Текст книги "Практические материалы для подготовки к сочинениям, выпускным и вступительным экзаменам. Русские писатели XX и XXI веков"

Вера Дмитриевна Серафимова
Практические материалы для подготовки
к сочинениям, выпускным и вступительным экзаменам
Русские писатели XX и XXI веков

Предисловие

Настоящее учебное пособие адресовано учащимся старших классов общеобразовательных школ, лицеев, колледжей, абитуриентам, готовящимся сдавать экзамены по русской литературе в гуманитарные вузы.

Цели, которые ставил перед собой автор, – помочь систематизировать знания о писателях XX и начала XXI века, расширить сведения об их жизненном и творческом пути, дать анализ наиболее значимых художественных произведений данного периода, предложить вопросы для самопроверки, определить тематику творческих заданий, рекомендовать литературу, написать сочинения по конкретным темам.

Структура пособия. Пособие содержит материалы, посвященные творчеству поэтов и писателей XX и начала XXI века, рассмотрению поэзии Серебряного века русской культуры, поэзии и прозы периода Великой Отечественной войны, эмигрантской литературы, «городской», «деревенской», «лагерной», «женской» прозы, представленной именами А. Блока, М. Горького, С. Есенина, А. Ахматовой, М. Волошина, М. Цветаевой, В. Маяковского, В. Набокова, М. Булгакова, A. Платонова, В. Шукшина, В. Белова, В. Распутина, Л. Бородина и др. Дан подробный анализ ключевых художественных текстов лауреатов Нобелевской премии – И. Бунина, Б. Пастернака, М. Шолохова, А. Солженицына, И. Бродского; рассматриваются произведения современных авторов – А. Битова, В. Маканина, В. Пелевина, А. Кабакова, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной, Т. Толстой, В. Токаревой, драматургия А. Арбузова, А. Вампилова, Э. Радзинского, Л. Петрушевской. Поэзия и проза периода Великой Отечественной войны представлена именами А. Твардовского, B. Некрасова, Д. Самойлова, Б. Васильева, В. Быкова, Е. Носова, Ю. Бондарева и других замечательных поэтов и прозаиков.

Пособие предназначено для углубленного освоения курса русской литературы XX – начала XXI века, для подготовки к экзамену по литературе, выполнения творческих работ, поэтому каждая глава завершается вопросами для самостоятельной работы и практическими заданиями.

В пособии даны примеры сочинений, темы рефератов, рекомендации справочного характера, списки литературно-критических работ.

ЛИТЕРАТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

ПОЭЗИЯ

Сотри случайные черты,

И ты увидишь – мир прекрасен!

А. Блок – один из самых ярких и значимых поэтов русской литературы XX века, величайший поэт русского символизма. Эпиграфом ко всему творчеству Блока могло бы стать стихотворение «О, я хочу безумно жить», написанное поэтом в 1914 г.:

 
О, я хочу безумно жить:
Все сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить!
 

Александр Александрович Блок родился в Санкт-Петербурге 16 (28) ноября 1880 г. Истоки духовности Блока, его стремления к гармонии, к идеальным человеческим отношениям лежат в атмосфере бекетовского дома, где господствовали идеалы гуманистического народолюбия, научные и литературные интересы.

Родители Блока – Александр Львович, юрист, профессор Варшавского университета и мать, Александра Андреевна, урожденная Бекетова – разошлись сразу после рождения сына, и он воспитывался в семье матери, принадлежащей к кругу петербургских профессорских семей. Дедушка будущего поэта – А. Н. Бекетов – известный ботаник, публицист, с 1870 г. декан физико-математического факультета Петербургского университета, в 1876–1884 гг. ректор университета, друг М. Е. Салтыкова-Щедрина, Д. И. Менделеева, близкий знакомый многих выдающихся деятелей культуры. В имении Бекетовых Шахматове Блок проводил лето. Мать Блока (во втором замужестве Кублицкая-Пиотух), переводчица и литератор, сыграла благотворную роль в его жизни, привила интерес к философии и литературе.

Литературные наклонности у Блока проявились очень рано. Сам поэт считал, что «сочинять… стал с пяти лет» («Автобиография»). Дома Саша издавал рукописный журнал «Вестник». Времена детства и юности, образ семьи, домашнего очага, «блаженный вечер века» Блок с большой любовью восстанавливает в поэме «Возмездие» (1918).

В «Автобиографии» Блок говорит о влиянии на него Жуковского, Фета, Полонского: «Первым вдохновителем моим был В. А. Жуковский. С раннего детства я помню набегавшие на меня лирические волны». Поступив на юридический факультет Петербургского университета, Блок скоро понял, что выбрал не свое дело, и перешел на историко-филологический факультет.

В своих произведениях поэт часто использовал факты собственной биографии, он сам отмечал, что его лирические стихотворения с 1897 г. «можно рассматривать как дневник». В первых романтических стихах конца 90-х годов, написанных в период юношеского увлечения К. М. Садовской (цикл «Отроческие стихи», издан посмертно в 1922 г.), выявится характерный для творчества Блока разлад между идеалом возвышенной романтической любви и его земным воплощением, постоянный конфликт реального с идеальным, который ляжет в основу многих его произведений, внесет трагические ноты в любовную лирику.

Мощным импульсом к творчеству стало для Блока знакомство в 1898 г. с будущей женой Любовью Дмитриевной Менделеевой (1881–1939), дочерью знаменитого химика Д. И. Менделеева, впоследствии актрисой. Вместе с ней Блок участвовал в постановке «Гамлета» в имении Менделеевых Боблово (Блок играл Гамлета, Любовь Дмитриевна – Офелию). До конца 1890-х годов он готовился стать актером, посещал драматические курсы, участвовал в любительских спектаклях.

Поэзия романтизма подготовила Блока к принятию основополагающих принципов искусства символизма. Взращенные уроками Жуковского мистико-романтические переживания обратили Блока в начале XX века к творчеству Владимира Сергеевича Соловьева (1853–1900), приблизили его ко второму поколению русских символистов (к младосимволистам), которыми философ-мистик и поэт В. Соловьев был признан «духовным отцом». В спасительной миссии Красоты, Истины, Добра Соловьев усматривал залог идеального христианско-нравственного состояния людей, при котором исчезнет разъединенность на всех уровнях сознания и бытия. В основе же мистических исканий Соловьева лежит почерпнутое в Евангелии учение о кризисе жизни и близящемся апокалиптическом конце мира. Философ отвергал революционный путь изменения существующего порядка и надежды на возможное переустройство мира связывал с революцией духа, с духовным обновлением человека. Главное место в его учении занимает образ Жены, облаченной в Солнце, являющейся воплощением красоты, добра, справедливости, дарующей миру нового Бога. В мировоззрении Соловьева «небесное» и «земное» стремятся к гармонии, а облик «всеединства» видится как «живое духовное существо», воплощение вечно-женственного начала, Души мира, Подруги Вечной, Девы Радужных Ворот. Искусство же, по Соловьеву, – «посредник» в достижении «всеединства», а художник – это пророк, благодаря которому искусство должно стать «реальной силой», просветляющей и перерождающей весь человеческий мир.

Соловьевская тема прекрасной, идеальной любви стала центральной в ранних стихотворениях Блока, составивших первую лирическую книгу стихов – «Стихи о Прекрасной Даме» (1904). В любви – высшее проявление индивидуальности, торжество над смертью, мистическая «вечная жизнь»:

 
Смерть и Время царят на земле,
– Ты владыками их не зови;
Все, кружась, исчезает во мгле,
Неподвижно лишь солнце любви.
 

(«Бедный друг, истомил тебя путь», 1887)

Мистическое поклонение лирического героя Блока Владычице Вселенной совмещается с его конкретными переживаниями, в основе которых лежит живое, подлинное чувство любви к Любови Дмитриевне Менделеевой – невесте, позже жене поэта. Лирическая тема, преломленная в аспекте соловьевского идеала, приобретает значение любви священной. Блок последовательно переводит в стихах свои «земные» чувства в высший, идеально-мистический план. Предчувствие «встречи наяву» с Вечной Девой, с «Девой в снежном инее» явственно звучит в стихотворениях «Ты горишь над высокой горою» (1901), «Ночью вьюга снежная» (1901) и других.

В «Стихах о Прекрасной Даме» отразились и важнейшие черты творческой манеры поэта (страстность, напряженность чувства, эмоциональная сила) и сквозные символы его лирики (весна, закат, горизонт в огне, туманное утро, солнце, ветер, Таинственная Дева, лучезарность).

Основная особенность стихов этого цикла – нераздельное единство двух планов: личного, реального и космического, универсального, воплощенного в Душе Мира.

Дуализм взглядов раннего Блока отразился на особенностях художественной формы цикла – противопоставления света и тьмы, дня и ночи. Так, тема ожидания Прекрасной Дамы, Белой Девы, Зари, Царевны сменяется предчувствием крушения надежд, разочарований в стихотворениях «Вхожу я в темные храмы», «Мы встречались с тобой на закате», «Отдых напрасен. Дорога крута», «Предчувствую тебя».

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо – Все в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо, И молча жду, – тоскуя и любя. <…> Как ясен горизонт! И лучезарность близко. Но страшно мне: изменишь облик Ты.

«О блоковской Прекрасной Даме много гадали, – писал Н. Гумилев, – хотели видеть в ней то Жену, облеченную в Солнце, то Вечную Женственность, то символ России. Но если поверить, что это просто девушка, в которую впервые был влюблен поэт, то мне кажется, что сам образ, сделавшись ближе, станет чудеснее и бесконечно выиграет в художественном отношении».

Уже в этом сборнике Блока проявились важнейшие качества его стиха: музыкально-песенный строй, звуковая и цветовая выразительность, метафоричность языка, сложная структура образа – все то, что теоретики символизма считали необходимым импрессионистическим элементом.

Повышенное внимание к музыкальности речи было особо свойственно поэтике символистов. По словам одного из ведущих младосимволистов – А. Белого, – «музыкой выражается единство, связующее эти миры, бывшие, сущие и имеющие существовать в будущем». А Блок также утверждал: «Вначале была музыка, Музыка есть сущность мира. Мир растет в упругих ритмах. Рост мира есть культура. Культура есть музыкальный ритм».

В творчестве Блока синтезируются две разнонаправленные тенденции модернизма: с одной стороны, стремление к воссозданию прекрасного (возрождение средневекового рыцарского идеала женской красоты и образа идеальной души России в цикле «Стихи о Прекрасной Даме»), с другой – художественное отображение процесса дегуманизации национального бытия, социальной и внутренней жизни человека (циклы «Город», «Страшный мир», «Снежная маска», поэма «Двенадцать»), тенденция, которую В. Соловьев назвал «отражением идеала от несоответствующей ему среды».

Трагическую контрастность творчеству Блока придавало неразрешимое противоречие между безжалостной реальностью, «страшным миром», «тесным для сердца» и счастливым свободным человеком грядущего века, который поэт так исступленно ждал, в который веровал и к которому призывал в своем творчестве, готовый к возмездию за свою и общую измену правде, за жизненное бессилие:

 
И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье,
– Те, кто достойней, боже, боже,
Да узрят царствие твое!
 

(«Рожденные в года глухие», 1914)

Со всеми блистательными художниками русского ренессанса Блока объединяли неистребимая мечта о высоком предназначении человека, об обновлении человечества, углубленный самоанализ, необыкновенная требовательность к себе. «Художник на каждом шагу должен исповедоваться перед собой, проверять себя до конца, выворачиваться наизнанку», – вот основное требование, предъявляемое к художнику Блоком. В 1911–1912 гг. Блок переработал свои пять сборников («Стихи о Прекрасной Даме», «Нечаянная радость», «Снежная маска», «Земля в снегу», «Ночные часы») в трехтомное «Собрание стихотворений». В каждом из томов он организовал новые циклы, включил неопубликованные стихи. Так складывалась у поэта концепция собственной творческой эволюции.

Всю свою лирику Блок представляет как трилогию, «роман в стихах»: каждая из трех книг – часть трилогии, а циклы, группы стихотворений образуют главы в книге. С этого времени поэзия Блока существует в сознании читателя как единая «лирическая трилогия», создающая «миф о пути» духовного становления поэта (Д. Е. Максимов). Эволюция Блока затрагивала самые сокровенные тайники сознания и чувства. Этапы творчества поэта верно определил В. Брюсов в статье 1916 года: «Это – путь от одинокого созерцания к слиянию с жизнью, от попыток силой мечты проникнуть в тайны мира к спокойному и трезвому наблюдению действительности, от мистики к реализму. В то же время это – путь от отроческих мечтаний о венце пророка, об идеальной любви и идеальной жизни к пониманию своего призвания только как поэта и ко всей сложности и подчас грубости современной действительности, медленно, но властно заполняющей душу и находящей в ней неожиданные отзвуки… он с бесстрашной искренностью черпает содержание своих стихов из глубины своей души. Это придает его поэзии особую свежесть, делает все его стихи жизненными. Блок как-то сразу создал свой стиль, во многом самобытный, но не замкнулся в нем и в каждой своей новой книге ищет новых путей для своего творчества».

Пожалуй, ни у кого из русских поэтов Серебряного века нет такого напряженного и тревожного ожидания грядущего, как у Блока. Он предчувствовал приближающиеся грандиозные социальные потрясения – «неслыханные перемены», «невиданные мятежи» (поэма «Возмездие», стихотворение «Осень»). Лирический герой Блока знал поражение и отчаяние, но, возрождаясь к жизни в творческом акте, в любви к родине, сохранял веру в «новый век»: «Я верю: новый век взойдет / Средь всех несчастных поколений»; «Всю жизнь жестоко ненавидя / И презирая этот свет, / Пускай грядущего не видя, – / Дням настоящим молвив: нет!» («Да. Так диктует вдохновенье» 1914 г.).

Блок мучительно ощущал отсутствие гармонии в «страшном мире», искал гармонии с миром и в себе самом. Любовь призвана была «заклясть» хаос не только в душе поэта, но и в окружающем его мире. Нарастающее чувство жизни, ощущение ее неблагополучия, неустойчивости нарастает в цикле «Распутья», куда вошли стихотворения: «Фабрика», «Из газет», «Я их хранил в приделе Иоанна…», «Просыпаюсь я – и в поле туманно…», «По берегу плелся больной человек…», «Все ли спокойно в народе?»

 
«Мне цветы и пчелы влюбленные
Рассказали не сказку, а быль»,
 

– скажет поэт в стихотворении «Просыпаюсь я – и в поле туманно…» (1903), предваряя рассказ о встрече с «розовой девушкой»:

 
Когда я в сумерки проходил по дороге,
Заприметился в окошке красный огонек.
Розовая девушка встала на пороге
И сказала мне, что я красив и высок.
В этом вся сказка моя, добрые люди.
Мне больше не надо от вас ничего:
Я никогда не мечтал о чуде
– И вы успокойтесь – и забудьте про него.
 

Название цикла «Распутья» не случайно: эпоха побуждает поэта пересмотреть свои позиции. В конце октября 1902 г. он делает интересную запись: «Декадентство должно быть отделено от новаторства. Настоящее декадентство – субъективно-индивидуалистическое – обречено на гибель». Эти внутренние «распутья» и отражены в стихах цикла. Мотив служения «Прекрасной Даме», сохранившийся и здесь, уже активно соседствует с образами реальной современности, капиталистического города. Так, в стихотворении «Из газет» автор обращается к газетной хронике и рассказывает о женщине, покончившей с собой из-за тяжести жизни. В стихотворении находит отражение страшная, неприглядная бытовая действительность: рельсы, на которые легла мать, осиротевшие дети, добрая соседка, принесшая детям щи, «человек с оловянной бляхой на теплой шапке».

Сочувствие к обездоленному народу, интерес к вопросам социального неравенства отчетливо ощутимы и в блоковском стихотворении «Фабрика» (1903):

 
В соседнем доме окна жолты.
По вечерам – по вечерам
Скрипят задумчивые болты,
Подходят люди к воротам. <…>
Они войдут и разбредутся,
Навалят на спины кули.
И в желтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели.
 

Постепенно тема социальных и нравственных противоречий современности активно входит в поэзию Блока. Революционная ситуация в стране, события 1905 г. наложили неизгладимый отпечаток на его лирику, художественное видение мира. Особую роль для поэта сыграют события первой русской революции, расстрел мирных демонстрантов.

На возвращение Блока к реальной действительности обратил внимание В. Брюсов: «Только в последних стихотворениях книги образы становятся более конкретными, более жизненными, выступают из-за ликов ангелов облики живых людей, из-за куполов таинственных храмов – стены простых домов и даже фабрики».

Новый этап пути А. Блока представляет и стихотворение «Девушка пела в церковном хоре…»: девушка поет в церковном хоре, и ее голос очаровывает подобно «сладкому пению сирен» в гомеровской «Одиссее»:

 
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
 

Но надежда на «светлую жизнь» иллюзорна, к этой «тайне» при-частно дитя, ведающее истину:

 
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам, – плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
 

Особое звучание стихотворению, вызывающему целую гамму переживаний, придают не только звуковые повторы, ассонансы и аллитерации, но и дольник – стихотворный размер, введенный в поэзию А. Блоком и ставший распространенным размером в русской поэзии XX века.

Во второй том лирики А. А. Блока вошли стихотворения из сборников «Нечаянная радость» (1907) и «Земля в снегу» (1908).

«Нечаянная радость» открывает, по словам самого автора, мир во всем своем «тревожном разнообразии»: «Это мой образ грядущего мира», – так объяснил Блок смысл названия своего второго сборника. В записных книжках этого периода поэт осуждает эстетство, индивидуализм тех, которым «нипочем, что столько нищих». В статье «Три вопроса» Блок поднимает вопрос о роли художника в жизни общества, рассуждает о том, что проблема долга – «пробный камень для художника современности», что «в сознании долга… художник находит силу ритмически идти единственно необходимым путем».

Эти мысли определяют эстетические критерии Блока. Его интересует «дьявольская», но притягательная сила города. Мотивы страдания человека, ожидания перемен, ощущение смерти, оскудения нравов звучат в стихотворениях цикла «Город»: («Пожар», «На чердаке», «Ночь. Город угомонился», «Сытые», «Вися над городом всемирным», «Митинг», «Клеопатра», «Не пришел на свиданье»). В этих стихах мелькают образы повседневной жизни – «плачущий ребенок», «человек, упавший на плиты с разбитой головой», толпа проституток. Город у Блока – вместилище человеческих страданий, злобы, хаоса – сопоставляется со «змеиным логовищем». Поэт, молча ждавший в первой книге Прекрасную Даму, теперь, проходя по улице, задает себе вопрос: «Не встречу ли оборотня? Не увижу ли красной подруги моей?».

Противоречия мира также будут осмыслены лирическим героем стихотворения «В ресторане» из цикла «Страшный мир», в котором поэт называет себя «невоскресшим Христом». Черная роза, посланная автором в бокале вина, означает трагизм бытия: «…пожаром зари / Сожжено и расколото бледное небо, / И на желтой заре – фонари». Так поэт прощается с мистицизмом В. Соловьева.

Образы чертенят, колдунов, болотных тварей весенних цикла «Пузыри земли» (1904–1905), открывающих второй том поэта и являющихся своеобразным прологом к нему, олицетворяют земное мифологическое начало, переносят блоковского лирического героя в конкретную жизненную обстановку из тех отвлеченных пространственных координат, в которых он пребывал в первой книге. В этом цикле поэт обращается к народной мифологии, фольклору, назвав их в стихотворении «Поэзии заговоров и заклинаний» (1904) «тем золотом, которое обеспечивает и книжную, „бумажную“ поэзию – вплоть до наших дней». Блок обстоятельно, с большой любовью рисует мир стихийных существ, живущих одной жизнью с природой, и чуждых всякого влечения к сверхземному: «тише вод и ниже трав – / Захудалый черт»; «И сидим мы, дурачки, – / Нежить, немочь вод, / Зеленеют колпачки, / Задом наперед» («Болотные чертенята»); «И мохнатые, малые каются, / Умиленно глядят на костыль, / Униженно в траве кувыркаются, / Поднимают копытцами пыль» («Старушка и чертенята»).

В глубоко ироническом плане прощается Блок со своими старыми мистическими образами в стихотворении «Балаганчик» (1905) и в пьесе «Балаганчик» (1906). Традиционное трио – Коломбина, Пьеро, Арлекин – выступает в пьесе вместе с мистиками, ожидающими таинственных событий и изображенных автором в комическом плане. Пьеса была поставлена в Петербурге и привлекла к себе большое внимание. Одни встретили восторженно драматургию Блока, другие отнеслись к ней враждебно, обвиняя поэта в кощунстве. В результате близкие отношения между Блоком и многими его друзьями были разорваны.

Полемика между Блоком и символистами достигла крайней остроты после его статьи «О реалистах», в которой поэт выступил в защиту М. Горького и других писателей реалистического направления: «Если и есть реальное понятие „Россия“… то выразителем его приходится считать в громадной степени Горького». В записной книжке Блока в этот период будет написано: «Одно только и делает человека человеком – знание о социальном неравенстве».

В апреле 1909 г. Блок уезжает с женой в Италию. Цикл «Итальянские стихи», включивший в себя такие знаменитые произведения, как «Равенна», «Венеция», «Девушка из Spoleto», «Флоренция», был попыткой поэта отвлечься от горестной действительности и погрузиться в мир истории и искусства. Но отвлечься от действительности художнику с обостренным чувством справедливости не удается. История Италии побуждает Блока сопоставить современную жизнь с гуманизмом эпохи Возрождения. Ретроспективный взгляд сочетается у поэта со взглядом в будущее, которое лирический герой провидит сквозь мрак настоящего: «Тень Данте с профилем орлиным / О новой жизни мне поет» («Равенна»); «И некий ветр сквозь бархат черный / О жизни будущей поет» («Венеция»).

В стихотворении «Венеция» Блок размышляет над сквозной темой своего творчества – роль поэта в жизни людей. Парафраз библейской легенды об Иоанне Крестителе – образ «головы на черном блюде» – воспринимается как готовность поэта на жертву, как расплата за крещение Словом, выражающим неприятие Зла, в какой бы форме оно ни воплощалось. Поэт в стихах этого цикла сопоставляется с Христом:

 
Идет от сумрачной обедни,
Нет в сердце крови…
Христос, уставший крест нести.
 

Стихотворения цикла «Итальянские стихи» отличаются пластичностью и ясностью стиля, строгостью и монументальностью структурной формы, соответствующих интонации поэтических размышлений; особая элегичность – мечтательный, грустный настрой, свойственный медитативной лирике, оживленной Блоком романсными интонациями. Так, в стихотворении «Девушка из Spoleto» необычайно выразительны и сравнения, и метафоры, и олицетворения: «Строен твой стан, как церковные свечи. / Взор твой – мечами пронзающий взор. / Дева. Не жду ослепительной встречи – / Дай, как монаху, взойти на костер!». В этих стихах воплотились принципы построения лирического стихотворения, сформированные Блоком еще в 1906 г.: «Всякое стихотворение – покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся, как звезды. Из-за них существует стихотворение».

В лирике Блока особо выделяется знаменитое стихотворение «О доблестях, о подвигах, о славе…» (1908), которое М. Цветаева назовет стихом «о синем плаще… до тоски любимым всей Россией». Это произведение посвящено жене поэта, Л. Д. Менделеевой и открывает цикл «Возмездие» (1908–1913), одним из главных мотивов которого станет подведение итога «мигов жизни» в час, когда «вечность заглянула в очи». Это стихотворение сопоставляется блоковеда-ми со стихотворением А. С. Пушкина «К Чаадаеву» (1818). В нем наблюдается реминисценция пушкинских строк – «Любви, надежды, тихой славы»; передается внутреннее состояние лирического героя в переломный момент жизненной судьбы. Как и пушкинское стихотворение, это произведение написано ямбом, выражающим, по определению поэта, «ритм времени». По силе выраженного чувства «О доблестях, о подвигах, о славе» сопоставимо и с пушкинским «Я помню чудное мгновенье» (1825). Блоковская любовь-страдание («Я звал тебя, но ты не оглянулась, / Я слезы лил, но ты не снизошла, / Ты в синий плащ печально завернулась, / В сырую ночь ты из дому ушла»), как и вдохновенная оптимистическая любовь у Пушкина, наполняет все существо человека, освещает его животворящим светом. Без любви нет творчества, нет жизни.

В стихах, составивших книгу «Снежная Маска» (1907), отразились драматические перипетии личной жизни Блока, связанные с его увлечением актрисой Н. Н. Волоховой. Эту книгу сам поэт определит как «до последней степени субъективную». Темы обреченной страсти, отчаяния и тревоги, владеющие лирическим героем, представлены здесь в символических образах метели, вьюги, ночи, снежных вихрей, погони. Стихам этого цикла присуща особая музыкальность:

В сердце – легкие тревоги, В небе – звездные дороги, Среброснежные чертоги. Сны метели светлозмейной, Песни вьюги легковейной, Очи девы чародейной.

К мотиву нарастающей страсти, врывающейся в круг размеренной жизни как «беззаконная комета», Блок возвращается и в цикле «Кармен», посвященном актрисе Л. А. Дельмас, в отдельных стихах цикла «Арфы и скрипки» (1908–1916) и в поэме «Соловьиный сад» (1915). Все женские образы – Незнакомки, Снежной Маски, Кармен – роднит единство эстетического поиска, томление по красоте и цельности, любовная страсть. С трепетным восторгом обращается поэт к девически чистому и возвышенному образу, олицетворяющему для него совершенство гармонии, божественное начало в стихотворении «Незнакомка» (1906), каждая строчка которого – моление о Прекрасном, преклонение перед Чудом, снизошедшим к земной жизни, преображающим внутренний мир лирического героя:

И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль…

Второй лик Незнакомки, возникающий в стихотворении «Там дамы щеголяют модами», раскрывает двойственное восприятие Блоком реальной действительности; первый лик Незнакомки является утверждением идеала, второй – сомнением в подлинности идеала:

 
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что делать мне с тобой —
Недостижимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой?
 

Идеал приземлен, но сохранил своеобразное обаяние, свою тайну («Она бесстыдно упоительна / И унизительно горда»). Разгулом страсти «Она» – «недостижимая заря», вознесена над окружающей ее пошлостью.

В докладе «О современном состоянии русского символизма»

(1910) Блок назовет Незнакомку красавицей-куклой, синим призраком. «Это не просто дама в черном со страусовыми перьями на шляпе. Это – дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено», – так выразит поэт свое стремление через демонический бунт отрицать плохо устроенную жизнь, несовершенный мир, в котором отсутствует мера, порядок и стройность. Сохранилась дневниковая запись Блока от 10 февраля 1912 г., свидетельствующая о максимализме поэта, ответственности за то, что происходит в литературе, ответственности интеллигенции перед народом: «Пора развязать руки, я больше не школьник. Никаких символизмов больше нет. Один отвечаю за себя».

Однако в другом программном стихотворении «О, весна без конца и без краю…» (1907) поэт не отрекается от мечты о совершенстве жизни:

 
О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита! <…>
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель – я знаю —
Все равно: принимаю тебя!
 

О будущем – и цикл стихотворений Блока «Ямбы» (1907–1914), в которых лирический герой объясняется в любви к жизни и выражает неприятие ее ужасов.

Цикл открывается стихотворением «О, я хочу безумно жить…» (1914), который Блок назвал «лучшим» своим стихотворением и в котором поэт провозглашает цель своего творчества: «Все сущее – увековечить, / Безличное – вочеловечить, / Несбывшееся – воплотить!». Эпиграфом к циклу стала цитата из «Сатир» Ювенала: «Негодование рождает стих».

Мысли поэта о его долге, о реалистическом отображении жизни звучат в стихотворении «В огне и холоде тревог…» (1914):

Сердца поэтов чутко внемлют, В их беспокойстве – воли дремлют; Так точно – черный бриллиант Спит сном неведомым и странным, В очарованьи бездыханном, Среди глубоких недр, – пока В горах не запоет кирка.

Непримиримость Блока к «мерзостям жизни» в концентрированной форме выражена в строках стихотворения «Да. Так диктует вдохновенье» (1914):

 
На неприглядный ужас жизни
Открой скорей, открой глаза,
Пока великая гроза
Все не смела в твоей отчизне.
Всю жизнь жестоко ненавидя
И презирая этот свет,
Пускай грядущего не видя, —
Дням настоящим молвив: нет.
 

При всем романтическом максимализме, А. Блок воспринял Октябрьскую революцию во всей ее сложности и противоречивой сущности – социальной и философской. Он вникает в «голос многострунный», пытается осмыслить судьбу России. Слова из послания «3. Гиппиус» – «Страшно, сладко, неизбежно надо / Мне – бросаться в многопенный вал» – точно выражают умонастроения поэта в 1918 г. Он пишет статью «Интеллигенция и революция», поэму «Двенадцать». В статье Блок пишет о революционной стихии, как об эпохе, «имеющей не много равных себе по величию». Смысл революции он видит в том, «чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной». В статье прозвучит патетический призыв Блока: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию!». Но здесь же содержится и грозное предостережение поэта: «Горе тем, кто думает найти в революции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были (…) она жестоко обманывает многих; она легко калечит в своем водовороте достойного, она часто выносит на сушу невредимыми недостойных». В поэме «Двенадцать» стихия революции предстает как «голос черни многострунный», воплощенный во всей «метельной» атмосфере поэмы, в многоголосии, изобилии просторечных, песенных и частушечных форм.

В современном литературоведении поэма «Двенадцать» рассматривается как произведение лироэпического рода, содержащее повествование о последовательно развивающихся событиях, которые положены в основу ее сюжета. Есть и другие определения жанрового своеобразия произведения. Например, О. Э. Мандельштам в статье «Барсучья нора» определил «Двенадцать» как «монументальную драматическую частушку», отметил, что «независимо от различных праздных толкований, поэма… бессмертна, как фольклор». Современный блоковед Е. Г. Эткинд рассматривает «Двенадцать» как своеобразный поэтический цикл, композиционное единство которого он усматривает в образной и тематической соотнесенности стихотворений-глав.