Текст книги "Зрительное восприятие в русской культуре. Книга 1"

В целом можно сказать, что рационализм эмпиризма рассматривал мышление как единственный источник познания, хотя и признавал при этом наличие в нем априорных форм и врождённых идей. В итоге так и не удалось преодолеть проблему «чувственно-рационального» и обосновать тождественность мышления бытию. Так, вопрос о средствах получения знания и месте восприятия в этом процессе стал философской проблемой. Например, в трудах академика В. А. Лекторского, в программе курса «Теория познания», целый раздел отведен проблеме восприятия как источнику знания и виду познания.

Спустя сто лет философскую традицию эмпиризма, где процесс восприятия рассматривался как некий процесс освоения мира, развивали И. Кант, И. Фихте, Г. Ф. Гегель. Эта проблема рассматривалась сквозь призму априорных категорий, осуществляющихся внутри сознания, имея в виду, что природа зрительного восприятия была результатом влияния «научений» на главенство рационального мышления. По Канту, получение знания проходит несколько инстанций. Информация, полученная посредством чувств, переходит к рассудку, а созревает и сформировывается в разуме как «высшей инстанции» обработки зрительной информации. Рассудок выполняет промежуточную работу, упорядочивает и структурирует зрительную информацию. Он оперирует конечным и определённым, тогда как разум – бесконечным. Большое значение в процессе восприятия имеют теоретические принципы, априорные предпосылки, обладающие всеобщим характером. Они предшествуют опыту, не зависят от него, поэтому имеют определяющее значение в рассудочном мышлении. В качестве априорных форм познания Кант усматривает различные формы созерцания, делающие возможным сам опыт. Сознание у Канта разделяется на эмпирическое и трансцендентальное. Так статус объективного сознания получает трансцендентальное, организующие и направляющее эмпирический опыт восприятие. Эта теория получила наибольшее применение в различных философско-психологических исследованиях этого феномена.

Впервые истолкования категорий рационального и иррационального и противостояние «разумного – неразумного» получили разработку у Гегеля. В этом противостоянии усматривалась диалектика рассудка и разума, рациональное относилось к области рассудка, а иррациональным называлось следствие работы разума. Гегель рассуждал: «Науки, доходя до той же грани, дальше которой они не могут двигаться с помощью рассудка, <…> прерывают последовательное развитие своих определений и заимствуют то, в чём они нуждаются, <…> извне, из области представления, мнения, восприятия или каких-нибудь других источников»[68]68
  Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1974. Т. 1. С. 415.


[Закрыть]. Таким образом, немецкий философ положил предел возможности рационального познания, указав на значимость восприятия и представления. Из этого следовало, что научное творчество, да и человеческое творчество вообще, есть не продукт рассудка, но часть той разумности, которая вступает в форму иррационального[69]69
  Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988. С. 46–51.


[Закрыть].

С этих пор в западной философии понятие иррационального лишается своей отрицательной категории, начинает пониматься как интуитивное и как неосознаваемый предел для разума. Косвенно это было признание того, что не все знания приобретаются разумом, но, с другой стороны, это уже было признание иррационального как вида знания. Иррациональное рассматривается как новое, до-понятийное, не принявшее логически определённой формы знание. Оно присутствует в познавательной деятельности как необходимый творческий компонент. Исследование истории развития зрительно– образного восприятия в рамках классической парадигмы указывает на образование особенного стиля зрения (глядения), имеющего основанием законы прямой перспективы. Более 500 лет потребовалось западной цивилизации, чтобы приучить и глаз, и руку к абстрактному (логическому) видению мира. Понимание этой системы требует долгого обучения, так как ни глаз, ни рука ребенка, а тем более взрослого человека, не подчиняются этому закону.

В традиции классической рациональности и новоевропейской научности зрительное восприятие не должно сопровождаться ни духовным усилием, ни пробуждением прошедшего опыта, рассматриваемыми как атавизмы примитивной древности. Под восприятием принято было понимать механический процесс, отвергающий всякое участие психического и в ещё большей степени – мистического и бессознательного. Эти моменты старались полностью исключить из познания как иллюзорные или патологические элементы.

Русский философ И. В. Киреевский по этому поводу писал: «Западный мир основал красоту свою на обмане воображения, на заведомо ложной мечте или на крайнем напряжении одностороннего чувства, рождающегося из умышленного раздвоения ума. Ибо западный мир не осознавал, что мечтательность есть сердечная ложь и что внутренняя целостность бытия необходима не только для истины разума, но и для полноты изящного наслаждения»[70]70
  Киреевский И. В. Разум на пути к истине. М.: Правило веры, 2002. С. 205.


[Закрыть]. Так было до того момента, пока современная философия не стала уделять феномену восприятия особое внимание. Был поставлен вопрос о зрительно-образном восприятии в качестве способа извлечения знания в результате его непосредственного контакта с бытием. Если обратиться к истории нашего вопроса, то выяснится, что промежуточными между английской эмпирической школой и немецкой классической философией в отношении изучения восприятия были разработки экспериментальной психологии.

В 1866 году между Л. Фейербахом и известным ученым И. Мюллером возникла дискуссия: результатом восприятия является знак или образ? Поставленный вопрос неожиданно реанимировал проблему зрительного образа, поднятую ещё в раннем Средневековье. Но тогдашняя европейская наука, прошедшая все стадии секуляризации и утвердившаяся на рационалистических началах, онтологическое содержание образной символики пыталась осмыслить как визуальный знак. Дискуссия ведётся в физиологически-психологической плоскости. Немецкий философ Л. Фейербах критикует «физиологический идеализм» И. Мюллера, утверждавшего, что индивид воспринимает только себя. Его ученик, автор основополагающих работ по физиологии зрения, продолжив его исследования, пришёл к выводу о том, что «наши ощущения… суть только знаки внешних объектов, а отнюдь не воспроизведения их с той или другой степенью сходства»[71]71
  Гельмгольц Г. Популярные речи. СПб., 1896. Ч. 1. С. 96.


[Закрыть].

Основание зрительного восприятия, как обнаружил Г. Гельмгольц, лежит в области «сознательных умозаключений», но при этом сенсорная информация обеспечивает лишь малую долю воспринимаемой информации. Поэтому Гельмгольц говорил: «Ощущения органов чувств являются для нашего сознания сообщениями и от нашего интеллекта зависит, как будет понято их значение»[72]72
  Рок И. Введение в зрительное восприятие. М.: Педагогика, 1980. Кн. 1. С. 32.


[Закрыть]. Его выводы оказались близки многим современным теориям, рассматривающим мышление как один из основных компонентов восприятия.

Осмысление восприятия в советской философии

Русская философия XIX века во многом унаследовала традиции сенсуализма и рационализма. Гегелевская парадигма восприятия, по своим исходным принципам утвержденная на активности духа в его всеобщности и сведении сущности индивида к сознанию и самосознанию, в отечественной науке детерминировалась содержанием общественного идеологизированного сознания, поглотившего автономность и целостность индивида. Условием «объективного» знания стало преодоление эмпирического индивида с его гегелевским «несовершенным духом». Глубинные структуры сознания, обнаруженные в это время в зарубежной науке, трактовались как дологические, иррациональные и рассматривались как психологизмы.

Это были времена формирования русской философии. Своё отношение к этому осмыслению восприятию выразил В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм», которая была основополагающей для теории восприятия советской философии. Став на позицию резкого отрицания этой идеи, он отрицал знаковую природу восприятия, рассматривая ощущение как субъективный чувственный образ реальности. Этим самым диалектика чувственного и образного в восприятии не была принята. Отрицание знаковой формы восприятия есть следствие наивно-реалистического отождествления зрительно-воспринимаемой картины реальности с самой этой реальностью, считает Н. И. Губанов[73]73
  См.: Губанов Н. И. Чувственное отражение // Анализ проблем в свете современной науки. М., 1986. Гл. 2.


[Закрыть].

Проблематика восприятия, разработанная в локковском сенсуализме, долго господствовала в европейской науке и нашла отражение в известном выражении В. И. Ленина, в «живом созерцании» как исходном акте познания, и его теории ощущений и отражений информации. Эти предпосылки стали фундаментальной основой советской гносеологии. В свою очередь выражение «познание есть отражение» обрело в нашей философии мировоззренческий аспект, имеющий ярко выраженный идеологический характер.

«Живое созерцание» как некое чувственное познание-отражение и абстракция индивидуального эмпирического, исключало всякое индивидуально-чувственное и конкретно-историческое. «Таким образом, за пределами общей теории познания осталась огромная область внерационального, вненаучного, “инонаучного” (по выражению С. С. Аверинцева), т. е. всего того, что должно быть предметом внимания гносеологии»[74]74
  Микешина Л. А., Опёнков М. И. Новые образы познания и реальности. М.: РОССПЭН, 1997. С. 15.


[Закрыть].

Постнеклассическая философия

Современный российский философ В. С. Стёпин вводит понятие постнеклассической парадигмы, определяя её как особый тип научного познания. Научная рациональность отличает его от неклассического и классического типа способностью значительно расширить его поле рефлексии над воспринимаемой реальностью. «Объективно-истинное знание» о воспринимаемом объекте выстраивается не путём теоретического объяснения, как в классической научной традиции, и не в результате связей между знаниями о предмете и характером средств деятельности, как в неклассической научной традиции, а с помощью расширения поля рефлексии, учитывая соотнесённость с знаниями о предмете не только с уже перечисленными, но и доминирующими мировоззренческими категориями, системой ценностей и др. Постнеклассическая парадигма исследований эксплицирует внутринаучные цели с культурными, социальными, вненаучными целями и ценностями. Такая научная методология не отрицает классическую рациональность и познавательные наработки неклассической традиции, но сохраняя преемственность, использует их опыт. Существенным отличием научного познания этого направления в современной науке является отсутствие доминирования любой из познавательных установок.

Для «сборки» структуры зрительно-образного восприятия в социокультурном контексте используется метод междисциплинарного подхода, разработанный современной российской наукой. На его основании были сформированы новые способы исследования зрительного восприятия. Это и зарубежная когнитивная психология, и эволюционная эпистемология, а также информационная синергетика, в которых впервые широко привлекались междисциплинарные исследования. На основании этих разработок выстроился междисциплинарный методологический каркас, который позволяет исследовать полифундаментальную и многоуровневую природу нашего феномена. Междисциплинарный подход во многом совпадает с новым образом науки, получившим своё институциональное обоснование на рубеже XX–XXI веков.

Нынешний век «посткультуры», говорит В. В. Бычков, характеризуется пересмотром базисных ценностей «техногенной цивилизации». В философских и культурологических исследованиях активно обсуждается вопрос об изменении отношения к традиционным культурам. Новый тип рациональности, формирующийся в современной науке, обретает новые модификации. Наблюдавшееся в прежнее времена жёсткое противостояние «техногенной цивилизации» с системами ценностей традиционных культур, теряет всякий здравый смысл. Поэтому сегодня актуально было бы говорить о «диалоге культур», в котором начальным условием является система ценностей и равноправие всех «систем отчета»[75]75
  Стёпин В. С. Типы цивилизационного развития // Россия в глобализирующемся мире. М., 2007. С. 12.


[Закрыть]. Открытость различным культурным традициям, – условие для полноправного диалога.

В этих условиях сохраняет свою значимость общепризнанная мысль об уникальности опыта каждой культуры. Эти обстоятельства поднимают на новый уровень проблему самобытности русской культуры. Более того, непререкаемый когда-то вопрос общечеловеческих ценностей, уничижавших национальную самобытность, в наше время уже не представляется однозначным, заметила Н. В. Мотрошилова. Глобализирующие культуру процессы парадоксальным образом повысили ценность национальной самобытности и специфику каждой из составных частей единого процесса начавшегося диалога. Современная западноевропейская культура исторически так и не выработала единого, отвечающего её традициям набора ценностей. Устойчивые в прошлом категории, такие как универсальные ценности разума, просвещения и общественного договора, подвержены пересмотру. В результате этих причин характерно всеобщее обновление ценностных принципов европейской культуры, трансформация механизмов универсализации ценностей, критика разума и просвещения[76]76
  Мотрошилова Н. В. Глобализация и критика обновления ценностей разума // Россия в глобализирующемся мире. М.: 2007. С. 35.


[Закрыть]. На протяжении всей рационалистической традиции проблемы сущности и функциональной значимости нашего феномена и его роли в качестве структурно-образующего компонента культуры остались плохо изучены.

Критика перечисленных ценностей «техногенной цивилизации» ставит под вопрос и сами достижения этой цивилизации. В этом случае, продолжает Н. В. Мотрошилова, должен сыграть решающую роль процесс взаимодействия древних культур и современности. Теоретические рецепции этой парадигмы ещё во многом дискуссионны, но проблема философского и междисциплинарного исследования нашего феномена уже поставлена. В науке был редуцирован вопрос об истинном знании, получаемом в процессе зрительно-образного восприятия.

В современном философском дискурсе восприятие в качестве «низшей ступени познания», как утверждалось в учебниках советской эпохи, навсегда утратило научную актуальность[77]77
  Лекторский В. А. Восприятие // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Руководители проекта В. С. Стёпин, Г. Ю. Семигин. Ин-т философии РАН. М.: Мысль, 2000–2001. Т. 1. С. 446.


[Закрыть]. Сегодня в большинстве направлений философии и психологии в отношении к нашему феномену выработалось нечто общее, а именно: пространственно-образное восприятие теперь истолковывается как вид знания. Этой позиции придерживаются известные российские философы: В. А. Лекторский, М. А. Микешина, М. С. Кухта, В. И. Жуковский, Б. В. Раушенбах и др.

Поэтому для нынешнего «постнеклассического» человека визуальные символы и образы древнерусской культуры способны превратится в информационную карту социокультурной реальности. В процессе зрительно-образного восприятия, как процесса познания смыслов древних «меседжей» формируется диалог, и наводятся мосты между общечеловеческим прошлым и общечеловеческим будущим.

Современная западная философия

Проблемой визуализации информации в современном обществе очень активно занимается и западная философия. Например, в концепциях Ги Дебора общество становится «обществом спектакля», а мир подчиняется законам «зрелища». В ряде культурологических концепций (Ж. Бодрияр, М. Маклюэн) общество – продукт массовых коммуникаций (как статичных, так и динамичных зрительных форм). Соотношение зрительного (визуального) и словесного (текстуального) исследований невербальных знаков социокультурного характера, а также условия и способы их восприятия, взаимоотношение телесности – взгляда – власти рассматриваются в работах популярных современных философов, таких как Ж. Делёз, С. Жижек, М. Фуко, У. Эко, Ж. Лакан и др. В их трудах зрительное восприятие (видение) представляется важной инстанцией формирования идентичности, так идеология, зашифрованная в зрительных образах (артефактах), участвует непосредственно в формировании субъективности индивида и общественного сознания на уровне бессознательного.

Возникший сравнительно недавно широкий интерес к визуальной культуре послужил началом новой интеллектуальной традиции, условно называемой «визуальными исследованиями». Они включают в себя исследования статичных и динамичных форм визуальной коммуникации, таких как фотография, кино, дизайн, реклама, мода, эстетика окружающей среды и др. Вопросы конструирования реальности, взаимосвязи её основополагающих компонентов (общество – человеческий продукт, общество – объективная реальность, человек – социальный продукт) и роль в этом зрительных образов рассматриваются в работах П. Бурдье, Т. Адорно, Ф. Гватари. Иконические символы как визуальные социальные феномены стали предметом исследования в работах Ч. С. Пирса, Ч. Мориса, К. Леви-Строса. На развитие концепций иконических символов повлияли работы наиболее цитируемых западных авторов – Н. Лумана и П. Вирильо, в своё время фиксировавших «пикторальный поворот» в западной культуре. В работах Р. Барта визуальный знак определяется через актуальное соотношение с означаемым предметом, а символ – через виртуальное соотношение со всей системой знаков, из которых он выбирается, в результате – символ получает характер многозначности и неопределённости.

Профессор Свободного университета Берлина К. Вульф поставил вопрос о возможности применения визуального образа и его способности воздействовать на сознание человека, обнаружив при этом генетическую связь воображения с интеллектуальной и визуальной культурой индивида. Он определил способность человека посредством зрительного восприятия модифицировать и инкорпорировать информацию в образы, как определяющее условие человечности (condition humana). Вопросом о роли зрительного образа в современном обществе, «иконическом повороте» и влиянии новых медиа занимается медиафилософия. Внимание учёных акцентируется на изменении мышления и новых средствах коммуникации в условиях глобализации культуры. Делаются выводы, что культура без медиа невозможна, общественное бытие возникает посредством зрительных образов-медиа.

Итак, можно сделать вывод, что в конце XIX века складывается новое отношение к восприятию. Безупречность позиции классической философии была поставлена под сомнение. Под воздействием экспериментальных исследований разрабатываются новые подходы к анализу зрительно-образного восприятия и перцептивной динамики вообще. В частности, исследования показали, что сенсорная информация, воздействующая на органы чувств, недостаточна для разграничения иллюзий и реального объекта восприятия, а поэтому не может рассматриваться в качестве знания как такового.

В XX веке в работах российских и зарубежных философов были сделаны первые шаги системного изучения «зрительно-образного восприятия». Но использование его применительно к основам русской мировоззренческой специфики предпринимается впервые.

Глава 5
Психофизиологическая трактовка зрительно-образного восприятия на рубеже XIX–XX вв

Психология зарождалась в недрах философского знания в античности и была связана с познанием души человека. После «эпистемологической революции» XVII века в науке долгое время господствовало мнение о том, что познание есть исключительная прерогатива философских наук. Механическая картина природы, долгое время господствовавшая в естественных науках, оказывала громадное влияние на психологическую мысль. Эти причины обусловили развитие нового отношения к человеку. Наименее изученным оказался человеческий организм. Только в XIX веке ситуация начинает меняться. Вырабатываются новые подходы к психике, обоснованные физиологией, а не механикой. Человек становится объектом экспериментального изучения. Возникшая экспериментальная психология исследует процессы чувственного познания научным методом, и главным образом изучает феномен восприятия. Позиция классической философии по этому вопросу, стремительно утрачивала свою непререкаемость. В науке знаний о человеческой натуре произошли большие перемены. Наступило время отделения психологии от философии.

Русская научная школа, у истоков которой стоял И. М. Сеченов, передавший научную преемственность И. П. Павлову, выработала новую научную категорию. Восходящая к Декарту старинная, материалистическая идея рефлекса получила в работах Сеченова совершенно иной смысл. Модель рефлекса состояла из трёх звеньев: первое звено – зрительная информация, внешний сигнал – раздражение нерва; второе – передача раздражения в мозг; третье – передача его мышцам. Этот простой физический акт на уровне животного рефлекса трудами Сеченова получил четвёртое, человеческое звено. «Мышца, – такова важнейшая мысль Сеченова, – служит также органом познания <…> работающая мышца производит операции анализа, синтеза, сравнения объектов и способна, как это доказывалось ещё Гельмгольцем, производить бессознательные умозаключения (иначе говоря – мыслить)»[78]78
  Ярошевский М. Я. История психологии. От античности до середины XX века. М.: Академия, 1997. С. 350.


[Закрыть]. В этом процессе восприятия сигнал преобразуется в образ воспринимаемого объекта. Таким образом, действие сообразуется с «картинкой» внешней среды. Преемник Сеченова И. П. Павлов сумел развить эти идеи и придать им мировое значение. Особой формой коммуникации целостного человеческого организма стала категория поведения, выступавшая некой самобытной категорией, не редуцируемой сознанием, нервной системой и головным мозгом. «Она выводила анализ жизненных процессов за пределы организма в поле внешних по отношению к сознанию предметов. <…> Явления этой среды… не зависимы от него, ибо даны во внешних по отношению к организму пространственно-временных координатах»[79]79
  Ярошевский М. Я. Иван Петрович Павлов – основоположник учения о нервно-психической регуляции поведения // Павлов И. П. Мозг и психика: Избранные психологические труды. М.: Изд-во МПСИ, 2008. С. 6.


[Закрыть].

Таким образом, используя естественнонаучные методы, русская мысль проникла в сферу тех отношений человека с миром, которые, воспринимая информацию, гарантируют фиксацию внешнего мира в психических явлениях. Понимание внешнего мира обеспечивает эффективное выживание организма в переменчивой среде, – делал выводы Павлов. Наука о поведении революционизировала исследовательскую деятельность в области психологии восприятия.

В начале XX века отношение к феномену восприятия в научном сознании заметно изменилось. В науке были обнаружены факты, ставящие под сомнение позицию традиционной философии. Этот век ознаменовался серьёзной критикой тезиса о возможности построения восприятия из чувственных данных. С ясной позицией по этому вопросу были представлены концепции поздней философии Л. Витгенштейна и феноменологии М. Мерло-Понти. Как отмечает М. Мерло-Понти в работе «Око и дух», видение – это способность быть вне себя, «изнутри участвовать в артикуляции Бытия», и глаз, как «око души», «совершает чудо, когда, оставаясь в темнице тела, позволяет душе воспринимать существующую вне её красоту Вселенной»[80]80
  Микешина Л. А. Философия науки. М.: Прогресс-Традиция, 2005. С. 52.


[Закрыть], как отметила Л. А. Микешина.

В критическом аспекте нашей проблематики выделился целый спектр исследований, пересмотревших классическую философскую предпосылку в исследовании восприятия. В этом направлении были особенно значимы результаты гештальтпсихологии (М. Вертгеймер, Ж. Пиаже, Дж. Брунер, Р. Григори, Н. Хенсон, Т. Кун, Дж. Гибсон, У. Найссер и другие) и советской психологии (В. П. Зинченко, А. Н. Леонтьев, Б. М. Величковский и другие).

В классической философии восприятие в лучшем случае понималось как предпосылка знанию, как пассивный результат сенсорных данных. Поэтому в философии проблема восприятия не поднималась. Не правомочно было говорить о ложности или истинности восприятия, потому что восприятие могут характеризовать лишь суждения. В свою очередь только суждения претендуют на знания, а соответственно, восприятие может быть только иллюзорным, адекватным и неадекватным. Иллюзия в этой философской доктрине занимала принципиально важное значение.

В работах гештальтпсихологов феномен зрительного восприятия получил глубокое исследование. «Термин “гештальт” не поддаётся однозначному переводу на русский язык. Он обладает целым рядом значений: “целостный образ”, “структура”, “форма”»[81]81
  Шестаков В. П. Вступительная статья // Арнхейм Р. Искусство и визуальное восприятие. М.: Прогресс, 1974. С. 13.


[Закрыть]. Работы М. Вертхаймера, Х. фон Эренфельса, В. Келлера, К. Коффки указывали на расширение значения этого феномена, не ограничиваясь человеческой психикой. Они выступали против ассоциативной теории восприятия, господствовавшей в науке. Была разработана идея гештальта как структурной целостности зрительного образа и формы.

Впервые был разработан подход, интерпретирующий восприятие как целостный и структурный процесс, а также был постулирован отказ от классического понимания восприятия, как соединение атомарно-чувственных ощущений. Факты научных экспериментов указывали, что восприятие носит целостный характер и строится на основе формирования целостных структур (гештальтов) в сознании. Так появилась гипотеза о врождённых, имманентных структурах и неких генетически заложенных в сознание зрительных образах. «Психологи-гештальтисты считали, что внутри мозга имеются картины»[82]82
  Грегори Р. И. Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия. М.: Прогресс, 1970. С. 12.


[Закрыть]. Эта гипотеза частично подтвердилась в результате экспериментов 70-х годов.

Открытия, сделанные в лабораториях, нашли отражение в философии и эстетике, став заметным событием в европейской культуре. Проводились эксперименты с использованием технических средств современной науки, а также использовались и нетрадиционные методы воздействия на психику. Пациентов вводили в состояние транса, используя психотропные средства. Результаты показали, что некоторые зрительные формы имеют общие для разных людей смысловые значения. Были сделаны выводы, что существует некий устойчивый набор зрительных образов, полученный генетически и закреплённый в бессознательном. «Представители гештальтистов проводят мысль о генетически заложенных особенностях восприятия. Экспериментально ими было доказано, что с первых лет жизни ребёнок может реагировать на некоторые формы («гештальты»)[83]83
  Мельник Г. С. Мир, отражённый в психических образах // Mass Media: психологические процессы и эффекты. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. С. 30.


[Закрыть]. При благоприятных условиях восприятия эти формы срабатывают и воздействуют на сознание.

Был сделан вывод, что из наличия всех способов восприятия наиболее адекватным постижением внешнего мира является зрительное. Мир воспринимается сознанием не в виде отдельных элементов, которые затем должны интегрироваться в сознание (как считают структуралисты), и не с помощью механизмов «обусловливания» (как считают бихевиаристы), а интуитивно, целостно, структурированно и гармонично. Ещё в начале XX века подобную позицию в философии отстаивал Павел Флоренский. Сверхзадачу человека и культуру в целом, он обнаруживал в восстановлении полноты и гармонии человеческого бытия. Его идеям не суждено было привиться в науке, но открытия, сделанные гештальтпсихологией, оказали значительное влияние на современное общество.

Для информационного общества механизмы восприятия, открытые гештальтпсихологией, оказались исключительно важными для специалистов новых медиа, работников телевидения, рекламы, в области СМИ и политтехнологий. Современные медиаспециалисты овладели приёмами нейролингвистического программирования и контроля над мыслями с целью изменения восприятия реальности. Сегодня быть успешным на ТВ, – «означает прятать подрывные концепции под вкусной, как конфетка, оболочкой»[84]84
  Рашкофф Д. Медиавирус! Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. М., 2003. С. 12.


[Закрыть]. Визуальное «послание» подобно троянскому коню. Под хорошо продуманной «упаковкой» оно легко проникает в сознание и, оказавшись там, достигает своих коммерческих целей.

В противовес гештальтпсихологии возникло направление, выделявшее активный и конструктивный характер восприятия. Активность понималась не с позиции классической философии и психологии, признававших за восприятием констатацию ассоциаций и чувств, а в более высоком его значении, точнее в процессе получения знаний, а именно: в признании за ним роли решения многих интеллектуальных задач сознания. В этой концепции мыслительный процесс имеет дело с переработкой перцептивных данных, а используя сенсорную информацию, организует её и создаёт структуры. Например, Ж. Пиаже не обнаруживает значительного различия между развитым мышлением и зрительным восприятием, а указывает лишь на степень развития человеческого интеллекта. Восприятие, в свою очередь, становится потенциально возможным на базе определённо сформировавшихся интеллектуальных структур[85]85
  Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1968.


[Закрыть]. Эстетика обитания человека имеет непосредственную связь с мышлением.

В процессе познания окружающей нас действительности, почти первостепенную роль играет восприятие видимого мира. Как пишет по этому поводу В. А. Лекторский, «наглядный образ как элементарный “квант” субъективного потока сознания всегда предметно осмыслен, и эта осмысленность возникает при формировании самих процессов сознания, то есть в ходе интериоризации внешней деятельности с миром общественно созданных предметов, воплощающих социально-исторический опыт»[86]86
  Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. М.: Наука, 1980. С. 172.


[Закрыть].

В различных культурно-социальных пространствах, а точнее, в разных эстетических контекстах общественных практик, смыслы зрительного ряда реальности, а вместе с тем и субъективный мир сознания человека, будет несколько отличен, так как смысловое содержание наглядных образов зависит не только от его реальных форм, но и от степени освоенности и развития индивидуальных способностей восприятия зрительной информации. Субъективно переживаемые миры сознания тоже могут отличаться во времени их переживания, настроения, исторического контекста, состояний сознания и т. п.

Пересмотр классических подходов к феномену зрительно-образного восприятия был осуществлён в русле феноменологической концепции культуры, где основательной критике был подвергнут основной тезис эмпиризма о построении восприятия из синтеза ощущений, сенсорных данных. В «Феноменологии восприятия» (1945) М. Мерло-Понти «предпринимает онтологическую трактовку восприятия как первоначального, дорефлективного, жизненного слоя опыта, в котором зарождается система “я – другой – вещи”, происходит одновременно и подлинное самовыражение человеческой субъективности, и конструирование культурного мира смысла»[87]87
  Культурология. XX век: Энциклопедия. СПб.: Университетская книга, 1998. Т. 2. С. 30.


[Закрыть]. Этот процесс осуществляется спонтанно и автономно по отношению к рациональному и рефлексивному познанию. В процессе объективного познания субъект восприятия являет собой не объект и не сумму органов, называемых телом, но «чувственно-смысловым ядром» и носителем метафизического смысла. Посредством восприятия «феноменальное тело» ассимилирует и интегрирует информацию, позволяющую индивиду быть в состоянии внутренней связи с миром и постигать его смыслы.

Первичной основой механизмов жизненного опыта и смыслопорождающих структур рассматривается зрительное восприятие. Созидание смысла изначально происходит на уровне «молчаливого когито», безмолвного и невербализуемого естественного символотворчества, в котором впоследствии раскрывается стиль жизни индивида. Эта концепция ниспровергла теорию «чистого познания» классического рационализма. Опыт восприятия был представлен как открытый диалог между субъектом и объектом, где межличностное общение рассматривается как «трансцендирующие трансцендентности».

Социальное поведение, жизненные установки и система ценностей тесно связаны с субъектами зрительно-образного восприятия, такой вывод делает Мерло-Понти.

Когнитивная революция

«Революция в естествознании в 20–30-х годах XX века, возникновение квантовой механики и её “копенгагенской интерпретации” (Нильс Бор и его ученики) привели к введению наблюдателя в качестве составной части любого физического эксперимента и, как следствие, возродило интерес к сознанию и познанию»[88]88
  Когнитивная психология. Учебник для вузов / Под ред. В. Н. Дружинина, Д. В. Ушакова. М.: ПЕР СЭ, 2002. С. 11.


[Закрыть]. Решающий вклад в ревизию научных представлений о зрительно– образном восприятии внесли представители научного направления – когнитивистики.