Текст книги "В темных религиозных лучах. Свеча в храме"

Все это необходимо должно быть именно так, если только не принимать брак в понятии христианского таинства, где он является орудием борьбы человека с его нравственным несовершенством, – школой воздержания[72]72
  Скажите пожалуйста! Писал бы уж прямо: «мы настоящие христиане – mademoiselles, и мужчин-язычников нам вовсе не надо». В. Р-в.


[Закрыть] и полного освобождения супругов из-под власти материальных начал, – хотя[73]73
  Хорошо это «хотя»… Логика говорит: «Нет брака без совокупления», а натура кричит: «Не хочу совокупления, не могу». В. Р-в.


[Закрыть], конечно, и христианское таинство не уничтожает собственного постоянного качества брака и его фактического значения для нравственного начала, ибо никто не может изменить природу вещи. А потому, если где-либо в мире существует зло не как простой естественный недостаток добра, т. е. несовершенство, а как активная злая сила, как прямое отрицание нравственного добра, а вместе с ним и вечного смысла бытия и Бога, то брак есть сосредоточие, центральный пункт для этого зла[74]74
  Ну, вот это хорошо, потому что прямо. Попики так решительно не говорят, все виляют. И «таинство», и «скверна». Г-н Фози не виляет, и говорит, что брак есть борьба с Богом, т. е., конечно, с христианским Богом, с И. Христом; и что уж если в нем есть «таинство», то – сатанинское. Но ведь отсюда уже прямой вывод у автора и авторов такой мысли, что Ветхий Завет, благословляющий чадородие, есть завет человека с Сатаною, а Библия – сатанинская книга: с чем согласно тех христиан, которые дозволяли себе обрезываться, приобщались как к братьям своим к состоящим в Ветхом Завете евреям – сжигали на костре, как служителей Сатаны и детей дьявола. У нас, в России, был один случай такого сожжения, в Византии – множество таких случаев, целая эпоха. В. Р-в.


[Закрыть]. Здесь дьявол борется с Богом, добро и зло враждуют за свое значение в мире человека. Кто победит?

В суждениях по вопросу о браке нередко указывают в качестве действительного его основания на те поставленные задачи и часто весьма высокие намерения, которые будущие супруги желают видеть и думают осуществить в своей совместной супружеской жизни. Но тот наличный факт, что брак существует и всегда может существовать помимо каких бы то ни было посторонних целей, с ясной очевидностью показывает, что они не только не служат для брака его естественным основанием, но даже можно сказать, что с чисто внешней стороны дела они вовсе и не обязательны для него. Никакие благородные начинания человека сами по себе никогда не были бы в состоянии создать никакого брака в точном смысле этого слова, если бы не было дано в действительности фактической возможности брака (мой курс.). Но независимо от всех подобных мотивов и вообще различных целей, которые могут преследовать вступающие в брак, последний сам по себе всегда должен иметь какое-либо основание по отношению к самой возможности его существования как такового. И брак, действительно, имеет это свое основание, и именно в заложенном в физическую природу организма инстинкте рода, без которого как не могло бы никогда возникнуть никакого брака, так и заключенный помимо его брак потерял бы для человека всякое значение, ибо оказался бы не имеющим никакого смысла содружеством двух, а не трех, четырех, десяти и т. д. лиц. Пусть чисто физическая сторона брака будет играть совсем незначительную роль в супружеской жизни, а при заключении брака пусть ей отводится самое последнее место или даже пусть она умышленно совсем игнорируется – все это, однако, ничуть не изменяет и не может изменить того положения, что основу всякого брака в действительности составляет все-таки родовой акт, а не что-либо другое, ибо только чрез него получает свою реальность инстинкт рода[75]75
  Как все точно и верно. Это – самое строгое рассуждение о браке, какое я читаю за много лет. В. Р-в.


[Закрыть]. «Брак на всех ступенях органической лестницы, начиная водорослью и кончая человеком, представляет одно и то же явление, это слияние двух существований, в ближайшем смысле двух клеточек, в одну»[76]76
  «Жизнь растений». К. Тимирязев. Примеч. г-на Фози.


[Закрыть]. И если как в истории, так и в настоящее время встречаются иногда неумные попытки создать для человека брак на других, фантастических началах, а именно на началах простого содружества мужчины и женщины, то такие попытки всегда признавались и признаются аномалиями: ибо единственная, самой природой осуществляемая цель всякого брака есть поддержание жизни своего рода, каковая цель здесь положительно отрицается. Только дети дают исключительно возможный разумный смысл брака для естественного человека. А так как этот разумный смысл брака не может быть осуществлен никаким иным путем, кроме супружеского сожительства, то поэтому-то все попытки создать брак на иных началах и нужно признать аномалиями[77]77
  Классическое, по точности, рассуждение. Его надо прямо переписывать в трактаты о браке, отстранив виляющие семинаристские тетради. В. Р-в.


[Закрыть].

Что касается брака как определенной внешней нормы жизни, которую иногда по недоразумению[78]78
  Вот! В. Р-в.


[Закрыть]также указывают в качестве истинной его сущности, то, хотя она и связана непосредственно с родовым актом, однако находится в постоянной зависимости совсем от других побочных причин: социальных, моральных, от высокой или низкой степени нравственного, умственного и даже физического развития человека. Для человека, напр., на первой ступени его развития брак положительно не связан ни с какой, той или другой, обязательной для него формой жизни; тогда как для современных культурных народов, и тем более для христиан, брак является не только нерасторгаемой связью двух лиц, но и обставлен массой всевозможных обязанностей, налагаемых и поддерживаемых социальными законами и современной жизнью.

Вследствие такой своей изменчивости и совершенно условной зависимости, вообще никакая форма брачной жизни, сама по себе, не составляет и не может составить действительной основы брака.

Итак: 1) данный в самой природе организма инстинкт рода, который является начальным моментом всякого брака или непосредственным побуждением к нему, 2) дети – которые служат конечным завершением, последним моментом в браке, и, наконец, 3) физическое единение супругов, родовой акт, который связывает между собой начальный и последний моменты и, таким образом, как бы дает возможность браку перейти из потенции в действительность, – вот все три момента, из синтеза которых слагается все реальное содержание брака как такового. Причем уничтожение одного из этих моментов непосредственно влечет за собой разрушение всего брака[79]79
  Как все точно. Но автор должен согласиться со мною, что у христиан никакого брака нет, ибо ни бездетность, ни отсутствие родового акта (когда один супруг бросил другого) у христиан не расторгает брака. «Была форма: что же от нее отломалось, если супруги не совокупляются и не могут совокупляться? Брак остался». У христиан, по строжайшему учению Церкви, брак есть форма; а миряне договорили: «формальность». Эта-то суть и разрушает или растлевает европейскую семью. В. Р-в.


[Закрыть] если не в факте его бытия, то во всяком случае в факте его естественного значения. И если теперь мы хотя немного вдумаемся в это трехмоментное реальное содержание брака, то увидим лишь одно, что он по своему существу является чудесным фокусом[80]80
  Вот, сказал же истину: что «христианство рассекло чудесный фокус всей живой физической природы». Только это одно, – и можно закрыть все книги и не читать больше, как можно было бы и всем писателям бросить перо и сосредоточиться только на этом одном вопросе: «Мы исповедуем религию, рассекающую узел бытия; – с Богом мы? или против Бога?» Но тот же последовательный автор говорит: «Узел этот борется с нашим Богом и утверждает злое начало в мире». Только крупинка отделяет его от сознания: «Боже, прости мне грех мой: всю жизнь я положил на борьбу с Тобою и на служение злу»… Недаром мерещилось с начала нашей эры, что когда-нибудь настанет «светопреставление», т. е. «первставление (источников) света», истины. В. Р-в.


[Закрыть] всей живой физической природы. Именно здесь – самое естественное, а не искусственно вызванное, природное органическое влечение; и, вместе, самое интенсивное, доступное для физического организма, чувственное раздражение, которое одно только и бывает причиной всех животных действий в форме ощущения приятного и неприятного; наконец, в потомстве, в поддержании жизни рода, как исключительно в последствии только родового акта, брак становится положительно полезен и необходим для существования человечества[81]81
  Вот сказал же истину: «Мы отрицаем полезное и необходимое для существования человечества», «Мы враги человека и человечества». Если бы так точно говорили, спор давно был бы окончен. В. Р-в.


[Закрыть]. В этом именно фактическом содержании брака и заключается все его действительное значение для естественного человека, и вне этого значения брак лишен для него всякого смысла.

Но если одного органического начала и одного самой природой осуществляемого значения брака было бы вполне довольно для человека как живого организма, чтобы он мог вступать в брак, то для человека новой духовности это явилось уже недостаточным. Особенно эта недостаточность ощутилась в сознании христианских народов и побудила их стремиться изменить самую физическую природу действительной основы всякого брака – родового акта. Они начали отыскивать и выдвигать на первое место все то, что так или иначе может обнаружить в содержании брачной жизни идеально нравственную Природу личности и, наоборот, – подавить то, что свидетельствует о человеке как грубом, чувственном животном. В частности, в качестве истинного содержания этой новой жизни человека указывается преимущественно на любовь супругов, которую и выставляют как необходимое условие всякого нормального брака. Вместе с тем значительно умаляется в собственных глазах супругов самостоятельное значение физического общения их, и даже наивно мечтают свести в будущем это отправление организма если не на положительное «нет», то, по крайней мере, поставить по отношению к нему самого человека как бы в страдательное, неизбежное для него положение[82]82
  Каково чудовищное давление содомии! давление на совершенно уже нормальный брак, на совершенно нормальных супругов! «Приятно» и «есть чудесный фокус всей живой физической природы», коему мы «несчастно подчинены», законом «неизбежности обречены исполнять его»!!! О духовно-содомская цивилизация: и она смеет свой пафос возводить в закон! в «нравственное правило»! в «нравственность и святость», наконец! В. Р-в.


[Закрыть]. И поистине странно: люди как будто никак не хотят понять, что все это весьма прекрасное, высокое само по себе и ценное в жизни человека, относится вовсе не к самому существу брака, не к его материальной органической основе, которую хотят изменить, а имеет всегда в виду только известное содержание возникшей новой брачной жизни супругов. А потому, если здесь и происходит какое-либо изменение по отношению к основе брака, то исключительно чисто внешнее – именно со стороны отношения к нему человека как нравственного существа, а не просто как живого организма. Сам же по себе брак, по всему своему фактическому содержанию – как всегда и раньше, так и теперь, – остается по-прежнему исключительно материален. Совершенно верно, что человек может, конечно до некоторой степени, умалить для себя значение физического общения, но из этого вовсе не следует еще того, чтобы вся основа брака – родовой акт – в существе своей природы необходимо тотчас же изменилась. И совершенно справедливо то мнение, что содержание брачной жизни всегда может быть поставлено каждым человеком на нравственные начала жизни, но совершенно ложна та надежда, что будто бы отсюда должно неизбежно измениться и все фактическое отношение брака к нравственному началу природы человека. Супруги только могут выработать себе известный идеал своих нравственных отношений друг к другу, к детям, вообще к окружающим их людям, но переменить фактическое содержание брака и его фактическое значение для нравственного начала – это не в их власти, как и вообще ни в чьей власти. Само подобное ожидание будет точно так же наивно, как то, если б люди, изменяя, улучшая наличное содержание социальной жизни человека, через то самое надеялись в существе изменить и самый организм человека, как единственно реальную основу всего социального строя жизни, так что в конце всего социального развития организм человека мог бы обходиться, напр., совсем без пищи. Но очевидно, что все таковые надежды могут существовать только в мышлении человека, а достигнуть их практического осуществления возможно не иначе как в расстроенном воображении самого же человека. Но если люди часто упорно не хотят понимать и различать всего этого сами добровольно, то тогда их заставит и действительно заставляет принять истину о браке жестокая в этом случае правда действительной жизни, та правда действительности, а не воображения, всякий раз каждому индивидуальному сознанию через горький опыт собственной его жизни определенно и решительно показывает, что никто и ничто не изменит реальной органической основы брака.

Сколько бы люди ни фантазировали и ни идеализировали относительно условий возможности существования брака в будущем, в частности сколько бы ни возвышали нравственное содержание брачной жизни, – они все-таки с роковой неизбежностью именно горьким своим опытом всякий раз будут вынуждены всегда признавать одно: что брак фактическим своим содержанием, вне каких-либо условных целей – всецело покоится на одном материальном начале. И сама любовь супругов, которая выставляется в качестве истинного мотива к браку и истинного его содержания и которая вытекает непосредственно из привязанности, расположенности одного лица к другому, есть не что иное, как в точном смысле индивидуализированное органическое же влечение, или, лучше, она есть просто опоэтизированная половая страсть. Идеализируя брак, она представляет его для человека не в действительном его виде и значении: это безусловно должно отразиться одним вредом как на внутренней жизни самих супругов, так и на всем историческом течении жизни. Это хорошо и подтверждают многие литературные типы, которые в большинстве случаев оказываются совершенно неспособными к жизни именно потому, что слишком далеко ушли в своих мечтах от действительной правды и приняли мираж любви за истинную любовь. Последняя нисколько не нуждается собственно в браке для своей реализации и могла бы остаться в форме содружества, знакомства, духовной связи. Ибо истинная идеальная любовь вытекает не из привязанности или расположения лица к другому, а из нравственного самоопределения человека действовать именно так, а не иначе и иметь своим предметом не одно или несколько лиц, а всех людей – без различия и при всех условиях их жизни. Мало этого, идеальная любовь даже никогда и не может создать никакого брака, ибо она имеет своим основанием-источником то самое высшее нравственное начало природы человека, которое фактически в корне отрицается всем содержанием брака[83]83
  Типичное рассуждение дево-мужчины: как они восторженно любят, в то же время гнушаясь всем половым Читатель, отвернув назад несколько страниц, прочтет медицинские примеры этого, которых я взял малую крупицу В. Р-в.


[Закрыть].

Замечательное[84]84
  Отсюда начинается «святое святых» духовных содомлян, от Платона до нашего времени: «Грех! преступление!» Точь-в-точь это то ощущение к нашему, какое всемирно у нас существует к ихнему: «Противоестественно! грех, беззаконие!» Ну, кто же может перешагнуть через свою организацию: труднее, чем перепрыгнуть через свою тень! В. Р-в.


[Закрыть] и достойное глубокого внимания явление, что когда люди хотят показать самое тяжелое преступление человека против себя же самого как нравственной личности, то они обыкновенно такое преступление приурочивают к акту полового общения, т. е. к тому, что по природе своей представляет совершенно естественное отправление физического живого организма. И психологически такое понятие оказывается вполне верным, ибо позор преступления этого отправления действительно бывает для личности самым тяжелеем, и, что особенно важно, не совне налагается на человека, а износится человеком изнутри же самого себя[85]85
  Здесь везде вместо «нравственная личность» надо читать «наша содомско-девственная природа». Я тоже нравственный человек, но от юности, от 17 лет, когда впервые совершил этот акт, и затем в двух супружествах, как и в актах (немногих) вне супружества, не чувствовал ни малейшего угрызения совести, никакого греха, ничего позорного! Просто не могу этого понять. В. Р-в.


[Закрыть]. Если же к этому часто прибавляется еще жестокая кара со стороны общества[86]86
  То-то: вот происхождение детоубийства у христиан! Из бессеменности, из муже-девства. Автор, очевидно, имеет в виду невенчанные сожития и рождающихся от них детей. Кратко и резко: каждый «духовный отец» за недоданные ему (за венчание) 25 рублей повелевает несчастной матери умертвить своего ребенка и заставляет общество заставить ее привести в исполнение свою волю. В. Р-в.


[Закрыть], то она может служить здесь только подтверждением справедливости[87]87
  «Справедливости»… Справедливо детоубийство! О, какая правда, что на таких, как вы, когда-то был просыпан серный огонь с неба. В. Р-в.


[Закрыть] личного собственного суда человека над самим собою. Между тем на первый взгляд в высшей степени странна какая бы то ни была возможность самого появления у человека мысли, что им совершается здесь какое-то преступление, или вообще что-то такое недолжное для него: потому что родовой акт, при совершенной своей естественности, даже, можно сказать, иногда некоторого рода потребности физического организма[88]88
  Слышите признание содомлянина: «Иногда некоторого рода потребности организма», и то с убавкою: «можно сказать даже»… Просто он не верит, что это всех нас потребность, и описывает родовой акт как (ему) неоткрытую Америку. В. Р-в.


[Закрыть], есть в то же время дело чисто интимное, личное. Оно совершается всегда тайно, скрыто, а следовательно, как по отношению к себе никакого чужого вмешательства не допускает, так и само в свою очередь ничьих чужих интересов непосредственно не затрагивает[89]89
  Вот! какую же надо иметь подлость, какой грех в себе носить, какое злодеяние, чтобы осудить этот «никого не касающийся акт и никого не затрагивающего» младенца от него! Но проклятые содомляне, содомляне юриспруденции и содомляне клира, пустили борзых собак, чтобы растерзать этих невиннейших девушек и невинных детей! О, до чего глупо сюсюкал Достоевский о помещике, затравившем собаками мальчика: как будто все население Воспитательного дома в благочестивой Москве – не есть «затравленные собаками дети», но только собаками, выпущенными не от помещика и не со псарни, а из-под золотых маковок Москвы и от духовных наших отцов. В. Р-в.


[Закрыть]. И от такого сознания человеком преступности родового акта ничуть не спасает его ни гражданский институт брака, ни даже церковное таинство брака: они только ограждают человека от покора перед людьми, но не спасают и не могут спасти человека от покора перед самим собою, как нравственной личностью[90]90
  Вот! «И при церковном таинстве – позор». Что ж это «таинство» делает и для чего оно нужно?! В. Р-в.


[Закрыть]. В законном супружестве нет только юридического суда общества, ибо юридическая правда здесь вполне удовлетворена; и потому возмущенный материальным процессом половых отправлений нравственный дух человека значительно умиротворяется, но только именно умиротворяется, нравственные же мучения личности в форме стыда все равно, как и вне брака, сопровождают и теперь каждый родовой акт общения. Собственно, при законном супружестве в сознании каждого человека происходит совершенно тождественное тому, что должен был бы переживать каждый солдат, убивающий неприятеля на войне[91]91
  Договорился: совокупиться («интимный, никого не касающийся акт») – то же, чтоубитъ (другого! отца чьего-то, сына, мужа!). Нет, на головы этих содомитов, конечно, надо изливать серный огонь. В. Р-в.


[Закрыть]: ведь сознание солдата, что он убивает людей ради защиты своей родины или защищая добро, вовсе не уничтожает в нем нравственного сознания того, что он все-таки совершает преступление, ибо убивает человека – личность; и что гораздо лучше было бы, если бы возможно было совсем избежать этих кровопролитий. И никакие высшие интересы, оправдания не в силах изменить «убийство в себе», т. е. сделать его не убийством, не преступлением, а положительно добром. Точно так же никакие исполнения гражданских постановлений относительно брачной жизни и никакие церковные освящения брака никогда не в силах изменить фактического значения физиологического акта брака для человека как нравственной личности. Сам по себе родовой акт останется навсегда таким же, каким он дан и вне законного супружества. А потому исполнение его все равно всегда будет вызывать у человека «стыд» – и не у отдельных только личностей, а вообще у всех людей. Как самый дикий человек, живущий исключительно материальными интересами жизни, так и самый культурный, обосновывающий свою жизнь и деятельность на высших началах бытия, как развратник, так и высоконравственная личность, – все без исключения здесь уравниваются. Все они одинаково – будут ли некоторые состоять в законном супружестве, а другие в незаконном сожитии или предаваться тайным порокам – безразлично все скрывают это органическое отправление и стыдятся его как недостойного для себя действия. Наркотические вещества употребляются, между прочим, с этой целью – самозабвения нравственной личности, чтобы все происходило более нечувствительным образом для нравственного сознания человека[92]92
  То-то христиане напиваются допьяна перед совокуплением (рассказ мне о купцах в Ельце), и то-то у христиан столько наследственного алкоголизма! Всё плоды «нравственного закона личности». Да провалитесь вы с вашей «нравственной личностью», которая несет убийство, пьянство и разврат! Совокупление всегда должно быть в трезвом виде и при пустом желудке, т. е. не ранее 2 часов после еды. В другом виде совершать его безнравственно. В. Р-в.


[Закрыть]. Вообще же нравственный стыд не уничтожается ни при каких условиях родового акта. Ни тогда, когда он является в виде дополнения и реализации любви, ни в том случае, когда процесс его становится целью сам по себе, как наслаждение. Стыд одинаково присущ обоим моментам и тотчас следует за отправлением, в виде реакции на то нервное и психическое возбуждение, которое предшествует ему. И снова человек, как только совершит этот позорный для него акт, чувствует всем своим существом, что «он наг», и спешит «прикрыть наготу свою», и старается «спрятать куда-либо лицо свое от Бога», ходящего в нравственном сознании человека. «И открылись глаза у них обоих» в момент грехопадения, «и узнали, что наги они; и сорвали листьев смоковницы и сделали себе опоясание. И услышали голос Предвечного Бога… и скрылись человек и жена его от лица Предвечного Бога среди деревьев сада. И воззвал Предвечный Бог к человеку и сказал ему: «Где ты?» И сказал (человек): «Голос Твой услышал я в саду и убоялся, ибо наг я, и скрылся». И сказал (Бог): «Кто возвестил тебе, что ты наг?»… Вот слово Библии. И в момент грехопадения в глубине каждой человеческой души раздается высший голос, спрашивающий: «Где ты? где твое нравственное достоинство?», «Человек – владыка природы и образ Божий, – существуешь ли ты еще?» И тут же дается ответ: «Я услышал Божественный голос и убоялся возбуждения и обнаружения своей низшей природы: я стыжусь, следовательно, существую, не физически только существую, но и нравственно: я стыжусь своей животности, следовательно, я еще существую как человек»[93]93
  Автор хитрит, притворяясь не знающим, что сопутствовавшие грехопадению слова и действия никакой связи с родовым актом не имели. Адам и Ева застыдились, еще не совокупившись, девственные Но вот что надо заметить: пожалуй, крошечная застенчивость (не стыд, не «грех») и появляется по окончании акта, решительно и абсолютно отсутствуя в течение его и перед ним. Что же означает застенчивость после? Естественную жажду покоя, составную часть которого составляет скрытость, неосязаемость и невидимость. «Отдохни, усни» в отношении половых органов – и только. Сами же супруги после этого пожимают друг другу руку, или ласково проводят рукой по щеке, или крестят друг друга. В. Р-в.


[Закрыть].

Вступающие в брак, безусловно, хотят, конечно, смотреть на себя как на высшие существа, подобно тому как прародители, вкушая от запрещенного древа, через то самое думали приобрести себе всеведение Бога. Но в действительности оказывается, что как те, так и другие находят в себе только одну физическую природу животных, и вследствие этого у них тотчас же открываются глаза, и «узнают, что они наги», и спешат «прикрыть наготу свою», желая этим внешним способом скрыть от себя обнаруженное ими теперь свое несомненное родство со всем остальным животным миром, ибо физическая нагота только может увеличить тяжесть их обманутого ожидания и через то усиливает их душевную муку. Стыд охватывает всего человека, и он уже не смеет открытыми глазами взглянуть в лицо другого человека, хотя бы и своего сообщника, и потому они прячут свои взоры даже друг от друга, избегая смотреть друг на друга[94]94
  Что за низкое подозрение! ничего подобного не бывает. В. Р-в.


[Закрыть], и тотчас становятся друг другу в тягость[95]95
  Что за клевета на брак. О психика содомства! В. Р-в.


[Закрыть]. В тягость делаются им теперь и все другие лица[96]96
  Клевета, клевета! Напротив, все радуются, поздравляют, новобрачные делают визиты, т. е. всех хотят видеть и сознают, что их также все другие люди желают видеть. Поэзия новобрачия (первых и естественно частых совокуплений) и обычаи новобрачия трогательны и всемирны; и, конечно, говорят совершенно обратное изложенному содомскому ощущению! Как бы следовало собрать эти лучшие человеческие обычаи; для них не нашлось ни Киреевского, ни Рыбникова, ни Шейна! В. Р-в.


[Закрыть], от которых они спешат тоже укрыться, чтобы не узнали об их падении, ибо во взорах каждого человека[97]97
  Года три назад в «приложениях» к «Новому Времени» был напечатан рассказ Вильде: в нем в первой же главе описывалось, как новобрачные едут на пароходе – и что «все пассажиры его старались чем-нибудь услужить им, быть им полезными» Вот правда! Я знаю родителей, которые, получив сообщение о беременности замужней дочери, – сейчас писали поздравление зятю. Что же, упрекали они его, как за стыдное, за совокупление, получившее результат? Или он имел причины «убегать от лица Господа и от людей» за плодоносное совокупление? Конечно, ничего подобного, всё – напротив! Д.И. Менделеев волновался, тосковал и тревожился, пока его замужняя дочь не забеременела. Да и весь род человеческий так чувствует, испытывает, говорит. Особенную и глубокую сторону родового акта составляет то, что он вовсе ждется духом человеческим, сердцем человеческим, воображением человеческим, гаданием человеческим не для себя одного (coitus ad me), но и для ближних, родных, соседей, отдаленно – для всех, или, ласкательнее, «для всех бы»; Богом же он восхотелся и потому «благословился» для всех высших и лучших его созданий, для всего одушевленного мира Вот – истина, и прямо ощущаемая, и изваянная в Библии! Но посмотрите, с какой настойчивостью и как уверенно содомиты-девы проводят свое извращенное вранье о деле, фактически им вовсе неизвестном Точь-в-точь, как уверенно «духовные отцы», древних времен и нынешних, тоже проводили эту несчастную мысль и наконец вдолбили ее несчастному человечеству! В. Р-в


[Закрыть] они слышат тот же голос Бога (нравственного сознания). Вместе с тем, каждый из сообщников родового акта, если только они не имели в виду грубого физического наслаждения, но внесли в него хотя небольшую долю чистоты своей нравственной личности, тотчас же по совершении его теряют все то уважение и благоговение, каким раньше они были проникнуты друг к другу[98]98
  Что за подлая мысль: «благоговение и уважение» (очень точные слова) увеличиваются после этого! Читай трогательное письмо г-жи Гончаровой, вышедшей замуж за Дантеса, в месяцы ее беременности, к мужу. Это благородно и нежно, как сонеты Петрарки к Лауре. Характерное одно слово я услыхал от простолюдинки, которую скорее растлил, чем соблазнил купеческий сынок: «Меня подруги уговаривали ему отдаться, но я не хотела, потому что он был мне противен. Я ненавидела его (слова буквальны). А когда случилось и он сделал со мной, – то потом я за ним бегала». Ей в эту пору было 15 лет. Вот факты: да и всякий брак распадался бы через год-два, если бы половой акт не связывал мужчину и женщину взаимным «благоговением и уважением», сейчас же сказывающимся на пятый-седь-мой-десятый день. В. Р-в.


[Закрыть]. Это тяжелое чувство стыда ощутительно и продолжается целые дни, месяцы и даже годы[99]99
  См. выше факты из Крафт-Эбинга о самоощущениях содомитов в браке: эти самые признания и они делают Не нужно дополнять и говорить читателю, что брак вовсе исчез бы с лица земли при этом «многолетнем стыде» супругов от своего совокупления. Да поверьте же, г.г. содомиты, пожалуйста, поверьте, что решительно ничего подобного и ни с кем не бывает, – кроме одних вас. В. Р-в.


[Закрыть], и много надо человеку усилий, чтобы привыкнуть к этому отправлению организма; однако совершенно безразличного отношения к нему он никогда не достигает. Последнее, собственно, и невозможно для человека по самой его природе[100]100
  Прямо – крик природы содомской! «Нет! невозможно! не верю!» В. Р-в.


[Закрыть] как нравственной личности, и по самой природе родового акта как чисто животно-органического отправления, которое в самом своем процессе является не только отрицанием, но и даже, пожалуй, временным убийством нравственного начала личности; ибо нравственная личность человека совершенно теряет себя здесь, в высшей степени чувственном материальном процессе органической природы! Человек добровольно сходит здесь с трона своей божественности и погружается и даже положительно отождествляется с слепой неразумной материей[101]101
  То-то и хорошо: делается как цветок, дерево и звезда, как ягненок или кроткий телец. Чего же тут стыдиться?! Даже И. Христа католики символизируют в виде ягненка, а мы Святого Духа – в виде голубя. В. Р-в.


[Закрыть]; и, вследствие этого, неизбежно теряет в себе образ Бога, нравственное начало своей природы, – и как бы делается исключительно просто физической живой вещью мира. Это, безусловно, справедливо, что образ Божий в человеке, который состоит в свободе и разумности[102]102
  «Свободна и разумна» алгебра: но образ Божий не похож на алгебру. В. Р-в.


[Закрыть], а выражается во всегдашней активной деятельности – в осуществлении человеком себя – как нравственной личности, – здесь, в родовом акте, во время страсти, уничтожается. В родовом акте личность поглощается органическим процессом, и происходит слияние личности человека со стихийными началами природы[103]103
  Как прекрасно! так же, как обоняние цветка, как вкушение от виноградной лозы, как любование на звездное небо, – но только глубже и внутреннее. Все, все, что сказал Лермонтов в стихотворении «Когда волнуется желтеющая нива…», – все это действие на душу целостной природы повторяется, но глубже, в действии на человека родового акта и его сопутствующих обстоятельств, любви и семьи. Да и понятно, ибо акт этот есть узел природы. В. Р-в.


[Закрыть]. И если верно, что все высокое получает свое начало из идеальной природы личности, а злое заключается преимущественно в подчинении нравственной личности материальным началам жизни, то здесь, в родовом акте, зло торжествует свою полную победу[104]104
  Какое безумие! В. Р-в.


[Закрыть]. Брак в самой своей основе является центральным пунктом всей борьбы[105]105
  Напротив, центром гармонии. Родовой акт есть столько же материальный (семя, яйцо), сколько и духовный (семя с душой в себе, яйцо с душой в себе, с талантом, с гением!). В родовом акте увенчивается любовь, и он есть первый камень хозяйства, дома, экономики. Чудное и святое соединение мужчины и женщины! В. Р-в.


[Закрыть] между чисто материальными грубыми интересами жизни, плотью, и идеальными запросами и стремлениями нравственной личности человека; и нигде еще нравственная личность человека не может совершить столь глубокого акта своего падения[106]106
  Безумие и богохульство! Вот где и как подрывается Ветхий Завет. В. Р-в.


[Закрыть]. И потому-то именно с половым актом связано непосредственное чувство стыда как реакции духовного начала против ее порабощения и принижения со стороны животной материи. Это чувство стыда есть не что иное, как отрицательное отношение нравственной личности к порабощению ее материальным началом. Человеку стыдно подчиняться материальному влечению организма, ему стыдно быть тождественным простому животному [107]107
  Добавляйте: «Стыдно человеку дышать – стыдно, что у него есть кровообращение». В. Р-в.


[Закрыть]. Сама по себе животная материя не может быть злом, как не может быть и добром: она именно безразлична с точки зрения чистой нравственности. А потому и сходство человека со всем остальным животным миром, которое всегда было очевидно для него, – ничуть не могло бы само по себе служить к уничтожению человеческого достоинства. Сознание своего сходства с животным, как в различных отправлениях организма, так и вообще в наличных условиях физической жизни, всегда, конечно, присуще человеку. Однако это сознание никогда не может оскорблять человека, и именно потому, что все то, в чем, собственно, по самой природе заключается сходство человека с животным, представляет из себя не что иное, как только необходимые условия для существования человека как нравственной личности[108]108
  Очень все точно и разумно. Но, поистине, и в фунте земли или песка уже есть добро, – ибо, как сказал какой-то схоластик, «нет ничего прискорбнее небытия». В. Р-в.


[Закрыть]. И человек, несмотря на свое очевиднейшее внешнее сходство по конструкции своего организма со всем животным царством, тем не менее все-таки в то же самое время всегда сознает себя стоящим несравненно выше животного мира и совершенно даже отличным от него: ибо он один, будучи нравственной личностью, может властвовать над стихийной частью своей природы. Вот эта грань, которая лежит между человеком и животным, и уничтожается в родовом акте, где человек не только не осуществляет себя как особое идеальное начало в мире, а, наоборот, становится совершенно на противоположную сторону: он утверждает себя, как животное, подобное всем прочим животным[109]109
  И хорошо. Хорошо уже потому, что смиренно. Автор кричит: «Нравственная личность! нравственная личность», но ведь она сама – из нервов и мозга, а мозг и нервы – от звезд, от стихий; и, словом, Космос есть великая утроба, в которой и из которой родилась «нравственная личность». Все связано «шестью днями творения». Да и, затем, у какого разбойника нет «нравственной личности»: ибо он и разбойником мог стать по «нравственной свободе» в себе, по сей «божественной, одному человеку присущей свободе». Что же, автор прикажет мне больше любить мазуриков и шулеров, чем овец, коз и коров? Да никогда! В. Р-в.


[Закрыть]. И у человека теперь, вместо прежнего сознания возможности своего превосходства пред животным, возникает мысль уже о своем положительно осуществившемся духовном родстве с животным царством [110]110
  Тут только поэзия. Не понимаю, зачем автору выходить из природы? Этого-то он нигде и не доказывает, а потому только стучит словами. В. Р-в.


[Закрыть]. Раньше это родство только мыслилось или заключалось как бы в потенции. Теперь же человек реализировал его, и именно чрез ощутительную для него потерю своей разумности в страсти полового акта, а чрез эту потерю своей разумности – ив фактическом отождествлении себя со всем остальным неразумным животным миром. Переведенное при посредстве полового общения из потенции в действительность, родство человека с животным миром и дает о себе знать самым чувствительнейшим образом в факте стыда, как о явлении недостойном человека и не должном быть. Человеку теперь стыдно не за свое просто внешнее сходство с животным миром, а за положительное родство с ним. Стыд, сопровождающий всякий раз родовой акт, ясным образом показывает человеку, что хотя он сходен в своей жизни как организм со всеми животными организмами природы, однако никогда не должен делать этого сходства положительным родством, а, наоборот, должен строить свою жизнь на началах себя как нравственной личности. Человек не просто животный организм, но плюс еще нечто другое, высшее содержание, образ Бога[111]111
  Все это – забвение, что там же, где сказано об «образе и подобии Божием», сказано и «оплодотворяйтесь, размножайтесь». Несчастная книжность, несчастная интеллигентность сделала то, что человек мыслит себя «подобием Божиим», когда строчит газетную статью или брошюру, а не когда носит на руках больного ребенка, не когда мать кормит его грудью, не когда родители зачинают его. Проклятое скопчество, родитель сухой и суетной интеллигентности. Нет, явно надо переменить все мотивы религиозности, всю мотивировку отношений к Богу и связи с Ним. В. Р-в.


[Закрыть], и если человек отдает себя во власть материального процесса, природы, то и это высшее его начало смешивается с ним и как бы уничтожается. Думать же, что половой акт можно хотя бы чрез миллион лет одухотворить[112]112
  Да он вполне духовен и сейчас: половой акт рождает из себя море мысли и воображения (младенца с душою), и оно же, т. е. воображение и мысль, обволакивает этот акт в поэзии, между тем как физический глаз и физическое слово (голос) не смеют его коснуться. Совокупление есть наиболее духовный акт – не то что пошлая, базарная политика. В. Р-в.


[Закрыть], сделать не плотским, а проявлением высшего начала в человеке, возможно только в наивной фантазии человека.

Человеку хочется верить, что нравственный стыд, обнаруживаемый в акте супружеского сожительства, зависит вовсе не от природы его, а от того психического настроения человека, с которым он относится к браку. В силу такого хотения человек надеется, что с течением времени люди настолько внутренне нравственно возвысятся, что уже никакого стыда супружеских общений тогда быть не может, а следовательно, прекратится и та нравственная мука самих супругов, которая необходимо связана с этим стыдом[113]113
  Содомские мечты, нам вовсе не нужные. И теперь во всех своих составных частях акт этот прекрасен. Чтобы его сделать привлекательным для человека, ради обеспечения размножения, природа и ее Создатель соединили в нем все самое лучшее, как разнообразно прекрасное соединено и в цветах растений. Что он для всех, кроме mademoiselles в сюртуках, прекрасен, видно из воображения человеческого, которое его любит и представляет не в другом, нежели как он существует, виде, – не трансформирует его, а берет в реальности. Он бы никогда не воображался, не мечтался, если бы хоть в какой-нибудь части был дурен, отталкивающ. И в этом направлении единственное «нравственное совершенство» должно заключаться в том, чтобы не лгать более, а сказать ту правду, какую всякий носит в себе В. Р-в.


[Закрыть]. В частности, сам по себе акт сожительства, согласно этим мечтаниям человека, должен, с течением времени, если уж не превратиться в какое-то таинство, от выполнения которого человек будет получать только одно чувство глубокого нравственного удовлетворения, то, во всяком случае, по отношению к родовому акту супруги станут в полное безразличие его для них как нравственных личностей, и он будет совершаться, в крайнем случае, точно таким же образом, как, напр., совершается пищеварение в желудке[114]114
  Какое гадкое сравнение: кто же мечтает или воображает о кишках и их движении? Между тем благородные и изящные греки в религиозных процессиях носили изображение небольшой фигурки мальчика с очень большим органом, который несшая его жрица приводила в движение, поднимала (Геродот). Имели же греки вкус и эстетику? В. Р-в.


[Закрыть]. Однако осуществление подобной, хотя и благородной, надежды человека возможно лишь в построениях богатой фантазии самого человека, и никоим образом не в действительной жизни. Супружеское физическое единение, до какого бы минимума мы ни доводили его чувственную сторону[115]115
  Ну вот, договорилися: «Импотентный брак есть наш идеал»; «Наилучший брак есть тот, в коем супруги не хотят друг друга, где чувственность отсутствует». Но медицина подстерегает философа-моралиста и с хохотом комментирует: «Да это и бывает – у содомлян Они не хотят или почти не хотят другого супруга». Я же говорю, что весь этот «идеал нравственного супружества» коренится в яме Содома. Побочно сделаем заметку, что на этом-то содомо-девственном идеале брака коренится и европейская теория развода: «Они не живут друг с другом, жена сбежала от мужа, муж кинул жену», – жалуется мир. «Тем лучше, – отвечает Содом, – ибо они теперь не совокупляются». Или: «Они ненавидят друг друга, дерутся». – «И отлично, – успокаивается в душе содомит, – если дерутся – значит, не совокупляются, а совершенствуют в себе нравственную личность». В. Р-в.


[Закрыть] для себя, всегда необходимо требует и будет требовать для возможности своего осуществления высшего подъема животного начала, и обязательно на счет принижения жизнедеятельности духа – нравственного начала [116]116
  Изображения – сперва, в виде опыта, животных, а затем и человека – в этом слиянии должны составить одну из важных проблем искусства. Решительно, человек не бывает в этом слиянии отталкиваюшим: иначе нельзя понять глубокой, до гроба, привязанности друг к другу супругов. Но у нас встречающиеся изображения этого акта («порнографические картинки») все еп masse [в массе своей – фр.] – гнусны, подлы, отвратительны до непереносимости для глаза. Почему это?! Только по тому одному что изображаемые – всегда мужские и женские проституты и проститутки – люди последнего и подлого состояния, люди, сотворяющие этот акт без нежности и любви, кощунники акта, а не праведники акта. Лет 12 назад мне пришлось случайно видеть и долго рассматривать, в одном дорогом издании, снимки рисунков в этом положении, снятые со стен Помпеи, где изображенные – очевидно cives и matronae [почетные граждане и матроны – лат.]. Прекрасные и вдохновенные лица их – счастливы невинным счастьем, и все зрелище не включает в себя ничего отталкивающего, на что было бы тяжело смотреть. Я был поражен зрелищем, как чем-то совершенно новым для себя и неожиданным. Красоту здесь составляла невинность. Вот передача невинного совокупления, которое, конечно, есть, и без него брак был бы метафизически невозможен, оно составляет его метафизический корень, метафизическое основание (сравни проблему Канта: «Как возможны синтетические суждения a priori» – с моей проблемой: «Как возможны совокупления без укора, стыдливости и греха, – совокупления как правда?») – составить великую задачу гениев кисти, резца и музыки. Я думаю, первое придвигание сюда заключалось бы в собирании эмпирического материала. При развитии теперь фотографии «для себя» возможно было бы юным супругам сохранять на будущее, на старость, изображения своего счастья в молодости – в ласках, в приближениях к акту, в самом акте. Наивность, чистота и непосредственность этого in facto [фактически – лат.] – передалась бы in imagjnem [изобразительно – лат.]. Мы бы стали привыкать, мы бы стали признавать, мы бы перестали удивляться невинному здесь. Мы бы имели imagines matrimoniae [изображения супружества – лат], когда (до сих пор) имеем одни только imagines prostituae [изображения разврата – лат.]. В. Р-в.


[Закрыть].

Мало этого, оно всегда требует для своего осуществления такого нервного органического возбуждения, которое необходимо должно закончиться оскорбительной для личности потерей себя, – иначе говоря, оно необходимо должно быть страстным; и уничтожить эту страсть в родовом акте – значит уничтожить весь акт. А потому как бы таинственностью, мистичностью ни обставляли люди физическую сторону брака и какими бы благородными порывами души ни объясняли необходимость сожительства, все равно – в собственных глазах самого человека родовой акт навсегда останется недолжным, ибо он, как всякая другая страсть[117]117
  О дубинное рассуждение: да разве можно «без страсти» написать стихотворение? Разве «без страсти» писал Шекспир «Лира», Пушкин – «Годунова», Лермонтов – «Мцыри»? «Без страсти» писал только Херасков; и даже эта брошюра написана не «без страсти», не «без жара», и только грустно, что не с супружеским жаром, но с дево-содомским. В. Р-в


[Закрыть], всегда совершается и может совершаться на счет принижения моей свободноразумной нравственной личности. Думать же, чтобы супружеские отправления были проявлением духовного начала и являлись, например, только осуществлением мечтания о будущем ребенке, конечно, можно, – но человеку суждено будет в самом благоприятном случае остаться при одних мечтаниях. Он вместе с этими мечтаниями должен допустить раздражение организма или через воображение, или еще каким-либо иным образом, и тем возбудить в себе страсть полового чувства. Мечтания, которые предшествуют родовому акту, служат незаметным к нему переходом, и они или вовсе не вызовут половой страсти, или (непременно и неодолимо. —В.Р.) сами будут (якобы. —В.Р.) грязны. Здесь можно говорить не о перемене природы которого-либо начала, а только о границах того и другого, причем если бы для материального начала оставлен был всего один пункт его самостоятельной, а не служебной жизнедеятельности, то и тогда он остался бы со всеми своими характерными чертами и ничуть не изменился бы в своем содержании оттого, что сфера идеального начала гораздо обширнее. Чем больше человек употребляет энергии на раскрытие себя как носителя идеального высшего нравственного бытия, из которого только единственно и может выходить все чистое, идеально-разумное, тем более он суживает самостоятельное активное значение органического начала – плоти[118]118
  Комическая дилемма: или «идеальное начало» и – импотенция, или же потенция, и тогда – крушение идеального начала. Конечно, мир не мог бы существовать, если б эта дилемма была реальна. Очевидно, «образ Божий» извращенно чувствуется девственниками. В. Р-в.


[Закрыть] но само по себе, в самом своем существе, материальное начало ничуть не изменяется в духовное, или, наоборот, при обратном значении – духовное изменялось бы в плотское. Жизнедеятельность плотского начала только может насильственно подавлять такую же жизнедеятельность нравственного, идеального начала природы человека, что особенно и заметно в кульминационном пункте жизни плоти – плотском соединении двух лиц. Здесь органическое животное начало требует от человека, нравственной личности, чтобы он не только перестал жить высшими своими интересами, но и положительно забыл, что он разумно-свободное существо, имеющее своей целью раскрыть себя как нравственную личность. И человек, действительно, под давлением половой страсти теряет самообладание, самосознание и всецело как бы отождествляется с чисто материальным отправлением своего организма. Иначе и не может быть: ибо при малейшем возбуждении сознания личности к его постоянной активной разумной деятельности – необходимо тотчас убивается страсть, а вместе с нею и самый родовой акт[119]119
  Удивительно все по точности мысли, по строгости рассуждения: это лучший трактат о браке, какой я читал, единственно научно правильный. Но «натура взяла свое»: и все идеалы автора извращены. В добавление и объяснение верных наблюдений автора скажу, что та «потеря сознания», которая происходит в последний момент родового акта, не есть, конечно, исчезновение «куда-то» души, ума, нравственной личности и идеализма (тогда человек умер бы), а есть всего этого переход – в семя. Весь дух человека, все его личное «я» проницает сиянием семя: отчего в дитяти и отражается весь «дух» его родителей, их таланты, гений, благородство. Из этого объясняется пониженная духовность и у детей «преизбыточествующих» гениев: они не способны совершить акта с требующимся «забвением себя», с «потерей сознания», т. е. во время акта душа их остается в голове же, и семя в утробу матери переходит обездушенным, только животным, только ферментом биологического зачатия. В. Р-в.


[Закрыть]. А потому и фантазировать о полном подавлении страсти в супружеских сношениях всегда возможно, но только достигнуть этого в действительности, по самой природе вещей, невозможно. И для того, чтобы ребенок появился в действительности, а не в воображении только, – человеку необходимо нужно на время подавить все свои возвышенные благородные чувства, мечтания, и спуститься в наличные условия его происхождения, и неизбежно перенести на себе ту нравственную муку, которую влечет за собой родовой акт. Только человек с извращенной внутренней природой и который фактически живет в разврате, – только такой человек может спокойно переносить (хотя только сравнительно спокойно) акт половых отправлений[120]120
  Подобный образ нам дан Достоевским в лице отца братьев Карамазовых. Примеч. г. Фози. – Автор может подозревать, что я теперь Ф.П. Карамазов: но не был же я им в 17 лет, не был им, когда писал «Место христианства в истории»; но и в то время, и вообще никогда я «муки», «позора» и «греха» в половом соединении не чувствовал, а, наоборот, чувствовал всегда, что «все зело добро сотворил Бог», – согласно всем православным. В. Р-в.


[Закрыть]. Иначе говоря, в действительности происходит как раз совершенно обратное тому заблуждению, по которому чем нравственнее личность – тем менее ею чувствуется не-должность половых отправлений.

Действительность говорит нам совершенно обратное, т. е. что развитие нравственного сознания человека, в силу которого он уже теперь не может приступать к родовому акту с грубой целью физических наслаждений, оно-то и служит единственной причиной нравственных мучений человека в браке. Стыд в более сильной степени появляется именно только у людей неразвращенных, и, наоборот, полное отсутствие стыда может свидетельствовать вовсе не о высокой степени нравственного развития человека, а только о полном его нравственном падении.