Текст книги "Командир счастливого «Окуня». Русский подплав Первой мировой"

Первая атака германской подводной лодки на русские корабли.

В течение всего дня 26 сентября поступали донесения с береговых постов Службы связи о появлении неприятельских судов в районе Оландсгафа, потому, считая положение стоящего на мели «Аллигатора» весьма серьезным, начальник 1-й бригады крейсеров просил разрешения командующего флотом в случае, если лодка до утра не снимется, идти с «Громобоем» и «Адмиралом Макаровым» на присоединение к дозорным крейсерам «Паллада» и «Баян», крейсировавшим между мысом Дагерорт и островом Эре, чтобы прикрыть операцию по съемке подводной лодки с мели.

Получив разрешение адмирала Эссена, 27 сентября в 6 ч. 30 м. утра «Громобой» и «Адмирал Макаров» снялись с якоря на рейде Лапвик и в сопровождении миноносца «Деятельный» вышли в Финский залив. Нужно сказать, что еще 17 сентября штаб флота получил агентурное донесение о выходе четырех германских подводных лодок из Данцига на север. Об этом сразу же были поставлены в известность начальники 1-й и 2-й бригад крейсеров и обеих минных дивизий. Крейсерам было приказано ходить в дозоре большим ходом, переменными курсами и иметь каждому по миноносцу охранения.

Когда крейсера находились на выходном створе, в заливе была усмотрена шхуна, шедшая под парусами к выходу в Балтийское море. Опасаясь, что шхуна, увидев стоящего на мели «Аллигатора», может сообщить об этом неприятелю, начальник бригады крейсеров приказал «Адмиралу Макарову» вернуть парусник в Балтийский Порт.

Около 7 ч. 30 м. утра крейсер вышел из строя и лег на пересечку курса шхуны. Через полчаса, находясь в двух с половиной милях от парусника, «Макаров» дал холостой выстрел, через две-три минуты – второй, после чего шхуна легла в дрейф.

В 8 ч. 05 м. крейсер сблизился со шхуной, оказавшейся железным голландским барком, застопорил машины, положил право на борт и дважды передал в мегафон приказание немедленно вернуться в Балтийский Порт.

Получив ответ, командир дал малый ход, и крейсер продолжал сильно катиться вправо. В этот момент, то есть около 8 ч. 10 м., из-за парусника с расстояния 200–300 саженей (400–600 метров) германская подводная лодка выпустила по крейсеру почти одновременно две торпеды, прошедшие очень близко от носа «Адмирала Макарова»; третья, выпущенная через 10–15 секунд, прошла далеко позади.

Внимание всех бывших на мостике и всей высыпавшей на верхнюю палубу команды, конечно, было сосредоточено на шхуне, потому перископ немецкой подводной лодки остался незамеченным, и она находилась в наилучших условиях для атаки.

Если бы «Макаров», продолжая катиться вправо, не отводил случайно нос от мин, одна из них наверняка взорвала бы крейсер. Заметив мины, «Макаров» дал полный ход и, задержав корму на голландском барке, дал по нему несколько боевых выстрелов. Миноносцу «Деятельный» было приказано задержать парусник и отвести в Балтийский Порт для выяснения степени его участия в атаке.

По радио сейчас же известили флот о состоявшемся безуспешном нападении и востребовали миноносцы для поимки немецкой подводной лодки.

«Громобой» и «Адмирал Макаров» одно время держались в открытом море, имея большой ход и передвигаясь ломаными курсами, после чего ушли на рейд Лапвик, где приняли радио, что канонерская лодка «Храбрый» в 10 ч. 30 м. стащила подводную лодку «Аллигатор» с мели и конвоировала до Моонзунда.

К одиннадцати часам вся минная дивизия рассыпалась в районе атаки для поисков германской подводной лодки, но ее так и не видели. Да это и понятно, так как разглядеть высовывающийся из воды на самое короткое время кончик перископа не так-то легко и просто.

В день гибели крейсера «Паллада» русские подводные лодки действовали следующим образом.

В 11 ч. 40 м. с маяка Нижний Дагерорт передали по семафору, что на норд-вест в тридцати милях виден дым.

Около 13 ч. «Дракон» и «Кайман» снялись с бочки и пошли в море.

В 14 ч. 55 м. «Дракон» увидел мачты неприятельского крейсера на норд-вест 30 градусов в расстоянии 12–13 миль. В 16 ч. 15 м. лодка сблизилась до восьми миль и опознала крейсер типа «Аугсбург», затем расстояние стало увеличиваться, и в 17 ч., изменив курс, крейсер скрылся из виду. Судя по пеленгам, скорость его была около 12 узлов, курс зюйд-вест 50 градусов. Ввиду скорого наступления темноты «Дракон» повернул обратно и в 22 ч. 35 м. стал на якорь у острова Даго.

«Кайман» в 16 ч. 20 м. погрузился для атаки того же крейсера, шедшего на зюйд-вест, причем ему удалось сблизиться на шесть миль. В 17 ч. германский крейсер стал скрываться из виду, лодка всплыла и пошла к острову Даго. На обратном пути волной сбило нос у надстройки и перестал работать один бензиномотор. «Кайман» кое-как добрался до якорной стоянки под другим бензиномотором.

В 8 ч. 35 м. с Дагерорта сообщили, что на норд-вест 56 градусов показались два дыма. В 9 ч. 20 м. «Дракон» и «Кайман» вышли навстречу неприятелю. В 11 ч. 15 м. «Дракон» увидел тот же крейсер, шедший большим ходом на зюйд-вест 60 градусов в расстоянии восьми миль.

Через четверть часа удалось сблизиться до семи миль, но затем крейсер изменил курс вправо и в 11 ч. 45 м. скрылся за полосой мглы и пасмурности. К вечеру «Дракон» вернулся на якорное место. В 12 ч. 20 м. «Кайман» увидел трехтрубный германский крейсер и пошел в атаку, но ближе семи миль подойти не смог. В 12 ч. 55 м. неприятель скрылся. Лодка до 15 часов простояла на позиции, потом вернулась к Нижнему Дагерорту.

С сего числа дозорные крейсера заменены миноносцами, которые несут наблюдение за входом в Финский залив как днем, так и ночью.

Утром «Дракон» и «Кайман» пытались выйти в море, но из-за большой волны, свежего ветра и пасмурности вернулись.

Приказано усилить охрану Суропского пролива.

22 ч. 50 м. Командующий флотом телеграфирует начальнику 1-го дивизиона миноносцев:

«По собранным сведениям, с южной стороны мыса Ристна, предполагаю, стоит подводная лодка или эскадренный миноносец, постарайтесь атаковать неприятеля с рассветом».

22 ч. 55 м. Командир крейсера «Богатырь» просит выслать несколько миноносцев 7-го дивизиона для осмотра ближайших шхер. Теперь все, всюду и везде видят подводные лодки – чистое несчастье для штаба флота, куда стекаются все эти в большинстве случаев вздорные донесения.

Где правда, где работа пылкого воображения – разобрать невозможно, вот и делай что хочешь…

Приказом от 30 сентября за № 261 командующий флотом огласил нижеследующую телеграмму морского министра.

«Государь Император повелел соизволить передать Вашему Высокопревосходительству и всем чинам вверенного Вам Флота свою благодарность за боевую деятельность Флота, протекающую в тяжелых условиях осеннего плавания, среди постоянной опасности от мин и подводных лодок, одной из которых, к сожалению, удалось потопить со всей командой крейсер „Паллада“.

Благодаря искусству и выносливости личного состава, Балтийский флот успешно выполняет возложенную на него задачу по охране побережья и столицы, оказывая содействие сухопутным армиям.

Нашему дерзкому врагу, несмотря на превосходные силы, не удалось достигнуть никаких существенных результатов.

Государь верит, что Бог благословит окончательным торжеством боевую работу русских моряков на славу дорогой Родины.

Генерал-адъютант Григорович.

О столь высокомилостивой оценке Его Императорским Величеством нашей деятельности объявляю вверенному мне Флоту.

Приложим все наши усилия, чтобы отомстить врагу за гибель „Паллады“ и оправдать высокое доверие Государя Императора.

Адмирал фон Эссен».

Среди всеобщего подавленного настроения, вызванного гибелью «Паллады», матросы Ревельского флотского полуэкипажа развели мост, и в Адмиралтейский бассейн вошла «Акула», которая вчера в сопровождении транспорта «Хабаровск» вышла из Моонзунда для ремонта и, проведя ночь в Балтийском Порту, так и не видев германской подводной лодки, пришла в Ревель.

Стоянка на мели на банке Некмангрунд стоила лодке вмятины на корпусе против средней цистерны, причем сломано три шпангоута, погнуто ограждение среднего винта, заклинившее винт, а потому ходить под водой было невозможно.

Таким образом, в конце сентября весь 1-й дивизион подводных лодок Балтийского моря («Акула», «Минога», «Макрель», «Окунь») оказался выведенным из строя и чинился в ревельском порту…

Вскоре после обеденного перерыва по Адмиралтейскому бассейну, где стоял «Окунь», разнеслась ужасная весть о гибели крейсера «Паллада», взорванного германской подводной лодкой в Финском заливе.

Новость эта потрясла всех, причем некоторые бросились в гавань в надежде узнать подробности от случайно уцелевших или раненых, когда их доставят на пристань, но таковых не оказалось…

Впоследствии, из разговоров с офицерами крейсера «Баян» и других судов, бывших свидетелями взрыва крейсера «Паллада», выяснилось следующее.

Несмотря на грозное предупреждение в виде неудачной атаки «Адмирала Макарова» германской подводной лодкой, на следующее утро, 28 сентября/11 октября, крейсера «Паллада» и «Баян», предшествуемые миноносцем «Стройный», вышли с рейда Эрэ в дозор в устье Финского залива. Первая бригада крейсеров кончила свое дежурство, и оба корабля шли теперь в последнее крейсерство.

В открытом море к ним присоединился миноносец «Мощный», который вместе со «Стройным», составляя охранение от подводных лодок, заняли места на крамболах[27]27
  Крамбол – «морс. кранбалк, каждый из двух брусьев со шкивами, торчащих по бокам бушприта, на носу судна, для подъема катом (талями) и уборки якоря с поверхности воды» (Словарь В. И. Даля). В настоящее время под крамболом понимается диапазон курсовых углов судна от 30 до 60 градусов с правого («на правом крамболе») или левого («на левом крамболе») борта.


[Закрыть] «Паллады».

11 ч. 08 м. утра. Убедившись в прибытии смены, «Паллада» и «Баян» пошли ей навстречу.

11 ч. 15 м. Видя, что «Россия» и «Аврора» не охраняются миноносцами, старший из командиров капитан 1 ранга Магнус, командир «Паллады», приказал «Мощному» и «Стройному» идти к крейсеру «Россия».

11 ч. 35 м. Оба корабля, направляясь в Ревель, разошлись контр-курсом со сменяющими их крейсерами.

11 ч. 37 м. Оставшись без миноносцев, командир «Паллады», чтобы предохранить себя от атак германских подводных лодок, приказал увеличить ход до 15 узлов, а расстояние между ним и «Баяном» – до 6 кабельтовых.

Вскоре раздался сигнал к обеду. Наверху остались вахтенный начальник, сигнальщики, матросы, назначенные специально для наблюдения за водной поверхностью, и дежурная прислуга 75-мм пушек верхней палубы.

К несчастью, приходилось смотреть против солнца, которое, отражаясь от воды, ослепляло людей, напрасно напрягавших зрение в тщетной надежде своевременно обнаружить перископ германской подводной лодки.

12 ч. 14 м. Вахтенный начальник «Баяна» лейтенант Селянин[28]28
  Селянин Владимир Николаевич (1887-?). Окончил Морской корпус (1908) с назначением в Сибирскую флотилию. В 1913 г. переведен в Балтийский флот. Лейтенант (14.04.1913), вахтенный начальник крейсера «Баян».
  После октября 1917 г. служил в Красном флоте, в апреле 1919 г. назначен начальником 2-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря. Последнее разысканное упоминание – благодарность ему как начальнику распорядительно-строевого отдела штаба Морских сил Балтийского моря, объявленная начальником Военно-морских сил РККА 21 февраля 1928 г. «за заслуги в укреплении боевой мощи Балтийского флота». Дальнейшая судьба неизвестна.


[Закрыть] заметил у обоих бортов впереди идущей «Паллады» три вспышки как бы от взрыва трех мин. Вслед за этим взвились клубы бурого дыма, смешанного с паром, и поднялись столбы воды, скрывшие несчастный корабль от посторонних взоров. Раздался страшнейший взрыв. Вероятно, мина с германской подводной лодки попала в бомбовые погреба или в минный погреб, которые сдетонировали – одновременно с ними взорвались бывшие под парами восемнадцать котлов, что и послужило причиной мгновенной гибели крейсера.

Вахтенный начальник немедленно застопорил машины «Баяна» и пробил боевую тревогу, а взбежавший на мостик командир дал полный задний ход.

Через полторы-две минуты дым приподнялся от воды, и на месте крейсера «Паллада» водоизмещением 7835 тонн, вооруженного двумя 8-дюймовыми, восемью 6-дюймовыми и двадцатью двумя 75-мм орудиями, плавали какие-то мелкие обломки, и не было видно ни одного человека…

Зрелище было настолько потрясающим, что офицеры и команда «Баяна», выскочившие на верхнюю палубу прямо из-за обеденных столов, как бы застыли на своих местах, причем судовой врач тут же впал в тихое помешательство (доктор был списан на берег и понемногу поправился).

Высота столба воды, пара и дыма, по определению с крейсера «Аврора», равнялась 3000 футов (914,4 м), вершина же его относилась ветром несколько в сторону, образуя гигантскую букву «Г». Дым продержался в воздухе около семи минут и был виден с разных судов и береговых постов на расстоянии до тридцати миль…

Вот как рассказывает об этом ревизор крейсера «Баян» лейтенант Лемишевский[29]29
  Лемишевский Павел Викторович (1889-?). Окончил Морской корпус (1910) с назначением в Учебно-артиллерийский отряд Балтийского флота. Служил на крейсерах «Россия», «Богатырь», «Аврора», «Рюрик». С апреля 1911 г. по ноябрь 1916 г. проходил службу на крейсере «Баян» сначала вахтенным начальником, затем с февраля 1912 г. – ревизором. Лейтенант (6.12.1913).
  В апреле 1917 г. окончил Временный офицерский артиллерийский класс, в июне того же года был назначен вторым артиллерийским офицером на линейный корабль «Севастополь».
  После октября 1917 г. служил флагманским артиллеристом Действующего отряда красного Балтфлота (1918–1919). В 1920 г. окончил Военно-морскую академию, где был оставлен преподавателем. В августе 1921 г. был арестован «как неблагонадежный элемент», но по ходатайству командования Балтфлота в марте 1922 г. освобожден «без права дальнейшей службы в Балтфлоте и проживания в Петрограде».
  В 1930 г. был вновь призван на действительную службу, в 1936 г. получил звание капитана 3 ранга. 28 февраля 1938 г., состоя начальником артиллерийского отдела Главного военного порта КБФ (Кронштадт), был арестован. Дальнейшая судьба неизвестна.


[Закрыть], только в полдень сменившийся с вахты и спустившийся в каюту, чтобы переодеться.

«Не успел я это сделать, как услышал звуки как бы от пистолетного выстрела. Надевая на ходу китель и бинокль, выскочил на верхнюю палубу. Передо мной стоял столб дыма бурого цвета, смешанного с паром. Когда дым приподнялся, на месте „Паллады“ никого не оказалось.

В этот момент „Баян“ находился в 1–1,5 кабельтова от места гибели. В бинокль были видны летающие фуражки, бумажки и разная мелочь. Крейсер остановился и медленно двинулся назад…»

Было 12 ч. 17 м. дня. Трудно передать, что пережито в эти две минуты, но только ни страха, ни паники на «Баяне» не было. Командир, видя, что на поверхности воды не плавает ни одного человека, и памятуя о гибели при таких же обстоятельствах трех английских крейсеров в Северном море, шлюпок не спускал и продолжал идти задним ходом, чтобы отойти от опасного места.

В 12 ч. 24 м., когда все еще стояли на своих постах, с кормового мостика передали: «Мина! Подводная лодка с кормы!» Командир дал полный ход вперед и положил лево на борт. Одновременно артиллерия всего правого борта и всех калибров открыла огонь по следу. Грохот стоял в течение десяти минут.

В 12 ч. 41 м. «Баян» направился в Ревель, через десять минут подошел миноносец «Резвый», а еще через десять минут – «Новик». Первого послали на место гибели «Паллады», а второго оставили при себе для конвоирования.

Несмотря на поиски «Резвого» и присоединившихся вскоре к нему тральщиков № 216 и № 219, а с 15 ч. 18 м. – и «Новика», ни одного человека найдено не было.

Плавали только пробка от коек и спасательных поясов и какие-то деревянные части, разломанные на мельчайшие куски.

В вахтенном журнале «Баяна» записано: «12 ч. 14 м. Крейсер „Паллада“ взорвался. „Паллада“ была сразу объята огнем и дымом, которые закрыли весь крейсер с мачтами.

Когда дым рассеялся, „Баян“ был от места взрыва в 1,5–2 кабельтовых. На поверхности ничего не видно. Застопорили машины.

Место: широта 59 град. 36,5 мин. нордовая, долгота 22 град. 46 мин. остовая. В момент взрыва расстояние между кораблями было 7 кабельтовых».

Получив донесение о гибели крейсера, командующий Балтийским флотом немедленно выслал в море все свободные миноносцы, которые в течение двух дней подряд обшаривали устье Финского залива, но германской лодки так и не видели.

Из официального германского издания «Война на Балтийском море», том первый, узнаем следующее. «Подводная лодка U-26 в 10 ч. 30 м. утра усмотрела оба наших крейсера на курсе ост и, выйдя на линию их курса, пошла навстречу курсом вест. Во время атаки справа от лодки, в 10–20 кабельтовых, прошел тем же курсом большой русский миноносец. Сближение шло быстро. Вскоре после 11 часов подводная лодка, находясь в 20–30 кабельтовых от головного крейсера и идя малым ходом, повернула вправо, чтобы выстрелить из кормового минного аппарата. Скорость хода крейсеров считали в 15 узлов. В 11 ч. 10 м. дан выстрел по головному четырехтрубному крейсеру с расстояния 530 м. Мина попала прямо в середину крейсера. Командир У-26 видел в перископ падение дымовых труб, после чего должен быть уйти на 20 метров, т. к. был обстрелян сопровождавшим крейсер миноносцем. По этой же причине он не мог атаковать второй крейсер. U-26 не успела прийти на указанную глубину, как в воде стали слышны глухие удары, по-видимому, результаты залпов второго крейсера. Через 20 минут полного хода курсом вест U-26 подняла перископ и увидела на месте взрыва несколько миноносцев. В 13 ч. 30 м. командир пошел к месту прежней стоянки, но в 14 ч. увидел в перископ большое число русских миноносцев, шедших на лодку, планомерно обыскивая пространство, потому предпочел поскорее уйти из Финского залива. В 17 ч. 30 м. всплыли, но, увидев вблизи три русских миноносца, снова погрузились и в ночь на 29 сентября вышли из Финского залива».

Как известно, ни одного миноносца при наших кораблях, к сожалению, не было (за недостатком их), «Баян» же, по свидетельству лейтенанта Лемишевского, открыл огонь через десять минут после взрыва «Паллады».

Таким образом, слышанные на германской подводной лодке глухие удары, принятые за разрывы снарядов, на самом деле были не что иное, как град больших и малых обломков несчастного корабля, падавших вокруг U-26, а также ряд отдельных, последовательных взрывов внутри тонувшей «Паллады». Ввиду небольшого расстояния между противниками – около 3 кабельтовых – эффект столь страшного взрыва должен был быть на подводной лодке очень велик, потому-то ее командир дал полный ход, ушел на глубину 20 метров и не показывался на поверхность в течение двадцати минут. Хотя в своем официальном описании войны на море немцы часто не останавливаются перед искажением истины, похоже на то, что они говорят правду, и «Баян» не был атакован, ибо лодке было не до него. Если это так, то мина, виденная многими из личного состава крейсера и шедшая на него с кормы, вероятно, явилась следствием массовой галлюцинации, что при всем только что пережитом вполне понятно и естественно.

Спасать было некого, ибо на месте гибели не плавало не только ни одного живого человека, но и ни одного трупа.

Объясняется это тем, что весь личный состав, кроме вахтенного отделения, в момент взрыва мины обедал во внутренних помещениях корабля и не успел выскочить на верхнюю палубу.

Через несколько дней у острова Кокшер нашли поднявшийся из пучины судовой образ крейсера «Паллада» – Спаса Нерукотворного, ко всеобщему изумлению, не имевший на себе не только никаких повреждений, но даже царапин.

Образ передали храму Спаса на водах в Петрограде, сооруженному в память моряков, погибших в войну 1904–1905 годов.

8/21 октября 1914 года в районе Ганге к берегу прибило тело старшего артиллерийского офицера «Паллады» лейтенанта Л. А. Гаврилова[30]30
  Гаврилов Леонид Андреевич (1886–1914), старший артиллерист крейсера «Паллада», окончил Морской корпус (1905) и Артиллерийский офицерский класс (1910). Лейтенант (6.12.1909). Погиб на крейсере «Паллада», похоронен на православном кладбище в Гельсингфорсе.


[Закрыть], оказавшееся привязанным к какому-то дереву и без сапог. Когда он успел снять сапоги, достать дерево и привязать себя к нему, навсегда осталось загадкой.

Это был единственный труп, выброшенный морем, из всего личного состава корабля в 25 офицеров и 572 человека команды…

Командир крейсера «Паллада» капитан 1 ранга Сергей Романович Магнус был одним из образованнейших офицеров нашего флота, отличившийся в Порт-Артуре в должности минного офицера броненосца «Победа».

С 1907 по 1910 год он командовал отрядом подводных лодок во Владивостоке, в 1911–1912 годах был начальником 2-го дивизиона подводных лодок и только в январе 1913 года вступил в командование крейсером. Таким образом, первой жертвой подводных лодок на Балтийском театре оказался корабль под командой офицера подводного плавания…

Перед самой войной, в июне 1914 года, к Бригаде подводных лодок Балтийского моря для практики командиров в стрельбе минами были прикомандированы крейсера «Паллада» и «Баян». Все атаки на «Палладу» были удачны, и она не избежала ни одного минного залпа.

Особенно памятна атака подводной лодки «Акула» под командой капитана 2 ранга Власьева с трех кабельтовых, залп из пяти мин, из коих три попали в крейсер.

Это произвело такое сильное впечатление на С. Р. Магнуса, что он страшно побледнел, сильно расстроился и, видимо, исполнился предчувствием грядущей гибели от мины, выпущенной с подводной лодки…

Сейчас же по получении донесения об атаке все линейные корабли, обычно стоявшие на внешнем рейде Гельсингфорса, немедленно с помощью буксиров были проведены на внутренний рейд, и у Свеаборга остался только один «Рюрик» под флагом командующего флотом.

Крейсерам было приказано без особого распоряжения в дозор не выходить, и они все забились в тесной Ревельской гавани, в воротах которой завели боны из артиллерийских щитов с подвешенными к ним сетями; туда же забрались все наиболее ценные корабли, не исключая больших транспортов.

В море – ни души… Вот что наделала всего лишь одна германская подводная лодка!

Эффект, произведенный гибелью «Паллады», получился потрясающий. Иронического отношения к подводным лодкам как не бывало. Как же это случилось? – говорили все. Как же обезопасить корабли от атак подводных лодок? Как быть? Вот постоянные темы разговоров в кают-компаниях.

Паники не было, но настроение духа весьма подавленное. В штабе флота считали, что две германские лодки погибли: одна случайно попала на минное заграждение при входе в Финский залив, где видели, казалось бы, беспричинный взрыв; на счет гибели второй точно ничего не было известно. Штаб основывается на том, что немцы вызвали по радио четыре корабля.

Два ответили на свои позывные, а два других так и не ответили, несмотря на не прекращавшиеся в течение нескольких дней вызовы.

Вероятно, исходя из этих соображений, 1 октября 1914 года Морской генеральный штаб объявил во всех газетах, что во время атак на наши крейсера 27 и 28 сентября одна германская подводная лодка уничтожена артиллерией «Баяна», а другая взорвалась на минах.

В приказе от 27 октября/9 ноября 1914 года за № 332 адмирал фон Эссен имел гражданское мужество признаться в своих и всего личного состава Балтийского флота ошибках. Вот этот покаянный приказ.

«Последние недели войны ясно указали, что на некоторых морских театрах, к которым относится Балтийский, подводные лодки, мины заграждения и воздухоплавательные аппараты получают большое значение.

Все эти факторы не были нами достаточно изучены перед войной, поэтому обращаю внимание всех гг. офицеров на желательность серьезного ознакомления с вопросами, связанными с подводным плаванием, минным заграждением и воздухоплаванием, так как знание дела не только может разъяснить многие заблуждения и неверные представления, но и вызовет предложение различных способов активной и пассивной борьбы с этими элементами морской войны».