Текст книги "Принцесса Диана"

Принц Филип выскочил из машины и прошел прямо в холл.

– Чарльз, где ты? – крикнул он, направляясь на террасу.

Когда они стояли рядом, было заметно, что Чарльз ниже отца и более худой.

– Как ты себя чувствуешь, старина? – с улыбкой спросил герцог. – Если хочешь знать мое мнение, глупо падать в первом попавшемся месте.

Я заметила, что принцу было неприятно слушать рассуждения Филипа о том, почему он, Чарльз, не должен был падать с лошади. Замечания оставались вполне доброжелательными, но Чарльз чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы спокойно выносить добродушное подшучивание отца. Они прогулялись по саду и через двадцать минут вернулись к чаю. Вскоре герцог сел в машину и отправился обратно в Виндзор.

Джеймс рассказывал мне историю, которая произошла в самом начале его службы при дворе и которая во многом характеризует отношение герцога к сыну, похоже, не изменившееся и по сей день. До Рождества оставалось несколько дней, и все королевское семейство собралось в Виндзорском замке. Как обычно, спокойствие нарушила принцесса Маргарет, продолжавшая и после того, как чаши с пудингом были убраны, беседовать с принцем Чарльзом. Она делала паузы, чтобы глотнуть виски из стакана, который регулярно наполнялся во время еды.

– Так я и думала, – высокомерно заявила она, поигрывая сигаретой с длинным мундштуком. – В свое время я говорила Лилибет, что нужно что-то делать. И что же она сделала? Ничего.

Королева прервала разговор с Эдвардом и взглянула на свою экстравагантную сестру, выглядевшую безукоризненно в потрясающем розовом платье, украшенном драгоценностями.

– Мама, – тихо сказал принц, – думаю, нужно было в детстве что-то сделать с моими ушами. Мне было бы гораздо легче жить. Вряд ли вы понимаете, как противно жить с такими ушами.

Джеймс, убиравший со стола, был удивлен, заметив, насколько искренне тридцатилетний Чарльз разговаривал с матерью.

– Я не собираюсь больше это обсуждать, Лилибет, – продолжала Маргарет. – Но ты не можешь отрицать, что я все время твердила тебе об этом.

– Уши? Что такого страшного в твоих дурацких ушах? – вступил в разговор принц Филип. – Ради Бога, возьми себя в руки.

Все засмеялись. Лакеи отодвинули стулья, и, уронив салфетки на пол, королевское семейство проследовало в гостиную, чтобы выпить по чашке чаю перед сном.

* * *

В тот вечер Чарльз и Диана ужинали вместе на свежем воздухе. Позже принцесса пришла в буфетную, где мы с Гарольдом, дворецким Кенсингтонского дворца, коротали время за стаканчиком виски.

– Он все еще жалеет себя, правда? – озабоченно сказала она. – Я так надеялась, что после всего этого он бросит поло, но, боюсь, он будет продолжать играть и после несчастного случая.

На летние каникулы Чарльз и Диана согласились взять мальчиков с собой в Испанию. Было решено, что свободный от дел Чарльз полетит туда на несколько дней раньше, а затем остальные присоединятся к нему. Он очень любил солнце и стремился как следует загореть, что может удивить тех, кто считал загар страстью лишь одной Дианы. Упаковывая вещи, камердинер Чарльза обязан был предложить ему на выбор различные виды масла для загара. Принц любил повторять, что после солнечных ванн он чувствует себя увереннее, и всегда следил за цветом своей кожи. При ближайшем рассмотрении его действительно можно было назвать очень красивым мужчиной, а коричневый загар делал его просто неотразимым, подчеркивая синеву глаз и белизну зубов.

Когда Чарльз уехал, Диана вернулась в Хайгроув с детьми и новой няней Джесси Уэбб. Она опять устроила большой пикник для всего персонала в королевской части сада. Диана любила наблюдать, как мы радовались, разгуливая по запрещенным местам.

– Как в школе, правда? – смеялась она. – В качестве поощрения тебя пускают в учительскую.

В тот вечер я познакомилась с новой няней, Джесси. Эта крупная женщина походила на разрезающий волны линкор и вносила в жизнь мальчиков благотворный здравый смысл, присущий кокни. Она была очень забавна и всегда говорила то, что думает, чем приводила в замешательство принца и принцессу. Она считала, что Гарри плохо питается, и часто отправлялась в походы по магазинам, возвращаясь с сумками, полными колбасы, бекона, сдобных булок и пончиков. Все это она загружала в холодильник в детской. Джесси с жалостью рассказывала об «этом бедном тощем малыше», приводя в смущение поваров.

– Мальчик не хочет есть овощи и макароны, – громогласно заявляла она. – Ему нужны мясо, картошка и другая сытная еда.

Больше всего ее расстраивала привычка принца возбуждать сыновей шумными играми, когда она укладывала их спать.

– Они настоящие психи, – говорила Джесси о принце и принцессе. – Мальчики нуждаются в помощи, иначе они станут такими же, как их родители.

Двенадцатого августа Диана увезла детей на неделю в Испанию. Нас очень удивили фотографии в газетах, изображавшие капризного принца Уэльского рядом с загорелой фотогеничной женой.

Вернувшись после отдыха с королем Хуаном Карлосом, мальчики поехали с отцом в Балморал. Диана побыла с ними несколько дней и при первой же возможности возвратилась в Лондон. Она переживала по поводу событий в Персидском заливе после иракской оккупации Кувейта. Джеймс Хьюит, служивший в Германии, должен был направиться туда в случае начала операции международных сил. Впервые в жизни Диана заинтересовалась политикой.

Между тем рука Чарльза заживала плохо. Он вернулся в больницу, где ему установили металлическую пластинку, а затем пригласил в Хайгроув физиотерапевта из Австралии Сару Ки. Она приехала 8 сентября, в день, когда Чарльза выписали из больницы. Он выглядел ужасно – боли мучили его даже сильнее, чем раньше. Загар не мог скрыть бледности его осунувшегося лица. У него был вид человека, на плечи которого свалились все беды мира.

Сара оказалась приятной в общении и полной энергии женщиной. У нее была практика на Харли-стрит [13]13
  Харли-стрит – улица в Лондоне, где находятся приемные ведущих частных врачей-консультантов.


[Закрыть], и ей постоянно писали и звонили со всех концов света. Она считала Чарльза своим главным пациентом и с жаром принялась за дело. В «голубой» комнате установили специальный стол, и она делала принцу массаж не менее одного раза в день, прежде чем он приступал к занятиям с легкими гантелями и тренажером, чтобы укрепить мускулы руки. Сара приводила его в порядок, заставляя одетого в белые шорты принца выполнять ежедневную норму приседаний и подтягиваний.

* * *

Уильям нервничал. Совсем скоро он должен был отправиться в закрытую школу, и сквозь его внешнюю браваду и спокойствие проступали беспокойство и страх. И Чарльз, и Диана провели с ним первый учебный день, но, в отличие от захандрившей Дианы, Чарльз улетел с Сарой Ки во Францию, чтобы продолжить отдых и лечение. Оттуда он вернулся прямо в Биркхолл, где к нему присоединились Палмер-Томкинсоны и Паркер Боулзы. В тот день, когда он улетел в Шотландию, Диана приехала в Хайгроув с Гарри и няней. Она была тиха и грустна и постоянно повторяла, что скучает по Уильяму. Мы успокаивали ее и говорили о том, каким оживленным и уверенным в себе он выглядел, когда пожимал руку директора своей новой школы.

– Но он такой маленький, – грустно отвечала Диана. – Не могу себе представить, что мне опять придется пережить это…

Принцесса, впавшая в тоску после отъезда Уильяма, волновалась и о Джеймсе Хьюите. Она звонила ему в Германию и с тревогой говорила о наземной операции антииракской коалиции в Кувейте. Чтобы как-то отвлечься, она повезла Гарри на ярмарку в Тетбери, а в следующие выходные долго беседовала по душам с Катариной Сомс.

После четырех недель отсутствия в Хайгроув вернулся Чарльз. Они сидели за ленчем вместе с Уильямом, который приехал на каникулы. Чарльз и Диана держались друг с другом как чужие и сосредоточили все свое внимание на Уильяме, расспрашивая о подробностях его новой жизни в Ладгроуве.

– А ты где был, папа? – спросил Уильям отца, когда разговор иссяк.

– В Шотландии. Гулял и ловил рыбу, – ответил Чарльз, радуясь изменившейся теме разговора.

– Прости, дорогой, – сказала Диана Уильяму. – Мне нужно позвонить. Через минуту вернусь.

Она быстро вышла из комнаты. Лицо ее было мрачным.

Глава 14. Жестокие сражения

Из глубины дома доносились приглушенные рыдания. Это было поздним вечером в начале 1991 года. Я делала последний обход комнат, проверяя, выключен ли свет и закрыты ли двери на ночь. Не в силах больше выносить этого, я выглянула на лестницу, ведущую на второй этаж. На верхней ступеньке сидела Диана и горько плакала, уткнувшись головой в колени. Ее длинные волосы раскачивались в такт сотрясавшим тело рыданиям.

Из гостиной послышался голос Чарльза:

– Ради Бога, Диана, иди сюда! Давай поговорим.

Я услышала, как он отодвинул стул и пошел в сторону холла. В тусклом свете можно было различить залитое слезами лицо Дианы.

– Я ненавижу тебя, Чарльз! – выкрикнула она и бросилась в свою комнату. – Как я ненавижу тебя!

Диана видела меня, но мне не хотелось сталкиваться с принцем. Я поспешила скрыться на кухне, а затем вышла из дома. Проходя по аллее, я представляла себе, как Чарльз взбегает по ступенькам и пытается попасть в комнату Дианы. Лучше держаться от них подальше, подумала я. Это не мое дело.

В эмоциональном плане 1991 год выдался самым тяжелым за все время моего пребывания в Хайгроуве. На Рождество супруги дошли до неприкрытой взаимной ненависти, и мы даже стали опасаться за их безопасность. Как ни странно это прозвучит, но я действительно боялась, что принцесса может совершить самоубийство или что-нибудь похуже. Они до такой степени не выносили общества друг друга, что пренебрегали даже обычной вежливостью.

Никто не должен был приехать до 18 января, и я обошла дом, чтобы убедиться, что все в порядке и что ни одна труба не лопнула. Закрывая жалюзи, я заметила, что пришел факс от Ричарда Эйларда. Это было сообщение службы безопасности о том, что в течение двадцати четырех часов во всех резиденциях королевской семьи будет объявлена учебная тревога. Такие мероприятия были привычным делом и включали в себя проверку автомашин и всех доставляемых грузов. В Хайгроуве и так поддерживались строгие меры безопасности, но канцелярия регулярно устраивала учебные тревоги, чтобы люди не теряли бдительность.

Я обнаружила также длинную и подробную записку личного секретаря принца Чарльза и принцессы Дианы, сэра Кристофера Эйри, предназначенную для всего персонала и озаглавленную «Меры экономии». Среди ее многочисленных параграфов был такой: «Необходимо следить за тем, чтобы свет в неиспользуемых комнатах был выключен». Еще в записке указывалась стоимость конвертов и пластиковых папок, а также напоминалось о низкой арендной плате за автомобили. Я всегда гасила свет в комнатах Чарльза и Дианы, и поэтому подумала, что они ошиблись адресом. Меня немало позабавило то, что Эйри беспокоится из-за каких-то пенни, когда королевский поезд и самолеты с вертолетами обходятся налогоплательщику в сотни тысяч фунтов в год.

Далее шло более приятное – список принадлежавших королеве и ее родственникам квартир, охотничьих домиков, коттеджей и флигелей, сдающихся на этот год. На время службы эти жилые помещения бесплатно предоставлялись обслуживающему персоналу и членам их семей. Друзья и возлюбленные должны были платить по три фунта с человека за ночь, что было весьма умеренной платой.

Внезапно послышался автомобильный гудок, а затем звук полицейской сирены. Я выглянула из окна и увидела, что за рулем на коленях охранника сидит Гарри и играет с рычагами управления.

Как только машина остановилась, Диана выскочила из нее и бросилась прямо в свою гостиную. Она включила телевизор, успев как раз к вечерней информационной программе.

– И так все время, – сказал телохранитель. – Она просила включить радио всякий раз, когда передавали сводку новостей.

Войска объединенных сил вступили в Кувейт, и Диана несказанно волновалась за своих друзей-офицеров, Дэвида Уотерхауза и особенно Джеймса Хьюита. Диана регулярно переписывалась с майором Хьюитом, пока он находился в районе Персидского залива, и не раз ставила прислугу в неловкое положение, прося отправить письмо с чьего-нибудь домашнего адреса.

Диана вернулась на кухню и присоединилась к нам. Мы с Гарри и телохранителем сидели за столом.

– Похоже, все в порядке, – с облегчением сообщила она.

Я согласилась, что все эти события очень действуют на нервы.

– Действуют на нервы? – фыркнула Диана. – Это нечто большее, Венди, когда твои друзья рискуют там жизнью.

Она осталась только на одну ночь и после телефонного разговора с подругой спешно уехала в Лондон. Бедный Гарри был явно обескуражен таким поворотом событий.

Диана оставалась в Лондоне, и Чарльз мог спокойно вернуться в Хайгроув. Хотя подвижность его руки еще оставалась несколько ограниченной, физически он уже полностью оправился от падения с лошади и с головой ушел в бизнес и общественные дела.

Между ним и бывшим королем Греции Константином, или «Тино», как его называл Чарльз, возникли необыкновенно близкие, дружеские отношения. Тино часто приезжал среди недели сразу после ленча или в часы, когда Чарльз был свободен, и они отправлялись куда-нибудь обедать. Константин, подобно принцу Филипу, был склонен к грубоватым шуткам, и несдержанная на язык Джесси прямо заявляла:

– Интересно, куда исчезла эта парочка? Я ни на грош им не верю!

Не знаю, что подсказывала ей интуиция, поскольку сама я не замечала никаких признаков обмана.

В тот день я вызвала неудовольствие принца, так как не догадалась пригласить жокея Уилли Карсона на чашку чая, когда он явился, чтобы забрать посылку. Это была книга для королевы-матери. Взяв ее, Уилли, который оказался еще меньше ростом и изящнее, чем мне представлялось, тут же удалился.

– Венди, – в некотором возбуждении крикнул Чарльз, когда жокей ушел. – Это был Уилли Карсон?

Я кивнула. Принц разволновался и закричал:

– Быстро, быстро, останови же его! Мне нужно с ним поговорить.

Но было поздно. Его уже и след простыл.

– Ну вот, – сказал Чарльз. – Почему вы не попросили его подождать? Мне нужно было с ним поговорить.

– Я предложила, но он ответил, что торопится, – с негодованием ответила я.

Инцидент был исчерпан, но он послужил наглядной иллюстрацией того, как несдержанно порой вел себя принц Чарльз. Он не закатывал истерик, как принц Эндрю, но мог топнуть ногой и побагроветь от гнева, когда что-то делалось не так, как он хотел.

До самого конца месяца из-за сильных ветров и снегопадов Диана и Чарльз вели в Хайгроуве раздельную жизнь. Однажды на ленч, куда были приглашены четырнадцать официальных гостей, приехал Ричард Эйлард. Он остался и просидел с принцем в гостиной до позднего вечера. Его организаторские способности приводили Чарльза в восхищение, и он способствовал продвижению Ричарда по службе.

С нами Ричард был скрупулезно честен, но иногда чуть-чуть высокомерен. На протяжении многих месяцев во время ссор Чарльза и Дианы он находился в самом невыгодном положении, поскольку вынужден был отрицать все слухи и заботиться о сохранении брака.

В этом смысле обслуживающему персоналу было легче, так как нам запрещалось давать интервью журналистам и, следовательно, не было необходимости лгать.

* * *

Уильям теперь учился в закрытой школе, и его родители с нетерпением ожидали уик-эндов и каникул. И Чарльз, и Диана очень хотели видеть сына, поэтому был достигнут компромисс относительно того, сколько времени и где они проведут с мальчиком.

Репутация Чарльза как невнимательного отца абсолютно не соответствовала действительности. Двадцать второго февраля, за день до приезда Уильяма, он волновался сильнее, чем большинство отцов, которых я знала.

– Венди, вы знаете, что завтра приезжает Уильям? – спрашивал он, и глаза его сияли. – Он так вытянулся! Просто не верится, как быстро они растут…

На следующий день после появления Дианы с детьми прилетел вертолет с Чарльзом. Когда машина приземлилась на лужайке, Уильям и Гарри бросились навстречу отцу. Несмотря на поврежденную руку, Чарльз подхватил обоих мальчиков и закружил. Если бы эту сцену заснять на пленку, как всегда поступала Диана, то несправедливое мнение о принце как о плохом отце немедленно было бы опровергнуто. Все трое направились к дому. Гарри прыгал вокруг отца, пока тот разговаривал со старшим сыном. Тиджер и Ру тявкали у них под ногами, словом, идиллия – полное взаимопонимание между отцом и сыновьями…

Вечером вся семья ужинала в гостиной, смеясь над рассказами Уильяма о его последних приключениях. На следующий день, когда Чарльз предложил организовать пикник и осмотреть несколько старых церквей, Диана тут же возразила, сказав, что лучше поехать на ближайшую ярмарку. Чарльз печально посмотрел на Диану, словно та использовала запрещенный прием – ее предложение больше понравилось мальчикам. Мне кажется, этот спор был не совсем честным, поскольку для детей главное – провести время с обоими родителями. И тем не менее Диана добилась своего.

По мере того как Уильям рос, отец и мать все чаще брали его на протокольные мероприятия. Он всегда волновался и воспринимал все это чрезвычайно серьезно. Хотя Гарри был еще слишком мал, чтобы исполнять «официальные» обязанности, Чарльз иногда сажал его с собой в вертолет при посещении воинских частей. Надевая свою (точную миниатюрную копию «взрослой») военную форму и красный берет, мальчик приходил в необычайное волнение. Чарльз, любивший обоих детей, испытывал особые чувства к Гарри. Он с одобрением наблюдал, как его младший сын гордо вышагивал вокруг дома в полном боевом снаряжении.

* * *

Окончательно поправившись, Чарльз возобновил свои еженедельные «частные» поездки. Двадцать седьмого марта он ненадолго появился в Хайгроуве, принял ванну, переоделся и объявил, что не будет обедать и ночевать.

Позвонила Диана, якобы для того, чтобы сказать Полу, как она рада, что он будет сопровождать их с Чарльзом во время официального визита в Чехословакию. Внезапно она спросила, где Чарльз, и Пол ответил, что он уехал.

– Куда? – поинтересовалась Диана.

– Не знаю, – честно ответил Пол.

– На какой машине? – продолжала принцесса и, выслушав ответ, положила трубку.

В апреле Диана привозила Гарри на уроки верховой езды каждый свободный уик-энд. Чарльз тем временем часто ездил в Шотландию и с неохотой оставался в Лондоне на официальные мероприятия. Поскольку его канцелярия в основном размещалась в Хайгроуве, он часто забывал здесь «важные» вещи – от своей ручки до книги и даже картины. В субботу 6 апреля ему понадобилась акварель, которую он оставил на столе, и Гарольд, дворецкий Кенсингтонского дворца, позвонил и попросил меня привезти ее в Лондон. У меня было очень много дел в эти выходные, и поначалу я отказалась. Он настаивал, и мы пришли к компромиссу, договорившись, что я встречусь с шофером на заправочной станции.

– Это не наша вина, – извинялся Гарольд. – Когда принцу что-нибудь нужно, все должны бежать сломя голову. Его не волнует, где именно были оставлены эти вещи.

Начался сезон игр в поло, и после нескольких месяцев непрерывных разъездов Чарльз на время перенес свою официальную резиденцию в Хайгроув. Возобновились тренировки с майором Рональдом Фергюссоном, чтобы восстановить форму после несчастного случая, произошедшего год назад. Чарльз с неохотой признавал, что уже не так молод и ловок. После каждой тренировки он страдал от болей в мышцах и растянутых связках.

Принц, тщательно следивший за своей внешностью, каждые две недели вызывал из Лондона парикмахера, чтобы тот подстригал его темные, начинающие редеть волосы. Обычно его привозил Джордж, ординарец Чарльза, а затем доставлял назад в город. Эти довольно дорогие поездки почему-то не привлекали внимания озабоченного экономией Ричарда Эйларда.

Оккупировав Хайгроув, Чарльз принимал здесь своих друзей, среди которых был директор Итона Эрик Андерсон со своей женой Поппи. Диана жила своей собственной жизнью в Лондоне. Примирившись с тем, что Хайгроув является территорией Чарльза, она встречалась с приятелями в других местах.

В воскресенье 2 июня Фэй Эпплби, поправлявшаяся после очередной схватки с раком, должна была крестить своих близнецов в Таунтоне. Диана обрадовалась возможности поехать и взяла с собой несколько человек из обслуживающего персонала. В пути произошел забавный случай, когда она попросила остановиться у придорожной гостиницы, чтобы воспользоваться туалетом. Несколько туристов удивленно взглянули на принцессу, когда она выскочила из машины и бросилась в туалет, и в недоумении повернулись к своим мужьям и женам. Те отвечали, что им, вероятно, почудилось. Через несколько минут, когда Диана возвращалась, все повторилось.

Церемония начиналась в половине одиннадцатого утра. Фэй была счастлива видеть Диану и стольких старых знакомых. Она ужасно похудела, но мальчики были восхитительны. Диана чувствовала себя в своей стихии, играя с детьми и беседуя с молодыми матерями.

Я подумала тогда, как естественно она держится на публике и какой может быть очаровательной и милой. Подобно всем в ее положении, Диана постоянно следила за тем, как окружающие воспринимают ее слова и поступки, но проделывала это с необычайным искусством. Стыдно, что она оказалась неспособна контролировать себя вдали от чужих глаз. Совершенно очевидно, что ее «домашнее» поведение сильно отличалось от того, что демонстрировалось на людях. Потом я поняла, что именно в этом состояло основное и потенциально трагическое противоречие характера Дианы: жесткая, расчетливая и своенравная натура, спрятанная под мягкой оболочкой.

* * *

В буфетной зазвонил телефон. В то же самое время принцу Чарльзу позвонили по личному номеру. С принцем Уильямом произошел несчастный случай. В гольф-клубе он получил удар клюшкой по голове. Жизнь его была вне опасности, но требовалась операция. Чарльз с побледневшим лицом спустился в холл и попросил принести пальто. Он нервно расхаживал взад-вперед в ожидании, пока выведут из гаража его «астон-мартин».

– Мне сказали, что это не опасно, – объяснил он. – Но я чувствую, что должен немедленно поехать в больницу и увидеться с ним.

Через несколько секунд мотор «астон-мартина» взревел, и автомобиль с сидящим за рулем принцем понесся по покрытой гравием аллее к главной дороге.

Несмотря на перенесенную операцию, Уильям приехал в Хайгроув в следующие выходные. Он все еще был слаб и вел себя тише, чем обычно. Ему запретили ездить верхом, чтобы предотвратить возможное падение и повторную травму головы.

* * *

В этом году традиционный ленч на свежем воздухе имел большой успех. Уильям и Гарри пригласили к себе школьных друзей. Тем не менее Диана сказала, что хочет устроить еще один, менее официальный, на котором будет присутствовать обслуживающий персонал.

Пикник состоялся в субботу 6 июля после возвращения Дианы из Уимблдона. [14]14
  Уимблдон – предместье Лондона, где находится Всеанглийский теннисный и крокетный клуб.


[Закрыть] Чарльз уехал на званый обед, и поэтому принцесса попросила устроить вечеринку в королевской части сада. Пол и Мария привели сыновей, Николаса и Александра, чтобы они поиграли с Гарри.

Остальные расселись на траве, ели сосиски и пили вино.

Несмотря на то, что Диана письменно поблагодарила меня за подарок ко дню рождения – хрустального медвежонка, она обняла меня и сказала, как тронута тем, что я помню, какого именно зверя не хватает в ее коллекции. Мы поговорили о мальчиках и о ее делах. Диана пожаловалась на то, что ей трудно сосредоточиться во время появлений на публике.

– Я так устала, что в последние несколько дней мое единственное желание – поспать.

Я ответила, что прекрасно знаю, что она испытывает и что при таком количестве посетителей в Хайгроуве я тоже чувствую себя так, словно работаю в пятизвездочном отеле.

Ничего не было сказано о принце – за весь вечер никто ни разу даже не произнес его имя. Мы поняли, что как только он вернется, Диана уедет в Лондон. Они в совершенстве овладели искусством избегать друг друга. Это практически исключало их общение между с бой, а также избавляло прислугу от неприятных сцен.