Текст книги "Коминтерн и Латинская Америка: люди, структуры, решения"

3.3. Шестой пленум ИККИ. Реорганизация аппарата III Интернационала и ее последствия для руководства Коминтерном коммунистическим движением Латинской Америки

Создание Южноамериканского секретариата стало лишь одним из мероприятий среди широкомасштабных изменений в структуре руководящих органов всемирной компартии, предпринятых после V конгресса. Необходимость этой перестройки была вызвана признанием необходимости деятельности III Интернационала в условиях начавшейся стабилизации капитализма, начала некоей «демократическо-пацифистской полосы» в развитии капиталистических стран, являвшейся, по оценке конгресса, «одной из последних фаз капитализма». Новые условия отдаляли перспективы революционной борьбы, цели коммунистического движения стали менее ясными. В коммунистическом движении начались внутренние кризисы, в результате которых часть масс отошла от компартий, в ряде партий появились оппозиционные политические течения[379]379
  Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 101.


[Закрыть]. Это вызвало в Коминтерне стремление приспособить свою политику к задачам повседневной общественной борьбы, укрепить национальные секции, обеспечить их идейно-политическое и организационное развитие, способствующее превращению компартий в массовые, влиятельные организации, способные возглавить революционную борьбу за власть[380]380
  Пятый Всемирный конгресс. Ч. II. С. 47.


[Закрыть].

Исходя из этого конгресс сформулировал организационные установки, на основе которых было необходимо «большевизировать» компартии, перестроить их по образу и подобию российской большевистской партии и превратить Коминтерн в единую всемирную коммунистическую партию, строго централизованную, дисциплинированную, умеющую действовать быстро и эффективно. Реализации этих задач должно было послужить новое положение, внесенное в Устав, требующее наличия в стране только одной коммунистической партии, входящей в III Интернационал. Дискуссии по партийным вопросам разрешались только до «принятия решения соответствующими органами». ИККИ получал право отменять и изменять решения партийного руководства и съездов секций, принимать решения, обязательные для их воплощения центральными партийными органами, которые объявлялись ответственными не только перед своими съездами, но и перед Исполкомом Коминтерна. Было более четко сформулировано право ИККИ исключать из Коминтерна партии, группы, а также отдельных членов, нарушивших Программу и Устав Интернационала[381]381
  Подробнее см.: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 93–95.


[Закрыть].

Речь шла об изменении методов работы при сохранении старых целей и основы деятельности Коминтерна [382]382
  Шестой расширенный пленум Исполкома Коминтерна (17 февраля – 15 марта 1926 г.): Стенографический отчет. М.; Л., 1927. С. 616.


[Закрыть]. Шестой пленум ИККИ и организационные совещания, проведенные в 1926 г. в Исполкоме, ориентировали партии на концентрации главных усилий в промышленных районах, поставили задачи соединить организационную и политическую работу, обеспечив, таким образом, единство руководства, создать эффективно действующий аппарат, образовать сильные фракции в массовых организациях, добиться укрепления связей между коммунистическими партиями и Исполкомом Коминтерна, в том числе и через институт инструкторов ИККИ, посылаемых в секции. Пленум дал рекомендации по реорганизации Исполкома Коминтерна и его аппарата, отвечавшие задачам организационного укрепления Коминтерна и его секций, налаживания более систематичной и планомерной работы ИККИ, конкретизации политического руководства и привлечения сильнейших секций Коминтерна в большей, чем до сих пор, мере к непосредственному руководству Коминтерном. Так, в соответствии с решениями Шестого пленума ИККИ с 24 марта 1926 г. практически началась перестройка всей руководящей структуры Коминтерна и его аппарата.

Эти изменения затронули и латиноамериканское направление деятельности III Интернационала. После VI расширенного пленума ИККИ было решено расширить Секретариат ИККИ и в основу его организации положить секционные секретариаты (впоследствии лендер-секретариаты). В их задачу входили систематическое изучение и обсуждение политического и экономического положения стран, работы компартий, подготовка вопросов для всех руководящих органов ИККИ, реализация решений ИККИ и контроль за выполнением этих решений соответствующими национальными секциями, при этом они не должны были быть инстанцией, принимающей решения[383]383
  Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 102–103, 129.


[Закрыть]. Они должны были в конечном итоге сменить временные или постоянные комиссии, создававшиеся для подготовки обсуждения важнейших вопросов и опиравшиеся на работу референтов[384]384
  Шестой расширенный пленум Исполкома Коминтерна… С. 654.


[Закрыть]. Всего было создано 11 секретариатов, и между ними были поделены страны, в которых действовали партии, уже находившиеся в орбите Коминтерна или стремившиеся войти во всемирную компартию. Сгруппированы они были достаточно произвольно, что с самого начала создавало несогласованность в действиях секретариатов и очень быстро потребовало проведения их реорганизации [385]385
  24 марта 1926 г. по решению Президиума ИККИ были образованы Секретариаты: для Франции, французских колоний, Бельгии, Италии и Швейцарии; для Германии; для Англии, Ирландии, Голландии, Австралии и Южной Африки (включал подгруппу для Британской Индии); для Чехословакии, Австрии и Венгрии; для Америки и Канады (с подгруппой для Японии); Секретариат для Швеции, Норвегии, Дании, Исландии; для Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы; для Болгарии, Югославии, Румынии, Албании, Греции; для СССР; для Ближнего и Дальнего Востока (он был вскоре разделен на Ближневосточный (Турция, Палестина, Персия, Египет, Сирия, Марокко, Алжир, Тунис) и Дальневосточный (Китай, Монголия, Корея, Япония). Латиноамериканские страны были подведомственны Секретариату для Испании, Португалии, Мексики, Аргентины, Бразилии, Чили, Уругвая, Парагвая, Кубы. Ответственный секретарь П. Тольятти (Эрколи), члены: Ж. Эмбер-Дро, Э. Воог, А. Трэн, А. Нин.


[Закрыть].

Частично эта проблема должна была сниматься включением в состав секционных секретариатов всех секретарей ИККИ и почти всех членов Оргбюро ИККИ, причем некоторые из них одновременно вошли в несколько секретариатов. На практике это отнюдь не способствовало оптимизации работы из-за невозможности добиться ее планомерности, обеспечить целенаправленное участие одних и тех же людей в деятельности разных структур. Совершенно очевидна была невозможность качественно изучать проблемы столь разных стран и формулировать эффективные рекомендации для деятельности национальных секций и региональных органов Коминтерна.

Кроме того, занятость членов секционных секретариатов делами, выходившими за пределы их обязанностей в этом подразделении ИККИ, участие в заседаниях других структур Исполкома, подготовке документов для них, длительные командировки и т. д. не способствовали ритмичной, целенаправленной деятельности секретариатов[386]386
  Тольятти, например, в 1926–1927 гг. был членом Президиума, Оргбюро, Секретариата (затем Политсекретариата) ИККИ, повседневно занимался делами итальянской компартии.


[Закрыть]. Круг людей, привлеченных в них, был ограничен, работы тормозилась отсутствием узких специалистов по странам и выполнением немногочисленными сотрудниками огромного количества дел[387]387
  Некоторые работники ИККИ с самого начала считали создание лендер-секретариатов и «передачу крупных инициатив большим партиям» ослаблением системы управления деятельностью Коминтерна. Немецкий коммунист А. Курелла назвал такое устройство аппарата «атомизацией руководства» и настаивал на необходимости «ограничить дифференциацию» руководства и ввести «более централизованное управление». РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 596. Л. 75–77. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 128.


[Закрыть].

В аппарате Коминтерна как воздуха не хватало экспертов, его формирование происходило на основе той группы иностранных коммунистов, которые в силу разных причин оказались в Москве. И в первую очередь это были представители ведущих европейских компартий: итальянской, германской, французской, швейцарской и некоторых других. Перемещаясь из одного подразделения ИККИ в другое, решая разные задачи, получая обрывочную информацию, они, за редким исключением, не были способны адекватно оценивать ситуацию в странах и давать рекомендации партиям.

Так, например, итальянская коммунистка К. Равера, описавшая свое кратковременное пребывание в секретариате как крайне интересную, полезную для нее работу по проникновению в латиноамериканскую проблематику, дававшую шанс осознать возможности, предоставляемые Коминтерном для пополнения знаний и опыта, повышения эффективности борьбы, подчеркнула, что смогла воспользоваться ими в весьма малой степени: «Несмотря на неустанные попытки глубже понять все, что происходило и говорилось вокруг меня, я сознавала, насколько трудно давать уверенную, общую оценку действительности этого мира и его проблемам, будучи в СССР лишь временным наблюдателем»[388]388
  Равера К. Воспоминания. М., 1976. С. 213–214.


[Закрыть].

Эти недостатки в организации работы аппарата вообще и латиноамериканской в частности хорошо понимал единственный в тот момент эксперт ИККИ по проблемам революционного движения континента Воог. В письме Пенелону, оценивая работу мексиканской комиссии ИККИ, он констатировал: «.ее дела находятся в полном беспорядке, ибо никто на самом деле не разбирается в тамошней ситуации, так что все дискуссии представляют собой перемалывание воздуха. Мексику хотят сравнить с Китаем или с Индией, и никому даже в голову не приходит абсурдность сравнения»[389]389
  Письмо Штирнера [Воога] Пенелону. Москва, 10 февраля 1926 г. // РГАСПИ. Ф. 503. Оп. 1. Д. 6. Л. 3.


[Закрыть].

Такая оценка не была всплеском эмоций. Многие руководящие работники Коминтерна продолжали рассматривать Латинскую Америку в этот период через призму азиатских подходов международной компартии. Зиновьев, анализируя на VI расширенном пленуме ИККИ потенциальные возможности революционного движения, исходил из ожидания революции в первую очередь в Европе и во вторую на Востоке, считая, что европейская революция тесно связана с национально-революционным подъемом на Востоке и что «оба процесса тесно переплетаются между собой и развиваются параллельно». В системе предреволюционных приоритетов Америку председатель Коминтерна ставил на третье место. Считая необходимым «различать отдельные, наиболее ярко обозначающиеся пункты», он отметил, что там «крупную значительную роль суждено сыграть южноамериканским странам»[390]390
  Шестой расширенный пленум Исполкома Коминтерна. С. 14.


[Закрыть].

Зиновьев предложил отнести южноамериканские страны к категории «угнетенных», заметив, что такой взгляд непривычен, но «объективно их роль именно такова»: «Совершенно ясно, что вскармливающие рабочую аристократию Северо-Американские Штаты, зажавшие в кулак всю Европу, живут не одними колониальными, полуколониальными и европейскими прибылями, но южноамериканскими странами» [391]391
  Там же. С. 31.


[Закрыть].

Эта позиция была зафиксирована в тезисах «Очередные проблемы мирового коммунистического движения», принятых пленумом по докладу Зиновьева: «Латинская Америка может и должна стать опорным пунктом освободительного движения против империализма (против империализма Соединенных Штатов). При теперешнем положении вещей живущие в Латинской Америке нации являются в большинстве угнетенными нациями, которые раньше или позже втянутся в борьбу против империализма Соединенных Штатов… Экономические противоречия Соединенных Штатов Америки и Англии (в том числе и в Латинской Америке) – таят угрозу новой мировой войны»[392]392
  Там же. С. 613–614.


[Закрыть].

Такой вывод был принципиально важен не только для теоретического осмысления потенций мирового революционного процесса, но и для практической деятельности Коминтерна: Латинская Америка продолжала в видении международных коммунистических чиновников жизнь на периферии, следовательно, и внимание к ней было меньше, чем к регионам с повышенным революционным потенциалом, финансирование компартий региона из Москвы производилось по остаточному принципу[393]393
  Подробный анализ рассмотрения Коминтерном типологии латиноамериканских стран см.: Коваль Б.И. Революционный опыт ХХ века. М., 1987; Хейфец Л.С. Установление и развитие интернациональных связей компартий стран Латинской Америки (1918–1929 гг.): дис… канд. ист. наук. Л., 1978.


[Закрыть].

Напрямую Латинскую Америку сравнил с Азией Дж. Пеппер. Расценив борьбу с американским империализмом как главную задачу компартии США, он отметил: «Если только правда, что американский империализм есть важнейший фактор мирового положения, то вполне естественно, что борьба с этим империализмом есть важнейшая задача нашей американской партии. Разумеется, наша партия должна в этой борьбе выдвигать лозунг союза с Соединенными Штатами Социалистической Европы, но наряду с этим выдвигать также в качестве основной задачи и союз с колониальными и полуколониальными народами Латинской Америки. Весьма вероятно, и даже возможно, что в не очень далеком будущем Латинская Америка превратится в Китай Дальнего Востока[394]394
  В тексте стенографического отчета явная ошибка и следует читать: Дальнего Запада.


[Закрыть], а Мексика – в Кантон Латинской Америки. Наша американская партия должна взять на себя задачу добиваться этого» [395]395
  Шестой расширенный пленум Исполкома Коминтерна. С. 134. В ряде работ имеется тенденция «демонизировать» образ Г. Скалова (Синани), который первым в Коминтерне якобы стал уподоблять Латинскую Америку Китаю. Как мы видим, такое отношение возникло в штаб-квартире III Интернационала задолго до Скалова.


[Закрыть].

С упрощенным взглядом Зиновьева не согласился Кодовилья, исходивший из необходимости конкретно-исторического подхода к положению отдельных стран. По его мнению, степень гнета империализма была «различна в зависимости от различных экономических и политических форм в той или иной стране», а так как некоторые латиноамериканские страны по уровню промышленного развития приближались к европейским, то и характер классовой борьбы в Аргентине и Чили был сходен с европейским[396]396
  Кодовилья В. Империалистический гнет в Латинской Америке и его последствия // Коммунистический Интернационал. 1926. № 14.


[Закрыть]. На некоторое время такой подход считался определяющим. Не зря эта статья была перепечатана в журнале Южноамериканского секретариата Коминтерна «La correspondencia sudamericana», как отражающая точку зрения III Интернационала. Во многом это было предопределено стремлением очиститься от зиновьевского теоретического наследия в Коминтерне. Однако это не устранило наличия в аппарате ИККИ разных оценок реалий латиноамериканского рабочего движения. И эта статья, и последующие публикации по латиноамериканской проблематике печатались в журнале под рубриками, освещавшими положение в колониальных и полуколониальных странах[397]397
  Подробнее см.: Хейфец Л.С. Зарубежные марксисты о некоторых проблемах коммунистического движения 20-30-х гг. в странах Латинской Америки (по материалам журнала «Коммунистический Интернационал») // Зарубежная историография проблем классовой борьбы и международных отношений (XIX–XX вв.). Л., 1977.


[Закрыть].

К этому сюжету не раз возвращался и в аппаратных спорах, и в публичной полемике Воог. После своей очередной поездки в Мексику он подверг критике тенденцию, заключавшуюся «в механическом перенесении китайского опыта на мексиканскую тактику». Латиноамериканский эксперт ИККИ имел в виду требования некоторых членов КПМ превратить рабоче-крестьянский блок в мексиканский Гоминьдан, с одной стороны, и упреки по адресу партии в том, что она не сумела «развернуть аграрную революцию» и «бороться за гегемонию пролетариата», с другой. Отметив общие положения в мексиканской и китайской революциях, он подчеркнул существенные различия: в темпе революции, положении и соотношении сил отдельных классов и пропорциях, в которых развертывается борьба. Особое внимание Воог обращал на необходимость творческого применения тезиса, выдвинутого на II конгрессе Коминтерна В.И. Лениным, о невозможности для коммунистических партий экономически отсталых стран проводить свою тактику и политику без поддержки крестьянского движения.

Для определения стратегии и тактики КПМ важное значение имела констатация необходимости кропотливой работы для завоевания доверия масс с учетом реалий Мексики, где борьба компартии за гегемонию происходит в отсталой аграрной стране и революция не «идет вперед бурным темпом, а развивается как медленный мучительный процесс»[398]398
  Штирнер А. [Воог]. К положению в Мексике // Коммунистический Интернационал. 1927. № 50. С. 26–27.


[Закрыть].

Воог, достаточно трезво расценивавший латиноамериканский революционний процесс и трудности руководства им из одного центра, видел возможность изменить положение дел в ИККИ в направлении в Москву для работы в аппарате на постоянной основе представителей Мексики и Аргентины. Он считал возможным повысить таким образом эффективность работы аппарата, добиться большего понимания латиноамериканских проблем, «отличающихся от китайских в той же степени, в которой попугай отличается от цыпленка»[399]399
  Письмо Штирнера [Воога] Пенелопу. Москва, 10 февраля 1926 г. // РГАСПИ. Ф. 503. Оп. 1. Д. 6. Л. 3.


[Закрыть].

Эта идея была частью проекта программы реформирования системы организационных связей Коминтерна и его национальных секций, распространявшейся на всю Америку. Поддерживая работу Южноамериканского секретариата в Буэнос-Айресе и подтверждая сохранение Пенелона в качестве его руководителя, предлагалось создать в Мехико Секретариат для Мексики, Центральной Америки и Вест-Индии под руководством мексиканского коммуниста, назначаемого ИККИ по рекомендации Центрального комитета КПМ. Оба секретариата должны были находиться в непосредственном подчинении Секретариата ИККИ, тесно сотрудничая и максимально координируя свою деятельность. Следующим шагом для улучшения синхронизации действий компартий Нового Света предполагалось создание континентального секретариата в США (для всего американского континента). Но решение этого вопроса откладывалось до VI Всемирного конгресса, на который планировалось пригласить представителей всех компартий Центральной и Южной Америки и обсудить с ними необходимость континентальной коммунистической конференции, а также вопрос общей координации работы.

Проект предусматривал сохранить местонахождение штаб-квартиры Всеамериканской Антиимпериалистической Лиги в Мексике, обеспечить ежемесячное издание органа АИЛ «Эль Либертадор» и предлагал Коммунистической (Рабочей) партии Америки направить в распоряжение ЦК КПМ товарища для работы в ВААИЛ. Вновь был поставлен вопрос об организации издания литературы на испанском языке для идеологического обеспечения работы компартий в Латинской Америке[400]400
  Об организации работы в латиноамериканских странах // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 79. Д. 14. Л. 7–8.


[Закрыть].

Из всего широкомасштабного проекта на практике была реализована, и то частично, лишь идея швейцарского коммуниста о направлении в Москву представителей партий, на практике реализованная только потому, что совпала с намерениями КПА, стремившейся укрепить позиции, полученные в результате учреждения Южноамериканского секретариата на ее базе, созданием своего представительства в Москве. В феврале 1926 г. ЦК КПА назначил В. Кодовилью своим представителем в Коминтерне, наделив его широкими полномочиями для обсуждения всех вопросов, имеющих отношение к партии, в том числе и для участия в пленумах ИККИ вместо Пенелона, который «не может это делать по причине работы, которая ему поручена в Южной Америке». Ему предстояло стать и делегатом партии на намечавшемся на 1926 г. конгрессе Коминтерна. Во время пребывания в Москве посланец КПА должен был информировать ИККИ о ситуации в партии и обсудить проблемы латиноамериканского революционного движения [401]401
  Письмо Генерального секретаря ЦК КПА П. Ромо Исполнительному Комитету Коммунистического Интернационала. 6 февраля 1926 г. // Там же. Ф. 495. Оп. 134. Д. 78. Л. 6; Письмо секретаря ЦК КПА П. Ромо секретарю И.К. Коммунистического Интернационала товарищу Эмбер-Дро 6.3.1926 // Там же. Л. 10.
  Можно предположить, что КПА, направляя в Москву одного из наиболее авторитетных лидеров в момент, когда ЮАСКИ делал первые шаги (а партию раздирал на части кризис, вызванный противостоянием с «чиспистами»), пыталась решить несколько задач. Во-первых, обеспечить поддержку Москвы в борьбе с «левыми», которая им была необходима в тот момент для укрепления своего положения и не была очевидной. Во-вторых, руководящее ядро стремилось ослабить позиции русской группы в партии. В-третьих, «четверку» лидеров КПА явно не устраивало то, что в отсутствие Пенелона в штаб-квартире всемирной компартии его обязанности члена ИККИ исполнял Э. Воог, с их точки зрения, не отражавший в полной мере интересы аргентинской компартии как центра южноамериканского коммунистического движения. В условиях, когда каждый партийный работник, обладавший опытом организационной работы и достаточно высоким уровнем теоретической подготовки, был на счету, длительная поездка Кодовильи в Европу ослабляла руководство партии и снижала возможности успешного функционирования ЮАСКИ.


[Закрыть].

Воспользовавшись приездом Кодовильи, Секретариат ИККИ в мае 1926 г. принял решение оставить его для работы в аппарате Коминтерна в качестве референта по странам Латинской Америки, по крайней мере до всемирного конгресса, проведение которого было отсрочено. Более продолжительное пребывание его в аппарате ИККИ ставилось в зависимость от решений ЦК КПА о дальнейшем его использовании и времени созыва VI конгресса. Аргентинский делегат должен был решать задачи установления более тесных связей со странами Латинской Америки, в частности подготовки конференции компартий региона, которую предполагалось провести во время VI конгресса, и поддержания регулярных отношений Исполкома Коминтерна с КПА и ЮАСКИ[402]402
  Письмо Эрколи [П. Тольятти] Центральному Комитету Коммунистической партии Аргентины. Москва, 12 мая 1926 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 134. Д. 77. Л. 31; Письмо генерального секретаря ЦК КПА П. Ромо в Исполнительный Комитет К.И. Буэнос-Айрес, 23 июля 1926 г. // Там же. Д. 78. Л. 100. Одновременно ИККИМ пригласил для работы в своем аппарате, очевидно, по рекомендации Кодовильи, аргентинца А. Кантора, объясняя необходимость этого шага ослаблением связей и уменьшением информации о молодежном коммунистическом движении Южной Америки после гибели секретаря ЮАСКИМ Э. Мюллера. Записка Секретариата ИККИМ в Секретариат ИККИ. Москва, 29 апреля 1926 г. // Там же. Д. 92. Л. 1.


[Закрыть]. 7 августа 1926 г. Президиум ИККИ утвердил В. Кодовилью кандидатом в члены ИККИ[403]403
  Такая процедура не была предусмотрена Уставом Коминтерна, но практиковалась достаточно часто.


[Закрыть], а 17 декабря 1926 г. он был избран кандидатом в члены нового Президиума ИККИ[404]404
  Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 96; РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 449. Л. 18.


[Закрыть]. При этом Пенелон формально оставался членом ИККИ, и КПА, таким образом, получала в Исполкоме два места вместо одного, предназначенного ей V конгрессом, Кодовилья же занял в международной коммунистической иерархии более высокое положение, чем секретарь ЮАСКИ. Следует отметить символическое значение этого решения – Кодовилья становился, таким образом, первым латиноамериканцем, привлеченным для работы в аппарате ИККИ на долговременной основе.

Приход одного Кодовильи в аппарат Коминтерна, конечно же, не мог решить кадровую проблему руководства латиноамериканским коммунистическим движением, тем более что оно не усилилось. Была произведена рокировка: аргентинский делегат прибыл на работу в Москву, а Воог по просьбе КПМ отправился в длительную командировку в Мексику. Да это и не являлось чисто латиноамериканской проблемой. Организационная реорганизация и кадровая чехарда буквально захлестнули аппарат ИККИ на всех направлениях его деятельности.

Организационные изменения были вызваны решительным наступлением, предпринятым на сторонников «троцкистско-зиновьевско-го блока» с целью удаления их из руководства компартий и аппарата ИККИ. Для Сталина это был принципиальный вопрос. Он считал группу Зиновьева в ВКП(б) «вдохновителем всего раскольничьего в оппозиционных течениях, фактическим лидером раскольничьих течений в партии» и главное ее преимущество видел в том, что она «имеет в своих руках ИККИ (председатель ИККИ], представляющий серьезную силу». Сталин рассчитывал на добровольную отставку Зиновьева в Коминтерне после критики Пленумом ЦК: «Во всяком случае после вывода из Политбюро Зин[овьев] не может быть уже предом [Председателем ИККИ], – это поймут все секции и сделают сами [подчеркнуто в тексте письма] необходимый вывод. Мы перейдем тогда от системы преда к системе секретариата] в ИККИ»[405]405
  Письмо И.В. Сталина Молотову, Рыкову, Бухарину и другим друзьям. Сочи, 25 июня 1926 г. // Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925–1936 гг.: Сб. документов. М., 1995. С. 72–73.


[Закрыть].

После решения июльского (1926) объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) об исключении Зиновьева из Политбюро VII расширенный пленум ИККИ (22 ноября 1926 г.) полностью реализовал сталинский план: освободил бессменного руководителя Коминтерна от обязанностей председателя Исполкома и работы в Интернационале, упразднил институт председателя ИККИ, заменив его Политическим секретариатом[406]406
  В компетенцию Политсекретариата входило повседневное руководство лендер-секретариатами и отделами Исполкома, деятельностью комфракций в международных массовых организациях. Он собирался раз в неделю, а по решению Узкой (Малой) комиссии Политсекретариата могли созываться его чрезвычайные заседания. Узкая комиссия обсуждала вопросы конспиративного и важного административного характера.


[Закрыть]. Мотивировалось такое решение необходимостью установления коллективного руководства в ИККИ и привлечения к руководству кадров из различных секций Коминтерна. Функции ликвидированного также Оргбюро ИККИ были переданы Президиуму и Политсекретариату ИККИ;таким образом, была предпринята попытка полностью увязать решение организационных вопросов Коминтерна с политическими[407]407
  Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925–1936 гг.: Сб. документов. С. 107.


[Закрыть].

Формально в структуре руководящих органов Коминтерна ничего не изменилось[408]408
  Решением Президиума ИККИ от 20 декабря 1926 г. были лишь уточнены их задачи. В постановлении говорилось, что лендер-секретариаты, содействуя укреплению связей ИККИ с компартиями, «не должны довольствоваться предварительной проработкой вопросов для решающих инстанций Коминтерна, но должны и обязаны следить за развитием и положением в соответствующих странах и в соответствующих коммунистических партиях, поддерживать эти партии в их текущей работе и следить за выполнением этими партиями постановлений решающих инстанций Коммунистического Интернационала». РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 64а. Л. 75. Цит. по: Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 109.


[Закрыть]. Но фактически изменения происходили постоянно, хотя не фиксировались в официальных документах. Но по рабочим документам ИККИ можно проследить перемены в кадровом составе лендер-секретариатов и выявить некоторые новые подходы к организации работы.

Постоянно менялось название секретариата, занимавшегося Латинской Америкой. В протоколах заседаний 1926 г. его называют то Секретариатом испаноязычных стран, то Секретариатом латинских и испаноязычных стран[409]409
  Протокол от 12 июня 1926 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 32. Д. 5. Л. 8; Протокол от 5 августа 1926 г. // Там же. Д. 7. Л. 1.


[Закрыть], то даже Секретариатом Латинской Америки[410]410
  Заседание Секретариата Латинской Америки // Там же. Ф. 495. Оп. 32. Д. 5. Л. 1. Документ не имеет даты, но его содержание позволяет уверенно его отнести ко времени не позже 1926 г.


[Закрыть]. Уже летом 1926 г. под некоторыми протоколами заседаний секретариата и исходящими из него документами появляется подпись ответственного секретаря Ж. Эмбера-Дро, хотя П. Тольятти продолжает участвовать в некоторых из этих заседаний[411]411
  Протокол заседания от 1 июля 1926 г. // Там же. Д. 5. Л. 11–12; Протокол заседания от 5 августа 1926 г. // Там же. Д. 7. Л. 1. В это время Тольятти был освобожден от обязанностей в аппарате ИККИ и направлен в Париж для организации работы заграничного центра итальянской компартии. Humbert-Droz J. De Lenine a Staline. Dix ans au service de l’Internationale Communiste. 1921–1931. Memoires de Jules Humbert-Droz. Neuchatel, 1971. Р. 277. В подробной биографии лидера итальянской компартии, опубликованной в СССР, факт руководства им лендер-секретариатом ИККИ не отражен. Комолова Н.П., Филатов Г.С. Пальмиро Тольятти. Очерк жизни и деятельности. М., 1983. С. 54.


[Закрыть].

Разнообразную информацию предоставляют исследователю простые и лапидарные документы – «Предложения по членскому составу Латинского лендесекретариата» и «Список Латинского секретариата»[412]412
  Документы не датированы, но так как остальные документы этого дела относятся к 1926 г., это позволяет с большой долей уверенности предположить, что и эти записки были написаны в том же году.


[Закрыть]. Во-первых, меняется название секретариата и перечень стран, ему подведомственных. Только по одному названию можно судить, что в его компетенцию входят страны, в которых говорят на романских языках. Во-вторых, меняется руководство: заведующим назван швейцарец Ж. Эмбер-Дро. В-третьих, состав секретариата резко расширен. В-четвертых, помимо персональных членов в него входят функционеры, представляющие другие структуры Коминтерна, его дочерние организации и отдельные партии. В секретариате предполагалось участие представителей агитационно-пропагандистского, информационного, организационного отделов, женского секретариата и кооперативной секции ИККИ, КИМа, Профинтерна, Крестинтерна, МОПРа, ВКП(б), причем уровень представительства был достаточно высоким, например Красный Интернационал профсоюзов КИП представляли генеральный секретарь А. Лозовский и его заместитель А. Нин, орготдел ИККИ – его заведующий Б. Васильев, ВКП(б) – Е. Стасова. Одним из членов секретариата от Крестинтерна назван С. Пестковский [413]413
  В тексте документа – Pestkorsky.


[Закрыть].

Поиск наиболее оптимальной формы и персонального состава лендер-секретариатов в ходе этой реорганизации структуры аппарата Коминтерна продолжался до 8 июля 1927 г., когда Политсекретариат ИККИ принял новое постановление, укрупнив и сократив их число до шести. К ведению Латинского (позднее он стал называться Романским) секретариата были отнесены Франция, Бельгия, Швейцария, Испания, Португалия, Италия, Южная и Центральная Америка, французские и бельгийские колонии). Руководителем обновленной структуры был назначен Ж. Эмбер-Дро, членами секретариата стали Э. Дженнари, А. Бернар, В. Кодовилья, С. Минев, Б. Васильев, А. де Бук, Х. Валецкий, Дж. Пеппер, Е. Первухин[414]414
  Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 110.


[Закрыть]. За каждым из них была закреплена страна или группа стран и территорий.

Этот состав секретариата постоянно обновлялся. Вскоре в него были введены член Политсекретариата и Президиума ИККИ Д. Мануильский, вернувшийся из Мексики Воог. В отсутствие Эмбера-Дро в Москве работу секретариата возглавлял Минев. Прикрепленные к секретариату представители различных структур ИККИ и дочерних организаций Коминтерна работали в его составе с разной степенью отдачи: одни активно и систематически, другие периодически отсутствовали, находясь в поездках, выполняя обязанности в других местах или просто не считая эту работу приоритетной. Для некоторых работа в секретариате была просто эпизодом. Такая ситуация в аппарате тормозила решение вопросов, требовавших изучения и решения в кратчайшие сроки (например, кризис в КПА и ЮАСКИ), и Минев был вынужден обратиться в Малую комиссию Политсекретариата ИККИ с просьбой «обсудить все меры помощи секретариату Латинских стран или найти иные средства решения упомянутых проблем»[415]415
  Записка Степанова в Малую комиссию Политического Секретариата ИККИ. 16 декабря 1927 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 32. Д. 35. Л. 2–4. Явно не желая брать на себя ответственность за принятие решений по поводу раскола в КПА, Минев настаивал на рассмотрении аргентинского вопроса специальной комиссией с «обязательным докладом представителя КПСС [так в тексте] с участием нескольких членов секретариата Латинских стран».


[Закрыть].

Другим видимым недостатком новой системы было отделение работы в романских странах Европы от остальных стран континента, что противоречило концепции первостепенной значимости европейской революции. Если исходить из применявшегося к латиноамериканским странам принципа взаимосвязи их революции с революцией в США, то нонсенсом являлось то, что компартии Латинской Америки оказывались в ведении одного секретариата, а американская – другого (Британско-Американского). Это несоответствие явно понимали в руководстве Коминтерна и попробовали микшировать ситуацию, назначив эксперта по латиноамериканским делам Кодовилью и специалиста по США Пеппера одновременно членами Британо-Американского и Латинского секретариатов[416]416
  Этот принцип применялся и в других случаях, в которых такая целесообразность явно не просматривалась. Так, например, Э. Дженнари (Маджи) входил одновременно в Латинский, Балканский и Восточный лендер-секретариаты; Б. Васильев и А. Бернар помимо Латинского – в Восточный; Бухарин возглавлял Среднеевропейский и был членом Восточного; руководитель Восточного секретариата Ф. Петров (Раскольников) входил еще в Лендер-секретариат окраинных (приграничных) государств и Балканский. О мотивах можно только догадываться: нехватка квалифицированных кадров, взаимная информация, перекрестный контроль и т. д.


[Закрыть].

Несмотря на все недостатки новой системы, можно говорить и об ее очевидных достоинствах. Именно в это время резко увеличивается удельный вес латиноамериканских проблем, рассматриваемых Коминтерном, хотя в работе секретариата вопросы компартий Латинской Америки все равно терялись на фоне европейских. В первую очередь это связано с расширением самого латиноамериканского коммунистического движения и необходимостью поддерживать новые компартии и группы. Но нельзя и недооценивать явного желания придать этому движению некий новый организационный импульс развития, встроить его в уже сложившуюся систему взаимоотношений в рамках всемирной компартии. Тем не менее на фоне европейских проблем, требовавших значительных усилий от секретариата, вопросы компартий Латинской Америки все равно терялись, да и работники этой структуры, будучи в большинстве европейцами, тяготели к решению ситуации в странах, которые они лучше знали.