Текст книги "От носорога к единорогу. Как провести компанию через трансформацию в цифровую эпоху и избежать смертельных ловушек"

Представьте себе, что вы идете по 5-й авеню в Нью-Йорке. Вы видите все ее замечательные магазины и популярные бренды. Вы заходите в магазин и обнаруживаете, что ваш любимый бренд выпустил новую вещь, которую сразу хочется купить. Великолепно – вы совершили покупку и можете идти дальше, пока следующая витрина не привлечет ваше внимание.

Какова рыночная капитализация 5-й авеню? Странный вопрос. Вы можете суммировать продажи всех брендов, продающихся и рекламирующихся на 5-й авеню, или выяснить, какая доля продаж определенного бренда приходится на расположенный на ней магазин или сравнить маркетинговые бюджеты, потраченные на этой улице, с общими бюджетами. Однако сама по себе 5-я авеню не имеет цены.

Другой вопрос: насколько масштабируема 5-я авеню? Она может вмещать определенное количество людей, и не больше. Вряд ли вы предпочли бы увидеть в этом многолюдном месте ещё больше людей. Но бренды – вот они, безусловно, хотели бы.

Каждый магазин и бренд торгуют на 5-й авеню индивидуально. Никому не по силам отслеживать каждого клиента и хранить исторические данные о том, сколько времени он потратил на 5-й авеню и что, когда и как он здесь купил.

Перейдем в мир онлайн. По сути, такие платформы, как Google, Facebook, Twitter, VK, Yandex и прочие, – это 5-я авеню цифрового мира. Люди приходят на них в основном ради удовольствия и социального интереса. Что продают платформы и кому? На самом деле (как и 5-я авеню в Нью-Йорке) они продают возможность привлекать клиентов к магазинам и брендам, которые на них размещаются.

Но здесь особенности цифрового мира создают сильные преимущества. Физические рынки, как правило, переполнены. Они могут пропускать лишь определенное количество людей в единицу времени без ущерба для их комфорта. Каждая транзакция занимает много времени, при том, что люди ненавидят ждать. Наконец, для 99 % населения мира, чтобы попасть на реальную 5-ю авеню, требуется совершить дорогостоящую и сложную поездку.

На онлайн-рынках всё не так. Они могут расширяться бесконечно, поскольку никогда не переполняются. Транзакции обрабатываются, не заставляя других клиентов ждать, и сразу доступны из любой части света. Без ограничений физического пространства они могут вместить любое количество магазинов – что делает их еще более привлекательными для клиентов. Это дает основание для экспоненциального роста – одного из трех основных компонентов «единорога».

Когда вы смотрите на график развития «единорога», то всегда видите так называемую «хоккейную клюшку» (или «J-изгиб»), когда объем (посетителей, загрузок, покупок) сначала поднимается очень медленно, а затем внезапно начинает расти по экспоненте. Период медленного роста может быть довольно продолжительным. На самом деле многие «единороги» не выглядят чем-то ценным даже после нескольких лет работы. Довольно часто это история «синицы в небе против журавля в руках», – которая неизменно отпугивает «носорогов», когда они приближаются к идее цифрового расширения бизнеса.

То, что «носороги» упускают из виду: любой цифровой бизнес не только совершает операции с клиентами, он накапливает данные о них. Именно данные, как актив, позволяют в полной мере использовать силы социальности для приобретения клиентов и выйти на экспоненту роста.

Накопление и обработка данных происходит экспоненциально. Примерно каждые 20 месяцев человечество удваивает объем хранимых и обрабатываемых данных. То есть в следующие 20 месяцев будет накоплено и сохранено больше данных, чем за всю предыдущую историю развития человечества. Что это дает? Прежде всего, новое качество прогнозирования будущего и принятия управленческих решений.

Итак, добро пожаловать в эру данных и вычислений – эру, в которой данные – это клей, который связывает Вселенную через накопление и обработку огромных массивов информации. В этом мире побеждает в конкуренции тот, кто накапливает больше актуальных данных, быстрее и точнее их обрабатывает. Лидеры индустрии – Apple, Google, Facebook, Amazon и т. д. – имеют здесь очень большое конкурентное преимущество: во-первых, у этих компаний есть алгоритмы и уникальные специалисты, которые эти алгоритмы продолжают совершенствовать; во-вторых, эти компании уже накопили огромные массивы информации и данных об окружающем нас мире, в том числе и о нас с вами (как было остроумно замечено: «раньше мы искали в Google, а теперь Google ищет в нас»).

В физическом мире 5-я авеню ничего не знает о людях, которые ходят по ней. Пятые авеню цифрового мира – платформы – знают о своих посетителях всё больше, используя это знание для создания потребительской ценности. «Носороги» пока что неизменно проигрывают в конкуренции данных. Во-первых, они вынуждены работать со старыми системами, которые были созданы для обслуживания транзакций, а не их анализа, данные в них разрознены и разделены по разным подсистемам, многократно задублированы и избыточны, часто неактуальны, содержат значительное количество ошибок и неточностей. Это не позволяет перейти в культуру принятия управленческих решений на основе анализа данных в реальном времени.

Мы все демонстрируем одну и ту же последовательность психологических реакций на большие перемены в нашей жизни. Мы начинаем с негативных чувств, углубляясь в них всё больше и больше. И лишь когда достигаем низшей точки эмоций, то понимаем, что изменение сильнее нас, и принимаем его. С этого момента возникает конструктивное поведение, в новом порядке вещей мы видим некоторые возможности и наконец адаптируем себя соответствующим образом.

Организации следуют той же модели. Когда им бросает вызов новое мощное развитие на рынке, они начинают с отрицания, затем следует блокировка, гнев, и только после всего этого возникает принятие, которое приводит к правильному вопросу: «Что мне делать и как я могу справиться с этим?» Работая с ведущими национальными и международными корпорациями и внутри их, мы неоднократно наблюдали, как проходят эти этапы в связи с разрушением рынков, которое несет цифровая экономика. Не так много компаний в мире по-настоящему достигли стадии принятия и тем более перешли к конструктивным действиям. Конечно, мы не говорим о «единорогах». Они уже родились существами нового типа. Им не требуется превращаться в то, что они уже есть. Но когда наступит их черед меняться, они будут не лучше «носорогов» – как показал пример Yahoo! или Lycos.

Крайне важно самодиагностировать вашу корпорацию, это болезненный процесс. Нелегко признать, что вы находитесь в стадии отрицания. Само признание этого фактически означает, что вы, вероятно, уже миновали эту стадию. Психологи хорошо знают парадокс: наиболее нуждающихся в терапии особенно трудно убедить ее начать. Воля пациента к работе над проблемами сама по себе – наиболее важный шаг во всем терапевтическом процессе. Это относится и к компаниям. Никогда нет недостатка в аргументах, позволяющих зависнуть на стадиях отказа и блокирования, когда все в корпорации «носорогов» пытаются убедить друг друга: «Нам не нужно проходить через это».

Реакция на цифровое преобразование начинается с простого и прямого: «речь идет не о нас, наша отрасль слишком традиционная, физическая, регулируемая, локальная, международная (подставьте нужное определение), чтобы ее разрушили цифровые технологии». Этот аргумент основывается на тех особенностях цифровых технологий и порожденных ими бизнес-моделей, которые бросаются в глаза сейчас. «Можете ли вы представить себе Uber в нефтегазовой, аэрокосмической или какой-то еще очень-очень тяжелой промышленности?» Здесь упускается из вида то, что цифровизация – лишь одна из двух сил, которые меняют бизнес-мир, причем вспомогательная. Сила социальности как способа сделать что угодно становится вездесущей. Тот факт, что некоторые вещи остаются в атомах, а не в байтах, вовсе не означает, что они будут обрабатываться в иерархических структурах, а не в сетях. У нас уже есть сланцевые газ и нефть, частные космические запуски, конструкторы для спутников, продаваемые через интернет[39]39
  Проект SpaceCube.


[Закрыть], и центральные банки, примеривающиеся к идее криптовалют, которые в самой своей сути отрицают централизацию процессинга.

Даже война становится «гибридной», – то есть сетевой. Скорее всего, человечество никогда не позволит всем желающим заниматься атомной энергетикой, но понадобятся ли людям атомные станции в эпоху альтернативных источников и промышленного хранения электроэнергии? Если вы считаете, что ваша отрасль защищена от перемен, то просто находитесь в стадии отрицания. Попытайтесь продвинуться дальше.

Когда вы перейдете к стадии блокирования, аргументы станут сложнее. Что-то вроде «это не важно», «мы уже делаем всё это, ничего особенного, не нужно заморачиваться, чтобы что-то трансформировать», «благодаря нашей лояльной клиентской базе мы можем легко внедрить все технологические достижения», «мы уже инвестируем в современные цифровые каналы и недавно приобрели одну из ведущих мировых компаний в этой области». Таких заявлений полно в разделах «Для инвесторов» на корпоративных порталах компаний-«носорогов».

Конечно, каждый сегодняшний «носорог» когда-то был великим новатором. Walmart – был первой розничной сетью в мире, запустившей собственные космические спутники в 1980-х годах (в доинтернетную эпоху), что дало огромное преимущество в управлении запасами и ценами. Bank of America в 1950-х стал пионером в области обработки транзакций. Некоторые инженерные компании, такие как General Electric, производили продукты, напичканные устройствами сбора данных, за десятилетия до того, как возник термин «Интернет вещей». Кроме того, у каждого «носорога» есть миллионы – а иногда и миллиарды – клиентов по всему свету.

Проблема в том, что это больше не дает сильного конкурентного преимущества. Технологии, бывшие весьма впечатляющими несколько лет назад, ныне стали «тяжелыми» основными активами, увеличивающими операционные расходы за счет технического обслуживания. Одновременно клиенты начали терять лояльность. Вероятно, они не пойдут на компромисс в качестве, но трюк «единорогов» как раз в том, чтобы не предлагать таких компромиссов. Когда предоставляется шанс купить дешевле и лучше – сколько здравомыслящих клиентов будет сопротивляться на основании «лояльности к бренду»?

Мысль о том, будто «носорог» может получить всё, что ему нужно, с помощью покупки компаний новой экономики, также является иллюзией, причем опасной. Это никогда не сработает так быстро и легко, как ожидалось, о чем свидетельствуют первые годы сделки Walmart-Jet.com. Как показывает пример Amazon-Whole Foods, у «носорогов» не обязательно больше денег, чем у «единорогов» и у них никогда не будет более дешевых денег. Помните, что «единороги» освоили искусство получения финансов практически бесплатно.

В большинстве случаев, когда «носорог» входит в сделку по поглощению, он вступает в ожесточенную конкуренцию с «единорогом», а то и с несколькими. В этой сделке у компаний из мира цифровой экономики много преимуществ, в том числе их крутой имидж и медийный авторитет основателя. Поставьте себя на место генерального директора стартапа, который объявляет сотрудникам, поставщикам и партнерам о том, что компанию покупают: «Мы теперь являемся частью Amazon!» (приветствия, крики «вау!», «отлично!») Теперь сравните с: «Мы стали частью Walmart!» («они нас уволят?», «какой будет дресс-код?», «сколько времени я потрачу, объясняя им, что делаю?»)

«Носорогу» очень непросто удержать клиентов купленного «единорога». После того, как Walmart купил онлайн-магазины Bonobos и ModCloth, их лояльная клиентура бомбардировала социальные сети возмущенными постами. Если «носорог» приобрел интересный цифровой бизнес, то, скорее всего, из-за того, что от этой сделки отказался «единорог» – как это было в 2010 году, когда Walmart и Amazon конкурировали за Quidsi. «Единороги» не отказываются от выгодных сделок, уж точно не из-за внезапного приступа щедрости или джентльменства.

Полагаясь на такие вещи, как лояльность клиентов, раздутый технический бюджет или поглощения, «носорог» попытается решить системную проблему по частям. Это не сработает, пока вы не начнете глобальный редизайн компании, заново определяющий ее рынки, продукты и операции. Поэтому вам нужно двигаться дальше в своем понимании изменений. Рассердиться. Прийти в бешенство от того, что происходит. Наорать на энтузиастов цифровой трансформации в духе: «Я был в этой отрасли, когда вы еще пешком под стол ходили, она никогда не пойдет по вашему пути». После чего подождать момента, когда вы окажетесь не правы. Это самая болезненная часть. Когда (если?) вы пройдете через нее, то начнете конструировать правильные вещи.

Так возникает вопрос: «Что мне делать?» Здесь ответ довольно прост – учитесь, а затем меняйте себя в соответствии с новыми знаниями. В этом процессе предстоят некоторые неудобные открытия. Тем не менее у корпорации нет другого выбора, если она нацелена на стратегическую конкуренцию в современном мире.

В мире бизнеса компания может оставаться неизменной, только если она бесконечно мала. Такие примеры есть, и они удивительны. Пятнадцать лет назад старейшей в мире была компания, основанная в 578 году, то есть в VI веке[40]40
  Источник: https://en.wikipedia.org/wiki/List_of_oldest_companies.


[Закрыть]. Она управлялась семьей основателей, которую можно считать самой длинной царствующей династией в мире. Действительно, компания Kongō Gumi была старше любого современного государства. Но даже такие учреждения смертны – в 2006-м компанию купили. Теперь старейшая фирма мира насчитывает «всего» 1314 лет истории: отель Nishiyama Onsen Keiunkan в Японии основан в 705 году и теперь управляется 52-м поколением создавшей его семьи[41]41
  Суперспособность японских компаний к выживанию частично обусловлена особенностями законодательства, которое позволяло усыновлять детей и назначать их наследниками на том основании, что собственные дети семьи недостаточно квалифицированны для ведения бизнеса. Таким образом, генетические связи в семейной истории могли прерываться, но юридически это считалось плавной сменой поколений.


[Закрыть].

Если бы компания с почти полуторатысячелетней историей росла даже на несколько процентов в год, сегодня она владела бы половиной мира. Но ни одно из очень старых предприятий, известных нам, не является чем-то большим, нежели туристическая достопримечательность. Некоторые гостиницы, пабы, винокурни и пивоваренные заводы пронесли себя в неизменном виде сквозь века, – но совершенно не заметны в нынешнем деловом мире.

Вот почему появление стратегического мышления стало поворотным моментом в истории бизнеса. Корпорации не могут жить в режиме простого бесконечного существования. Они были изобретены, чтобы расти, расширяться, решать сложные задачи – или погибнуть. Их долгосрочная выживаемость не очень впечатляет. Только 13 из нынешних мировых топ-500 компаний старше 150 лет. Эти славные тринадцать выжили, потому что нашли способы перестраивать бизнес так часто, как необходимо, а не потому, что отрицали изменения. Посетите веб-сайт BNY Mellon, единственной компании Fortune-500, основанной в XVIII веке. Определенно, они остаются в бизнесе уже более двухсот лет потому, что знают, как адаптироваться.

Единороги» вывели идею расширения и роста на новый уровень. Будучи аборигенами в мире новой экономики, они имеют сильное преимущество. Чтобы выжить и конкурировать, «носорогам» придется изучить новую для них игру. Мы считаем преобразование «носорога» императивом, а не опцией[42]42
  В парадоксальной форме эту идею выразил Эдуард Деминг, классик теории управления качеством: «Вы не обязаны меняться, никто не заставляет вас оставаться в живых».


[Закрыть]. И будем далее искать ответы на вопросы «Что?» и «Как?», не возвращаясь к «Почему?».

… наступил день, когда по «клубу носорогов» разнесся слух. За пределами «клуба» появилась новая порода зверей – кровожадные и беспощадные «единороги», разрушающие и уничтожающие всё вокруг. Они выжигают пастбища «носорогов» так, что там не остается ни единой травинки. А иногда просто развлекаются, пронзая «носорогов» своими острыми и длинными рогами. У «единорогов» есть технологии и инновации, которые делают их непобедимыми. Единственный способ для «носорога» выжить – самому превратиться в одного из них.

«Носороги» и «единороги»: сравнение

Важный вопрос: не живут ли «носороги» и «единороги» в параллельных Вселенных? Насколько вообще правомерно их сравнивать? Скажем, вряд ли имеет хоть какой-то смысл сравнивать западную корпорацию с колхозом маоистского Китая. Они будут настолько различны во всем: клиентах, цепочках поставок, операционных процессах, мотивации персонала, что описание этих различий ничего не даст управленцу ни с одной, ни с другой стороны. Невозможно организовать «обмен опытом» между этими предприятиями, не изменив полностью их окружения.

Но «носороги» и «единороги» сосуществуют в одном мире. Обслуживают одних и тех же клиентов, покупают у одних поставщиков и набирают людей на одном рынке труда. Именно из-за этого сосуществования они так жестоко конкурируют. Законы экономики едины для них – хотя иногда кажется, что «единороги» бросают вызов этим законам.

Что они делают иначе? Существует восемь основных областей, где «единороги» отличаются от своих старших конкурентов: правила игры, денежные потоки, операции, организация, сильные решения, ценность для клиентов, постоянные изменения, устойчивость. Как вы увидите, в каждой области есть глубокая разница, и всегда – в пользу «единорогов».

Во-первых (и самое главное), «единорогам» удалось навязать собственные правила оценки компаний. Опытные руководители компаний-«носорогов» и аналитики рынка склонны называть это «экономикой пузыря», и довольно часто кажется, будто они правы. Регулярные новости об обанкротившемся хорошо профинансированном стартапе или о цифровой звезде, потерявшей три четверти своей рыночной капитализации за три месяца (как Netflix в 2010 году или Xiaomi в 2016 году), способствуют общему мнению о том, что у «единорогов» мало финансовой устойчивости.

Ну, пузыри тоже бывают разными. Скажем, пузырем нередко называли и Amazon, но компания по-прежнему с нами, ее рыночная капитализация выросла на 35 000 % за двадцать лет с момента ее IPO (тридцать пять тысяч процентов означают, что каждый доллар, инвестированный во время IPO, сегодня стоит $ 350). У нее были периоды падения акций, порой значительного, в начале 2000-х компания пережила довольно длительный период недооценки. Однако Amazon уделял мало внимания этим эпизодам (далее мы подробнее рассмотрим, как «единороги» реагируют на бизнес-катастрофы).

ИСТОРИЯ РЫНОЧНОЙ КАПИТАЛИЗАЦИИ AMAZON[43]43
  Доступ 19 июня 2017 г.


[Закрыть]

То, что считалось драмой «лопнувшего пузыря» в начале 2000-х, сейчас едва заметно на графике.

Удивительная характеристика многих цифровых «единорогов»: силы фондовых рынков, похоже, влияют на них в одностороннем порядке. Когда они увеличивают капитализацию, то, естественно, выигрывают, когда падают, им удается легко держать удар.

Это не чудо, у феномена есть прочный фундамент. Если мы погрузимся в теорию, она подскажет нам, что люди, приобретающие корпорацию (целиком или через акции), на самом деле покупают некоторый будущий денежный поток. Если бы будущее развивалось линейно, эффективность сделки зависела бы только от умения торговаться. Вы могли бы ожидать, что через X лет деньги, которые вы заплатили, вернутся через операционную прибыль компании, которой вы (co)владеете, и с этих пор вы будете получать чистую выгоду от сделки.

«Новая экономика», возникшая в конце 1990-х годов с первыми цифровыми корпорациями, оказалась иной. Amazon – одна из компаний, которые обучили инвесторов правилам новой игры. Amazon не был щедр на дивиденды своим акционерам. Не они изобрели политику «низких дивидендов», но именно они сделали эту стратегию распространенной на рынке парадигмой.

У этой парадигмы достаточно противников, особенно среди аналитиков рынка, исповедующих подход «твердых цифр». Возьмите анализ, сделанный очень влиятельной Карой Суишер в 2007 году, накануне первого действительно большого раунда привлечения инвестиций, проведенного Facebook, когда компания была оценена примерно в $ 15 миллиардов[44]44
  Kara Swisher (2007) 15 Billion More Reasons to Worry About Facebook. http://allthingsd.com/20070925/15-billion-more-reasons-to-worry-about-facebook/.


[Закрыть]. В статье было четыре сильных аргумента, объяснявших, почему Facebook не стоит этих денег. «Как я советовала Цукербергу в другом посте: если у вас получится эта сделка, хватайте деньги и бегите сломя голову», – заключила автор. И, конечно же, по ее словам, Microsoft была совершенно безумна, покупая 1,6 % Facebook за $ 240 миллионов.

Просто проецируя текущее состояние в будущее, вы всегда ошибаетесь. Будущее никогда не развивается линейно. Компания, которую вы покупаете, может либо повысить прибыльность, либо внезапно потерять ее. Если у вас есть возможность управлять компанией, вы можете надеяться сделать ее лучше и увеличить свою операционную прибыль. Или перепродать покупателю, который по какой-то причине захочет заплатить больше. Экономическая конъюнктура может улучшиться или ухудшиться. Сценариев множество. По этой причине оценка компаний на рынке всё чаще становится «нематериальной»: доля ожиданий инвесторов определяет почти 90 % их стоимости. Цифровые «единороги» никоим образом не изобрели «завышенную» оценку, которая не поддерживается балансовой стоимостью основных средств. Они просто следовали за долгосрочной тенденцией рынка.

КОМПОНЕНТЫ РЫНОЧНОЙ КАПИТАЛИЗАЦИИ S&P 500

Самый большой скачок в доле нематериальных компонентов рыночной капитализации компаний произошел между 1985 и 1995 гг. «Единороги» использовали тренд, а не создали его[45]45
  Annual Study of Intangible Asset Market Value from Ocean Tomo, LLC (2015) http://www.oceantomo.com/2015/03/04/2015-intangible-asset-market-value-study/.


[Закрыть].

Можно было бы привести достаточно исторических примеров, когда инвесторы раздували стоимость компаний с малой операционной прибылью или даже операционными убытками. В некоторых случаях дело было в хайпе, который всегда играет определенную роль на свободном рынке. В то же время некоторые инвесторы на самом деле оказались чрезвычайно дальновидными, они поняли удивительную способность цифровых компаний поддерживать рост в течение длительного времени, пробивая «естественные потолки». Примером этой дальновидности является Microsoft и другие ранние инвесторы в Facebook, который сейчас стоит примерно в 20 раз больше, чем в момент его «безумной» оценки на первом раунде инвестиций.

Будущее «единорогов» никогда не бывает линейным, потому что они намеренно расширяются во всех возможных направлениях – с разными результатами, но с неизменной и удивительной настойчивостью. Они всегда стремятся к экспоненциальному росту и иногда добиваются успеха. Возвращаясь к ситуации с Amazon: он постоянно выходил из своей ниши, как только достигал значительной доли на рынке. От книжного магазина к электронике, затем – к музыке, затем – к продуктам питания, затем – к физической рознице. Он основал клуб лояльности Prime и Amazon Marketing Services (AMS), которая изначально была платформой для продвижения собственных услуг. Ему удалось разработать и монетизировать другие объекты инфраструктуры, такие как Amazon Connect. И теперь он пытается повторить эти успехи с Alexa – одним из ведущих виртуальных персональных помощников. Каждый «единорог» чувствует, когда ему необходимо менять свою бизнес-модель, искать новую нишу. Финансовые результаты в этом случае всегда отстают, хотя во многих случаях наверстываются и становятся очень значительными.

ОСНОВЫ «НАУКИ О ПУЗЫРЯХ»

Каждая достаточно большая новая возможность начинается с «пузыря». Поскольку рынок не определен, каждый инвестор делает ставку на то, насколько он потенциально может быть велик. Скажем, рынок технологии блокчейна может стать бесконечным, если предположить, что криптовалюты будут приняты регуляторами и начнут менять существующие денежные системы и инструменты контрактирования (торговое финансирование, кредиты и т. д.). Можно предположить, что каждый сегодняшний сегмент ниши блокчейна будет развиваться в новую вселенную бизнеса – как это случилось в свое время с электронной коммерцией или Интернетом. Однако сейчас никто не может быть уверен, что эта технология непременно преуспеет. Впереди неизбежны резкие падения стоимости связанных с блокчейном бизнесов, вызванные тем, что инвесторы склонны переоценивать скорость изменений в ближайшем будущем (год-два) и недооценивать изменения в более отдаленной перспективе. Как только первая волна энтузиазма утихает и у новых предприятий заканчиваются деньги, консервативные инвесторы теряют доверие к конкретной нише и массово уходят, фиксируя убытки. Вот тогда-то и настает время для настоящих «единорогов»… в этой ситуации выживают немногие, обычно – наиболее удачливые, но также и самые терпеливые, уверенные в своей идее и сильные. Это верно для обеих частей уравнения – и компаний, работающих на рынке, и их инвесторов.

Когда рыночная ниша освобождается от слабых игроков из-за спада ожиданий инвесторов, оставшиеся получают доступ к более широкой клиентской базе. Они также могут получить больше капитала: деньги инвесторов, которые не сдались, распределяются между меньшим числом конкурентов. Именно так Google, Amazon или PayPal вышли более сильными из кризиса доткомов 2000 года. Это относится также к Apple и Facebook, неожиданно выигравшим от экономической депрессии в 2008–2010 годах. Так что некоторым инвесторам их терпение и уверенность в итоге возвращаются сторицей. Отсюда урок: на пике хайпа ищите не самых больших, но наиболее приспособленных и мотивированных – они выживут и принесут возврат на инвестиции.