Текст книги "Командир счастливого «Окуня». Русский подплав Первой мировой"

В час ночи получили радио начальника Морского генерального штаба о взятии нашими войсками крепостей Львов и Галич.

С утра начали приходить донесения миноносцев о расстреле неприятельских мин заграждения. Ветра дуют довольно свежие, мины все время срываются, и в скором времени Финский залив превратится в сплошной суп с фрикадельками.

Сегодня получили из штаба командующего точные сведения о поставленном немцами минном заграждении у входа в Финский залив.

Неприятелем поставлено 800 мин в две линии длиной девять миль по направлению норд-ост-зюйд-вест 17 град. Крайние точки заграждения: широта 59 град. 30 мин., долгота 22 град. 47 мин. и широта 59 град. 21,5 мин., долгота 22 град. 41,5 мин. от Гринвича.

Заграждение поставлено на такую глубину, что неприятельские миноносцы, удирая от наших крейсеров, свободно через него перешли.

Партия траления при благоприятной погоде тралит поставленную противником минную банку; работы прикрываются двумя крейсерами и миноносцами 4-го дивизиона, два миноносца которого ночью охраняют крейсер «Магдебург» (у Оденсхольма).

Севший на мель «Магдебург». На фоне виден маяк острова Оденхольм

Командующий флотом подтверждает к неуклонному исполнению, что никакое судно не должно приближаться в темноте к линии завесы миноносцев Оденсхольм-Аякс ближе десяти миль. Все суда, оказавшиеся к наступлению темноты к весту от этой линии, обязаны проводить ночь в море или на якоре не ближе десяти миль от миноносцев. Всякое судно, проходящее завесу ночью, будет атаковано…

В бою у острова Гельголанд англичанам удалось уничтожить германский сторожевой отряд в составе крейсеров «Майнц», «Кельн», «Ариадна» и двух миноносцев.

Сегодня получил новое значение букв для радиотелеграмм. Это очень хорошо, так как неприятель мог уже разобраться в предыдущем значении, и наше радио, быть может, уже не составляет для него секрета…

Холодно, сыро, сильный ветер; вообще, осень быстро надвигается, и воевать скоро будет совсем плохо.

Когда хорошая, теплая погода, сильный ветер не пугает, в крайнем случае вымокнешь – вода теплая и не замечаешь, пока не придешь на место назначения.

Но теперь совсем не то, холодный ветер прохватывает до костей, а если к этому еще прибавить холодный душ, то плавание не представляет никакого удовольствия.

День был очень тревожным. С шести часов утра начали поступать донесения с постов Службы связи о движении неприятельских судов.

В десять часов начальник станции Кильконд (остров Эзель) сообщил, что нашей воздушной разведкой обнаружен германский крейсер типа «Нимфа», шедший на норд-вест.

Подводные лодки «Дракон» и «Минога», чтобы быть больше в курсе происходящего, а также для приема пресной воды подошли к борту канонерской лодки «Храбрый».

11 ч. 15 м. утра. Обе лодки вышли к маяку Тахкона. В 12 ч. Нижний Дагерорт видел германский крейсер типа «Бремен», шедший на ост. В 13 ч. 15 м. этот же крейсер, изменив курс прямо на маяк Фильзанд, сделал два выстрела, причем всплески от снарядов были видны к югу от него.

13 ч. 25 м. Крейсеру «Адмирал Макаров» и миноносцу «Сибирский стрелок» было приказано идти к Оденсхольму для поддержки дозорных крейсеров «Баян» и «Паллада». По мере получения сведений все новые и новые крейсера получали приказание идти на поддержку дозору.

13 ч. 35 м. Бригаде подводных лодок велено выйти на позицию поперек Финского залива (камень Вестербоданмель Грасгрунд). В 14 ч. 30 м. «Дракон» и «Минога», подойдя к маяку Тахкона, вошли в связь с наблюдательным постом, откуда сообщили, что ближайшие дымы, видимые на норд-вест, принадлежат нашим дозорным крейсерам; к весту от Дагерорта – дым неприятельского крейсера, а самые дальние дымы на норд-вест – неизвестно чьи.

В это время командующий флотом дал радио по морским силам о появлении в 12 ч. 30 м. пяти германских линейных кораблей в пятнадцати милях к югу от маяка Богшер.

Донесения о движении отдельных судов противника не давали возможности выяснить создавшуюся обстановку, потому командиры подводных лодок «Дракон» и «Минога», считая своей задачей защиту прохода между маяком Тахкона и немецким минным заграждением, оставались у маяка до получения новых, более определенных сведений о противнике или особого приказания.

14 ч. 30 м. Бригада подводных лодок вышла с рейда Векшер на старую позицию.

16 ч. Мимо меня прошла «Акула», возвращавшаяся из Ревеля, куда ходила для замены гребного винта.

16 ч. 40 м. «Дракон» и «Минога» заметили, что дымы, видимые раньше на норд-вест, стали быстро приближаться; «Баян» и «Паллада», увеличив ход, начали уходить. С наблюдательного поста передали, что крейсера преследуются сильнейшим неприятелем: одиннадцать миноносцев и три крейсера. Обе подводные лодки в надводном положении пошли на пересечку курса противника. Вскоре показались стеньговые флаги русских крейсеров, а за ними быстро приближавшийся дым семи неприятельских кораблей.

17 ч. 34 м. «Паллада» дала тревожное радио: «Нас преследует крейсер типа „Мольтке“» (как потом выяснилось, это был броненосный крейсер «Блюхер»). В 17 ч. 34 м. Нижний Дагерорт подтвердил это сообщение, донеся, что видит крейсер типа «Зейдлиц». Пост Фильзанд донес, что видит двадцать больших судов: линейные корабли, броненосные и легкие крейсера – и большое число миноносцев.

17 ч. 35 м. Расстояние от подводной лодки «Дракон» до наших дозорных крейсеров около шести миль, причем отчетливо видны вспышки выстрелов головного неприятельского корабля и падение его снарядов за кормой «Баяна» и «Паллады», которые за дальностью расстояния стрелять не могли.

«Паллада» телеграфировала: «„Мольтке“ (на самом деле „Блюхер“) открыл огонь с расстояния 95 кабельтовых». Не успел «Блюхер» сделать несколько выстрелов, как, по словам командира подводной лодки «Дракон» старшего лейтенанта Н. А. Гудима, один из неприятельских кораблей начал сигналить прожектором, после чего крейсер немедленно склонился вправо, прекратил преследование и ушел в море, причем к нему присоединились одиннадцать миноносцев.

17 ч. 50 м. После прохода дозорных крейсеров на ост в 25–30 кабельтовых к норду от подводной лодки «Дракон» на ней застопорили бензиномоторы.

18 ч. 15 м. «Паллада» донесла, что попаданий в крейсера и потерь нет. К «Дракону» подошел миноносец «Всадник», сообщивший, что в море находятся большие неприятельские корабли и двадцать миноносцев.

До наступления темноты и пока дымы неприятельских судов не начали скрываться, «Дракон» и «Минога» оставались на своих местах, после чего ушли к маяку Тахкона, а утром 25 августа перешли к острову Харилайд. Остальные подводные лодки, стоя на старой позиции у Вестербодан-Грасгрунд, имели впереди в роли разведчиков миноносцы «Молодецкий» под флагом начальника бригады и «Послушный».

Весь горизонт был застлан дымом от уходивших от неприятеля и шедших на поддержку «Баяну» и «Палладе» кораблей.

19 ч. 38 м. Бригаде приказано вернуться, что было исполнено северными подводными лодками «Макрель» и «Акула», а южные – «Аллигатор» и «Кайман» – ушли на ночь в Балтийский Порт.

Надо полагать, что «Блюхер» получил добрый совет не уходить в глубь Финского залива, потому и прекратил преследование наших старых крейсеров, далеко уступавших ему не только в скорости хода, бронировании и вооружении, но и обладавших менее дальнобойной артиллерией, что позволяло «Блюхеру» совершенно безнаказанно уничтожить обоих.

В тот же день отряд германских миноносцев и легких крейсеров вошел в Ботнический залив; миноносцы разрушили маяк Богшер, взяли в плен весь состав наблюдательного поста, а крейсера потопили финский пароход «Улеаборг»…

На «Окуне» опять произошла авария.

Придя на свое место и став на якорь, обнаружил, что правый носовой горизонтальный руль, недавно исправленный в Гельсингфорсе, снова выворочен волнами. Погружаться без руля нельзя, потому, не спрашивая никаких разрешений (радио на лодке не было), сейчас же снялся и пошел обратно на рейд Векшер. Не доходя до камня Вестербодан, сгорел якорь электромотора – лодка беспомощно остановилась. К счастью, находился на фарватере – мимо должна была пройти вся бригада, можно было просить о помощи. В ожидании ее стал на якорь в открытом море на глубине восемнадцати саженей.

В десять часов вечера прошли, направляясь на рейд Векшер, «Акула», за нею «Макрель», и я сообщил обеим о моем положении. В два часа ночи канонерская лодка «Хивинец» стала на якорь поблизости лодки, а утром прибуксировала «Окунь» к транспорту «Хабаровск».

Этого давно следовало ожидать, так как электромотор прослужил уже десять лет – при продолжительной работе сильно грелся и был ненадежен, потому заводу Вольта в Ревеле своевременно был заказан новый, но наряд до сих пор еще не выполнен, хотя срок давно прошел (октябрь 1913).

В 5 ч. 30 м. утра бригада вышла на позицию, а вечером вернулась – кроме подводной лодки «Акула». Появление значительных сил противника заставило командующего флотом послать ее на разведку, так как наши старые крейсера, не обладая ходом, легко могли стать добычей немцев. Таким образом, под давлением обстоятельств пришлось дать подводной лодке задание, как будто совсем не подходящее, о котором раньше никто не думал.

Вообще же бригада поставлена слишком далеко от входа в Финский залив и ничего сделать не может. Вчера только один «Дракон» видел вспышки орудий «Блюхера», остальные этого даже не видели. Чтобы использовать подводные лодки, необходимо выдвинуть их на меридиан Нижнего Дагерорта, а еще лучше вывести на буксире в Балтийское море и с помощью миноносцев навести на них противника.

18 ч. 18 м. Адмирал Эссен предупредил флот: «Предполагается, что неприятель поставил минное заграждение севернее первого – у банки Олег».

«Дракон» и «Минога» выходили на позицию, а вечером вернулись к острову Харилайд.

17 ч. 25 м. «Крокодил», окончив ремонт механизмов, присоединился к бригаде на рейде Векшер. За неимением времени для выделки нового коленчатого вала для левого заднего бензиномотора его просто вывели из действия, заменив коленчатый вал прямым и, подремонтировав передний бензиномотор, стали пускать его на винт и зарядку аккумуляторов. Бензинопровод, хотя его и пропаяли по всем соединениям, течет почти так же, как и раньше, представляя серьезную опасность в пожарном отношении и одурманивая личный состав парами бензина.

Часть отработанных газов из картера переднего бензиномотора тоже пробивается внутрь лодки, отравляя даже привычных к бензину людей. Для разборки же и ремонта старых электрических аккумуляторов не было времени, потому батарея доживает последние дни.

Выпускать такую подводную лодку против неприятеля, вооруженного всеми усовершенствованиями техники и обладающего кораблями лучшего качества, является преступлением, но, так как у нас всего восемь подводных лодок, то раз «Крокодил» может кое-как двигаться и погружаться, отказываться от него не приходится…

На Векшерском рейде уже несколько дней идут сборы и приготовления к переходу в Моонзунд… Линейные корабли «Слава», «Цесаревич», «Император Павел I», «Андрей Первозванный», крейсера «Паллада» и «Баян» вышли в море и на ночь стали на якорь на рейде Ганге. (Выход эскадры, как вскоре выяснилось, вызвал неудовольствие Верховного главнокомандующего, категорически запрещавшего активные действия; ночью 29 августа от начштаба Шестой армии была получена телеграмма за № 084: «Согласно полученным от Верховного Главнокомандующего указаниям, совершенно необходимо не рисковать нашим флотом, чтобы им помешать производству неприятельского десанта в глубине Финского залива».) «Андрей Первозванный» впервые вышел в море после ремонта, так как, сев на мель перед самой войной, он полтора месяца простоял в Кронштадтском доке, и мы начали войну, имея в строю только три старых броненосца против 16 германских дредноутов, 5 крейсеров-дредноутов, 10 линейных кораблей и 10 броненосцев резерва.

В 6 ч. утра транспорт «Европа», подводные лодки «Аллигатор», «Кайман», «Крокодил» и миноносец «Молодецкий» снялись с якоря и вышли с рейда Векшер в Моонзунд, куда прибыли в 14 ч. 30 м., став на якорь у острова Харилайд.

Переход бригады совпал с наступлением осени, когда погода быстро и резко меняется, наступают короткие дни и длинные ночи, частые туманы, один шторм сменяется другим, потому деятельность наших ветеранов хотя бы по одним, чисто стихийным причинам будет сводиться на нет. Финский залив изобилует выдающимися от берега камнями, мелями, банками (ограждение которых снято, а маяки не горят), сильно стесняющими мореплавание, особенно на подводных лодках, когда зачастую от брызг волн и их перекатывания через боевую рубку определение места становится крайне затруднительным, а иногда и невозможным.

Теперь деятельность бригады будет связана с береговыми наблюдательными постами Службы связи, причем подводные лодки по очереди будут высылаться на дежурство к маяку Нижний Дагерорт или Тахкона и, получая с поста сведения о движениях противника, будут выходить ему навстречу. Остальные будут находиться на отдыхе, пополнять с транспортов запасы и т. п. Однако уже сейчас можно предвидеть, что стоянка в Моонзунде при отсутствии в нем береговой базы мало чем будет отличаться от пребывания в море и ни в коем случае не сможет послужить отдыхом для личного состава.

Ввиду частых осенних штормов офицерам и команде для обеспечения безопасности своих судов придется жить на подводных лодках, то есть жить скученно и безо всякого моциона, ибо разгуляться на лодках негде. Так как лодки из-за тех же штормов или свежей погоды не могут стоять у борта своих маток, а вынуждены будут отстаиваться на якорях, то будут лишены парового отопления, а значит, от сырости появится сообщение батарей электрических аккумуляторов, различных реостатов и проводов с корпусом, и для согревания и просушки помещений придется не менее двух раз в день пускать главные двигатели на зарядку батарей аккумуляторов. Расходовать же электрическую энергию на грелки, потребляющие слишком много тока с малыми результатами, невозможно, так как этим уменьшается район подводного плавания.

Наконец, стоянка в Моонзунде не позволит проверять исправность мин Уайтхеда, в особенности находящихся в откидных наружных аппаратах, подвергающихся непосредственным ударам волн, – покрывающее их сало будет смываться, мины начнут ржаветь и т. д.

Перевод бригады в Моонзунд, мне кажется, сильно запоздал, ибо неприятель стал теперь очень осторожен и, избегая входить в Финский залив, держится далеко в открытом море. Благоприятное время упущено – выходы подводных лодок на дежурство, возможно, сведутся к изнашиванию старых, и так уже разработанных механизмов и послужат лишь хорошей школой для личного состава, закаляя его для плаваний будущего года.

12 ч. 30 м. «Макрель» и «Окунь» на буксире транспорта «Хабаровск» вышли в Ревель для ремонта.

В 17 ч. нас обогнали возвращавшиеся из Ганге линейные корабли. В 18 ч. показались направлявшиеся в Ревель «Рюрик», «Паллада», «Баян» и «Новик».

В 19 ч. «Хабаровск» стал на якорь на Ревельском рейде; «Макрель» ушла в гавань самостоятельно, «Окуня» увел вызванный для этого буксир…

«Дракон» утром вышел из Моонзунда к маяку Тахкона. В 10 ч. 50 м., увидев на горизонте дым, он снялся с якоря и пошел на него, но, узнав нашу эскадру, повернул обратно.

15 ч. 20 м. Пост сообщил, что видит много дымов. Подводная лодка снялась и в 16 ч. 45 м. увидела суда, шедшие на ост. «Дракон» пошел в атаку, но, опознав миноносцы типа «Охотник», всплыл и вернулся к маяку Тахкона, где и остался на ночь.

«Аллигатор», «Кайман», «Крокодил» вышли на позицию, а к 20 ч. собрались у маяка Нижний Дагерорт, где стали на якорь в 1–2 кабельтовых от берега.

«Дракон» вернулся от Тахконы и стал на якорь у острова Харилайд…

«Окунь» приступил к выгрузке лишних вещей (подводная лодка не могла стать на позицию, не выгрузив лишние вещи, загромождавшие внутренние помещения).

«Дракон» ушел в Ревель для ремонта соединительных муфт бензиномоторов. «Аллигатор», «Кайман» и «Крокодил» пытались было выйти на позицию, но из-за большой волны и свежей погоды вернулись на старое место.

Таким образом, уже с первых же дней дежурства на новой позиции деятельность подводных лодок стеснялась неблагоприятной погодой.

Стихло.

Дежурные лодки разошлись по своим местам, а вечером опять собрались у Нижнего Дагерорта. В 10 ч. 10 м. утра «Аллигатор» видел крейсер «Россия».

В 14 ч., всплывая после пробного погружения, «Крокодил» заметил на горизонте к весту от Дагерорта неприятельский трехтрубный крейсер, шедший на север. Лодка снова погрузилась и пошла в атаку, но через полчаса, видя, что сближение невозможно, поднялась на поверхность.

В 15 ч. она же обнаружила в море два однотрубных парохода с белыми мостиками, шедших курсом вест.

«Аллигатор» в море

Командир подводной лодки «Дракон» сообщил интересные сведения об обстоятельствах, сопровождавших первое активное действие русских подводных лодок – разведку, совершенную подводной лодкой «Акула».

25 августа в 10 ч. 30 м. утра «Акула», стоя на позиции, приняла радио начальника бригады с приказанием идти на разведку в Балтийское море и действовать по усмотрению.

В 11 ч. утра начальник бригады, подойдя на миноносце «Молодецкий», дал последние инструкции, после чего «Акула» под бортовыми дизель-моторами пошла по назначению.

В 16 ч. лодка прошла завесу дозорных крейсеров и около 19 ч. прибыла в назначенный квадрат. Неприятеля видно не было.

Состояние моря было четыре балла, ветер – два балла, зюйд-вестовая часть горизонта – в легкой мгле. Ввиду скорого наступления темноты командир решил подойти ближе к шведскому берегу, где предполагал, не тревожимый противником, произвести зарядку аккумуляторов, а в 4 ч. утра вернуться на свое место.

26 августа в 0 ч. 20 м. в темной части горизонта на расстоянии 4–6 кабельтовых обнаружили шедший на пересечку неприятельский крейсер. Из-за волны «Акула» шла в полном надводном положении и на ее погружение требовалось три минуты. Оба дизель-мотора были немедленно остановлены, руль положен право на борт, чтобы лечь на параллельный курс и тем оттянуть время столкновения, электромотору дан полный ход вперед – и начали погружение. Благодаря данной отрицательной плавучести «Акула» быстро ушла на глубину 80–90 футов, причем крейсер прошел над ней (позади рубки) и шум его винтов был отчетливо слышен, кроме того, по лодке успели сделать один выстрел из орудия.

Взяв курс норд-вест 60 градусов шли до 1 ч. 10 м. ночи, причем обнаружилось, что сальник среднего гребного вала пропускает воду, уменьшавшую плавучесть лодки, затруднявшую управление и грозившую подмочить электромотор.

В 1 ч. 30 м. ночи «Акула» всплыла, и средний дизель-мотор пустили на зарядку аккумуляторов. В 2 ч. ночи дали ход бортовыми дизелями и пошли на вест в надежде уйти подальше от путей противника и там спокойно закончить зарядку батареи.

В 4 ч. 05 м. утра увидели два германских миноносца, шедших справа контр-курсом в расстоянии 1–2 кабельтовых. Застопорив дизеля, начали погружение, – миноносцы, охватывая лодку с кормы и левого борта, бросились в атаку. Погружаясь, «Акула» успела развернуться и выстрелить миной из кормового аппарата с расстояния 1–1,5 кабельтова, что заставило немецкие миноносцы отойти и временно отказаться от таранного удара. Придя на глубину 45 футов, дали самый малый ход и легли на ост.

С тех пор миноносцы не выпускали «Акулу» из виду, так как благодаря наступившей штилевой погоде за ней тянулся масляный след, точно указывавший направление движения лодки под водой.

Масляная же дорожка получалась от того, что вместе с водою выкачивалось из трюма машинное масло, стекавшее туда из подшипников. Лодка, не показываясь на поверхность, меняла курс и, несмотря на это, каждый раз подымая перископ, всегда находила за кормой оба неприятельских миноносца, шедших ей в кильватер.

В 6 ч. 05 м. утра, когда показалось, что преследователи потеряли лодку из виду, «Акула» начала всплывать, но в 10–12 кабельтовых за кормой обнаружила те же миноносцы, открывшие огонь. Снова пришлось уходить на глубину и менять курс на норд-ост 10 градусов.

Долго личный состав ломал голову, отыскивая причины, казалось бы, непонятного явления и уже отчаиваясь в благополучном исходе похода, когда сообразили, что всему виной должно быть машинное масло и если прекратить на время выкачивать воду из трюма, то, вероятно, удастся уничтожить предательский след.

Так оно и вышло. Рискуя подмочить электромотор и, потеряв плавучесть, уйти на дно, застопорили помпу, изменили курс и шли до 11 ч. 10 м. утра, когда, наконец, избавились от преследования и всплыли на поверхность после семичасового хода под водой, имея почти разряженную батарею аккумуляторов.

Сейчас же приступили к зарядке батареи, а через двадцать минут дали ход и легли на норд-ост 70 градусов.

В 16 ч. на расстоянии 8–9 миль видели слева по траверзу германский двухтрубный крейсер типа «Нимфа», шедший на зюйд-вест 10–20 градусов со скоростью 18–20 узлов. «Акула» погрузилась, а когда крейсер скрылся, пошла тем же курсом, продолжая зарядку аккумуляторов. Пользуясь тихой погодой, держались в крейсерском положении, причем в норд-вестовой части горизонта виднелись подозрительные дымки, постепенно удалявшиеся на юг.

В 16 ч. 35 м. изменили курс на банку Олег и, придя сюда в 20 ч. 50 м., остались на ночевку.

27 августа в 4 ч. 20 м. утра дали ход и легли на ост. В 5 ч. 30 м., находясь на курсе зюйд-вест 45 градусов, в восьми милях от маяка Богшер заметили, что бывшие на горизонте миноносцы повернули на лодку и прибавили ход.

Считая миноносцы за неприятельские, командир «Акулы» капитан 2 ранга С. Н. Власьев подпустил их на 40–50 кабельтовых, после чего ушел под воду, причем были слышны два удара, похожие на разрывы снарядов, но места их падения не видал.

Придя на глубину 40 футов, легли на ост и шли самым малым ходом, все время видя на норд-весте дымки миноносцев.

В 8 ч. 40 м. утра, придя на глубину 25 футов, Сергей Николаевич увидел нашу эскадру, шедшую с тралами на вест. Продув одновременно воду из всех цистерн, «Акула» выскочила на поверхность. Подошедший миноносец «Новик» передал приказание командующего флотом идти на соединение с бригадой подводных лодок.

Сообщив на миноносец о встречах с неприятелем, С. Н. Власьев направился к банке Аякс, но, подходя к банке Сандхара, получил радио начальника бригады идти в Моонзунд, куда «Акула» прибыла в 20 ч. того же 27 августа.

Несмотря на скудость доставленных сведений, поход явился проверкой подготовки личного состава подводного плавания, оказавшейся выше всякой похвалы.

Поход «Акулы» доказал малую пригодность имеющихся мин Уайтхеда. При вынужденном погружении «Акулы» на 90 футов зарядные отделения мин, как находившихся в наружных аппаратах Джевецкого-Подгорного, так и внутренних, трубчатых, у которых были открыты наружные крышки, оказались смятыми – в капсюли попала вода, и они не могли взорваться, а значит, сами мины стали безопасными для неприятеля.

Еще в мирное время говорилось и доносилось по начальству, что для подводных лодок необходимо иметь специальные мины Уайтхеда, рассчитанные на давление воды на больших глубинах, так как подводной лодке перед стрельбой минами по противнику, мало ли по каким причинам, придется взять большую глубину (на глубинах до 50 футов мины не пропускали воды, и зарядные отделения не деформировались), и тогда она может лишиться своего единственного оружия (артиллерийское вооружение – 37-мм пушки и пулеметы – на лодках второго ранга было поставлено в зиму 1914/15 года).

Минный отдел не соглашался с требованием бригады, указывая, что таких особо прочных самодвижущихся мин нет во всем мире, сделать их более прочными трудно, вес мин сильно увеличится и прочее. Дальше разговоров, тянувшихся из года в год, дело не шло, и подводные лодки вышли на войну с такими же минами Уайтхеда, как на любом корабле русского флота.

По приходе в Моонзунд «Акула» в присутствии специально назначенной комиссии попробовала выстрелить одной из деформированных мин.

Результат получился самый печальный. Выйдя из аппарата, мина немедленно направилась на дно, и тогда всем стало ясно, почему выпущенная в атакующий германский миноносец мина в него не попала, хотя расстояние было всего 100–150 саженей.

По инициативе минного офицера 2-го дивизиона лейтенанта А. П. Левицкого[24]24
  Левицкий Александр Павлович (1885–1941), сын адмирала П. П. Левицкого. Окончил Морской корпус (1905) и Минный офицерский класс (1909). Флаг-офицер штаба командующего 1-м отрядом минных судов Балтийского моря (1907–1910). Офицер подводного плавания (1911) и минный офицер 1-го разряда (1912). Минный офицер 2-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря (1911–1915), с образованием в 1915 г. дивизии подводных лодок исполнял должность ее флагманского минного офицера. Старший лейтенант (за отличие по службе 6.12.1915). В 1916 г. состоял в Учебно-минном отряде в Кронштадте.
  В апреле 1918 г. остался в Гельсингфорсе. Позже перебрался в Ревель и в декабре 1918 г. был принят в эстонский флот капитан-лейтенантом; служил начальником минных складов на острове Нарген и старшим минным офицером на эскадренном миноносце «Леннук» (бывший «Автроил», который, будучи кораблем РККФ, сдался в плен англичанам 27 декабря 1918 г. и был передан ими Эстонии).
  В 1919 г. перешел в Северо-Западную армию генерала Н. Н. Юденича, где командовал дивизионом морских бронепоездов.
  В эмиграции жил в Таллине, состоял членом Кассы взаимопомощи (русских) моряков. В августе 1940 г. был арестован органами НКВД и 6 мая 1941 г. расстрелян.


[Закрыть] пустоты в зарядных отделениях заполнили кусками дерева, вырезанными по лекалу, а капсюли залили толстым слоем мастики, которую игла ударника должна была проколоть раньше, чем добраться до гремучей ртути, отчего надежность мин значительно повысилась. С этого момента бригада взяла в свои руки приспособление самодвижущихся мин к повышенным требованиям, которые предъявляются особенностями их использования на подводных лодках, и добилась блестящих результатов.

Сегодня, 30 августа, в 8 ч. 30 м. утра на подводной лодке «Пескарь», стоявшей в Адмиралтейском бассейне ревельской гавани, при пуске дизель-мотора лопнула верхняя крышка фундамента и треснул фланец первого цилиндра.

Лодка вышла из строя… Приступили к разборке мотора…

Надо сказать, что дизеля на «Пескаре» и «Стерляди» были еще хуже, чем на «Окуне» и «Макрели». Совершенно непонятно, почему Отдел подводного плавания заказал заводу Нобеля в Петрограде легкие, какие только можно, дизель-моторы, а не дал ему пределы, дальше которых завод не мог идти.

В результате дизеля имеют слабые фундаменты, тонкие стенки цилиндров (с алюминиевыми на них рубашками), тончайшие кронштейны и прочие части; в трюм же пришлось положить ни много ни мало, а целых две тонны балласта, составлявшие как раз разницу между весом нового и старого моторов, так как без этого балласта «Пескарь» и «Стерлядь» имели бы такую плавучесть, что, даже заполнив балластные цистерны, не могли бы уйти под воду…

На «Окуне» приступили к разборке старого электромотора, а на заводе Вольта начались приемные испытания нового.