Текст книги "На полпути к себе"

– Верить? – хмыкнул эльф. – А если тот, кому ты хочешь доверять, обманывает твое доверие?

– Значит, он не выдержал испытание «второго взгляда» – и дальше с ним не о чем говорить. – Улыбаюсь.

Кэл морщит лоб, обдумывая мои слова.

– Смотрю я на тебя и не понимаю…

– Чего именно?

– Сколько тебе лет, если ты временами выглядишь и ведешь себя как мальчишка, а мыслишь как древний старик?

– Ну уж и древний… – Дуюсь.

– И все же?

– Мне пришлось взрослеть быстрее, чем полагается, – уклончиво отвечаю я, умалчивая о том, что детства у меня попросту не было. Детства в классическом понимании: с нежной заботой родителей, с веселыми праздниками, с ватагой приятелей-сверстников… Наверное, он заметил тень в моем взгляде, потому что спросил:

– Жалеешь?

– Иногда. Лучше ответь, почему у тебя нет возлюбленной, – перевожу разговор на другую, менее болезненную для себя тему.

– Она была… До того как Мийа заболела своей любовью. А потом…

– Вы поссорились. Понятно: кто же выдержит истерики без малейшего повода!

– Да, примерно так и было. – Кэл отворачивается, чтобы лишний раз не демонстрировать свои эмоции. Все еще не доверяешь? Твое право… – Мы расстались. А после смерти сестры у меня не возникало желания любить.

– Как выяснилось, зря. Поэтому vere’mii и получил над тобой такую власть!

– Я еще не успеваю сказать, а ты уже знаешь, о чем пойдет речь! – Эльф удивленно хмурится. – Это так странно…

– Не буду больше тебя расстраивать. – Улыбаюсь. – Есть еще вопросы?

– Есть.

– Валяй!

– Как ты узнал о «призраке» и… Как ты справился с ним? – Вот уж не думаю, lohassy, что тебя интересуют мои ответы. Ты хочешь узнать, КАК я отвечу, а не ЧТО.

– Узнал? Посмотрел под другим углом. И изъял. – С трудом удерживаюсь от соблазна показать язык. Не поймет.

– Так просто? – Пожалуй, он разочарован.

– Кто говорил о простоте? Мне повезло, что ты уже плохо контролировал свое тело, а тень твоей сестры не слишком замечательно фехтовала, иначе я не сумел бы нанести удар и…

– Даже представлять не хочу, что могло произойти! – Эльфа передергивает.

– И правильно! – хвалю я его. – Но позволь извиниться…

– За что? – Темно-лиловые глаза изумленно расширяются.

– Вместе с «призраком» могла исчезнуть и другая память о твоей сестре. К сожалению.

– Да. Исчезла, – подтверждает эльф, и я кусаю губу. – Исчезла вся боль, остались только светлые дни.

– Хорошо, если так. – Сомнительно, конечно, но у меня нет причин не верить. – В любом случае прости. Не мое это было дело…

– А чье же? – О, теперь нас захлестнуло лукавство!

– Твоих друзей, близких, родителей, наконец!

– У меня нет родителей. Они… погибли. – Он говорит грустно, но очень спокойно, как о давно свершившемся и принятом факте.

– Сожалею. – Звучит пошло, но больше сказать нечего. Утешать я умею плохо, да и… Не нуждается он в моем утешении.

– Кё рассказала, что ты сделал для нее, – после небольшой паузы сообщает эльф. – Но… получается, что и для меня ты сделал не меньше.

Сердце остановилось. Немного потопталось на месте, но все же решило продолжить путь.

– Получается, что ты подарил Жизнь и мне…

– Ну-у-у-у-у, не будем усугублять… – пробую отшутиться. Не выходит.

– И я тоже должен назвать тебя…

– Умоляю!

– …ma’ resayi! – торжественно заканчивает фразу эльф, а я жалею, что не могу шевелиться. Встать бы и закатить ему оплеуху – живо бы поумнел! Право слово, дети… Но почему, почему именно я в этой компании должен быть взрослым?! – Тебе плохо? – Искренняя забота в голосе Кэла заставляет меня скрипнуть зубами:

– Нет, мне замечательно! Если не считать кучки lohassy, путающихся под ногами и величающих меня «творцом», у меня вообще нет ни единой проблемы!

Он даже не пытается обидеться. Еще бы, для Кэла я перешел в категорию непререкаемых авторитетов, с которыми интересно и полезно играть, но у которых невозможно выиграть…

– Наверное, я должен представиться, – извиняющимся тоном сообщает эльф. – Мы знакомы уже несколько дней, но так и не…

– Думаю, мое имя ты уже слышал не раз.

– Да, и поэтому считаю необходимым назвать свое.

– Ну так называй! – Церемонность начинает меня бесить.

– Кэлаэ’хэль, Клан Стражей Сумерек. – Он встал и коротко, но почтительно поклонился. Впрочем, в данном случае почтение адресовалось прозвучавшему имени, а не тому, для кого оно было произнесено. В другое время я бы обиделся, уловив подобные оттенки в голосе листоухого, но сейчас… Сейчас меня занимало совсем иное.

Кэлаэ’хэль. «Серебряное…» Нет, не подобрать точный перевод для этого слова из Старшего Языка!

Узор? Плетение? Вязь? И да и нет. «Кэлаэ» – так называют то, что от начала и до конца создано разумом и усердным трудом. Искусственное от первого до последнего вдоха, но… Не менее прекрасное и удивительное, чем совершенные творения природы. Почему же тебя так назвали, lohassy? И кто – мать или отец? Скорее, отец: для женщины важнее ощущения, которым совершенно ни к чему давать имена…

– Ну и как? – ехидно осведомляюсь.

– Что? – вздрагивает Кэл.

– Твое имя тебе подходит?

– Наверное… Я не думал об этом.

– Зря. Оно ко многому обязывает. Например, к постоянному самосовершенствованию.

– С тобой опасно вести спор, – серьезно замечает эльф.

– Почему это? – невинно хлопаю ресницами.

– Ты меняешь уровни погружения так же естественно, как… как дышишь.

– М-да? Не замечал… – честно признаюсь я, а листоухий качает головой:

– Трудно представить, чем вызвана твоя обида на нас, если ты так легко избегаешь…

– И не представляй. – Он заставляет меня смутиться. Немного, но неприятно. – Это было давно. Очень давно. В другой жизни. С другим… человеком. Я не хотел бы возвращаться туда.

– Но вернуться придется, – вздыхает Кэл. Вздыхает так, что сразу становится понятно: он имеет в виду не только меня.

Когда эльф ушел, я недовольно ударил кулаком по постели. События, сгустившиеся вокруг как вечерний туман, не только не радовали, но даже пугали. По крайней мере, заставляли насторожиться…

Всю свою недолгую жизнь ваш покорный слуга старался убежать от ответственности. Почему? Да потому, что прекрасно с ней знаком! Лестно, конечно, обзавестись высоким титулом и парой-тройкой звучных Прав, но, дорогие мои, задумайтесь над крохотной булавкой в пышных одеждах Соблазна: чем шире становится твоя тень, тем больше песчинок может в ней уместиться. Можно не обращать внимания на мелочи, но рано или поздно они сами обратят внимание на вас. И – потребуют участия. В чем? В чем угодно! Мало-помалу трясина незаметных и приятных обязанностей станет глубже, настойчивее и беспощаднее. И в конце концов вы захлебнетесь в том, что поначалу казалось лишь милым дополнением к вашим достижениям.

Я не против ответственности, ни в коем разе! Но достаточно хорошо изучил пределы своих возможностей, чтобы соглашаться на сделку с судьбой…

Я знаю, в чем состоит моя основная ошибка. Знаю, но ничего не могу с собой поделать. Если мне становятся ясны причины той или иной неприятности и способ ее устранения, удержаться от вмешательства в происходящее я не способен. Словно что-то направляет мою руку, заставляя схватить угли из Очага Познания… Как это больно!

«Напрасно отказался от помощи», – укоряет Мантия.

Какой?

«Той, что предлагал эльф…»

Ты имеешь в виду магическую? Вот еще!

«Несколько расплетенных заклинаний тебе бы не помешали…» Облизывается, поганка.

Ага, так он и станет кидаться в меня атакующими чарами!

«Ну почему же сразу – атакующими?» Дуется.

Потому что их уничтожение высвобождает гораздо больше Силы! Корпеть над чем-нибудь бытовым – значит больше потратить, чем получить!

«Временами ты такой умница… Жаль, что редко», – умиляется.

Представляешь, мне тоже… Жаль.

Улыбаюсь в ответ.

«Ладно, тогда терпи».

И как долго?

«День, два, неделю… Как пойдет».

Успокоила, нечего сказать!

«Сам виноват: нечего было устраивать самодеятельность!» – слегка огрызается.

Извини, не смог удержаться… Мне показалось, что нужно как можно скорее…

«В принципе ты прав: время играет существенную роль», – соглашается Мантия.

Скажи: если бы я не развеял пепел ty’rohn сразу, а отложил бы вмешательство… ну, скажем, на месяц – что бы произошло?

«Трудно сказать наверняка… Но „пепел“, как ты его называешь, увеличивался бы вместе с Кружевом, делая Узы крепче».

Значит, я поступил правильно?

«Тебе от этого легче?» – язвит.

Чуть-чуть. Хотя на самом деле… Только хуже.

«Разумеется… Если работа приносит удовлетворение, она перестает быть работой, и ты не можешь относиться к ней с прежним усердием…»

Какая работа? Ты о чем?

«Отдыхай» И она снова убегает.

Отдыхай! Легко сказать, но трудно сделать. Когда тело пребывает в относительном покое, сознание трудится за двоих.

* * *

Какая-то сволочь (и я даже знаю какая: долговязая, с длиннющей косой и жуткой смесью манер, составленной из «крутого парня» и «маленького ребенка») вечером не задвинула занавеску на окне, в результате чего солнце, неуверенно взбирающееся на небо (в самом деле, а зачем это делать? Может быть, лучше разок передохнуть)… Так вот, солнце заставляло небо светлеть. Вы умеете спать, когда светло? Если да – искренне завидую, потому что я сим талантом не наделен, и постепенно бледнеющая серая дымка за окном вынудила меня проснуться.

Можно было попробовать встать и вернуть занавеску на положенное ей место, но что-то не хотелось. Знаете, иногда возникает такая странная лень: трясешься над каждой крупицей сил, словно через некоторое время тебе придется долго и нудно работать и вот уж тогда эти самые силы понадобятся! Все – до последней крохи.

Я ни о чем не думал – созерцал узоры, которые природа сплела, созидая дерево, в конце концов распиленное на потолочные доски. Мало есть вещей, столь же прекрасных, как слои древесины, изгибающиеся, сталкивающиеся, обнимающие друг друга… Приятные глазу, чуть приглушенные краски. Тепло уюта и душевного покоя. Тепло вековой мудрости. Тепло понимания и примирения со своей судьбой. Скажете, спорно? Отнюдь. Если бы дерево не было согласно принять вмешательство человеческих рук, оно не сохраняло бы в себе столько доброты…

Размеренно текущие по темно-медовой поверхности линии помогали мироощущению приобрести прозрачность и четкость. Наверное, именно поэтому я и почувствовал эти всплески…

Нет, даже не всплески – колебания Пространства. Будто кто-то плывет, размеренно и энергично раздвигая толщу несуществующей воды… Кто-то или что-то. Целеустремленное, а значит – опасное.

Эй, милая, ты не спишь?

«Я никогда не сплю», – скучно отвечает Мантия.

Мне почудилось…

«Главное, чтобы сам не чудил», – парирует она.

Да не об этом речь! Что-то приближается… Что?

«Ты прогрессируешь не по дням, а по часам…» Интересно, это похвала или упрек? Не понимаю.

Будешь отвечать?

«Вообще-то ты и сам мог ответить на этот вопрос, если…» Мантия вдруг растерянно замолкает.

И?

«Забыла, ты же не штудировал Магию Крови…»

Конечно, не штудировал! Почему-то мои наставники тщательно обходили этот предмет стороной в своих наставлениях…

«Придется пояснить…» Вздыхает, как учитель, повторяющий один и тот же урок в сотый раз.

Уж поясни, пожалуйста!

«Это graah. Гончая Крови».

«Гончая»? Мне не нравится это название!

«Это не название, а суть», – поправляет она.

Тем более! Так что же представляет собой сие Создание?

«Это не Создание, а недоделанная Сущность».

Конкретнее!

«Ее пускают по Следу».

С целью?

«Найти и захватить или уничтожить преследуемый объект».

Мне что, по капле из тебя сведения выдавливать? Кого она гонит?

«Угадай с трех раз». Обижается.

Кого… Из всех нас интерес представляет, пожалуй, только… Неужели Кё?

«Правильно…»

Эта «гончая»… должна захватить или уничтожить?

«Пока не приблизится на достаточное для анализа расстояние, не узнаешь…»

Успокоила! Что я могу сделать?

«А почему ты вообще должен что-то делать?» – искренне недоумевает.

Почему?! Потому что… В конце концов, я ответствен за жизнь и здоровье эльфийки. По крайней мере, пока она не разродится…

«Плюнь и разотри», – грубо усмехается.

М-да?

«Ты ей в „творцы“ не навязывался, насколько я помню… И доходчиво объяснил, что все произошло по чистой случайности. Кроме того, ты разорвал „подчинение“: за такой щедрый дар ей вовеки не расплатиться».

Ты права.

«Но…» Она слышит в моем ответе сомнение.

Я не хочу пренебрегать ее доверием.

«Это не доверие, дурачок! Она склоняется перед твоим…» – испуганно осекается.

Перед чем?

«Не важно… Зачем тебе вступать в схватку с graah?»

А если…

В голову приходит парадоксальный, но совершенно правильный ответ.

Если я хочу использовать ситуацию для совершенствования своих навыков? Тогда как запоешь?

«Наглец», – удовлетворенно улыбается.

Итак?

«Не могу отказать в столь благородном и заслуживающем всяческого поощрения желании… Хотя ты, конечно, хитришь».

Вовсе нет.

«Хитришь… Не любишь ты учиться – это я хорошо знаю…»

Не люблю. Но приходится. Хорошо, что не слишком часто. И вообще, ты заметила, что мне все легче удается применять свои знания на практике?

«Заметила. Только в этом нет ничего удивительного: щедрее прочих оплачиваются именно бескорыстные жертвы…»

Ты о чем?

«Потом, на досуге, подумаешь и поймешь… Сейчас времени нет».

Вот именно!

«Слушай внимательно. „Гончая“ не имеет материального воплощения: она чистый Поток, и поэтому ее можно обнаружить только на Изнанке…»

Это нетрудно!

«Угу… Если учесть то, как неудачно ты совершил первое погружение…»

Но на этот раз ты мне поможешь?

Клянчу. Беззастенчиво клянчу.

Поможешь?

«Помогу», – сдается Мантия.

Отлично! С этого и начнем?

«Как пожелаешь…»

И она приступает к созданию Стражей, позволяя мне подробно познакомиться с сим завораживающим процессом.

В принципе я бы назвал эти псевдо-Сущности «слепками»,[31]31
  …я бы назвал эти псевдо-Сущности «слепками»… – «…При переводе сознания на другие уровни восприятия маг обязан озаботиться установкой специальных вешек, дабы не заблудиться на обратном пути… Общепринятый термин, соответствующий искомому действию, носит название „страж“, однако это (как и в большинстве случаев) хоть и красиво, но не совсем верно. „Страж“ не охраняет, а всего лишь хранит. Хранит слепок слоя сознания, оставленного позади, ибо невозможно, не меняя ощущений, изменить уровень восприятия… Сам процесс расстановки вешек сложен только скрупулезностью исполнения, поскольку необходимо правильно выбрать место и озаботиться точным копированием верхнего (на текущий момент) слоя сознания. Чем чаще повторяешь эти простые по сути, но сложные по техническому исполнению действия, тем проще становится погружаться в следующий раз…» («Практики магические и не-магические, или Инструментарий Хранителя», Малая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть] поскольку они были достаточно точными копиями основных внешних слоев сознания. Признаться, зрелище немного пугающее: когда вы видите возникновение своего двойника, появляется некоторая тревожная настороженность… Как Мантия оперировала хрупкой материей чувств, мыслей и образов? Не знаю. Можно почитать соответствующую литературу и расспросить практиков, но… Я сам никогда не смогу это сделать – так зачем же тратить время на усвоение лишних знаний, если не успеваешь разобраться с насущными вещами?

Погружение происходило медленно и плавно, предоставляя возможность наблюдать мельчайшие изменения мира за пределами собственного сознания. Сначала краски начинают выцветать… Нет, не так: цвета становятся прозрачными. Картина мироздания тает как лед, но когда последние оттенки уже готовы исчезнуть, я словно проваливаюсь на следующий этаж – и сущее снова расцвечивается сочными тонами. Другими, но не менее красивыми, чем те, что доступны обычному глазу…

Второй Уровень – это уровень наведенной магии, уровень внешних магических полей, мне сюда не нужно, и Мантия заботливо толкает меня в глубину…

Третий Уровень – уровень Кружев. Уже привычный и хорошо изученный. Дальше!

А-а-а-ах! А вот и Изнанка!

Пряди и Искры. Изначальное и глубинное. Она совсем не изменилась со времени моего первого посещения, но теперь я чувствую слабые колебания, заставляющие Пряди Пространства волноваться, словно листву под порывами ветра.

«Гончая скоро будет здесь».

Но мне же нужно подготовиться… А кстати, каким образом? Как вообще она действует?

«Graah состоит из примитивных Уз Крови… Узы помогают ей найти объект и взаимодействовать с ним».

Хм, очень опасно звучит.

«Так уж обстоят дела…» – вздыхает, а мне опять приходится напрягаться, чтобы слышать ответы.

Скажи-ка… А что случится, если «гончая» обнаружит два одинаковых объекта?

«Я даже не хочу понимать, куда потекли твои мысли!» Настораживается.

И все же?

«Она захватит первый по порядку следования».

И?

«Выполнит свое предназначение».

То есть второй объект будет в безопасности?

«Да… Но даже не думай!»

Почему бы и нет?

«У тебя слишком мало сил…»

Я знаю.

«Это слишком трудоемкое занятие…»

Но возможное для меня?

«Оперирование чистыми энергиями тебе доступно», – нехотя признает Мантия.

Подскажешь, если что?

«Ничего другого не остается… Но помни, ты делаешь слишком большое одолжение!»

Мне любопытно попробовать!

«Тебе придется кое-что и отдать…» Осторожное напоминание.

Отдать то, что вполне по силам?

«Может быть… А может быть, и не по силам…». Сомневается.

Будем верить в лучшее!

Непонятный и ранее не изведанный азарт захватил меня целиком и полностью. Я намеревался вмешаться в Изнанку и тихо млел от собственной наглости. Если у меня получится…

Спросите, почему бы просто не развеять «гончую» по ветру? Слишком опрометчивый поступок. Если тот, кто ее послал, узнает, что труды пропали втуне, он убедится сразу в нескольких вещах. Во-первых, в том, что эльфийка жива. А поскольку лица, сопровождавшие ее, не выходят на связь для отчета, возникает вопрос: кто помог преступнице? Во-вторых, узнать, что рядом с эльфийкой находится некто способный справиться с graah, – это, я вам скажу, то еще открытие! Гораздо лучше, когда недруги не имеют представления о твоих истинных возможностях. Больше шансов их удивить. Удивленный враг – враг, стоящий на шатком мостке, и достаточно легкого пинка, чтобы… Однако пора работать.

Я подхватил пальцами ближайшие ко мне свободные Пряди, осторожно перебирая их. Как струны, из которых собираюсь извлечь мелодию… Жаль, что игра на музыкальных инструментах никогда мне не давалась! Жаль… Зато лепка и живопись входили в число моих занятий ввиду благотворного влияния на крепость и проворство рук. Сейчас и слепим… Из того, что есть, то, чего нет… То есть то, чего только что не было!

* * *

Вы умеете делать соломенных кукол? Я тоже не умею, но видел, как работают мастера. Пучок соломы складывается пополам и перетягивается веревочками. Одна перетяжка – шея. Потом пучок раскладывается на три части: две потоньше – руки, одна толстая – тело, которое в свою очередь дает начало ногам… Очень просто. Я поступил примерно так же, только ничего не складывал и не перетягивал, потому что Пряди очень легко принимали предписываемую форму…

Несколько косичек, приблизительно похожих на паутинку, представляющую на Изнанке физическое тело Кё, получились слегка неровными, но покорно подчинились моим пальцам, застывая пока еще бездушным каркасом. Пришлось даже встать, дабы соблюсти пропорции скелета…

Что ж, заготовка создана. Но для того чтобы привлечь «гончую», необходимо наполнить сгусток Пространства жизнью. Или ее подобием… Хотя ни один здравомыслящий маг никогда не делал ТАКИЕ подобия…

Где мне найти Искры?

«В самом себе».

В самом себе?

Устало хмурюсь, проводя взглядом по собственным рукам. Да, даже здесь я не могу видеть, из чего состою! Издержки искусства, как говорится… Или гримасы проклятия, возведшего непреодолимую преграду между мной и всем остальным миром. Разницы никакой. Значит, придется закрыть глаза. Совсем. И работать только по ощущениям.

Из чего состоит странное тело, которое я имею несчастье занимать? Кости, мышцы, сухожилия и что-то еще в этом же роде, но все перечисленное – вещи, неохотно и трудно принимающие вмешательство извне. А ведь есть нечто более пластичное… Кровь конечно же. Вот от крови и будем танцевать…

Как она течет? Не откуда и куда – но как. Плавно. Уверенно. Величаво. Бесстрастно. Не принимая в расчет чужие суждения и не подчиняясь приказам. Просто течет. Как текут реки. Но реку можно повернуть вспять, а моя кровь не позволит свершиться такому надругательству – она слишком своевольна…

Если не можешь заставить, нужно – что? Правильно! Попросить. Смиренно и искренне. Иногда даже необходимо предложить ответную услугу… Вот только что я могу предложить своей крови?

Не спрашиваю, но ответ приходит. Странный ответ: словно кто-то старательно и размашисто выводит буквы прямо внутри меня…

…Ты можешь обещать не разбрасываться мной…

Ты… слышишь?!

…Конечно… Я всегда рядом… Я часть тебя…

Ты знаешь, в чем заключается моя просьба?

…Да…

Ты можешь ее выполнить?

…Могу… Если это необходимо…

Мне нужны Искры, чтобы сформировать Изнанку Кружева. Даже двух Кружев.

…Это будет больно…

Догадываюсь.

…Если ты решился…

Действуй!

И было больно. В самом деле. Очень больно. Больше всего формирование Искр походило на извержение. Только извергалась не вулканическая лава, а кровь. Из моего тела. Десятками капелек и – сразу. Она просачивалась сквозь крохотные поры кожи, и расставание тела с каждой каплей заставляло пожалеть о принятом решении. Я жалел. Но останавливаться поздно.

Когда необходимое количество прозрачных, как осколки льда, безликих Искр повисло рядом со мной, мучения прекратились.

Странно, на вид – совсем немного, но почему я так ослабел?

«Потому что не надо делать глупости», – укоряет Мантия.

Сколько у меня еще времени?

«Несколько минут. Разве сам не чувствуешь?»

Мне некогда обращать внимание на этот сквозняк! Надо успеть.

Искры мягко мерцают, маня сознание… Какие же мне нужны? Бирюзовые. Синие. Густо-алые. И как же добиться изменения цвета? Изменить Сущность.

Проще всего с красным: достаточно представить потерянную мной кровь, чтобы огоньки помутнели и налились соком, как спелые ягодинки. Нет, чуть-чуть светлее… Вот так – совсем хорошо!

Бирюза… Бескрайняя гладь моря, в которой отражается тяжелое небо. Когда-то – всего несколько раз – я обнимал неспешно крадущиеся к берегу волны, и это воспоминание ничуть не потускнело: нужно только смахнуть с него пыль…

Синь… Что бы вспомнить на эту тему? Глаза? Точно! Ох, не хотелось бы тебя трогать, сестренка, но придется… Только твои огромные, наполненные магией глаза способны помочь мне вдохнуть сапфировый огонь в бесцветные бусинки…

Получилось! Трудно, больно, мерзко, но… Получилось!

Осталось совсем немного – украсить сплетенные косы россыпью разноцветных Искр. Как там выглядело Кружево эльфийки и ее ребенка?..

Когда последний огонек занял свое место в Прядях, я перевел дух. Да, именно такую картинку мне посчастливилось наблюдать в предыдущий раз. Надеюсь, мое «творение» обманет «гончую»… Кстати, а где она?

«На подходе».

Поставь Щит рядом с Кё. На всякий случай.

«Уже…»

Наконец-то я вижу причину своей неблагодарной и утомительной работы.

Между Прядями, неловко изгибаясь, пробирается… нечто. Кособокое, мутно-грязное и неуклюжее.

И эта несуразица – «гончая»?!

«Согласна: маг, сотворивший ее, не слишком искусен», – посмеивается Мантия.

Да эту, с позволения сказать, недоделку даже следовало бы развоплотить! Почему ты сразу не сказала, что…

«Тогда ты не стал бы совершенствоваться в управлении энергиями». Скалится.

Ах ты!

Слов нет. Посему снова уделяю пристальное внимание чужаку, ступившему в Периметр, за который я назначил себя ответственным.

Наверное, чародей исподволь желал получить что-то похожее на материальный аналог. То есть – собаку. А вышло… Уродство. Во-первых, лап было не четыре, а всего две – передняя и задняя, что заставляло «гончую» перемещаться умилительно нелепыми прыжками. Во-вторых, вместо головы была… пасть. Прямо из шеи (только не заставляйте меня описывать, на что походило тело, – не могу, стошнит!) торчали зубья. Именно зубья, а не зубы! И они беззвучно клацали в бесполезных попытках поживиться Прядями. Жалкое создание…

Впрочем, чувство жалости у вашего покорного слуги исчезло в мгновение ока, когда «гончая» увидела цель и прыгнула. То, что творилось дальше, можно описать примерно так: непотребство. Преследователь грубо и жестоко рвал на части то, чего недавно касались мои руки. Омерзительное зрелище: обрывки Прядей, брызнувшие в стороны Искры и бурый призрак, алчно вгрызающийся в уцелевшие фрагменты созданного мной подобия…

Но я старательно загоняю тошноту и гадливость обратно, потому что мне необходимо изучить стиль того, кто пустил по Следу эльфийки сие чудовище. М-м-м-м… Та-а-а-ак… Любопытно… Несколько примитивно… Без особого полета фантазии, но надежно… Очень характерный почерк… Пожалуй, достаточно.

Тем временем «гончая» разодрала последние клочки «куклы» и довольно облизнулась. Бр-р-р-р-р! Кыш отсюда, псина! Словно уловив мое презрение, чудовище развернулось и, грузно покачиваясь, последовало туда, откуда пришло.

Гадость какая…

Гадость. Но слепая жестокость, к счастью, не смогла нанести вред Изнанке: клочья Прядей текучими струями притягивались друг к другу, восстанавливая прорехи, а Искры таяли, вливая свои Сущности в единый океан мироздания.

«Пора возвращаться».

Я готов.

Краски ринулись в обратный полет, но, перед тем как Изнанка кивнула мне на прощанье, длинная тень снова взмахнула хвостом.

* * *

Я совсем забыл, что стою: как только сознание вернулось, оказалось, что тело хоть и допускает контроль над собой, но, к сожалению, не располагает силами, способными исполнять приказы сознания. Проще говоря, я начал падать. Но не упал. То есть упал, но вовсе не на пол или на постель. Я упал в чьи-то сильные объятия. Жесткие, прохладные, настойчивые, надежные. И первый вдох, сделанный мной после возвращения с Изнанки, произошел совсем не так, как можно было бы предположить.

Я вдохнул чужое дыхание.

Уверенно-властные губы накрыли мой рот, принуждая дышать в чуждом, но вовсе не противном природе ритме. А еще спустя мгновение я понял, что не просто дышу.

В меня текла Сила. Не чистая Сила Источников, а Сила, высвобожденная из плена заклятий, высвобожденная не до конца – я даже могу проследить некоторые фрагменты, и то, что чувствую… О, это заставляет меня задуматься.

Очень знакомая волшба. Я имел удовольствие расплетать ее дальних родственниц. Когда одного учителя привел в негодность, а другого взамен не получил. Когда моим образованием в сфере магии занялась Магрит.

Правда, то, что вливалось в меня сейчас, было старым. Даже – древним. Оно возникло задолго до моего рождения. Возможно, даже Майрон не видел сотворения этой волшбы. А вот сестра… Она вполне могла присутствовать. Мой отец и моя мать – вне всяких сомнений…

Боги, как же хорошо! Кажется, что я знаю каждую цепочку, каждый завиток, каждую ниточку заклинания. Знаю наизусть. Не нужно напрягаться и думать, с какой стороны подойти к чарам, – я просто поглощаю их, не замечая, как клетка волшбы тает, выпуская на свободу плененную некогда Силу… Пью и никак не хочу напиться.

Тот, кто держит меня в своих руках, не заботится об удобстве, но острые углы тела, прижатого к моему, кажутся мягче и желанней любой пуховой перины…

Сила прорастает во мне стальными иглами, и каждый укол заставляет блаженно вздрагивать. ТАКУЮ боль я готов испытывать вечно!

Наслаждение, тонкое и изысканное, как вкус выдержанного вина. Смакую щедро рушащиеся потоки. Придирчиво оцениваю самые трудноразличимые оттенки… Несомненно, работа Созидающих. Несомненно. Следовательно, я имею дело с предметом. Каким? Об этом рано говорить… Построения в целом изящные, но очень и очень строгие, не похожие на прямолинейную мощь фонтана… Постойте-ка! А это что? Кончик языка ловит крохотный фрагмент чар, чудом избежавший разрушительного влияния моей Сущности… Впрочем, ошибка мигом исправляется, и я глотаю уже полностью очищенную от следов заклятий Силу. Глотаю, но Знание… остается. В этом предмете участвовали Дарующие. Ничего себе! Я держу в руках… Точнее, меня держит в руках настоящее чудо! Предмет, наделенный душой. Нет, неверно: душа, воплощенная в предмете. Любопытно… Это, скорее всего, артефакт, но весьма своеобразный. Наверное, в чем-то своевольный. Своенравный. Капризный. Кажется, я знаю, кто ты…

Опьяняющая сладость Силы становится настолько приторной, что в ней начинает проступать горечь. Что-то не так… Что-то неправильно… Почему мне кажется: с каждым глотком я краду у моего спасителя минуту… час… день… год? Довольно!

Вуаль опускается со скрежетом, как забрало помятого шлема. Губы, отпустившие меня, удивленно шепчут:

– Почему? Тебе нужно еще…

– Хватит, – заявляю твердо и непреклонно, снизу вверх глядя на растерянное лицо Мин.

– Не упрямься… – Она вновь наклоняется, но я отворачиваюсь. – Учти: сейчас с тобой справиться легче легкого! Лучше веди себя как послушный мальчик…

– Зачем ты это сделала, g’haya? – Продолжаю смотреть в сторону, хотя безумно хочу видеть ее глаза.

– Ты разбудил меня, – вот и весь ответ.

– Только поэтому?

– Это больше чем я смела просить, – признается Мин, и я все же отпускаю свой взгляд навстречу взгляду воительницы.

Никогда, ни в чьих глазах мне не доводилось заметить такой нежности. Неумелой. Неуклюжей. По-детски нелепой и старательной. Забавной. Но самое главное – эта нежность была предназначена только одному существу на свете. Вашему покорному слуге. За что, милая?

– Меня ты не просила… – смущенно лепечу, не в силах оторваться от созерцания чуда, мягко мерцающего в сером взгляде.

– Я просила многих, но ответил ТЫ. – Она улыбается уголками губ, потому что ей совсем не смешно. Мин предельно серьезна.

– Ответил? – Непонятно, на что и кому я ответил. А впрочем…

– Не важно! – Воительница небрежным кивком отгоняет ненужный вопрос.

– Но… Как ты оказалась в моей комнате? – наконец-то вспоминаю о деталях, требующих пояснения.

– Я почувствовала, как ты забрел за Пределы, и решила посмотреть, что ты задумал. Признаться, не считала тебя способным на Договор и не сразу сообразила, что происходит. А когда догадалась… Поняла, что тебя нужно встретить.

Вот так. Просто и ясно. Откуда у нее способность разбираться в том, что мне, например, пока представляется туманным, несмотря на внушительную теоретическую подготовку? Впрочем, знаю откуда. Если ее тело сотворили Созидающие, а Дарующие наделили мертвый каркас тем, что нельзя потрогать и увидеть… О да, Мин – сложнейшая сеть чар, сплетенная знаниями и умениями, древними, как мир: нося в себе такую мощь, невозможно не стать ее осмысленной частью…

И все же кто она? И что она? В какой хладный комок материи была перемещена душа, лишенная прежнего пристанища? Я очень хочу спросить. Очень. Но – никогда не спрошу. Никогда. Потому что драгоценность Знания меркнет перед волшебной простотой чувства в глазах женщины, сжимающей меня в объятиях. Мне все равно, кто ты! Слышите, боги? Мне все равно! Я хочу вечно быть рядом с той, которая, не задумываясь, отдала годы своей жизни ради того, чтобы несчастному уродцу стало чуточку легче! И я клянусь больше не брать у нее ни минуты!

– Мне нужно переговорить с Кё. Как можно быстрее. – Говорю одно, а думаю совсем о другом.

Умеет ли Мин целоваться? И как получить ответ на этот самый важный для меня последние несколько мгновений вопрос?

– Хорошо, – согласно кивает она. – Ты сможешь идти сам?

Идти? Да я готов взлететь! Только ноги почему-то подворачиваются… Видя мою неуверенность, Мин усмехается:

– Мой рыцарь не при оружии… Ладно, поменяемся ролями.

И она… Поднимает меня вверх.