Текст книги "Принцесса Диана"

Кенты и Палмер-Томкинсоны, приезжая в Хайгроув, всегда были вежливы с персоналом. Все эти трудные годы они оказывали успокаивающее и облагораживающее влияние на Чарльза, и я просто не представляю, как без них он смог бы все это выдержать.

Диана, в свою очередь, продолжала приглашать Джеймса Хьюита и других знакомых, вроде Кэролайн и Уильяма Бартоломью, когда Чарльза не было дома. В отличие от Дианы, которая могла удалиться в свою комнату, даже не поздоровавшись с друзьями принца, Чарльз был неспособен игнорировать гостей. Поэтому ради собственного спокойствия Диане было легче дождаться отъезда мужа. Она приглашала семейство Бартоломью в августе, когда Чарльз отправился в круиз по Западным островам на борту «Британии». Принц неизменно спрашивал, не хочет ли Диана составить ему компанию, но всегда получал отказ.

– Слава Богу, я не обязана в этом участвовать, – говорила Диана после его отъезда. – Наконец-то я смогу немного заняться собой.

В начале каникул Уильям с несколькими друзьями уехал в Португалию, но в августе должен был вернуться в Биркхолл. Диана с неохотой согласилась провести там несколько дней с детьми, но без особой радости думала о предстоящей поездке.

– Там все так регламентировано, никакой свободы, – жаловалась она Эвелин.

Кроме того, она опасалась за поведение мальчиков, которые в присутствии королевы обычно проявляли характер. Уильям вырос и уже не закатывал истерики, когда не получал того, что хотел, но все еще тайно рассчитывал на возможные поблажки. В Балморале и Сандринхеме особенно доставалось няням, которым приходилось возвращать мальчиков с небес на грешную землю после всплеска всеобщего внимания и восхищения. В их обязанности входило обучить Уильяма и Гарри спокойно реагировать на это и не думать, что им все позволено.

Диана, которая поддерживала близкие отношения со своей горничной Фэй Маршалси, была не на шутку взволнована известием о новом любовном приключении девушки и давала ей вещи из своего гардероба, чтобы та надевала их на свидания. Фэй и принцесса чувствовали себя абсолютно счастливыми, обсуждая какого-нибудь мужчину или сплетничая. Эта была вполне житейская и довольно забавная черта характера Дианы – если только объектом пересудов не являлись вы сами. Манера Дианы разговаривать с низшими на равных имела и неприятную сторону. Принцесса могла свободно болтать с вами, а через минуту устроить разнос, полагая, что что-то сделано не так, как следовало бы. О ее способности «доставать» людей ходили легенды, так же, как о подслушивании разговоров прислуги и склонности неожиданно менять свои планы.

Как-то в сентябре Диана должна была улететь из Хайгроува на вертолете. Она заняла место в кабине, а обслуживающий персонал собрался у парадного крыльца, чтобы проводить ее. Когда хозяева покидали дом, у нас оставалось немного времени для отдыха. Пол, я и горничные обычно уезжали на несколько часов либо домой, либо в город за покупками. Утомленные бесконечными заботами – рабочий день иногда длился по четырнадцать-пятнадцать часов, – многие из нас просто ложились спать. В тот раз едва я задремала, как с ужасом услышала, что вертолет возвращается. Выбежав наружу, я увидела Пола и еще нескольких человек, бросившихся назад. Тяжело дыша, я ринулась на кухню, где мне сообщили, что произошла техническая поломка и было решено ехать на машине.

Диана расхаживала по холлу, поглядывая на часы. Увидев меня и Пола, она рассмеялась:

– Вижу, что вы не спите, даже когда меня нет! Прощу прощения, что побеспокоила вас.

С этими словами она села в машину и уехала.

– Похоже, она беспокоится лишь о том, чтобы не опоздать на встречу, – заметил Пол. – Я рад, что все это показалось ей забавным.

В таком же хорошем настроении Диана пребывала во время визита своей сестры Джейн с детьми. Дом наполнился шумом и детскими голосами, и принцесса, обнимающая сразу нескольких ребятишек, казалась такой счастливой, как никогда раньше. Диана словно забывала о себе в присутствии своих и чужих детей, возвращаясь к спокойной жизни до замужества, когда она была воспитательницей в детском саду.

В октябре Чарльз опять уехал в Шотландию, и она пригласила на выходные в Хайгроув свою близкую приятельницу Катарину Сомс и ее маленького сына Гарри. Высокая светловолосая Катарина, наследница Жордена Матиесона, была замужем за членом парламента Николасом Сомсом, внуком сэра Уинстона Черчиля и бывшим конюшим принца Чарльза. Брак Катарины разваливался, и она собиралась оставить своего эксцентричного члена парламента ради спортсмена-лыжника. В следующий уик-энд Катарина приехала одна и надолго закрылась с принцессой в ее гостиной. Катарина и Диана оказывали друг другу поддержку в трудные времена. Они часто гуляли по саду, надев длинные теплые пальто и резиновые сапоги, и обсуждали свои проблемы.

* * *

Чарльз, похоже, все-таки решил сделать шаг к примирению.

– Думаю, вы можете поехать с нами на фейерверк в Тетбери, – однажды холодным зимним вечером объявил он некоторым из работавших в доме. – Для нас это обязанность, но там может быть довольно весело.

Небольшая компания забралась в «ленд-ровер»: Пол, Мария с двумя сыновьями, принцесса, Уильям, Гарри и я. Это было замечательно! Мы спокойно прогуливались в ожидании начала праздника.

– Совсем как нормальные люди, – сказала Диана, когда мы нашли удобное место.

Принц подошел к тележке с хот-догами и, несказанно поразив продавца, заказал десять штук для всей компании, хотя сам есть не стал. Желающие также получили сахарную вату – все за счет принца.

Внезапно все вокруг загремело, и небо озарилось яркими вспышками – представление началось. Через несколько минут разноцветные огни засверкали прямо среди нас. Я в страхе оглянулась, думая, что фейерверк взрывается слишком близко.

– Проклятая пресса! – крикнул принц, уводя Диану и детей от группы фотографов. Диана с Уильямом и Гарри забралась на заднее сиденье машины, а я расположилась впереди.

Репортеры, вероятно, были разочарованы. На единственном снимке, который они смогли сделать, оказалась сердитая женщина средних лет – я, – хмуро смотрящая через лобовое стекло, недовольная тем, что папарацци испортили такой чудесный вечер.

1990

Глава 12. «Голубая» комната

Этот первый после тяжелых рождественских праздников январский уик-энд обещал быть очень хлопотным. Диана с мальчиками уже провели несколько дней в Хайгроуве, а Чарльз остался на все рождественские каникулы в Сандринхеме. Несмотря на его отсутствие и то, что дети были с ней, Диана была явно не в духе. Персонал, сопровождавший супругов в поездке, рассказывал о непрекращавшихся спорах, перемежавшихся с периодами, когда они практически не общались.

Мы пришли в полнейшее смятение, узнав, что предстоит один из тех редких уик-эндов, когда Чарльз и Диана будут вдвоем, поскольку мальчики уже пошли в школу. Положение усугублялось тем, что ожидался приезд гостей. Но все прошло как нельзя лучше. Двадцать шестого января приехал владелец пивоваренных заводов Питер Гринел с женой Кларой. Их поселили в «зеленой» комнате. На следующий день в парадную дверь вошли любимый комедийный артист Чарльза Спайк Миллиган и его жена Шейла.

Обед нужно было накрыть к восьми вечера, и камердинера Майкла Фоусета охватила паника. Он распаковал черный фрак Спайка, а я – вечернее платье его жены. Очевидно, никто не объяснил им, что в Хайгроуве редко устраиваются официальные обеды. Около половины восьмого Майкл пошел к принцу и объяснил, что Миллиганы, похоже, собираются надеть вечерние наряды. Чарльз не хотел, чтобы гости чувствовали себя неудобно. Он сам отправился в их апартаменты, где увидел, что Спайк сражается с жестким воротничком сорочки. Раздался взрыв смеха, когда Чарльз объяснил ему, что совсем необязательно облачаться в вечерние туалеты независимо от того, насколько хороши будут еда и обслуживание.

– Но вы же принц Уэльский, черт возьми! – не успокаивался Спайк. – Если не здесь, то где же мне его носить?

Одетый в полосатые брюки и обычную строгую рубашку, принц пригласил их в гостиную выпить по стаканчику перед обедом. Спайк, оставшийся в черном фраке, весь вечер заставлял корчиться от смеха Чарльза, Диану и их гостей.

– Мне нужно бывать здесь почаще, – говорил он на следующий день после ленча, собираясь в обратный путь. – Это было мое лучшее представление.

Через несколько недель Спайк прислал в Хайгроув маленькую плакетке-табличку и попросил повесить ее на стене. Надпись гласила: «Здесь спал Спайк Миллиган». Ей отвели место в «голубой» комнате рядом с украшенными эмалью солнечными часами – свадебным подарком стоимостью 45 000 фунтов.

Диана уехала вскоре вслед за Миллиганами, а Чарльз позже. Мы предположили, что в этот раз они чувствовали себя более спокойными и счастливыми, чем обычно, поскольку остались довольны друзьями друг друга. В отличие от предыдущих случаев, принц и принцесса выступали одной командой, садясь за стол и развлекаясь вместе.

* * *

Тем временем в составе персонала произошли изменения. До нас дошли сведения, что собралась увольняться няня мальчиков, Рут Уэллис. Ребята очень привязались к ней. Она держалась не так официально, как другие няни, и это делало ее союзницей Дианы, которой нравилась ее свободная манера обращения с Уильямом и Гарри. Ранее работавшая у принца и принцессы Кентских, Рут просто устала и жаждала перемен, но ее попросили ничего не говорить детям, пока Диана не подыщет ей замену.

В первые несколько месяцев 1990 года Диана опять впала в глубокую депрессию и, казалось, еще хуже переносила поездки мужа, которые он совершал ничуть не чаще, чем в предыдущие годы. Пока он разъезжал по Европе, снимая фильмы о природе, Диана находила утешение в друзьях и их детях. Уильям и Гарри были в школе, и она ужасно скучала по ним. Принцесса не могла выносить тоски и страданий, вызванных отсутствием мальчиков, и приглашала к себе племянницу Беатрис с подругами. Ферджи опять улетела в Нью-Йорк, и Диана воспользовалась возможностью побыть с Би.

– Я так люблю, когда вокруг меня дети, – объясняла она однажды воскресным утром, болтая со мной в гостиной. – Они наполняют дом жизнью.

Она с нетерпением ждала каникул. Чарльз отсутствовал, и Диана привезла мальчиков в Хайгроув, пригласив составить им компанию маленькую Габриэллу Кент. Было совершенно очевидно, что Диана отчаянно хочет еще детей. Она с такой любовью смотрела на Би и Эллу, что просто сердце разрывалось. Я уверена, что если бы Чарльз согласился на третьего ребенка, их брак был бы спасен.

Каникулы очень быстро закончились, и Диана оказалась перед необходимостью заполнить свое время чем-то таким, что заинтересовало и поддержало бы ее. Чарльз отправился в Швейцарию. Диана, у которой были дела дома, не поехала с ним и, кажется, даже думать не могла о перспективе провести некоторое время под одной крышей с мужем.

Я стала все больше задумываться над тем, чем же закончится их противостояние. Когда наводнение в Уэльсе заставило принца прервать отдых и присоединиться к жене в поездке к месту катастрофы, мы все заметили, какими невеселыми и чужими выглядели они, оставаясь наедине. Казалось, совместная жизнь превратилась для них в ад. Я была согласна с Полом, который сказал, что их супружеский союз находится в последней стадии свободного падения.

Из поездки по району наводнения Чарльз проследовал в Хайгроув и поужинал в одиночестве, а не остался с женой в Лондоне. Он ел в своем кабинете то, что привез из Лондона Майкл Фоусет. Настроение было тяжелым, словно в доме недавно кто-то умер. Мрачная атмосфера, окутавшая весь дом, рассеялась только на следующий день, когда он вернулся в Швейцарию.

Я не видела Диану до конца апреля, когда она неожиданно приехала с мальчиками, но без няни. Я должна была позаботиться о приеме троих гостей, одним из которых оказался Джеймс Хьюит. Заранее ничего не было приготовлено, и никто из ее друзей не расписался в книге посетителей. Как бы то ни было, дежурный повар Крис Барбер сделал свое дело, а присутствие Уильяма и Гарри не давало повода предположить что-либо плохое.

Джеймс Хьюит приехал на своем спортивном автомобиле довольно рано и сразу же прошел в буфетную. Мы любили его и знали, что в нашем обществе он отдыхает.

– О, Джеймс! – воскликнула Диана, входя в комнату, и покраснела. – Извини, что не встретила тебя. Я не слышала, как ты вошел.

Принц был в Сандринхеме, а мальчики играли где-то вне дома. Принцесса и Джеймс отправились на прогулку. Они вернулись примерно через час и попросили чаю. Когда я вошла с подносом, Джеймс, одетый в брюки из толстого сукна и куртку, рассказывал Диане о какой-то вечеринке. При моем появлении они умолкли и принялись наливать себе чай. Других гостей еще не было, и я спросила Криса, когда предположительно они могут попросить ужин.

– Нужно подождать и посмотреть, приедет ли вообще кто-нибудь, – ответил он и многозначительно посмотрел на меня.

В отсутствие няни Диане пришлось самой укладывать детей спать. Она искупала их, почитала на ночь книгу, а затем спустилась к Джеймсу в гостиную. Наконец прибыли остальные приглашенные и присоединились к Джеймсу и принцессе. Они поужинали вчетвером и отправились спать. Джеймс Хьюит занимал «голубую» комнату, остальным гостям достались «зеленая» и комната няни рядом с детской. «Голубая» комната располагалась в нескольких шагах от спальни принцессы.

Все трое визитеров уехали утром сразу после завтрака, и я поднялась наверх, чтобы убрать постели. Кровать Дианы выглядела так, как будто на ней не спали, хотя на подушке виднелись пятна от косметики. Кроме того, она заперла дверь в соседнюю спальню Чарльза, чего обычно не делала. Через нее проходили Уильям и Гарри, если вставали рано, так что, похоже, Диана в тот день не хотела, чтобы они тревожили ее.

«Зеленая» спальня и комната няни выглядели безукоризненно чистыми и почти нетронутыми. А вот состояние «голубой» комнаты удивило меня. Сняв простыни, я поняла, что в кровати спали двое. На одной из подушек осталось несколько волосков, а на нижней простыне – весьма недвусмысленные свидетельства того, чем здесь занимались.

Брови мои поползли вверх. Рассмотрев простыни, я бросила их в мусорную корзину и застелила свежую постель для новых гостей. Если я правильно понимала, все это следовало держать в секрете.

В течение следующих месяцев Джеймс Хьюит приезжал еще несколько раз, но ни один из этих визитов не имел такого драматического завершения. Помню, что тогда я старалась примириться с мыслью, что если принц убежден в своем праве иметь личную жизнь, то почему бы и принцессе не поступать точно так же. В конце концов, Джеймс одного возраста с Дианой, и они очень близки. Он был красив и беспечен. И если Чарльз так сильно занят, то почему бы Диане не поискать утешения в объятиях другого…

Чарльз приехал в Хайгроув из Сандринхема через неделю после посещения Джеймса Хьюита. Он ничего не сказал об этом, но в отношениях между супругами чувствовалась враждебность и еле сдерживаемый гнев, с трудом скрываемые от прислуги.

Диана подождала, пока он отбудет в Италию, а потом явилась в Хайгроув вместе с детьми на первые майские выходные. Нас всех пригласили на «Пиммз» в саду, и мы в непринужденной обстановке отпраздновали начало лета, Диана была оживлена и разговорчива. Он хотела знать, чем мы увлекаемся и какие телепередачи смотрим. Меня никогда не переставало удивлять, как такой безусловно занятый человек, как Диана, может столько времени проводить у телевизора.

Она забавно рассуждала о «звездах» вроде Майкла Джексона или Элизабет Тейлор.

– Видели бы вы его нос! – восклицала она. – Выглядит так, как будто вот-вот отвалится, и даже за толстым слоем грима видно, какая тонкая и нежная у него кожа.

Она преклонялась перед Лиз Тейлор и говорила, что хотела бы выглядеть так же хорошо, когда достигнет ее возраста.

Диана, выпившая за вечер бокал «Пиммза», не испытывала пристрастия к спиртному, а пила, в основном, из вежливости. В отсутствие мужа это была совершенно другая женщина, и я вспоминаю свой разговор на эту тему с одним из полицейских.

– Да… – произнес он и подмигнул. – Надеюсь, ей удастся сохранить все в тайне.

* * *

Мне пришлось несколько раз прочитать послание от Чарльза: нужно было убедиться в том, что глаза не обманывают меня. Он хотел, чтобы в Хайгроуве установили новую систему очистки сточных вод, которая соответствовала бы все увеличивающемуся количеству персонала и гостей. Придерживаясь строгих экологических принципов, он выбрал современный способ уничтожения органических отходов. Каждый из нас получил письменные указания на предмет того, что можно, а чего нельзя делать, где также объяснялось, что пищевые отходы должны складываться в ведро и отправляться в компостную яму. В разделе «Ванные комнаты» Чарльз писал: «Вы должны проследить, чтобы гости не спускали презервативы в унитаз, а бросали в пластиковую корзинку». Прочитав это, я взглянула на Пола и представила себе, как мы объясняем королю или какой-нибудь знаменитости, что он должен делать со своим презервативом.

Отстойники располагались за кухней и гаражом для прислуги и работали на удивление хорошо. Поначалу повара были недовольны, поскольку теперь они не использовали измельчитель мусора, как раньше, а складывали пищевые отходы в ведро, чтобы один из садовников отнес его в компостную яму. Но скоро система заработала как положено, и мы были избавлены от постоянных засорений канализации.

Чарльз всегда старался уйти от возможных проблем и возлагал на других обязанность сообщать новости об изменениях распорядка. Не отличавшийся трусостью в других вопросах, он обладал сверхъестественной способностью избегать трудных или деликатных разговоров с прислугой или наемными рабочими. Такое поведение характерно для высших слоев общества: переложить грязную работу на других.

В конце месяца принцесса должна была сопровождать принца в его поездке в Венгрию. Она ясно дала понять, что делает это не из любви, а из чувства долга.

– Иногда мне кажется, что я была бы совершенно счастлива, воспитывая детей в деревне, – говорила она как-то вечером незадолго до отъезда. – Жизнь там может быть такой простой и незамысловатой, какой ты сам захочешь ее сделать.

Она, конечно, понимала, что ее жизнь уже никогда не будет простой, но все еще любила помечтать.

В четверг 28 июня произошло событие, круто изменившее нашу жизнь в Хайгроуве и приоткрывшее ту черту принца Чарльза, которой мы раньше не замечали. Пришло известие, что принц Уэльский во время игры в поло упал с лошади и сильно повредил руку. Его доставили в больницу.

Осознав, что опасности для его жизни нет, мы оказались перед очередной проблемой: кто будет принимать гостей на большой вечеринке, которая должна была состояться в этот день в Хайгроуве? Майкл и Шакира Кейн, а также несколько дюжин других гостей ожидали встречи с принцем. В конце концов было решено ничего не отменять – ужин был уже заказан. Личный секретарь Чарльза, Ричард Эйлард, сказал, что он займет место принца.

У меня с Полом в тот вечер было особенно много работы. Мы ходили среди гостей, стараясь побеседовать с как можно большим количеством людей, сообщая им о состоянии принца. Некоторые говорили, что испытали настоящее потрясение, увидев по телевизору кадры, запечатлевшие его падение с лошади. Некоторое время он лежал на земле, корчась от боли, и окружающие боялись, что у него серьезная травма.

На следующий день нам сообщили, что Чарльз хочет восстанавливать силы и поправлять здоровье именно в Хайгроуве и распорядился временно перевести сюда из Лондона свою канцелярию. Врачи предполагали, что для выздоровления потребуется месяц, и он не желал провести его в праздности. Это означало, что жизнь в Хайгроуве уже никогда не станет прежней.

Глава 13. Сочувствие по поводу сломанной руки

Днем принц Чарльз лежал на специально установленной в холле кровати. Двери на террасу были открыты, и легкий летний ветерок гулял по дому. Справа от принца находилась большая белая подушка, на которую он укладывал сломанную руку. Одетый в широкие голубые брюки и белую рубашку с короткими рукавами, Чарльз выглядел несчастным и угнетенным. Его выписали из больницы в воскресенье 1 июля в половине двенадцатого, в день рождения Дианы, и он сразу же приехал в Хайгроув. Все старались подбодрить его, но Чарльз еще не отошел от шока и состояние его было подавленным.

Я принесла ему в холл стакан лимонада и спросила, как он себя чувствует.

– Спасибо, Венди, – поморщился он. – Ужасная боль…

Несмотря на это, принц дал знать друзьям, что будет рад видеть их. На Чарльза, который не любил долго оставаться один, обрушился поток посетителей, захлестнувший не только его самого, но и нас с Полом. Каждый день приезжали то Палмер-Томкинсоны, то Ван Катсемы, то Джоффри и Джори Кент. Камилла Паркер Боулз бывала ежедневно, упрочив свое положение самого близкого друга принца.

В то воскресенье разговоры принца с Дианой оставались спокойными и мрачными.

– Надеюсь, ты усвоил урок относительно поло? – медленно произнесла принцесса. В ее тоне было больше жалости, чем гнева.

– Как можно, Диана, – раздраженно ответил Чарльз. – Неужели ты думаешь, что я буду обсуждать это сейчас?

– А почему бы и нет? Похоже, тебе еще долго не придется участвовать в матчах.

Несмотря на все их проблемы и трудности, Диана действительно переживала из-за травмы мужа. Она не могла удержаться от колкости по поводу игры, которую просто ненавидела, но заметила в глазах Чарльза меланхоличное выражение, свидетельствовавшее о том, что пройдут месяцы или даже годы, пока он полностью не восстановится.

Принц лежал на кровати и дремал. Его правая рука была неестественно изогнута.

– О, черт, как неудобно, – пробормотал он, когда я вернулась за стаканом.

– Простите, сэр? – переспросила я.

– Рука, Венди, рука… – пробормотал он.

Первые несколько дней после несчастного случая в Хайгроуве царила суматоха. Чарльзу было неудобно спать, и в отсутствие Дианы он располагался на ее двуспальной кровати с пятью подушками и плюшевым медведем Тедди. В этой кровати было достаточно места для большой белой подушки, которую он везде таскал с собой, как ребенок любимое одеяло. Было жарко, и Чарльз, вынужденный отменить все свои официальные встречи, бродил по дому и саду в шортах и повседневных рубашках, таких непохожих на строгие костюмы, которые он носил в будни, а также на мешковатые брюки и свитера, служившие ему одеждой в выходные.

Еду подавали в обычное время. Как правило, стол накрывался на террасе, где Чарльз учился писать левой рукой. Он исписал груды бумаги, и я часто слышала сердитые восклицания, когда ему не давалось то или иное слово.

– Как будто я опять превратился в ребенка, – ворчал он. – Господи, как мне все это вынести?..

Рука Чарльза по-прежнему сильно болела, и он попросил врача, лечившего его в больнице, приехать в Хайгроув. Вскоре доктор Дэвид Митчел, очаровательный мужчина с внешностью кинозвезды, сделался постоянным дежурным врачом. Ему был предоставлен спутниковый телефон, чтобы находиться на связи все двадцать четыре часа в сутки, пока принц остается в своей резиденции. До сих пор основной проблемой любого врача было недоверие принца Чарльза к современным болеутоляющим препаратам и методам лечения. К счастью, Дэвид Митчел разбирался в гомеопатических средствах, и они легко нашли общий язык.

Многие местные доктора присылали принцу на пробу свои снадобья из трав, и вскоре буфетная стала похожа на склад крупной фармацевтической компании. «Коллекция» лекарств принца начала соперничать с запасами Дианы, занимавшими все ее шкафы и полочки.

Диана взяла себе новую горничную, которая работала попеременно с Эвелин. Хелена Роуч, привлекательная девушка лет двадцати пяти, была профессиональной няней. Ее потрясло количество мазей, таблеток и капель Дианы. В ее обязанности входило раскладывать все это в ванной комнате, и данная процедура могла занять несколько часов. Там были пилюли, принимавшиеся рано утром, одиннадцатичасовые капли, таблетки, глотавшиеся за ленчем, в обед и вечером.

– Сначала я просто растерялась, – говорила Хелена. – Невозможно запомнить, какое лекарство нужно принимать и когда.

Мне казалось, что принцессе следует что-то изменить, поскольку каждый месяц ей приходилось делать промывание кишечника, и Хелена была согласна со мной.

Оторванный от дел, Чарльз часто хандрил, и его друзья организовали дежурство или «сидение у принца», как они это называли, и вскоре посетители прибывали почти каждый час. Сначала в доме провели ночь Диана и Оливер Хоур, затем Николас Сомс. Потом приехала Эмили Ван Катсем – позже она, к большому неудовольствию Дианы, играла важную роль в жизни мальчиков. Чарльз обожал общество близких ему людей и часами беседовал с ними на террасе за стаканчиком «Пиммза» или гулял по саду.

Камилла Паркер Боулз, одетая просто и слегка небрежно – в цветастую юбку и хлопковую блузку, – ставила машину на заднем дворе и шла к террасе по Тимьяновой аллее. Принц всегда радовался ее приезду. Он брал ее за руку и крепко целовал в губы. Вначале они часто проводили время с общими знакомыми, образовавшими тесный кружок, в котором Диана, когда ее приглашали всегда чувствовала себя неуютно.

Однажды, когда Чарльз на террасе ждал возвращения Николаса Сомса, которого позвали к телефону, Камилла заглянула в одно из маленьких французских окон и, заметив, что путь свободен, прошептала:

– Привет, милый! Как поживает мой маленький принц?

Чарльз, сидевший на террасе без рубашки, в одних шортах, удивленно оглянулся и, увидев, кто это, рассмеялся. Камера наружного наблюдения не работала. Глаза Чарльза были скрыты за темными солнечными очками.

– Сними очки, Чарльз, я хочу видеть твои глаза, – тихо сказала Камилла.

– Боюсь, глаза выдадут меня, – загадочно ответил Чарльз, – В них слишком много можно прочесть.

В этот момент появился снова ставший холостяком член парламента Николас Сомс.

– Камилла, как я рад тебя видеть! – воскликнул он и заключил ее в медвежьи объятия. Весивший более ста двадцати килограммов, Николас действительно походил на медведя.

Камилла с волосами до плеч и низким голосом курильщика казалась неподходящей парой для принца. По сравнению с красотой Дианы ее внешность была особенно невыразительна, но в ней было что-то такое, что привлекало мужчин. Она обладала некоторой грубоватостью и зрелым юмором, отсутствовавшим у принцессы. Камилла была умна и рассудительна, а Диана, как бы великолепно она ни выглядела на официальных мероприятиях, оставалась просто девчонкой.

В присутствии Камиллы Чарльз подавлял свое отвращение к табаку, и она курила, оставляя окурки в специально расставленных на террасе пепельницах. Позже Чарльз позволял ей ухаживать за собой, как за мужем, когда они приглашали общих знакомых. Иногда нам говорили, чтобы мы не беспокоили их и оставались у себя, пока гости не уйдут.

Подобно Диане, первой открывшей удовольствие принимать друзей в отсутствие Чарльза, принц тоже оценил прелесть Хайгроува и компании близких приятелей. Диана, по-прежнему приезжавшая на выходные с сыновьями, понятия не имела, что здесь происходит. Представляю, что бы она сказала, узнав обо всем. Как-то утром она вошла на террасу и заявила Чарльзу, что удивлена тем, что Эмили Ван Катсем ночевала в доме одна.

– Да, несколько дней назад она оставалась здесь на ночь, – ответил Чарльз и снова уткнулся в книгу.

Больше на эту тему не было сказано ни слова, но когда принцесса отправилась в бассейн, Чарльз пришел в кухню.

Он посмотрел на нас с Полом и резко спросил:

– Откуда моей жене известно о визите Эмили Ван Катсем?

Я вспомнила о книге записей. Диана просматривала ее утром, чтобы осведомиться о посетителях.

– Вы хотите сказать, что все здесь отмечаете? – спросил Чарльз, и по лицу его пробежала тень тревоги. – Пожалуйста, не делайте этого в будущем. Частные визиты должны оставаться частными, и не нужно заносить их ни в какие книги.

С этими словами он медленно проследовал на террасу.

Мы с Полом скривились. Что же теперь делать? Нам необходимо было знать, кто здесь бывает и когда, – для точных расчетов при ведении домашнего хозяйства и приготовления пищи.

– Слава Богу, принцесса не стала расспрашивать нас о том, что еще здесь происходило, – усмехнулся Пол. – Не знаю, что бы я ей сказал.

Другие приятели продолжали собираться в Хайгроуве, чтобы выпить с принцем чаю или пропустить по стаканчику спиртного. Немногие избранные – лорд и леди Ромси или муж Эмили, Хью Ван Катсем – задерживались до утра. Пенни Ромси когда-то была подружкой Чарльза, а после того, как она вышла замуж за лорда Ромси, супруги стали его ближайшими друзьями. Очаровательная, остроумная и заметная в любой компании Пенни была по характеру полной противоположностью Дианы. Если Диана оставалась смешливой и несколько незрелой, Пенни была умна и энергична, и это производило огромное впечатление на собеседников. Женщины недолюбливали друг друга, и это бросалось в глаза при их редких встречах. Диана испытывала инстинктивное недоверие к тем, кто знал Чарльза до женитьбы, и не могла общаться с его бывшими «дамами сердца», какими бы платоническими ни стали их отношения.

В воскресенье 15 июля сразу после ленча приехала королева. Это был один из немногих ее визитов, и хотя он был совершенно неофициальным, я вспоминаю охватившую поваров панику. Королева была в твидовой юбке, красном джемпере и в косынке на голове. Пол, проработавший у нее много лет и начинавший с присмотра за ее собачками, провел королеву на террасу.

– Ваше Величество, – начал Пол, не дожидаясь вопросов, – принц держится очень мужественно, но ему ужасно больно. Он будет очень рад вашему визиту.

Я была поражена небрежными манерами Пола, но в тоне королевы не было и намека на недовольство, когда она благодарила его.

Принц Чарльз около часа провел с матерью на террасе. Им подали изящно нарезанные сандвичи с огурцом. Чарльз надел рубашку и сидел, выпрямившись, а королева что-то тихо говорила ему. Оба выглядели неожиданно эффектно в солнечных очках, а их беседа то и дело прерывалась смехом. У их ног играли Тиджер и Ру, и, похоже, речь шла о них. Королева даже подняла Тиджер и внимательно рассмотрела ее.

Королева-мать стала постоянным посетителем Хайгроува, а в следующие выходные настала очередь принца Филипа, который появлялся редко. Диана, приехавшая еще в четверг, решила навестить Фэй Маршалси, в замужестве Эпплби, которая недавно родила мальчиков-близнецов. До того, как Фэй стала женой Стива Эпплби, у нее обнаружили рак, и принцесса помогала лечить ее и убедила в том, что здоровье позволит ей вступить в брак и иметь нормальную семью. Занимаясь благотворительной деятельностью, Диана много узнала об онкологических и других болезнях и понимала, что ее визит окажет Фэй неоценимую моральную поддержку.