Текст книги "Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности"

§ 2. Социальная справедливость и уголовное право

Тесная внутренняя связь между справедливостью и правом не осталась незамеченной и в истории уголовно-правовой литературы. Так, Ч. Беккариа писал, что «до тех пор нельзя назвать наказание преступления справедливым, или, что то же, необходимым, покуда к предупреждению оного законы не употребят всех лучших возможных средств, в заданных обстоятельствах, в которых находится какой-нибудь народ». Он подчеркивал: «Чем скорее и ближе наказание будет следовать за преступлением, тем будет справедливее и полезнее»8686
  Беккариа Ч. Рассуждение о преступлениях и наказаниях. СПб., 1803. С. 164, 236– 237.


[Закрыть].

«Вернейшее обуздание преступлений, – отмечал Ч. Беккариа, – есть не строгость наказания, а уверенность быть точно наказанным. Из сего следует, что в суде непременно должна быть бдительность и непреклонная строгость, которая, чтобы сделаться полезною добродетелью, должна управляться человеколюбимым и кротким законоположением. Известность умеренного наказания всегда сделает гораздо больше впечатления, нежели страх жесточайшей казни, соединенный с надеждой избавиться от оной»8787
  Там же. С. 169.


[Закрыть].

«Если два преступления, вредящие неравно обществу, наказываются равно, то люди, не находя большой препоны делать важнейшие преступления, решаются на оные так же легко, как и на малые. Неравное распределение наказаний произведет сие странное противоречие, мало кем замеченное, хотя и часто случающееся, что законы будут наказывать преступления, ими же самими произведенные». «Истинная мера важности преступления, – продолжал далее Ч. Беккариа, – есть вред, причиняемый оным обществу. Вот одна из тех истин, которые хотя и ясны для ума посредственнейшего и невнимательнейшего, но странным сопряжением обстоятельств известны только малому числу людей, мыслящих во всяком веке и народе»8888
  Там же. С. 181, 185.


[Закрыть].

О содержании и значении справедливости в уголовном праве писали и дореволюционные российские ученые-юристы. Так, В. Д. Спасович отмечал: «Наказание есть охранение закона положительного посредством исключения из общества тех, чья совесть разошлась, судя по их действиям внешним, с совестью общественной и не подчиняется сей последней, или посредством испытания и примирения с обществом тех нравственно павших, в которых идеал справедливости не совсем погас, с предоставлением им возможности войти опять в общение с людьми и образом своих действий заслужить опять на то уважение, которое они по своей вине лишились»8989
  Спасович В. Учебник уголовного права. Т. 1. СПб., 1863. С. 66.


[Закрыть].

«Преступление в смысле юридическом есть вид родового понятия неправды, – учил П. Д. Калмыков. – Неправда есть отрицание правды, уклонение от нее. Правда есть идея о том, что само в себе справедливо, идея, заключающаяся в Боге и проявляющаяся в роде человеческом сообразно с его совершенствами и недостатками. В человеке правда осуществляется в трех отношениях, в которой поставляется он по самой разумно-чувственной природе своей, а именно: а) в отношении его к самому себе, б) к Богу и в) к другим людям; с этих-то трех точек зрения должна быть рассмотрена и неправда»9090
  Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. Часть Общая. СПб., 1866. С. 24.


[Закрыть].

«Все уголовное законодательство, – полагал А. Лохвицкий, – имеет характер отрицательный; оно выходит из основного начала свободы гражданина. Человек свободен, он имеет право делать все, кроме того, что именно, точно, определительно воспрещено законом под страхом наказания. Закон же под страхом наказания вообще воспрещает деяния, соединяющие два признака: безнравственность, т. е. несогласие деяния с теми началами правды и справедливости, которые существуют у народа в данное время, и, во-вторых, опасность действия для общества. Мало одной безнравственности, чтобы деяние было наказуемо. Государство не церковь, общество не семейство и не школа; государство имеет свои существенные цели – охранение общества, признаваемого всеми за единственную форму жизни, при которой человек может жить и развиваться»9191
  Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 39.


[Закрыть].

«Теория абсолютной справедливости новейшего времени, – считал А. Ф. Кистяковский, – в конце концов, при ближайшем анализе оказывается основанной на понятиях, более относительных, чем абсолютных. Абсолютно справедливого в наказании настолько, насколько оно неизбежно необходимо. Затем, само понятие о справедливом есть не столько понятие примитивное, неизменное, самостоятельно существующее, сколько создаваемое, относительное, видоизменяющееся и всегда находящееся в органической связи с состоянием данной общественности, которой оно является освящающим началом, на какой бы ступени, низкой или высокой, ни стояла эта общественность»9292
  Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Киев, 1882. С. 150.


[Закрыть].

Под «человечностью наказаний», Л. Е. Владимиров подразумевал «наказание, не превышающее предела выносливости людей известной эпохи, имеющее в выполнении разумную цель и не обездоливающее, без совершенно неизбежной необходимости, целые группы людей, тесно связанных с наказанным преступником». «Самое наказание, налагаемое на человека, должно иметь разумное основание. Человека, который опасен на свободе, потому что убивает и насилует других, запирают и таким способом лишают возможности вредить другим: ему показывают, что он не умеет жить на свободе и должен этому поучиться»9393
  Владимиров Л. Е. Уголовный законодатель как воспитатель народа. М., 1903. С. 93, 99–100.


[Закрыть].

Он отмечал, что «правосудие стремится также дать удовлетворение чувству негодования, вызванного совершенным преступлением. Это негодование называют также благородным, потому что оно бескорыстно требует наказания тому, кто причинил зло неповинному человеку. Наказание, применяемое уголовным правосудием, есть зло, причиняемое преступнику, но в известной мере, которая почитается справедливою. Таким образом, получается воздаяние подобным за подобное, так как в новое время признано, что древнее воздаяние равным за равное (око за око) есть слишком грубая месть, не отвечающая уже нашим понятиям о справедливости»9494
  Там же. С. 228–229.


[Закрыть].

С. В. Познышев писал, что «принцип уважения человеческой личности требует не того, чтобы никто и никогда не подвергался никакому принуждению, а чтобы индивид подвергался лишь тому принуждению, которое необходимо в интересах всех членов данного общественного союза и которому, как общее правило, при равных условиях, подлежат все члены этого союза». При этом он выдвигал в качестве высшего принципа карательной деятельности следующее начало: «Уголовное наказание нравственно законно, поскольку оно необходимо для осуществления в общежитии (государстве) всего возможного в данный момент прогресса, как мерила психического противодействия деяниям, недопустимым с точки зрения общих интересов граждан. Развивая этот принцип, из него можно вывести основные принципы карательной деятельности государства»9595
  Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. М., 1912. С. 43, 77.


[Закрыть].

Эти принципы были сформулированы С. В. Познышевым следующим образом:

«1. Уголовное законодательство должно в достаточной мере охранять все интересы и блага граждан, с точки зрения общественного прогресса нуждающиеся в такой охране, не оказывая при этом предпочтения ни одной группе граждан, ни одному общественному классу.

2. Уголовное законодательство должно как можно меньше ограничивать свободу граждан, назначая наказания лишь за такие деяния, устранения которых из общественной жизни требует общественный прогресс и для предупреждения которых наказание необходимо.

3. Так как наказание должно применяться при доказанной необходимости в нем, то отсюда, между прочим, следует, что оно должно применяться лишь к лицам, для удержания которых от преступной деятельности оно необходимо, т. е. к лицам, которые своим поведением доказали отсутствие в их психике достаточного противодействия соблазнам преступления и на которых наказание способно оказать удерживающее от преступной деятельности влияние.

4. Карательная деятельность должна вносить в общество как можно менее страданий, не более того, сколько необходимо для предупреждения преступлений.

5. Уголовное законодательство должно быть возможно более проникнуто уважением к человеческому достоинству преступника.

6. Карательная деятельность должна отличаться возможно большей энергией в деле предупреждения преступлений, т. е. должна достигать возможно полного, при настоящих условиях, предупреждения преступлений»9696
  Там же. С. 78, 79.


[Закрыть].

Как писал Н. Д. Сергиевский, «определение области наказуемых деяний и определение их сравнительной тяжести, представляется для составителей наиболее трудной частью уголовных уложений: с одной стороны, они имеют полную, фактическую и юридическую возможность обложить наказанием всякое нарушение норм порядка, а с другой – связанные принципом экономии карательных мер они должны ограничиваться наказуемостью важнейших для правопорядка нарушений. Таким образом, определяя область наказуемых деяний и распределяя их по сравнительным размерам наказуемости, составители уголовного уложения должны руководствоваться двумя моментами: запрещенностью деяний и их тяжестью»9797
  Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая. СПб., 1908. С. 6.


[Закрыть].

Ч. Беккариа раскрыл содержание справедливости, равенства и гуманизма в уголовном праве. Причем не только равенство, но и гуманизм выступают у него составляющими справедливости. Ведь если справедливое и необходимое наказание одно и то же, то одним и тем же являются справедливость и гуманизм, ибо ограничение наказания лишь необходимым – его основополагающее требование.

Значит, справедливым и гуманным, по Ч. Беккариа, может считаться лишь то уголовное законодательство, которое основано на социальных реалиях существующего общества (на «заданных обстоятельствах, в которых находится какой-нибудь народ»), является «человеколюбивым и кротким» и максимально направлено на предупреждение преступлений («покуда к предупреждению оного законы не употребят всех лучших возможных средств»).

При определении наказаний решающее значение он придавал точному установлению тяжести преступлений, подчеркивал, что равенство в наказаниях может основываться только на совершении одинаковых по «важности» преступлений. В противном случае законодатель начинает наказывать за «преступления, им же самим произведенные».

Справедливость и «полезность» (эффективность) наказания Ч. Беккариа ставил в прямую зависимость от скорости раскрытия преступления и назначения за него наказания: «Чем скорее и ближе наказание будет следовать за преступлением, тем будет справедливее и полезнее». Им сформулировано и знаменитое, фундаментальное для уголовного права положение о приоритете неотвратимости наказания над его строгостью: «Вернейшее обуздание преступлений есть не строгость наказания, а уверенность быть точно наказанным».

Русские криминалисты в своих исследованиях также исходили из социальной обусловленности справедливости и ее огромного влияния на содержание уголовного права. Так, В. Д. Спасович, характеризуя наказание и преступника, писал о «совести общественной», «идеале справедливости», употребляя эти выражения как очень близкие по значению. П. Д. Калмыков по существу отождествлял право и справедливость: «Правда есть идея о том, что само в себе справедливо». А. Лохвицкий же к одному из обязательных признаков наказуемых деяний относил «безнравственность, т. е. несогласие деяния с теми началами справедливости, которые существуют у народа в данное время».

На многогранность, изменяемость содержания понятия справедливости, ее тесную связь с социальной действительностью и на место справедливости в общественной жизни обращал внимание А. Ф. Кистяковский. Л. Е. Владимиров писал как об изменяемости понятия «справедливость» (наказание, «не отвечающее уже нашим понятиям о справедливости»), так и о наказании как о «справедливом», «благородном» «удовлетворении чувства негодования, вызванного совершенным преступлением».

В досоветской юриспруденции четкое обозначение получил и гуманистический аспект справедливости. Так, А. Лохвицкий полагал, что уголовное законодательство «выходит из основного начала свободы гражданина», а Л. Е. Владимиров указывал на «человечность» и «разумность» наказания, которое не должно «обездоливать» виновных и их близких. О принципе «экономии карательных мер», иными словами, писал и Н. Д. Сергиевский.

На принципах гуманизма («уважения человеческой личности»), равенства граждан (лицо может подвергаться лишь «принуждению… которому, как общее правило, при равных условиях, подлежат все члены этого союза») и, условно говоря, социальной обусловленности принуждения (допустимо лишь постольку, поскольку оно «необходимо в интересах всех членов данного общественного союза») строил систему принципов «карательной деятельности государства» С. В. Познышев.

Если попытаться дать наименования этим принципам, то они в соответствии с приведенной выше нумерацией могли бы звучать примерно так: 1) принцип достаточной, равной и социально перспективной уголовно-правовой защищенности интересов всех граждан и общественных групп; 2), 4), 5) принцип гуманизма (экономии репрессии); 3) принцип достаточной вменяемости наказуемого лица; 6) принцип эффективного предупреждения преступлений. Следовательно, из шести предложенных С. В. Познышевым принципов уголовной ответственности содержание трех из них (под цифрами «2», «4» и «5») как раз и составляли различные аспекты (оттенки) принципа гуманизма, а содержание остальных было с ними непосредственно связано.

Уравнительный аспект справедливости (равенство граждан перед законом) исследовался в дореволюционном уголовном праве на разных уровнях. В науке утвердились концепции, по которым при разрешении проблем равенства исходили из характера и содержания социального (антисоциального) свойства наказуемых деяний – их общественной опасности. Так, А. Лохвицкий к одному из двух необходимых признаков преступления относил «опасность действия для общества».

В неразрывной связи с общественной опасностью преступления, когда виновный «убивает и насилует других», рассматривал общественную опасность преступника («человека, который опасен на свободе») и назначаемое наказание ( «запирают и таким способом лишают возможности вредить другим») Л. Е. Владимиров. Из «социально-юридического различия» между преступниками исходил и Н. С. Таганцев, отмечавший, что «наказуемость преступления, явившегося случайным, преходящим фактом в жизни учинившего, не может быть одинакова с ответственностью за деяния, в коих проявилась закоренелая преступность, привычка к преступлению. Опасность и вредоносность деяний, зависящая от свойств преступной личности, естественно определяет различие в их уголовной наказуемости»9898
  Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т. 2. СПб., 1902. С. 927.


[Закрыть].

Как на основание классификации преступлений («распределяя их по сравнительным размерам наказуемости») и криминализации деяний указывал на их общественную опасность Н. Д. Сергиевский. «Опасность действия составляет несомненное предположение репрессии по действующему праву», – подчеркивал и С. П. Мокринский9999
  Мокринский С. П. Система и методы науки уголовного права. СПб., 1906. С. 32.


[Закрыть]. М. П. Чубинский считал, что «деяния, не заключающие в себе элемента общественного вреда, деяния безразличные, в категорию преступных попадать не должны; из деяний же вредоносных преступлениями должны быть признаваемы лишь те, которые заключают в себе вред, при данной социальной структуре и при данных воззрениях общества более или менее существенный»100100
  Чубинский М. П. Указ. соч. С. 280.


[Закрыть].

В этом плане как наказ на будущее звучало высказывание А. А. Пионтковского: «…1) образовывать категории явлений преступного порядка лишь из таких видов индивидуальной деятельности, которые, независимо от тех или иных соображений классового свойства, представляются в том или ином отношении вредными или опасными для тех или иных индивидуальных либо коллективных интересов общежития; 2) признавать эти виды индивидуальной деятельности преступными только в том случае, если в интересах борьбы с их развитием и проявлением встречается необходимость в принятии особых мер непосредственного воздействия на их учинителей»101101
  Пионтковский А. А. Уголовное право (пособие к лекциям). Часть Общая. Вып. 2. Казань, 1916. С. 138.


[Закрыть].

Следовательно, в досоветской уголовно-правовой литературе к общественно опасному деянию (преступлению) не только обращались как к единому «всеобщему» критерию преступлений (Гегель), «равной мере» (К. Маркс) или «одинаковому масштабу» (В. И. Ленин) справедливости в праве, но и углубленно исследовали его социальное содержание. При этом обнаружено, что именно общественная опасность как свойство антисоциального поведения людей прежде всего и обусловливает криминализацию и пенализацию тех или иных форм такого поведения (С. П. Мокринский, М. П. Чубинский, А. А. Пионтковский); выступает в качестве необходимого признака преступления (А. Лохвицкий); предопределяет градацию преступлений на разные по характеру группы (Н. Д. Сергиевский); является критерием разграничения преступлений и проступков (первые «заключают в себе вред… более или менее существенный», – М. П. Чубинский); взаимосвязана с опасностью субъекта преступления (А. Лохвицкий), с «их социально-юридическим различием» (Н. С. Таганцев).

Таким образом, в уголовно-правовой науке дооктябрьского периода существовало отчетливое представление об определяющем разнообразном влиянии социальной справедливости на уголовное право. Были рассмотрены два основных направления этого влияния. Первое – через скрупулезный учет при криминализации, пенализации и назначении наказания социального свойства общественно опасных деяний, т. е. реализация уравнивающей стороны справедливости посредством максимального совершенствования точности ее основания (критерия, меры, масштаба). Второе – через выражение в уголовном законодательстве и практике его применения гуманистических начал существующего общества (всего общества, а не «тех или иных соображений классового свойства» – А. А. Пионтковский), т. е. реализация распределяющей стороны справедливости, в частности, посредством более гуманного отношения к детям и женщинам, больным и бедным (И. А. Ильин).

При сохраняющемся огромном воздействии идеи социальной справедливости на содержание уголовного права постсоветского периода характер и основные сферы этого воздействия в современной уголовно-правовой науке исследованы недостаточно. Вместе с тем лишь выявление механизма воздействия социальной справедливости на уголовное право может образовать методологическую основу для верного решения целого ряда важнейших вопросов уголовно-правовой теории. Во всяком случае без установления такого механизма нельзя правильно определить как систему, так и содержание отдельных принципов уголовного права. Ведь соотношение социальной справедливости и уголовного права применительно к его принципам как раз и есть та общая проблема, без разрешения которой нельзя решить и соответствующие менее общие проблемы, ибо «кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя “натыкаться” на эти общие вопросы»102102
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 15. С. 368.


[Закрыть].

Более того, соотношение социальной справедливости и уголовного права, а также принципов уголовного законодательства в немалой степени находится в отношении по типу философских категорий «общее» и «отдельное», где «отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему… Всякое отдельное неполно входит в общее и т. д. и т. д.»103103
  Там же. Т. 29. С. 318.


[Закрыть].

По замечанию Г. В. Мальцева, в «юридической литературе справедливость часто упоминают или рассматривают при изучении принципов права, иногда характеризуют ее в комплексе как идеал, оценку, норму. Такая общая оценка проблемы, безусловно, необходима, но она не выходит за рамки того, что много раз делали ученые-юристы различных эпох и идеологических направлений. Наши диалектические и историко-материалистические позиции обязывают нас к более глубокому раскрытию связи справедливости и права на уровне социально-экономических фактов и их идеологического отражения»104104
  Мальцев Г. В. Социальная справедливость и право. М., 1977. С. 207.


[Закрыть]. Он полагает, что «социальная справедливость выражает реальные процессы обмена и распределения, способы общественного и личного присвоения жизненных условий, произведенных или найденных в природе. Как система она включает в себя прежде всего многообразные отношения взаимного, обменного, распределительного характера, а также существующие в обществе или социальной группе ценности, на базе которых складываются и легитимируются указанные отношения»105105
  Там же. С. 76.


[Закрыть].

Понимание справедливости на уровне «социально-экономических фактов» и есть ее понимание в самом широком значении, т. е. как категории «социальная справедливость». Именно этот уровень связи между справедливостью и правом является уровнем однопорядковых социальных явлений.

Здесь, однако, следует уточнить терминологию. В юридических дисциплинах редко проводится различие между принципами права и принципами законодательства. Отсюда принципы законодательства часто именуются принципами права и характеризуются как идеал, оценка, норма и т. п. Между тем и как социальное явление106106
  «К. Маркс и Ф. Энгельс, – пишет Г. В. Мальцев, – строго различают понятия “право” и “закон”, указывая на принципиальное основание для такого различия. Первое означает социальное явление, данное объективными экономическими отношениями, второе – субъективное отражение права в виде позитивно установленного государственно-волевого акта» (Там же. С. 240).


[Закрыть], и как философско-социологическая категория107107
  «Право, – какое бы значение ни придавать этой категории, – представляет собой социальное явление, и любая философская система, претендующая на универсальность, а также историко-философские разработки неизбежно включают в предмет своего осмысления также и это явление социальной жизни» (Алексеев С. С. Философия права. М., 1997. С. 2).


[Закрыть] право по содержанию глубже и по объему шире отрасли законодательства, применительно к которой обычно формулируются соответствующие принципы-идеалы или принципы-нормы. Поэтому и принципы права соответствующим образом отличаются от принципов законодательства. Принципы права и принципы законодательства неодинаковы еще и в том, что находятся на разных уровнях приближения к справедливости и праву как социальным явлениям. Первые ближе к справедливости и праву, а значит, теснее с ними связаны и более насыщены социальным содержанием, чем вторые. Принципы же законодательства, обладающие опосредованной связью через свои нормы со справедливостью и правом, в большей мере насыщены логико-юридическим содержанием, нежели принципы права.

В. С. Нерсесянц отмечает, что «справедливость входит в понятие права, что право по определению справедливо, а справедливость – внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная и т. п.). Поэтому всегда уместный вопрос о справедливости или несправедливости закона – это по существу вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Но такая же постановка вопроса неуместна и не по адресу применительно к праву, поскольку оно (уже по понятию) всегда справедливо и является носителем справедливости в социальном мире»108108
  Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997. С. 28.


[Закрыть].

В философском смысле едва ли подлежит сомнению то, что справедливость – свойство права, что право по своему определению всегда справедливо и является носителем справедливости в социальном мире. Вместе с тем это утверждение в наибольшей мере относится к так называемому естественному (и отчасти идеальному) праву109109
  «Смысл идеи естественного права в ее различных вариациях и ответвлениях как раз в том и состоит, что, наряду с правом, создаваемым в государстве людьми, т. е. позитивным правом, существует естественное право, которое представляет собой более глубокий, основательный, исходный в жизни людей феномен и источником которого является либо Бог, либо “сама” природа, либо иные явления, с ними однопорядковые». В основе естественного права лежат права, которые С. С. Алексеев характеризует как «непосредственно-социальные потому, что они являются прямым и ближайшим выражением объективных социальных закономерностей, условий жизни людей» (Алексеев С. С. Теория права. М., 1994. С. 61, 62).


[Закрыть], а применительно к позитивному праву110110
  «Позитивное право – это реальный, существующий в законах, иных документах, фактически осязаемый (и потому “позитивный”) нормативный регулятор, на основе которого определяется юридически дозволенное и юридически недозволенное поведение и выносятся судами, другими государственными учреждениями юридически обязательные, императивно-властные решения» (Алексеев С. С. Философия права. С. 28).


[Закрыть] выглядит излишне категоричным. Реальное право, в отличие от права-идеала (где действительно непозволительна постановка вопроса о его справедливости), может быть более или менее справедливым (пусть даже в границах одного качества), как и закон – более или менее правовым.

Помимо того, что большее или меньшее соответствие закона праву предполагает его большую или меньшую справедливость, наличие в той или иной мере справедливого законодательства предопределяет и реальность адекватного ему правового массива. Иначе речь можно было бы вести лишь об идеальном («спускаемом с неба» – М. П. Чубинский) образце совершенного права. Однако и Гегель, с одной стороны, характеризовал закон как «содержащий случайность», а с другой – видел в нем «заострение всеобщего», «позитивное», следовательно, справедливость и право в том числе.

Вряд ли можно также считать, что справедливость исключительно «категория и характеристика правовая», а «не моральная, нравственная, религиозная и т. д.». Если бы это было так, то справедливость утратила бы свое колоссальное значение, которое она имеет для права как раз потому, что соединяет право с другими сферами общественного сознания, укрепляет его моральным, нравственным и религиозным авторитетом.

Социальная справедливость, действительно включающая в себя «многообразные отношения взаимного, обменного, распределительного характера» и соответствующие им ценности (Г. В. Мальцев), тем самым охватывает фактически все сферы общественной жизни.

По мнению Л. С. Явича, справедливость «не превращается в свойство права, а тем более не должна трактоваться в качестве его сущности. Она есть именно принцип правовой системы, без наличия которого право не только теряет свое нравственное основание, но и оказывается дисгармоничным, несбалансированным, не может быть действенным распределителем жизненных благ – соответственно объективным потребностям данной общественно-экономической формации – и выражать интересы индивидов, социальных групп, классов, господствующих при данных отношениях. При этом речь идет, конечно, не о мифической вечной справедливости, а о той социальной справедливости, которая по своим конкретным требованиям исторически обусловлена так же, как и юридическая форма»111111
  Явич Л. С. Общая теория права. Л., 1976. С. 158.


[Закрыть].

В целом при определении соотношения между позитивным (реальным) правом и справедливостью вполне можно исходить из его понимания как «системы нормативных установок, опирающихся на идеи человеческой справедливости и свободы, выраженной большей частью в законодательстве и регулирующей общественные отношения»112112
  Бабаев В. К. Понятие права // Общая теория права. Н. Новгород, 1993. С. 111.


[Закрыть].

В соотношении между справедливостью и правом важен еще один аспект. «Справедливость в качестве оценки неотделима от ценности», – пишет З. А. Бербешкина, определяя при этом «справедливость как нравственную категорию следующим образом: справедливость есть понятие морального сознания, характеризующее меру воздействия и требований прав и благ личности или социальной общности, меру требовательности к личности, обществу, правомерность оценки экономических, политических, правовых явлений действительности и поступков людей (а также их самооценки) с позиций определенного класса или общества»113113
  Бербешкина З. А. Справедливость как социально-философская категория. М., 1983. С. 113, 113–114.


[Закрыть]. «Справедливость, – указывает А. И. Экимов, – это нравственно обоснованный критерий для соизмерения действий субъекта, в соответствии с которым осуществляется воздаяние каждому за его поступки в виде наступления тех или иных последствий»114114
  Экимов А. И. Справедливость и социалистическое право. Л., 1980. С. 49.


[Закрыть].

Следовательно, право тем эффективнее и крепче опирается на справедливость, чем ярче и полнее эта идея воплощена в его нормах и чем точнее используется этот выраженный в праве «нравственно обоснованный критерий».

Данное и другие из приведенных положений относятся и к такой отрасли права, как уголовное право. В уголовном праве справедливо отраженный и оцененный в его нормах тот или иной вид поведения человека также приобретает юридическую значимость (ценность) и, в свою очередь, выступает в качестве критерия справедливой оценки конкретных поступков людей, а «мера воздействия» и «мера воздаяния» находятся в сфере, включающей в себя и морально-нравственные понятия.

Специфика же уголовно-правового отражения справедливости прежде всего связана с охранительным характером уголовного права, где критерием справедливой оценки поведения гражданина является общественная опасность совершенного им деяния, а оценка такого поведения производится в негативной форме – виде и размере назначаемого виновному наказания.

В юридической литературе признается большое уголовноправовое значение социальной справедливости. Так, об этом пишет А. М. Яковлев: «Без принуждения уголовное правосудие было бы бессильным, без воспитания – бесчеловечным. Однако без справедливости правосудие вообще перестало бы существовать»115115
  Яковлев А. М. Принцип социальной справедливости и основания уголовной ответственности // Советское государство и право. 1982. № 3. С. 93.


[Закрыть].

Как «неотъемлемые элементы социальной справедливости» рассматривают С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев принципы «равенства, гуманизма, законности, ответственности каждого перед обществом»116116
  Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С. 16.


[Закрыть].

По мнению А. В. Наумова, «справедливость в уголовном праве аккумулирует в себе другие важнейшие принципы, и в первую очередь, принципы законности, демократизма (равенства граждан перед уголовным законом), индивидуализации ответственности и наказания, неотвратимости ответственности, гуманизма. Каждый из указанных принципов имеет свое специфическое, сугубо самостоятельное содержание. Вместе с тем каждый из этих принципов характеризует какую-то качественную сторону (или аспект) социальной справедливости в уголовном праве, без которой нет и не может быть справедливости в целом»117117
  Наумов А. В. Принципы советского уголовного права // Советское уголовное право. Общая часть / Под ред. Г. А. Кригера, Н. Ф. Кузнецовой, Ю. М. Ткачевского. М., 1988. С. 21.


[Закрыть].

Позицию А. В. Наумова разделяет С. Н. Сабанин, отмечающий, что «есть все предпосылки для выделения “обобщающего”, “интегративного” принципа уголовного права – принципа справедливости», составными элементами которого «выступают принципы законности, гуманизма, демократизма, личной и виновной ответственности, дифференциации ответственности и ее индивидуализации»118118
  Сабанин С. Н. Справедливость освобождения от уголовного наказания. Екатеринбург, 1993. С. 22, 29.


[Закрыть].

«Социальная справедливость – категория универсальная, можно сказать всеобъемлющая, – приходит к выводу Ю. Ляпунов. – Однако в уголовном праве этот фундаментальный принцип имеет специфические формы проявления. К ним, в частности, относятся: определение законодателем минимально необходимого круга общественно опасных деяний, относимых к категории преступлений (процесс криминализации), и исключение из него деяний, борьба с которыми возможна иными средствами (процесс декриминализации); установление точного соответствия между тяжестью (опасностью) преступления и степенью строгости карательной санкции; назначение судом соразмерного наказания; социально обусловленное регламентирование в законодательстве освобождения от уголовной ответственности (процесс депенализации); наличие в нем институтов условного осуждения, отсрочки исполнения приговора, условнодосрочного освобождения от наказания или замены наказания более мягким. Все это, существенно демократизируя и гуманизируя сферу уголовно-правового регулирования, дает основания утверждать, что рассматриваемый принцип тесно взаимодействует с принципами социалистического демократизма, гуманизма, неотвратимости ответственности, ее дифференциации и индивидуализации наказания»119119
  Ляпунов Ю. Принципы уголовного законодательства // Социалистическая законность. 1989. № 2. С. 32–33.


[Закрыть].

О социально-регулятивной роли справедливости, «принципе нормативного регулирования общественных отношений», пишет В. В. Похмелкин, выделяя при этом ее функции: 1) ценностносоизмерительную функцию; 2) социально-интегративную; 3) восстановительную; 4) уравнивающую; 5) дифференцирующую; 6) стимулирующую (предупредительную)120120
  См.: Похмелкин В. В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. Красноярск, 1990. С. 6, 13.


[Закрыть].

Он утверждает, что «как принцип нормативного регулирования в целом справедливость воплощается не в каком-то одном, а во всей системе уголовно-правовых принципов. В свою очередь, каждый принцип советского уголовного права служит критерием социалистической справедливости, выражает ее отдельные стороны и требования и направляет законодательную и правоприменительную практику на их реализацию. Отражая глубинные социальные закономерности и структуру социальных ценностей, справедливость наполняет принципы уголовного права социально-нравственным содержанием, раскрывает их внутреннее единство, определяет конкретно-историческую меру соотношения этих принципов и тем самым конкретизирует их. Как содержание справедливости советского уголовного права прежде всего проявляется в его принципах, так и диалектика принципов социалистической законности и целесообразности, равенства граждан перед законом и индивидуализация ответственности, неотвратимости ответственности и экономии уголовной репрессии не может быть в полной мере уяснена без обращения к идее справедливости»121121
  Там же. С. 23.


[Закрыть].