Текст книги "Паводок"

Глава 6

Утренние дела Оля выполнила быстро. Дед Иван, подправив густые темные усы старыми, черной стали, острыми ножницами и выпив парного молока с краюхой хлеба, испеченного в печи Машей, отправился в свою мастерскую. Перед этим он привлек к себе внучку, поцеловал ее и поблагодарил за сытный завтрак.

– Не скромно ли? – спросила Оля.

– Много ли мне надо? – удивился дед Иван, ласково улыбнувшись. – Труженица ты моя! – погладил он внучку по зачесанным и собранным на затылке в узел волосам. – Сама-то поесть успела?

– Приберусь, тогда и поем, – пообещала Оля.

– Ну и хорошо, – решил дед Иван. – А я пойду рамки сколачивать для пчел. Взяток неплохой идет. Подставлять самое время. Вощину надо приготовить, – стал вслух перечислять намеченные дела.

– Иди. – Оля была довольна его откровенностью. – А я займусь своими делами.

– Вот и ладненько…

Дед Иван отпер отмычкой самодельный нехитрый замок и вошел в мастерскую. Это место для него являлось больше чем мастерской. Он не позволял себе войти в помещение, не приготовившись для посещения. Относился к нему, словно к святому месту.

Он с наслаждением втянул в себя ни с чем не сравнимый запах древесной стружки. И, прикрыв в неге глаза, негромко проговорил: «Ну, здравствуйте, родные мои!»

Инструменты, изготовленные его руками, аккуратно располагались на полках стеллажа, каждый на своем месте. Дед Иван достал легкий, остро заточенный на самодельном заточном кругу топорик, взял деревянную заготовку и, внимательно осмотрев, аккуратно затесал ее вдоль волокон. Полученную заготовку-брус устроил на верстаке и прострогал рубанком на черновой размер. Затем обработал дерево фуганком. Из-под остро заточенного ножа завилась тонкая, прозрачная стружка и обвила кисть руки. Дед Иван аккуратно снял стружку и внимательно рассмотрел на свет. Остался доволен остротой и настроенной глубиной ножа. В очередной раз прошелся фуганком по заготовке. И увлекся работой окончательно.

Оля прибиралась в доме тщательно и закончила работу, когда солнце переместилось по небосводу к полудню. Она села на стул и осмотрелась. Улыбнулась, довольная проделанной работой, и, сложив руки на коленях, задумалась. Очнувшись от короткого забытья, решила, что пришла пора поесть. Приготовила еду, села за стол и вновь задумалась. «Ждать обещала. Сами по себе слова произносились, изнутри шли, дождавшись своего времени…»

Она помнила, как затрепетало в тот момент ее сердце и как удивилась своей решимости. «…Ты моя!» – слышались обжигающие душу слова, произносимые в тот вечер Костей. Такого ли чувства она ждала? Видимо, такого, если так приятно томит душу и не отпускают мысли о нем, чем бы ни занималась. Она и не замечает, как спорятся дела, словно все делается само по себе. А он стоит перед глазами, рослый и красивый. А еще – добрый и нежный… Во всем старается угодить. Захлестнула нежность и тяга друг к другу, и нет сил противостоять всколыхнувшейся поре любить. Это неиспытанное до сего времени природное чудо преобразило их внутренний мир. Оля затаила дыхание, вспоминая встречи с Константином.

«Ах ты, Господи, – очнулась она, – правду ему сказала? Хочу быть с ним всегда…»

Никто не был ей так мил, хотя многие пытались наладить с нею дружбу. Только не принимало просителей сердце, не одаривало нелюбимых таинственной взаимностью. Правду говорят, сердце не обманешь и сердцу не прикажешь. А здесь вдруг толкнулась в нем тревожность и забилось оно часто-часто. Что за необычность такая? К добру ли, к худу? Ну почему же к худу? Сама не ожидала подобного? Тоже неправда. Думала порой о нем. Да предсказывать не бралась. А здесь, как на грех, Петр привязался – проходу не стал давать. Совсем голову потерял. И куда она ни пойдет – всюду перед нею оказывается. Вот страху и стыда натерпелась! Каждому объяснишь ли? Поверив слухам, его жена Эльвира к деду Ивану приходила. А дед умница. Этого ли Оле не знать? Сопроводил ее добрыми словами, но с намеком. Да только на этом не закончил. Оля помнит, как он вышагивал по избе, сосредоточенно о чем-то размышляя. А потом исчез на какое-то время. Только после этого дня Петр смотрел на Олю издали, не решаясь подойти.

А Костя окончательно поставил все на свои места. Быстро завистникам рты заткнул, кому к себе притронуться не позволяла. А то хоть на улице не появляйся!

А для него… Всю себя отдать не жалко. «И не пожалею, – вдруг мелькнула мысль. – Может – для него предназначена. Зачем тогда скупиться?..»

Оля вздрогнула, удивившись своей смелости. Осмотрелась: не услышал ли кто душевную тайну? В доме по-прежнему царила тишина. Оля опять неслышно вздохнула.

Вспомнила о еде, потянулась за ложкой и придвинула тарелку. «Поехал сегодня в район. В армию призовут скоро, и праздник души оборвется…»

Наступят будни. Долгие, тревожные. Что может вклиниться в мир их отношений? Как предугадать будущее при таких переменах? С чем предстоит столкнуться ему? А ей?.. «Обещала ждать. В себя верю. А он как?..»

Ела, нет ли? Оля посмотрела в тарелку и попыталась вспомнить вкус пищи. До этого ли сейчас?

Тихо в доме. Кажется, даже ходики стараются не нарушить ход ее мыслей. Стрелки приближаются только к вершине циферблата. Как медленно тянется время! Половина дня пролетела в делах и хлопотах незаметно. До вечера, до момента встречи – далеко. Ну, что же? Она займется сейчас маминым платьем, станет подгонять под себя. Мама берегла и надевала это платье только по праздникам. Процедура переодевания походила у нее на торжественный обряд, которым подчеркивалась значимость папиного подарка.

Оля будет провожать Костю в этом платье. Работы предстояло не много. Мама была стройной, как девушка. Папа так и называл ее – «тростиночка моя». Оля пыталась переделать платье под себя уже несколько раз, да настоящего повода не было. Богатый, пурпурно-бордовый цвет набивного, легкого китайского бархата делал ее взрослой, подчеркивал и оттенял молодое лицо.

Оля решила, что на проводах Константина должна выглядеть нарядно, подчеркивая важность дня. Пусть видят, что она выражает сопричастность к событию, сознает меру ответственности и берется соблюсти ее жесткие требования.

Она приложила к телу приятно холодящий бархат, осмотрела отражение в зеркале и села к окну, выходящему в сад, готовая к предстоящей работе. Дед Иван вышел из мастерской и стал прилаживать изготовленную крышку на очередной улей. Установил изделие в пазы и, радуясь удачно выполненной работе, ласково погладил дерево. Отошел на пару шагов, разгладил усы. На готовый улей смотрел с улыбкой.

Оля тоже улыбнулась невольному свидетельству торжества. С дедом ей жилось легко и просто. От природы наделенный добрыми душевными качествами, он легко управлялся с возникающими в семье деликатными вопросами. И решались они, словно сами по себе, без заметного надрыва. И про отношения Оли с Константином он наверняка знает. Да только хитровато и ласково посматривает на внучку, не задавая вопросов, выжидает, когда поделится. А как сказать? Наверное, лучше подождать… Мать Кости обязательно пригласит его на проводы. Они с Олиной матерью были подругами. Там все окончательно и прояснится.

Оля в который раз легко вздохнула и принялась старательно работать с платьем. Мысли, одолевавшие ее, наконец упорхнули, оттесненные работой.

В конце июля установилась звенящая и знойная пора. Воздух застыл и стал неподвижен, прокаленный копившейся жарой. В поле работали до изнеможения. Спешили, с надеждой поглядывая на небо, ниспославшее пусть жаркую, но удобную для уборки погоду, без дождей. Чувствовалось, что природа отвела считаное число таких благодатных дней.

Тучи наползли с северо-запада внезапно во второй половине дня. Они заметно обрели темно-фиолетовый оттенок и, грозно клубясь, за короткое время закрыли собою солнце. Стало сумрачно и неуютно. Вместе с собой тучи пригнали фронт взвихрившегося, потерявшего покой воздуха. Ветер пригнул верхушки деревьев, встряхнул кроны и, вырвавшись на простор полей, затрепал густую массу созревшей пшеницы. С игривой легкостью срывал верхушки копен, закручивал пучки соломы в вихревые потоки и разбрасывал где придется.

Дождь сорвался редкими, крупными каплями, прибивая поднятую ветром пыль. А затем налетел сплошной водяной стеной, сопровождаемый громогласными раскатами грома и яркими всплесками молний. Оранжевые, медленно передвигающиеся по полям хлебоуборочные машины остановились, не в силах противостоять поднявшемуся природному хаосу. Дождь, почувствовав неограниченную свободу, глубоко зарывался дробными струями в податливую землю и, взрыхлив ее, превратил в грязные потоки, помчавшиеся по оврагам и склонам.

О продолжении работы в ближайшее время не могло быть и речи. Собрав машины вместе и оставив караульного, механизаторы разъехались по домам. Мать встретила Константина настороженно, невольно выдав свое состояние.

– Что с тобой? – спросил Костя.

– Вот, – указала она рукой на стол, – опять принесли! – И, не сдержавшись, заплакала. Утирая с лица неожиданно появившиеся слезы и пытаясь оправдать свою несдержанность, тихо проговорила: – Не своих детей отправляют! С вещами велят!

– С вещами? – удивился Константин. – Говорили, призовут в начале осени…

Он прочитал повестку из военкомата. Сомнений не было: на бланке стояла конкретная дата призыва. «Вот и все!..» Константин почувствовал рубеж предстоящего жизненного раздела. И, хотя готовил себя к такому событию, не мог определить гамму чувств, охвативших его.

– Отложи ее! – потребовала мать, указывая на четвертинку казенной бумаги. – Иди, мойся, кормить буду. Потом Илье сообщишь. Вместе обсудим, с чего начинать.

Константин вышагивал по комнате, призывая на помощь имеющуюся информацию об армии, пытаясь определить свое будущее.

«В какой род войск, и в какой регион призовут?» – размышлял он. Остановился у окна и наблюдал, как быстро наступал вечер, подгоняемый непогодой. «Оля!» – позволил себе наконец обратиться к волнующей мысли, которой до поры не давал воли. Сердце сдавила непонятная тревога. Надвигалось неизведанное. И Константин, желая отвлечь себя, отправился к Илье.

Глава 7

Временная спираль совершила очередной виток во Вселенной, увлекая мир в бесконечность. С установившейся закономерностью на планете переместились времена года. Ночь безропотно уступила место дневному светилу, а морские приливы, повинуясь очевидным законам, покорно освободили ранее занятую бурным натиском береговую территорию. Ветер взвихрился, сменил направление и, вольный и неугомонный, помчал по раскинутым просторам, облизывая ледники могучих гор. Содрогнувшись от холода, поспешил в палимые солнцем знойные пески. Обретя тепло, приласкал млеющие в истоме плоды на деревьях. На планете властвовала жизнь.

Человечество демонстрировало примеры прогресса разума и циничное хладнокровие, низвергаясь в пучины безумия. Неизвестные космические процессы с удивительной закономерностью меняли темп его развития.

Меж этими циклическими всплесками народ взрослел и, обретая жизненный опыт, стремился к совершенству, следуя за лидерами мирового прогресса. В этом стремлении, желая миновать эволюционные пороги, делались неуклюжие движения, вызывая небывалые людские трагедии. В мире стояла череда переустройств и свершений революций…

Клан революционеров, носителей новых идей, всегда разнолик. Они с удивительной настойчивостью ищут пути самоутверждения. Объединяются в тайные организации и опутывают паутиной заразительной идеологии. Тогда истина начинает спор с безумием. Всколыхнувшиеся в борьбе культовые бесовские силы, исторгнувшись из темных глубин, обретают реальные образы, подвергая духовный потенциал обществ невиданным испытаниям.

… Очередная плеяда революционеров, порожденная эпохой, напоминающей катаклизмы Великого переселения, зародилась в одном из феодальных обществ. Обретя покровительство великого соседа, строившего союз социалистических государств, лелеяла смутные надежды. Не избавившись от невежества, грезила туманными свершениями, стремясь примкнуть к когорте переустроителей мира. Свои действия они смело отнесли к политическому национально-освободительному движению, нашедшему сторонников в разноустроенном обществе.

Месяц апрель в этой стране стоял необыкновенно жарким в прямом и переносном смысле. В воздухе носились поднятые ветром и удерживаемые зноем песчаные вихри. У земледельцев наступила горячая пора. Взрыхленную и засеянную почву следовало в достаточной мере напоить водой. Тогда появится надежа на всходы. Но не на урожай. Для него требуется великое множество труда. Труда и воды. Тогда, если поможет Аллах, на токах будет намолочено достаточное количество зерна, а на хирманах[3]3
  Хирман – площадка для переработки и временного хранения урожая.


[Закрыть] смётаны высокие скирды очищенного хлопка.

Кого-то одолевали иные заботы. Представитель молодой политической партии, в которой насчитывалось едва ли двадцать тысяч человек, в очередной раз встретился с эмиссаром, представителем могущественного соседнего государства. Наставник напомнил нетерпеливому революционеру, что правительствам обеих стран удалось наладить добрые межгосударственные отношения. И руководители его страны не заинтересованы в обострении взаимоотношений с правящей в стране властью. Но, следуя принципам революционной борьбы, его государство и впредь готово осуществлять тайную поддержку молодого политического движения в борьбе за демократические преобразования в обществе. Но только в пределах, которые никак не повлияют на имеющийся положительный политический баланс между странами.

Представитель подпольного движения понимал, что действия его партии находятся под жестким контролем опекунов и ему в очередной раз указывают допустимые границы возможных действий. Политик искренне желал процветания своей родине. Ему больно было видеть зримые успехи сопредельных республик, в которых Советы установили свою власть. У соседей создана уникальная и грандиозная современная ирригационная система, с помощью которой ожили огромные площади пустынных земель. На горных реках построен каскад гидроэлектростанций, которые питают своей энергией мощные промышленные центры.

Автомобильные и железные дороги пролегли в долинах и меж горных массивов. Сети аэропортов соединили отдаленные горные районы. Строятся новые и, омолаживаясь, продолжают расти древние города. Эти республики стали значимыми на картах мира! А ведь его страна и эти государства когда-то составляли одно обширное Бактрийское государство, а затем входили в единую державу всесильного Тимура! Воля времени развела их по разные стороны берегов рек и горных перевалов…

Есть чему удивляться и завидовать содеянному у соседей! И только один немаловажный факт настораживает Политика. Он не может окончательно принять догмы, с помощью которых в этих государствах строятся отношения к духовной вере. Ведь для мусульманина ислам является основой мировоззрения и жизнеустройства! Притеснение или почитание… Какой компромисс следует искать в этом наиделикатнейшем вопросе? Но это – потом! Потом! Сейчас надо овладеть властью! Получить доступ к рычагам переустройства общества!..

– Я понимаю вашу заботу, – вкрадчиво пояснил он, желая показной покорностью добиться своей цели. – Ваша партия накопила огромный опыт. А страна достигла небывалого подъема. Престиж вашего государства воистину велик, что достойно уважения. Именно эти результаты объясняют наше желание прибегнуть к революционным переменам в нашем обществе. Наследники монархии добровольно не идут на ограничение своей власти. Они не соглашаются делегировать демократические полномочия обществу. При такой ситуации моя бедная страна обречена жить в бесправии и нищете. Мне становится все труднее объясняться с соратниками. Боюсь, в какое-то время я не смогу удержать ситуацию!

Его пламенность могла быть принята за искренность и тронуть душу неискушенного политика. Но тайный советник, проводивший беседу, прошел перед этим достойную школу дипломатии в странах Юго-Западной Азии. Ему стало понятно – коли новоиспеченный борец за демократию настойчиво желает обсуждать на встрече вопрос о перевороте, а его рассуждения следует понимать именно так, значит, в своих кругах они пришли именно к такому варианту.

«Властолюбив! – в очередной раз отметил дипломат. – Жаждет скорейшей власти! Убежден, что сил на этот раз у них достаточно. Опасается нежелательной международной реакции. В обмен на политическую поддержку согласен властвовать под нашим контролем…»

– Я доложу о сути нашей встречи и сообщу вам мнение вышестоящих руководителей, – закончил встречу дипломат, обеспокоенный проявленной настойчивостью Политика.

Лидер молодой политической партии после встречи с эмиссаром озабоченно анализировал результаты состоявшихся переговоров. Он сознавал, что предложение на силовое свержение существующего строя понято правильно. Удручало другое: он не услышал явного запрета на предлагаемые действия, но и не получил желаемого одобрения. Что являлось причиной такой настороженности? Неверие в их силы?

Но на этот раз, учитывая прошлые ошибки, партия сделала ставку на самые организованные силы в обществе. На армию. Больше десяти лет он идет к осуществлению своей цели. Выходило, что покровителя устраивала двойная игра. Он поддерживает межгосударственные отношения с действующим президентом и содержит на запасных путях молодое политическое крыло.

Но такая расстановка не устраивает лидера политического движения. Он верит в прогрессивность своей программы. Ему больно смотреть на межплеменные распри в своей стране, которые провоцирует монархический строй. Межплеменная борьба отвлекает силы общества от социальных перемен. Он болезненно переносит ситуацию, когда соседние азиатские страны совершили заметный экономический прорыв и удачно интегрировались во всемирную экономику.

Перебирая меж пальцев зерна четок, Политик продолжал думать. Поднял голову и прислушался к шуму во дворе. Додумать свою мысль не успел. Ворвавшиеся в дом люди скрутили ему руки и втолкнули в темный грузовик. Так молодой Политик стал узником центральной тюрьмы Дезаманг, которая располагалась в столице древнего государства Афганистан.

Полковник, ближайший помощник Политика, и его люди встревожились. Над партией нависла очевидная угроза. По какой-то неведомой причине, всего за сутки до намечаемого выступления, лидеры их молодой политической партии, намеревавшиеся провести в стране демократические реформы, оказались арестованными. Могут быть вскрыты внутригосударственные связи армейских военачальников с арестованными лидерами партии и тщательно скрываемые, законспирированные отношения со спецслужбами соседнего государства. Раздумывать некогда. Остававшиеся на свободе члены революционного комитета партии приняли, на их взгляд, единственно верное решение.

Полковник, начальник штаба ВВС Афганской армии, облеченный небывалыми полномочиями сподвижников, это раннее утро встретил необычно сосредоточенным. Он ждал начала свершения задуманного и почувствовал облегчение, когда помощник вошел в кабинет и сообщил важное: «Едут!»

Полковник внимательно посмотрел на человека, принесшего весть, которая, он знал, с этой минуты неотвратимо воздействует на его дальнейшую судьбу. Он согласно кивнул, поняв, что гонец не явит ничего нового, и тихо промолвил: «Хорошо. Иди, встречай…»

Человек отдал честь, коротко поклонился и вышел из помещения. Полковник прогнал в очередной раз круг четок меж пальцев и шумно вздохнул.

Через распахнутые ворота во двор въехало несколько военных джипов. Скрипнув тормозами, они остановились в тени высокого дувала. Из джипов вышли военные люди. Обменявшись негромкими фразами, пошли к недалекому крыльцу.

Полковник вышел навстречу. Он поочередно обнял гостей, прижимая к груди и говоря слова приветствия. Сделав широкий жест, указал на открытую дверь в помещение.

Вошедшие расположилась по-европейски в удобных креслах вокруг деревянного стола с инкрустированной, полированной крышкой. Одновременно сотворив недолгую молитву, сложенными ладонями провели по щекам, прося благословения Аллаха. Вслед за ритуалом полковник негромко произнес:

– Вы знаете о результатах состоявшейся встречи представителя нашей партии с высокопоставленным чиновником с той стороны и его ответ на наше предложение. Нам обещана, как мы того хотели, политическая поддержка. Дальнейшее отношение к партии будет зависеть от наших с вами действий и результатов. Если мы не воспользуемся сложившейся ситуацией, наш дальнейший удел – стать узниками тюремных камер, в которых томятся лидеры нашего движения. Я подтверждаю, что воинские подразделения, участвующие в наших действиях, находятся на исходных позициях и готовы исполнить наш приказ и свой долг…

В комнате повисла тишина. Совсем немногословное сообщение заставило в очередной и, может последний, раз задуматься над грядущими событиями. На большее времени не оставалось.

В который раз повторили сценарий выступления, задачи каждого подразделения и роли руководителей направлений. Оговорили возможные варианты. Полковник вновь сложил ладони, вытянул перед собой и прикрыл глаза. Присутствующие последовали его примеру. Прочитали молитву и провели ладонями по лицам. Перебросились короткими репликами. На лицах воцарилась сосредоточенность.

Утреннюю тишину очередного апрельского дня нарушил лязг танковых гусениц. По дорогам, ведущим в столицу Афганистана Кабул, поднимая клубы пыли, продвигались колонны танков. Земледельцы, работавшие в поле в эти утренние часы, оторвались от важных дел. С удивлением, прикрываясь ладонями от яркого солнца, смотрели на зловеще вытянутые танковые пушки.

Молчаливая целеустремленность грозных бездушных боевых машин заставила сжаться в тревоге сердца. Колонны, не дойдя до столицы, остановились. В долине воцарилась тишина. Ее не решались нарушить даже птицы обычным утренним пением. В небе парили орлы. Они с удивлением обозревали огромных чудовищ, занявших собою межгорную долину. Грохот распугал смелых сурков, выбравшихся из нор навстречу нежаркому утреннему солнцу. Теперь они затаились, не оставив надежд степным орланам на удачную охоту. Природа словно предчувствовала необычность наступившего дня. Только солнце, миновав вершины гор, щедро ласкало долину и заигрывало ярким светом с отполированными о грунт траками машин.

Долину вновь прорезали грозные звуки. Чихнув клубами дыма, заработали двигатели. Пространство наполнилось гулом. Опасное место покинули последние птицы, забились в норы тушканчики, суслики и полевые мыши. Свернулись в кольца змеи, выползшие навстречу долгожданному теплу. Земледельцы покинули поля, поспешив к своим семьям.

Покачивая пушками, сопровождаемые лязгом гусениц, танки покатились к городу. В небе появились боевые самолеты. В городе разорвались снаряды и затрещали пулеметные очереди. Неравносильное сражение за власть началось. Защитники президентского дворца сражались отчаянно, верно предопределив свою страшную участь. Наступавшие овладели почтой, телеграфом и центральной тюрьмой, в которой томился Политик и его ближайшие сподвижники.

К вечеру следующего дня шум сражения стал затихать. Отказавшийся сдаться, смещенный глава государства и защищавшие его сторонники были убиты. Власть перешла в руки военных мятежников. Растерянного, все еще не верящего в успех переворота Политика наделили высшей государственной властью. Ее, Власть, добровольно передали ему военные, совершившие переворот под предводительством полковника, начальника штаба ВВС Афганской армии.

Политик спешил увидеть результаты народно-демократического преобразования в своей стране. Правоверные мусульмане настороженно восприняли первые декреты нового правительства о революционном переустройстве общества. Несговорчивость и нескрываемое презрение богатых землевладельцев раздражали нового правителя. Рассудительный и некогда малозаметный в политических спорах стихотворец стал неузнаваем и жесток. Волна террора захлестнула страну. Врагами провозглашенной революции он объявил вчерашних сподвижников, причислив к ним полковника, принесшего Политику высокую власть.

Политик задумался на короткое время, когда из поля его зрения загадочно исчез ближайший помощник. Он, кажется, пытался что-то понять. Затаился, желая осмотреться. Не обнаружив предполагаемой опасности, с необузданной убежденностью вновь принялся расправляться с политическими противниками и теми, которых считал таковыми.

В который раз свершилась страшная историческая закономерность. Боровшиеся за власть люди, одержимые одной идеей, не смогли остановить свой внутренний порыв. После свершения одной жестокости они подошли к рубежу другой и стали поедать друг друга. Распоясавшийся и неуправляемый Политик стал опасным не только внутри своей страны. Тайно вывезенного из страны помощника с небывалой усердностью и спешностью готовили к новой роли. Его ввезли в страну под защитой брони танковых колонн, пришедших из соседнего государства, благословившего когда-то Политика на жестокий недавний бунт.

Разве мог Константин Раскатов, находившийся за тысячи километров от свершаемых событий, предполагать, что он и множество его сверстников волею судеб станут участниками политических разборок в этой далекой от них азиатской стране?..