Текст книги "Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ"

–Он пьяный?– Участливо осведомился Отец. Басмач покачал головой.

–Нет, как ты ушел от нас, так он, как общество трезвости, тут шатается. Места себе не находит.

–Ну так ты его напои.

–Незачем. Пусть посмотрит на мир, каков он есть. Смотри, хоть аппетит появился, вон поправился, шерстка залоснилась.

–А эвкалипт он ест?

–Ты же сам решил, что нечего ему как корове травой питаться. Вот он всю твою рыбу и поел.

Отец махнул рукой на коалу:

–Пусть ест, жалко что-ли.

Коала сидел на берегу заводи и своими маленькими неуклюжими лапами чистил шкуру щуки. Он иногда опасливо озирался вокруг и с недоверием кидал обиженные взгляды на Басмача.

–Как дела у тебя-то? А-то ни слуху, ни духу.

–А как сажа бела. Нормально все.

–Типа с маман живете? Ты ее мамой зовешь?– Хихикнул Басмач.

–А ты как думал? Ох и назойливая тетка, никуда от нее не деться. Нет-нет куда выйдет, а то все дома сидит на нас с Рыжей зыркает. И Рыжая с ней, как блоха с собакой.– Скривился Отец.

–Ну что, за возвращение?– Спросил Басмач.

Из бара устроенного в дупле старого дуба Басмач стал доставать бутыль с прозрачной жидкостью и закуску.

–Отметим возвращение блудного сына. Чего изволите, сударь?– Басмач небрежно кидал бутылку и стаканы прямо на траву.

–Отставить. Мне нельзя сегодня.

–Бог мой, в этом году лета не будет? Ты перестань погоду портить. Что еще за аскетизм нездоровый такой, батюшка? Тебе что, в глотку кляп забили?

–Басмач, ты же не умеешь хранить секреты, тебе скажи, только глухой не услышит. Не буду сегодня, сказал же.

–Отец, партизан, кому я чего рассказал недозволенное? Я– могила. На бабушку ставлю. Зуб на рельсы.– Басмач щелкнул ногтем по зубу.

–Знаю я тебя.– Отец недовольно скорчился.

–К тебе Суся идет. Примешь?– Спросил Басмач, застыв в немом вопросе с бутылкой в руках.

–А куда ее деть, давай.– Сказал Отец.

Меж деревьев появилась черная пасть выхода, из которого выскользнула довольная, словно амбарная мышь, Суся.

–О,– закричала она, потирая руки.– Как я во время. Отец, я знала, ты меня не подведешь. Клаксоны пищат, наливай.

–Настася, у меня сегодня сухой закон.– Кисло молвил Отец.

–Он у кузнеца закодировался.– Добавил Басмач, продолжая держать бутылку в руках.

–Я те дам кузнеца. Суся, не могу сегодня, слово дал.– Отец уселся на траву, жестом приглашая девушку присоединиться.

–Чего опять натворил, выкладывай.– Суся сложила подол белоснежной юбки и, кряхтя, уселась рядом.– Басмач семь капель под язык накапай. Текилы.

–Мы тут…– Отец покосился на Басмача.– Ну-ка не подслушивай, зверюга.

Басмач навострил уши, стараясь услышать все.

–Да ладно, все равно он узнает.– Махнула рукой Суся.

–Короче, мы тут это… с Рыжей, ну… это…– Замялся Отец.

–Что это?

–Короче мы с Рыжей надумали размножаться.

–Хорошие люди должны размножаться.– Кивнула Суся.– А ты-то здесь при чем?

–Как так причем? В одиночку-то не получится.– Удивился Отец.

–Так она еще не беременна?– Суся вскочила на ноги. Ее волосяной домик на голове чуть не развалился от резких скачков.

Отец твердо закачал головой. Суся быстро все понимала. Видимо девчонка на своем веку повидала много чего, о чем не рассказывала.

–Мы сегодня с ней должны… Словом мы ее просканировали дома. У нее сегодня овуляция. Сегодня будем делать наследника. Вот так.

–Ясно, ты решил, значит, вопреки русской традиции, сделать малька трезвым? Интересно девки пляшут. А Рыжая-то знает?

–А как же! Знает. А то как же?

–Слушай его больше. Посмотри, что за производитель. Тьфу! Куда ему.– Сказал Басмач.

Суся подобрала стакан с травы, протянула его Басмачу.

–Ты вон, бармен, водку наливай. Тебя подглядывать сюда поставили, а ты подслушиваешь. Ты то сам. Много ли чего сделал, аналитик. Все твои алгоритмы летят к чертям собачьим.– Недовольно сказал Отец, огорченный не признанием его производительской способности.

–А что мы?– Басмач налил Сусе полный стакан.– Мы– люди пьющие. Мне нечего стесняться. Мне детей не крестить.

–Вот и не болтай лишнего, пока тебя не спросили.– Рявкнул Отец.

Суся с разбегу выпила стакан. То что случилось с ее лицом, очевидно доказывало единство противоположностей. Глядя с одной стороны можно было подумать, что девчонка вот-вот умрет. Она сморщилась, как старая мошонка, по углам губ текли прозрачные капли текилы, из глаз выступили слезы и покатились по лицу, смешиваясь с алкоголем. Наступило апноэ. Тело задвигалось в агональных судорогах. Если на это посмотреть с другой стороны: человеку искушенному, могло увидеться бесконечное блаженство, от которого Суся закатила глаза, слезы немого блаженства выступили из глаз. От жгучего священного экстаза лицо обрело вид волнующей муки и счастливого томления. Капельки пота, словно искорки божественного света, сверкнули на ее лбу, а по щекам нежной струйкой лился Ханаанский бальза. Волна безумной неги прокатилась по ее телу и легкость обрели члены ее.

–А-а-а, хорошо-то как, черти меня побери,– взревела Суся.– Ух ты. Дай скорее лимон.

–Вот это да…– Удивился Отец.

–Ты точно не станешь?– Обратилась она к Отцу.– А то сейчас наберемся, чтобы родители не узнали.

Отец покачал головой. А от рефлексов никуда не уйдешь, подумал он. Его тоже передернуло, будто он сам выпил текилы. Слюнные железы плюнули в рот липкой, как пот, слюны. Отец сглотнул. Выражение глаз сменилось на вожделение, как у собачки Павлова, что алчет носом залезть в миску. Он жадно наблюдал, как алкоголь нежно тронул интиму сосудов и, растворяясь в Сусе, пробирался через гематоэнцефалический барьер к мозгу.

–Как знаешь, а мы с Басмой посидим тут, good?– Кивнула Суся Басмачу.– Андрюху позови.

Басмач пожал плечами, давая понять, что ему поступило такое предложение, от которого невозможно отказаться. Меж деревьев раскинулся экран телевида, появилась физиономия друга.

–Опаньки, без меня.– Удивился Мормон, узрев пикничок на траве.– Кстати, здорово православные. Сейчас буду.

Экран телевида потух и спрятался в ветвях деревьев. Никто не успел и молвить звука. Непроизнесенные слова были сказаны про себя. Не прошло и секунды, как сквозь черноту выхода на поляну выбежал Мормон. Друзья махнули ему рукой.

–Что меня не позвали, жадины?– Спросил он.

–Так ить, позвали.– Сказала уже подхмелевшая Суся.– Утыр рядом.

–Что празднуем? Снова в разводе?– Спросил Отца Мормон.– Дай столик.– Кинул он Басмачу.

На траве появился стеклянный столик и подушки, которые бросили здесь же. Мормон взял с травы стаканчики, забрал один из руки у Суси и разлил из бутылки холодную прозрачную текилу.

–Мормон, мне не наливай.

–Чего так. Ты же еще трезвый?– Мормон от удивления поднял глаза от столика.

–Нет, на сегодня у меня планы.– Отрезал Отец.

–Так мы же в конверте, выйдешь– трезвым будешь. Какая разница.

–Разница,– усмехнулся Отец,– один пляшет, другой дразнится, вот и вся разница. Нет. Мы сегодня с Рыжей будем киндера делать. А она у меня сам же знаешь… Даже в конверте я выпью, так она меня все равно вычислит. Нет, лучше я потом, когда все закончится.

–Ну,– отмахнулся Мормон,– от этого занятия не так легко оторваться. Тебя может еще неделю не будет. Ты так, для запаха дерни немного, дури-то своей хватит. Да и иди.

–Все это очень интересно.– Сказала Суся.– Дети– это хорошо. А вы когда расписаться задумали, или так, в гражданском будете?

–Нет, завтра и распишемся.– Кивнул Отец.– Мне теперь отсюда никуда не деться.

–Кого хочешь?– Спросила Суся.

–Человечка.– Усмехнулся Отец.

–Ну это понятно…– Кивнула Суся.

–Родила царица в ночь Коле– сына, Толе– дочь. Мальчишку хочу, кого же еще. Олежку.

Друзья разлеглись на подушках возле столика. Ласковый теплый ветерок с мелкими капельками брызг обдавал молодых приятной прохладой. Вода в тихой заводи нет-нет возмущалась крохотными волнами, да редкими всплесками разыгравшейся рыбешки. Над водой носился рой мошкары, за которой из воды выпрыгивала водяная мелочь. Лишь тихий всплеск, да расходящиеся круги по воде напоминали, что река живая. Ласковая ива склонила свои зеленые плети к воде, будто пытаясь их отмыть от бесконечной зелени и тины, которая успела налипнуть на гибкие ветви. Огромный тополь выставил напоказ свои чудесные толстые корни, которыми тайно гордился. Пусть загорают. Тихий шелест листвы платанов и эвкалипта убаюкивал своей патриархальной размеренностью. Где-то вдали кричала во все горло маленькая пичужка, стучал головой о дерево дятел. Где-то в вышине поскрипывали стволы вековых дубов да корабельных сосен, будто жалуясь на ревматизм, который стал их бессменным спутником. Солнышко проглядывало несмело сквозь листву тихого оазиса, будто стараясь подсмотреть, что же делает подрастающее поколение, которой стоять у руля вселенной.

–Значит у вас все серьезно?– Спросил Мормон. Отец кивнул.– Ну, ладно, поздравлять сейчас тебя не стану. Поздравлю когда разведешься.

–Вот милый человек. И тебе спасибо на добром слове.

–Ну, за демографический взрыв,– поднял бокал Мормон.

–И за героя, а точнее, за инвалида сексуальной революции на Руси– Отца.– Вторил ему Басмач.

Друзья рассмеялись, выпили. Отец как оплеванный сидел на мягкой подушке, наблюдая за возлияниями. Чего-то, а точнее кого-то не хватало.

–Пиначета нет, Басмач, ну-ка, слетай за медведем, он за меня сегодня пить станет. Пусть порадуется. Мужик не верблюд, ему пить надо.

–Сам придет надо будет.– Проворчал Басмач.

Из-за кленового куста нехотя вышел маленький коала. Отец зааплодировал, ему вторили остальные. Под негромкие аплодисменты вышел на свой бенефис маленький ленивый и до одури трезвый медведь. Пошатываясь, он подошел к столику и расположился на коленях у Суси.

–Здравствуй, здравствуй малыш, как поживаешь? Как твое ничего?– Потрепала коалу Суся.

Коала, словно не замечая ее ласки, полез дальше на стол, где стояли пустые стаканы. Он схватил один из них и розовым шершавым языком стал слизывать оставшиеся капли мексиканской водки.

–Не томи его, дай блюдце.– Сказал Отец.

Блюдце не замедлило появиться. Искрящаяся жидкость сверкающими пузырьками заполнила до краев посудину. Пиначет самозабвенно припал к краю.

–Все, отпустило его.– Сказал Отец.

–Ну пусть и нас отпустит, давайте, пустим карасика.– Мормон поднял свой стакан.

Друзья подняли свою тару, очень мало похожую на кубки, однако, веселящую также. Звон стеклянной посуды возвестил всему лесочку, что было проглочено, по меньшей мере, граммов двести текилы, даже если не брать в расчет маленького коалу.

–Жалко, значит, в нашем полку скоро убудет.– Сказала Суся.

–Настася, перестань, чего ты несешь? Он через неделю к нам снова прибежит: налейте мне, налейте. Что мы его не знаем. В глотке пересохнет– про все на свете забудет.– Сказал Басмач, утирая рукавом лицо.

–Басмач, ты вон пей лучше, не говори чего не знаешь.– Отрезал Отец и добавил Сусе,– не потеряюсь я. Куда мне идти-то? Земля круглая, срастемся.

–Ты вроде как прощаешься.– Сказал Мормон.

–Сплюнь,– сказал Отец.– Я собираюсь жить вечно.

–Та же история,– сказала Суся.

–Тебе жить то осталось на два вздоха,– сказал Басмач задумчиво и фыркнул.– Вечно!

–Это ты как со своим хозяином разговариваешь? Знаешь что? Ты не открывай рот, смолчишь– за умного сойдешь.– Засмеялся Отец.

–Это я про то, что ты в такую историю лезешь. Там тебе не светит ничегошеньки хорошего. Отец, подумай сорок раз.

–Батеньки мои, кто заговорил-то.– Засмеялся Отец.– У тебя все ли ладно?

–Делай как знаешь. У Диогена однажды ученик его за советом пришел…– Начал, было, Басмач.

–Ты нам лекцию читать надумал? Спасибо, увольте. Умный любит учиться, а дурак– учить. Заткнись лучше.– Махнул рукой Отец.

–Да пусть расскажет!– Вставила Суся. Глаза ее разъезжались. Ослабленная лицевая мускулатура обнажила ряд белоснежных зубов.

–Пусть,– пожал плечами Отец.

–Так вот,– продолжал Басмач,– ученик Диогена надумал жениться, и пришел за советом к своему учителю, спрашивает, так мол и так, надумал я жениться, учитель, посоветуй, как мне быть. Диоген ему и говорит: знаешь, дорогой мой, поступай, как знаешь, только все равно будешь каяться. По-любому.

–Ладно, чего там говорить, хочет человек жениться и осесть. А мы все вместе потом смеяться будем.– Улыбнулся Мормон.

–Да! Зубоскалить это вы все горазды.– Сплюнул Отец.

–Ну хочешь, мы за тебя тебе киндера сделаем? Чего проще?– Хихикнул Басмач.

–Нет уж, увольте, я сам. А то, что сразу папой не заложено, потом палкой не вобьешь. На себя посмотри. Глянь в зеркало, найди время. Жалкое зрелище.– Скривился Отец.

–Ты что-ли красавец? Тьфу.– Басмач нарочито громко сплюнул с зуба.– У тебя вон, как у латыша, сапоги да душа. Даже в оперативной группе не работаешь. Лениво? Ни бабе– свечка, ни черту– кочерга.

–Так интересно вы лаетесь.– Развеселилась Суся.

–А пошел ты…– Надул губы Басмач.

–Смотрите, хомячок обиделся. Бог мой. Как это все печально.– Фыркнул Отец.

Вечерело. Друзья сидели на мягких подушках, смеялись, выпивали, мыли кости Рыжей, Отцу и всем, кого случилась судьба помянуть не к ночи. Тихонько мимо них пролетали бесценные секунды. Тени выросли, скрип стволов приутих, ветерок тоже замедлил свой бег. Листва шелестела уже не так весело. Солнце лениво сложило свою светлую голову набок, искоса подглядывая сквозь листву за заводью. Пичужка перестала орать, только где-то на другом берегу куковала одинокая кукушка, расточительно даря всякому год за годом.

Вечер. Живет он на одной улице с Утром. Вечер– веселый светлоокий паренек, вечно молодой и вечно пьяный. У него есть огромный дом, в котором он появляется только под утро. Вечер не любит ночевать дома. Он утомлен праздной суетой, и сидит каждый вечер у себя в кресле, попивая из витого бокала чудесные мечты. Он любит посидеть у себя в садике под сенью кленов и тополей, покурить ароматную трубку. Вечер дарит любому незабываемые минуты, ничего не требуя взамен. Он любит женщин и вино, он любит шумные горячие разговоры, он любит смех и веселье и готов этим делиться с каждым. Завистники пытались отделаться от веселого добродушного соседа, только ничего не получилось. Вечер дарит женщинам цветы, детям красивые разноцветные воздушные шары и ветряные мельницы. Влюбленным он дарит тенистые, закрытые от посторонних глаз, аллеи, густо засаженные сиренью. Старикам он преподносит алые закаты и мудрость. Девицам вечер раздает зеркала в резных оправах, юношам любовь и терпение. Вечер любит дарить подарки, он делает это от чистого сердца, с радостью. Он готов дарить еще больше. Вечер любит бродить по своему тихому садику. Он с любовью осматривает каждый цветок и любого жучка, даря им свою любовь и нежность. Он шепчет им ласковые слова, поет им песни и танцует. Иногда вечер выходит к берегу озера, около которого раскинулись его владения. Он выносит с собой раскладной стульчик с подлокотниками, садится и любуется тишиной и закатом. Когда стемнеет, он зажигает на небе звезды своим волшебным перстом, нежным как сон. И звезды послушно оживают на небосводе, повинуясь лишь легкому его жесту. Он провожает взглядом уток и перелетных гусей, которые устраиваются на его озере.

Порой вечер раздевается от зноя и духоты и плавает в вечерней прохладе аквамариновой глади, плещется серебром чистой воды. Выйдя на берег, обернувшись огромным белоснежным махровым полотенцем, с ногами забравшись на стульчик, выкуривает ароматную сигарету и думает. Он думает, что все не так уж и плохо. Завтра будет новый день, и этот день обязательно войдет в историю, потому что завтра– будет самый лучший день в его жизни. У вечера всегда хорошее настроение, только омрачает мысль о встрече с Утром. Они не любят друг– друга. Вечер отдыхает от дневных забот и постанывает от удовольствия, раскачивая маленький раскладной стульчик.

Вечер очень любит свой дом, только ему не всегда удается посидеть в нем возле камина. Ведь вечером так хорошо сидеть у себя в саду. Лишь Дождик может прогнать Вечер с его любимого креслица в тени любимого сада. Тогда Вечер идет домой топить камин осиновым поленом и раскачиваться в качалке, любуясь Огнем и слушая его веселый треск. Огонь рассказывает Вечеру забавные истории о том, как Огонь был молод и бродил по затхлым пещерам первобытных пращуров. Вечер звонко смеется и подкидывает своему другу поленья.

Когда спадает жара, приходит долгожданная прохлада, когда стихии разбиваются о маленький забор Вечера, наступает тишина и спокойствие. Вечер включает радио и подпевает.

У Вечера большой винный погреб, в котором лежат разлитые по бутылкам спокойствие, которое пьянит своей тишиной, мудрость, которую суждено постичь не всем, любовь, которую не возможно почувствовать одному, уважение, которое не заслужить не любя. Вечер наливает себе бокал звенящей жидкости и маленькими глоточками вкушает блаженство. Говорят, Вечер не мудр. Это не правда. У вечера было много времени, чтобы осмыслить все происходящее. Просто вечер сильно устал, и еще Вечер очень добр.

Иногда Вечер, сильно захмелев, остается ночевать под околицей на лавочке. Его внимательно укутывает листва сирени и черемухи, чтоб не простудился, под голову ему кладут мягкую подушку из бархатных розовых облаков. Так он и спит. И только первый солнечный луч будит его домой.

А иногда Вечер просто сидит всю ночь напролет, наблюдая за движением вечных светил, которые радостно улыбаются ему. Большая Медведица машет ему лапой, и Вечер отвечает ей тем же. Овен иногда качнет с небес своим упрямством. Вечер простил его давно, ведь он его по-прежнему любит, что бы между ними не произошло. С огромным диким бараном у них были теплые отношения, только из-за своего упрямства Овен не остался навсегда с Вечером. Ну, да Бог ему судья. Время их рассудит. Нет– нет, Рак в своем долготерпении свистнет Вечеру, они любят друг друга. Они– братья. Огромная кошка– Львица, непостоянная как время, иногда мурлычет под любящим взором Вечера, порой она потягивается и зевает, обнажая клыки, демонстрируя свою силу. Он любит и ее. Она ему– вечная подруга. От нее не скрыться, она его найдет везде. И дома и на работе. Он живет с ней не скучно. Не весело, но и не скучно. Она не дает Вечеру забывать, что она– царица. И светлоокому чародею приходится выколачивать пыльные циновки и коврики, вынося их из дома. Но это он делает с неохотой, и, чтобы не сердить венценосную кошку, улыбается. Весы тихо позвякивают тарелочками на тихом вечернем небосводе, словно веселые китайские серебряные колокольчики, дарят Вечеру уют и любовь. И конечно Скорпион. Он– самый обожаемый и желанный. Он с вечернего неба посылает Вечеру воздушные поцелуи, и говорит, что он его любит. Скорпион как сын ему. Этот непослушный непоседливый сорванец с ободранными коленками любит резвиться на небесной сфере, доводя Вечер до оглушительного смеха. Он– радость великая. Он очень своенравен, непоседлив и доверчив. Скорпион не любит рано засыпать и просит Вечер рассказать ему сказку. Вечер охотно дарит ему избитую временем добрую историю. И под размеренный голос Вечера, Скорпион засыпает, укрытый одеялом, подрагивая во сне.

Иногда Вечер выходит в гости. А друзей у него много. Иногда они сами приходят к нему. Вечер и гости упиваются вечерней прохладой и первой луной. Они разливают по бокалам мечты и надежду. Иногда пьют большими глотками, жадно, стараясь не упустить и капли, а чаще медленно потягивают напиток из соломинки под тихий смешок и музыку. К Вечеру приходят сестры: Вера, Надежда и Любовь. Очень скромные и тихие девушки. Они приходят к Вечеру не за весельем, хотя иногда случается и такое. Они приходят к нему за утешением и советом, и Вечер охотно делится с ними. Гостем бывает и Умиротворение. Его светлая довольная улыбка очень радует Вечер, они очень хорошие друзья. Приходит к Вечеру и Забава с Удалью. Это очень озорные девицы. Они носят с собой фанфары и барабаны. Они очень громко шумят. Это совсем не радует соседей, однако все с пониманием относятся к шумным выходкам сестер. Вечер приглашает гостей прогуляться к озеру, полюбоваться последними всполохами уходящего дня. Они берут к берегу своего друга Огня. Его прячут в спичечной коробке, и сдабривают его на берегу сухими поленьями. Они могут танцевать до утра на берегу. Они могут просидеть под веселый треск Огня всю ночь. И только первая улыбка дневного светила заставляет Вечер укрыться в своем доме.

К вечеру часто заглядывает соседка Ночь. Она молчалива и скучна. Она лишь заглядывает к Вечеру, но редко говорит с ним. И пусть, у нее своя жизнь.

–Ладно, пошел я. У меня дела все-таки.– Сказал Отец, поднимаясь с подушки.

–Отец, да ладно, давай посиди еще с нами, мы только разошлись.– Сказал Мормон, кидая в воду камень.

–Ну, Отец, нам без тебя лихо будет.– Добавила Суся.

–Басмач!– Позвал друга Отец.

–Чего тебе,– буркнул тот.

–Сделай мою копию, пусть с хлопцами повеселится, а мне пора.

–Копию. Это не то.– Поморщил нос Мормон.

–Не могу. Все, пока…– Покачал рукой Отец.– Сидите, кто вас гонит. А меня ждет любимая.

–Ну давай, семь футов под килем.– Крикнул Басмач растворяющемуся в зеркальной черноте Отцу.

Уходить не хотелось, он любил своих друзей. Они его тоже любили. Любили этого выходца из глубины диких веков, этого необузданного дикаря балагура и весельчака. Но идти было нужно. ВЕЛИКОЕ МГНОВЕНИЕ ждет. Ему ничто не должно помешать. Великое дело должно свершиться.

Очутившись в комнате с книжными шкафами, Отец увидел разложенную кровать и Рыжую, разметавшую волосы по подушке. Она приподнялась на локте и одной рукой схватила наклонившегося к ней Отца за шею.

–Ну чего ты так долго. Я уже заждалась. Ты что ли передумал?– Рыжая поцеловала Отца.

–Киска моя, я тебя люблю, как я могу? Завтра мы с тобой зарегистрируемся.– Отец ответил поцелуем.

–Иди ко мне.– Рыжая распахнула край одеяла, демонстрируя очаровательную свою наготу.

Отец не заставил себя упрашивать, мигом сбросил стеснявшие его одежды и кинулся в объятия любимой.

Они вспыхнули и растворились в любви и согласии. Они наслаждались друг другом, словно от этого зависели судьбы человечества. Они нежно касались друг друга, наслаждались музыкой и гармонией взаимного проникновения. Трепетно ласкали друг друга, испытывая уважение. Они любили друг друга и были счастливы. Между ними ничто не стояло. Были только они одни. Даже кошки с Рональдо не смели шелохнуться, дабы не нарушить таинство воссоединения. Даже ночь, смущенная ушла от их окон, оставив после себя яркие алые вспышки и разноцветные круги. Вечер оставил их наедине. Он сделал свое дело. Рыжая была нежна и податлива, Отец был терпелив и настойчив. У них был ВЕЛИКИЙ ПЛАН, которому суждено осуществиться. Только он и она могли довести дело до конца.

Мириады маленьких клеток, где-то в глубине теплой плоти, забились, закружились и понеслись к заветной цели, о которой даже и не знали и никогда не видели. Другая маленькая клетка, окруженная двумя рядами услужливых нянек, ждала долгожданных гостей, о которых не имела никакого представления. Они встретились. Она выбрала самого нахального вновь прибывшего, который пробился сквозь блестящую корону, поцеловала его и пустила к себе. Они закружились в лихом вальсе, заворачиваясь теплее в скорлупку. Теперь они всегда-всегда будут вместе. Они теперь– неделимое. Они теперь– единое и целое. Они теперь жизнь. Вдвоем они проскользнули по теплой розовой трубе к ложу, там, где сорок недель они будут лежать и дожидаться своего часа.

Они лежали обнявшись. Сердце бешено колотилось в груди. В горле першило от долгих мучительных поцелуев. Щеки саднило. Они лежали молча, пытаясь прочувствовать великое мгновение, которое подарит миру надежду. Они ждали, что расступятся небеса и небесный горн запоет под радостный звон цимбал. Они любили друг друга, и не могли расстаться даже на мгновение, они не могли даже ослабить объятия. Минуты соединили их, стук сердец подгонял великое мгновение. Настань. Сегодня самое время. Завтра они объявят всему миру, что они– муж и жена. А сегодня пусть случится то, чего все долго ждали.

–Родная, я тебя поздравляю.– Прошептал Отец.

–С чем?– Удивилась Рыжая и так же шепотом спросила любимого.

–Сегодня ты забеременела и родишь мне сына!!!