Текст книги "Прочитай меня. От бессознательных привычек к осознанной жизни"

Кошка, один раз севшая на горячую печку, уже никогда на нее не сядет – но никогда уже не сядет и на холодную.

Марк Твен

Если над частицей не производится наблюдение, то в квантовой механике её состояние описывают как квантовую суперпозицию, то есть как смешение всех возможных состояний, в которых она может находиться.

Как я описал, наша психика устроена под условия дикой природы, в которых каждый момент времени на тебя могут напасть и где твоя первоочередная задача – выжить. Если в этой дикой природе на тебя нападали хотя бы однажды, то для успешного выживания тебе необходимо всю оставшуюся жизнь ожидать этого нападения в каждый момент времени.

Если ты живешь в не меняющемся лесу, то логично ожидать, что все встреченные тобой проблема повторятся многократно – и поэтому тебе следует за любым поворотом ожидать каждую из них этих проблем.

Существа, чья психика «каждый момент времени ожидала всех возможных проблем, которые встречались ей раньше», выжили. Одно из этих существ – ты.

Суперпозицией психики я называю эту особенность, благодаря которой мы выжили. Твоя психика каждый момент времени в той или иной степени ожидает и готовится ко всем несчастьям, которые хотя бы однажды ложились на ее долю.

Меня когда-то кусали собаки. Теперь, когда я встречаю собак, первая моя реакция – страх.

При этом у меня нет паузы между «увидел собаку» → «она показалась страшной» → «я среагировал». Обычно собака, как только я её увидел, уже для меня страшная.

Но как так произошло, что этот объект сходу окрашен для меня в эмоцию «страха»? Ведь когда-то собаки не пугали меня.

Как я уже говорил, я считаю, что мы переживаем не «чистую реальность», а реальность, которая уже прошла сквозь наш опыт и им окрасилась. В моём опыте собаки меня кусали, и поэтому реальность «с новой собакой», проходя сквозь стёкла моего опыта, окрасилась в «страх».

Получается, что на самом деле всё происходящее в той или иной степени проходит через то страшное стекло, и что если обычно, встречая собаку, я чувствую страх на 40 из 100, то, когда собаки нет рядом, она всё равно немножко отражается на наблюдаемую мной картинку. Хоть «страшная собака на фоне» меня пугает на 0,05 из 100, но если сложить все мои неразобранные страхи, то страха наберётся на 10 баллов из 100 возможных.

Похоже ли, что я каждый момент времени немного напуганный, на 10 из 100? Похоже. Это соответствует моим чувствам и наблюдениям. Получается, что даже в самый счастливый и спокойный момент моей жизни я, будучи постоянно готовый к повторению всего пережитого, всё равно немного напуганный. Постоянно.

По моим наблюдениям, эта система работает точно также у всех людей. Весь твой травматический опыт постоянно у тебя перед глазами, «пусть и в отраженной и разбавленной форме». Над каждым из нас постоянно висит «дамоклов меч» – даже в моменты удовольствий мы постоянно ощущаем, что мы на волосок от того, что все эти несчастья снова на нас свалятся.

Ты здесь не для того, чтобы быть счастливым – ты здесь для того, чтобы остаться в живых. Поэтому, если когда-то ты встречал что-то неприятное, то даже во время твоего единственного и абсолютно безопасного отпуска твоя психика постоянно будет наготове, и постоянно будет «напряжена».

Хорошая новость, конечно же, в том, что заметив это и вылечив, ты сделаешь каждый момент своей жизни приятнее и спокойнее.

Этот твой театр слишком уж начинается с вешалки.

Ею же он, я полагаю, и кончается.

А будущее все равно за кинематографом.

Виктор Пелевин «Чапаев и пустота»

Арктика. Тюлень лежит недалеко от воды, настороженно осматриваясь, а сзади к нему осторожно подбирается молодой белый медведь, прикрывая свой нос, чтобы смешаться со средой. И вот настаёт время для прыжка, но мишка, ввиду своей неопытности, прыгает через тюленя. А как только оглядывается – тюлень уже уплыл.

И что же делает медведь? Он возвращается на место, с которого прыгал, и несколько раз тренирует свой прыжок, пока не начинает попадать туда, куда собирался.

Что же двигает медведя? Раньше, как мы понимаем, медведя двигал тюлень, которого он знал как «еду» и поэтому охотился за ним. Но вот мишка, возможно, голодный, возвращается на исходное пустое место (на котором ничего нет, но он его как-то выделил) и после этого прыгает в другое пустое место (где тоже ничего нет). В системе, где медведь каждый момент просто реагирует на среду, не имея внутренней жизни, это абсолютно немотивированная трата сил.

Однако именно такую картину наблюдал полярник Кренкель. Эти три факта «медведь выделил и запомнил начальное место», «медведь запомнил конечное место» и «медведь тренировался» не объясняются одной лишь теорией «хорошометра» и требуют дополнительного инструмента.

Этот «инструмент предвосхищения» я назвал «внутренний театр». Я склонен предполагать, что животные умеют фантазировать в некоторых узких рамках, и их фантазии нужны как раз для того, чтобы рассчитывать подобные действия. Мне кажется, фантазия медведя о своей неудаче – это как раз та картина, которая показывала ему «начальную точку», «конечную точку» и мотивировала тренироваться.

Конечно, убедиться в истинности этой гипотезы мы не сможем до тех пор, пока не научим животных говорить и они нас не уверят в нашей правоте.

Видел кошек, которые пытаются куда-то запрыгнуть? Картинки, где нарисовано, как кошки высчитывают интеграл перед прыжком, не далеки от истины. Я думаю, что они представляют себе свой будущий прыжок, воображая его в голове – и их фантазия строится на основе всего их опыта, поэтому они могут видеть «прыгнув так, я, возможно, упаду» и им не нравится эта фантазия; «прыгнув так, я все еще неустойчива» и они смотрят ещё немного, пока не найдут «поставив лапы так, я уверенно оттолкнусь и хорошо приземлюсь». Увидев положительный сценарий, кошки наполняются уверенностью, ищут телом удачное «начальное положение», после чего сразу прыгают.

Наши предки-обезьяны гораздо больше кошек нуждались в инструменте, с помощью которого могли бы предвидеть последствия прыжка, потому что обитали на высоких деревьях, ведь гравитация тогда была такой же бессердечной, как и сейчас.

У меня часто бывало так, что я выходил из ванной и мне представлялось, как я оступлюсь, поскользнусь и глазом упаду на торчащий угол. Эта фантазия делала мне неприятно, но почему-то автоматически возникала где-то 10 раз. Я предполагаю, что так мой внутренний механизм представил путь, которым «повредится» и несколько раз проиграл его перед моим внутренним взором, чтобы «окрасить» цветом, которого я буду автоматически избегать. То есть я мысленно «прожил» все шаги, «прожил» их последствия и в результате этого мой автопилот будет избегать этого пути. Этакий «мысленный краш-тест».

Как работает этот инструмент у людей? Во-первых, наши фантазии, наши мысли и наши воспоминания возникают в одном и том же «пространстве» – в этом самом внутреннем театре. Во-вторых, по моей теории вся наша мыслительная деятельность это продолжение данного процесса, очень разросшийся инструмент для просчитывания «смогу ли я допрыгнуть до этой ветки».

В-третьих, наш хорошометр одинаково реагирует на реальность вокруг и на фантазии из внутреннего театра (с поправкой на то, что фантазии являются значительно более «слабым» стимулом). Практика показывает, что если человек попадет в какую-то ситуацию и испытает там страх, то и фантазия об этой ситуации также вызовет у него эмоцию страха, или хотя бы понимание «да, я испугаюсь». Поэтому мы будем пользоваться «внутренним театром» как важным диагностическим инструментом.

В-четвертых, как ты уже убедился, воображаемые нами картины могут на нас влиять как реальный опыт – и именно это позволяет нам менять разные вещи, не вставая с дивана. И когда ты с помощью внутренней работы освобождаешь фантазию от «страха», то и реальность перестает быть страшной – и, попав в эти обстоятельства, ты больше не боишься.

Память

Мои воспоминания – словно золотые в кошельке, подаренном дьяволом: откроешь его, а там сухие листья.

Жан-Поль Сартр «Тошнота»

Мы привыкли доверять нашей памяти и предполагать, что она похожа на архив со сведениями, который работает как библиотека. Мы посылаем туда гонца и он говорит «Антонина Михайловна, а дайте мне, пожалуйста, томик от 19-го сентября 2005-го года.

Но исследования обнаруживают другие стороны памяти.

Во-первых, её свойство объединять некоторые воспоминания воедино. Часто бывает так, что разные события происходили в разное время и в них участвовали разные люди, но наша память запросто объединит 20 событий в одно, яркое и наполненное. Она похожа на сценариста фильмов, который, для нагнетания драмы, собирает сотни событий в единую картину.

Второе её свойство – ложные воспоминания. Специалисты по памяти утверждают, что могут за один день создать у человека несколько воспоминаний о событиях, которых с ним никогда не происходило, или изменить уже существующие воспоминания. Это особенно важный вопрос в юриспруденции, потому что на основе свидетельских показаний решаются человеческие судьбы.

Нашей памяти не столь важны «конкретные факты», сколько общий тон происходящего.

И, по моей гипотезе, память – это вовсе не «архив со сведениями о прошлом». Память – это механизм инструкций, которые могут помочь нам выжить, этакая «аптечка первой помощи», в которой собраны все самые важные вещи, которые с нами происходили. Она вообще не работает с «точностью» – её задача максимально компактно уложить сведения, которые помогут нам предсказать, что произойдет дальше.

То есть память – это тот же «внутренний театр», но мы ему в данном случае говорим «Представь себе такое будущее, в котором на календаре 2005 год, трава всё ещё зелёная, жвачки по рублю, а я хожу в школу и не всегда чищу зубы». И на основе заданной информации внутренний театр реконструирует подобные обстоятельства, и твой интуитивный механизм «что может произойти» как раз и рисует туда те события, которые вспомнит.

При этом он может менять людей и действующих лиц, может менять факты и даты, может объединять всё воедино – но он точно помнит, что ты чувствовал, потому что именно эти сведения важны для твоего будущего выживания.

Поэтому может быть так, что в реальности никогда не было определенного события, но все события вокруг будто должны были к нему привести. И память может запомнить не годы нагнетённой атмосферы, а просто собрать это в одно событие, которого никогда не было, но которое обобщает собой весь остальной опыт.

До армии люди были ко мне добрыми и дружелюбными. В армии я пережил презрение, должно быть, 60-ти людей, с которыми был заперт полгода. И когда я, уже после армии, вспоминаю время «до армии», то люди там мне вспоминаются более злыми – армия перекрасила даже мои воспоминания.

Обратный эффект – если ты развеял негативный опыт из переживания, то впоследствии твоя память может тебе его не выдавать долгое время, пока ты не встретишь каких-либо других ассоциаций. Так происходит потому, что наша «воспоминалка» это всё тот же внутренний театр, на который переносятся события, ожидаемые нашим бессознательным. И если опыт «развеян», то нашему бессознательному не за чем ожидать его повторения – благодаря чему оно перестаёт его рисовать даже в наших воспоминаниях.

Правда, не всегда «отсутствие воспоминаний» это хороший критерий решенности проблемы – некоторые переживания настолько болезненны, что заставляют нашу психику прибегать к психологическим защитам, «маневрам», и «вытеснение», «отрицание» могут заставить человека избегать думать о событии или «не принимать» то неприятное, что там происходило. «Изоляция аффекта» же, напротив, может сделать так, что человек будет вспоминать травматический опыт, но не чувствовать по его поводу ничего плохого.

Но это не «благо», ведь при этом человек всё равно потерял часть своего счастья и функциональности (то есть способности действовать).

Таким образом, мы с тобой будем и дальше работать с «Коренными ситуациями», но нам не важно, правда ли они происходили или твоя психика просто их «нарисовала» из того, что было – потому что мы работаем не с прошлым, а с твоими программами. Наша цель не выяснить «правду», а помочь тебе.

Даже если тебе лишь показалось, что родные тебя не любили, а кто-то хотел убить – для решения твоего страха перед другими людьми и комплексов нам нужно работать именно с тем, что и как тебе «показалось», а не с тем, что происходило в реальности.

Таким образом, у нас физически нет механизма для «вспоминания прошлого» – наши воспоминания происходят в том же внутреннем театре, в котором мы предугадываем будущее. И этот инструмент нужен не для сохранения сведений, а для того, чтобы быстро реагировать на происходящее – и то, что «актуально», он сделает нам «невидимой проблемой» в настоящем, а также изобразит это «в будущем» и в воспоминаниях. И это «актуальное» будет совокупностью его ожиданий, а не реальной действительностью.

Когда же мы это решим, то оно перестанет быть невидимой проблемой, перестанет ожидаться от будущего и очень редко и сложно начнёт возникать «в прошлом».

Наши воспоминания – не столько «сведения из прошлого», сколько гипотезы нашего бессознательного о том, что бы произошло, если бы вновь настали эти обстоятельства.

Есть гипотеза, согласно которой «всё, что мы представляем, с нами произойдёт». Многие люди предлагают визуализации как универсальный метод исполнения мечты. Мол, «пошли запрос во вселенную и она сама всё сделает» и для этого достаточно просто визуализировать.

Но ведь школьники, запершись в своих комнатах, визуализируют близкие отношения с моделями очень долго, эмоционально и с большой самоотдачей – однако моделей в их жизнях не появляется.

Людям с травмами снится, как они исцеляются; заключенные представляют, как их выпускают на свободу, а девочка из Хиросимы к моменту смерти успела сложить более 1000 журавликов, однако лейкемия забрала её и веры оказалось недостаточно, чтобы изменить реальность.

Как нам подсказывает наш собственный опыт, наши мечты практически никогда не сбываются из-за визуализаций. Однако у этой мысли есть обратная сторона – представляя себе плохое, мы это плохое «притягиваем».

Люди, которые придерживаются такого мнения, могут старательно избегать «думать о плохом и представлять плохое», и некоторые из них даже не замечают, как избегают своих мыслей. Например, ты мог слышать о людях, которые по неизвестным для себя причинам выдирают себе волосы. Более популярный вариант – грызть ногти, помимо своей воли.

Оба этих примера являются частным случаем обсессивно-компульсивного расстройства, которое подразумевает появление у человека навязчивых мыслей (обсессий), которые вместе с собой приносят психологический дискомфорт, и сопутствующую реакцию на этот дискомфорт – компульсии, то есть навязчивые действия.

Такие люди известны тем, что тысячу раз проверяют, закрыли ли они дверь, моют руки по несколько десятков раз в день, считают все предметы в комнате, ходят только по определенным сторонам улицы – в общем, соблюдают сотню ритуалов, без которых им становится страшно и плохо.

Психотерапия показывает, что в большинстве случаев у этих людей есть какие-то тревожные и неприятные переживания, о которых они избегают думать; но, к сожалению, это «избегание» не лишает их психологического заряда, того, который я называл «невидимой проблемой». У людей остаётся беспокойство, вызванное реальной проблемой, но будучи не в состоянии соприкоснуться с его настоящей причиной, они переносят свою тревожность на другие области и пытаются с помощью ритуалов от нее отвлечься.

Данный пример показывает нам, что люди, «избегающие представлять плохое», теряют возможность разбираться с невидимыми проблемами и, как результат, заметно усложняют свою жизнь. На самом деле, каждому из нас свойственны маленькие ритуалы, на которые мы суеверно полагаемся, когда пробуем хоть как-то контролировать этот большой и страшный мир.

Если мы избегаем представлять себе проблему, то мы её не решим.

А по поводу представления плохого – я тоже сторонник того, чтобы представлять себе хорошее, о чём будет вся остальная книга. Однако я должен привести в пример множество практиков, которые на протяжении тысячей лет выполняют «кладбищенские медитации», одним из этапов которых является тот, где человек представляет, как он умирает, а его тело сгнивает и растаскивается дикими животными. И эти люди, «визуализируя» свою собственную смерть и гниение, не привлекли болезней, а, наоборот, стали лучше управлять своими внутренними состояниями.

Помнится, как одной девушке казалось, что стоит сказать «Я хочу умереть», как ты умрёшь. Я устроил яркую демонстрацию и на все лады призывал вселенную меня убить – и с тех пор прошло 5 лет, а я до сих пор живой и здоровый, проблемы начались только с зубами и дёснами.

Так что фантазировать о плохом можно и зачастую нужно, это для нас – важное диагностическое средство, и избегать его так же неразумно, как сломать конечность и утаить это от доктора, к которому пришёл на приём.

Третий контур

Впрочем, мы слишком долго говорим об обезьянах, а собирались ведь искать человека.

Виктор Пелевин – Поколение П

Ты видел животных и в общих чертах представляешь, в чем наши отличия.

Во-первых, мы очень прирученные. Животные импульсивны, мы же в общих чертах научились собой управлять. Я могу попросить тебя поднять руку и держать её в воздухе, не двигая, 30 секунд – и ты справишься. Я же, в свою очередь, в юности мог стоять, почти не двигаясь, целый час, после одного слова «Вольно».

Впрочем, сила воли – это исчерпаемый ресурс, и для грамотного использования с ней следует обходиться также бережно, как с тысячей сохранившихся зёрен, когда вся остальная еда и растительность пропали. Использовать силу воли можно и нужно, но не выкидывать куда угодно – как это обычно рекомендуют делать.

Во-вторых, у нас есть то, что Павлов назвал «второй сигнальной системой» – то есть сигналами о сигналах. Первая сигнальная система – это те самые условные рефлексы, «звоночек, который сигнализирует о мясе и приводит к выделению слюны».

Представь себе жёлтый сочный лимон. Такой сочный, что когда на него нажимаешь, то даже корочка выделяет немножко собственного сока. И вот представь, как ты этот лимон режешь, и из него льется сок. Представь, как ты его нюхаешь и касаешься языком самой сочной части. После этого представь, как ты выдавливаешь его сок себе прямо в рот.

Какие у тебя в этой фантазии ощущения?

А еще обрати внимание – у тебя в жизни, прямо сейчас, выделилась слюна. А вокруг тебя, вероятно, нет лимонов – ты просто смотришь на белую бумагу с черными палочками. Это и называется «второй сигнальной системой» – Павлов говорил про буквы, слова и понятия.

У меня есть гипотеза о том, как появляются пометки в этой символьной системе. Допустим, отец решил объяснить ребенку, что такое стул. Он указывает на стул и говорит «стул». Но ребенок не понимает, что отец назвал стулом – может, он называл «стулом» свою вытянутую руку, или жест на руке, или поведение сына, или самого сына, или этот день недели, или температуру в комнате, всю комнату или своё настроение, а, может, время года.

Однако, когда ребенок много раз слышит слово «стул» и в большинстве этих обстоятельств видит один и тот же объект, то в его голове возникнет связь. Я думаю, что у него в голове нет никакого словаря «стул=(картинка стула)».

Скорее, у него в памяти лежат слепки тех ощущений, что он переживал в каждый момент, и во многих этих моментах он одновременно слышал «стул» и видел «стул». Из-за этого, когда он в следующий раз увидит «стул», то сквозь эти слои пройдёт электрический импульс – а так как наиболее часто повторяющимся вместе с этим будет произнесенное кем-то слово «стул», то его голова сама скажет «стул».

Смотри: мама мыла … Мама мыла … Правильно, она мыла индуистского бога Раму. Твой внутренний голос ведь закончил эту фразу самостоятельно?

Напомню, что эта система нужна для выживания, поэтому человек обязательно получит связанные со стулом «эмоции», их совокупность из всего своего опыта. И если его вдруг этим стулом каждый раз били…

Таким образом, за каждым словом на самом деле стоит целый конгломерат чувственного опыта, и каждое логическое построение способно строить внутри нас грандиозные картины.

При этом ты можешь ответить на вопрос «Что ты почувствуешь, если я ударю тебя в живот», даже не воображая эту ситуацию. Компонент «визуализации» не всегда обязателен – ты можешь читать множество слов и не представлять ни одной картины, но при этом поймёшь и запомнишь всю историю.

Важно отметить, что данный инструмент – это пристройка к хорошометру, и в прямой борьбе «чувства против разума» победят чувства. Например, у тебя бывало так, что ты очень не хотел чего-то делать, но всё равно заставлял себя?

Надолго ли тебя хватало? Смог ли ты систематически это применять, или эта система всё же давала регулярные сбои?

В психоанализе описывают одну из «защит» нашей психики, которая называется «Рационализация» (Фрейд был большим поклонником военных метафор и словом «защита» называл скорее «маневр» психики). Рационализация – это качество человека, когда он неосознанно использует лишь ту часть информации, благодаря которой собственное поведение будет видеться хорошо контролируемым, а поступки – логичными и соответствующими обстоятельствам.

На самом деле так происходит практически всегда. Мы живем на автопилоте и действия совершает «хорошометр», а работа мозга – искать закономерности, пытаться предвидеть, что будет и в находить логику в наблюдаемом за собой поведении.

Однажды исследователи показывали людям разные политические заявления, и во время демонстрации некоторых из них давали людям еду. Оказалось, что люди выше оценивали те заявления, во время которых их кормили. Более того, когда их спрашивали «а во время каких заявлений вам давали еду», люди не могли вспомнить. Получается, что симпатии и антипатии заявлениям на самом деле давало не сознательное, а бессознательное – в том числе на основе того, покушало оно или нет.

Другим людям показывали видеозапись беседы начальника и подчиненного, и при этом одним перед этим давали подержать деревянную доску, а другим – мягкий и приятный плед. В результате люди «с доской» описывали начальника более жестоким и строгим, чем люди с пледом.

Не «мысль» управляет поведением и чувством. Скорее, поведение и чувства управляют нашими «мыслями». Можно возразить, что некоторые люди «сначала думают, потом делают» – но их этому научил опыт; то есть единственная причина, по которой хорошометр уступает «логике» заключается в том, что ранее он обжигался, поэтому теперь пропускает вперёд «логику» – и может вернуть инициативу в любой момент, как только она пригодится.

О чем бы ты ни говорил, если возникает резкая опасность, то ты бросаешь любую логику и в тебе включается «выживающее животное» – пусть даже на 5 секунд. И это не о том, как «разум борется с чувствами» – это, скорее, о том, как «разум растёт из чувств и их продолжает».

Представим ситуацию, где ты переехал за границу и немного выучил иностранный язык. Во всех базовых ситуациях тебе хватало твоих знаний, однако, как только ты не знал бы, что и как сказать, то вполне мог начать рассуждать на родном языке. Сторонний наблюдатель бы сказал «родина победила в нём иностранца». Но на самом деле твой «иностранец», говорящий на других языках – это нарост поверх «тебя на родине». Никакой борьбы нет, одно растёт из другого.

Получается, всё базируется на биологических принципах.

Ты можешь воспринимать окружающий мир, и благодаря этому приспосабливаешься к нему. С рождения ты распознаёшь безусловные раздражители и реагируешь на них безусловными реакциями. В процессе жизни у тебя образуются уже условные рефлексы и каждый кусочек мира наполняется предчувствиями «это неприятно», «это приятно». Параллельно этому твой мозг учит слова, находит логические связи в происходящем.

Ошибка, которую делают многие люди – они думают, что всё наоборот.

Что эволюция привела человека к разумной жизни, вырвала его из животного царства и что он волен делать всё, что хочет, и так, как хочет – а его деятельность и мечты стоят выше его эмоциональной природы.

Целыми днями они думают «Меня зовут вот так, у меня вот такие вот цели и мечты, я придерживаюсь вот таких хороших взглядов, поэтому у меня всё получится». Целыми днями они предаются мечтам, которые надеются облачить в цели и жить другой жизнью. Им кажется «скоро всё получится, скоро всё изменится, я уже на пороге». На пороге чего?

Но когда люди предпринимают реальные попытки что-то поменять, то оказывается, что их тело их не слушается; что «путь к успеху» приносит им боль и дискомфорт, начиная с самых первых ступеней – и по нему просто не удаётся идти. Они думают «у меня не хватает силы воли и дисциплины, внедрю тайм-менеджмент», но это не помогает.

Если же смотреть со стороны, то окажется, что у такого человека есть некая определенная скорость изменений, которая является для него комфортной и безопасной, и все изменения происходят в этой самой скорости. Уровень жизни растёт, зарплата поднимается, настроение повышается, комплексы проходят – но довольно медленно, и на этой скорости всей жизни не хватит, чтобы дойти хотя бы до половины того, чего бы человек хотел.

Всё потому, что на самом деле ты не «думающий человек, идущий к своим мечтам». На самом деле ты «выживающее животное», чьи настоящие задачи таковы: «найти наиболее простой способ добывать еду, найти подходящего партнера и обзавестись базовыми удобствами – после чего держаться за эти условия до конца жизни и поддерживать статус кво так долго, как получится».

Именно так всё устроено. Тебе трудно и тебе недоступны мечты, потому что путь к ним кажется твоему бессознательному опасным и неприятным. Так происходит в результате твоего негативного опыта из прошлого. И пока ты это не исправишь – никуда ты не придёшь. Переговоры с бессознательным можно вести или на языке бессознательного, или никак.

Поэтому давай поймём и выучим язык нашего бессознательного.

Третий контур – Выводы:

Внутренний театр:

1) Животные способны «предвосхищать» результат своих действий и планировать. Возможно, с помощью инструмента «внутренний театр».

2) Внутренний театр позволяет вообразить любой вариант развития событий и будет подсказывать нам наиболее «вероятный» с точки зрения нашего опыта

3) Опыт, пережитый в воображении, учитывается наравне с реальным опытом – с поправкой на силу стимулов и сопутствующих эмоций

4) Мысли, фантазии и воспоминания возникают в одном и том же пространстве – и весьма вероятно, что вся наша мыслительная деятельность это разросшийся инструмент «допрыгну ли я до той ветки».

5) Хорошометр одинаково реагирует как на реальность, так и на воображение, благодаря чему воображение можно использовать как средство диагностики. В дальнейшем разные техники помогут нам точно определять, чего боится и избегает наше бессознательное.

Третий контур:

6) Люди приручили самих себя, но сила воли – не бесконечный инструмент, и не «мышца» – ей нужно уметь пользоваться, иначе она ослабеет и перестанет работать.

7) Первая сигнальная система – это хорошометр, условные рефлексы. Вторая сигнальная система – это «сигналы о сигналах», слова и символы, а также их возможность вызывать у нас разные реакции.

8) Когда разные явления часто возникают друг с другом, то у нас возникает ассоциация между ними, и в дальнейшем при переживании одного явления мы тут же вспоминаем про второе. Благодаря тому, что мы много раз называли всё, что видим, словами, мы можем, послушав речь, представить себе то, о чем в ней говорится.

9) Элемент «визуализации» необязателен. Ты способен понимать и запоминать истории, не вообразив ни единой картинки.

10) Третий контур – это пристройка к хорошометру. Он создан не «отдавать приказы», а смотреть на поведение хорошометра, объяснять его и учиться предсказывать. Он настолько способен управлять «животной частью», насколько изучит и поймет правила, по которым она работает; и будет пользоваться именно ими.

11) Не «мысль» управляет «поведением» и «чувством». Скорее, «поведение» и «чувство» управляют «мыслями». Даже если кто-то сначала думает, потом делает – то так происходит из-за опыта хорошометра, в результате которого он пускает «ум» вперёд себя. При этом в любой момент, как только это понадобится, контроль снова возращается к хорошометру.

12) Люди думают, что они – думающие существа, управляющие собой и идущие к своим мечтам. На самом деле сухой анализ позволит заметить, что они – выживающие животные, чья задача найти наиболее простые и безопасные способы жить, после чего им следовать

13) Поменять эту систему можно только если выучишь язык бессознательного и научишься его использовать. Поэтому давай поймём и выучим его