Текст книги "Курский излом"

Военным советам фронтов необходимо немедленно серьезно заняться вопросами маскировки сосредоточений и передвижений войск, складов боеприпасов, горючего и др., железнодорожных мостов, аэродромов базирования авиации, широко используя методы дезориентирования противника (применение разного рода макетов-сооружений и боевой техники, ложных пожаров, ложного зенитного огня, задымления и т. д.)»[97]97
  Русский архив. Великая Отечественная война. № 23 (12(3)). М., ТЕРРА, 1999. С. 191.


[Закрыть].

К началу Курской оборонительной операции в первом эшелоне фронта находились четыре общевойсковые армии, к началу боев по начертанию переднего края они имели следующую протяженность линии обороны:

38-я А занимала участок 75 км (на 5 июня), в ее составе находились: 6 стрелковых дивизий, одна стрелковая бригада и сводные бригады учебных батальонов;

40-я А: 52 км, располагала 7 дивизиями;

6-я гв. А, по начертанию переднего края 66 км, по прямой линии – 58 км, всего в наличии – 7 сд (в первом эшелоне четыре – 71-я гв., 67-я гв., 52-я гв. сд и 375-я сд), 27-я и 28-я иптабр, 230-й и 245-й отп НПП;

7-я гв. А: 53 км, всего 7 сд, 30-я иптабр, 262-й оттп.

6-я гв. А располагала двумя корпусами – 22-й гв. и 23-й гв. ск. 23-й гвардейский, которым командовал генерал-майор Павел Прокопьевич Вахрамеев, был развернут на главном танкоопасном направлении и армии, и фронта в целом. Поэтому на его системе обороны остановлюсь более подробно. Корпус удерживал район Обоянского шоссе и занимал полосу: лог Лапин, южная окраина Задельного, выс. 220.5, Березов, Гремучий, Ерик, выс. 211.6, выс. 190.5, Черная Поляна, которая имела общую протяженность по фронту 31 км. Его левый фланг примыкал к правому 25-го гв. ск 7-й гв. А, т. е. разграничительная линия этих корпусов являлась границей полос армий Чистякова и Шумилова, а к его правому флангу примыкало левое крыло 22-го гв. ск. Соединение в своем составе имело три дивизии – 51-ю гв., 52-ю гв. и 375-ю сд, которые располагались в два эшелона, т. е. оборонялись на двух армейских полосах. В первом эшелоне находились 52-я гв. сд полковника И.М. Некрасова, удерживавшая рубеж лог Лапин, южная окраина Задельного, выс. 220.5, Березов, Гремучий, в 14 км по фронту, и 375-я сд полковника П.Д. Говоруненко, ее полоса: Ерик, Шопино, выс. 211.6, выс. 190.5, Черная Поляна, имела протяженность 17 км; а во втором – 51-я гв. сд, она оборонялась по линии: Солонец, выс. 243.2, южная окраина Нечаевки, /иск./ Волобуевка[98]98
  ЦАМО РФ. Ф. 872. Оп. 1. Д. 27. Л. 14.


[Закрыть]. Все три дивизии имели полный состав частей и подразделений, но неполную штатную численность. Тем не менее все они получили полосы шире, чем это предусматривал БУП-42, поэтому были вынуждены строить свой боевой порядок в один эшелон.

Оборона войск Вахрамеева строилась прежде всего как противотанковая и на всю глубину. К началу июля его войска оборудовали 13 ПТОПов, в том числе 10 – на главной полосе, в которых находились: 122 76-мм орудия, 83 45-мм ПТО, 290 ПТР и 34 танка[99]99
  ЦАМО РФ. Ф. 478. Оп. 21416. Д. 23. Л. 2.


[Закрыть]. Бронетехнику планировалось использовать для усиления огня ПТОПов лишь 375-й сд, в них были включены танки 96-й отбр. Это была одна из отличительных особенностей системы обороны соединения Говоруненко от соседей. Для усиления дивизий первого эшелона с началом операции командование армии планировало выделить из своего состава подвижный и противотанковый резервы, а также весной выделило общевойсковой, за счет передачи им двух стрелковых батальонов из 51-й гв. сд. Подвижные отряды заграждения дивизии состояли из 1–2 взводов минеров с 150–200 ПТМ и 100–150 кг взрывчатки, а их стрелковых полков – из 1–2 отделений. Кроме того, в полосу корпуса Вахромеева в мае были выдвинуты артиллерийские группы поддержки пехоты и дальнего действия, а также подвижные отряды заграждения минеров, сформированные из частей фронта. Наличие средств усиления в дивизиях 23-го гв. ск приведено в таблице № 5.

Согласно плану противотанковой обороны корпуса от 29 апреля 1943 г., подготовленного его командованием, в его полосе было определено 7 танкоопасных направлений, на каждом из которых противник мог использовать от 50 до 150 танков. В полосе 52-й гв. сд: Томаровка – Яковлево (150 танков), Казацкое – Быковка (150), 375-я сд: из районов Белгорода(?), Ближне-Ивановского (50), Старый Город – Дальняя Игуменка (50), Крапивенские Дворы – Яковлево (50), Гостищево – Тетеревино (50)[100]100
  ЦАМО РФ. Ф. 872. Оп. 1. Д. 9. Л. 1.


[Закрыть]. Вместе с тем в каждой дивизии были определены участки по 5–6 км, где неприятель с большой долей вероятности мог перейти в наступление. Несколько опережая события, отмечу, что все эти прогнозы окажутся верными, с первых дней наступления ГА «Юг» именно в этих районах командование 4-й ТА сосредоточит главные силы бронетехники для прорыва обороны гвардейцев. До начала боев комкором и его штабом на эти направления обращалось повышенное внимание, их укрепляли всеми возможными силами и средствами, в том числе и путем выделения в ротах первого эшелона специальных групп истребителей танков в составе 4–6 человек, которые были вооружены противотанковыми гранатами, бутылками с зажигательной смесью и автоматами. В ходе отражения атак противника перед группой ставилась единственная задача: борьба с его бронетехникой. Вместе с тем, учитывая, что корпус оборонял главное танкоопасное направление, командование армии потребовало существенно укрепить стыки дивизий первого эшелона. В результате к началу июля плотность артиллерии ПТО в полосе корпуса достигла 11,4 орудия на 1 км, в том числе и 45-мм пушек, на основных танкоопасных направлениях – 16–20, а стык 52-й гв. и 375-й сд прикрывали 6 артдивизионов и три ПТОПа[102]102
  ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 32108. Д. 1. Л. 16.


[Закрыть]. Тем не менее для отражения массированного танкового удара 4-й ТА в июле 1943 г. выделенных 23-му гв. ск сил окажется недостаточно. Для сравнения: в полосе 13-й А Центрального фронта, по которой войска ГА «Центр» 5 июля 1943 г. нанесут удар главными силами (как и ГА «Юг» по 6-й гв. А), эти показатели будут превышены в 3–4 раза.

ТАБЛИЦА № 5. Численность артиллерии и танков в дивизиях 23-го гв. ск и их средняя плотность на конец июня 1943 г.[101]101
  ЦАМО РФ. Ф. 478. Оп. 41720. Д. 1. Л. 35.


[Закрыть]

К началу июля 1943 г. рубеж 23-го гв. ск по своему инженерному оборудованию особо не отличался от соседей. Глубина его обороны составляла 15–20 км. В нем было подготовлено 200 км траншей полного профиля и ходов сообщения, т. е. на одну дивизию приходилось 66,6 км. На обеих армейских полосах и между ними было установлено 37 000 ПТМ и 27 700 ППМ, 90,7 км проволочных заграждений в три кола и отрыто 37,7 км рвов и эскарпов всех типов.

А теперь коснусь второй ключевой составляющей системы обороны Воронежского фронта в полосе наступления главных сил ГА «Юг» – численность и состояние войск 6-й гв. А и 1-й ТА перед началом боев. К началу июля 1943 г. Воронежский фронт имел общую боевую численность 417 451 человек[103]103
  ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 426. Л. б/н Ведомость боевого состава на 5 июля 1943 г.


[Закрыть], из них 297 026 (71,2 %) находились в боевом составе стрелковых войск, которые составляли его основу, и были объединены в 35 дивизий. При равных долях пехоты у обоих фронтов, находившихся в Курской дуге, стрелковые соединения Ватутина были более полнокровными, на одну дивизию его фронта в среднем приходилось 8486 военнослужащих, т. е. на 1023 человека, или 12 % (почти два полноценных сб), больше, чем у Рокоссовского. Учитывая, что речь идет о дивизии – основной структурной единице фронтов, из которых формировался их боевой костяк, разница существенная. Самой многочисленной являлась 6-я гв. А, в ее боевом составе находилось 79 653 военнослужащих, а в семи стрелковых дивизиях – 59 542 бойца и командира, при средней укомплектованности одного соединения 8506 человека[104]104
  ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 426. Л. б/н.


[Закрыть]. Подробнее смотри таблицу № 2. На втором месте располагалась 7-я гв. А; для сравнения: она имела соответственно 76 831, 60 500, 8643 военнослужащих.

Главным огневым средством общевойсковых армий Воронежского фронта была артиллерия. К началу боев в их соединениях находилось: 4707 орудий (с зенитками), в том числе 458 76-мм дивизионных и 1766 45-мм ПТО, 6702 миномета, в том числе 1344 120-мм, 3117 82-мм и 1976 50-мм, 265 РС и 11067 ПТР[105]105
  ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2843. Д. 426. Л. 157.


[Закрыть]. Ее основные силы находились в трех армиях первого эшелона – 40-й, 6-й гв. и 7-й гв. А, в полосе которых ожидался или главный удар, или с высокой долей вероятности противник мог нанести его. К 5 июля в них было сосредоточено: 2839 всех орудий (в том числе и зениток) (т. е. 60,3 % от наличия во фронте), 3547 минометов (53 %), 163 РС (61,5 %) и 7093 ПТР (64,1 %). 6-я гв. А имела: 983 орудия (с зенитками) (21 % от наличия во фронте), в том числе 329 76-мм ДА и 313 45-мм, 1157 минометов (17,3 %), из них 224 120-мм и 551 82-мм, 92 РС и 2921 ПТР (26,4 %). Благодаря этому на 1 км фронта в ней приходилось в среднем: 15,1 всех орудий, 9,9 76-мм ДА и 45-мм ПТО, 19,2 миномета, в том числе и РС и 45 ПТР. Для сравнения: в 13-й А Центрального фронта эти показатели были следующими – 50 всех орудий, 26,3 76-мм ДА и 45-мм ПТО, 80,6 миномета, в том числе и РС и 110,5 ПТР.

По данным штаба фронта, к началу боев плотность артсредств в соединениях первого эшелона 6-й гв. А (с учетом всей приданной артиллерии, без 50-мм минометов и «катюш») на 1 км составляла: в 71-й гв. сд – орудий 14–15, ПТР – 13, в 67-й гв. сд – орудий 12–13, ПТР – 15, в 52-й гв. сд – орудий 15–16, ПТР – 13, в 375-й сд – орудий 20–21, ПТР – 22[106]106
  ЦАМО РФ. Ф. 335. Оп. 5113. Д. 235. Л. 12.


[Закрыть]. Из 407 45-мм, 76-мм пушек ПА, ДА, а также приданных полков и дивизионов (в том числе 9 СУ-76 1440 сап), находившихся в указанных четырех дивизиях на 5 июля, 68,7 % – это 76-мм орудия. Тем не менее, учитывая, что эти четыре соединения в первый день Курской битвы примут на себя главный удар сразу двух танковых корпусов, имевших в строю более 1000 танков, то приведенные цифры никак нельзя считать значительными. По начертанию переднего края общая протяженность их обороны была 66 км, поэтому в среднем на 1 км проходилось всего 6,2 орудия ПТО. Даже если в общую цифру включить подвижный дивизионный спецрезерв (230-й и 245-й отп с 96-й отбр) в составе 133 танка (в строю), то и тогда плотность не превысит 8,2 орудия на 1 км. Кроме того, часть сил их артиллерии была включена в резерв, находившийся за несколько километров от переднего края, поэтому реальная плотность артогня, которым они встретят немецкую бронетехнику 5 июля 1943 г., окажется еще ниже, а орудий ПТО – значительно ниже. Это обстоятельство в сочетании с боевым построением дивизий в один эшелон предопределит относительно быстрый прорыв (с учетом ее значительного укрепления в инженерном отношении) главной полосы 6-й гв. А на главном направлении уже в первый день операции. А допущенные ошибки в управлении войсками, о которых мы поговорим дальше, этому лишь способствовали.

Советское командование рассматривало бронетехнику, наряду с пехотой и артиллерией, как ключевой инструмент и в готовящейся Курской оборонительной операции, и для успешной реализации задач всей летней кампании 1943 г. Весной при планировании обороны на первом этапе Курской битвы оно рассчитывало использовать сразу три танковые армии однородного состава (обязательно две – 2-ю ТА (Центральный фронт) и 1-ю ТА (Воронежский), и, возможно, 5-ю гв. ТА (Степной ВО)) и 10 отдельных танковых и механизированных корпусов (2-й гв., 3-й гв., 4-й гв., 5-й гв., 9-й, 10-й и 19-й тк; 1-й, 2-й[107]107
  С 26.07.1943 г. переформирован в 7-й гв. мк.


[Закрыть] и 3-й гв. мк), находившихся в резерве Ставки ВГК и в составе общевойсковых армий этих фронтов. В действительности так оно и произошло.

Для ясного понимания хода Курской битвы и правильной оценки ее результатов необходимо учитывать, что советские и немецкие подвижные соединения, имевшие одинаковое название – корпус, дивизия и т. д., имели существенную разницу в численности и количестве вооружения. Разница в организационно-штатной структуре советских и германских танковых соединений заключалась в том, что ядром советского танкового корпуса являлись танки, сведенные в три бригады, все остальное, в том числе мотострелковая бригада (пехота), было нацелено на их обеспечение в бою. В германской танковой дивизии ядром являлись мотопехотные полки, и для их успешной деятельности дивизию усиливали большим числом огневых средств: танками, орудиями, минометами, – значительно большим числом, чем в советском танковом корпусе. Например, штатная численность советского танкового корпуса доходила до 10 000, а немецкой танковой дивизии – 16 932 чел. Если же сравнивать штаты этих соединений на 1 января 1943 г., то соотношение между тд и тк окажется: по личному составу – 0,46 в пользу противника, по орудиям полевой артиллерии – 0,41, минометам – 96, ПТО – 0, 12, зенитным орудиям – 0,32. Только по числу танков к лету 1943 г. соотношение было – 1,2 в нашу пользу. Немецкой танковой дивизии примерно соответствовал советский мехкорпус, за исключением всех видов артиллерии, ее в корпусе было заметно меньше: ПТО – 0,36, полевой – 0,63, зенитной – 0,57. Таким образом, немецкому танковому корпусу трехдивизионного состава могла примерно соответствовать советская танковая армия, состоявшая из трех мехкорпусов, но таковой в РККА не было. Поэтому все танковые армии однородного состава, сформированные в начале 1943 г., заметно уступали по количеству личного состава и вооружения немецким танковым корпусам, не говоря уже об армиях, в том числе и 4-й ТА. Исключение составляло лишь большее число танков в советских армиях, но качественное превосходство немецкой бронетехники сводило его к нулю.

6-я гв. А, как и ее соседи, до начала Курской битвы крупных подвижных соединений не получила, командование фронтом подчинит ей 5-й гв. Стк лишь в критический момент операции 6 июля 1943 г., а до этого момента предполагалось, что первые несколько дней их задачи будет выполнять 1-я ТА, развернутая на второй и третьей армейской полосах. Поэтому И.М. Чистяков располагал относительно скромными силами бронетехники – двумя бронепоездами (один дивизион) и 135 танками, которые находились в трех полках, одной бригаде НПП.

Процесс формирования и комплектования бронетанковых войск Воронежского фронта после зимних боев 1942–1943 гг. завершился в конце мая, именно тогда они получили тот боевой и численный состав, с которым будут участвовать в Курской битве. К этому времени полки, бригады, корпуса были доведены до штатной численности, и был полностью завершен процесс усиления общевойсковых армий бронетанковой техникой, а в состав фронта прибыли дополнительно несколько сформированных боевых частей и ремонтных подразделений. К началу июльских боев в БТ и МВ фронта находились:

3 дивизиона бронепоездов: 34-й, 38-й и 60-й, 4 самоходных артполка:1438-й и 1440-й смешанные и 1529-й тяжелый, а также 1689-й иптап (сап), 8 отдельных танковых полков НПП: 59-й, 60-й, 148-й, 167-й, 202-й, 203-й, 230-й, 245-й и 262-й отдельный тяжелый полк прорыва, 6 отдельных танковых бригад: 27-я гв., 86-я, 96-я, 192-я, 180-я и 192-я отбр, 2 отдельных танковых корпуса: 2-й гв. Тацинский и 5-й гв. Сталинградский, 1-я танковая армия в составе 6-го, 31-го тк и 3-го мк.

В их составе числился по списку 1861 танк, в том числе 1161 Т-34, 365 Т-70, 60 Т-60, 51 КВ, 75 М3с, 58 М3л, 42 Мк-4 «Черчилль», 31 Мк-3 и 18 Мк-2. А всего на 4 июля 1943 г. в строю находилось 1819 боевых машин всех марок. Подробно о численности и состоянии бронетехники во всех частях и соединениях на 4 июля 1943 г. и об укомплектованности отдельных танковых корпусов и полков личным составом на 20 июня 1943 г. см. в таблицах № 6, 6а. Кроме того, фронт располагал тремя самоходно-артиллерийскими полками, которые имели всего 54 САУ (без учета трофейных САУ из 1689-го иптап (сап)), в том числе 18 СУ-76, 24 СУ-122М и 12 СУ-152. Хотя САПы в тот момент формально относились не к БТ и МВ, а к артиллерии.

Тем не менее, несмотря на то что за три месяца командованием Воронежского фронта и всем личным составом БТ и МВ была проделана огромная работа, в ходе которой их боеспособность не только полностью была восстановлена, но и численность увеличилась в три раза, бронетанковые войска Ватутина заметно уступали танковой группировке ГА «Юг», изготовившейся для решительного удара. В первую очередь это относилось к качеству материальной части и организационно-штатной структуре. В отечественной военно-исторической литературе утвердилось мнение о том, что «Т-34 – лучший средний танк Второй мировой войны». Появилось оно давно и кочует из одной книги в другую десятилетиями. В советское время ряд авторов для его обоснования часто приводили хвалебные отзывы военачальников нацистской Германии о высоких боевых качествах этой машины, но большинство из них относились к позднему образцу – Т-34/85, который появился на полях сражений лишь в начале 1944 г. Что же касается Т-34/76, являвшегося основным танком Красной Армии в Курской битве, то он был далек от совершенства, как в силу серьезных конструктивных недоработок, так и из-за невысокого качества изготовления.

До середины 1943 г. руководством СССР был принят и реализован ряд мер с целью изменить ситуацию на поле боя, в частности начали выпускаться САУ, была изменена система комплектования, организация истребительно-противотанковой артиллерии, в производство пошли новые виды артбоеприпасов, но главную проблему – кардинально модернизировать Т-34/76 – решить не удалось. Он вступил в Курскую битву с прежними существенными недостатками. Это стало одной из главных причин (но не единственной) больших потерь в ходе тех боев. В ходе Курской оборонительной, Орловской и Белгородско-Харьковской наступательных операций, которые и составили Курскую битву, Красная Армия лишилась безвозвратно 6064 танка[108]108
  Гриф секретно снят: Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование / Под общ. ред Г.Ф. Кривошеина. М., Воениздат, 1993. С. 370.


[Закрыть].

Наиболее важными из нерешенных проблем, влиявших не только на возможности самого танка, но и на действия танкового подразделения, а соответственно и соединения в целом, было три. Во-первых, на вооружении Т-34 по-прежнему оставалась 76-мм короткоствольная пушка Ф-34, которая с дистанций 500 и 1000 м могла пробить соответственно 61-мм и 54-мм броню. В то время как, например, Т-5 «пантера», основной танк Т-4 модификации G и H, а также Т-3 N и Т-3 L-M имели лобовое бронирование 70–80 мм. Не говоря о Т-6 «тигр», обладавших 100-мм лобовой броней. Лишь у двух модификаций, Т-3 H и Т-4E, лобовой лист имел толщину 60 мм. Таким образом, чтобы поразить перечисленные немецкие боевые машины, экипажу «тридцатьчетверки» было необходимо подойти к ним на расстояние не более 500–600 м.

Стоявшие же на вооружении Т-4 50-мм и 75-мм пушки обр. 1940 г. на расстоянии 1000 м пробивали броню 78–84 мм, а на дистанции 500 м – 89–96 мм. В свою очередь, 50-мм пушка обр. 1939 г. Т-3 на дистанции 500 и 1000 м пробивала броневой лист толщиной соответственно 67 мм и 52 мм. А 88-мм орудие Т-6 с дистанции около 2 км могло проломить 82-мм броню. Поэтому экипажи немецких машин попросту не допускали советские танки на дистанцию эффективного огня их орудий и расстреливали на безопасном расстоянии до 600 м. Нетрудно представить психологическое состояние экипажа, который знал эту страшную арифметику. Фронтовик, артиллерист, известный белорусский писатель Василь Быков вспоминал: «Средний танк Т-34, в общем неплохой, маневренный, с хорошим и сильным двигателем, имел слабую броню и при скверной 76-мм пушке становился легкой добычей немецкого противотанкового оружия и особенно тяжелых танков типа „тигр“. Преимущество последних особенно проявлялось в обороне, при отражении наступления наших „тридцатьчетверок“. Великолепная цейссовская оптика и мощная пушка позволяли „тиграм“ с дальнего расстояния расправляться с десятками наших наступающих танков. Советские танкисты прямо-таки плакали с досады, когда наш танковый батальон, едва начав атаку (особенно на равнинной местности), попадал под огонь замаскированных где-нибудь в садках и сельских строениях „тигров“. Сразу загоралось несколько машин, подбитых танковыми болванками из „тигров“, в то время как сами „тигры“ оставались неуязвимы из-за дальности расстояния до них. Нередко происходили случаи, когда атакующие, поняв, что сблизиться на расстояние прямого выстрела не успеют, покидали машины и под огнем возвращались на исходный рубеж. Пока они его достигали, их машины уже горели. В конце концов, разгадав крамольную уловку танкистов, командование отдало приказ привлекать к суду военных трибуналов экипажи, вышедшие из огня в полном составе. Тогда танкисты пошли на новую хитрость: стали подъезжать к противнику ближе и покидать машины уже под пулеметным огнем из танков. Кто-то из них погибал или был ранен в открытом поле, но кое-кому удавалось пробраться к своим. Из подбитой же, подожженной машины шансов выбраться было несравненно меньше»[109]109
  Быков В. «За Родину! За Сталина». Родина // 1995. № 5. С. 32.


[Закрыть]. На совещании в конце августа 1943 г. нарком танковой промышленности В.А. Малышев отмечал: «Образно выражаясь, противник имеет руку в полтора километра, а мы всего в полкилометра. Нужно немедленно установить на Т-34 более мощную пушку». Но это было уже после Курской битвы…

Второй существенной проблемой танка была связь. К лету 1943 г. далеко не на всех Т-34 стояли полноценные радиостанции, работавшие на передачу и прием. Как правило, ими комплектовались лишь машины командиров рот и выше, а на линейных машинах, в том числе командиров взводов, были приборы, рассчитанные только на прием команд. Это существенно ограничивало управление подразделениями в бою, особенно если учесть, что радиостанции и радиоприемники часто выходили из строя даже от попадания снаряда в корпус, а командирские танки с антеннами подвергались обстрелу противником в первую очередь. Таким образом, командиры взводов, рот и батальонов были не в состоянии эффективно координировать действия экипажей подразделений на поле боя, т. е. быстро реагировать на изменение оперативной обстановки, перенацеливать их, концентрировать огонь по определенным целям. Поэтому в ходе атаки при плохой видимости (задымленность и т. д.) и упорном сопротивлении противника понятие управления в танковых подразделениях было достаточно условным, по сути, каждый экипаж вел бой самостоятельно.

И, наконец, третья нерешенная проблема. В «тридцатьчетверке» из-за тесной башни отсутствовал пятый член экипажа. Ее командир одновременно должен был исполнять обязанности и наводчика орудия, и командира танка, а если он к тому же являлся командиром подразделения, то и функции командира взвода, роты и т. д. Однако одновременно качественно руководить, наблюдать за полем боя и вести огонь офицер был физически не в состоянии и не обладал для этого техническими возможностями. Поэтому в первую очередь страдало управление танком и подразделением, так как главное внимание в бою обычно было нацелено на ведение огня из орудия.

Все перечисленные проблемы существенно влияли на результаты боев в пользу немецких подразделений, из-за того что они были устранены в их танках. Благодаря наличию полноценной радиосвязи во всех германских боевых машинах и хорошей подготовке экипажей для ее применения в ходе боя, прежде всего командного звена, управление в ротах и батальонах вермахта, которые к тому же имели больше танков, чем советские аналогичные подразделения, было налажено гораздо лучше. Зачастую именно благодаря превосходству в управлении и возможности оперативно координировать действия своих экипажей командир немецкого танкового подразделения с успехом боролся даже с численно превосходящими советскими силами бронетехники. Поэтому, как правило, в открытом танковом бою победителем выходили экипажи немецких боевых машин, нанося советской стороне тяжелые потери.

К началу Курской оборонительной операции на вооружении БТ и МВ Воронежского фронта, как и всей действующей армии, находились также и легкие танки Т-60 и Т-70. В его войсках их было довольно много – 425 штук, или 22,8 % от общего числа. По своим техническим характеристикам они значительно уступали Т-34. Так, например, даже Т-70, более совершенный, чем Т-60, имел на вооружении 45-мм пушку, а бронирование лобовой части корпуса 45 мм, поэтому не мог бороться с бронетехникой противника в открытом бою. В войсках его называли «мотоциклом с пушкой» из-за того, что экипаж состоял из двух человек, а двигатели стояли автомобильные на бензине. С определенной долей эффективности Т-70 можно было использовать, если он был закопан в землю по башню и имел в боекомплекте подкалиберные снаряды. Но тогда он из танка превращался в неподвижную артиллерийскую огневую точку. В ряде подвижных соединений, участвовавших в боях на юге Курской дуги, численность Т-70 достигала 30 % и более, поэтому их командование было вынуждено использовать «семидесятки» в открытом бою. Что приводило к очень высоким потерям, несмотря на профессионализм и старания экипажей.

Кроме того, превосходство германских танковых частей над советскими в Курской битве обеспечивалось использованием в ходе боев и тесным взаимодействием батарей штурмовых орудий. Помимо того, что перед каждой атакой в районе, где планировался удар бронетехники, обязательно проводилась разведка и при обнаружении советской бронетехники или ПТО его обязательно бомбили и обстреливали артогнем, атакующий клин немецкого танкового подразделения, как правило, включал в себя штурмовые орудия. К началу «Цитадели» ряд танковых и моторизованных соединений, в частности все дивизии СС, получили по три десятка штурмовых орудий. Они имели достаточно слабое бронирование лобовой части корпуса, но были вооружены 75-мм орудиями, обладавшими возможностью с дистанции 1000 м пробить 82-мм броню. Поэтому их эффективность основывалась на том, что батареи двигались за первой линией танков, как бы прикрывшись ими, и при появлении советских танков открывали вместе с другими боевыми машинами клина плотный огонь. Если же танковый клин начинала обстреливать артиллерия оборонявшихся, то штурмовые орудия, находясь, как правило, на расстоянии более чем прямой выстрел, засекали огневые точки и концентрировали огонь по ним сразу нескольких орудий, облегчая тем самым работу экипажам танков, двигавшихся впереди. Таким образом, эти самоходки являлись важным компонентом для создания огневого щита как для «проламывания» обороны, так и в ходе отражения контратак советских танковых частей.

Советская самоходная артиллерия как род войск появилась в 1942 г. и к началу Курской битвы «на ноги» по-настоящему еще не встала. Во-первых, разработанные к этому времени СУ-76, СУ-122 и СУ-152 еще не отвечали требованиям боя, в частности их орудия не обладали, за исключением СУ-152, необходимой пробивной мощью. Во-вторых, и это самое главное, промышленность не смогла наладить выпуск необходимого количества этих машин. В результате, хотя всем танковым корпусам по штату было положено иметь один смешанный самоходный артполк (9 СУ-76 и 12 СУ-122), к началу Курской битвы ни один корпус Воронежского фронта, в том числе и 1-я ТА, их не получил. А имевшиеся в составе фронта три отдельных полка были переданы 6-й гв., 7-й гв. А и 40-й А как противотанковый резерв командарма. Кроме того, в танковые корпуса не прибыли и положенные им отдельные истребительно-противотанковые дивизионы 85-мм орудий. Это обстоятельство заметно снизило огневую мощь соединений и ограничило возможности их командиров в борьбе с бронетехникой противника.

Вместе с тем к началу июля 1943 г. советскому командованию не удалось решить две важные проблемы БТ и МВ Воронежского фронта, которые окажут существенное отрицательное влияние на ход Курской оборонительной операции. Во-первых, не был выполнен план по комплектованию 1-й ТА, ударного объединения фронта. Для наглядности приведу цитату из отчета командования 1-й танковой армии о ее состоянии перед Курской битвой, которая ярко демонстрирует одну из отмеченных выше проблем:

«По артиллерийским частям в составе корпусов недоставало:

а) Во всех корпусах отсутствовали самоходные артполки и полк ПВО. Во всех корпусах недоставало зенитно-пулеметных рот.

б) В 31-м тк отсутствовали истребительно-противотанковые полки, полк ПВО, тяжелый минометный полк.

По другим частям:

а) Отсутствовал армейский мотоциклетный полк.

б) В 31-м тк не было сформировано мотострелковой бригады, мотоциклетного батальона и не прибыло авиазвено связи.

в) Армейский 385-й авиаполк легких бомбардировщиков имел некомплект 12 самолетов У-2.

538-й иптап 6-го тк, армейские 1008-й иптап и 16-й гв. омп («катюш». – В.З.) к началу операции находились в оперативном подчинении командующего 6-й гв. А»[110]110
  ЦАМО РФ. Ф. 299. Оп. 3070. Д. 4. Л. 5, 6.


[Закрыть].

Во-вторых, не удалось обеспечить бронетанковые войска необходимым количеством автотранспорта. Это была одна из самых сложных проблем всей Красной Армии. На Воронежском фронте даже отдельные корпуса и 1-я ТА, которые считались средством развития успеха его командующего, к началу июля имели некомплект автомашин 33 %, или около 600 грузовиков на одно соединение, не говоря уж об отдельных полках и бригадах. Это существенно снизит их маневренность и мобильность, создаст в ходе боев острые проблемы с доставкой боеприпасов, горючего, продовольствия и отправкой раненых, особенно тяжелых, со сборных пунктов в госпиталя.

В ночь на 2 июля 1943 г. поступило распоряжением Ставки ВГК, в котором говорилось, что с большой долей вероятности с 3 до 6 июля противник перейдет в решительное наступление против Воронежского и Центрального фронтов. Их командованию было приказано привести весь личный состав боевых частей в полную готовность, а подразделения, находившиеся на учебе, вывести на главную полосу. На этом период подготовки войск Ватутина к Курской битве закончился.

Завершая рассказ об этом важном этапе на пути к победе Красной Армии в той грандиозной битве, хочу особо подчеркнуть, что за эти три месяца советской стороной была проведена огромная работа по восстановлению и повышению боеспособности частей и соединений Воронежского фронта, в том числе и 6-й гв. А, возведена мощнейшая оборонительная система, которая поможет в июле 1943 г. выполнить главную задачу – удержать ударные соединения ГА «Юг» на армейских полосах и нанести им существенный урон. Вместе с тем на территории, где развернулся фронт, была отремонтирована и заметно расширена тыловая инфраструктура: проложены дополнительные дороги, построены мосты, колодцы, полностью «перешит» отрезок железной дороги Курск – Прохоровка с узкой «европейской» на более широкую «советскую» колею и подъездные ветки, подготовлены сотни складов и баз снабжения, возведено значительное число боевых, запасных и ложных аэродромов. Кроме того, для разгрузки магистралей Касторное – Курск и оперативного подвоза войск и техники началось строительство железнодорожной ветки Старый Оскол – Полевая. И хотя ее не успеют ввести к началу оборонительной операции, она сыграет важную роль после нее, в период подготовки к контрнаступлению.