Текст книги "Сталин как теоретик"

Возьмём главное противоречие, которое прежде всего было в центре внимания большевистской партии и В.И. Ленина. Октябрьская пролетарская революция разрешила противоречие между трудом и капиталом. Его коренное обострение в наше время связано прежде всего с реставрацией капитализма, с тем, что правящим классом являются не просто олигархи, а нувориши, скоробогатые. Их специфика: они не сами проросли из капиталистической почвы, их капитал – не следствие многолетнего накопления прибыли. Они навязаны обществу августовскими узурпаторами государственной власти.

Однако данная особенность не отменяет ключевого марксистско-ленинского положения: это основное противоречие современного этапа развития России может быть успешно разрешено, как и век назад, только в ходе классовой борьбы. Потому-то наши современники и считают, что в сегодняшней России самым большим дефицитом является социальная справедливость, важнейший признак межклассовых отношений. По данным Института социологии РАН, уже в течение последних 15 лет на это стабильно указывают 60 % россиян.

Другая грань противоречия между трудом и капиталом – имущественная поляризация. Сегодня по официальным данным государственной статистики абсолютное обнищание трудящихся (именно трудящихся!) приобрело большие масштабы, чем не только в предреволюционном 1916-м, но и в предвоенном 1913 году. После победы буржуазной контрреволюции в 1991–1993 годах постоянно обостряются рабочий и крестьянский вопросы, на что уже достаточно подробно указывалось выше.

Как и век назад, в стране приобретают остроту межнациональные отношения. На мартовском пленуме ЦК КПРФ 2017 года Г.А. Зюганов обратил внимание на возросшую опасность русофобии. Но она соседствует с проявлениями русского национализма. А мы в последние десятилетия редко подчёркиваем, что являемся партией пролетарского интернационализма. А ведь VII (мартовский 2015 года) пленум ЦК КПРФ указал, что лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» сохраняется одним из главных наших лозунгов. Но, кроме как на страницах «Правды» (а она его вернула много лет назад), его и после того пленума трудно где-либо встретить.

Острота межрегиональных противоречий сегодня в РФ острее, чем 100 лет назад. Да, обе столицы и тогда серьёзно отличались от провинции, но тогда они были носителями революционного прогресса. Эту сторону политического процесса в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую убедительно раскрыл Сталин в заключительном слове по Отчётному докладу ЦК VI съезду РСДРП(б):

«Упрёк, что ЦК фактически превратился в Петроградский комитет, справедлив отчасти. Это так. Но здесь, в Петрограде, куётся политика России. Здесь руководящие силы революции. Провинция реагирует на то, что делается в Петрограде. Это объясняется, наконец, тем, что здесь Временное правительство, которое сосредоточивает в своих руках всю власть, здесь ЦИК, как голос всей организованной революционной демократии»[119]119
  Сталин И.В. Соч. Т. 3. С. 168–169.


[Закрыть].

А сегодняшние обе столицы представляют собой центры всевластия частной собственности и тесно связанной с ним социальной несправедливости, либеральной реакции. Посмотрите, как Россия отреагировала на так называемую реновацию, иначе говоря на инициативу сноса в Москве пятиэтажек: «Они там с жиру бесятся».

Но в условиях реставрации капитализма обострились противоречия не только между столицами и провинцией, но и между остальными регионами. Идёт стабильный процесс сокращения регионов-доноров. Большая часть России сегодня ходит в финансовых реципиентах, то есть с протянутой рукой у Кремля и «Белого дома» на Краснопресненской набережной.

Чрезвычайную остроту приобрело абсолютное социальное обнищание россиян, то есть обнищание в сфере их социально-культурного бытия. Перед Великой Октябрьской социалистической революцией оно было следствием предшествующего развития России: из крепостного права, из положения о «кухаркиных детях» и других подобных норм самодержавного царизма страна вступила в ХХ век культурно оскоплённой: 72 % её граждан не умели читать и писать, и в помине не было гарантированного медицинского обслуживания и какого-либо пенсионного обеспечения лиц недворянского сословия.

В сегодняшнюю Россию признаки регресса принесла реставрация капитализма, установившая своё господство всего четверть века назад. Она привела к снижению планки образования от полного среднего до так называемого основного, то есть неполного среднего. Из далёких времён вернулись совсем неграмотные призывники. Для более чем 60 % студентов высшее образование стало платным, и их доля из года в год растёт. Резко сокращается медицинское обслуживание населения. Ликвидированы тысячи фельдшерско-акушерских пунктов, больниц и поликлиник. Сократился доступ малообеспеченных групп населения к духовной культуре, к культурным ценностям.

Из общества истинной свободы совести, гарантировавшего право на исповедование не только любых религиозных воззрений, но и атеистических взглядов, Россия в последние годы стала превращаться в клерикальное общество и государство. В значительной степени осуществлена реституция церковного и монастырского имущества. Церковь стремится навязать своё влияние в дела школы, в том числе высшей. РПЦ пытается прибрать к рукам никогда не принадлежавшие ей объекты духовной культуры (например, Исаакиевский музей-собор). Её иерархи пытаются диктовать политические нормы российского жизнеустройства, превращаясь в оплот антисоветизма.

В общем, в 2019 году клубок противоречий даже больше, чем в 1917-м. Это позволяет говорить о повторяемости предреволюционной (ещё не революционной) ситуации.

Но нам надо видеть как повторяемость, так и отличия современной России от той, в которой победно произошла Великая Октябрьская социалистическая революция. Причём в этих сопоставлениях необходимо учитывать не только объективные условия, но и субъективный фактор, и делать отсюда выводы об узких местах в работе нашей партии, последовательно опираясь на марксистско-ленинскую методологию.

100 лет назад российская буржуазия была политически слабой. Для решения своих задач она была вынуждена привлекать пролетариат настолько значительно, что революция с первых дней не укладывалась в буржуазные рамки. И утверждение о неучастии большевиков в ней – это лукавство, как и утверждение о том, будто она началась со стихийного «бабьего бунта» в очереди за продуктами. «Правда» уже в № 1, вышедшем через неделю после Февральской революции (газета была закрыта царским правительством 8 июля 1914 года), почти целую страницу уделила перечислению забастовок, охвативших Петроград почти за месяц до отречения Николая II.

Февральская революция с первого дня была буржуазно-демократической. Коренными признаками её такого характера являются, во-первых, авангардная роль в ней рабочего класса, во-вторых, создание Совета рабочих и солдатских депутатов и установление двоевластия (буржуазия оказалась изначально так слаба, что не сумела установить лишь свою власть); в-третьих, вооружение народа, которое объяснялось не только тем, что в революции участвовали многие тысячи солдат, но и практически легальным функционированием вооружённых отрядов у политических партий.

По ходу революции изменялась роль левых (социалистических) партий и в Советах, и во Временном правительстве: по мере её развёртывания входившие в оба органа власти социалистические партии меньшевиков и эсеров трансформировались в контрреволюционную силу, а революционность большевиков, наоборот, возрастала.

А теперь сравним тот исторический процесс с контрреволюцией, начавшейся в августе 1991 года. При внимательном осмыслении событий 1990-х годов мы обнаруживаем, что в течение почти всего этого десятилетия политическую ситуацию в стране можно охарактеризовать как. период двоевластия, которое проявлялось неравномерно – то бурно давая о себе знать, то переходя в стадию относительного затишья. Поскольку в основе каждого этапа яркого проявления двоевластия лежали разные противоречия, то, вероятно, есть смысл говорить не о длительном периоде двоевластия, а о нескольких относительно самостоятельных проявлениях двоевластия после августовского переворота 1991 года.

После ельцинского государственного переворота у буржуазных узурпаторов вскоре обнаружилось противоречие между субъектами контрреволюции. На одном полюсе оказались структуры исполнительной власти, ориентировавшиеся на всевластие крупного капитала. Центром кремлёвской группировки выступал президент РФ Б.Н. Ельцин. Другим полюсом оказался мелкобуржуазный Съезд народных депутатов и Верховный Совет Российской Федерации. Естественно, что суть этого противоречия наиболее ярко проявилась в понимании характера отношений собственности. Сконцентрировавшиеся прежде всего в структурах представительной власти мелкобуржуазные политики, как и в 1917 году, тяготели к адептам крупного капитала. Отражением этого единства стало их совместное решение о приватизации. Но когда дело дошло до выбора способов её проведения, то различия классовых интересов проявились весьма ярко.

Мелкая буржуазия ратовала за свой извечный принцип «забрать и поделить» и, следуя ему, узаконила приватизацию общенародного достояния через именные ваучеры. Так она надеялась превратить каждого гражданина РФ в частного собственника. У кремлёвских обитателей задача была куда более радикальной. Её точно сформулировал А. Чубайс: «создать класс стратегических собственников». Но для этого именные ваучеры не годились: они растягивали процесс становления российского капитализма на слишком продолжительный период. При именных ваучерах крупный капитал (класс «стратегических собственников») мог сформироваться только в результате многолетней конкуренции.

В этой борьбе двух сценариев формирования капитализма мелкобуржуазные политики были обречены на неудачу. Во-первых, они решительно не хотели опираться на рабочий класс и колхозное крестьянство, так как ставили своей целью, как и приверженцы крупного капитала, разрушение социализма. Их опорой выступала не мелкая буржуазия, которой как класса в обществе ещё не было, а носители мелкобуржуазного сознания из разных социальных слоёв, то есть мелкобуржуазная стихия, опора нестабильная и аморфная.

Во-вторых, у адептов крупного капитала был мощный союзник – международный капитал. Для него класс «стратегических собственников» был гарантией, что Россия не вернётся в социализм. Акулы мирового капитализма справедливо рассчитывали, что «стратегические собственники» гарантированно сформируют компрадорский капитализм. Для этого они были готовы предоставить крупнейшим российским нуворишам ниши на мировом рынке, где сохранялся спрос на топливно-энергетические ресурсы, на рудные природные ископаемые, на лес и на продукцию «второго передела», связанную с экологически грязными производствами (химическая промышленность, в частности – минеральные удобрения, чёрная и цветная металлургия).

В-третьих, Кремль с подачи заокеанских советников, создал надёжные предпосылки, во-первых, для приватизации с помощью анонимных ваучеров, во-вторых, для господства в России компрадорского капитала. Этой предпосылкой была «шоковая терапия», включавшая обесценивание вкладов населения и нехватку оборотных средств (она вела к хронической задержке с выплатой заработной платы). Массовое безденежье населения превращало его в сторонников анонимных ваучеров, которые можно сразу продавать. А крайне низкая платёжеспособность соотечественников означала ускоренное разрушение производств, ориентировавшихся на внутренний рынок. В результате «стратегические собственники» могли существовать только как представители компрадорского капитала. А когда торговля и пищевая промышленность начали обретать опору, их быстро подчинили себе олигархи-компрадоры и западные инвесторы. Что касается среднего капитала, то он тоже оказался периферией их капиталов.

Но чем агрессивнее шло формирование «класса стратегических собственников», тем сильнее пыталась сопротивляться мелкобуржуазная представительная власть. В результате сложившийся в ходе контрреволюции союз всех буржуазных сил распался. Противостояние мелкобуржуазных политических сил и политиков-компрадоров привело к двоевластию, которое закончилось октябрьским переворотом, осуществлённым сторонниками крупного капитала.

Октябрьские события 1993 года показали готовность трудящихся к сопротивлению власти капитала. Но в отличие от 1917 года в обществе не оказалось авангарда, способного направить эту готовность в революционное русло.

Однако после трагедии 3–4 октября 1993 года в России снова установилось неустойчивое равновесие в политике. На парламентских выборах в 1995 и 1999 годах КПРФ занимала первое место. Это был второй этап двоевластия в 1990-е годы. Об остроте ситуации свидетельствует уже то, что президент Ельцин был готов снова разогнать Государственную думу и повторить октябрьскую трагедию 1993 года. И только негативное отношение силовиков к предложенному сценарию помешало реализации ельцинских планов. Что касается пассивного поведения левых сил в парламенте, то причина всё та же: большевистская наступательность к этому времени была утрачена.

Следующий этап двоевластия наступил после дефолта 1998 года, когда Ельцин был вынужден отдать мандат на формирование правительства Примакову – Маслюкову – Геращенко, сформировавшим буржуазно-демократический кабинет. Опыт его работы высоко оценивает Г.А. Зюганов. Парламентская активность левых сил во главе с КПРФ в новой ситуации существенно возросла. По их инициативе в Госдуме в 1999 году голосовался импичмент президенту Ельцину, в котором за отстранение его от власти по каждому из 5 вопросов проголосовало более половины списочного состава депутатов, и т. п.[120]120
  См.: Сборник документов и материалов Специальной комиссии Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по оценке соблюдения процедурных правил и фактической обоснованности обвинения, выдвинутого против Президента Российской Федерации, и их рассмотрения Государственной Думой 13–15 мая 1999 года // М.: Издание Государственной Думы. 1999. С. 917–948


[Закрыть] Но левые силы во главе с КПРФ и поддерживавшие их трудящиеся не смогли воспользоваться относительно благоприятными условиями.

Если ситуация не изменится, то, как предупреждал В.И. Ленин, общество начнёт гнить, и гниение может продолжаться десятилетия [121]121
  См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 11. С.367


[Закрыть].

Теперь посмотрим расклад социальных сил и закономерную логику их переформирования.

К Февральской революции Россия подошла, когда в ней действовали четыре основные социальные силы. Во-первых, союз обуржуазившегося класса землевладельцев и приспособившейся к монархии крупной буржуазии (в IV Государственной думе политическим выразителем этой унии был правооктябристский блок, а желаемым политическим устройством – ограниченная, парламентская монархия). Во-вторых, либеральная буржуазия компрадорского, олигархического типа. В политических процессах она была представлена блоком «левых» октябристов и кадетов. Третьей силой была мелкая буржуазия, среди которой доминировало крестьянство, представленное эсерами. Но в политике заметную роль играла городская мелкая буржуазия и интеллигенты-разночинцы, связь которых с мелкой буржуазией была традиционной: она проявлялась и в борьбе с крепостным правом, и в критическом отношении к монархии в пореформенную пору. Политические интересы этих социальных сил представляли меньшевики. Четвёртой силой выступал пролетариат во главе с большевистской партией.

Но уже первое Временное правительство показало, что оба фланга эксплуататорского класса легко блокировались. Не случайно весной 1917 года этот кабинет «Правда» часто называла «правительством кн. Львова – Гучкова».

Силы трудящихся классов тоже пытались объединиться, что нашло выражение в образовании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, создание которого было инициировано рабочим классом. Но здесь сразу же проявилась непоследовательность мелкой буржуазии. Верхушка социалистических (мелкобуржуазных) партий постоянно тянулась к буржуазному Временному правительству: сначала кн. Львова – Гучкова – Милюкова, а потом – к кабинету Керенского – Терещенко – Коновалова.

Показательно, что вошедшие во Временное правительство мелкобуржуазные социалисты усердно проводили курс крупной буржуазии, что прежде всего выразилось в готовности вести войну до конца. Некоторые аналитики сейчас объясняют такую позицию экономической зависимостью России от Запада. Такая зависимость, конечно, была. Но Дарданельским все же называли, скажем, не французского премьера Клемансо, а русского кадета Милюкова.

Уже в июле 1917 года четырёхугольная конструкция политических сил России «сплющилась», переформатировавшись в два полюса: буржуазии и пролетариата. При этом мелкая буржуазия утратила свою самостоятельную роль. Правые эсеры и меньшевики-«оборонцы» плотно прильнули к буржуазии (потом вместе с нею воевали против Советской власти в Белой армии), а левые эсеры и меньшевики-интернационалисты (в частности, «межрайонцы») пошли вместе с большевиками против эксплуататоров.

В этом процессе хотелось бы обратить внимание на неизбежность превращения «многоугольника» политических сил при обострении политической борьбы в двухполюсную комбинацию. Именно такая политическая трансформация завершилась в России в июле 1917 года. Её природу и политические последствия первым раскрыл на страницах газеты «Правды» И.В. Сталин (В.И. Ленин в это время был вынужден уйти в подполье), который писал:

«Повторяю, дело тут не в людях.

Вопрос ведь стоял так:

Либо продолжение войны. Либо передача власти в руки революционного класса, разрыв финансовых пут союзного капитала, связывающих Россию по рукам и ногам, объявление условий мира, упорядочение расстроенного народного хозяйства за счёт барышей помещиков и капиталистов. Иначе говоря: либо революция, либо контрреволюция.

Меньшевики и эсеры отказались от революционного пути, значит, они неизбежно должны были подпасть под власть кадетов, под власть контрреволюции»[122]122
  Сталин И.В. Соч. Т. 3. С. 134, 135.


[Закрыть].

Сталинский вывод о неизбежности превращения «политических многоугольников» в два противостоящих друг другу полюса революции и контрреволюции полностью сохраняет свою актуальность в наши дни.

В подтверждение этого вывода приведём куда более близкий нам по времени пример Украины. Там тоже были две группы капиталистов: псевдогосударственники, которых олицетворял В. Янукович, и западники, ориентировавшиеся на Евросоюз, олицетворением которых после отстранения Януковича считались В. Порошенко и И. Коломойский. Кроме двух групп капиталистов в политических процессах в той или мере участвовали также мелкая буржуазия и рабочий класс. Однако в начале 2014 года этот «многоугольник» тоже трансформировался в два противоборствующих полюса.

Только в отличие от России 1917 года на Украине 2014-го политическими полюсами оказались не труд и капитал, а два капиталистических фланга. Мелкая буржуазия быстро примкнула к капиталистическим силам, а рабочий класс оказался перед выбором. Поскольку КПУ не сумела помочь ему сформироваться в качестве центра политического притяжения, полюса классовой борьбы, то и класс, и сама партия были частично втянутыми в противостояние двух капиталистических флангов на стороне одного из них («государственника» Януковича).

А теперь сравним результаты. Коренное отличие большевиков-ленинцев от меньшевиков, пошедших на соглашательство с буржуазией вплоть до вхождения придатком в её Временное правительство, состоит в том, что они своим курсом открывали путь, создавали возможность победы рабочего класса и его стратегических союзников, тогда как меньшевики своей политикой социал-соглашательства начисто исключали такую возможность.

На Украине 2014 года КПУ при несомненной политической честности и верности коммунистической идее её руководства во главе с П.Н. Симоненко лишилась возможности в тех условиях бороться за власть рабочего класса.

Эти два урока надо не просто осознать, а каждодневно учитывать в деятельности КПРФ. Любые попытки ходить в пристяжных у капиталистического Кремля (а он после августа 1991 года как во внутренней, так и во внешней политике служит компрадорскому капиталу, потворствуя ему всей мощью буржуазного государства) неизбежно ведут только к поражению как рабочего класса, так и его партии в противостоянии с всевластием частной собственности.

Но надо также понимать, что обязательным условием самой возможности самостоятельной линии Коммунистической партии является доминирование в её рядах рабочего класса. Эта тема в сталинском творчестве присутствовала неизменно в качестве центральной. Наиболее выпукло она была выражена в его известных работах, посвящённых ленинизму. В вышедшей в 1926 году работе «Об основах ленинизма» Сталин ставил вопрос: «Где та центральная организация, которая не только способна, ввиду наличия необходимого опыта выработать эту общую линию, но имеет ещё возможность, ввиду наличия достаточного для этого авторитета, побудить все эти организации провести в жизнь эту линию для того, чтобы добиться единства в руководстве и исключить возможность перебоев?» И тут же отвечал:

«Такой организацией является партия пролетариата.

Партия имеет для этого все данные, потому, во-первых, что партия есть сборный пункт всех лучших элементов рабочего класса, имеющих прямые связи с беспартийными организациями пролетариата и очень часто руководящих ими; потому, во-вторых, что партия, как сборный пункт лучших людей рабочего класса, является лучшей школой выработки лидеров рабочего класса, способных руководить всеми формами организации своего класса; потому, в-третьих, что партия, как лучшая школа лидеров рабочего класса, является по своему опыту и авторитету единственной организацией, способной централизовать руководство борьбой пролетариата и превратить, таким образом, все и всякие организации рабочего класса в обслуживающие органы и приводные ремни, соединяющие её с классом.

Партия есть высшая форма классовой организации пролетариата»[123]123
  Сталин И.В. Соч. Т. 6. С. 178–179.


[Закрыть].

В вышедшей через два года работе «К вопросам ленинизма» Сталин снова возвращается к анализу взаимосвязи партии и рабочего класса. Перечисляя организации рабочего класса, он особое внимание уделяет пролетарской, коммунистической партии:

«Это, наконец, партия пролетариата, его авангард. Её сила заключается в том, что она вбирает в себя всех лучших людей пролетариата из всех его массовых организаций. Её назначение состоит в том, чтобы объединить работу всех без исключения массовых организаций пролетариата и направить их действия к одной цели, к цели освобождения пролетариата. А объединять и направлять их по линии одной цели абсолютно необходимо, ибо без этого невозможно единство борьбы пролетариата, ибо без этого невозможно руководство пролетарскими массами в их борьбе за власть, в их борьбе за строительство социализма. Но объединять и направлять работу массовых организаций пролетариата способен лишь авангард пролетариата, его партия»[124]124
  Сталин И.В. Соч. Т. 8. С. 34.


[Закрыть].

К сожалению, нам до сих пор не удалось преодолеть рецидивы хрущёвско-горбачёвского отношения к рабочему классу. В результате, как докладывала на XV партсъезде мандатная комиссия, в рядах КПРФ 6 лет назад доля рабочих составляла 12 %, а четыре года спустя в Отчётном докладе ЦК XVII съезду КПРФ (2017 год) сообщалось, что их доля в партии – 14 %.

Сейчас позарез необходимо вернуться к решениям VI (октябрьского 2014 года) пленума ЦК КПРФ о деятельности партии в рабочей среде и приступить к их повседневному исполнению. От результатов этой работы будет зависеть судьба и нашей партии, и рабочего класса.