Текст книги "На полпути к себе"

Я не сдержал нервного смешка, вспомнив свои «уроки». Ох, милая, ты даже не представляешь себе, насколько права! Мой учитель предпочитал не вмешиваться в процесс, предоставляя мне возможность теряться в хаосе ошибок и заблуждений. Наверное, так и следовало поступать…

– Я сказала что-то смешное? – Мин слегка наклонила голову, словно прислушиваясь.

– Вовсе нет! – поспешил я ее успокоить, а то вдруг все же решит обидеться.

– Ты любишь оружие? – после небольшой паузы спросила воительница, следя за риктами, которые я рассеянно перекладывал из руки в руку.

– Люблю? – Хороший вопрос. Вопрос, на который я никогда не искал ответа. – Наверное, нет. Уважаю. Восхищаюсь. Ценю. Но любить… Любят обычно не тело, а душу.

– Ты отказываешь клинку в наличии души? – А вот теперь она слегка обиделась. На что, интересно?

– Ну в какой-то мере…

– Мастер, выковавший оружие, оставляет в нем частичку себя. Иногда даже не частичку… Мастер, владеющий оружием, вкладывает свою душу в каждый удар. И ты считаешь, что сталь не имеет права на любовь?

– Имеет! Ты спросила – я ответил. Охотно допускаю, что тысячи людей ЛЮБЯТ свое оружие! А я…

– Ты просто не нашел СВОЕ. – Мин посмотрела мне в глаза. Печально и… Заискивающе?!

– Очень может быть, – поспешно соглашаюсь, потому что следует заняться ранами, а не продолжать странную болтовню на холодном воздухе.

– В каждом клинке есть душа, – гнула свою линию воительница. – Даже в этих… юных и неопытных…

Она сдвинула брови, вновь переводя взгляд на рикты.

– Но… Этого не может быть… Дай сюда!

Клинки были бесцеремонно выхвачены из моих рук. Мин впилась глазами в сталь той рикты, которой довелось фехтовать. Поднесла к лицу так близко, словно хотела понюхать, и оцепенела, поглощенная непонятной медитацией над гибким стержнем. Но когда я двинулся с места, резко помутневшие, серые глаза тоскливо взглянули на меня.

– Она… мертва?

Я растерянно хлопнул ресницами. Мертва? Что за глупости?! Впрочем, если принять во внимание утверждение Мин о том, что в каждый клинок так или иначе вкладывается частица души… Очень может быть, что именно «мертва». Через полоску стали ваш покорный слуга потянулся своей внутренней Пустотой к безобразному захватчику, претендующему на место в теле Кэла… Магии в оружии не было – я не мог ничего уничтожить, но если оно и в самом деле обладало зачатками Сущности… Вместе с vere’mii[30]30
  Vere’mii можно перевести как «призрак души». «…В многообразной череде Сущностей vere’mii стоит особняком, поскольку не является в полной мере самостоятельным образованием, получая окончательное воплощение лишь за счет вытеснения (а в некоторых случаях и пожирания) души, уже находящейся в намеченном vere’mii теле. Вторым признаком, выделяющим „призрак души“ из основного ряда Сущностей, является причина возникновения. Как правило, в vere’mii перерождается погибающая душа Создания, которое способно управлять своим Кружевом, то есть потенциального или развитого мага, и происходит это по ряду причин, на первый взгляд кажущихся очень простыми… Чем чаще то или иное Создание обращается в своем существовании к искусственному воздействию на Реальность – то есть чем чаще колдует, – тем большее количество остаточных Нитей будет его окружать. С течением времени весь Тактильный Периметр будет заполнен обрывками выполненных заклинаний, которые, при определенном стечении обстоятельств становятся фрагментами будущего vere’mii. Чем искуснее маг, тем сильнее будет „призрак“. С какого же момента начинается его формирование – ведь мы знаем, что „призрак“ окончательно является в мир на последнем вдохе своего невольного „создателя“? С уверенностью можно сказать только одно: толчком к зарождению vere’mii служит сильное эмоциональное потрясение. Если Создание справится со своими чувствами, „призрак“ никогда не прорвется в нужный Пласт. Но если Создание лелеет свою боль, vere’mii с каждым мгновением набирается сил… Объектом, который старается захватить „призрак“, может быть любое Создание, при выполнении необходимого требования: тесной ментальной связи с погибающим. Чаще всего vere’mii обращают свое внимание на обидчика своего „создателя“, но у этого правила, разумеется, бывают исключения…» («Создания и Сущности. Сравнительное описание», Большая Библиотека Дома Дремлющих, Архив; на титульном листе надпись: «Да будет отвечено вопрошающему».)


[Закрыть] между Складками Пространства исчезла и тень души рикты…

Я присмотрелся к цвету стали, лежащей на руках Мин, и виновато поджал губу. Очень похоже на правду. Если, конечно, весь этот бред…

«Это не бред…»

Хочешь сказать…

«Девочка права…»

Девочка?!

«Сам взгляни…» Мантия поощрительно усмехнулась.

Я моргнул, вглядываясь в переполненное скорбью лицо женщины, стоящей передо мной. Полно, да женщины ли?!

Ни единой морщинки на гладком лбу. Дрожащие губы обиженно припухли. Брови выгнулись жалобным домиком. Глаза… нет, она не плачет, но от боли этих вмиг пересохших серых озер сердце почему-то судорожно сжалось… Я сделал вдох, и прошедшего мгновения вполне хватило, чтобы вспомнить…

Я видел нечто похожее. Не помню где, да это и не важно… Маленькая девочка точно так же стояла, держа в руках мертвого то ли щенка, то ли котенка? и не могла поверить, что пушистый комочек, бессильно обмякший в маленьких пальчиках, больше никогда не согреет ласковым и преданным теплом щеку своей хозяйки…

Сколько же ей лет? По виду – очень даже взрослая, а по сути… Ребенок. Форменный ребенок. И я причина ее потрясения. Как всегда. Из-за какой-то железки… Что же делать? Ну почему она не заплачет, фрэлл меня подери?! Слезы – такой хороший помощник, когда требуется притушить костер боли. И бледная какая… Замерзла, что ли? Нет, тогда бы на щеках появился румянец…

– Милая, не расстраивайся… – Я положил свою ладонь на ее пальцы, сжимающие рикту. – Она вовсе не умерла.

– Не… умерла? – В серых глазах к боли добавилась мольба.

– Конечно нет! Она ждет рождения… – Я нес такую чушь, что и самому становилось не по себе. – Видишь ли, так уж получилось, что ее юная душа не удержалась – сталь ведь такая скользкая! – соскользнула с кончика клинка и потерялась… И теперь оружие готово принять новую душу. Лучшую. Душу, которую никто не будет заставлять платить за чужие обиды… Я попрошу, чтобы этот клинок больше не использовали в поединках мщения, согласна? Можешь забрать рикту себе и позаботиться о ней. Вложи в нее частичку своей души!

– Я… у меня не получится… – Мин с сожалением посмотрела на тусклую сталь, потом снова подняла взгляд на меня. Фрэлл! Да о чем она думает?!

В глазах взрослой девочки мерцали язычки пламени. Не гневного, как раньше, а… Мне бы радоваться, что ее скорбь тает, но я испугался. Как будто вот-вот должно произойти что-то очень важное, непоправимое и странное. Что-то, чего я никогда не видел и не знал… Но перья крыльев страха разметало во все стороны непреодолимое стремление узнать, что же все-таки произойдет… Не любопытство, о нет! Я должен знать. Просто должен. Потому что если не узнаю…

Ваш покорный слуга не успел разобраться в собственных мыслях.

Мин прижала рикту к своей груди, мгновение помедлила, а потом… Сделала шаг вперед. Уткнувшись в меня.

Какая же она высокая! Выше меня на полголовы, а то и больше… И холодная. Очень холодная. Человек не может походить на кусочек льда, не так ли? А если и походит, то, как правило, уже не в состоянии жить…

Воительница прижалась ко мне всем телом, но в этом прикосновении не было ничего похожего на притворную игру Лэни.

– Обними меня… пожалуйста… – шепнули губы Мин, ветерком слов студя мой лоб.

Я не посмел отказать столь странной, но невероятно искренней просьбе и замкнул кольцо своих рук за спиной женщины.

Мир содрогнулся. Мигнул. Контуры предметов, которые можно было разглядеть из-за плеча Мин, раздвоились, потом сделали это еще раз, и еще… Фрэлл! Что происходит?! Это все… из-за нее?! Да кто она такая? Может быть, другой Уровень Зрения поможет разобраться…

«Неправильное решение!» Мантия отвесила мне ментальный подзатыльник.

Почему? В ней присутствует магия, и я…

«Что?»

Я хочу выяснить, кто или что такое отозвалось на усилия эльфийки!

«Ее ли усилия?» – ехидно вопросила Мантия.

Можно подумать, она здесь ни при чем и во всех грехах снова виноват я!

«В этом отдельно взятом грехе – да… И ты даже не представляешь себе насколько…»

Прекрати пугать! Пуганый уже, и неоднократно… Лучше объясни, почему…

«Сейчас не время…»

А когда оно наступит, это ВРЕМЯ? Я вообще доживу до того дня, когда услышу ответы на свои вопросы?!

«Разумеется… Только ты не будешь знать, что с ними делать…»

Ничего, разберусь!

«Может, довольно тискать ребенка?» Как всегда, последнее слово осталось за Мантией.

Я выругался – на сей раз не мысленно, а вслух – и разжал объятия. Мин покачнулась, и мои пальцы обеспокоенно сжали ее плечо.

– С тобой все хорошо?

– Да… Теперь да… – Серые глаза снова заволокло пеленой, но не боли, а покоя, словно воительница обрела то, что долго и безуспешно искала.

Почему я чувствую себя неуютно, скажите на милость? Ей-то, похоже, и в самом деле полегчало: вон, даже лицо порозовело…

– Вот что, милая, ты погуляй, подыши, а у меня есть неотложное дело. – Быстрым шагом направляюсь в сторону кухни, не забыв прихватить заляпанную кровью ткань.

* * *

Для начала посмотрим, что мы имеем… Я стащил с себя фуфайку и рубашку.

Хм, всего два пореза – на плече и на груди, оба с ровными краями и не слишком глубокие. Доктор, несомненно, подскажет, как наилучшим образом их заживлять, а пока… Пока приму меры самостоятельно.

Я смочил водой кусок ткани, отрезанный от «чехла», некогда укрывавшего рикты. Кровь на ранах начала запекаться, а мне эта корка вовсе не была нужна: несколько энергичных движений, вода и аккомпанемент в виде ругани сделали свое дело – порезы начали сочиться темными каплями. Хорошо… Где у нас та гадость, на которой дядя Гиззи настаивает свои травки? Кажется, здесь!

Я наугад взял одну из бутылей, выдернул плотно вбитую пробку и принюхался. Брр! Пакость редкостная, но для моих скромных целей лучше и не придумаешь. Невольно задерживая дыхание, наклоняя сосуд над плечом…

– Ф-ф-ф-ф-с-с-с-с-с-с-с!..

Больно. Но ничего не поделаешь.

С грудью я справился лучше: даже не забыл подставить скомканную ткань, чтобы струйки горячительного, смешанные с кровью, не потекли вниз, на штаны. Ладонью занялся в последнюю очередь – плеснул так щедро, что тут же отчаянно замахал рукой в надежде порывами воздуха хоть немного унять едкое пламя сего варварского способа промывания ран.

Когда жжение поуменьшилось, я подбросил в печь несколько поленьев, выждал, пока они весело затрещат, охваченные огнем, и отправил вслед тряпку, которой промывал раны, и ткань, хранившую следы крови, стертой с рикт. Незачем оставлять улики – глупо и опасно. Следовало бы и рубашку сжечь, однако…

Во-первых, у меня не настолько богатый гардероб. Во-вторых, принимая во внимание щедрость доктора (за мой скудный счет!), разбрасываться одеждой становится и вовсе невозможно… Ладно, попробую постирать и заштопать на скорую руку. Вот прямо сейчас и займусь!

Свежая кровь сходила в холодной воде легко и быстро: не прошло и пары минут, как рубашка если и не обрела первозданную чистоту, то по крайней мере выглядела прохудившейся от более мирных причин, нежели махание сталью. Слегка помутневшее содержимое тазика окропило двор, а я поспешил вернуться в натопленные объятия кухни. С фуфайкой буду возиться потом – не так уж заметны бурые пятнышки на пестрой пряже… Пучки трав, сохнущие над плитой, разъехались в стороны, освобождая место для мокрой рубашки. Вот и славненько! У меня есть несколько минут, чтобы…

Эй, дорогуша, ты еще со мной?

«Да-да?» – кокетливо отзывается Мантия.

Есть вопрос.

«Как обычно, глупый и несвоевременный?»

Почему же, очень своевременный!

Обижаюсь. Чуть-чуть.

«Сомнительно…» – недоверчиво замечает Мантия.

И очень важный!

«Задавай уж, беспокойный мой…»

Почему ты пыталась отговорить меня от перехода на другой Уровень Зрения?

«Когда это?» Невинный хлопок несуществующими ресницами.

Во время поединка.

«М-м-м-м…»

Так почему?

«А тебя разве не учили, что это опасно – совмещать смену восприятия с активными физическими действиями?» – справедливо укоряет она.

Ну учили. И ты только поэтому визжала?

«Я – визжала?!» – оскорбляется. Очень громко.

Угу. Ухмыляюсь.

«Я просто повысила тон!»

Конечно-конечно! Ухмыляюсь еще шире.

«И вообще, с чего мне волноваться?» – немного спокойнее, но все равно неуверенно. Темнишь, милая!

Вот именно! С чего бы? Помнится, сохранность моей жизни не беспокоила тебя… да даже до вчерашнего вечера!

«То было вчера», – недовольно, но признаёт.

Что же изменилось сегодня?

«Ничего… Или все… В любом случае тебе нужно знать одно: в ближайшее время лучше избегать свиданий со Смертью»

Объяснись!

«Ты не имеешь права умирать…»

Не ты первая сообщаешь мне об этом! Но, думается, твои причины слегка отличаются от причин эльфийки.

«Прислушайся хотя бы к ее словам».

Прислушаюсь, не волнуйся! Но от Кё я дождался объяснений, теперь очередь за тобой!

«Поверь на слово… Есть причина…»

Какая?

«Не важно…»

Ну уж нет, хватит уклоняться от ответа! Отказываешь мне в свободе выбора и не желаешь представить основания… Так не пойдет!

«Поверь, тебе не нужно знать ВСЕ… Чем больше фактов известно, тем труднее выбирать…»

ЧТО выбирать?

«Жить или умереть…»

Да что произошло?!

«Ничего сверхъестественного… Обычное явление природы…»

Явление природы, запретившее мне уходить в Серые Пределы? Чушь!

«Ты можешь уйти, но… Это будет жестоко…»

Жестоко? По отношению к кому? К себе или…

На краешке сознания мигнул слабый огонек сомнения. Она права, я это чувствую. Но, фрэлл побери, в чем именно она права?!

Я не успел усилить натиск и вынудить Мантию ответить, потому что на кухню вошла эльфийка.

Кайа выглядела необычно, и мне не сразу удалось сообразить, в чем именно заключалась необычность. А когда сообразил, грудь тихонько заныла. Кё – в первый раз на моей памяти – выглядела неуверенной. То ли в себе, то ли во мне, то ли… во всем сразу. По глубокой бирюзе взгляда перекатывались тяжелые волны раздумий.

– Как Кэл? – поспешил спросить я, но вежливый интерес вышел неубедительным, потому что ваш покорный слуга прекрасно знал: эльф вне опасности.

– Отдыхает, – коротко ответила Кё, не отвлекаясь от своих мыслей.

– Боюсь, рана будет заживать долго… – продолжаю никчемную беседу.

– Да, пока не восстановятся все Связи, – в тон мне подтвердила эльфийка.

Мы замолчали, думая каждый о своем. Впрочем, я-то как раз пытался угадать, какие тревоги мучают Кайю… Не угадал.

– Скажи, как мне поступить, ma’ resayi! – наконец-то решилась на просьбу эльфийка, и я растерянно моргнул:

– По поводу?

– Разум кричит об опасности, а сердце… Сердце уверено в обратном. К чьему голосу мне следует прислушаться? – мучительно выдохнула Кё, а я опять ничего не понял.

– Какой опасности?

– Исходящей от тебя, ma’ resayi.

Ай-вэй, милая, немного же тебе понадобилось времени, чтобы прочувствовать… Как жаль…

– Поступай как сочтешь возможным, – разрешил я.

– Я не могу понять как! – почти выкрикнула она. – Я ужасаюсь легкости, с которой ты наносишь удар, но ребенок внутри меня блаженно замирает, когда ты рядом… Что же мне делать?

– Возможно, просто уйти и забыть, – мягко предлагаю возможный вариант. Неудачно.

– Забыть? – Она покатала слово на языке. – Забыть? О таком не забывают. Никогда. Уйти? Рано или поздно я уйду, но почему мне так не хочется это делать? Как будто что-то держит и не позволяет…

Кайа еще не договорила, а я уже соскальзывал по Уровням Зрения. Без подготовки. Без настройки. Без помощи Мантии. Задыхаясь от боли. Слова эльфийки заставили меня серьезно задуматься над последствиями неосмотрительного разбрасывания кровью. Только бы не…

* * *

Самая умелая плеть, подгоняющая нас, находится в чутких и безжалостных пальцах страха. Но страха отнюдь не за свою потертую шкурку, а за не менее изношенную душу. Не понимаете? Я тоже долго не мог осознать сей истины, пока… Пока жизнь не сказала, просто, прямо и грубо: ты кое-что можешь, но посмотри, как твои действия вмешиваются в узор чужих судеб! Посмотри внимательнее! Любое существо, даже самое сильное и живучее, можно сломать, словно куклу. Одним неумелым прикосновением. А ты всегда был неуклюж, но старателен – понимаешь, чем могут обернуться твои шаги по чужим Путям? Ты просто растопчешь мечты и надежды! Да, чужие, а не свои, но поверь: когда на твоих глазах умирает чужая надежда, ты умираешь вместе с ней. Если, конечно, способен увидеть эту светлую тень во взгляде того, в чью жизнь вмешался…

Я погружался. Внутрь. Себя? Быть может… Каждый из нас всего лишь концентрированный сгусток Пространства в ладонях Времени. Если вам нужно проникнуть в суть вещей – начинайте с себя. Только помните: то, что вы увидите, может оказаться настолько неприемлемым, что навсегда отобьет охоту копаться в причинах. Ну а если вы все же примете познанное… Добро пожаловать в сообщество таких же уродов, как я! Нам будет весело, не сомневайтесь! Хотя бы потому, что в какой-то момент слезы перестают принимать ваше приглашение…

Даже Третьего Уровня оказалось недостаточно – пришлось нырнуть глубже, туда, где текут Изначальные Потоки. Туда, где глухими толчками движется по Сосудам Мироздания Кровь Бытия…

«Не увлекайся!» – предупреждает Мантия, зябко съеживая Крылья.

Прости, милая, но я должен понять.

«А что тут понимать? Если наследил – нужно прибирать за собой…»

Вот я и хочу… А-а-а-а-ах!

Занавес ощущений приподнялся, пропуская меня… Куда?

Невесомая паутина Изнанки ласково обнимает мои плечи. Не тепло и не холодно, но как-то… уютно. Привычно. Словно мы знакомы не первый день, и я зашел в гости после долгого отсутствия. Словно… Мне рады? Ничего не понимаю, но… И не хочу понимать. Здесь все такое… правильное, что дыхание захватывает. И почему мне раньше об этом не говорили? Я бы почаще сюда наведывался…

Светящийся пух разлетается под сочными всплесками. Нет, это уже не Нити, а их Истоки. То, с чего все начинается. Или – заканчивается. То, что не имеет воплощенной формы, подобно мечте, потому что, как только мечта становится реальностью, ее очарование безвозвратно уходит… Где-то там умелые руки Слепой Пряхи разматывают Клубок Жизни. Где-то далеко… Но мне нужно то, что совсем рядом…

Прозрачные косы Прядей Пространства усыпаны огоньками в том месте, где, по моему разумению, должна находиться эльфийка. Бирюза, синь, кармин. Яркие созвездия в небе Изнанки. Ровная, медленная пульсация. Наверное, так и должно быть – не знаю, не могу знать, но что-то подсказывает: угадал…

Тревога оказалась напрасной? Собираюсь возвращаться, но в последний момент останавливаюсь. Это крохотное скопление огней… почему оно кажется мне нечетким? Даже – размытым… Делаю шаг. Еще один. Приближаюсь, пока не начинаю замечать… Замечать – что? Огоньки… словно припорошены. Чем? Больше всего эти невесомые пылинки похожи на пепел, но… Разве бывает пепел таких цветов? Безмятежно-белый. Грозно-черный. Неистово-зеленый. Разноцветные крупинки рассыпаны по созвездию, ожидающему окончательного воплощения в Кружеве будущего эльфа. Чаще, реже… Словно кто-то зачерпнул горсть и швырнул не глядя… Неужели… Я?!

«Этого следовало ожидать». Голос Мантии звучит очень глухо, с необъяснимым трудом, будто ей тяжело и больно пробиваться ко мне.

Что случилось? Почему этот пепел…

«Пепел…» Она на мгновение умолкает. Совсем как человек, у которого перехватывает дыхание.

Что я наделал?

«Узы Крови не прислушиваются к доводам разума и порывам чувств… Они возникают или пропадают по собственной воле…»

Это значит…

Холодею.

«Ты не виноват». Слова Мантии должны успокаивать, но я пугаюсь еще больше.

Что ЭТО?

«Очень редкое и очень занятное явление… То, из чего родились ритуалы „Разделения“…»

Но ведь… Я же не привязал ребенка к себе?

«Нет… Ты привязал его к крови Дома…»

Как?!

«Не переживай… Ничего дурного не произошло… Возможно, ты оказал ему великую честь…»

Что-то не верится!

«Преданность Дому – не самое дурное свойство…»

Преданность! Приданность – звучало бы правильнее, да?

«Иногда не нужно искать разницу», – с мягким укором замечает она.

Я сглатываю горечь, выступившую на нёбе. Узы крови… Самое последнее, во что мне хотелось бы вмешиваться. Слишком большая ответственность. Перед самим собой прежде всего.

Надеюсь, ничего не успело… измениться?

«Я же сказала: не переживай… Подумаешь – еще один верный слуга…»

Это нечестно!

«Это разумно… Это рационально… Это удобно».

И наверняка – запрещено!

«Как догадался?» Искреннее удивление.

Как… Разве сразу не понятно? Насильно толкнуть чужую жизнь на новый Путь – такие действия не могут поощряться никакими законами!

«Ох… Твоя несуразная тяга к справедливости когда-нибудь станет совершенно невыносимой…» – сокрушается. Словно и в самом деле переживает.

Невыносимой для кого?

«Для тебя, дурной ты мой! Надо быть проще…»

Хочешь сказать, бесстрастнее? Безжалостнее?

«Ну хоть это ты понимаешь!» Вздыхает с некоторым облегчением.

Я попробую. Но потом!

«Снова здорово! Остынь!»

Расскажи мне, откуда возникли «Разделения». Пожалуйста!

«Тебя интересуют сплетни или механика?»

Меня интересуют Знания!

«Как пожелаешь… Изначально „разделение“ вообще не практиковалось, потому что само понятие налагает ограничения… Понимаешь, что имеется в виду?»

Думаю, да. «Разделять» приходится не только приятное, но и неприятное.

«Попал в точку… Поэтому существовало „подчинение“, а не „разделение“… Ty’rohn… Во времена ожесточенных войн тысячи проходили через этот ритуал… Тысячи тысяч… И их потомки вплоть до третьего поколения несли в своей душе тень „подчинения“…»

Как жестоко!

«Как мудро… Благодаря ty’rohn в Долгой Войне победила не та сторона, которая устилала свой Путь трупами, а та, которая крепко держала в руках Нити чужих жизней… Так было нужно… Потом надобность жесткой Связи потеряла смысл и на смену „подчинению“ пришло „разделение“ – добровольное принятие обязательств…»

Понятно… Но если ty’rohn давно уже не осуществляется, почему моя кровь…

«Не осуществляется – не значит невозможно… Ты не умеешь созидать Узы Крови, малыш… И никогда не будешь уметь, увы… Так что твоя кровь сама решает, как действовать…»

Но почему именно «подчинение»?

«Чтобы защитить… Чтобы уберечь… Чтобы сохранить… Иначе и быть не могло…»

Я не хочу!

«Твои желания не могут изменить Гобелен Крови…» – грустно напоминает Мантия.

Что же делать?

«А надо ли?» – сомневается она.

Я не имею права решать за того, кто даже не появился на свет!

«Позволь возразить! Как раз имеешь… Ребенок родится только потому, что ты принес Дар…»

Я ничего не приносил! Все произошло совершенно случайно!

«Не бывает ничего случайного, как не бывает ничего предопределенного…» – туманно провозглашает Мантия. А мне сейчас не до философских изысканий. Я не желаю распоряжаться чужой жизнь, потому что… Я и своей распорядиться толком не могу!

Помоги, пожалуйста!

«В чем?» – хмурится она.

Как разорвать узы ty’rohn?

Неясный звук больше всего похож на смущенное покашливание.

Ну же!

«Такие УЗЫ не рвутся…»

Совсем?!

«А ты чего ожидал? Я же сказала: вплоть до третьего поколения».

Не может быть! Должен же существовать выход!

«Ну ты и наглец!» Возмущение. Искреннее.

Почему?

«Всюду ищешь Пути, удобные тебе… Самое забавное, что находишь».

О чем ты?

«Если уж решил, что выход есть, – ищи!» И она замолкает. Совсем. Оставив меня наедине с мерцающими огнями, потрескивающими как поленья в очаге…

Как поленья…

Пепел…

А что, если?..

Я склонился над созвездием неродившегося эльфа.

Всего лишь пепел… Он должен быть легким… Он…

Я набрал побольше воздуха в грудь и… Дунул.

Крупинки угольно-снежно-изумрудной пыли взметнулись облаком, теряя контакт с Изнанкой Кружева.

Кыш отсюда!

Я дул еще и еще – пока ни единой пылинки не осталось. Куда улетел этот странный пепел? Не знаю. Но он не осел обратно, а это значит… Это значит… Это значит…

Мой затылок впечатался в дощатый пол.

Возвращение оказалось неожиданным и… насильным. Но кто помог мне всплыть? Не Мантия, это точно! Кто же? Кто?

Лихорадочно вспоминая, я только теперь мог дать оценку неприятному ощущению, тревожившему меня на всем протяжении пребывания в Изнанке. Будто кто-то подглядывал за мной. Кто-то готовый вмешаться, если… Если – что? Что-то пойдет не так? Для сих действий необходимо обладать невероятным могуществом… Да, я помню: внимательный, чуть любопытный взгляд. И длинная тень, заставившая огоньки мигнуть. Не потускнеть, не погаснуть, а именно мигнуть, словно стремительно прошла сквозь них…

– Что с тобой? – Море отчаяния в бирюзовых глазах Кё, склонившейся надо мной.

– Ничего… – Губы двигаются, но так, словно я их у кого-то одолжил.

– Раны настолько серьезны?

– Какие раны? – Что-то запамятовал.

– На тебе лица нет!

– А где же оно? – Пытаюсь улыбнуться, но не получается: мышцы словно одеревенели.

– Да что же такое?! – Эльфийка испугана не на шутку.

– Не волнуйся, все хорошо… Вот только…

– Что?!

И я понимаю, что именно кажется мне неправильным во всем происходящем.

Я не могу пошевелиться. Совсем. Это не паралич – ни одна пядь тела не утратила чувствительности – однако…

«А чего ты ожидал?» Голос Мантии звучит так громко, что почти оглушает, и я мысленно морщусь.

Потише, пожалуйста…

«Хорошо, что в шлейфе еще оставались крохи Силы, иначе…» – негодует она.

Иначе?

«Могло начаться отмирание тканей!» Хм, очень пугающе.

Но почему?

«Чем глубже погружение сознания, тем слабее становится его связь с телом, разве не помнишь?»

Но ведь…

Это-то я помню. Но есть и кое-что другое, верно?

«Без руководства тело перестает функционировать…»

Умирает?

«Не всегда…» Признается, поганка. Но признается вовсе не в том, что нужно мне. Попробуем зайти с тыла…

Но я же погружался в Саван – сознание отлучалось и дальше, чем в этот раз, так почему же…

«Ты думаешь, что Саван – это просто нагромождение Щитов?» – взвивается Мантия.

Да. А что?

Совершенно искренне недоумеваю.

«За каждым Щитом остается Страж…»

Это еще что такое?

«Если коротко… псевдо-Сущность… Подобие разума, но не отдельно существующее, а… Часть мозаики, которая при снятии Щита возвращается на свое место».

И где же это место?

«В тебе, олух!»

Ну и ну, как все запутано… Так вот почему Саван требует столько Силы: шутка ли – сначала сформировать бесчисленное количество подобий, а потом развоплотить их в строго определенном порядке и поместить останки в строго определенное место… Та еще работенка!

«А ты нырнул невесть куда, не озаботившись Стражами, хотя бы по одному на Уровень!» Злится. И правильно делает.

Прости…

«Хорошо еще, что тебе помогли вовремя вернуться».

Кто?!

«Тот, кто умеет и может…»

Конкретнее!

«Восстанавливай силы!» – коротко буркает Мантия и лишает меня своего общества.

Зато Кайа остается рядом.

– Что я делал? – Спрашиваю не из любопытства, а из страха: не было ли чего лишнего, не обязательного к наблюдению сторонними лицами.

– Не знаю! – чуть ли не со слезами в голосе отвечает эльфийка. – Ты стоял и смотрел куда-то… И не на меня, и не в сторону, а потом… Твои глаза начали белеть, пока на стали похожими на бельма, только не мутные, а блестящие. Я хотела позвать кого-нибудь, но не смогла. Словно кто-то приказал стоять и ждать… А ты… Ты вдруг подошел совсем близко. Так близко, что я чувствовала твое дыхание на своей коже. Очень горячее дыхание – мне даже показалось, что оно обжигает… Потом ты наклонился и зачем-то дунул на мой живот. Несколько раз. И… упал. Что все это значит?! – Она сорвалась на крик.

– Я исправил допущенную ошибку. – Кажется, так оно и есть. Нет, я уверен, что исправил. Вот только ошибку ли?

– Ошибку? – Кё ничего не понимает. Да я и сам с трудом продираюсь сквозь дебри знаний, полученных так быстро и так… тяжело.

– Я очень устал… Пожалуйста, Кё, позови доктора и еще кого-нибудь… На полу слишком неудобно лежать… – Губы все же складываются в улыбку. Вымученную, но довольную. – Только сама, прошу, не дотрагивайся до меня…

* * *

– Как самочувствие? – В дверном проеме возникло личико Мин, и я в который раз подивился контрасту бесстрастно-неподвижных черт, искристых глаз и звенящего эмоциями голоса. Впрочем, поначалу воительница не проявляла особых чувств – ни ко мне, ни вообще к кому или чему-либо. Поначалу… Зато после скорби о нечаянной жертве vyennah’ry Мин, можно сказать, ожила.

– Лучше, чем вчера. – Стараюсь ответить как можно бодрее, но не могу никого обмануть. Даже себя.

Сутки лежал, не помышляя о том, чтобы шевельнуться. Сегодня пошел день второй, и наконец-то в безвольно распластавшееся на постели тело начали возвращаться силы. Впрочем, если верить Мантии (к сожалению, подробно поговорить нам не удалось – из-за ее обиды и из-за чрезмерного внимания к моей скромной персоне со стороны доктора и гостей дома), это сознание укрепило цепочки, связывающие его с бренной материей…

– Но встать еще не можешь? – продолжала допрос Мин.

– Не могу, – признаю и гордо добавляю: – Зато уже могу поднять руку.

Взгляд воительницы недоверчиво вспыхивает. Приходится подтвердить слова делом: приподнявшаяся на несколько дюймов над постелью ладонь привела Мин в совершенно детский восторг. Разве что визжать, хлопать руками и топать ногами она не стала, а ограничилась широкой улыбкой.

– Значит, можешь принять посетителя?

– Кого еще? – Она не ответила, отходя в сторону и пропуская в дверь не менее высокую фигуру.

– А, это ты… – Вздыхаю, а Кэл пододвигает к кровати стул и усаживается, неловко опираясь на жесткую спинку. – Сильно болит?

– Иногда, – признается эльф. – Но это всего лишь рана. Она заживет.

– Конечно! Жаль, что ты пока не можешь воспользоваться иными лекарствами, выздоровление шло бы гораздо быстрее…

– Действительно жаль, – кивает Кэл. – Возможно, в этом случае я мог бы помочь и тебе.

– Даже не думай! – Я бы погрозил пальцем, если бы мог. – Это бессмысленно.

– Почему?

– Потому! – отвечаю, как невоспитанный ребенок. – Только зря потратишься…

– Как хочешь. – Он рефлекторно пожимает плечами и морщится от боли. – Собственно, я пришел не за этим.

– А за чем? – настораживаюсь.

– Я много размышлял… – начинает Кэл, и я не удерживаюсь, чтобы не съязвить:

– Это правильно! Размышлять – крайне полезное занятие!

– Не перебивай! – На мгновение в голосе листоухого прорезается привычная надменность, но исчезает чуть ли не быстрее, чем появилась.

– Ладно, не буду. – Согласно вздыхаю. Кэл полыхнул глазами, но оставил мое ехидство без надлежащего ответа.

– Я размышлял о поединке. Долго. Пока не понял, что все происходило… неправильно.

– Неужели? – Стараюсь казаться спокойным, но голос дрожит.

– Сначала ты не казался опасным противником: стандартные ответы, простые выпады – ничего, заслуживающего внимания. Именно это меня и усыпило.

– Усыпило? – Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, lohassy!

– Да, усыпило. Я словно начал отделяться от собственного тела и… таять. Как на огне тает лед. Было совсем не больно, но очень… мерзко.

– Конечно. Умирать всегда мерзко, – охотно подтверждаю.

– Умирать? – Он непонимающе смотрит на меня.

– Твою душу пожирал vere’mii сестры. Знаешь, что это такое?

– Да… – прошептал Кэл, бледнея.

– Странно, что никто раньше не заметил и не помог тебе справиться с «призраком»…

– Я чаще бываю в компании воинов, а не магов, – поясняет Кэл. Чуть смущенно.

– Ну для того чтобы почувствовать неладное, не обязательно чародействовать направо и налево! Достаточно просто… А твоя возлюбленная тоже ничего не замечала?

– У меня нет возлюбленной, – тихо и печально ответил эльф.

– Как это? – Были бы силы, подскочил бы на кровати. – Чтобы у листоухого и не было возлюбленной? Да вы же ни минуты не можете без влюбленности!

Темно-лиловые глаза лукаво суживаются:

– Больно много ты знаешь об эльфах! Откуда?

– Была возможность, я и узнавал, – огрызаюсь. Ну не рассказывать же ему о том, что, в десятилетнем возрасте определив для себя эльфов одними из главных врагов, я проштудировал всю имеющуюся в домашней библиотеке литературу и попытался получить ответы на те вопросы, о которых в книжках не было ни слова!

– Почему я тебе не верю? – вздыхает Кэл.

– Потому что еще не научился!

– Этому нужно учиться? – удивляется. Странно, вроде мой ровесник, а такой ерунды не знает… Опять читать лекцию? Что ж, прочту.

– А как же? Сначала нужно воспитывать в себе доверие, и не просто к избранным вещам и личностям, а доверие ВООБЩЕ. Ко всему. По крайней мере, доверие «первого взгляда». А когда научишься доверять, можно попробовать верить. Это уже сложнее, но гораздо приятнее.