Текст книги "Река времени. Дневники и записные книжки"

***

…Вот, когда выскажешь то, что на душе, можно выйти во внешнюю жизнь. Это и есть: «из себя в люди». Обязательное одиночество вначале. Сначала сущее: вдох, потом слово: выдох. Если вздохнул, значит есть воздух в груди, можно и выдохнуть, и сказать, и пропеть.

Ещё об А. Блоке

Блок кажется мне иногда лучом света, забравшимся в звёздное ночное небо, на такую высоту, на которую никогда не поднимался Пушкин. Его светлому гению такой звёздный романтизм казался претенциозным. Блок в сравнении с Пушкиным может казаться даже псевдопоэтическим. Незнакомки, прекрасные дамы, мистические предчувствия ― всё это не пушкинское. Его мотивы: земная жизнь, земные люди и моцартовская музыка.

***

В современном искусстве много жизненного сора. Случайное в жизни, а значит, случайное и в искусстве.

Вечное только в вечном; тем и зелено дерево искусства, и реализм – это не зеркало случайностей.

Я за искусство, освобожденное от случайностей.

И еще. Если искусство будет держаться за старые формы, оно умрёт. Моё стихотворение «Дневной полет». Непривычностью, жизненностью формы оно и смутило редакцию.

***

Современной литературе не достает обобщения, высшего света искусства. Она гонится за тенью дня сегодняшнего. Нужна не деревенская или городская проза, а человеческая честность. Иссякание жизни, грань катастрофы: вот о чём лучшие вещи В. Белова, В. Астафьева, В. Распутина, Ч. Айтматова. За человеческое в человеке, за вечное в жизни! С оглядкой назад, ибо не всякое прошлое мёртво, и не всякое новое обязательно и неизбежно.

Дом и семья

Два эти слова всегда стояли рядом. Без дома немыслима семья, и семья невозможна без дома. Теперь почти у всех только квартиры, жилища вроде гостиницы. И семейные связи приобретают временный характер. Квартира, даже в пять комнат, есть, а семьи нет. Нет связи внутренней между людьми. А можно жить в одной избе, домом, а не квартирой. Дом ― не жилая площадь, а обитель семьи, построенная своими руками, венец и вершина жизни.

***

Дом это ещё и стены, защищающие от мира, полного случайностей. Это возможность побыть одному или с близкими. Здесь ты сам себе господин и с вещами в ладу. Здесь ты в безопасности. Здесь ты равен себе самому. В пустыне или в безлюдном лесу ты песчинка в море песка, травинка среди бесчисленных трав. В доме ты – человек.

***

В жизни всё чаще бывает так: где особенно нужно милосердие, встречаешь бездушие или даже жестокость. Грубость и зло проникли во все поры нашей жизни.

Некогда врач и милосердие были одно и то же. От одного звука интеллигентного голоса старого доктора делалось покойнее на душе. Милое, наивное время! Где ты, чеховский доктор?

Ушло ли добро из жизни? Нет, оно не ушло, просто попало в грубые руки. Ох, как не хочется, чтобы так было и в будущем. А, между тем, все признаки огрубения налицо.

Глубокий источник

Сегодня после довольно долгого перерыва снова заглянул в дневники М. М. Пришвина «Глаза земли», мою заветную книгу. Удивлялся сочетанию слов, таящих в себе неожиданный смысл. Книга эта прочитана мною много раз и, больше того, она всегда рядом: душа моя пьёт из нее, как из чистого глубокого источника.

Теперь же после тридцати лет, в течение которых я почти постоянно брал воду из этого источника, почитая её целебной, дающей мудрость и не имеющей равных по чистоте вкуса, вдруг показалось, что вода как будто опреснела, что-то утратила. Но ведь это та же вода, тот же источник. И, скорее всего, не вода в нём стала хуже, а душа моя устала от чтения, запылилась в суете дней, пресытилась и уснула. Я приду к этому источнику в следующий раз ― и живая вода снова омоет душу.

***

Мудрость Пришвина ― из открытого сердца, искреннего и правдивого, расположенного к добру. Без отзывчивого и доброго сердца не поднимешься к настоящей мудрости. Зло, ожесточение закроет пути к Софии. Вот чего надо бояться: ожесточения сердца.

***

Как мы вообще читаем? Прочёл один раз книгу и думаешь, что впитал всё в ней заложенное. А хорошая книга всегда многослойна. Вот почему мы возвращаемся к ней не один раз.

Как я читал раньше Пришвина? Читал всё, но что было непонятно, то пробегалось глазами и оставалось за чертой сознания. Это было похоже на сеть с дырами, в которой застревала только крупная рыба. С годами сеть моя стала помельче, и многое, что проскакивало раньше, теперь застревает в ней. Остаётся такая добыча, о которой я раньше и не догадывался.

Вот поэтому, наверно, я так долго читаю эту книгу, что она открывается мне постепенно. Не устаю и от повторений того, что давно усвоено, но так же, как и раньше, живо и интересно. Не могу представить себе времени, когда читать в ней будет нечего. Глубокая книга переживает и своего творца, и читателя.

***

Мир без любимых книг, без поэзии чувств несчастен, гол, скучен. Несчастен и жалок человек с односторонне развитым умом и невоспитанными чувствами. Ум его бесцветен, бесплоден и одинок. Это Клим Самгин.

***

Ранние вещи Гоголя в прозе. «Арабески». Вдохновение пророка. Иногда вспоминается И. Бунин, очерки путешествий по святым местам Востока. Совершенно тот же стиль, тот же полёт души, то же поэтическое волнение, экзальтация. Гоголевское крыло, несомненно, опахнуло его в юности.

Бесконечно жаль людей, никогда в жизни не осеняемых благодатью гения, не ищущих её.

***

Удивительно живая душа! Птица-гоголь. Как будто рядом с тобой, всё чувствует, всё понимает: признак настоящего писателя.

Как много передумал он ещё в юности! Как много открылось ему! И сколько всего будит он в душе другого человека-читателя!

Самобытен и празднично ярок во всём, от записок учёных до поучений. Какая рокочущая музыка в слове! И как умён! Не умничаньем, а сутью, не немецкой выучкой, а полётным всечеловеческим гением.

Читайте Гоголя. Он услаждение души, свет и жизнь.

***

Настоящая свобода есть такое состояние души, когда все её лучшие способности поднимаются на высоту поэтического полёта и доставляют наслаждение, равное наслаждению любви.

***

Отчего между людьми несогласия? Оттого что душа одного из них, а, может быть, и обоих сразу, в мути и грязи. Тут можно сказать только одно: очисти душу, найди в ней добро, подходи к другому со светлой душой. Если оба так: несогласия быть не может.

Не об этом ли дневники Пришвина? В них вся жизнь души, но очищенная от сора случайностей.

***

Когда умирает поэт или пророк, о нем начинают говорить в превосходной степени, но к тому чувству, с которым каждый отдельный человек когда-то открыл его для себя, уже ничего прибавиться не может.

Возмутитель спойствия

Можно сказать о В. Высоцком, как когда-то говорили о Маяковском: «Он дал голос улице». Более того, он вернул нам естественность, от которой нас успели отучить. Растревожил полуспящую душу, и, может быть, не только нашу, но и человеческую вообще. Его песни ― не песни, а крик изболевшейся души, которая уже не может молчать, утробный крик человека, доведенного до отчаяния. Его как бы вырвало ложью и притворством, которыми пропитана наша жизнь.

Но он же и Хлопуша из пушкинской «Капитанской дочки». Рёв и крик. «Бунт бессмысленный и беспощадный».

***

Сожалея о смерти, упрекая кого-то, в чём-то виня, мы забываем о судьбе, о том, что её решения грозны и непреложны. Их надо только принимать, не сетуя, не возмущаясь.

***

Примеряя на себя чужую жизнь, мы часто судим ближнего, забывая заповедь: «Не судите, да не судимы будете».

Причины несчастий

Отчего несчастен человек? Одни говорят: от черни в душе, от болезней; другие ― от несправедливости; третьи – от бедности. Но вот и сыт человек, и богат, и здоров, а несчастен. Верно говорят, что счастье и несчастье – в душе. «Не родись богатым, а родись счастливым».

– Но как сделать, чтобы душа была счастлива?

Путь к счастью простой: любить, не желать лишнего, не делать зла, быть самим собой.

***

Горе народу, не умеющему уважать своих лучших людей, даже не умеющему распознать их. Это значит, что народ не чувствует этих свойств в себе самом.

Еще Гоголь в «Избранных местах из переписки с друзьями» сказал, что правительство выходит из тех же людей, которые составляют народ. И потому, прежде чем желать порядка в государстве, найди его в себе. Его не поняли, да не захотят понять и сейчас.

Между тем, распознать, кто чего стоит, нетрудно. Надо начинать с честности. С замены правителей и начальников, делая упор на хороших людей. Делу они быстро научатся, а честности не потеряют. А то ведь настанет время, когда такие люди выведутся, и взять их будет неоткуда.

***

Бывает, мы удивляемся на человека без стыда, что всё ему сходит с рук, ничто его не берёт, и он живёт даже лучше честных людей. Но и на него есть свой час. Как бы ни был силён человек, судьба всегда найдёт в нём слабое место. И Голиаф бывает побит Давидом.

***

Может быть, мы и доживём до того времени, когда честных людей будут опять ценить и уважать и к ним обращаться за советом. К тому идет. Не опоздать бы. А уж забот у этих людей будет выше головы. И будут они в поте лица перепахивать землю русскую, очищая её от плевел, скверны и змеиных зёрен, и будут неусыпно оберегать урожай от неизбежных бурь, засух и хищных птиц. Тогда вернутся на Русскую землю защитники, тогда понемногу всё встанет на свои места. Люди будут прямо смотреть перед собой, и яснее будет, кто чего стоит: где ум поддельный, вычитанный, а где настоящий, где правда, а где кривда. Без различения же этого будем всегда блуждать в темноте, натыкаясь на камни, разбиваясь, теряя веру в то, что есть на земле ясный свет правды.

***

Пасынком стал русский человек на родной земле, да ещё и нелюбимым. А нелюбимый пащенок ― часто и «дурак», и «пьяница», особенно в чужих недобрых глазах. Сначала человек лишён народного имени, памяти, родства, потом чести и совести ― и так с каждой ступенькой опускается всё ниже, пока не окажется в грязной канаве. И вот уж его брезгливо обходят все, кому выпала более счастливая доля.

Случилось всё, от чего упреждал Ф. М. Достоевский в «Бесах». Надо вернуться назад, чтобы идти вперёд, а не в сторону.

***

Нормальный человек, путь которого прошли все народы Запада, со всеми их ошибками и преувеличениями личности, должен быть безусловно дорог нам. И наши романтики-идеалисты, сотни прекраснодушных мечтателей ближе к идеалу русского человека во всей его русскости, чем наши отечественные «печенеги», говоря словом А. П. Чехова из одного его рассказа. Чацкие, Печорины, Рудины достойны уважения, а не осмеивания и презрения. В «Истории города Глупова» этих имён нет.

***

Всё это утро легко писалось. На душе хорошо, как в далёкие годы. И я подумал: «Может быть, и в самом деле, есть Бог, и Он послал мне то, о чём я просил его? И, если есть, то, наверное, услышит, что я думаю о Нём, и зачтёт мне это».

Думая так, я поймал себя на том, что уже ни о чём не могу подумать просто, без задней мысли.

– Разве так надо? – спросил бы меня Господь.

– А как, Господи?

– С чистой верой, с детской душой, без лукавого разума.

– С чистой верой? Без лукавого разума? Хорошо бы… Да как в нашей жизни с одной только верой без лукавого разума?

***

Есть государственные, и есть народные начала. Где они переплелись и где разошлись, сейчас уже не скажешь. Только ясно: если государство вырастает не из народа, а, наоборот, вторгается в народ, жизнь становится неестественной. У государства свои законы, а у человека свои. Чем больше государственности, тем меньше человечности. И потому ничего удивительного, что в жизни там много лжи. Где больше государственных людей, там больше бюрократов и меньше частных людей. Бюрократ же просто паразит. Он питается соками и кровью того народа, на шее которого сидит, как клещ на дереве. Оно рухнет ― и паразит погибнет. Но он и этого не понимает. И зачем ему? Его задача ― высасывать кровь и соки, а что из этого выйдет, об этом думать нечем, некогда и незачем.

Как укротить такое чудовище, охватившее дерево снизу доверху своим змеиным телом? Способ только один: разлучить дерево и змея.

***

Спросите себя, чем была и что есть для нас власть? Всегда это нечто чуждое, незваное, насильственное, мешающее жить, всегда появляющееся для того, чтобы чему-то помешать и очень редко помочь. Мешая жить, такая власть толкает людей на неправильные решения и поступки, а потом наказывает их за это. И вся её задача в том, чтобы не разорвался этот заколдованный круг. Наказание за такой образ жизни: растерянность и слабость одних, и торжествующая наглость других.

***

Всё проходит, и все проходят. Всё на свете только сон, отделяющий от последнего пробуждения. Но, может быть, это взгляд усталого ума? Для свежего человека и молодого народа каждый миг жизни трагичен или радостен. И с такой точки зрения, любая жизнь есть подвиг, правда, всегда с чертами комедии. Но, когда жизнь – борьба, это и комедию преображает в подвиг.

От способа жить ― и точка зрения. Тут всё зависит от уровня правды, в которую веришь.

Культовое сознание

Думаем и пишем о Сталине: одни как о великом вожде, другие как о великом злодее. И в том, и в другом случае остаёмся в плену культового сознания. Злодейств на совести этого человека много. Но что, если не в нём одном дело? Если он выражал собою дух времени, болезнь нашей истории? Ведь всякий Наполеон рождён обществом и выражает собой все представления общества о добре и зле.

Дух времени сказался на характере его правления. Но и личные свойства – тоже. Сталину было свойственно мессианское сознание спасителя человечества, понятое ложно, сопряжённое с гордыней и желанием беспредельной власти. Чувство власти постепенно затемняло в нём сознание первосвященника социалистической идеи. То и другое с самого начала было в тугом и неразделимом сплетении в его душе. Власть и страх занимали в ней всё больше места. И от страха и жажды власти шли злодейства. Иначе он уже не мог.

Наука о литературе

Наука о литературе до сих пор (особенно практика преподавания) сводится к апологии нескольких лиц, к культу имен, а не к изучению процесса литературы. Это я называю преподаванием по монографическому принципу. Надо строить по историческому. Тут всё другое: и критерии, и масштабы, и общая картина, и частности. Монографический подход возможен, но надо, чтобы из этого не получались апологии одних и анафемы других. До сих пор нет исторической оценки многих и многих лиц. На некоторых клеймо проклятия. Как люди, булгарины и гречи, может быть, и не заслужили более высокой моральной оценки, но и в литературном синодике они занесены в список отлучённых. А в живой литературе они были заметными фигурами.

Прежде всего, нужна полнота представлений об исторической картине литературной жизни.

***

Когда нет правды в жизни, люди усиленно ищут её в мире идеальном. Отсюда парадокс: в неправдивых странах особенное внимание к правде в искусстве.

Гордыня

Теперь, когда встречаюсь с неприятными мне людьми, чувствую к ним и к тому, что они обо мне думают, почти полное равнодушие. И по этому вижу, как много отошло от меня за последние годы. Вижу в людях слепую гордыню и думаю, что когда-то и сам был таким. И не вся она ещё и теперь отошла от меня.

***

Поглядел на исписанные за последние два года листки. Их довольно много. Это напомнило молодые годы, когда я только начинал писать. Тогда всякая «мелочь»: меткое слово, образное выражение попадали в записную книжку, казались драгоценными, радовали. О том, чтобы они стали достоянием гласности, общей собственности не было и мысли. Всё писалось для себя. Именно, пишу, как дышу. Я был тогда свободен. Единственное моё богатство были эти записки. И теперь, когда я освободился, опять начал собирать по крупинкам свою душу.

Сценка в воображении

Бывает, вспыхивает в сознании какая-нибудь сцена или картина. Иногда она обрастает подробностями и получается рассказ. Иногда остаётся сама по себе как карандашный набросок, эскиз. А бывает, и вовсе не видишь никакой картинки, а только повторяешь её образ, сложившийся не в зримых чертах, а в словах, как вот эта сцена побега, может быть, из лагеря.

Бежать или не бежать? Он побежал. Одна пуля жикнула рядом, другая ударила ему под лопатку. Он был убит. Он это знал, но ему не было страшно. И с этим чувством он умер.

***

Не говорите, что «Аве, Мария» Шуберта, хоралы Баха или «Троица» Рублёва ― только искусство, только музыка, только икона. Всё настоящее вырастало из веры, у кого в бога, у кого просто – в идеал. Сначала было одухотворение темой, потом вознесение к высотам творчества.

Пустота многих современных произведений искусства происходит от отсутствия одухотворённой мысли.

***

Рождество… Звезда Вифлеема… Крещение… Правда ли? Сказка? Не мешайте людям верить в то, во что им хочется верить. Нельзя убивать веру. Ею жива душа.

***

Как псалмы Давида утешали Израиль в обидах его и бессилии, так утешало Евангелие лишенную сил, истерзанную Русь. Поэтичность книжного языка ― не последняя причина завоевания умов и душ, как и великолепие церковное.

***

«Красно украшенная Земля Русская…». Потомки забыли, что это, значит. Может быть, была, и в самом деле, некогда сильная, светлая и начинавшая устраиваться земля, или могла такой казаться. А потом всё изменилось. И люди перестали верить в то, что так могло когда-нибудь быть. Земля эта, вера в неё погибли. Осталась только в смутных воспоминаниях, как загадочная Атлантида.

Старые боги

А всё же жаль иногда старых верований. Много в них было страха перед явлениями природы, но была и поэзия: и всё это исконное, наше. Бог, конечно, один ― это совесть. Но представления о нем принимают разные обличья. И нет греха в памяти о родных верованиях. Если, меняя верования, меняют и душу, вот это грех. Родные боги блюдут достоинство народа. Надо помнить о том небе над головой, которое открылось в твоём младенчестве.

***

Может быть, внутреннее несогласие в Русской (Руськой) Земле происходило и происходит оттого, что в состав Её вошли разные, во многом несходные племена? Отсюда разночувствие, недружность. Но ведь так создавались и все другие народы.

***

«Нет ни иудея, ни эллина» ― где это родилось? Подлинно ли Христос сказал эти слова, или богословы – после иудейских войн, когда быть иудеем значило погибнуть? Во всяком случае, пришлись они кстати в Византии, где смешались крови всех племён и где быть никем означало большее удобство для всех. Наёмники и пришлые люди всегда лучше для власти, чем природные подданные. Так было в России при Голштинских династиях.

Но зачем человеку быть никем, когда он рус, иудей, или эллин? Это неважно только в отношении к Богу, а в жизни долго ещё будет необходимо.

Талант

Талант ― это особенность внимания к тому, мимо чего большинство людей проходят как мимо незначительного. Уметь почувствовать каждый миг времени, уплотнить жизнь ― это самая сердцевина таланта. Чем плотнее человек чувствует жизнь, тем он талантливее.

***

Столько всего сделали люди на земле, так изменили самый облик её, что невольно думаешь: вид наш необыкновенно талантлив. И между гениями внутри его и обыкновенными людьми, может быть, и нет такой разницы, как принято думать. Гений тоже представитель рода, флейта его и цевница. А от сознания исключительности происходит раскол. Лист с дерева падает и засыхает. И высыхание его есть зло внутри рода человеческого.

***

В жизни мало «плотности». Отсюда многие беды. На пустяки, на ссоры, на злобу мы тратим немалую часть времени и сил.

Душа с душою говорит

Слушал по радио «Лес» А. Н. Островского. Пишет типами, крупно, не так, как Чехов. Этот заглядывает в каждую душу, резких красок не кладёт.

Женщина-актриса в «Лесе», «Талантах и поклонниках» как предчувствие чеховской «Чайки», искушения театром, посвящения в актрисы.

И влюбленная в мальчика барыня, как у Тургенева в «Месяце в деревне».

Ловлю эти переклички, и на душе хорошо, точно гуляю среди знакомых лиц. Душа с душою говорит.

Фантазии

Мои фантазии о путешествии во времени. В букинистическом магазине старинное издание книги Фламмариона о жизни на звёздах. Рассказ о том, как человек, оказавшийся на далёкой звезде, свет до которой идёт с земли миллиарды лет, увидел всё с первых дней творенья. Так и назвать «Свет далекой звезды».

Самовнушение

Увлекаются новомодными автотренингами: «Я хочу того-то, я уверен в себе… Я самая обаятельная и привлекательная… я… я… я». Как это ребячливо, глупо! Говорим, вместо того, чтобы вслушиваться в то, что происходит в нас.

Суеверия

Кто в наши дни признается, что он суеверен? Мы убеждены, что давно разгадали все бабушкины сказки. А не понимаем, что суеверия ― это смутные представления. И таких в наше время, может быть, больше, чем за все последние десятилетия.

Одно из суеверий нашего времени, что необходимо жить не по-отечески, а так, как живут в Лондоне, Париже, Нью-Йорке или даже Токио, что нельзя без личного автомобиля и т. д. и т. д.