Текст книги "Принц и Виски"

– Вполне. Здесь, к примеру, – большой палец прошёлся по строчке в середине страницы, – приведены благоприятные фазы луны для посадки сладкого лука. А вот тут заговор, чтобы унять боль от укуса.

– Вот так удача! Но откуда ты знаешь шифр?

Охотник лишь вздохнул.

– Ладно, позже мы обязательно разберёмся с пробелами в твоём прошлом. Раз здесь есть заговоры против укусов, наверняка есть что-то и для восстановления и укрепления памяти.

– Ты и впрямь так думаешь? – воспрянул он.

– Конечно! Похоже, у нас в руках настоящий кладезь ведьмовской информации. Что там ещё сказано?

Я нетерпеливо придвинулась, не замечая, что тесно прижимаюсь к нему плечом.

Мы чиркали спичкой, проявляя страницы, и повеселевший после моих слов Касинель читал вслух про способы определить худые намерения у попросившегося на ночлег путника, про врачевание различных недугов, про подкормку роз и пользу от появления дома сверчка – его пение отгоняет злых фей. Иногда это были отвлечённые размышления женщины, её планы на предстоящей день, а то и просто рисунки со сценками из повседневной жизни.

В общем, перед нами был самый настоящий дневник, столь же подробный, сколь сумбурный. Правда, раньше я не встречала зашифрованных дневников, написанных невидимыми чернилами, но кто знает повадки и умения ведьм прошлого? Вдруг им не нужна была проявка теплом, чтобы увидеть текст? Будь у меня побольше времени, с удовольствием изучила бы полезное и увлекательное содержимое тщательнее, но сейчас на первом месте стояла другая задача, поэтому я подтолкнула локтем Касинеля, зависшего над способами извлечения наконечников стрел.

– А про Кольцо что-то есть?

Мы пролистали около трети, но он ни разу не упомянул его, бегло просматривая страницы и в паре слов пересказывая содержимое каждой.

Охотник просканировал взглядом следующий разворот и потянулся перевернуть страницу.

– Пока нет.

Внезапно лестница исполнила предупреждающую симфонию скрипов. Бабушка! Значит, гостьи уже ушли, да и пора бы. Одной рукой я вырвала у Охотника дневник и засунула под подушку, а второй погасила икеевский светильник.

– Скорее под кровать! Нет, там коробка, лучше сюда! – Подбежав к окну, я рванула наверх раму и шёпотом докончила, вталкивая Каса в проём: – Там слева удобный уступ.

Едва успела задёрнуть занавески, как в дверь тихо постучали.

– Виски, ты спишь?

Я выдержала паузу, чтобы унять дыхание, и ответила, имитируя сонный голос:

– Да, бабуль, ты что-то хотела? Это может подождать до завтра?

Недолгое колебание.

– Нет, ничего важного, отдыхай, рыжик.

Подождав, пока шаги удалятся и в конце коридора хлопнет дверь, я повернулась к окну и впустила Охотника обратно. Да-да, знаю, не самое зрелое поведение, но лучше так, чем крики и объяснения посреди ночи.

Мы возобновили прерванное занятие, однако вскоре буквы поплыли у меня перед глазами, а строчки начали заплетаться в косички. Толком ведь не спала двое суток. Охотник внимательно рассматривал набросок замка: с ещё целыми стенами, какими-то дворовыми постройками и лохматым одноухим псом.

– Больше не могу, – зевнула я. – Сейчас лягу и заведу будильник на пораньше.

– Я продолжу, пока не кончатся. – Касинель, не отрывая глаз от страницы, указал на похудевшую щепотку спичек в коробке.

– Ага. – Я постелила ему на полу одеяло, кинула вторую подушку и уже в полудрёме протянула руку и провела кончиками пальцев по лицу от лба до губ. – Снов без сов.

И аж проснулась от смущения, осознав, что повторила жест, которым желала Арию доброй ночи. Отдёрнула было руку, но Касинель перехватил её и требовательно сжал:

– Почему ты так сказала? Именно эти слова?

– Не знаю, – я нервно высвободила пальцы, слегка подивившись его столь бурной реакции, – просто дурацкая семейная присказка на ночь.

– Без сов… – повторил Касинель, – что-то такое знакомое…

Во избежание дальнейших расспросов я поскорее забралась в постель и перевернулась на другой бок. Хорошо, что мысли слипались от усталости, иначе бы точно полночи ворочалась, вспоминая неловкую ситуацию и теплоту губ под пальцами.

Но покоя мне не было и во сне. В нём я гонялась вокруг башни за одноухим псом и пыталась отнять у него кольцо в виде соски – одно из тех, что продают в отделах со сладостями: пластиковый ободок и огромный леденцовый изумруд со вкусом дюшеса. А птицы с янтарными глазами галдели и подбадривали меня. Мимолётно проснувшись, я увидела смятое одеяло на полу и пустую комнату, но, не в силах сопротивляться зову сновидений, снова провалилась в их объятия. Как ни странно, всё продолжилось с прерванного момента. Пёс внезапно прекратил беготню, поднялся на задние лапы и двинулся мне навстречу, на ходу превратившись в Варлога. Дыхание перехватило – такой он был красивый в своём сказочном костюме с плащом и шпагой на боку. Глаза сияли чёрными бриллиантами, с каждым шагом принца заполняя мой мир, пока не заслонили его целиком.

Отвернуться, бежать! Но тело не повиновалось, поэтому я только зажмурилась, а в следующий миг губы обжёг знакомый поцелуй со вкусом леса, горячей стали, пшеницы и дыма. Я тонула и терялась в нём, утаскиваемая в сладкую бездну. Птицы внезапно поднялись в воздух, превратились в одинаковых воронов в кольчугах и закружили над нашими головами так быстро, что образовали блестящее кольцо.

В ушах раздавался треск их костяных крыльев, а упоительный поцелуй высасывал волю, не позволяя пошевелиться. Он прервался, как и в прошлый раз, внезапно, оставив внутри ощущение пустоты и жажду добавки.

– Благодарствую, ведьма, – прошелестели над ухом, и вороны со стуком упали на землю.

Я распахнула глаза в тот самый миг, когда Морок вылетал в окно с дневником Имельды в когтях.

– Нет! Касинель, тетрадь!

Выпрыгнув из кровати, я вцепилась в другой конец дневника. Схватка с инфернальным вороном вышла жаркой, но короткой. Охотник очутился рядом как раз вовремя, чтобы предотвратить моё выпадение из окна.

Мы оба рухнули на пол – вернее, он на пол, а я на него, – прижимая к груди то немногое, что удалось спасти. Оставалось только бессильно наблюдать, как Морок исчезает в лиловом предрассветном небе, энергично работая крыльями и злорадно каркая. Клюв у него изредка заедал. Я поднялась, неверяще перебирая жидкую стопку из трёх-четырёх листов.

– Как это могло произойти? Откуда принц узнал про дневник? – Я хлопнула себя по лбу. – Вот шляпа! Наверное, он всё это время следил за мной через Морока!

Касинель поднялся, растирая плечо, в которое пришёлся укол моего локтя, и яростно ударил кулаком в стену:

– Повинен в том лишь я один, ведьма!

Что-то в его тоскливом взгляде вкупе с воспоминанием о пустом одеяле на полу и о том, как внимательно он рассматривал рисунок замка, заставило меня подозрительно прищуриться:

– Ты ведь ездил туда, да? Несмотря на моё предостережение и наш договор, решил-таки проверить башню?

Он сокрушённо кивнул.

– В твоей власти наказать меня, ведьма.

Я представила, как Варлог прятался в стене и потешался, наблюдая за Касинелем, бродящим по развалинам в футболке с рентгеном грудной клетки и старых дедушкиных шортах. А потом пробрался в мой сон, чтобы помочь Мороку украсть дневник и… поцеловать меня. Пальцы невольно коснулись губ, ещё хранивших ощущения, от которых по телу порхали тёплые бабочки. Хотя чувствовала я себя весьма уставшей. Будто и не спала вовсе.

– Что с тобой? – вмешался в лиричные воспоминания Касинель. – У тебя щёки красные и рот распух.

После его слов лицо запылало с удвоенной силой.

– У меня часто губы во сне… пухнут. Реакция такая на сон. И на всё остальное. Добро пожаловать в двадцать первый век: краситель на консерванте сидит и улучшителем погоняет, плюс стрессы, глобализация, плохая экология, а результат – на губах.

Я правда не знала, как объяснить произошедшее. Ведь принца в комнате не было, он послал за дневником своего приспешника-ворона, но воспоминания казались такими яркими и… настоящими! Может, это нечто вроде поцелуя на расстоянии? Какое-то колдовство. Общаются же теперь люди, живущие за много миль друг от друга, через скайп. В Средние века его ещё не было, приходилось по-другому выкручиваться, вот и придумали колдовские поцелуи. Зачем Сыну Шакала целовать меня после угроз о расправе, оставалось неясным. Но так приятно-неясным… Я тут же встряхнула себя. Не время млеть от ласки злодея с таким беспорядочным питанием!

– Что до наказания, – пошла я в наступление, – моя предшественница из твоего времени наверняка превратила бы за такую оплошность во что-нибудь квакающее, но я современная толерантная ведьма, чуждая подобной импульсивности. К тому же мы оба виноваты: нельзя было оставлять дневник на виду. Лучше переведи, что здесь…

Протянув отвоёванные листы, я положилась на чудо. Чуда не произошло. Нам достался черновик письма с заказом для монастыря на пять дюжин восковых свечей и дотошное описание родов у кошки.

– Не верю, что это всё! А Варлог сумеет прочесть дневник, как думаешь?

– Не могу знать.

Волосы на голове зашевелились от неутешительных перспектив: если он откопает там информацию про Кольцо…

– Постой, сохранилось ещё кое-что.

Охотник пошарил под одеялом и извлёк несколько потрёпанных листов.

– Я отложил те, что показались занимательными. Но ни в них, ни в похищенных не встречал упоминания о Кольце.

Занимательными ему показались: рецепт орехового пирога «Альпийская долина», виды компрессов при ножевых ранах и детский стишок.

– Ладно, рецепт и компрессы я ещё могу понять, но чем тебя привлёк поэтический опус?

– Он… чудной. В остальном тетрадь повествует о каждодневных надобностях и происшествиях, но этому, – Касинель постучал пальцем по листу, – здесь не место. К нему нет ни пояснения, ни ответа – не просто складные строки, но загадка.

Я снова вчиталась в набросанный Охотником перевод и поняла, что он прав.

 
Пятеро братьев на крыше стоят,
Очей не имея, вперились в небо.
Провалился один брат –
Четверо братьев на крыше стоят.
 

– Уверен, что про Кольцо нигде не было?

Он кивнул.

Тогда ситуация не безнадёжна. В этом есть своя логика: Имельда, будучи столь предусмотрительной во всём остальном, едва ли стала бы прямым текстом указывать, где найти свою драгоценность. А очередная загадка вполне в её духе. Оставалось одно «но».

– Есть предположения, что означают строки?

– Ни единого.

– Вот и у меня…

Глава 10

Стрелка будильника приближалась к половине шестого утра. Совесть поёжилась, но ждать было некогда. Я вздохнула, разблокировала сотовый и нажала быстрый вызов. После десятого гудка на линии щёлкнуло, и в трубке громко зевнули.

– Прости, Нетта, но это срочно!

– Прощу, – сонно мурлыкнула она, – если рост у твоей причины не меньше шести футов, а глаза такие же бескрайние, как мой недосып.

Я оценивающе покосилась на Охотника. Чёткая мускулатура под натянутой до предела футболкой, чуть встрёпанные пепельные волосы, решительное лицо и на контрасте – трогательный щенячий взгляд потерявшегося во времени человека, появлявшийся в минуты задумчивости.

– Останешься довольна.

Очередной зевок в трубке больше напоминал облизывание.

– Дай мне час.

– Спасибо, и ещё: пусть Чезаре захватит пару футболок посвободнее, шорты и что-нибудь из обуви, лучше открытой, типа сандалий.

– Ого! – оживилась она. – Вот это уже по-настоящему интересно!

– Все подробности при встрече. – Я отвернулась, прикрыла трубку сбоку и, стыдясь собственного коварства, шепнула: – Кстати, спала я сегодня не одна.

– Дай мне полчаса.

– И снова целовалась.

– Жди.

В трубке отсоединились.

Совещание состоялось пятнадцать минут спустя в саду за домом под треск газонокосилки соседа. В кои-то веки от неё была польза: мы могли не опасаться, что кто-то подслушает.

Подруга вела себя на редкость смирно: придерживала крепкие выражения, не отпускала двусмысленных намёков и лишь время от времени бросала на Касинеля благоговейные взгляды. Вот Чезаре пребывал в необычайном возбуждении, причиной которого послужил Феникс: конь с восходом солнца остался невидимым, из чего следовало, что проявлялся он исключительно в лунном свете.

– Нетта, глянь! – повторял парень, подсовывая ему очередную морковку и восторженно наблюдая, как она с хрупаньем исчезает с ладони.

– Вижу, – сдержанно отозвалась Нетта, – скоро конь мсье Касинеля лопнет, ты ему уже пол-огорода госпожи Финварра скормил. Иди-ка лучше сюда. Простите его, мсье Касинель, Чезаре порой забывает о манерах.

Похоже, Нетте просто нравилось, как звучит «мсье». Объективных причин называть так Каса не было. Но он не возражал, а я и подавно.

– Ценю ваше беспокойство, Лунетта, однако Феникс прожорлив настолько, что не хватит всех здешних огородов. – Охотник поднял её кисть и коснулся губами костяшек. – Счастлив свести знакомство с вами обоими.

Подруга хихикнула, и щёки вдруг порозовели – зрелище, которого я не видела с шестого класса, когда мать заставила её надеть на дискотеку гамаши из-за резкого понижения температуры.

– Я уже говорила, вы можете называть меня «Нетта».

– И совершать преступление, сокращая столь прелестное имя?

Касинель улыбнулся, сверкнув обворожительными ямочками, отошёл к Чезаре, и они принялись бурно обсуждать что-то связанное с содержанием лошадей, сортами пива и политикой, а Нетта оттащила меня за локоть в сторону и придвинулась вплотную, так что от выпущенной возле виска прядки, которую она сегодня выкрасила сиреневой тушью, повеяло лавандой.

– Вот это да, отличный выбор! Да он же идеальный мужчина! Память отшибло, мысли о прежних подружках не одолевают… Чистый лист – вписывай что хочешь! К тому же галантный… – короткий вздох. – Не будь я так безнадёжно, окончательно, бесповоротно и на всю жизнь влюблена в Чезаре, сама взялась бы за этот вариант. – Она одобрительно покосилась на то, что у «варианта» пониже спины. – Слушай, а в Средние века уже были тренажёрные залы?

– Очнись, Нетта! Кас просто помогает мне с поисками Кольца, ничего больше. У нас сугубо деловые отношения. Всё, чего он хочет, – это вырвать Варлогу сердце и вернуть свою память.

Взгляд подруги моментально перенёсся к его пальцам и мечтательно поплыл.

– О да, вот этими самыми руками… И вы ведь уже целовались.

– Не с Касинелем.

Нетта недоумённо повернулась ко мне и почесала мизинцем бровь.

– Ты ведь не хочешь сказать, что Арий…

– Нет, с ним покончено, – твёрдо заявила я и оторвала полоску коры у сливы. – Это снова был принц…

Она хмыкнула и сложила руки на груди.

– Ты уж определись: вы с ним воюете или целуетесь.

– Первое! Мне не нравятся его поцелуи. Вернее, в процессе очень даже нравятся, аж пошевелиться не могу, но потом… жутковато вспоминать. – Я обняла себя за плечи. – В любом случае дневник Имельды теперь у него, а нам осталась лишь пара страниц. Утешает одно: Кас сказал, что и в украденной части не упоминалось про Кольцо. Если б ещё разгадать, что в этом стихотворении…

Нетта взяла лист в руки, пошевелила губами, читая про себя, и вернула.

– Знаешь, Виски, иногда стишок – это просто стишок…

– Возможно. Но Касинель считает иначе, а я склонна верить его чутью. Всё-таки они с Варлогом из одного времени.

Она помолчала и наклонила голову к плечу:

– А не попробовать ли тебе свои ведьминские штучки?

– Уже, – смущённо призналась я, вспомнив, как водила над строками руками и пафосным голосом приказывала им раскрыть свою тайну. – Не сработало.

– Вдруг ты что-то не так делала? Я имею в виду: ты же в этом деле новичок, неоткуда было набраться опыта.

– Может быть, но тогда я понятия не имею, как правильно.

– Есть ещё мысль! – воодушевилась подруга. – Давай брошу клич в Интернете, там полно форумов, где спрашивают обо всём на свете. Навскидку помню один такой.

– Отгадка должна быть как-то связана с Мистиктауном, так что вряд ли не нём смогут помочь.

– А мы попробуем.

Я не стала возражать, и Нетта запостила фото страницы в Сеть.

– Ладно, теперь давай придумаем, что делать с твоим Охотником. Сможешь прятать его пока у себя?

– Конечно, нет! Это же не тоналка, в косметичку не сунешь. Мне и так повезло, что бабушку вчера отвлекли. Представляешь, даже Друзила Гримсен была! Обсуждали поиски Варлога и… – я напрягла память, впервые уделив внимание новому факту, – какого-то инспектора.

– Да, – Нетта слегка поморщилась, – вчера за ужином у родителей Чезаре тоже только об этом и говорили. Суперинтендант надеялся уладить всё своими силами, но новость о маньяке просочилась за пределы Мистиктауна, докатилась до столицы, и, если в ближайшие дни ситуация не сдвинется с мёртвой точки, в конце недели к нам пришлют инспектора для расследования.

– Инспектора из столицы? – похолодела я.

– Успокойся, он ничего не найдёт. Маньяка-то на самом деле нет.

– Есть, – помрачнела я. – Этот маньяк – я. И да, он ничего не найдёт, потому что к тому времени вместо города останется чёрная дыра на карте.

– Тем больше причин найти побрякушку и успокоить Неспящего Красавца, – хлопнула она меня по плечу и задумалась. – Что же это за Кольцо такое, умираю от любопытства… Слушай, а вдруг обручальное? Прикинь: Варлог, весь из себя такой благородный принц, собирался жениться на какой-нибудь бедной простушке, но их семьи были против. – Нетта увлеклась, глаза заблестели. – Влюблённые сбежали из дома, преследуемые её братьями-головорезами, еле-еле нашли священника, который согласился их повенчать, фата невесты уже шевельнулась от «согласна», и тут бах! Заклятие, все дела, шестьсот лет в разлуке, и теперь он просто хочет докончить начатое. В одной статье про призраков говорилось, что их держат на земле неразрешённые проблемы. Тогда это даже романтично!

– Варлог не призрак, – отрезала я. – И его приказ звучал не как «Принеси мне кольцо, чтобы я сделал предложение своей девушке», а «Достань Кольцо, дабы я захватил власть над всем миром!». И из того, что я узнала о нём и его предках от Охотника, романтикой тут и не пахнет. Да-да, не смотри на меня так, признаюсь, поцелуи принца плавят мозг почище задачек по математике, а с такой внешностью его порвали бы рекламщики нижнего белья, но нельзя забывать, что он враг. Отсюда возвращаемся к Касинелю. Как его представить местному обществу? Может, ему закосить под туриста? Есть другие идеи?

Нетта посмотрела на Охотника, всё ещё болтавшего о чём-то с Чезаре, прищурилась и предвкушающе ухмыльнулась:

– Вообще-то есть. И гораздо лучше.

* * *

– Лунетта, ты по-прежнему убеждена, что это хорошая идея? – Касинель посмотрел вниз, на свои голые ноги, и крепче вцепился в мою куртку, вновь обёрнутую вокруг его бёдер.

Утро встретило нас на дороге за воротами Мистиктауна. Подруге плохо удалось придать лицу сочувствующее и добродетельное выражение.

– Да! – с нескрываемым наслаждением провозгласила она и жестом фокусника сдёрнула куртку.

Чезаре поскорее оттеснил её, закрыв от нас обнажённого Охотника, и протянул ему удостоверение, для которого пожертвовал кожаную обложку от своих водительских прав.

– Главное, действуй, как договорились, а во всех сложных ситуациях ссылайся на посттравматический синдром.

Касинель помял в руках документ и кивнул ему, глядя при этом на меня.

– Мы будем рядом, – пообещала я, прижимая к груди его одежду. – Встретим сразу, как пройдёшь через ворота.

План Нетты был прост до гениальности – выдать Касинеля за того самого инспектора, чьё появление ожидалось только в конце недели. Сперва бурные споры вызвала та часть нашей легенды, где на него близ Мистиктауна напали грабители и отобрали машину, одежду и все документы, кроме удостоверения, которое ему удалось спрятать. Где – не уточняется. С такой же долей правдоподобия можно было заявить, что его похитили инопланетяне или королева. Но под конец мы сошлись на том, что орудующий в округе маньяк подготовил почву для подобных невероятных событий. Разработанная версия разом решала проблему личности Касинеля и развязывала нам руки в расследовании, ведь перед слугой закона открываются двери, закрытые для простого туриста.

Проблему с удостоверением помог уладить Чезаре посредством ноутбука, цветного принтера, бумаги теслин[3]3
  Особая синтетическая бумага, использующаяся для печати, под ламинацию и там, где требуется прочный материал.


[Закрыть] и плёнки для ламинирования из мастерской Лоцмана вкупе с теорией шести рукопожатий[4]4
  В соответствии с ней любых двух человек на Земле разделяют не больше пяти уровней общих знакомых, то есть не больше шести уровней связей.


[Закрыть], соединившей его с хакером из графства Хартфордшир. Компьютерщику понадобилось ровно семьдесят восемь секунд, чтобы проникнуть в базу сотрудников столичного управления по особым делам, скачать и переслать нам образец документа и внести небольшую путаницу в ждущий подписания приказ о назначении в Мистиктаун инспектора. В завершение миссии он заказал морковные пончики с корицей всем работникам управления в качестве премии от шефа и одобрил коллективную петицию об установке кофейного аппарата, на который вот уже пять лет не могли выделить деньги. Чезаре, в свою очередь, обещал собрать для него перчатку, как у Дарта Вейдера, и на этом наше сотрудничество успешно завершилось.

Последние наставления для Касинеля отзвучали, и мы с друзьями поспешили проникнуть в город другим путём и спрятаться в проулке, откуда открывался хороший обзор на сторожку господина Капелюша. В ней сейчас мерцал голубоватый телевизионный свет: привратник смотрел утренние новости. Вот уже более тридцати лет он приходил на свой пост не позже восьми утра, но ворота открывал ровно в девять.

Чезаре сверился с башенными часами, приложил ладони ко рту и крикнул кречетом. Почти тотчас ворота сотряс удар, от которого что-то внутри сторожки брякнулось, разбилось и мяукнуло.

Я на миг прикрыла глаза. Не так, отнюдь не так должна стучать в ворота испуганная жертва дерзкого дорожного ограбления.

Дверь будки распахнулась, и выбежавший господин Капелюш приник к смотровому окошку. Отшатнулся, снова приник, промокнул лысину платком в красно-синюю клетку, задал новоприбывшему вопрос высоким от напряжения голосом, получил ответ, опять протёр лысину, поправил бордовый галстук-бабочку и потянул за верёвку, запуская механизм.

Ворота начали величественно растворяться, щель ширилась, впуская яркий поток утреннего света, на фоне которого проступил силуэт высокого мускулистого мужчины с развевающимися волосами.

* * *

Была у Друзилы Гримсен такая традиция: в первую среду каждого месяца она приходила к самому открытию в салон «Кудряшки», где они с Пикси делали стрижку, покраску и укладку. Пикси не возражала против экспериментов со своей шевелюрой, а вот сама Друзила уже много лет придерживалась идеального для коротких волос «сессона», который вполне устраивал её своей функциональностью и при этом смотрелся весьма эффектно.

Вот и сейчас она осталась довольна результатом, внимательно оглядев себя в ростовое зеркало с лампочками по бокам, как у театральных див (сходству способствовало накинутое на угол боа из розовых перьев).

– Вы сегодня просто конфетка, дорогуша, – озвучила её мысли привалившаяся к косяку хозяйка заведения, крупная блондинка в леопардовой кофточке и с голографическими тенями на веках, и глубоко затянулась сигаретой.

Друзила послала своему отражению лёгкую улыбку и взбила ладонью волосы:

– Сколько мы с Пикси тебе должны, Бэла?

Второй традицией было пройтись мимо сторожки и поздороваться с господином Капелюшем, поэтому, покинув салон, Друзила направилась прямиком к воротам, по пути размышляя о насущном. В последнее время ей отчаянно не хватало Цели. Да, у неё имелись обязательства в Совете, плюс приходилось заботиться о Пикси, ещё и эта суматоха с принцем требовала принятия решительных мер, но времени всё равно оставалось предостаточно. Таланты и энергия простаивали, что угнетало её деятельную кипучую натуру.

Перед поворотом на главную улицу Друзила остановилась, достала из ридикюля карманное зеркальце с Эйфелевой башней на крышке и помаду оттенка «Passion»[5]5
  Страсть (фр.).


[Закрыть]. Нанесла её не слишком тонким, но и не вульгарным слоем, причмокнула, спрятала всё обратно, поправила локон Пикси и вышла из-за угла. И тут же слегка удивилась. До девяти ещё целых пять минут, а господин Капелюш уже привёл дверной механизм в действие.

Она собралась было окликнуть стоявшего возле будки привратника, когда заметила в наполовину раскрывшихся воротах мужской силуэт. Кто это так рано пожаловал? Вглядываясь, Друзила сделала несколько шагов вперёд и, когда мужчина вышел на свет, вскрикнула, прижав руку к груди.

В тот же миг, словно озарение свыше, к ней пришла Цель.