Текст книги "Концы узла"

64

Проводив Акламина, неудовлетворенный обещанием оперативника, Сергей Сергеевич позвонил Корозову. Собственно, он не знал, чего он хотел от Глеба. Чем Корозов мог помочь ему сейчас, если даже полиция кормит одними посулами? И все-таки Глеб сулился помочь, и это хоть слабо, но грело душу.

– Я бы хотел встретиться с вами! – сказал он Корозову с настойчивостью.

Признаться, Глебу сейчас не до встреч с кем бы то ни было. Он готовился к предстоящей поездке в театр. Обговаривал с Исаем всевозможные детали, на какие мог наткнуться при передаче денег. Ставил себя в разные обстоятельства и продумывал, как себя вести в том, либо ином случае. Надеялся, что это будет решающая встреча с Хичковым, после которой все станет на свои места. Ольга, наконец, будет свободна, а преступнику – ни дна, ни покрышки, не видать света божьего больше! Впрочем, и он и Исай не отбрасывали непредсказуемого варианта развития событий. Предусмотреть всего в таких обстоятельствах невозможно. Хотя бы попытаться обкатать по максимуму предполагаемое. Хичков – рыбина непростая. Между тем, настойчивый тон Гержавина говорил о том, что попусту тот тревожить не станет, и Глеб пригласил:

– Приезжайте ко мне в офис! – назвал адрес.

Бросив все, Сергей Сергеевич сорвался с места. Войдя в кабинет Корозова, увидел несколько человек охранников. Глеб махнул им рукой, отправляя за дверь, а врачу предложил стул. Его внешний вид: сплошь седая голова, осунувшееся, бледное, особенно побледневшее на осеннем холоде, лицо, нервные движения сразу показали Глебу, что у Гержавина что-то произошло. Когда тот, расстегнув куртку, уселся, Корозов проговорил:

– Вы взбудоражены. Что-то снова случилось? Новая информация? – прошелся по кабинет, развернул второй стул, придвинул ближе к врачу и сел лицом к нему.

Ни разу до этого Гержавин не был в офисе Глеба, не знал о заведенных порядках здесь, но обратил внимание, что в приемной толпились охранники, и в кабинете Корозова их было несколько. Немного обескураженный этим, он заметил:

– Вы как будто к войне готовитесь.

По щеке Глеба пробежала морщина:

– К войне, Сергей Сергеевич, – ответил он, не уточняя, что имел в виду.

Волнение пронизало поджарое тело Гержавина, чуть сутуловатая спина выпрямилась, бледность на щеках стала скрадываться красным налетом, пальцы рук вцепились в колени, сжимая их, собирая в складки брюки:

– Я тоже готов! – воскликнул он. – Я готов забыть, что я врач, и готов стать палачом Хичкову!

Изумленно расширив карие глаза, Корозов глянул сурово и вдруг хмыкнул и, неожиданно хохотнул:

– Перестаньте, Сергей Сергеевич! – сказал недоверчиво. – Ну, какой вы палач?! Вы – доктор Айболит!

Заметно обидевшись, Гержавин сразу растерялся. Однако, спустя минуту, лихорадочно замотал головой:

– И вы тоже думаете, что я не смогу? Вы ошибаетесь! Теперь я все смогу! – губы его задрожали.

– А кто еще так думает? – спросил Глеб, качнувшись к нему.

– Оперативник Акламин! Он отказал мне! – нервно выпалил врач. Потом подумал и закончил – Не то, чтобы прямо отказал. Нет. Просто начал кормить обещаниями. Но, спрашивается, зачем? Ведь я не ребенок, сразу все понял.

Выслушав, Глеб помолчал и произнес:

– Тогда говорите, с чем пришли ко мне?

Направляясь сюда, врач был настроен раскрыться Корозову, переступить ту черту, которую не смог перейти с полицейским, показать снимки, но сейчас что-то опять надорвалось внутри, и он не мог заставить себя запустить руку в карман за телефоном. Чтобы как-то разрядить обстановку, Глеб сочувственно сказал:

– Я понимаю вас, Сергей Сергеевич! Хорошо понимаю!

– Что вы можете понять? Ну что вы можете понять? – с надрывом выпихнул из себя Гержавин. – Никто не способен понять того, что испытываю сейчас я!

Переубеждать врача было бессмысленно. Глеб порывался сказать ему, что плывут сейчас они в одной лодке, но, видимо, не наступил еще тот момент, когда стоило сообщить об этом. Потому что внутреннее сопротивление было сильнее его порыва. Однако сидеть на месте и смотреть в мученическое лицо Гержавину, стало тяжело, он поднялся со стула и заходил по кабинету, заложив руки за спину. Узел галстука показался ему тугим, он расслабил его и расстегнул пуговицы на пиджаке. Мягкий ковер под ногами гасил звуки шагов.

Между тем, Гержавин не двинулся с места. Его сковывали мысли о том, что он остается для всех непонятым. Следя за движением Глеба по кабинету, он на самом деле не видел его. Перед глазами все расплывалось, и фигура Корозова представлялась бесформенной. Какая-то пелена застилала все. Если это были слезы, он не стыдился их. Конечно, он мужчина, и как мужчина он знал, что слезы, это не мужское дело. Но бывают в жизни моменты, когда их не остановить, эти моменты редки, но в определенных обстоятельствах неизбежны. Достав из кармана носовой платок, врач промокнул глаза и повел ими по кабинету. Туман пропал. Он медленно вынул телефон, с задержкой, все еще сомневаясь в правильности своего решения, дрожащими пальцами открыл фото и протянул Глебу.

Смотреть на них Корозову не понадобилось. Мимолетным взглядом он отметил, что подобные снимки у него самого. И снова зашагал по кабинету. Сейчас ему хотелось топать ногами, чтобы пол дрожал. И его раздражал мягкий ковер. Прошло некоторое время. Гержавин спрятал телефон и подал тихий голос:

– Теперь вы понимаете, почему я хочу принять участие в поимке Хичкова?

Разумеется, Глеб понимал чувства врача, потому что у него были такие же. Он нахмурился:

– И как вы себе это представляете?

Истолковав его вопрос, как отказ, Сергей Сергеевич взволнованно воскликнул:

– Я умею стрелять!

Неопределенно пожав плечами, ошарашенный предложением Гержавина стрелять, Глеб видел, что предложения исходило от чувства безысходности и желания разорвать порочный круг:

– Зачем это? – проговорил он. – Я, например, не стремлюсь к стрельбе!

Напряженно повысив голос, врач почти выкрикнул:

– А я хочу! Я хочу убить его! Я готов к этому! Вы увидите! Дайте мне пистолет!

Подойдя к двери, прежде чем открыть ее, Корозов внимательно посмотрел на Сергея Сергеевича:

– Вы не шутите? – спросил, и, видя, как лицо врача решительно налилось кровью, приоткрыл дверь, позвал Исая, а когда тот вошел из приемной, спросил. – Ты можешь выдать пистолет Сергею Сергеевичу?

Не раскусив сразу, что происходит, Исай глянул на Гержавина колким взглядом, потом смекнув, какого ответа ждет от него Глеб, проговорил:

– Нельзя! У него лицензии нет. А нас за это могут лишить лицензии.

Кивнув, Корозов отправил его назад в приемную:

– Ладно, иди! – и когда тот вышел из кабинета, повернулся к Гержавину. – Как видите, Сергей Сергеевич, все не так просто, как нам хотелось бы! – опять прошелся уз угла в угол, остановился у стола, постоял некоторое время молчком, снова вернулся к стулу, на котором сидел до того, разговаривая с врачом, вновь сел, шумно вздохнул. – Да, Сергей Сергеевич, все очень непросто! Давайте поговорим серьезно.

Вскинувшись, Гержавин насупился:

– А разве до этого мы разговаривали не серьезно? – обида сквозила в его словах.

– Серьезно, разумеется, до той минуты, пока вы не заговорили о пистолете, – сказал Глеб. – Ваше оружие – скальпель. А пистолеты пусть будут у тех, кто умеет с ними обращаться.

– Бандит понимает только язык ствола, – возразил врач.

– Согласен, – подтвердил Глеб, – но зачем же нам переходить на их язык?

– В экстремальных случаях это необходимо, – проговорил Гержавин. – А теперь именно такой случай.

Замолчав, Корозов сжал скулы. Несомненно, Сергей Сергеевич прав. Бесспорно, прав. С Хичковым надо разговаривать на его языке. И, безусловно, будет неправильно, если сейчас в полной мере отстранить Гержавина от участия в возмездии преступнику. Он должен быть причастен к этому, ведь его семья в руках бандита. Никто больше, чем он, не желает постоять за нее. Пусть без оружия, но уже без страха. И, не вдаваясь глубоко в подробности, Глеб рассказал, к чему сейчас готовился. Выслушав, Гержавин настойчиво попросил остаться с ним.

Когда стрелки часов показали восемнадцать, стали ждать посыльного с билетами в театр и схемой маршрута. С каждой минутой ожидания напряжение возрастало. Сергей Сергеевич начал шевелиться на стуле, скрестил пальцы, крепко сжал их в кулак, чувствуя, как влажными становились ладони. Кидал вопросительные взгляды на Глеба, точно от него ждал ответа, когда же, наконец, появится этот посыльный и появится ли вообще? Корозов продолжал двигаться по кабинету, не показывал волнения, сдерживая себя, на лице было невозмутимое выражение. Между тем, он не был полностью уверен в том, что Хичков сдержит слово, но и не мог в полной мере сомневаться, что тот не захочет завладеть уже приготовленными деньгами. Все-таки второе на весах перевешивало.

И вот дверь кабинета распахнулась, и из приемной вошел начальник охраны:

– Снизу позвонили, – сказал он, – какой-то пацаненок с конвертом в руках просит пропустить к тебе, Глеб! Обыскали. Ничего, кроме конверта.

– Пусть приведут, – распорядился Корозов.

Ввели мальчика лет двенадцати в серой дутой курточке, в натянутой на уши черной вязаной шапочке. Он сразу уставился сначала на Исая, встретившего его в дверях, потом перевел взгляд на Глеба, стоявшего посреди кабинета, протянул конверт:

– Вот, – сказал смущенно.

Спрашивать его Корозов ни о чем не стал. Понятно было, что это мальчишка с улицы. Сказал только Исаю:

– Дай ему на мороженое. Он заработал сегодня.

– Мороженое сейчас не по погоде, – заметил Исай.

– Тогда пусть сам решит, на что потратить, – сказал Глеб.

Открыв дверь, начальник охраны вывел мальчика из кабинета. Корозов вскрыл конверт. Вытащил билет и схему движения от офиса до театра. Все как обещал Хичков. Показал Гержавину. Тот всмотрелся и вопросительно поднял глаза:

– Вы говорили, что билет должен быть на двадцать один час тридцать минут.

– Да, – подтвердил Глеб.

Возвращая билет, врач произнес:

– Но этот билет на девятнадцать тридцать.

Выхватив из его пальцев билет, Корозов растерянно уставился на него. Нет, Гержавин не ошибся, все так и было. Глеб машинально глянул на часы. Времени оставалось меньше часа. И в этот миг в кармане у него зазвонил телефон. Глеб быстро вытащил его, догадываясь, от кого может быть звонок. И не ошибся. Звонил Хичков. Его уверенный нагловатый тон голоса заставил Корозова напружиниться:

– Ты получил билет и схему маршрута? – спросил Вадим.

Сдерживая ярость, Глеб ответил:

– Ты говорил о другом времени! Двадцать один час тридцать минут!

– Не было билетов на это время! – усмехнулся Хичков. – Пришлось переиграть на девятнадцать тридцать!

– Я не готов к этому времени! – повысил голос Корозов.

– Придется поспешить! – отрезал Хичков чеканно. – Если хочешь увидеть свою жену! Условия прежние! Не вздумай отклоняться от маршрута. И не опаздывай! – телефон умолк.

Щеку Глеба пробороздила нервная морщина, шея побагровела. Гержавин поднялся с места и тронул Глеба за руку:

– Здесь явно какой-то подвох! Он специально изменил время! Значит, все будет не так, как он говорит! Чует мое сердце! Я не верю Хичкову!

Сосредоточенно смотря перед собой, Корозов молчал. Врач ждал. Глеб, наконец, переступил с ноги на ногу, сделал снимок маршрута, отправил его Акламину, а потом набрал его номер. Тот, услышав о билетах в театр с новым временем и получив снимок маршрута, мгновенно вскочил из-за стола. Впрочем, в театре уже находились его люди. И готовы были к встрече. Но маршрут движения стал известен только сейчас, предпринять какие-то предупредительные меры за оставшиеся минуты он не успевал. Однако утвердился в мыслях, что на маршруте приготовлены каверзы. Сказал об этом Корозову, предупредив о вероятной опасности.

Выглянув в приемную, Глеб позвал начальника охраны. Показал схему маршрута. На узкое лицо Исая легла тень. Услышав об изменении времени встречи в театре, он задумчиво откинул челку, потер пальцами лоб, кивнул и только после этого проговорил:

– Я так и предполагал. Поэтому применим второй вариант.

– Какой еще второй вариант? – спросил Глеб.

– Я подготовил два варианта. Второй вариант с тобой обсудить не успел. По нему на твоей машине по маршруту выезжаю я с охранниками. Минут через пять в моей машине выезжаешь ты.

Прерывая начальника охраны, в разговор с горящими глазами вклинился Гержавин, волнуясь, воскликнул:

– Именно так! Именно! Поддерживаю! Самый правильный вариант! Но в первой машине с вами поеду я! – он умоляюще посмотрел на Исая, а потом на Глеба. – Я просто обязан быть в первой машине! Вы понимаете? Я должен своими руками задушить Хичкова! Я для него буду, как гром среди ясного неба, как кость в горле!

– Но ведь так мы ломаем вариант обмена! – возразил Корозов. – Рискуем Ольгой и вашей семьей!

– Похоже, Хичков не собирается никого обменивать, – вставил Исай. – Театр подсовывает нам, как хитрую уловку. До него вообще можем не добраться!

– А деньги? – спросил Глеб. – Вряд ли он решится остаться с носом!

– Как раз с носом он хочет оставить тебя, – не согласился Исай.

И снова в разговор вмешался врач:

– Я не верю Хичкову! Я ни одному его слову не верю! Вы его не знаете! А я с ним дважды встречался! Это убийца! Поверьте мне! Это убийца! Не доверяйте его обещаниям! В первой машине должен ехать я, но без денег! Положите в сумку кучу бумажек! Все должно быть так!

Пройдясь по кабинету, Глеб взвесил все «за» и «против» и согласился на второй вариант. Спросил у Исая:

– У тебя все готово?

– Готово! – сказал начальник охраны.

– Тогда бери сумку с деньгами и пошли! – распорядился Глеб. – Время не терпит!

Однако Исай остановил его:

– Не ты, Глеб, а я!

– И я, – подхватил Гержавин, засуетившись.

– Для вас в машине место не предусмотрено, – остудил его Исай.

– Как не предусмотрено? – растерянно вытянулся врач. Но тут же нашелся и выпалил. – Тогда я вместо вас! Да, да, с охранниками вместо вас!

Вопросительно глянув на Глеба, начальник охраны отрицательно повел головой, но Корозов остановил его. Обеспокоенные глаза Сергея Сергеевича умоляли согласиться на его предложение. Видимо, до конца не понимая, чем чревата его просьба, он рвался к столкновению с преступником.

– Это опасно, – сказал Исай.

– Моя семья у него, а вы мне говорите об опасности! – возмутился Гержавин. – Пусть теперь Хичков боится!

Видя, что врач не принимает отказа, и, не желая обидеть его, нахмурившись, Глеб сурово произнес:

– Хорошо. Но ни во что не лезьте. Охранники знают, что им делать.

– Обещаю! Обещаю! – обрадованно подхватился Сергей Сергеевич. – Давайте сумку с бумагами!

– Все уже в машине! – ответил Исай.

Бледное взволнованное лицо врача покрылось легкой краской. Он решительно шагнул к двери. Все вышли из кабинета и спустились вниз. Машина Корозова подкатила к крыльцу, к самому выходу. Предполагая, что где-нибудь неподалеку от офиса могут находиться соглядатаи Хичкова, чтобы отслеживать перемещение Корозова, Исай распорядился вывести Гержавина к автомобилю в плотном окружении охранников. Врачу пригнули голову и быстро посадили в авто. Со стороны вряд ли можно было разобрать, кто сел в машину. Следом в нее набились охранники. И автомобиль мягко отъехал от офиса. Проводив машину, Исай вернулся к Корозову.

Автомобиль с Сергеем Сергеевичем аккуратно ехал по обозначенному Хичковым маршруту. Из него все внимательно наблюдали за дорогой. Проехали половину пути, но ничего настораживающего не заметили. Один из охранников по телефону доложил Исаю:

– Все спокойно.

– Не расслабляйтесь! – потребовал тот. – Смотреть в оба! – а сам подумал, может быть, он напрасно перестраховался.

Слушая собственные шаги и собственное дыхание, Глеб сдержанно прохаживался по коридору первого этажа, у стен которого стояли охранники. У одного из них в руках была сумка с деньгами. Исай, выйдя на крыльцо, осмотрелся вокруг. Вряд ли соглядатаи Хичкова все еще находились поблизости. Наверняка отслеживали машину Корозова, убеждаясь, что за нею нет хвоста полиции. Достал телефон и вызвал свое авто.

– Ну что? Едем? – спросил Глеб, когда начальник охраны появился с улицы. – А то опоздаем в театр к началу спектакля!

– Как бы спектакль не начался раньше времени на дороге, – отозвался Исай.

– Не каркай! – недовольно оборвал Глеб. – Не забывай, что мы должны освободить Ольгу!

– Выходим! – сказал Исай, и охранники задвигались, кольцом окружая их с Глебом.

65

На коленях у Гержавина, была сумка, набитая журналами. Зачем он взял ее в руки, сам не понимал. Так получилось.

Смотря в зеркала, водитель чуть притормозил и сделал очередной поворот на другую улицу. И в этот миг, как из-под земли три машины зажали авто с трех сторон, помяв переднее крыло, задний бампер и застопорив движение. Гержавин не успел осмыслить, что произошло, как авто окружили подельники Хичкова. Водителя выдернули из машины, разблокировали двери и распахнули их. Охранники успели сделать несколько выстрелов из травматов. Двое нападающих свалились на асфальт. Но тут же ответные пули изрешетили парней. Окровавленные, те затихли на своих местах. При этом Гержавина пули миновали. Вжавшись в спинку сиденья, он, ошеломленный мгновенной развязкой, замер, зажмурил глаза. Попади ему в руки сейчас пистолет, неизвестно сумел бы он им воспользоваться? Скорее всего, нет. Он не боялся крови, он сделал массу всяких операций, но он никогда не стрелял в человека. Открыв глаза, увидел в дверях щекастое лицо Хичкова. Угнулся, пряча голову от преступника. Тот сразу узнал Гержавина, резко спросил, пронзая взглядом:

– Ты как здесь оказался, док? С Корозовым свой спектакль разыграли? Разве ты не пожалел еще о том, что не послушался меня, док? Ну, что ж, ты пожалеешь дважды об этом, своими глазами насмотришься на то, что я показал тебе на снимках! Я поставлю для вас с Корозовым новый спектакль, док! Поездку в театр отменяю!

Тут же он отдал короткие распоряжения своим подручным. Те вытащили врача вместе с сумкой из авто Корозова и пересадили в машину Вадима. Изъяли телефон. Потом на место Гержавина втолкнули водителя, всадили ему в спину пулю, и за руль машины Глеба сел подручный Хичкова, завел мотор. Автомобили, перегородившие дорогу, разъехались. Машина с телами охранников двинулась дальше. Хичков в своем авто, усевшись на место, вырвал из рук врача сумку, которую тот прижимал к коленям:

– Дай-ка, проверю, что тут Корозов приготовил мне! – сказал усмешливо.

Выпустив сумку из рук, врач, как ни странно, не испугался, наоборот, внутри себя ощутил удовлетворение, представив, какое увидит лицо преступника, когда тот вместо денег найдет бумагу. На миг в душе он насладился этим чувством. Раскрыв сумку, Хичков зло сверкнул глазами:

– Я так и думал! Корозов любит читать журналы! И не любит расставаться с деньгами? Это обойдется ему дороже! Я укатаю его жену на панели!

Мгновенно вспомнив о своей жене и детях, врач стал наливаться гневом. Вскинув голову, закричав, как сумасшедший, на весь салон и отчаянно вцепился Хичкову в горло, сдавливая его. Захрипев, тот пытался оторвать от себя его руки. Подручный сбоку ударил врача по голове рукояткой пистолета. Гержавин обмяк. Придя в себя, Вадим нервически закурил, делая глубокие затяжки. Приказал водителю остановиться. За ними остановилась еще одна машина. Врача пересадили в нее. Вадим распорядился:

– Пусть посмотрит наших парней, которые ранены! Он хороший док! Привезите ему все, что он попросит для этого! – глянул на Сергея Сергеевича. – Сначала, док, выполнишь свою обязанность, как врач!

Придя в себя, врач замотал головой, выдохнул:

– К твоим бандитам я не прикоснусь!

– Прикоснешься, док! Языком вылижешь! – угрожающе, не моргая, посмотрел Хичков, и чуть отвислая нижняя губа вытянулась вперед.

– Где моя семья, ублюдок? – дрожащим голосом с захлебом выпихнул из горла врач.

Втянув воздух, Хичков усмехнулся:

– Грубишь, док! Осмелел? Напрасно! Я могу быть злым! Нет больше у тебя семьи!

Бледное лицо Сергея Сергеевича стало, как полотно. Он заволновался, губы обескровились:

– Пока не увижу их, ничего делать для тебя не стану! Хоть убивай, я пальцем не пошевелю!

Острые морщины прорезали лоб Вадима, скулы заиграли. Он не любил, когда ему ставили условия. Не моргая, вцепился в Гержавина раскаленным взглядом. Но вовремя смекнул, что тот сделает именно так, как говорит, что никакой силой сейчас его не сломать, если не уступить. И Хичков произнес:

– Раз ты так хочешь, док, я убью тебя! Убью вместе с Корозовым! Вы оба заплатите большую цену за свой спектакль! Просишь увидеть свою семью? Хорошо, док! Я добрый человек, когда со мною по-доброму. Ты увидишь семью! Но лучше бы ты об этом не просил, док! А теперь поезжай и посмотри раны парней. Они хорошие парни, ты на них не обижайся, это я плохой человек, когда со мной по-плохому.

Отправив Гержавина, Хичков покатил к драматическому театру. Он не сомневался, что будет второй автомобиль, в котором приедет Корозов.