиск остался последний глоток времени, так что решай быстрей.

В Махаяне, а это одно из двух основных существующих направлений буддизма, искатель просветления дает клятву бодхисатвы. В частности он клянется, что войдет в нирвану последним, оказав помощь в этом благородном деле всем другим живым существам вселенной. И только отношение к этой клятве, как к пустым словам, не превращает ее в проклятие, так как, оказав помощь всем остальным живым существам вселенной, бодхисатвам придется навсегда остаться на пороге нирваны, ведь каждый из них давал клятву войти в это состояние последним.

21 01 13.

Мастер воды

Благородному Дону было немного за 40, но благодаря слегка детскому выражению его круглого с полноватыми губами лица он выглядел моложе своих лет. Стригся он коротко, но достаточно редко, и к описываемому моменту его заметно отросшие волосы торчали в разные стороны. Роста он был среднего. Немного полноват. Одет в растянутую и заметно полинявшую футболку серо-синего цвета, старые синие шорты а-ля семейные трусы и черные хронически пыльные цельнолитые шлепанцы из пористой резины.

За этой внешностью скрывался острый, аналитический ум, бульдожья хватка и воля, которой позавидовали бы даже герои Джека Лондона. Благодаря этим качествам он уже более пяти лет занимал должность руководителя южнороссийского сектора Главной Санитарной Инспекции (ГСИ), которая была создана сразу же после Второй мировой войны в качестве надгосударственного органа, контролирующего человечество с целью пресечения глобально опасной деятельности людей и поиска оптимальной стратегии развития человечества. А так как она была создана на более высоком уровне реальности, подавляющее большинство людей нашего уровня даже не догадывается о ее существовании.

Дело в том, что мультивселенная или мультиверсум состоит из множества не параллельных, а иерархических миров. При этом каждый нижний мир является как бы отражением более высшего. В результате обитатели более высоких миров при наличии соответствующих навыков легко могут перемещаться в более низкие миры и обратно. При этом все, что они приносят с собой, автоматически трансформируется в сознании жителей нижних миров в привычные для них отражения. Проникнуть в более высокий мир способны лишь особо одаренные единицы. На них охотится кадровая служба Инспекции.

Благородный Дон сидел на своей любимой скамейке на краю парка Островского возле сельмашевского ДК и самозабвенно ел мороженое. Был один из тех августовских дней, когда сводящая с ума жара уже спала, и в тени высоких деревьев, скамейка стояла под одним из них, было приятно прохладно. В такой день торчать в офисе было бы преступлением, и Благородный Дон базировался в парке.

В 14—35 к нему подсел санитарный инспектор Олег Владимирович Климов, высокий, с начинающей появляться сединой в коротких темно русых волосах мужчина с внушительного размера, но не совсем уже безобразным животом. Лицо у него было не то, чтобы красивым, но приятным и располагающим. Серо-синие глаза – живыми и умными. Одет он был в немаркого цвета свободную футболку, серые шорты и босоножки с застежками на липучках. Ему было 35 лет.

Минут пять они сидели молча, словно наслаждаясь прохладой и относительной тишиной, затем Благородный Дон спросил:

– Ты уже слышал о вчерашнем убийстве?

– Не имею привычки подслушивать, – ответил санитарный инспектор, вспомнив пьесу Уайльда. Он считал, что раз невозможно одновременно думать о нескольких вещах, то, забивая голову бесполезными мыслями, ты собственноручно лишаешь себя шанса подумать о чем-то полезном или приятном, поэтому всячески избегал ненужной информации, а особенно новостей и сплетен.

– Вчера у своего дома был застрелен из проезжающей машины шестью выстрелами в грудь Комиссаров Сергей Викторович.

– Важная птица?

– Безработный рисователь комиксов. 28 лет. Жил на подачки родителей, так как творчество не принесло ему ни копейки.

– Тогда причем здесь мы?

– Ты не поверишь, но вскрытие показало, что смерть наступила в результате утопления в реке. Более того, состав воды не характерен для водоемов Ростова и области.

– Они не перепутали тела в морге?

– Наши специалисты перепроверили. Если бы они не знали обстоятельств дела, то поручились бы, что убийцы стреляли в труп.

– А насколько вы уверены, что его застрелили у дома, а не где-нибудь еще? – не удержался санитарный инспектор.

– Есть масса свидетелей и запись камер видео наблюдения.

– И как это возможно?

– А это ты мне расскажешь. Причем, надеюсь, в ближайшее время. При нем нашли вот это. Как тебе такое? – спросил Благородный Дон, достав из лежащего рядом с ним пластикового пакета журнал комиксов и передав его санитарному инспектору.

На обложке был нарисован Памятник Неизвестному Неизвестному – этакое трехмерное пятно Роршаха, установленное в этом году на площади перед головным зданием Инспекции в Мелиополисе или городе городов, так как каждый город на нашем уровне реальности является лишь одной из множества его граней. По идее, комиксоваятель никак не мог знать о его существовании.

– Действительно интересно, – только и смог ответить санитарный инспектор.

– Ну, раз тебе уже интересно, можешь приступать к расследованию. Комикс не забудь.

«Родительские подачки» были довольно-таки щедрыми, так как покойный художник жил в двухкомнатной квартире в элитном доме в центре Ростова. В каждом подъезде сидел консьерж-охранник. Рядом, правда, стояли развалины барака времен торжества социализма, с проживающей там соответствующей жилью публикой. Что поделать – в Ростове блеск и нищета еще не расселились по разным районам.

Было бы неплохо просканировать место преступления, но санитарному инспектору с большим трудом давались межпиксельные технологии, и он вряд ли смог бы обнаружить что-либо интересное посреди людной улицы. Отсутствие таланта к изменению состояния сознания компенсировалось развитым чувством опасности и интуицией, которые не раз спасали его от беды.

Несмотря на элитность дома, в нужном подъезде дежурил вахтер из возрожденных казаков. Об этом, в частности, свидетельствовали следы развитого алкоголизма на его лишенном признаков интеллекта лице и какие-то нелепые награды на форменной рубашке. Санитарный инспектор сунул ему под нос удостоверение, которое в сознании охранника трансформировалось в удостоверение офицера ФСБ.

– Где лифт? – спросил он.

– Прямо и направо, – услужливо ответил вахтер.

Квартира была отделана и обставлена прагматично, без лишних затрат, но и без чрезмерной экономии. В комнатах была поклеена светло– и темно-бежевая рогожка на стенах и белая на потолке. На полу лежал линолеум с рисунком под паркет. Не так «круто», как ламинад, зато намного проще в укладке и эксплуатации. На стенах в туалете, ванной и коридоре – панели. Тоже удобная вещь.

Кухня была упакована не только мебелью и посудой, но и хорошей бытовой техникой. Скорее всего, художник любил готовить.

В тусовочной комнате стоял удобный диван, пара кресел, несколько шкафов, и стол с компьютером. Рядом с монитором лежал графический планшет. У стола стояло дорогое офисное кресло. Кроме этого там был 3д телевизор и дорогущая стереосистема.

В спальне стояла большая кровать с удобным матрасом. Постель была скомкана. Художник не утруждал себя ее застиланием.

Лоджия была превращена в комнату для чайной церемонии. Там стоял сервант с посудой, включающей в себя все необходимое для японского и китайского чаепития, и 21 банка с чаем, причем каждый сорт стоил не менее 20 рублей за 1 грамм.

Короче говоря, жизнь безработного художника состояла не из лишений.

Санитарный инспектор застелил кровать одеялом и лег сверху, даже не сняв босоножки. Расслабив тело, он погрузился в межпиксельное пространство – особое состояние сознания, значительно расширяющее возможности человека, – и начал методично сканировать комнату. Такое сканирование позволяло улавливать еле уловимый след, который остается после каждого события. Провозившись два с половиной часа, санитарный инспектор так и не смог обнаружить ничего необычного, что уже было странно, так как даже опосредованный контакт с Мелиополисом всегда оставлял хорошо заметный специфический след.

Сканирование утомило санитарного инспектора, поэтому, встав с кровати, он заварил и с удовольствием выпил отличный фен-хуан и только потом включил планшет. Там были наброски для новых выпусков комиксов. В компьютере кроме обычного хлама и порнушки хранился архив работ художника. Ни планшет, ни компьютер не были защищены паролем, а электронная почта и страница в ВК (в других социальных сетях художник не был зарегистрирован) были с автоматически запоминающимся паролем, так что с взломом возиться не пришлось. На стене в ВК было несколько перепостов с котами и ссылки на комиксы.

Санитарный инспектор открыл первый номер. Это была фэнтезийная галиматья о временах крещения Руси. Главный герой был командиром языческого отряда из 10 человек. Они искали Ведьму Солнечных Кругов, чтобы с ее помощью проникнуть в закрытый для простых смертных Тайный Город и спрятать там главную языческую святыню, благодаря которой в назначенный час произойдет «возрождение Руси». Герои то и дело попадали в передряги, совершали подвиги и кромсали врагов по сотне за раз. Было удивительно, как, сражаясь с такими умельцами, христианам удалось выиграть войну. Разумеется, язычники все, как на подбор, отличались храбростью и благородством. Что же до христиан, то они были показаны любителями убийств, пыток, грабежей и изнасилований. То есть, в отличие от язычников, выглядели вполне реалистично.

Бумажный журнал был первым номером фантастического романа в картинках, сюжет которого тоже не отличался вкусом и оригинальностью:

Некий гениальный до идиотизма ученый собрал группу из 10 безбашенных парней.

– Так как в то время, когда Альфред Коржибский заявил, что карта это не территория, информатика, как и компьютерная техника, еще не родились, поэтому тогда это была наилучшая метафорическая модель, иллюстрирующая степень соотношения реальности и наших представлений о ней, – начал он свою по идее вдохновляющую на подвиг речь. – Сегодня же то, что Коржибски называл картой, уместней сравнить с картинкой на мониторе компьютера, которой фактически и ограничивается область нашего обитания, так как, привычный нам мир, состоящий из находящихся в трехмерном пространстве предметов, которые все как один, не ломая строй, движутся во времени из прошлого в будущее, существует только в нашем сознании и зависит от вшитых в нас и работающих по умолчанию настроек. Прямо как десктоп, и ярлыки на рабочем столе, которые в привычном нам виде существуют только на экране монитора. Что же до создающего нашу реальность квантового кода, то его свойства настолько противоречат тому, к чему мы привыкли, что ученые способны лишь описывать его математически, без попытки «человеческого» объяснения полученных уравнений. Благо, для использования этих уравнений на практике «человеческое» объяснение не требуется.

Слабым местом научных методов является обеспечивающая их технологическая сторона, позволяющая пока что работать лишь с создающим картинку на мониторе кодом. К счастью, как оказалось, человеческое сознание при правильной перенастройке способно выйти за рамки монитора на простор жесткого диска, и как знать, возможно, дальше в сеть, а может даже в реал.

Разумеется, именно он нашел способ, как это сделать, и теперь предлагает им совершить путешествие за пределы реального мира. Они соглашаются. После чего он надевает им на головы опутанные проводами шлемы и нажимает на кнопку «пуск».

Примерно таким в переводе на слова было содержание первой главы графического романа. Что же до Памятника Неизвестному Неизвестному, он был эмблемой компании ученого и стоял у входа в ее центральный офис.

Просмотрев журнал еще пару раз и не найдя ничего интересного, санитарный инспектор позвонил Благородному Дону.

– Что скажешь? – спросил тот.

– Думаю, нужно бумажный комикс отдать на растерзание нашим любителям шарад. Пусть ищут подсказки в духе Дэна Брауна.

– Хорошо. Еще что-нибудь нашел?

– В том то и дело, что ничего. Совершенно.

– Странно.

– Больше, чем странно.

– Ладно, я позвоню, как только что-то обнаружится.

Благородный дон позвонил ближе к ночи следующего дня, когда санитарный инспектор собирался ложиться спать.

– Ты прав. Там была ссылка на один файл. Пересылаю, – сообщил он.

Найденным файлом оказался рассказ. На этот раз словесный, с одной единственной картинкой, изображающей обложку книги. На ней было талантливо нарисованное лицо черноволосой красавицы. Казалось бы, в ней не было ничего необычного, однако, нечто неуловимое заставляло санитарного инспектора думать, что эта женщина не из нашего мира.

За здоровенным круглым столом сидело 12 человек. Картинка была расплывчатой, и они видели лишь стол и очертания друг друга. Пространство за их спинами было скрыто за белесым туманом.

– Здравствуйте, господа, – произнес приятный мужской голос, не принадлежавший ни одному из них. Он звучал непосредственно в головах сидящих. – Прошу прощения за бесцеремонность, с которой я пригласил вас в это совместное сновидение, но мое предложение стоит того. Дело в том, что всех нас объединяет иррациональная тоска по неведомому, которая является жаждой пробуждающегося сознания по тому особому пониманию, для которого не существует слов. Так вышло, что я нашел источник, вода из которого способна значительно ускорить этот процесс. Он находится по ту сторону сновидения, во владениях Мастера Воды. Я нашел туда дорогу, и предлагаю вам совершить это увлекательнейшее путешествие.

К моему огромнейшему сожалению, мне придется остаться здесь, чтобы управлять общей картиной сновидения. Без этого вы не сможете выйти за пределы пространства сна. К счастью, у нас есть прекрасный проводник. Прежде, чем пригласить сюда эту удивительную женщину, я возьму на себя смелость дать вам новые имена. Дело в том, что большинство из нас трепетно относится к своей анонимности. К тому же вам придется принимать нелегкие решения, последствия которых никак не должны отразиться на вашей обычной жизни. Поэтому, кстати, я и настроил визуальный ряд так, что вы не можете видеть индивидуальные черты друг друга.

Я предлагаю вам взять на время экспедиции имена рыцарей круглого стола, раз уж вы оказались за его аналогом. По понятным причинам имена Кей и Мордред мы опускаем, и я нарекаю вас Гавейном, Ланцелотом, Галахадом, Персифалем, Борсом, Гаретом, Уриенсом, Увейном, Оуэном, Бедивером, Гахерисом и Агравейном.

Когда он называл имя, оно появлялось у названного человека в виде надписи на груди и спине.

– Я, как вы понимаете, Артур. Просто Артур. Без намека на титул. Ваши имена тоже выбраны случайно, так что не пытайтесь искать в них подсказку или второй смысл. Теперь позвольте представить вам вашего проводника.

В центре стола появилась сидящая в похожем на готический трон кресле черноволосая красавица. Ее прекрасное лицо казалось нечеловеческим, несмотря на отсутствие каких-либо необычных черт. Одета она была в военизированную форму без знаков отличия и армейские ботинки.

– Госпожа Пасифея или призрак сновидений собственной персоной. Надеюсь, в дальнейших представлениях она не нуждается.

– Ух ты! А ты действительно способна входить в Закрытую комнату? – спросил Оуэн.

Пасифея не ответила.

– И последнее, – продолжил Артур, – для того, чтобы добраться до места назначения, вам придется совершить ряд телепортаций, успех которых напрямую зависит от силы и направленности вашего намерения. Поэтому, если вы не готовы отправиться к источнику прямо сейчас, лучше откажитесь от этой затеи. Для этого вам достаточно высказать намерение проснуться. В дальнейшем возможности выйти легко из игры может и не быть.

После этих слов несколько кресел опустели.

– Нас покинули Гарет, Уриенс и Агравейн. Так что, Ланцелот, никто не помешает вашей любви. Это, разумеется, шутка. А теперь серьезно: сэр Ланцелот, назначаю вас командиром отряда, так как вы – самый опытный сновидец в группе. А теперь в путь, и да поможет вам все, что только может помочь.

Когда Артур замолчал, Пасифея грациозно поднялась с кресла и легко спрыгнула со стола. Перед ней из тумана возникла массивная дверь, за которой был мрачный, освещенный горящими факелами коридор. Его стены, пол и сводчатый потолок были выложены из красного кирпича. На стенах на расстоянии примерно трех метров друг от друга висели прикованные человеческие скелеты, а на полу то тут, то там были слишком большие, чтобы их можно было перепрыгнуть или обойти, лужи крови.

– За мной, господа рыцари, – сказала она и вышла из зала. Рыцари последовали за ней.

– А это не перебор? – спросил Уриенс, когда один из скелетов поднял голову и окинул отряд взглядом пустых глазниц.

– Не я создаю декорации, – ответила Пасифея. – Я лишь веду вас к вратам.

– А нельзя туда просто телепортироваться? – поинтересовался Оуэн, который, как, впрочем, и все остальные, еле сдерживал тошноту.

– К сожалению, нет. Телепортироваться можно только в пространстве сна. Я бы даже сказала, на сцене этого пространства. Мы же идем по его закулисью к черному ходу.

Из темной ниши со злобным рыком выскочил похожий на Минотавра монстр. Он набросился бы на Пасифею, если бы не Бедивер, который отреагировал мгновенно: сорвал со стены факел и воткнул его монстру в глаз. Тот с достойным собаки Баскервилей воем бросился в темноту.

– Лихо ты! – сказал Борс.

– Ну так. Опыт астральных войн.

– Никогда не участвовал.

– Зря. Это круче любой игры.

– Да я и в игры не играю.

– Тихо! – прервала их разговор Пасифея. Сказав это, она остановилась. Вслед за ней замерли остальные. В наступившей тишине отчетливо был слышен похожий на шепот шум, доносившийся из правого бокового коридора, расположенного в нескольких шагах впереди.

– Хуже быть не может, – прошептала Пасифея.

– Что там? – спросил Ланцелот.

– Тоннельные пауки. Они нападают стаей и съедают живьем, прямо как в фильмах ужасов.

– Другой дороги нет?

– Теперь нет. Сделай мы хоть шаг назад, и вас выбросит из сновидения. Причем вам лет на несколько будет закрыт путь в осознанные сны.

– И что нам делать?

– Стать прозрачными.

– Это как?

– Вы должны быть на сто процентов уверены в том, что вы больше не являетесь плотными телами, а подобно духам, прозрачны и проницаемы. Тогда пауки не смогут причинить вам вред.

– А если не получится? – спросил Ивейн.

– Тогда вам самим долго не захочется осознавать свои сны.

– Не будем зря тратить время. Докладывайте по мере готовности, – решил Ланцелот. Группа закрыла глаза и на какое-то время погрузилась в себя, словно на уроке медитации. Когда все доложили о готовности, отряд медленно двинулся вперед. На одно мгновение любопытство заставило Гахериса открыть глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы пауки набросились на него. Галахад поспешил на помощь, и тоже стал обедом для пауков. Остальные, стараясь не поддаться страху, продолжили идти вперед. А с костей выбывших сновидцев, распадаясь от яда, стекала ставшая киселем плоть, которую пожирали небольшие, размером с горошины пауки.