Текст книги "Концы узла"

71

В эти минуты на улице из-за угла дома к автомобилям, на которых приехали Фокин и Вунин, незаметно приблизилась группа бойцов в камуфляжной форме. Автомобили были мгновенно захвачены. Водитель Фокина обезоружен. А связанный водитель Вунина так и остался лежать на месте. Бойцы стремительно просочились в подъезд. За ними вошел Акламин с операми.

После проведенных бесед с Суприным и Фокиным, Аристарх проанализировал все, и пришел к выводу, что события находятся на самом острие и развиваться могут стремительно. Фокин, по сути, не назвал ни одной фамилии людей, которые знали от него о переговорах с Суприным. Лишь слежка за Борисом показала его контакты за последнее время. Как будто никого подозрительного, однако, подсознательно Акламина заинтересовала личность Вунина. Вроде бы тихая, незаметная, а, в общем-то, темная. Жил безбедно, явно не по доходам от продажи табачных изделий. Копнуть глубже, времени не было. Поэтому просто плотно сели ему на хвост, как и Фокину. Впрочем, фактов пока никаких не находилось, работа строилась на интуиции. Это было не в правилах Аристарха. Но он чувствовал, события поджимают так сильно, что правила приходится отодвинуть. Не покидало ощущение, что скоро расставятся все точки над «i».

Между тем, Фокин после беседы с Акламиным тоже глубоко задумался. Почему-то сразу перед глазами всплыло лицо Вунина. Это было странно, но именно его лицо. Впрочем, ничего странного, ведь именно с Вуниным почти всегда обсуждал он эти вопросы. Разумеется, он не верил, что Анатолий причастен к происходящим событиям. Все его поведение говорило об обратном. Однако уже при первой встрече с Корозовым, он воспринял Глеба в штыки. Почему? Пришлось даже их обоих урезонивать. Естественно, что причина могла быть самой тривиальной. Просто не понравились друг другу. Но ведь это можно было скрыть, обойтись без взрыва эмоций. Тем не менее, не получилось. И Борис без особого желания все-таки поручил своим людям последить за Вуниным. После похищении Глеба, о котором Фокин узнал от Исая, он, руководствуясь смутным предчувствием, распорядился особенно тщательно отслеживать Анатолия. Глубокой ночью получил известие о том, что Вунин с охраной выехал в неизвестном направлении. И прибыл по адресу, где не был замечен раньше. Что-то подтолкнуло Бориса немедля сесть в свой автомобиль, и помчаться туда же. Машина, из какой велось наблюдение за Вуниным, поджидала Фокина за углом дома, в который вошел Анатолий со своими людьми. А дальше все произошло так, как распорядился Борис.

Тогда же слежка оперов за Вуниным и Фокиным подняла на ноги Акламина. Предполагая, что возможная развязка близко, тот быстро оценил обстановку и вызвал группу захвата.

На лестничной площадке было светло. Борис остановился перед дверью квартиры с номером восемнадцать. Кивком головы подозвал одного из парней. Тот присел перед замочной скважиной. Поставил на нее устройство с присоской, микрофоном и антенной. Протянул Фокину устройство с наушником и антенной. Борис приложил к уху и пальцами настроил звук. Отчетливо услыхал голоса Вунина и Хичкова. Анатолий говорил:

– Ты плохо выполнил заказ! Я не поручал тебе собирать цыганский табор с детьми и бабами! Мне нужен только Корозов! Ты засветил меня! Игры устроил с Гержавиным! Зачем? Боялся, что из-за Палаша Фокин вычислит тебя? Да плевать на Фокина! Ему все равно дорога в тартарары! И что теперь собираешься делать с этим табором?

Голос Хичкова прозвучал в ответ уверенно:

– Забудь, Анатолий! Их уже никого нет в живых! Перед тобой – трупы!

Они оба стояли в прихожей, недалеко от входной двери, поэтому слышимость в наушнике была хорошей.

– Откуда ты узнал о сумме сделки с Суприным? – спросил Вунин.

– У меня свои источники, – уклонился от прямого ответа Вадим. – Это было несложно.

– Ты влез не в свою игру! – донесся голос Анатолия. – Залез в мой карман! Ты знаешь, как я поступаю с теми, кто залезает в мой карман!

– Это предъява что ли? Ты о чем? – Спросил Хичков.

– Не прикидывайся идиотом! – раздалось в ответ. – Ты взял у Корозова то, что принадлежит мне! Верни! Немедленно! И я забуду твою дерзость!

– Я ничего твоего не брал! – отрезал Вадим. – Я выполнил твой заказ точно так, как ты поручил! Все остальное, это мое! И тебя не касается! Я не сую нос в твои дела, не суй и ты в мои!

– Я жду! – прозвучал голос Вунина, наполненный угрозой.

И тут Фокин услыхал чей-то хохот в квартире, а потом раздался голос, и Борис узнал голос Корозова:

– Два волка никогда не договорятся! – произнес он. Слышно его было хуже, чем Анатолия и Вадима, и Борис смекнул, что Глеб находится где-то в глубине квартиры. Тот говорил. – Я же сказал тебе, Вунин, что ты для Хичкова не авторитет! Мордой в дерьмо сунул он тебя! А ты еще собираешься Фокина и Суприна уничтожить! Ты проиграл! Куда тебе с Борисом тягаться, если ты с Хичковым справиться не можешь? Борис тебе не по зубам! Конец тебе, Вунин!

– Заткните ему рот! – с яростной дрожью просипел Анатолий.

Подручные Вунина кинулись в комнату и принялись избивать Корозова, заодно цепляя и Гержавина, от чего тот все больше сжимался и стонал. Глеб хрипел, как раненый спутанный веревками зверь, неспособный из-за пут сопротивляться. Женщины беззвучно рыдали. Если бы у Ольги сейчас был в руках пистолет, она бы не задумываясь, стала стрелять по бандитам, защищая мужа. И все же сейчас она не вынесла этого избиения. Невзирая на опасность, скинула с себя покрывало, соскочила с дивана, и набросилась на одного из подручных. Схватила за волосы, стала оттаскивать от Глеба. Но получила сильный удар в лицо, от которого все в голове поплыло и куда-то пропало. Она потеряла сознание, отметенная к дивану, где скукожились Гержавины. Видя это, жена Гержавина тоже подхватилась и яростно вцепилась ногтями в лицо второго, который бил Сергея Сергеевича. Бандит завопил, отрывая женщину от себя, и опустил тяжелый кулак ей на голову. Она упала на пол рядом с Ольгой, затихла без чувств. Дети плакали. Подручные зло глянули на них, отошли от Глеба и врача, отряхнулись и покинули комнату.

В то же время Вунин и Хичков в прихожей уже хватались за пистолеты, угрожая друг другу. Анатолий выхватил первым, но поднять не успел. Подельник Вадима сбоку ударил по руке, выбивая оружие. И все вокруг разом ощетинились стволами. У Вунина мелькнула мысль, что это конец. Он окружен подручными Хичкова.

За дверью в эти секунды, Фокин оторвал от уха устройство с наушником, сунул в руки охраннику, тот снял с двери устройство с микрофоном, отступил. Борис, думая, что дверь на замке, замешкался, кумекая, как проникнуть внутрь. Прижал ладонь к дверному полотну, глянул на своих парней. Те достали оружие, ожидая команды выбить замок. Борис молча сильно надавил на дверь. И неожиданно она подалась. Фокин толкнул еще, распахивая. И шагнул через порог. Толпа в прихожей удивила его. Не ожидал увидеть здесь целый рассадник. Но и Бориса никто не ожидал увидеть. Вунин и Хичков оторопели. Воспользовавшись общей растерянностью, Борис властно приказал:

– Положить стволы! Бойню собрались устроить? Лучшего места не нашли? Мозги растеряли!

В полумраке прихожей его взгляд исподлобья, решительный тон и уверенный вид остудил пыл толпы. Руки с пистолетами стали опускаться. Вунин и Хичков не двигались, молчали. Фокин строго спросил:

– Где Корозов?

В ответ пошевелился Вунин:

– Это ты, Борис? – спросил изумленно. – Как ты здесь очутился? – с неприязнью посмотрел на Вадима. – Твои проделки?

Ожив, Хичков растерянно отозвался:

– Не гони пургу, Анатолий! Не вали с больной головы на здоровую! Это ты его притащил на своем хвосте!

Из-за спины Фокина выглядывали его парни, ловя каждое движение в прихожей. Борис всегда старался больше слушать, чем говорить, и сейчас совершенно сознательно ждал, чем закончатся их препирательства. Каждый из них подозревал другого, и это было на руку Фокину. Если они перегрызутся, как крысы в бочке, тогда их можно будет брать голыми руками. То, что он услышал при помощи прослушивающего устройства, поразило его. Недавно еще он не хотел верить в причастность Вунина к событиям вокруг Корозова, а оказалось, тот не только причастен к ним, но намерен сожрать и его с Суприным. Это меняло все. Совершенно все. Между тем, запахло пеклом. Ведь если эти два волка поймут, что никто из них не имеет отношения к его появлению здесь, они мгновенно объединятся и тогда расстановка сил будет не в его пользу. Его разорвут на куски. Голова Корозова в таком случае будет подвешена на волоске. Такая картина не радовала Фокина. Надо было действовать. Кого-то из двоих сделать козлом отпущения. И он остановил свой выбор на Хичкове. Просто потому, что Вунин изначально заподозрил того. Стало быть, это подозрение следовало усилить. Решив так, Борис проговорил:

– Ну-ну! – помолчал неопределенно и закончил. – Христопродавец ты, Вунин! А я поначалу Вадиму не поверил!

Глаза Вунина засверкали. А Вадима точно обожгло, он опешил, острыми морщинами заполнил лоб:

– Ты что лепишь, Борис?

Умышленно пропустив мимо ушей восклицание Хичкова, как будто с ним было все ясно, Фокин продолжил, глядя на Вунина:

– Вадима я тебе не дам сожрать, Анатолий! Ответ держать тебе!

Мгновенно сообразив, что этими словами Фокин противопоставил его Вунину, Хичков взмахнул рукой, привлекая к себе внимание. Но произнести ничего не успел, Фокин опередил. Жестко требовательно приказал, обращаясь к подручным Вадима:

– Взять Вунина!

Охрана Анатолия схватилась за стволы, бросаясь на его защиту, но подельники Хичкова опередили: раздалось два глухих выстрела. Срезанные пулями, люди Вунина рухнули на пол. Анатолий затравленно крутанул головой и неожиданно метнулся за спину Вадиму, обхватил его и, выхватив нож, прижал лезвие к горлу:

– Назад! Все назад! Иначе ему крышка!

Рука Хичкова нащупала оружие за поясом. Но Вунин зло предупредил:

– Тихо, сволота, тихо!

Вадим ощутил, как из-под острого холодного лезвия по горлу потекла тонкая струйка теплой крови.

– Руки, подними руки! – Вунин выдернул из-за пояса Хичкова пистолет и ткнул им в бок Вадиму. – Не дергайся, не рекомендую!

Ошарашенные, подручные Вадима обратили взгляды к Борису. Фокин стоял неподвижно. Внутренне он был доволен, что ему удалось перевести стрелки. А Хичков прохрипел, чувствуя, как лезвие обжигало горло:

– Анатолий, он блефует! Не верь ему! Ты же меня знаешь!

– Заткнись, сволота! – выдавил Вунин. – Иначе не доживешь до того порога! – глянул на входную дверь. – Меня обыграть захотел? Кровью умоешься!

– Положи оружие, Вунин! – подогрел обстановку Фокин, бросив. – Ты головой за Хичкова ответишь!

Мрачно посмотрев на Бориса, Анатолий угрожающе проговорил:

– Сегодня твоя взяла, Фокин! Но я приду за твоим бизнесом и за твоими деньгами! Запомни! – и повел глазами по остальным. – Стволы на пол! Кому сказал, стволы на пол!

Стволы стали медленно опускаться и падать на пол. Вунин приказал:

– Всем убраться из прихожей!

Медленно подручные Хичкова подались в комнату и кухню. Но остались лежать на полу два тела охранников Вунина. И Фокин у открытой входной двери не двинулся с места. Его парни, положив оружие, отступили на площадку.

– Давай на выход! – распорядился Вунин Вадиму и потребовал от Фокина. – Освободи проход.

– Положи оружие! – повторил Борис.

– Ты слишком самонадеян! – зло усмехнулся Анатолий. – Это твой недостаток! Похоже, ты меня не оценил по достоинству. Тогда не обессудь! – и он резким движением провел ножом по горлу Хичкову.

Из перерезанного горла хлестнула кровь. Вадим захрипел. Вунин оттолкнул его от себя на Бориса. Тело упало перед Фокиным, кровь хлынула ему под ноги. Он подался в сторону. Из комнаты кинулись к пистолетам подручные, но Вунин два раза выстрелил. Двое словно запнулись, осели и вытянулись рядом с телом Хичкова. Остальные отпрянули назад.

Все это время молчком лежавший в комнате Корозов, тяжело дыша, крикнул:

– Борис! Не выпускай Вунина! Он мой должник! Я ему горло перегрызу! – глянул на подручных Хичкова, потребовал. – Развяжите меня!

Придя в себя и поднявшись с пола, к нему метнулась Ольга и, ломая ногти, стала стараться развязывать веревки. Это плохо удавалось ей. Она, глотая слезы, вскинула глаза на подельников:

– Да помогите же кто-нибудь. Прошу вас.

Качнулся к ней один из парней. Достал нож и перерезал веревки. Затем кинул взгляд на врача и резанул по его веревкам. Ольга стала распутывать обрезанные концы, освобождая от них тело Глеба. Он растер затекшие руки, обнял жену:

– Все хорошо, Оленька. Все хорошо. Иди, накинь на бедра покрывало. Иди, – отправил ее к дивану и стал подниматься на ноги, держась за стену. Они плохо слушались его. Он какое-то время стоял неподвижно, пока не почувствовал, как ноги начали наливаться крепостью. Затоптался на месте, после чего уверенно оторвался от стены.

А рядом с ним над Гержавиным склонилась жена врача, снимая с мужа путы.

Выступив из комнаты, Глеб обвел глазами прихожую. Фокин насупился, увидев его лицо и помятую в крови одежду. Глеб остановил взгляд на Вунине у входной двери. Тот направил на него пистолет:

– Ты, бульдог, мое горло перегрызть хочешь? Попробуй!

Из-за спины Глеба показался Гержавин, проговорил:

– Я с вами, Глеб!

Внешний вид Гержавина был не лучше, чем у Корозова, и Фокин опять нахмурился. Перевел глаза на Вунина, сделал кивок головой на тела под ногами, сухо бросил:

– С таким грузом долго не живут на свете, Анатолий!

– За меня не беспокойся, – пробормотал тот. – Я проживу долго! – помолчал и твердо выговорил. – Стоило бы вас всех пришить сейчас, но что-то мне говорит, что вы еще будете мне нужны! Помните об этом! – и он стремительно выскочил из квартиры.

Парни Фокина на площадке напряглись. Он стволом заставил их отступить дальше и метнулся вниз по лестнице. И вдруг этажом ниже наткнулся на поднимавшихся людей в камуфляжной форме. Мгновенно сообразил, что это бойцы группы захвата. Выстрелил по ним и повернул назад. Но сверху ему навстречу спускались с оружием в руках подельники Хичкова. Вунин, беспорядочно паля, заметался между этажами. Кинулся к большому окну на межэтажной площадке. Всем телом ударил оконный переплет, намереваясь выбить его. Посыпались стекла. И в этот миг пули настигли его. Вунин застрял в оконном переплете, так и не осознав, что его больше нет в живых.

72

Остановив своих парней, которые ринулись было вместе с подельниками Хичкова преследовать Вунина, Фокин посмотрел на Корозова и Гержавина:

– Вернитесь в комнату, к женам, в подъезде без вас управятся. Пусть волки сами перегрызут друг друга! – потом достал телефон, набрал номер Акламина. – Я нашел Глеба с доктором! – сказал ему. – Подъезжайте! – назвал адрес.

– Я уже приехал, – раздалось в ответ.

Прижимаясь к стене, Аристарх с оперативниками с оружием наизготовку стоял на лестничном марше ниже бойцов группы захвата и разговаривал по телефону.

– Будьте осторожней! – посоветовал Борис. – В подъезде стреляют!

– Я заметил это! – отозвался Аристарх и спросил, имея в виду пленников. – Там все живы?

– Живы, – сказал Борис, – но придется подлечиться! – Отключил телефон и, переступив через тела, шагнул в комнату, говоря Корозову:

– Вот видишь, Глеб, что может получиться, когда начинаешь подозревать своего компаньона.

Однако тот парировал, добавляя:

– И когда берешь в компаньоны кого попало.

Поморщившись, будто его прихватили с поличным, Фокин буркнул:

– Ну-ну! – и подошел к Корозову.

Они обнялись. Затем Глеб вздохнул:

– Прости, Борис! Я был полным идиотом!

– И ты прости! – усмехнулся Фокин. – Я тоже был глупцом! – ему было трудно произнести эти слова, но он произнес их и почувствовал облегчение. – Ничего этого могло бы не быть!

– Хорошо, что успел! – заметил Глеб. – Как ты узнал?

– Акламин своими вопросами натолкнул меня! – Борис развел руки, словно говоря этим, что и оперативники для их бизнеса иногда бывают очень полезны и даже необходимы.

Безмолвно сзади, в куртке и покрывале, к Глебу притиснулась Ольга. Жена Гержавина с детьми тоже прильнула к мужу. Из ее глаз текли крупные слезы. Все закончилось, закончилось.

В подъезде в это время, наткнувшись на группу захвата, подручные Хичкова, видя, что выхода нет, загалдели:

– Эй, полиция, сдаемся! Не стреляйте! Кладем стволы!

Им скомандовали:

– Вниз по одному! С поднятыми руками!

Цепочка потянулась вниз. Акламин, проводив подельников глазами, поднялся по лестнице, остановился на межэтажной площадке против окна до пола, где застряло тело Вунина. Осмотрел его. Подумал, что преступник сам выбирает свой конец. Отвернулся, шагнул дальше.

Конец