Текст книги "Курский излом"

Глава 1. Планы на лето

1.1. Большие желания при скудных возможностях

«Операция „Цитадель“, в отличие от многих других акций диктатора „Третьего рейха“, не была плодом внезапного импульсивного решения, – пишет американский исследователь Мартин Кэйдин. – Она складывалась постепенно. Она родилась из поражения, из уязвленного самолюбия и досады, которые поражения неизбежно вызывали у Гитлера. И не будем заблуждаться относительно автора плана – его инициатором с самого начала был Гитлер. Все последующие события, в которых участвовали высшие офицеры и чиновники рейха, произошли в результате желаний и замыслов Гитлера.

Никто лучше Гитлера, как верховного главнокомандующего вооруженными силами Германии, не знал, что рейх отчаянно нуждается в блестящей победе германского оружия над восточными „варварами“. В феврале 1943 г. русские обрели новый облик самого грозного и беспощадного врага нацистской Германии. Одержанные после вторжения в Россию 22 июня 1941 года победы поблекли. Ликование сменилось сдержанностью, затем настороженностью, переросло в тревогу, граничащую с паранойей. Ибо кошмар Сталинграда был слишком реален. Поражение, которое русские нанесли отборным немецким армиям, было мрачным предзнаменованием будущего.

Приближалось лето 1943 года, и Гитлер потребовал от своих войск „возместить летом то, что было потеряно зимой“»[3]3
  От Мюнхена до Токийского залива. Взгляд с Запада. М., Политиздат, 1992. С. 298, 299.


[Закрыть].

План наступления с целью срезать «Курский балкон», как немцы называли глубокий изгиб линии фронта западнее Курска, появившийся в ходе февральско-мартовских боев 1943 г. (имея в виду его нависание над флангами обеих групп армий «Юг» и «Центр»), прошел длинный и извилистый путь по коридорам высшей государственной власти рейха и военным штабам Летцена[4]4
  В городе Летцене располагалась штаб-квартира главного командования сухопутных войск Германии.


[Закрыть], Растенбурга[5]5
  В районе этого городка находилась ставка Гитлера.


[Закрыть] и Берлина от первых общих намерений к четко сформулированному лаконичным языком приказу на осуществление операции, получившей кодовое название «Цитадель» и ставшей последним стратегическим наступлением вермахта на Восточном фронте в период Второй мировой войны.

Обсуждение и выработку общего замысла летней кампании Берлин начал в феврале 1943 г. Бывший начальник штаба ГА «Юг» генерал пехоты Т. Буссе утверждал, что в это время все – и Гитлер, и ОКХ, и командующие группами, и даже командующие армиями – считали 1943 год последним, когда Германия будет вести активные боевые действия лишь с Советским Союзом. Это была очень серьезная угроза. Поэтому разделяли желание Гитлера во что бы то ни стало перехватить инициативу на Восточном фронте[6]6
  Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2007. С. 24.


[Закрыть] с целью развязать себе руки для отражения возможного удара в Европе. Как вспоминал Э. фон Манштейн, различие было лишь в способах решения этой задачи: ждать сразу после завершения распутицы общего наступления Красной Армии, чтобы сорвать его, нанеся ее войскам большие потери, а затем перейти в контрнаступление или ударить первыми[7]7
  Манштейн Э. фон. Утерянные победы. Смоленск, Вече, 2016. С. 473.


[Закрыть]. Проводившийся ОКХ с февраля и до начала марта интенсивный анализ оперативной обстановки, собственных возможностей и разведданных о состоянии Красной Армии все больше приводил к выводу, что наиболее благоприятные условия для наступательной операции складываются в районе Курска.

В начале марта контрудар войск ГА «Юг» на Украине развивался успешно, благодаря этому оперативная обстановка юго-западнее советско-германского фронта для вермахта резко изменилась в лучшую сторону, но таяние снегов началось раньше обычного, уже к середине марта дороги стали труднопроходимыми. Поэтому для германского командования становилось все очевиднее, что после достижения ближайшей цели – захвата Харькова и, возможно, Белгорода – масштабные боевые действия прекратятся и придется переходить к планированию дальнейших операций уже на период после завершения распутицы. 8 марта командующий ГА «Юг» фельдмаршал Э. фон Манштейн первым из военачальников рейха предложил провести наступательную операцию, результатом которой должен был стать захват района южнее и юго-западнее Курска, но не самого города. По его мнению, для ее реализации следовало привлечь войска ГА «Юг» и часть сил ГА «Центр» – 2-й А, фронт обороны которой в это время проходил по центру и юго-западной части Курской дуги. Суть замысла фельдмаршала заключалась в срезе не всей дуги, а только половины, т. е. ее южной части. Возникает вопрос: а когда же и кем была предложена идея, положенная в основу плана «Цитадель», – ликвидация всего выступа?

10 марта 1943 г. у фельдмаршала Г. фон Клюге, командующего ГА «Центр», состоялся телефонный разговор с генерал-полковником Р. Шмидтом, командующим 2-й ТА, входившей в его группу и удерживавшей участок южнее Орла. В это время между правым флагом 2-й ТА и левым – 2-й А образовался существенный разрыв, через который войска Центрального фронта вышли к р. Десна. Фельдмаршал приказал генералу сильным ударом закрыть брешь, причем сделать это до наступления распутицы. В помощь ему Г. фон Клюге был готов привлечь силы 9-й А, только что вышедшей из «Ржевского выступа». Он планировал, что ее войска, развернувшись южнее Орла, прикроют левый фланг ударной группировки 2-й ТА и скуют силы Центрального и частично Брянского фронтов, которые могли помешать армии Шмидта выполнить задачу. После этого разговора генерал-полковник подготовил письменный доклад Г. фон Клюге, в котором и была впервые выдвинута идея окружения советских войск в районе Курска. «Шмидт предположил, – пишет немецкий историк Р. Теппель, – что было бы разумно „создать более сильную оперативную группу для удара из района южнее Орла в направлении Курска во взаимодействии с другой группой, двигающейся из района Харькова в северном направлении“. Этот план в точности повторял план операции „Цитадель“. Тем самым именно Шмидт был автором плана операции. Это подтверждает и реакция Клюге, который поздним вечером 10 марта позвонил Шмидту и заявил: „Должен сказать, что в вашем ходе мыслей что-то есть“. Тем не менее 9-я А будет все-таки переброшена, сказал далее Клюге, но без спешки»[8]8
  Toppel R. Kursk 1943. Die groste Schlacht des Zweiten Weltkriegs. Paderborn, 2017. S. 22, 23.


[Закрыть].

13 марта во время совещания Гитлера с командным составом ГА «Центр» Р. Шмидт изложил ему свою идею. Предложение понравилось, и в этот же день фюрер подписал оперативный приказ № 5, в котором давались общие указания по ведению боевых действий на Востоке в ближайшее время. Этот документ достаточно противоречив. Его краеугольным камнем являлась идея перехвата инициативы у русских, и одновременно в нем еще присутствовала «тень Сталинграда»: «Следует ожидать, что русские после окончания зимы и весенней распутицы, создав запасы материальных средств и пополнив частично свои соединения людьми, возобновят наступление. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы по возможности упредить их в наступлении в отдельных местах с целью навязать, хотя бы на одном из участков фронта, свою волю, как это в настоящее время имеет место на фронте ГА „Юг“. На остальных участках задача сводится к обескровливанию наступающего противника. Здесь мы заблаговременно должны создать прочную оборону»[9]9
  Курская битва / Под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 505.


[Закрыть].

Как видим, о разгроме Красной Армии и победоносном окончании войны речь уже не шла, вопрос стоял лишь о стабилизации фронта, который последние полтора месяца стремительно катился к границам рейха. Тем не менее в этот момент руководство Германии по-прежнему переоценивало свои возможности и недооценивало растущий потенциал Советского Союза, т. к. в приказе сразу трем группам армий «Север», «Центр» и «Юг» предписывалось провести наступательные операции с глубокими задачами, лишь ГА «А» должна была удерживать кубанский плацдарм и «высвобождать силы для других фронтов». Э. фон Манштейн получил приказ «приступить к формированию достаточно боеспособной танковой армии, сосредоточение которой должно было закончиться к середине апреля, с тем чтобы по окончании весенней распутицы перейти в наступление», а Г. фон Клюге – «создать ударную группировку, которую использовать для наступления во взаимодействии с войсками северного крыла ГА „Юг“». Необходимые для этого силы ГА «Центр» предстояло получить, сократив линии фронта и отведя войска 4-й и 9-й армий из района Вязьмы на запад (на позицию «Буйвол»).

Всю весну 1943 г. в руководстве Германии шли напряженное обсуждение и споры о том, как вести дальше войну. Причем с каждым месяцем чувствовалось, что острота потерь конца 1942–начала 1943 г. притуплялась и возрастали авантюристические тенденции как в оценке собственного потенциала, так и в возможностях СССР. В этих спорах вопрос о целесообразности наступления на Курск был ключевым. Еще до него Гитлер предполагал провести минимум две частные операции «Ястреб» и «Пантера» в районе Харькова и даже отдал приказ об их подготовке, но против выступили практически все ключевые фигуры вермахта, даже руководству ОКХ было непонятно, зачем их проводить в условиях жесткого дефицита сил и средств в преддверии такого масштабного наступления.

Командование ГА «Юг» в это время поддерживало идею удара на Курск, хотя ее силы были на пределе. В ходе наступления оно рассчитывало, как и в 1942 г., не только перехватить инициативу у советской стороны, но и решить ряд важных текущих проблем, стоящих перед ее войсками. В случае ликвидации «балкона» протяженность фронта могла уменьшиться более чем на 200 км, что позволяло высвободить значительное количество войск, а значит, уплотнить рубежи и создать определенные резервы для ведения активной обороны, к которой, по его мнению, вермахт будет вынужден перейти в ближайшие месяцы. В то же время Э. фон Манштейн, как и большинство генералов, считал, что желание Гитлера провести операции в районе Харькова далеки от возможностей и вермахта, и его группы. В полдень по берлинскому времени[10]10
  В это время разница между московским и берлинским временем была +1 час.


[Закрыть] 22 марта начальник штаба ОКХ генерал К. Цейтцлер позвонил Э. фон Манштейну, чтобы обсудить ход выполнения приказа № 5, во время этого разговора фельдмаршал однозначно выразил свое отношение к «Ястребу»: «Я против этой операции. Обоснование:…замерзший Донец, дорожные условия и состояние частей. Если фюрер настаивает на операции, мы должны немедленно выпустить приказ»[11]11
  Anlagen zum Kriegstagebuch (KTB) Nr. 1 der Heeresgruppe Don/Süd, Ferngespräche (Gespräche des Oberbefehlshabers). Band 2: 4.2–23.3.1943. Bundesarchiv. Abteilung Militärarchiv. Freiburg im Breisgau (BArch-MA). RH 19 VI/43. Bl. 45.


[Закрыть]. Начальник штаба ОКХ тоже высказался без обиняков: «Я имею точно такую же точку зрения, как и господин фельдмаршал. Распоряжение из Оберзальцберга, однако, пришло в ультимативной форме. Я стою перед принятым решением»[12]12
  Anlagen zum Kriegstagebuch (KTB) Nr. 1 der Heeresgruppe Don/Süd, Ferngespräche (Gespräche des Oberbefehlshabers). Band 2: 4.2–23.3.1943. Bundesarchiv. Abteilung Militärarchiv. Freiburg im Breisgau (BArch-MA). RH 19 VI/43. Bl. 45.


[Закрыть]. Однако в своей телеграмме от 22 марта фельдмаршал был не столь категоричен, он не стал открыто спорить, а обратил внимание Гитлера в первую очередь на главную объективную проблему – несоответствие имеющихся сил поставленным задачам, вероятно, не без основания полагая, что она остудит его пыл. Ситуация в полосе группы Манштейна была очень сложной. В этом же документе он писал: «Силы группы армий недостаточны для решения поставленных перед ней задач – жесткой обороны всего фронта от Таганрога до Белгорода, равного 650 км, и формирования танковой армии для использования в северном направлении, т. е. за пределами полосы действий ГА „Юг“.

На участке 6-й А на одну дивизию приходится 20 км, а на участке 1-й ТА и АГ Кемпфа – 30 км, причем все пехотные дивизии использованы на оборонительном фронте. Такая плотность не позволяет считать оборону надежно обеспеченной даже при наличии водного рубежа и подвижных резервов в виде двух танковых корпусов: одного для восточного и одного для северного фланга. Если для обороны использовать хотя бы всего 5 танковых и моторизованных дивизий, то для наступательных действий останется лишь 8 подвижных соединений, причем данной армии не будет выделено ни одной пехотной дивизии.

Вынужден указать на то, что ГА „Юг“ при протяженности своего фронта в 650 км располагает лишь 24 пехотными и 13 танковыми и моторизованными дивизиями, в то время как ГА „Центр“ при протяженности фронта 1250 км имеет 69 пехотных и 13 танковых и моторизованных дивизий»[13]13
  Klink Е. Das Gesetz des Handelns. Die Operation «Zitadelle» 1943. Stuttgart, 1966. S. 280–283.


[Закрыть].

Реакции из штаб-квартиры фюрера на эти доводы не последовало, а 28 марта поступило новое сообщение, еще больше осложнившее жизнь Э. фон Манштейна. Гитлер принял решение удержать Кубанский плацдарм (Новороссийск), т. е. активными действиями относительно небольшой группировки сковать весь Северо-Кавказский фронт, чтобы не допустить переброски отсюда советских войск в район Курска. С этой целью на Таманском полуострове 17–24 апреля 1943 г. было запланировано проведение операции «Нептун» для уничтожения плацдарма в районе Мысхако (больше известного как «Малая земля»). В результате этого нового решения фельдмаршал лишался обещанных ему для «Цитадели» около 10 пехотных дивизий из ГА «А». Теперь на усиление его группы предполагалось передать лишь две.

Разработка операций «Ястреб» и «Пантера», а также оценка влияния их возможных результатов на дальнейший ход боевых действий на Востоке шли не в узком кругу, к их обсуждению были привлечены штабы всех армий ГА «Юг». К концу марта и в первых числах апреля эти структуры представили свои соображения в письменном виде. Во всех документах красной линией проходила мысль о том, что их руководство не разделяет идею предварительных ударов, считая ее недопустимым распылением сил перед наступлением на Курск. Наиболее подробным и содержащим анализ обстановки было донесение командующего 4-й ТА генерал-полковника Г. Гота. В нем отмечалось, что по данным разведки в этом районе находятся значительные силы бронетехники русских, поэтому для достижения цели обеих операций потребуется задействовать главную ударную силу группы – все танковые и моторизованные дивизии. И при этом нет никаких гарантий, что удастся выполнить задачи в полном объеме. Из журнала боевых действий ГА «Юг»: «Поступили предложения по проведению операции „Пантера“ от 4-й ТА. Армия, на основании разведки, проведенной по фронту АГ Кемпфа, оценивает распределение вражеских танковых частей следующим образом: 2 танковых корпуса – у Купянска, 3 танковых и 1 механический корпус – севернее Купянска, 2 танковых корпуса – в районе севернее Белгорода.

На основании этой оценки противника и сравнивая с этим факт наличия для нашего наступления только пяти танковых и четырех пехотных дивизий, армия считает операционный план „Пантера“ невыполнимым. Необходимо ограничить линию цели операции линией: Купянск – Ивановка – Алексеевка – Печенеги – Донец. Тут нужен удар двух танковых корпусов (с приданием им по одной дополнительной пехотной дивизии для переправы) сильно концентрированным клином в направлении Купянска для уничтожения там базирующихся танковых частей. Прикрытие северного и южного флангов осуществляет с каждой стороны по 1, а позже по 2 пехотные дивизии. При дальнейшем развитии операции есть вероятность необходимости разворота северного корпуса на север для обороны от русских танковых частей, проводящих контрудар из района Валуйки, пока южный корпус вместе с двумя пехотными дивизиями выступает на уничтожение противника между Донцом и Осколом в направлении Балаклея – Изюм. Армия не считает, что проведение операции может дать решающий успех. Цели, поставленные перед наступлением – уничтожение вражеских резервных корпусов, – не могут быть достигнуты, поскольку эти силы находятся вне оперативного поля операции. Наоборот, занятие линии Купянск – Печенеги приведет к контрнаступлению противника. На его отражение будет необходимо потратить дополнительные силы»[14]14
  Kriegstagebuch Ia der Heeresgruppe Don/Süd, M ärz bis Jul i 1943. BArch-MA. RH 19 VI/45. Bl. 23.


[Закрыть].

В то же время генерал-полковник подчеркивал, что невозможно спрогнозировать, в каком состоянии войска выйдут из операции, ясно лишь одно – с потерями. Указывая на эти очевидные проблемы, Гот также выражал сомнение в том, что ОКХ после этого будет в состоянии сдержать обещание и выделить дополнительные силы перед наступлением на Курск. Их может просто не оказаться в необходимом объеме. Непонятно, какое влияние в тот момент письмо генерала оказало на позицию Берлина, тем не менее в истории Курской битвы ему было суждено сыграть важную роль. Через некоторое время оно не только поменяет взгляд Э. фон Манштейна на основные задачи «Цитадели», но и заставит его существенно изменить уже сверстанный план действий его группы в этой операции. В донесении Г. Готу удалось сгенерировать и ясно обосновать главную и, что очень важно, на тот момент выполнимую цель летней кампании, которая до этого момента только формировалась в сознании фельдмаршала после того, как не удалось реализовать его замысел отсечь часть Курского балкона. Документ нацеливал не на захват Курска и окружение колоссальной группировки Центрального и Воронежского фронтов, а на уничтожение значительной части русских подвижных резервов в процессе наступления в направлении Курска.

Против операций в районе Харькова (Чугуев – Изюм) настойчиво выступал и штаб ОКХ. Именно благодаря усилиям его начальника генерала К. Цейтцлера на этой идее ее противникам окончательно удалось поставить жирный крест. 11 апреля генерал представил Гитлеру меморандум, в котором был изложен и обоснован план удара на Курск, получивший 31 марта официальное наименование «Цитадель»[15]15
  В журнале боевых действий штаба Верховного командования вермахта отмечается, что приказ о присвоении кодового названия «Цитадель» поступил 31 марта 1943 г.


[Закрыть]. Он согласился с доводами ОКХ и уже 15 апреля подписал оперативный приказ № 6, в основу которого лег меморандум. Таким образом, под влиянием прежде всего военных «Ястреб» и «Пантера» окончательно ушли в небытие, хотя подготовка последней продолжалась, но это была уже лишь маскировка предстоящего удара на Курск. Описанная ситуация наглядно свидетельствует, что весной Гитлер не был таким уж невменяемым, как это иногда утверждается в исторической литературе. До его разума и рационального сознания можно было достучаться, и он принимал вполне взвешенные решения.

В приказе № 6 излагались как цели и задачи летней кампании на Востоке, так и принципиальный алгоритм действий групп армий Клюге и Манштейна. Суть его состояла в том, чтобы двумя встречными концентрическими ударами из районов южнее Орла («…с рубежа р. Тросна – района севернее Мало-Архангельска») на юг, через Поныри – Ольховатка, и севернее Белгорода («с рубежа Белгород – Томаровка») на север, через Обоянь, рассечь оборону двух фронтов – Воронежского (генерал армии Н.Ф. Ватутин) и Центрального (генерал-полковник К.К. Рокоссовский[16]16
  Звание генерала армии он получит 28 апреля 1943 г.


[Закрыть]) и, соединившись восточнее Курска (район Щегры), окружить их войска. «Я решил, – говорилось в приказе, – как только позволят условия погоды, провести наступление „Цитадель“ – первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года… Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна стать факелом для всего мира»[17]17
  Курская битва / Под ред. И.В. Паротькина. М., Наука, 1970. С. 520.


[Закрыть].

Итоги операции, которые Гитлер официально ожидал, завораживали. Вермахту предстояло окружить два советских фронта, штатная численность которых превышала один миллион человек, овладеть территорией примерно 23 000 кв. км[18]18
  Подсчитано автором.


[Закрыть] (если считать от переднего края Курской дуги до ж.д. дороги Орел – Курск) и тем самым сократить линию фронт на 240–250 км. Однако пока это было всего лишь желание группы людей, которые уже понимали, что проект «Тысячелетний Рейх» рушится. В самом же документе впервые за весь период войны перед главным наступлением года не ставилось ни одной экономической задачи, как это было ранее. В 1941 г. основной целью была Украина, с ее хлебом, углем и марганцем, в 1942 г. – кавказская нефть и огромные территории, в том числе богатые черноземом, а в 1943 г., как и заявил Гитлер в январе, наступление готовилось для достижения временной передышки по пути к неминуемой катастрофе. Острый дефицит войск (особенно пехоты) не только для этого наступления, но и вообще для поддержания стабильности на советско-германском фронте, а также отсутствие большой и, главное, реальной цели придавали плану «Цитадель» характер удара в никуда. Одним словом, война ради войны, и иного уже не могло быть. Это откровенно признал и один из ключевых участников Курской битвы, начальник штаба 4-й ТА генерал Ф. Фангор, который после войны писал: «…Можно заключить, что у операции „Цитадель“ не было по-настоящему решающей стратегической цели»[19]19
  Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2006. С. 120.


[Закрыть]. Осознание этого и являлось основным источником нервозности и напряжения во всех ключевых звеньях политического и военного руководства Германии, которые наблюдались весной и в начале лета 1943 г.

Тем не менее, несмотря на серьезные проблемы на Востоке и угрозу высадки англо-американских войск в Европе, Берлин сумет изыскать для «Цитадели» достаточно большие силы. Наступление планировалось проводить на довольно узких участках, которые в общей сложности составляли менее 14 % советско-германского фронта. Из 12 армий и 5 армейских групп, действовавших на Востоке, для ее реализации предполагалось привлечь две армии (4-ю ТА и 9-ю А) и одну армейскую группу (АГ Кемпфа).

Итак, первоначально замысел операции по отсечению южной части Курской дуги возник в штабе ГА «Юг» спонтанно, как реакция на успешные действия ее войск в феврале – марте 1943 г. на Украине, и имел главную цель – максимально полно использовать успех контрудара под Харьковом, а также решить хотя и важные, но тем не менее частные проблемы группы Манштейна в преддверии трудного во всех отношениях летнего периода боев. В тот момент предложение фельдмаршала не было единственным и, по оценке ОКХ и ОКВ, не являлось оптимальным, так как Э. фон Манштейн прежде всего исходил из интересов своей группы. Хотя пытался убедить Берлин, что они совпадают и со стратегическими целями рейха.

Политическое и военное руководство Германии, находясь в тяжелом морально-психологическом состоянии, осознавая, что после разгрома на Волге победа в войне стала призрачной, лихорадочно искало приемлемый вариант дальнейшего ведения войны. Поэтому Гитлер и ОКХ, вдохновленные результатами контрудара войск Манштейна, начали рассматривать план, предложенный генерал-полковником Р. Шмидтом, который, по сути, развивал идею фельдмаршала как основу для всей летней кампании.

Причинами мартовского успеха на Украине стали три главных объективных фактора. Во-первых, измотанность советских войск, три месяца не выходивших из боев, и отрыв боевых частей от тылов. Во-вторых, сосредоточение в ГА «Юг» основной части подвижных соединений советско-германского фронта, а также существенных резервов, переброшенных из Европы. В-третьих, отсутствие у советской стороны резервов на этом направлении. Поэтому в первоначальном плане наступления на Курск и Манштейна, и Шмидта не были учтены ни погодные условия (а в 1943 г. весна была ранняя), ни тяжелое состояние ГА «Центр», ни потенциальные возможности Красной Армии. Операция, изначально задумывавшаяся как логическое продолжение контрудара ГА «Юг», хотя и требовавшая дополнительных сил. Главным фактором ее успеха считалась лишь временная слабость советских войск на этом направлении, но до начала распутицы провести ее уже не удалось. Из-за бездорожья активные боевые действия были остановлены, советское командование оперативно нарастило свою группировку в этом районе, а 9-я А только приступала к сосредоточению дивизий в южной части орловской дуги, которые после зимних боев были не способны участвовать в крупном наступлении. Поэтому когда Э. фон Манштейн в своих мемуарах говорит, что он рассчитывал на успех операции весной, это лишь попытка «сохранить лицо». Германская армия ни в марте, ни в начале апреля не была в состоянии проводить крупное наступление, и рассчитывать даже теоретически на успех в ней любой трезвомыслящий полководец в тот момент не мог.

В середине апреля Гитлер, объективно оценивая для Германии Восточный фронт как ключевой в театре военных действий и не найдя более приемлемого варианта дальнейшего ведения войны, остановил выбор на «Цитадели» в качестве генерального наступления 1943 г. К этому моменту к нему приходит определенное «отрезвление» относительно возможностей вермахта и потенциала советской стороны. Во-первых, верно оценив аргументы военных, он хотя и с трудом, но отказывается от ликвидации «изюмского выступа» и концентрирует все силы на подготовке удара на Курск. Во-вторых, благодаря письму командующего 9-й А генерал-полковника В. Моделя от 24 апреля, в котором было однозначно сказано, что армия не готова к операции, Гитлер начинает осознавать, что февральско-мартовские успехи на Украине – это хотя и крупная победа, но в масштабах войны частность. После нее Германия не смогла перехватить инициативу, как ожидалось. Красная Армия по темпам наращивания сил и восстановлению войск после зимы заметно опережала группы и Манштейна, и Клюге, а Берлин пока не мог помочь им резко переломить эту тенденцию. Поэтому рассчитывать лишь на превосходство вермахта в управлении войсками и уровне подготовки личного состава, на чем акцентировали внимание сторонники «Цитадели», было опасно. К началу мая войска Красной Армии под Курском уже обладали значительной мощью, а их командование – опытом и знаниями, поэтому имевшиеся у Клюге и Манштейна войска реализовать прежний план и добиться весомого результата не могли.

Послевоенные утверждения германских генералов и близких к ним историков о том, что Гитлер был пустым политиканом, не понимавшим законов и принципов проведения крупномасштабных операций, а его решения о переносе «Цитадели» были не обоснованы и лишили вермахт эффекта неожиданности, что стало главным фактором провала блестяще спланированного ОКХ наступления, далеки от истины. Во-первых, скрыть сосредоточение двух стратегических группировок общей численностью более 600 000 человек в районах, наиболее подходящих для наступления, невозможно. Это признавали многие военачальники вермахта. Например, участник Курской битвы генерал-майор Ф. фон Меллентин отмечал, что «план и подготовительные мероприятия операции такого масштаба невозможно долго держать в тайне»[20]20
  Меллентин Ф. фон. Бронированный кулак вермахта. Смоленск, Русич, 1999. С. 321.


[Закрыть]. Поэтому никто из генералов, причастных к «Цитадели», эффекту неожиданности первостепенного значения не придавал. Об этом же свидетельствуют и трофейные документы. Основным фактором успеха и Гитлер, и ОКХ (хотя и в разной степени) считали наличие сил и средств, необходимых для реализации поставленных целей, а их даже по немецким минимальным расчетам никогда не хватало.

В конце апреля войска ГА «Юг», в первую очередь танковые, остро нуждались в отдыхе, пополнении личным составом и бронетехникой. А 9-я А, судя по письму В. Моделя, не имела для операции и минимума сил и средств. «От этого плана мы должны были отказаться, – писал Э. фон Манштейн, – так как группа „Центр“ не в состоянии была взаимодействовать с нами. Как бы ни был слаб противник после своего поражения у Харькова, все же одних сил группы „Юг“ было недостаточно, чтобы ликвидировать эту широкую дугу»[21]21
  Манштейн Э. фон. Утерянные победы. М., Воениздат, 1957. С. 432.


[Закрыть]. Гитлер решил, что условия для наступления неподходящие и риск неудачи слишком велик. Поэтому ни в апреле, ни в мае план до стадии практического воплощения не довели, хотя уничтожение Курского выступа он считал важнейшей задачей на ближайшее время и никогда от этого не отказывался.

Хотя Курск должна была захватить 9-я А, ГА «Юг» считалась основной, перед ней ставились более сложные и масштабные задачи. До предполагавшегося рубежа встречи в районе Щегров войскам Г. фон Клюге предстояло пройти примерно 75 км, а Э. фон Манштейна почти в два раза больше – 125. Поэтому непосредственно для прорыва советской обороны в ее полосе выделялось несколько больше сил – 9 танковых и моторизованных дивизий, против 7 в ГА «Центр». И, что немаловажно, ее должны были усилить новыми образцами танков. ГА «Юг» состояла из: 4-й ТА генерал-полковника Г. Гота и армейской группы генерала танковых войск В. Кемпфа, названная его фамилией – АГ Кемпфа. Оба объединения располагали в общей сложности 11 пехотными, 9 танковыми и моторизованными дивизиями.

К началу мая у Э. фон Манштейна появились серьезные сомнения в его успехе в операции. Для решения столь масштабных задач, как окружение двух фронтов, были необходимы значительные силы, в том числе пехотные дивизии, а они пока не прибыли. Вместе с тем долго скрывать от советской разведки подготовку к наступлению не удастся, поэтому рассчитывать на эффект неожиданности не приходилось. 4 мая в Мюнхене состоялось крупное совещание с участием ключевых фигур, причастных к реализации «Цитадели», на котором обсуждались перспективы и операции, и летней кампании на Востоке, после которого Гитлер перенес дату наступления на 12 июня.

Командующий ударным объединением ГА «Юг» генерал-полковник Г. Гот не верил в возможность достижения всех целей операции, но, не имея возможности кардинально повлиять на это решение, настойчиво старался отстоять наиболее реальную, по его мнению, задачу своей армии в ходе наступления – уничтожение резервов русских. Генерал-полковник хотел, чтобы она была признана командованием ГА «Юг» первостепенной, хотя бы на первом этапе «Цитадели», и включена в процесс оперативного планирования. 10–11 мая в штабе 4-й ТА в г. Богодухов на Украине у него состоялась встреча с Э. фон Манштейном. Фельдмаршал знал позицию командующего армией; помимо критики и сомнений в возможности реализации «Цитадели» в полном объеме из-за отсутствия необходимых сил, в позиции Г. Гота он уловил главную для себя мысль – его стремление найти оптимальный вариант уничтожения с каждым днем увеличивающихся танковых резервов противника. Советские крупные подвижные соединения уже в ходе Сталинградской битвы и последующего зимнего наступления показали свою мощь и высокую мобильность. Эта задача была и очень важной, и в то же время значительно реалистичнее, чем окружение двух фронтов. По оценкам Г. Гота, перед фронтом ГА «Юг» уже находятся внушительные силы – 8 танковых и механизированных корпусов. Если не решить ее в ближайшее время, эти резервы могут стать серьезной угрозой для его группы, советское командование будет использовать их как для отражения наступления его войск, так и в качестве ударного клина, чтобы развить до больших масштабов свое предстоящее наступление в направлении Днепра. Эта идея Г. Гота была созвучна размышлениям фельдмаршала, поэтому он решил ее обсудить с ним с глазу на глаз, а также выслушать его мнение и предложения по практическому ее воплощению в плане операции.

После прибытия Э. фон Манштейна к Г. Готу в Богодухов в течение двух суток ими был не только обсужден круг крупных проб лем, связанных с участием в «Цитадели» и ГА «Юг», и 4-й ТА, но и приняты важные решения, которые легли в основу второго варианта плана их наступления на Курск. Причем инициатором ключевых идей, которые затем обрели форму решений, стал именно генерал-полковник. О замысле Г. Гота, высказанном в эти два дня, впервые широко стало известно из записок генерала пехоты Ф. Фангора, которые тот сделал после войны для военно-исторической программы армии США. Г. Гот полагал, что, учитывая рельеф местности, не следует наносить удар из района Белгорода на Курск по прямой линии, т. е. через Обоянь, как этого требовал первоначальный (апрельский) план наступления. Танкопроходимые участки южнее Обояни узкие, ограничены поймами трех рек и глубокими балками, поэтому немецкие подвижные соединения, в случае движения строго на север, уже в начале наступления могут понести большие потери. «Гот также считал, – отмечает Ф. Фангор, – что советские стратегические резервы… вступят в сражение быстро, пройдя через узкий проход между реками Донец и Псел у Прохоровки… Следовательно, прорвав оборону противника, 2-й тк СС не мог наступать прямо на север через Псел, он должен повернуть на северо-восток… к Прохоровке, чтобы уничтожить танковые силы русских, которые мы надеялись обнаружить именно там. Преимущество такого маневра было в том, что он приближал нас к 3-му тк армейской группы Кемпфа»[22]22
  Ньютон C. Курская битва. Немецкий взгляд. М., Яуза, 2006. С. 100.


[Закрыть].