Текст книги "Река времени. Дневники и записные книжки"

***

Вся сила искусства в красоте. Искусство должно воспитывать красотою.

Покой и беспокойство

Покой не означает неподвижности. Это равновесие всего состава души в её движении к лучшему. И когда это состояние близко к желаемому, человек счастлив и покоен.

Бог дает беспокойный покой, а черт ― покойное беспокойство.

В движении, как в кабине электровоза, бывают мгновенья абсолютного покоя.

***

Земная жизнь с её радостями и печалями и есть сама истина бытия. Мы же ищем её в области абстракции, логических формул ― и не находим. На логический вопрос: «Что есть истина?» ― никто не ответил.

Вот почему, когда приходит скромное человеческое счастье, чувствуешь и понимаешь, что это всё, чего можно достигнуть и что дано человеку.

***

Во всяком поступке, чувстве, мысли присутствует значительная доля аффектации.

Искренни ли мы вообще? И где самый глубокий слой искренности?

***

У каждого человека чувство своего тела отражается в психологии.

***

Могучая, свободная, как море, мелодия человеческих печалей. О музыке Д. Шостаковича к кинофильму «Овод».

Песни

По песням судят о душе народа. Восточные мелодии, изысканные, нежные и капризные, душистые, полные чувственности и неги – во всём безграничное доверие к чувству. Если радость, то крик о счастье, печаль – рыдание с разрыванием одежд. Это в душе индуса, араба и всех восточных народов.

Совсем другое – ритмы Африки. Первоначальное предчувствие жизни, предрождение музыки, её глухие толчки, пульсация рождения.

А дикие синкопы рока – музыка ужаса, агонии, бесплодного бешенства.

Эхо печали

Русские печальные песни, похожие на стон и плач, как эхо прошлой нерадостной жизни. Не тот характер, что теперь, не та душа ― и всё-таки родное, бесконечно трогательное и милое.

Были песни печальные, задумчивые; потом пошли грозные, удалые, разбойничьи – и с ними ушёл прежний русский характер. Здоровый, добрый славянский народ исчез. Мы потеряли свой путь, или это и есть наша дорога испытаний?

Переходное время

Сильный долго распрямляется, умный долго думает. Россия долго запрягала, но, может быть, именно она скажет миру новое слово, а не благополучная Европа или Америка. Путь их более гладок и однообразен, даже в потрясениях.

***

Как много сейчас в нашей жизни нелепого до идиотизма, примитивного до тупости, самой непролазной дикости, обывательщины! И всё-таки мы должны выбраться из этой тины и чащи и пойти своей настоящей дорогой.

Меньшие братья

Русские образованные люди всегда о мужиках, вообще о «меньших братьях», «униженных и оскорблённых», жалели и плакали. И это поднимало их на большую человеческую высоту.

Но вот «меньшие» стали «большими», но всё ещё «униженными о оскорблёнными», только о заступниках своих помнить не хотят и даже за братьев не признают и жалости никакой к ним не испытывают. И, может быть, никогда не испытывали. Плохо, когда народ не уважает своих лучших людей, без жалости провожает их в тюрьмы и ссылки. Несчастье, когда лучшие люди уже не заступники народа.

***

Самые фанатичные идеи загораются необычайно ярким светом, когда на них обращается слишком настойчивое внимание. Самые нелепые домыслы убеждают, когда проповедуются со страстью. Даже самая бесстыдная ложь становится убедительной, когда её повторяют как правду. Люди внушаемы, и этим пользуются манипуляторы и в политике, и в частной жизни, сплетники и клеветники. Самое удивительное, что они сами верят в собственную ложь.

***

Нечаянно-негаданно познакомился с интересной девушкой. Студентка литературного факультета здешнего пединститута. Пишет стихи, чуть сентиментальные. Душа чистая, цельная. Наивна, мила, умна. Дал почитать свои наброски. Возвращая, сказала, что трудно судить, выйдет ли из меня писатель, а будто что-то есть.

Тянет от грубости жизни провести вечер с приятными умными женщинами, сердце просит.

***

Ранняя весна. Туман. Рыхлый тающий снег. В душе волнение праздника. Собрал всё самое лучшее, заветное, переписал ломким неровным почерком. Несу в областное отделение Союза писателей. Писатель М., большой, с сердитым лицом, в тёмном пиджаке и рубашке без галстука, с дымящейся папиросой в зубах, похожий на языческого бога в облаках, автор нескольких книг о войне. Смотрит с высоты на застывшие строчки в моих листках, как на букашек, ничего не говорящих его сердцу. Всё это кажется ему чепухой. Он фронтовик, разведчик, ранен в руку. Рассказывает, как дрался с немцем в рукопашную в окопе. Я прошу позволения дотронуться до его раненого плеча.

Заходит знаменитый поэт Б.

– Послушай, Дима!

М. читает ему, с выражением полупрезрительного осуждения, несколько фраз из моих листков. Б., погружённый во что-то своё, молчит. Ему не до меня.

***

М. как бы мимоходом и небрежно рассек мне сердце рукой сурового бойца – и отвернулся, может быть, даже не заметив этого. Он и подобные ему не понимают, что не все «ошибки» надо исправлять, прижигая по живому калёным железом. Пусть то, что я писал, наивно, слабо, но было же что-то настоящее, которого по вине таких «бойцов» и отупляющей жизни становится всё меньше.

Старый спор

Не решенный со школьных лет вопрос: «Отчего Татьяна не ответила на любовь Онегина?» Мы спрашиваем об этом со времён Достоевского, мы, привыкшие к свободной любви, разводам, незаконным детям.

Конечно, муж. Конечно, долг. Церковный брак, благословенный на небесах. Но только ли?

«Я вас люблю! К чему лукавить?» Ах, Таня, Таня, милая Татьяна! Поистине, к чему лукавить? Ты просто устала, изверилась в надеждах, утихла под скукой брака. Разбившееся от падения сердце не может больше любить.

А Онегин? Откуда это внезапное чувство, похожее на запоздавшую вспышку сожаления? Осколки воспоминаний, надежд молодости укололи его сердце, когда он увидел Татьяну на балу. Музыка возрождения отозвалась в его душе глухим стоном.

И Татьяна плакала у камина о поэтической невозвратной влюблённости, жалея и себя, и Онегина, и отцветшую молодость. Но эта встреча уже не донесла последнего аккорда распавшейся мелодии любви.

Да и дело вовсе не в ответе на вопрос, а в самом вопросе, в красоте того чувства печали о прошлом, которое в нём заключено.

Красота

Красота в искусстве ― это особое состояние правды. Без красоты-правды нет искусства. Но, чтобы до такой красоты подняться, нужна сила жизни. А в ней есть тёмные и светлые силы. Бывает, что тёмная сила оказывается сильнее светлой. И значит, важно ещё и соотношение света и тени.

***

Дело в том, что никакой целостности, слияния чего-то с чем-то в мире нет. Целое давно распалось. И искусство есть воспоминание об этом. Более того, нет даже связей между отдельными явлениями и чувствами. Связь эта создается людьми иногда искусственно. От этого вся путаница. Никогда ничего нельзя соединить, согласить. Мир несоединим! ВСЁ ― есть не мир, а иллюзия мира. Целое существует не в согласии, а в борьбе и разъединении.

Миг

Бывает такой миг, в котором истинности больше, чем в целой жизни. О нём можно сказать: то, что кратко, то истинно. Я открыл у себя такое редкое свойство: довольствоваться одним мгновением, не тратя энергию на поиск протяженности оного. В каком-то смысле это остановленное мгновение Фауста.

Миг этот не вызвать по произволу. Он приходит сам.

Так же и в искусстве. То искусство истинно, которое входит в душу легко и просто, без всяких усилий со стороны человека.

Самотёк

Среднее между стихом и прозой ― самотёк, самая искренняя форма выражения, наиболее близкая к истокам рождения слова.

Ритм

В основе гармонии лежит ритм. В основе словесного творчества – так же. Самая ритмичная речь ― стихи. Есть и ритмическая проза. Но период, пауза, стопа, размер, из которых состоит ритм, не всегда совпадают с ритмом фразы.

Склонность к ритмической четкости в членении стиха у В. Маяковского. У А. Блока есть такие ритмические записи. Периоды ритма совпадают с линией интонации и дыхательным строем.

Дыхательный ритм свойственен и прозе.

Искусство и наука

Искусство по силе проникновения в стихию жизни, конечно, сильнее, чем наука об искусстве ― поиски и выводы логической мысли. Искусство ― сама жизнь, даже в мечтах своих. Наука ― только средство познания мира.

В фокусе любви

Состояние любви в творчестве ― это стремление в одном фокусе выразить все свои силы, собрать их все в лучик зажигательной силы, как в увеличительном стекле. Высшее счастье – выразить себя в расцвете сил внутренних. После периода творческой любви человек теряет способность чувствовать и выражать жизнь всю в целом и переходит к частностям.

Ум и чувство

Не люблю себя очень умного. Боюсь конечной пустоты. Одержим думами ― компенсацией за одиночество.

Пишу хорошо, когда не думаю, что и как выйдет. Накопится за день и вечером выливается в одну-две странички.

***

В слове главное: тайна звука, тон. Это выявляет спрятанную глубже красоту, возвращает к изначальной гармонии. Точность в этом смысле есть гениальность.

Мысли и слова

Есть мысли и слова, которые каждый может сказать одинаково хорошо. Они повторяются, но от этого не меркнут, не стираются, благодаря особому наполненному ритму и просторному значению слов. То, что греки называли: «Словам тесно, а мыслям просторно».

Сказка души

Я – за правду и очень не люблю всего деланного, вымученного, притворяющегося искусством. Но над правдой факта должен царить вымысел. Сказка ― правда души. Вот это и есть настоящая правда для писателя.

Красота лишь во вдохновении, открывающем бесконечность и условность видимого мира.

Несовременный человек

Пишу литературу камерно-психологическую, один запечатленный миг, а надо что-нибудь серьёзное, глубокое и неспешное, как чеканный шаг. Но, может быть, для этого у меня слишком мало сил. Смогу ли я когда-нибудь создать что-либо крупное «от себя» ― неизвестно. Я слишком несовременный человек. Во мне собрание противоречивых чувств. Что если моя жизнь пройдет в борьбе с самим собой, и только? Что ж, и это неплохо. Я не слишком жалею, что родился, живу, хотя бы и так ― разве лишь о судьбе…

Сила чувства

Лирика, конечно, самая суть, самый корень поэтического чувства. Но не только лирика достойна и в состоянии выразить силу поэтического чувства, но и другие роды и жанры. В основе любого художественного жанра должно быть поэтически честное чувство и ещё раз чувство.

Загадка

Хотел бы я прожить во многих прошлых эпохах сразу. Как Фаусту, мне не даёт покоя загадка начала жизни.

***

Одни философы стремятся открыть вечную истину бытия, другие ограничиваются познанием методов формальной логики.

Так и в искусстве. Классическое творчество ищет корень, первопричину жизни душевной. Искусство на потребу ограничивается частностями, использованием приёмов. Первое проникает в тайны мира, прикасается к ним. Второе свидетельствует об успехах цивилизации.

Метод и сущность различаются лишь в отношении друг к другу – в разделении, отдельности то и другое не существует.

Рационализм

Запад привычно упрекают в рационализме. Но есть ли что-нибудь равное нашему рационализму в отношении к человеку, к искусству? Искусство существует не для того, чтобы от него чего-то требовали. Оно ― объект чувства прежде всего, а не политики, идеологии, тем более, критических расправ.

Глоток воздуха

Для пишущего человека не иметь доступа к печатному станку всё равно что не иметь возможности дышать. Мои попытки иногда напомнить об этом похожи на звуки набата в метель. Никто меня не слышит. Сам звоню, сам иду на звук, никуда не выходя. Силы же, время и жизнь теряю в бесцельном блуждании.

Марксисты

99% нынешних советских, так называемых марксистов-коммунистов (членов партии) – ограниченные, тупые люди.

Глыба тупости нависла над умами советских людей. «Сверху» позволенные мысли, программы, предписания… Ничего своего, ни капли самостоятельности.

Но история философии неисчерпаемо богата. Марксизм лишь часть большой философской культуры. Ничего этого они не знают, да и знать не хотят. Ничего не ищут. Слишком сложно, опасно. Да и зачем? Вот он, рай у порога, и искать больше ничего не нужно. За них постарались вожди. И, как бывает у невежественных умов, нетерпимость, неизбывная злоба и враждебность к тем, кто смеет думать не так, искать, сомневаться.

Время социализма

Современный социализм пришёл слишком рано, раньше своего естественного срока. Роды его были насильственными – и плод появился на свет недоношенным. И всё же господствующая политическая система в стране не случайна, идёт от самого народа. Для большинства такое течение дел естественно. Недовольны только интеллигенты.

Идеалы

Идеалы коммунизма, несомненно, выше того, чем живёт капитализм. Тогда отчего такая удушающая несвобода? В чём причина расхождения теории и практики социализма? Отчего уравниловка, дефицит всего, от еды и одежды до произведений духовности?

Причина в том, что практика социализма основана на принуждении. Насилием нельзя никого сделать счастливым. Оттого разочарование, зреющее недовольство. Вера в идеалы коммунизма помогала, но она же закрывала глаза, приводила к фатализму и приглушению, а потом и к уничтожению активного творческого начала.

Мы нуждаемся в объективном критическом анализе опыта социализма, а этого нет. Критика социализма невозможна, всякая попытка критики ― государственное преступление, прямой путь в тюрьму или психобольницу. Причины болезней загоняются внутрь. И государство, и общество оказались ниже своих идеалов.

Плоть и дух

Плоть и дух нельзя совместить. Одно другому мешает и взаимно исключает. Человек погибнет не оттого, что овладеет природой и утратит выносливость в борьбе за существование, а оттого, что исчерпает себя в этой битве. В овладении природой он отдаёт себя, свою кровь и плоть. Став легче и прозрачнее воздуха, он исчезнет, рассеется в пыли космоса.

Равновесие

Необходимо равновесие между голой правдой физического существования и сознательным её пониманием. Здесь надо чувствовать меру: когда достаточно первого, дать место второму, и наоборот. Люди же, как правило, не могут найти этого практического равновесия и даже не ищут его.

***

Первозданная чистота исчезает там, где появляется сознание, говорят философы-руссоисты. Но это не чистота исчезает, а неведение. Появляется понимание греха, а не сам грех, который уже существовал, но жил без обличения. Более того, каждый порок, бывший при варварстве в простом виде, превращается в сложный, лицемерный, или, наоборот, бесстыдный, а затем делается всё более причудливым, изощрённым, привычным в своей сложной нечистоте.

Нравственное сознание обличает, внеморальная цивилизация украшает пороки.

***

В отмирании человеческого «нароста» в природе есть два пути: один ведёт назад, во мрак, в утробу матери-природы; другой ― наверх, когда шкура и когти зверя у человека исчезают. Для природы эта разница, может быть, и невелика и не так заметна, но для человека огромна.

Женская душа

Говорят, у русских, славян вообще, женская душа. Оттого их расплывчатость и пассивность, и сами они ― материал для более энергичных племён. Запад ― дух. Россия ― душа. Не знаю. Думаю, что в России есть и то и другое, но, может быть, точно, с превосходством душевного начала. За внешней суровостью наших мужчин скрывается неосознанное чувство признания женского превосходства, природная склонность к матриархату. И женщина русская, внешне уступающая первенство, имеет таинственную власть над душой мужчины.

***

И. Бунин о Малороссии, у которой уже «нет истории»: «Ты древний корень Руси, где сердечней чувства и нежней славянская природа». Написано до Петлюры, Махно и пр. Что сказал бы Иван Алексеевич теперь?

Иностранный роман

Читаю роман Митчелла Уилсона, американца: «Встреча на далеком меридиане». Такое чувство, точно открываю неведомые доселе прелести в незнакомой стране. Динамичность и сжатость повествования, подтекст. Кстати, ясно понял, чем определяется динамичность повествования. Строем, ритмом мысли, настроения. Это окрашивает тон и придаёт убеждённость интонациям.

Человека писать всего труднее. Не его классовую маску, а всего в целом как продолжение естественной природы.

***

Любое явление должно раскрываться по своим внутренним законам. Декларирование, даже самым проникновенным языком, не заменит творчества.

***

Чем совершеннее искусство, тем более неуловима сущность его неизощрённому уму. Неважна тема, фабула, а важна сила выражения, истина описываемого.

Искусство как приём

Искусство ― это приём и как таковое не может быть отпечатком действительности, а всегда останется условным художественным знаком чувства. Искусство есть продолжение жизненного чувства в поэтической форме. Но даже сам акт созидания не есть самое главное. Всего важнее ― состояние предрожденья, из которого всё возникает.

***

Искусство невозможно без формы, но если всё внимание художника сосредоточено на форме, это не искусство, а копия предмета без его сущности. Сущность же спрятана глубоко. За внешностью должен скрываться внутренний план, намёк, загадка.

Требуя рабской верности в изображении действительности, тем самым убиваем искусство, его интуицию, полёт фантазии.

***

Понятие-образ часто исчезает в неточности слов-обозначений. Как понимать абстрактное, беспредметное искусств? Если как форму без содержания, то это вообще не искусство. Если как уход от привычных рутинных форм, тогда другое дело. Отделить новое искусство от формального трюкачества.

Условности

Условность в искусстве нужна для того, чтобы заострить смысл изображаемого до пределов выразительности. Это способ видеть дальше внешней конструкции и дальше изображённого.

***

В воздухе что-то новое. Визит президента Соединенных Штатов Джона Кеннеди в Москву. Два типа культуры, два типа руководителей. Н. Хрущев ― о кукурузе и поголовье скота. Д. Кеннеди ― об очищении духа.

Наше время ― пролог новой истории.

***

Дж. Кеннеди. Симпатичный, человечный, естественный. Романтик, а не начальник, что уж совсем невероятно. Боюсь только, что это своеобразие будет ему мешать.

***

В Москве среди молодежи вакханалия американизма. Павильон США на ВДНХ полон народа. Марки машин, брошюрки дизайна квартир, бесплатные каталоги, ослепительные американские улыбки. Восторженное отношение к новым кумирам. Всякие тёмные суетливые личности. Быстрое размножение вируса моральной заразы. Нарастает во мне недоброе чувство к этому образу жизни. Конечно, Москва разная. Москва хороших и честных людей, и всякой дряни и гнили. В сравнении с ними понятие «мещанин» скоро будет равноценно понятию «порядочный человек».

И всё же свежий ветер подул.

***

В Москве появляются иностранцы. На Садово-Самотечной у тротуара автомобиль. Южные люди. Он выходит слева и открывает дверцу для своей спутницы. Вокруг толпа зевак. Какими же мы, должно быть, кажемся жалкими, внушающими невольное презрение людям свободного мира! Негр из Африки несёт в лице свет свободной воли, естественности, гордость ума. Чёрное его лицо светлее, чем лица многих белых советских людей.

Двойственный путь

С вещами проникают в сознание и идеи американского образа жизни и стиля поведения. Некоторые очень любопытны. Например, психология утвердительных и отрицательных ответов в их отношении к пользе дела. Если вы хотите согласия с вами, надо включить механизм положительных ответов. На этом основаны и успехи гипноза: внушение собственной воли на базе доверия и симпатии. Двойственный путь. Открываются возможности и для согласия и для манипуляции чужой волей.

***

В моду входят курительные трубки, бородки а ля Хемингуэй. Молодёжь считает его своим, называет «Хэм». Книги его читаются с жадностью, как и Ремарка. Его слог: магия заговора, монотонные повторы ритма, мучительная и сладкая боль, контраст между жёсткой интонацией и горько-сладкой печалью предчувствуемых утрат, пространство диалога, состоящего из реплик-намёков. За внешним смыслом слов течёт другая река. Второй, скрытый план.

***

Русскому уму присуща стихийная надежда на счастье, которое придёт само, «по-щучьему веленью», что он и осуществляет, прикрываясь партийной дисциплиной и плановой экономикой.

***

Есть истина философская, которая для честного ума превыше всего. «Платон мне друг, но истина дороже». Для большинства же истинно то, что им нравится, что выгодно. Вот почему придуман закон, стоящий над чувством.

***

После Москвы город в провинции кажется грязным, запущенным, наводит тоску.

Вот выходят на прогулку «отцы города», вышагивают в клубах пыли. Идут и простые смертные. Для тех и других пыль и грязь привычны, неизбывны, такое же явление природы, как дождь и снег.

Несу в редакцию заметку. «Женщины! Вам не помогут даже кремы фирмы „Коти“, пока уличная пыль будет съедать нежность ваших ланит».

В редакции пожимание плечами. Нас разделяют три-четыре столетия. Здесь всё ещё шестнадцатый век.

Откуда столько пыли? Сахары рядом нет, мы не в Турции. Но кажется, что живешь в каком-то захудалом азиатском городке.

Весенний день, но солнце не в радость. Воздух пропитан мельчайшими частицами пыли. Солнечный свет заткан сухой паутиной. Дыхание жаркого ветра ― и под галочий издевательский крик поднимается пыль, зависая над городом.