Текст книги "Создай меня, мама"

– Вот видите Валентина Ивановна, нет здесь никакой случайности или нелепости. Здесь есть одно, любопытство по чужим карманам «прыгать», – и задержав взгляд на заплаканном ранее, но очаровательном личике, добавил:

– Перед вами, Валентина Ивановна, та самая лисичка, которая морочила вам здесь всем голову, доставляя массу хлопот и материальных проблем… Выкатив глаза и захватив ртом воздух, она никак не могла и не хотела поверить в это. Схватившись правой рукой за область сердца, главный воспитатель молча опустилась на стул.

– Не могу поверить, не могу поверить, как же так, Люда – секретарь Комсомола, отличница, выпускница, не могу поверить, – сделав несколько глотков воды из вовремя поданного ей стакана, она понемногу начала приходить в себя.

– Я так тебе доверяла, в пример тебя ставила другим, а ты? Секретарь молча всё это время стояла, хитро поблёскивая глазками, пытаясь завернуть в белый носовой платочек свои окрашенные, шаловливые ручки.

– Что – то не вижу я отчаянья и раскаянья в этих глазах, – с грустью подумал сыщик.

– Похоже, что готовит она себя к жизни по другим правилам… Девушка продолжала молча стоять не пытаясь извиниться или высказаться в своё оправдание. От неё исходила какая-то таинственная, жестокая наглость, всем видом показывая её бессовестность натуры.

– Жаль, такая красивая девчонка и потеряла себя, а может успеем исправить и «починить». Ведь, вовремя же её сейчас остановили, – бросив очередной взгляд, Оленев с трудом перевёл его на воспитателя. Да, она взволновала его. Эта «лисичка» чертовски была хороша.

– Скажите, Валентина Ивановна, почему вы решили, что ваша подопечная случайно заглянула именно туда, о чём она не знала и не должна была знать?

– Так ведь, я увидела её как она подбежала к туалетной комнате вся в этой краске малиновой, растрёпанная, в слезах и на мой вопрос, что случилось? ответила, что случайно из любопытства заглянула в кошелёк, который лежал на полу в раздевалке, – на какой – то миг она замолчала, осмысливая что – то своё.

– Теперь то я поняла, – продолжила она.

– Люда, достала его из кармана плаща умышленно совершая кражу, открыв этот кошелёк прямо в гардеробе, где он и «сработал». А иначе, он лежал бы на полу уже открытым, именно таким бы она его и нашла, естественно уже и не измазалась бы. У меня до сих пор не укладывается всё это в голове. Я ей очень верила. Ведь мы несколько раз с ней размышляли, предполагали, подозревали кого – то из девочек. Как ведь я ей про этот кошелёк ещё не рассказала, тогда бы никогда её не поймали… Было очень заметно, как сильно всё это её тронуло. Она испытала не удар, шок. Зам. директора по воспитательной работе придёт теперь в себя не сразу. Все почти высказались, подошла очередь к инициатору переполоха, которая по – прежнему не подавала признаков личного беспокойства. Потупив свой взор в подъём стопы, она молча ожидала последствий. Повернувшись к ней вплотную, Оленев вновь прибегнул к своим психологическим приёмам, дабы услышать признание или ложь.

– Ну, что девочка – красавица, спортсменка, комсомолка, по беспределу решила пройтись? Года через три посмотрим какая ты крутая выйдешь. Глазки вот твои, уже не будут так блестеть. То, что ты так обнаглела, это видно. До сих пор не извинилась даже перед Валентиной Ивановной. Они сделали тебя отличницей, Секретарём Комсомола, а ты, воспользовалась этими тёплыми, добрыми отношениями и отплатила им всем. На зоне воровать у своих с кем срок отбываешь, значит быть «крысой» а за это и прибить могут. Но, ты ведь здесь не на зоне, ты всего лишь готовишься к ней. Может у тебя было трудное детство? Но я смотрю ты прилично одета, хорошо выглядишь, следишь за собой. Что же послужило, что решила ты избрать именно этот путь? – не проронив по – прежнему ни слова, она молча стояла и всё же видно было, что давалось ей это нелегко. Оказанное давление было для неё внезапным и неожиданным. Её большие глаза готовились разрыдаться, продолжая с грустью рассматривать носки своих туфель.

– Значит всё же, не желаешь с нами разговаривать, извиняться. Молчишь, словно Зоя Космодемьянская. В отличие от тебя в свои восемнадцать, Зоя была патриотом, настоящей комсомолкой и верила, что её смерть будет ненапрасной. Их было много, благодаря которым ты сейчас спокойно живёшь, воруешь, учишься. Ещё хватает совести быть секретарём Комсомола училища. Ведь, я так понимаю, на будущее у тебя могли быть большие перспективы, рекомендации. О консерватории мечтала наверное. А теперь придётся какие-нибудь валенки «катать» одежду шить, в свои музыкальные пальчики иголочкой тыкать. Ну, в общем, что с тобой разговаривать. Сейчас поедем в милицию, сегодня будешь арестована и закрыта в подвале. Пора тебе девочка привыкать к новой жизни… – Услышанные последние фразы, подвели в целом для неё итог и это оказалось последней каплей сдерживания, зашкаливших эмоций. Хлынувший водопад слёз и громкий плач, заполнили кабинет повидавшего уже виды разнообразия учащегося контингента. Что это? Женская игра? Страх перед будущем или настоящее раскаянье? Оказанное соответствующее давление, сыграло свою роль, целенаправленно воздействуя на правильное мышление по выходу из создавшегося положения. Запутавшись в котором, Людмила одна вряд ли бы выбралась.

– Простите меня, Валентина Ивановна! Всё, что я украла, я всё верну всем… – Рыдания, слёзы, сопли продолжали своё падение, быть может очищая, заблудшую душу. Вопрос с этой «мышкой» был решён. Отделавшись лёгким испугом, она была отчислена из учебного заведения со справкой – информацией о «счастливых» днях проведённых когда – то в училище. Одним мгновением четыре года учёбы на отлично, ушли из жизни не создав будущего. Администрация музыкальных дарований, пошла навстречу бывшей комсомолки не подвергая её уголовному преследованию, отпустив с Богом на все четыре стороны с документами не о чём. Видимо в её маленьком детстве, терпение и разумные беседы у мамы не проводились, таким образом, обрекая судьбу своей дочери на опасную жизнь в пути…

– Михалыч, чего замер, бери стакан снимем напряжение, – охваченный раздумьями, Оленев не сразу понял, что хотят от него друзья.

– По адресам ещё надо сбегать, – попытался отвертеться Василий. Этот сложный «продукт» для начинающего, давался ему нелегко. Он фанатично занимался спортом и лучшего сравнения не знал. Но, бесцветная жидкость с резким специфическим запахом, уже активно булькая, разбрызгиваясь по сторонам, заполняла пустоты гранёного стакана. Закусывая, занюхивая и заедая, оперской коллектив снимая усталость прошлых дней, с удовольствием растворялся в последствиях своей работы.

– Миша, почему шнурки кремом не почищены? – заулыбался Геннадий, разливая остаток «огненной воды» в пустотные тары ещё трезвых оперов. Все разом покосились на обувь, которой сидя на стуле помахивал сыщик. Его туфли давно отжившие свой век, практически развалились. От неизбежности отрыва, подошву удерживал обыкновенный шнурок подвязанный снизу с небольшим узелком на боку. И это всё было крепко начищено обувным, чёрным кремом. Младший лейтенант, не по – своему труду получающий зарплату, был вынужден находиться в постоянном вопросе, что не могло не отразится на семью, красиво созданной когда – то в облаках детства своей первой любви. Но всё счастливое уходит с детством и даже женская любовь, системно не выдерживая отсутствие финансовой подпитки. Несмотря на проверенные чувства временем, маленькое гнёздышко трещало постепенностью своего быта. Неработающая супруга сидя с маленькой дочкой, повышала требования на жизнь. А жизнь, диктовала свои условия, не вникая и не понимая содержание мыслей великих политиков могущественного государства. Сидящий с грустной улыбкой настоящий семьянин не утаивал копейки заработанные опасностью и риском. А получаемые иногда премии, не спасали державшиеся на плаву милицейские семьи. Каждая вторая расставалась не выдерживая проверку во времени.

– Так, – спрыгнув вдруг со стула Сергей, оглядел озорным взглядом коллектив.

– Парни, надеюсь не успели премиальные потратить? Давайте их на стол, в голову добрая мысль пришла… Миша побледнев, пояснил:

– Но, у меня уже нет денег…

– Да с тебя и не надо, – объяснился старший, продолжая изучать любопытством, состроенные лица.

– Мужики, для дела надо по дороге объясню, – и первым, достав из кармана костюма свёрнутые «бумажки» бросил их на стол.

– Надеюсь, это не в продолжении пьянки? – осторожно спросил Василий.

– Нет Михалыч. А зачем тебе деньги? Ты холостой, водку не пьёшь, они тебе не нужны…

– Не смешно, – улыбаясь под общий хохот, Оленев достал оставшееся маленькое «состояние» и дополнил образовавшуюся на столе незначительную кучку.

– Ну вот и отлично, ещё и на «пузырь» хватит, – оперативник сгрёб по – хозяйски коллективный «общаг» деловито расталкивая его по карманам, разъяснил ситуацию.

– Давайте Мишки туфли купим. Посмотрите, ему вообще ходить не в чем, – как говорится, возникла вдруг немая сцена. Все хорошо понимали о неспособности самостоятельно приодеться Михаилу.

– А, что прекрасная мысль, молодец Серёга, – заговорили в голос опера, набрасывая параллельно на себя плащи.

– Нет, пацаны. Спасибо конечно, только я никуда не пойду, – заволновался Михаил. Он прекрасно понимал как доставались эти премиальные и совестливо ощущал себя перед друзьями.

– Берём его и потащили, – Гена легко подхватив на руки товарища, вдруг закачался под мужской ношей, но упасть не успел. Гогоча высокой тональностью, весёлый коллектив подхватил и вынес на руках в пустые коридоры, упрямство своего друга. Весёлый, общительный, прекрасный гитарист, Михаил всегда был душою компании. Талант его увлечения спокойно мог бы заткнуть за пояс любого выскочку из столичных городков. Сейчас, он просто стоял в кругу друзей и плакал упираясь, превозмогая поток непослушных эмоций. Его новенькие туфли отлакировано блестели, отражая отблески осеннего уставшего солнца. По фигуре и модно сидел современный мужской плащ, сочетаясь с рубашкой и подобранным со вкусом к ней – галстуком. Но в дальнейшем, он примет для себя решение оставить где – то непродуманную суету правоохранительной системы. Перед ним открывалась широкая дорога творчества, свободы и фантазии. А свои когда – то заношенные туфли, он будет вспоминать как приятное и кошмарное прошлое…

Отступившие выходные деньки мимолётным видением ожидали себя уже в следующий раз. Но Оленев торопил эти дни с нетерпением дожидаясь бытовых, погружающих его в массу решаемых ещё дел. Сидевшая и не дремавшая энергия, нетерпимо кипела в нём как в не потухшем вулкане, отдаваясь полностью новым обстоятельствам и порокам наследственного прошлого. Телефонный звонок, неожиданно и звонко вторгся в размышления начинающего дня.

– Слушаю вас, – отрекомендовался сыщик.

– Василий, привет, – всегда спокойный, приветливый голос Александра, возник внезапно.

– О, Санёк, очень рад тебя слышать. Как ты жив, здоров?

– Да жив, здоров, спасибо. Хочу обрадовать тебя, Михалыч. Сошёлся пальчик с дактило – карты по краже из домика, где взяли колечко. Я уже и заключение подготовил, – оторопев от счастья, Оленев не верил своим ушам.

– Саня, молодец! Вот обрадовал, так обрадовал, спасибо. Бегу к тебе… Эта кража ворвалась в суету его поисков внезапно, как обычно бывает в работе с повседневным криминалом, увеличивая и дополняя объём статистики уголовных преступлений. Почему стал предметом внимания небольшой, индивидуальный домик частного сектора у вора, как раз и предстояло выяснить оперативнику. Серая избёнка, грустно поблёскивая окнами, обидчиво стояла на окраине, вторгаясь своим огородиком в хозяйство лесного болота и казалось бы особо не могла заслужить столь «высокой чести» чтоб её посетили. Но проникнув в дом со стороны неочевидности путём выставления стекла, аккуратно извлечённого из оконной рамы, неизвестный преступник всё же обследовал в этих «хоромах» одну единственную комнату. В последствии осмотра в доме не было выявлено ничего, чтобы отразило в нём присутствие когда – то постороннего. Однако пропало обручальное, золотое колечко покоившееся спокойно до этого на видном месте стеклянного шкафчика. Молодые супруги из рабочих – крестьянских династий не обустроили ещё свой маленький мир и поэтому содержимое дома выглядело до обидного скудно.

– Что же могло заинтересовать его здесь? Не из – за кольца же рисковал он клеткой, – размышлял Оленев. И только из подробной беседы молодого мужа можно было предположить тайную цель непрошенного гостя.

– В организации где работаю я водителем, была выделена мне денежная ссуда и два дня назад я получил её в Сбербанке. А на следующий уже день полученные деньги были определены по месту их назначения, – объяснился потерпевший.

– Так, не за ними ли «охотился» этот охотник? – предположил оперативник.

– Денег не нашёл, потому что их уже не было, заметил и решил прихватить колечко. Не с пустыми же руками возвращаться, – представил Оленев кислую «мордочку» не создавшего себя в этой жизни человека.

– Скажите, кто мог знать, что выделили вам денежную ссуду? – продолжал выяснять сыщик у растерявшегося от обстановки молодого супруга.

– Да многие, – ответил тот.

– На предприятии разве это утаишь. К тому же я похвастался соседям, когда возвращался из банка и от радости показал им пачку денег… Представившийся в миг объём работы после сказанной простоты, обескуражил Оленева. Единственная возможность в этом глухом обстоятельстве пролилась внезапно. После тщательной обработке выставленного стекла, проявился единственный слегка заметный отпечаток пальца. Отрабатывая предприятие вдоль и поперёк, беседуя и подозревая, сыщик не забывал «откатывать» отпечатки пальцев рук со всех кто имел хоть какое – то отношение об известии получаемой ссуды, выделяя для себя конечно же лиц, из числа судимого ранее элемента, проверяя и примеряя дополнительно негласно их к совершённому преступлению. Но шли часы, бежали дни и увеличивалась стопка дактило – карты, а кража с проникновением в жилище продолжала оставаться под вопросом реализации. Проверка соседей по выявлению их к причастности, также ничего существенного не выявила. Оставалась одна надежда на эксперта – криминалиста – Александра. Данный подход к делу требовал огромного внимания, усидчивости и терпения, что и сочеталось в его спокойном характере. Не спеша раскурив сигаретку, он тщательно с присущей ему аккуратностью рассматривал через увеличительное стекло сотни дактило – карт с отпечатками пальцев рук, чтобы найти или не найти совпадение идентичного узора по делу. Скрипнув под своей собственной тяжестью оббитая металлом дверь, распахнувшись пропустила в небольшую комнату Оленева. Сидевший за широким столом Александр был завален бумагами, свёртками, какими – то коробками, не торопясь ожидающих свою очередь. Как всегда невозмутимо, он что – то рассматривал, сопоставлял, низко склонившись к столу, дабы уличить людей, исключая уход от возмездия.

– Привет ещё раз. Извини, что отвлекаю. Но ты всегда занят и свободы твоей бывает лишь одна, две минутки, – обозначил своё присутствие Оленев.

– Привет Вася, – оторвавшись от рассматриваемой плёнки, Александр торопливо за искал бумаги и быстро вытянув из стопки нужные, протянул их сыщику, дополнив свой результат объяснениями:

– Дактило – карты, которые ты отснял с места работы потерпевшего, а также подозреваемых в районе его проживания и лиц, из числа ранее судимых этого же района, не подошли. То есть, пальцы не сошлись…

– Тогда, кто? – растерянно удивился оперативник.

– Ты знаешь, я систематично «примеряю» ячейку, в которой хранятся отпечатки пальцев у людей, судимых ранее за кражи, только с проникновением в жилище. И эти парни оправдывают себя, вновь совершая аналогичные свои поступки. Таким образом, в очередной проверке совпал вдруг большой палец оставленный на месте проникновения с большим пальцем, трижды судимого ранее – Баранова Сергея. Освободился полгода назад, но прописан не в городе, а в селе, в пятидесяти километрах от сюда… Приблизившееся было чувство радости сдуло вдруг сквозняком, опоясав сомнениями сыщика о возможно допущенной ошибки криминалиста. Пересмотреть тысячи дактило – карт терпеливо и тщательно, заблудятся глаза от разнообразия тонкостей индивидуального узора. Ведь в восьмидесятых в провинциальных городках не бывало чудо техники – компьютера. Но надо отдать должное профессионализму и таланту сотрудника экспертно – криминалистической службы, ошибок здесь не допускают. Как не потирал за собой бывалый вор, а след своего пальца всё – таки оставил. Не зря говорят в народе: «Бог шельму метит»

– Саня извини, но столько узоров, сотни дактило – карт? Они же все на одно «лицо», – и Оленев посмотрев на несколько отпечатков пальцев рук, так ничего и не понял. Выехав по месту прописки Баранова сыщик выяснил, что проживает он с молодою женой определившись с ним в недавнем замужестве. Вышедшая навстречу хозяйка дома была красивой и статной женщиной в возрасте двадцати восьми, тридцати лет. От её привлекательного лица исходило свежестью и она казалось ещё моложе своего возраста. Белокурые волосы аккуратно прибранные, подчёркивали в ней какую – то серьёзность и чистоту. Любопытно, удивительно было и жалко, что эта ухоженная женщина нашла что – то общее с вором, с человеком у которого ни чести, ни совести. Похитив у одной символ женского счастья, подарил другой. Ведь у него проверенный этот способ, легко и быстро, не надо зарабатывать. А значит и чувства такие же, лёгкие и быстрые.

– Здравствуйте, уголовный розыск, Оленев, – и раскрыв удостоверение лейтенанта, сыщик предоставил возможность хозяйки дома ознакомиться с его содержимым. Удивлённые, большие глаза напряглись и насторожились. Это и понятно, не каждый день приезжает в село – уголовный розыск.

– А, что вы хотели? – растерялась она, контролируя взглядом каждое движение вошедшего опера.

– Да вот, шёл мимо, увидел вас, решил познакомиться. Вы самая красивая здесь, – но шутка и комплемент остались не замечены. Беспокойство не сходило с её серых глаз и висело по – прежнему в сосредоточенном взгляде.

– Давайте пройдём в дом, проверим ваш паспортный режим. Кто здесь проживает, прописан? – более официальный тон быстрее подействовал на красавицу села. Выйдя из «комы» она грациозно шагнула в тёмный коридор, увлекая за собой сыщика. Небольшой деревянный домик находился в скромном убранстве, не выделяясь какой – либо роскошью. Подойдя к шкафчику, она молча извлекла какие – то бумаги, документы. При этом не осталось незамеченным Оленевым, блеснувшее золотое колечко на тоненьком, средненьком пальчике.

– Но ведь, участковый у нас уже был и документы наши просматривал, – продолжала она беспокоиться.

– Хорошо, участковый по своему графику осуществляет контроль, у нас свой график проверок. Та – ак, – оперативник развернув паспорт подозреваемого, внимательно его пролистал.

– Баранов Сергей. Вы знаете, что он судим ранее трижды и все за кражи, – посмотрел на неё Оленев.

– Да, знаю. Меня это не беспокоит. Главное, что он хороший человек…

– Наверное вам видней, что он хороший. Скажите, где сейчас Сергей?

– В магазин пошёл. А что ему теперь и выйти нельзя. Он теперь по жизни будет под контролем? – красивая женщина, сразу превратилась в некрасивую, вызывающе и оскорблённо посмотрев в упор.

– Внешний вид оказывается ничего ещё не значит. Девушка то обидчивая с гонором. Как бы проблем с ней не вышло, – подумал сыщик.

– Вас зовут, Любовь Владимировна? Скажите, Любовь Владимировна, чем живёт Сергей? Полгода как освободился, до сих пор нигде не трудоустроился. Вы теперь по жизни будете его опекать, кормить. Хорошо подумали? Я заметил у вас колечко обручальное. Это, ваше от прежнего брака? Она машинально и как бы печально взглянула на кольцо, потрогав его пальцами соседней руки. И было нельзя не заметить, как оно более чем свободно двигалось на пальчике рискуя соскользнуть.

– Я не была замужем ранее, а кольцо мне подарил Сергей, сказал что подрабатывал в деревне и на заработанные деньги купил мне это колечко. И я ему верю…

– Хорошо, хорошо. Любите, верьте. Вам никто не запрещает. Разрешите взглянуть на кольцо? – на секунду она замерла размышляя, но затем легко освободив, подала навстречу вытянутой руке оперативника. По приметам похищенного золотого кольца, данное колечко подходило идеально.

– Не хочу вас огорчать Любовь Владимировна, но данное золото по приметам походит на похищенное, – осмотрев его ещё раз, Оленев добавил:

– Извините, мне необходимо в присутствии понятых, можно ваших соседей, кольцо это у вас изъять, затем предъявим для опознания потерпевшей женщине из дома где было оно похищено. Она, может его опознать или не опознать…

– А если она его не опознает, вы вернёте обратно мне? – теперь тоскливые её глаза с мольбою смотрели на сыщика.

– Думаю, что опознает, да к тому же, оно вам велико, это видно невооружённым глазом…

Данное село, как уже многие в провинциальных глубинках с их многочисленным населением, брошено на произвол судьбы «свободной политикой» начало девяностых. Влияние политического курса, больно отразилось на людей, предвещая на будущее неразбериху, безработицу и хаос. Армия криминала, беспредела от незанятости, регулярностью своей разлагало трудовой народ, поощряя озлобленность. А когда – то в цветущих и счастливых сёлах, сеяли, пахали, собирали урожай, работали на фермах. На пастбищах и в полях кипела жизнь. И вдруг, неуверенность, потерянность надежд вместе с разграбленными коровниками, брошенными полями, ржавостью старых тракторов, написалась картина серыми буднями из окошка милицейского УАЗ-а. Молодые, ленивые и «слабые» упиваясь в деревнях без дела, находили своё «счастье» в приключениях. Теперь, стало опасным быть в селе не только ночью, но и днём. Пьяные и злые деревенские парни, бродили по селу в поисках чего-нибудь нового, пока не заметили на пригорке, спец. окрашенный автомобиль с надписью на борту «Милиция». Забыв про свой немыслимый маршрут и словно сговорившись, они грозно двинулись к машине. Увидев все источники бед от пришельцев из цивилизации, не смущаясь, не испытывая уважения и страха перед погонами, они неожиданно и резко набросились на водителя одиноко стоявшего неподалёку. Пьяный кулак ударив в лицо, разбил губы. Кровь тут же брызнула яркой краской на синий мундир, пачкая его своей плазмой. Но завязавшейся драке не суждено было перейти в ожесточённое побоище. Пропустив неожиданный и неприятный удар, Владимир не остался в долгу. Увернувшись от очерёдности и повтора озлобленных кулаков с шагом назад, он быстро, прицельно ударил в ближайшую голову обидчика. От сильного выпада «срубленная» голова повисла ватой с ничего уже не обозначающими глазами. И грузное, пьяное тело засыпанным мешком, рухнуло в дорожную пыль, ожидая похмелья. Услышав за окном потасовку и шум, Оленев выскочил на улицу. Поняв и оценив всю серьёзность создавшейся обстановки, он быстро приблизился к драке. Перекошенное от злобы лицо к нему приближалось прыжками, по – деревенски размахивая руками и крича матом, недолго мелькая в прицеле. Отработанная «двойка» точно в цель, встряхнула пьяные мозги отправляя отдыхать бестолковую голову с рядом поникшим уже приятелем.

– Мочи мусоров, Колян! – среднего роста крепыш повернувшись в полуоборота к здоровому, молчаливому и небритому парню, отдав команду, застрял в кармане брюк пытаясь что – то достать. Его пальцы словно сосиски неумело вытягивали лезвие из пластмассовых ножен бытового складного ножа. Не дожидаясь его возможностей, Оленев своей левой ногой с силой ударил по кисти его руки, из которой мгновенно выпал неиспользованный предмет. А затем в тот же миг очертив полукруг в воздухе правая нога опера, хлёстким ударом угодила в правую сторону головы слабого крепыша, разрывая живую ткань оттопыренного уха. От нанесённого удара большая голова дёрнулась, унося за собой в деревенские колючки тело. Ярость, злость и эмоции переполняли терпение, пытаясь лавиной рвануть наружу.

– Чёрт, скоро вся деревня сбежится, чтобы нас отшлёпать, – заметил Владимир по тому, как прибывали всё новые зеваки привлечённые криком и матом своих собратьев. Оленев и сам понимал, что затягивать внезапно возникшее обстоятельства нельзя. Надо срочно отсюда эвакуироваться. Доставать оружие в этой потасовке ему не хотелось. Этим можно было спровоцировать ещё более озлобленных людей и потерять оружие. И ужасно не хотелось его применять. Внезапно раздался пронзительный треск сухого дерева, сказавший о возможности своего применения и с огромной деревянной жердью в руках, небритый Колян, тупо глядя вперёд стал медленно и уверенно сокращать расстояние до «битвы». Треск ломающихся досок повторился вновь и сильно покачивающейся крепыш забрызганный кровью, упрямо держась на ногах, пытался догнать своего товарища.

– Влипли, бл…, – выругался сыщик не спуская глаз с приближающегося к ним с каждым шагом крупного Коляна. Интуитивно вытянув пистолет из под полы пиджака, Оленев дослал патрон в патронник, громко щёлкнув затвором. И вытянув правую руку вверх, неожиданно для всех выстрелил в воздух. Громкий хлопок эхом пробил по ушам, заставляя протрезветь даже трезвых. Затем вытянув перед собой оружие, поймал под прицел здоровенный лоб Коляна, остановившегося уже в этот миг.

– На пол сука или твоя морда разлетится на части. Быстро! – Оленева трясло, но он продолжал дышать ещё разумом. Медленно опустившись на колени и выронив из рук деревянную дубину, Колян грустно и тяжело опустил веки. Шедший за ним забияка, выбросив всё, что у него было в руках последовал примеру своего друга.

– Вова, что делать будем с этими «козлами»? – но Владимир уже открывал заднюю дверцу спец. автомобиля для перевозки задержанных лиц.

– С собой возьмём. Ни за что, ни про что мне губы разбили. Учить их надо. Ни хрена себе, совсем народ обнаглел, – не успокаивался водитель. Повернувшись к Баранову, до сих пор всё это время наблюдавшего со стороны с лёгкой ухмылкой, Оленев от непрошедшей ещё злобы рявкнул:

– А ты, что стоишь, бегом в машину!

– Командир, может здесь всё обсудим, меня то за что? Я же не нападал ни на кого, – объяснялся будущий зек.

– За колечко с тобой побеседуем, – пояснил сыщик.

– Я ж сказал, что калымил, – упирался Баранов, как баран.

– Бл… тебя забросить что ли или наконец – то ты сядешь сам, – выходил уже из «равновесия» оперативник. Сергей Баранов вдруг понял, что здесь себе дороже обойдётся и молча втянулся в салон. Автомобиль тяжело двигал по ухабам, переваливаясь и тормозя в надежде выбраться вскоре на асфальтовый грунт ожидающих их цивилизации. Протрезвевшая компания поймав рассудок от беспокойной дороги, попросила водички и сигарет.

– А может вам ещё и стол накрыть, – до сих пор не успокоившись Владимир мрачно смотрел вперёд, облизывая чуть припухшие губы.

– Михалыч, а красиво ты вырубил этих двух сразу, – оторвав от дороги взгляд, заулыбался водитель.

– Да и ты не промах. Вон как «въехал» толстяку, до сих пор по – моему, не отошёл ещё…

– Мужики, извините нас, что так получилось. Пьяные были, что ещё в деревне делать, вот и пьём. Отпустите пожалуйста, – но просьба отзвучала без ответа.

– Да, – протянул Володя.

– Если б не твоё оружие, намяли бы нам бока, – грустно размышляя, водитель внимательно крутил свою «баранку».

– Да, чё мы, дураки что ли, – донёсся вновь из дальнего отсека голос, явно вникая в последствия случившегося. Проехав ещё немного, Владимир вдруг предложил:

– Василий, может отпустим их? Хорошо, что ещё всё так обошлось, – Оленев с удивлением взглянул на водителя.

– А, как же твои губы? – засмеялся он.

– Да, Бог с ними, заживут, – уверенно ответил сержант.

– Ну правда, отпустите пацаны! Мы недавно из армии по приходили, за встречу немного выпили…

– Хм, – кто – то из компании хмыкнул, давясь от смеха.

– Немного! – и уже громкий мужской хохот грохнул отпуская эмоции, так долго искавших выход.

– Ладно тормози, – выйдя из машины, Оленев открыл ключом заднюю дверь, выпуская слегка протрезвевших, деревенских парней.

– Мужики, скажу вам на будущее, дружите с мозгами, иначе по пьяне, таких дров на ломаете, всю жизнь потом жалеть будете. Взрослеть пора. Всё, дойдёте, недалеко отъехали…

– Спасибо ребята, извините, что так получилось, – и повернувшись в обратную сторону, они медленно побрели по дороге, вспоминая и хохоча про уходивший уже день.

– Володя, включи что-нибудь… – Щелчок магнитолы и талант – Игоря Талькова, затянул боль, которую носил:

«Я мечтаю вернуться с войны, на которой родился и рос на руинах нищей страны под дождями из слёз…»

– По настроению попал, – подумал сыщик.

– Так, господин Баранов, пятьдесят восьмого года рождения, трижды судимый, полгода как освободился. Попыток определиться нет, перспектив на будущее нет. Всё правильно перечислил?

– Почему нет, я вот семью создаю, – обиделся зек.

– Какой – то подход у тебя к созданию семьи странный, – заметил ему Оленев.

– Почему это, странный? Я может всерьёз о жизни задумался… – Посмотрев в глаза Баранова, оперативник лишь увидел отработанное спокойствие.

– Смотрю на вас на всех, тебе подобных и уже не удивляюсь. Все желаете по лёгкому «срубить» в своей жизни. Ни лагеря, ни судьба, ни чему тебя не научили. Поганые ваши выходки – у кого бы что – то отобрать, кого бы обмануть. Ты даже любовь свою начал с обмана, «гонишь» тут передо мной, удивляешься чему – то. Поэтому и прыгаешь этапами по жизни. Настоящим надо жить Сергей, а не своим неудавшимся прошлым. Считаешь наверное себя конкретным мужиком, красивую девчонку себе «оторвал» в деревне. Вот, только колечко подарил ей с чужого пальчика. Ты не заметил, твоей невесте оно велико, – приспустив спокойные глаза Баранов не пытался их поднять ожидая лишь молча конечный результат беседы.

– В общем, смысла нет тебя обрабатывать, ты и сам отлично всё понимаешь. Только скажу, что не случайно мы приехали за тобой в деревню. И не случайно изъято было кольцо, ведь оно похищено тобой из одного домика…

– Зря командир грузишь, без доказательно…

– Думаешь, поехал бы я в дальнее село за тобой, если б не было у меня доказательств? Вот протокол опознания этого кольца. Своё колечко, хозяйка опознала среди нескольких ей предъявленных. А это, заключение эксперта. Оставленный тобою пальчик на месте кражи, один единственный оказался на стекле, сыграл с тобой злую, справедливую шутку… Внимательно осмотрев заключение эксперта и протокол опознания, Сергей произнёс: