Текст книги "Принц и Виски"

– Присаживайтесь, пожалуйста, – кивнула она на огибающий стол уголок. Плетёный абажур отбрасывал на клеёнку тень в виде трепещущих на ветру ветвей.

Девочка сидела уже не на руках у матери, а возле раковины и деловито раскладывала по бокалам одноразовые чайные пакетики.

– Молока надо? – спросила она, болтая ножками. На царапине под правой коленкой был зелёнкой нарисован паук, а крохотные ногти на ногах выкрашены фломастерами в разные цвета.

– Алисия, сколько раз повторять: «Вы пьёте с молоком?»

– Вы пьёте с молоком? – обвиняюще уставилась на нас Алисия, выпятив нижнюю губу.

– И извините, что не смогла сегодня зайти лично, инспектор, но сами видите, что у нас тут творится.

Мирабэль сделала широкий жест, подразумевающий, что помещение было как-то замешано в неявке, пересадила дочь с кухонного гарнитура за стол и подвинула в центр корзинку с домашним печеньем в форме бабочек и сердец. Кристаллики сахарной обсыпки вспыхнули жёлтым и голубым в искусственном свете лампы.

– Спасибо, но мы не можем остаться на чай, – вмешалась я, поскольку Каса уже настойчиво усаживали перед чашкой. – У инспектора мало времени, поэтому мы только хотели бы… я хотела бы перекинуться парой слов с Адамом.

– Насчёт расследования? – удивилась Мирабэль.

– О нет, конечно, нет! – Я лучезарно улыбнулась. – Это по личному вопросу.

Мирабэль пожевала губу и машинально поправила ободок.

– Даже не знаю, Виски, выйдет ли толк. – Она словно хотела добавить что-то ещё, но поджала губы, удержав слова, и покачала головой. – Он с начала лета сам не свой, а в последнее время совершенно невыносим.

– Несносный мальчишка! – подтвердила Алисия, жахнув ложкой по столу и копируя голос старшей госпожи Кранах.

– Я попробую.

– Что ж… попробуй. – Мирабэль перевела взгляд на Каса и протянула корзинку. – Печеньица?

– Мама помогала мне печь, – гордо сообщила Алисия.

– Благодарствую. – Кас охотно зачерпнул сразу горсть.

– Так где он, Мирабэль? – настойчиво спросила я.

– В своей крепости на заднем дворе. – Она вздохнула и с хрустом откусила сразу половину бабочки. – Вынесу вам лимонад. От него Адам обычно добреет…

* * *

Над полями сгустилась тишина, оттенённая зловещим закатом. Казалось, солнце поскользнулось на горизонте, оставив смазанный золотой след, напоролось на островерхую крышу башни и, агонизируя, залило небо всеми оттенками багрянца.

По дороге, помахивая потрёпанным дневником, шагала одинокая фигура. Достигнув перекрёстка, человек остановился перед серой глыбой в центре площадки и с минуту изучал её. Внезапно воздух наполнился сухим треском, и с неба ему на плечо упал костяной ворон. Потоптался и замер, тоже вперившись в верстовой камень.

– Здесь, – глухо произнёс Варлог и коснулся пыльной поверхности, ещё хранившей тепло солнечных лучей. На тонких губах зазмеилась улыбка. Морок заёрзал с возбуждённым карканьем. – Время почти пришло, потерпите, – прошептал принц, вырвал из принесённой тетради лист, откинул крышку хромированной зажигалки Zippo и, чиркнув колёсиком, поднёс к странице.

– Как кстати, что ведьма связала наши сущности, – сообщил он Мороку, наблюдая, как чернота пожирает покрытый письменами лист.

Ворон растянул клюв в злорадной ухмылке, и в пустых глазницах отразился отсвет пламени. Когда оно добралось до последнего целого уголка, в ореоле огня возникло лицо женщины с длинными развевающимися волосами. Варлог стиснул кулак, и видение растаяло, оставив в ладони горстку пепла.

– А знаешь, мне по душе это время, – сообщил он ворону, защёлкнув зажигалку, и убрал её в карман узких по моде джинсов. Затем вынул шпагу из ножен и полоснул чёрную от сажи ладонь. Кровь заструилась ручейком, капая с пальцев. Принц тщательно растёр её с пеплом и приложил пятерню к камню.

Ворон вспорхнул и закружил над перекрёстком, оглашая поля торжествующим карканьем. Варлог отстранился, вернул шпагу на место, опустил на глаза солнцезащитные очки и, насвистывая, двинулся обратно в город.

Глава 15

– Ты всерьёз уповаешь на то, что дитя девяти лет от роду сумеет найти ключ к решению? – поинтересовался Касинель, пока мы обходили дом Кранахов.

Я оторвала зубы от печенья, с которого сгрызала подпалённую корочку, смакуя тающие на языке кристаллики сахара, и хмыкнула:

– Это «дитя» три года подряд выигрывало конкурс юных эрудитов графства. К тому же у Адама отлично развита фантазия, так что да, если я на кого и уповаю во всем Мистиктауне, так это на него.

– Что ж, порой детский ум проникает в области, недоступные взрослому, – слегка пожал плечами Охотник.

Мои мысли снова сосредоточились на ребусе.

– Может, это какие-то деревья, сохранившиеся с тех времён, как твой дуб? Или раньше была не одна башня, а пять? Или пять сов должны собраться рядком на проводе и одновременно посмотреть в небо? Нет, бред… Но это должно быть что-то, что уже существовало во времена Имельды и осталось по сей день.

– Ежели Адам не споспешествует, ты могла бы снова попытаться испробовать ведьминские чары.

В голове встала позорная картина сегодняшнего утра.

– Так и сделаю перед сном, когда вернусь к себе, – пробормотала я, отряхивая ладони от крошек.

А про себя подумала, что надо бы порыться в Сети и узнать хотя бы приблизительно, как пользоваться чарами, ведь мне в конечном итоге придётся погружать Варлога в сон. И на этот раз он должен быть не вековым, а вечным, чтобы какая-нибудь очередная Виски лет двести спустя не вздумала снова оживить принца. На миг я почувствовала острое сожаление от того, что вместе с ним уйдут умопомрачительные поцелуи и фирменный оскал, но тут же строго себя одёрнула. Большинство ядовитых существ в природе завораживающе красивы.

И как же это всё-таки унизительно: ведьма, которая ищет в Интернете советы по управлению даром! Почему он не вызывается щелчком пальцев? Я бы останавливала время по утрам, чтобы подольше поспать, и призывала булочки из кухни, не вставая с постели…

Владения Кранахов не отличались идеальным порядком: в траве, по соседству с полусдутым резиновым бассейном, лежал позабытый кем-то обруч в красно-белую полоску, а подошвы то и дело натыкались на фигурки из игровых наборов.

На дальнем конце лужайки темнела палатка, над которой развевался герб с изображением воткнутого в корону меча. До неё оставалось с полдюжины шагов, когда земля под моим правым ботинком пронзительно пискнула. Нагнувшись, я подняла резинового клоуна.

– Стойте! – раздалось грозное из палатки. – Да будет вам известно, что эта крепость с прилегающими территориями принадлежит лорду Кранах, и незаконное вторжение карается смертью!

Перед входом на остро заточенном карандаше торчала голова девчачьего пупса.

– Адам, это Виски, а моего друга зовут инспектор Касинель. Мы хотели бы поговорить с тобой об одном важном деле.

Я потянулась было открыть до конца молнию на палатке, но получила по руке.

– Нет! Вы должны ударить колотушкой в ворота, представиться и сообщить цель визита.

В зазор высунулся палец и указал на дерево, к которому была привязана сковородка с болтающейся на верёвочке столовой ложкой.

Я обернулась к Касинелю. Он пожал плечами, с самым серьёзным видом ударил в тефалевый «гонг» и торжественно, в тон Адаму, произнёс:

– Инспектор Касинель и его оруженосец прибыли по срочному делу и просят аудиенции у славного лорда Кранах.

– Ва-ау! Гхм… в смысле. – И снова солидным голосом: – Сейчас я прикажу часовым опустить мост. Ваших лошадей накормят.

Опять высунулся палец, поддел «собачку» и расстегнул молнию, проделав в палатке круглую дверь.

– Можете быть допущены.

К славному лорду пришлось вползать на карачках, а уместиться в его замке удалось, лишь подтянув колени к груди. Сам Адам восседал на картонной коробке, задняя часть которой поднималась на манер спинки трона. На нём были синие штаны и футболка с супергероями, босые ноги сложены по-турецки, а коротко стриженные тёмные волосы, как обычно, топорщились на затылке. Правая рука сжимала пластикового рыцаря, штурмовавшего стену из кубиков «лего», по другую сторону которой его ждала засада из кентавра и гнома с облупленной бородой.

– Итак, лорд Инспектор, говорите, – милостиво разрешил он, прислонив рыцаря к брезентовой стене.

– Адам, послушай, – я вынула и разгладила страницу дневника, – у нас есть один стих, который…

Из глаз мальчика разве что кубики льда не посыпались.

– Женщинам слова не давали.

Я поперхнулась и собралась возразить, но Касинель жестом остановил меня, забрал лист и протянул Адаму.

– Милорд, будущность целого королевства зависит от вашей милости. Только вы владеете сим давно утраченным языком и оттого способны истолковать эти знаки и отвести угрозу от множества безвинных жизней.

Адам поистине королевским жестом забрал страницу, внимательно прочитал, перечитал, повертел так и эдак, даже на свет посмотрел и деловито сообщил:

– Мне нужен мобильник с выходом в Интернет. Мой под домашним арестом.

Кас недоумённо посмотрел на меня, и я молча протянула свой. Адам не глядя сграбастал его и сосредоточенно запрыгал большими пальцами по клавишам. В каком-нибудь фильме в этот момент наверняка показали бы бегущие по его лицу зелёные столбики матрицы.

– Ха, – провозгласил он полминуты спустя, донельзя довольный собой, и небрежно кинул сотовый мне на колени, – раз плюнуть!

Пошарив вокруг, схватил карандаш и нарисовал поверх строк перевёрнутого жука.

– Что это? – встрепенулась я.

– Ты можешь истолковать? – присоединился Касинель.

Адам прищурился, продолжая смотреть на Охотника и игнорировать меня.

– Я переведу письмена, если поделитесь, почему они так важны. Что за угроза?

– Адам! Просто скажи нам, что здесь! – вскричала я. – У инспектора поджимает время!

На сей раз меня не удостоили даже взглядом.

– Кажется, язык начинает забываться… – притворно вздохнул он. – Ещё чуть-чуть, и ответ поглотит тьма.

– Ля-ля-ля-ля-ля-ля, – донеслось вдруг снаружи.

Адам нахмурился и крикнул:

– Проваливай с моих земель, пока я не приказал бросить тебя в темницу!

Рядом с палаткой фыркнули, завозились и запели ещё громче.

Мальчик шумно выдохнул, выполз из замка и вскочил, уперев руки в бока.

– Кому я сказал?!

– Это и моя лужайка тоже, – возразила Алисия, подтаскивая к палатке коробку с себя ростом. К радужным ногтям на ногах прибавились старательно приклеенные пайетки в виде золотых звёздочек. И судя по застывшей по краям гелеобразной массе, клеем «Момент».

– Ты можешь выбрать любое другое место, – возмущённо обвёл рукой двор Адам.

– А я хочу здесь!

Девочка вытащила лак с розовыми блёстками, потрясла его и принялась мазать ногти на левой руке.

– Нет, ты хочешь подслушивать! – вскипел «лорд».

Алисия, которая словно прошла мастер-класс по выведению из себя девятилетних братьев, подула на ногти, спрятала пузырёк, улеглась на спину на дне коробки и опустила на глаза солнцезащитные очки в форме ладоней, хотя солнце уже наполовину село.

От дома отделилась Мирабэль с подносом, на котором возвышались четыре стакана с таким ядрёно-жёлтым лимонадом, что во рту сразу стало кисло.

– М-а-ам! – воззвал к верховной справедливости Адам. – Скажи ей, пусть уйдёт!

– Не будь жадиной, Адам, места на всех хватит. Сестра ничем тебе не мешает.

– Она улеглась на мою конюшню!

Вопли землевладельца остались не услышанными.

– Я кукла, – сообщила матери Алисия и помахала зелёной ленточкой. – Накроешь меня крышкой и повяжешь красивый бант?

– Конечно, дорогая, сейчас только отдам это нашим гостям. Вот, инспектор, возьмите.

Касинель вылез из палатки и, поблагодарив, взял стакан. Два других были просунуты мне внутрь.

Хмурый Адам снова забрался в палатку и закрыл молнию. Голоса снаружи стали тише: беседа между Мирабэль и Касом потекла по наезженному руслу прилично-безопасных тем. Женщина интересовалась подвижками в деле поимки маньяка и выражала сочувствие инспектору в связи с «ограблением» и причинёнными страданиями.

– Тебе какой? – бодро поинтересовалась я у Адама, поигрывая стаканами, и сдвинула их вместе, чтобы сравнить уровень жидкости. – Вот в этом вроде побольше – держи.

Он молча поднял рыцаря и продолжил штурм стены, не обращая на меня ни малейшего внимания.

– Адам, – негромко позвала я уже обычным голосом, отставив лимонад. – Ты не хочешь даже взглянуть на меня? А ведь когда-то мы неплохо ладили.

Рыцарь вступил в остервенелую схватку с гномом.

– Или уже забыл?

Адам прервал поединок и вскинул на меня глаза, в которых плескался уже не холод, а жгучая обида.

– Это ты забыла! Как стала встречаться с мистером Я-Самый-Крутой, ни разу даже не зашла к нам.

Я растерялась от такого напора.

– Прости, у меня были дела… Но я думала, что и ты занят!

– Фигня! – Рыцарь вынес полстены одним ударом, и разноцветные кубики брызнули во все стороны. – Тебе просто стало со мной скучно. Ты заделалась такой же важной, как он, и забыла даже, что мы собирались в астрологический поход! Я тебя четыре часа в саду прождал и потом две недели лежал с температурой и смотрел «Губка Боб», потому что другие каналы не показывали. А когда выздоровел, ещё две недели просидел под домашним арестом, из-за того что тогда сбежал.

Внутри у меня что-то сжалось. Накатил стыд, какого я ещё не испытывала. И что самое ужасное, Адам был совершенно прав: за всё своё безоблачное лето счастья рядом с Арием я ни разу о нём даже не вспомнила. Нет, была пара моментов, когда при виде увитой розами калитки мелькала мысль, что неплохо бы заглянуть, но она так мыслью и осталась. Я забыла про Адама. Сперва потому что была очень счастлива, а потом потому что слишком несчастна. И вспомнила, лишь увидев сегодня досье.

В тот вечер, когда я должна была зайти за ним и отпросить у Мирабэль, Арий впервые пригласил меня на свидание, и девятилетний мальчик, всю весну грезивший походом и мечтавший нарисовать свою карту звёздного неба, просто вылетел из головы.

– Прости меня, Адам, – тихо произнесла я. – Ты прав, я повела себя дурно. Друзья так не поступают.

Он принялся угрюмо восстанавливать стену. Я подняла красный квадратик и заделала одну из брешей.

– Мы ведь всё ещё друзья?

Мальчик забрал у меня следующий элемент и сам воткнул в зазор.

– Ты так говоришь, потому что хочешь узнать ответ у загадки. Тебе важен только этот дурацкий стишок!

– Неправда, Адам. Да, признаю, что пришла сюда из-за него, но теперь мне бы просто очень хотелось, чтобы ты улыбнулся мне как раньше. Можешь не верить, но обещаю, что отныне изо всех сил постараюсь загладить свою вину. Однако если прямо сейчас ты скажешь, что не желаешь иметь со мной ничего общего и твоя дружба потеряна для меня навеки, я пойму и больше не побеспокою.

Занесённый над стеной кубик замер. Адам опустил руку, помолчал и отвёл глаза.

– Не хочу, чтобы ты ушла насовсем.

– Очень этому рада, потому что я тоже не хочу уходить насовсем.

Он поднял ресницы и робко улыбнулся.

Вжикнула молния, и мы оба заморгали от направленного в глаза луча фонарика. В палатку просунулась кудрявая голова Алисии.

– А о чём вы тут болтаете?

Мирабэль удалялась по направлению к дому с пустым подносом.

– Тебя это не касается, – к Адаму мгновенно вернулись властные нотки, – ты ещё слишком маленькая. И вообще, не мешайся, мне нужно сказать инспектору что-то важное.

– Я то-о-оже хочу знать важное! И я не ма-а-ленькая!

– Нет, – отрезал Адам.

– Сейчас же говори! Иначе я расскажу Виски, что ты прячешь её фотографию в комиксе про Человека-паука! – Голубые глаза широко распахнулись, ладошка прижалась ко рту. – Ой…

Адам покраснел до корней волос и начал подниматься, но в этот момент с крыльца раздался голос Мирабэль, зовущей дочь, и Алисию как ветром сдуло.

Касинель приблизился и присел перед входом в палатку.

– Ты желал мне что-то сказать, Адам?

Покосившись на меня, мальчик ткнул в нарисованного «жука».

– Это табурет.

– Табурет? – не поняла я.

– Да, только перевёрнутый. Ну, или не табурет, а стул – и то, и то подходит, но у стула есть спинка, так что скорее всё-таки первое. Видишь: «Пятеро братьев на крыше стоят» – значит, он вверх тормашками. «Очей не имея, вперились в небо» – я пробил на телефоне, что такое «очи», и у табурета сто пудов нет глаз!

– Но у табурета же четыре ножки! А здесь сказано, что братьев пятеро.

Адам посмотрел на меня как на полоумную.

– Так пятый же провалился…

Секунд тридцать мой мозг обрабатывал информацию, а потом я возбуждённо вскочила, врезавшись головой в мягкий потолок и приподняв палатку на колышках. Быстро вылезла наружу и всплеснула руками.

– Касинель, я знаю, о чём здесь речь! «Вещие Камни»!

– Что?

– Кромлех, мистиктаунский аналог Стоунхенджа. В ветреную погоду на плато слышатся звуки, похожие на завывания, и во время экскурсий Цирцея Хук говорит, что это отголоски душ предыдущих обитателей города, которые порой могут подсказать будущее – туристам очень нравится такая мистическая чушь. В общем, не важно. Суть в том, что в центре есть небольшая квадратная площадка с четырьмя менгирами по углам. Жители прозвали её «Табуреткой» из-за формы. Я про неё как-то не подумала, потому что в голове, хоть убей, засела цифра пять. Менгиры стоят там с незапамятных времён. Теперь всё сходится!

– Тогда не станем медлить!

Восторженная улыбка на моём лице подувяла.

– Есть одна проблемка.

– Завтра там ярмарка, – подхватил Адам, вылезая и отряхивая штаны на коленях.

– Ежегодно проходит на плато по традиции, – кисло добавила я.

– Не могу узреть в том проблемы, ежели ярмарка только завтра.

– Ярмарка-то завтра, а вот монтируют сцену, палатки и киоски, – я кинула взгляд на часы, – прямо сейчас. Рабочие будут продолжать готовить территорию всю ночь, так что незаметно пройти к менгирам не получится, а заметно нам не нужно.

– Так что же ты предлагаешь?

Я быстро взвесила варианты.

– Придётся идти туда завтра во время праздника: куча народа, суета, детский плач, везде тела, липкая вата, а телевизионщики тычут в лицо камеры и микрофоны, требуя рассказать, как ты обожаешь свой город. В общем, отличное прикрытие. В толпе легче не привлекать внимания.

Касинель помолчал, обернувшись, видимо, в ту сторону, где, по его мнению, располагался кромлех. И кстати, не ошибся.

– Стало быть, отправимся за Кольцом завтра. «Завтра» уже скоро. – Он повернулся к мальчику и протянул правую руку. – Мы перед вами в неоплатном долгу, милорд.

– Не таком уж неоплатном, – возразил Адам, пряча свою за спину, – потому что вы возьмёте меня с собой на ярмарку и расскажете, что за важное дело расследуете.

– Адам, когда я говорила, что изо всех сил постараюсь искупить вину, то не имела в виду, что втяну тебя в опасную историю, и…

– Так она ещё и опасная! – обрадовался он.

– А как же твоя мама? Разве ты не должен идти на праздник с ней и Алисией?

– Я наказан, лишён ярмарки и телефона. Так что сначала вы меня у неё отпросите.

– Адам, обещаю, что в следующий раз…

Меня хлестнули ледяным взглядом. Я повернулась к Касинелю в поисках поддержки. Он приподнял брови.

– Хорошо, – сдалась я и наставила на мальчика указательный палец: – Но ты будешь готов ровно к девяти, дашь слово, что ни на шаг не отойдёшь от нас, станешь беспрекословно слушаться и никому – слышишь, никому! – не расскажешь про то, что узнаешь.

– Клянусь, что про это будем знать только мы с Маркусом!

– С каким ещё Маркусом?

Он забрался обратно в палатку и тут же вынырнул, держа в руках того самого рыцаря – грозу гномов и кентавров.

– Мы с сэром Маркусом будем готовы ровно к девяти!

Глава 16

– Ночь ожидания мы ещё можем себе позволить, – произнёс Охотник, затворяя за нами калитку Кранахов, и с укором посмотрел на темнеющее небо, словно оно было виновато в такой медленной смене суток. – Но ежели бы ещё ведать, что затевает Сын Шакала для бала.

– Да уж, терпеть, зная отгадку, конечно, трудновато, зато уже завтра до обеда Кольцо будет у нас! – возликовала я, сворачивая на аллею. – Предупрежу Нетту с Чезаре, что на сегодня отбой.

Я отправила голосовое сообщение, в котором вкратце ввела друзей в курс дела, и снова убрала сотовый.

Впереди замерцала неоновая вывеска моего паба. Последние две буквы неисправно моргали, рассыпая искры, и получалось «Весёлый вор…». Какая ирония: я работаю в местечке, названном в честь того самого ворона, который якобы проявил себя героем во время битвы с Врагом, а потом украл у нас дневник Имельды. В легенду теперь не верилось ни грамма. Вся эта веками лелеемая чушь рассыпалась в прах при первом же столкновении с реальностью, оставив лишь одну истину: о Варлоге мы не знаем ровным счётом ничего, кроме увлекательной истории его семейных сыроедческих традиций.

– Знаешь, когда приходится ждать и ничего нельзя с этим поделать, лучше всего просто постараться переключиться на что-то совершенно другое, – заметила я, сама поражаясь собственному философскому настрою. Обычно я торопыга.

Касинель оторвался от созерцания первых звёзд и внимательно посмотрел на меня.

– Что ж, ежели о другом… Скажи, почему сегодня днём у лорда-суперинтенданта ты меня…

Оп-па, плохая идея со сменой темы.

– Не хочешь зайти? – перебила я, ткнув в сторону паба.

В окнах двигались силуэты, до нас доносился смех и приглушённая песня из музыкального автомата. Люди отдыхали после трудового дня и радовались грядущей ярмарке и балу, даже не подозревая, какую свинью им подложила внучка ведьмы. Эта картина была такой привычной, уютной и нормальной, что с трудом верилось в события последних трёх дней.

Касинель тоже повернул голову.

– В трактир?

– Да, это местный паб, я здесь работаю. – Движения мои стали дёргаными и суетливыми. – До установленного бабушкой комендантского часа ещё есть время – ни туда ни сюда, так почему бы не отпраздновать нашу маленькую победу над загадкой парочкой коктейлей?

Только он согласился, как идея завалиться к себе на работу, чтобы замять неудобный разговор про дневной поцелуй, перестала казаться мне такой уж блестящей.

Официанткой я тружусь с шестнадцати лет, когда ушла из школы с сертификатом об общем среднем образовании, чтобы не сидеть на шее у бабули, хоть она и пыталась отговорить. Зачем мне полное среднее? Всё равно не собираюсь поступать в университет. Но ещё ни разу я не заглядывала в «Весёлого ворона» просто так, как обычная посетительница, к тому же вместе с самым обсуждаемым человеком в городе. Неудивительно, что все в пабе посмотрели на нас. Короткое замешательство, а потом на Касинеля отовсюду посыпались приветствия, хлопки по плечу и добродушные замечания, какими встречают приятеля, с которым знакомы тыщу лет.

– Пойду займу нам столик, – пробормотала я, выскальзывая из толпы его почитателей, и двинулась вдоль ряда, высматривая свободное местечко.

Внезапно в запястье вцепились липкие от кетчупа пальцы.

– Эй, Виски, принеси-ка нам ещё пивка.

– Сейчас будет, – привычно отозвалась я и спохватилась: – То есть нет, не будет, у меня сегодня выходной.

Ответом был недоумённый взгляд, говоривший: «А зачем ты тогда здесь?» Я уже и сама этого не понимала. Повернулась кругом и ощутила неловкость от того, что пришла сюда отдохнуть, а не обслужить их. Казалось, каждый, с кем встречались глаза, задавался тем же вопросом.

К любителям пива уже подскочила Марика, на ходу открывая новую страницу блокнота.

– Что вам принести? – дежурно улыбнулась она и добавила для меня углом рта: – Сваливай-ка лучше, Виски. Улаф сегодня весь день бесится из-за подготовки к завтрашней ярмарке, а ты раздражающий фактор.

Пожалуй, здравая мысль. Я вытерла запястье салфеткой и принялась пробираться обратно, но не сделала и десятка шагов, как впечаталась в обтянутый полосатой рубашкой живот. Пузо отпружинило, и колебания недовольства передались пышным усам.

– Я неясно выразился, когда велел держаться подальше от паба до конца недели? – прогремел босс, переходя к концу фразы на крещендо, и, как всегда в таких случаях, вокруг примолкли, поэтому рык казался особенно раскатистым. – Напрашиваешься на новое взыскание, Финвар-р-р-а? – Глаза сузились. – Или вообще на уволь…

– Эта девушка со мной.

Мы с господином Улафом синхронно вытаращились на Касинеля. Он же только что стоял у входа, в толпе новых приятелей! Потом до меня дошёл и смысл фразы. Шеф тоже растерялся, даже усы поникли и теперь отливали бордовым.

– Я не знал, господин инспектор… – забормотал он, как-то нелепо жестикулируя. – Это ж Виски, вот и подумал…

Касинель прохладно кивнул – я и не подозревала, что он умеет так высокомерно припечатывать, – предложил мне руку и повёл к свободному столику в центре, который словно только нас и ждал.

Воздух неожиданно загустел, тяжёлые ботинки гулко впечатывались в пол, пока мы шли к месту под перекрёстным огнём взглядов и шепотков, а в ушах в такт шагам стучало:

ЭТА-ДЕ-ВУ-ШКА-СО-МНОЙ. ЭТА-ДЕ-ВУ-ШКА-СО-МНОЙ.

Оказывается, приятно быть чьей-то девушкой. Нет, не чьей-то… а вполне определённого человека. Пусть и всего на один вечер. И даже если господин Улаф меня теперь уволит, изумление на его лице того стоило!

Не без труда удержав порыв протереть стол и пополнить солонку с перечницей, я села и выдохнула. Голова слегка кружилась, но настроение улучшилось, как по волшебству. Я улыбнулась Касинелю и открыла меню. Он последовал примеру.

– Ты ж его наизусть знаешь.

Я посмотрела поверх книжечки на ухмыляющуюся Марику.

– Но не с позиции посетителя! Хочу насладиться сполна. – Я откинулась на спинку, вытянула ноги и представила, что впервые вижу эти названия. Придирчиво похмурилась, как делают дотошные клиенты, и ткнула в кроваво-красный напиток. – Скажите, а что входит в коктейль «Ураган»?

Марика закатила глаза, но принялась перечислять, подыгрывая. Я захлопнула меню и протянула ей.

– Отлично, мне подходит.

– Сожалею, – фальшиво вздохнула она и оскалилась ещё шире, – но в составе есть ром. Вам ведь ещё не исполнилось восемнадцать, не так ли?

– Тогда господину инспектору «Ураган», а мне молочно-шоколадный коктейль.

– Ещё что-нибудь? – повернулась она к Охотнику.

Тут к нам на стол приземлились четыре кружки пива по полпинты[8]8
  1 пинта = 0,56826125 литра.


[Закрыть], синхронно качнув шапочками пены.

– Это инспектору, – пояснила Элена, напарница Марики на сегодня, и, обернувшись, ткнула в доброжелателей. – От них!

Конский хвост ударил её по плечу, и стразы на резинке вспыхнули сиреневыми капельками, оттеняя гладкие платиновые волосы.

– Этого мне хватит, – заметил Касинель, опуская меню.

Когда официантки удалились, он с любопытством огляделся. Я невольно сделала то же самое, внезапно осознав, сколь многое упускаешь, когда смотришь исключительно в рабочий блокнот и рот, откуда поступает заказ. Мне теперь не составляет труда узнать любого жителя Мистиктауна по губам: определяясь с заказом, одни их поджимают, другие пощипывают ими соломинку, третьи складывают трубочкой, невольно выдавая настроение и даже характер.

Но беглый взгляд на губы моего спутника принёс разочарование – он их не покусывал, не кривил и даже не шевелил ими, читая спецпредложение по бранчу на пластиковой подставке, – а ещё смущение, потому что шпионаж не остался незамеченным. Я поспешно отвернулась и принялась изучать предпраздничный декор: к потолку подвесили косички лука, интерьер оживили венками из ягод и колосьев, каждый стол украсили миниатюрной вазой с букетиком, а со стеклянной витрины во всю стену скалился ворон из огоньков. Музыкальный автомат в глубине зала переливался неяркими лампочками, наигрывая приятный медляк.

– С моих времён мало что изменилось, – заметил Охотник, вертя головой.

– Правда? – заинтересовалась я. – А как оно у вас было?

– В трактиры тоже ходили, чтобы есть, встречаться с друзьями, петь песни, танцевать на празднествах. – Он обвёл рукой оживлённо гудящий зал. Возле музыкального автомата ритмично двигали бёдрами подростки, потягивая газировку и что-то друг другу показывая на экранах мобильных. – Только у нас было меньше…

Тут к нам подплыла Элена, и Касинель убрал руки со стола, освобождая место для коктейлей – молочный подали в стаканчике на вынос. Игриво мне подмигнув, официантка воткнула в «Ураган» две кручёные соломинки и упорхнула.

– Меньше чего?

Он небрежно тронул пальцем трубочки:

– Лишнего вроде этого.

– Скучаешь по своему времени? По дому?

– Я не помню свой дом и даже не знаю, был ли он у меня…

– Конечно, был! – Я подвинула к себе «Ураган», оставив Касинелю молочный коктейль, и провела пальцем по шершавой кромке бокала, которую смочили лимонным соком и опустили в соль, создав эффект «снежной корочки». – Ты наверняка один из местных жителей, раз так тесно связан с Варлогом и всей этой историей.

Мои губы были на полпути к соломинке, когда напиток неожиданно переместился на другую половину стола, а передо мной оказался молочный коктейль.

– Эй, это моё! – возмущённо выпрямилась я.

– Кому там ещё не исполнилось восемнадцать? – снисходительно хмыкнул Касинель и, минуя пластиковые приспособления, отхлебнул от края сразу половину «Урагана».

– Нет! Его так не…

Всё равно уже поздно. Я откинулась на стуле и сложила руки на груди, приготовившись к зрелищу. В лице Охотника мелькнула тень беспокойства.

– В чём дело? Почему ты так… – Не договорив, он схватился за горло. Зрачки расширились, полыхнув алыми перцами, румянец затопил шею и лицо до самого лба. Даже волосы, казалось, вспотели. Зашарив выпученными глазами по столу, Касинель схватил вазу, выкинул цветы и осушил её одним глотком. Потом сбегал к соседнему столу и выпил и ту тоже. Только после этого краснота начала понемногу отступать. Возвращаясь на место, он с неудовольствием покосился на мою ухмылку и вытер рот.

– Ты прав, в наше время столько лишних аксессуаров, – невинно заметила я, покрутив соломинку, и с наслаждением сделала крошечный глоток своего молочного коктейля. – Ну как, закажем добавки «Урагана»?

Он с лязгом поправил стул и зловеще прищурился:

– Непременно.

Подвинул к себе остатки «горючей смеси», как официантки её промеж себя называли, и принялся цедить напиток через вторую трубочку, не прерывая зрительного контакта. Странное у нас получилось соревнование, полное вызывающих взглядов и подначивающих ухмылок. Я сдалась первой, прыснув со смеху. Охотник тоже приподнял уголки губ и лениво откинулся на спинку.

– Ты слишком забавная для ведьмы.

– Это хорошо или плохо?

Ответить помешала упавшая на столик тень. Рядом возвышался один из завсегдатаев, Мак, в своей извечной клетчатой рубашке с закатанными рукавами, бейсболке и с бутылкой в руке.

Только не это…

– Она такая, – уверенно сообщил он Охотнику, ткнув в мою сторону пивом. – В этом вся наша Виски – ходячая умора!

Я на миг прикрыла глаза, мечтая, чтобы он поскорее убрался, но, конечно, не тут-то было. Мак обвёл жестом презентованные кружки, к которым Касинель так и не притронулся.