Текст книги "P.S Бывшие"

Вспоминаю образ Фирсовой и совсем не понимаю, что сейчас, в принципе, может происходить с ней. С виду ведь полностью здоровая женщина. Неужели и правда настолько серьёзно всё, что необходим этот переезд, операция и после едва не пожизненное наблюдение у врача?

– Очень вкусно, – едва не причмокивает Анита с довольной улыбкой на губах, доедая содержимое своей тарелки в считанные минуты.

Собственно, я от неё не отстаю.

Смотрю в сторону выхода из кухни, не осознавая, что высматриваю Влада. Он так и не спустился. Да и знал ли вообще, что мы здесь куховарим?

– Мне звонил сегодня наш общий с Владом друг и сказал, что дела с его фирмой максимально напряжённые, – как между прочим сообщает девушка, чем даёт явный намёк.

Благодарно улыбаюсь, после чего, переложив оставшийся омлет на тарелку, беру вилку и направляюсь в нашу с Фирсовым комнату.

Когда захожу, сердце начинает биться неистово сильно. Наверняка от того, что мне совершенно несвойственно делать шаг к примирению. В нашей семье этим всегда занимался исключительно Фирсов.

Кажется, заприметив меня и еду в моих руках, он становится достаточно напряжёнными и будто не верит в реальность происходящего, несколько раз пробегаясь по мне сканирующим взглядом.

– Спасибо большое, Романа, – произносит с теплотой в голосе и появившейся улыбкой на губах, когда понимает, что это не мираж и не шутка.

Никак не комментирую, лишь улыбаюсь в ответ.

12

Полгода назад 

– Маленькая моя, просто объясни, что я делаю не так, – просит Влад, прижимая меня к себе так сильно, словно стальными тисками.

Молчу, лишь прижимаюсь ещё крепче к его горячему телу и утыкаюсь носом в его шею.

«Не знаю» – будет звучать очень глупо, а другого ответа на данный момент и нет.

Ещё полчаса назад, непонятно из-за чего, готова была перебить всю посуду в нашем доме. Настолько чётко было подозрение в груди, что между нами что-то не так.

А теперь, после длительного примирения, это ощущение вовсе куда-то делось.

Возникает мысль, что эмоциональные качели со мной происходят из-за того, что видиться с Фирсовым мы стали гораздо реже.

После решения съехаться на его плечи, конечно же, легла достаточно непосильная ноша. С меня деньги ни на что он принципиально не брал, да и не то, чтобы они у меня были. Зарабатывал сам, пропадая в автомастерской сутками. Приходил уставший лишь тогда, когда в моей голове уже возникала новая теория, почему же меня не любят.

Вероятнее всего, так происходит именно потому что в начале отношений, мы не отлипали друг от друга ни на секунду и вдруг бац. Дни приходится проводить одной. Нередко даже засыпать в пустой кровати, когда на плечи Влада сваливается максимально много заказов.

– Завтра пойду с Ионой на день рождение к Мише, – констатирую факт, даже не осознавая до конца, что делаю это нарочно.

Что мне дома сидеть, если Фирсов снова будет работать?

Его ладонь на моей обнаженной талии сжимается при одном упоминании этого имени.

– Смотрю вы прямо друзья-друзья, – с сарказмом произносит Влад похолодевшим голосом.

Волшебный момент рушится буквально в одно мгновение.

– С чего такая ирония в голосе? Чем ты не доволен? – теперь и мой тон сквозит презрением.

При начале каждой нашей ссоры Фирсов начинает вести себя отстранённо и держаться достаточно холодно. Парирует фактами на мои эмоциональные претензии и не позволяет лишнего, что выводит ещё сильнее. Неужели ему всё равно, когда я буквально сгораю от ревности и злости?

– Ты не можешь встретиться просто с Ионой? Обязательно идти к человеку, зная о том, что ваше общение вызывает у меня раздражение? – отчеканивает он, пока мы отстраняемся друг от друга.

Без горячего тела Фирсова становится очень прохладно и одиноко даже под тёплым одеялом.

– Ты ведь тоже видишься с теми, кто раздражает меня, – фыркаю, злостно закусывая губу.

Вот и вернулись к тому, из-за чего началась сегодняшняя взбучка.

Знаю, что сегодня он виделся с мамой. Всё потому, что она заезжала на СТО и делала диагностику машины. Вместе с Анитой.

То, что это именно рабочее место Влада, я моментально поняла по сторис Аниты, у которой тысячная аудитория в популярной сети, из-за чего приходится докладывать практически о каждом своём передвижении.

То, что Анита приезжала с его мамой, уже рассказал мне Фирсов во время ссоры.

– Мне совсем ничего делать не нужно, Романа, чтобы ты была раздражена. Это в последнее время твоё постоянное состояние. Ты же, в свою очередь, будто специально играешь на моих нервах со своим грёбаным Мишей, чем не доведёшь ни до чего хорошего, – от его напускного спокойствия в голосе мурашки по коже.

– Это ты мне сейчас угрожаешь? – приподнимаю брови, поражённая его реакцией.

– Думай, как хочешь, Романа. Единственное, что я знаю точно, что с каждым днём после дня, проведённого на работе, меня всё меньше тянет домой, – говорит, не жалея.

Сердце в эту секунду жалобно сжимается в груди.

Может, и правда разлюбил меня?

На эмоциях показательно ухожу спать в гостиную и, чёрт возьми, Фирсов впервые не приходит за мной и не переносит на своих руках обратно на нашу кровать, целуя в лоб.

От этого засыпаю лишь под утро, сглатывая слёзы, которые, не прекращая, подступают к глазам.

Точно разлюбил.

– Как день рождения прошёл? – спрашивает Влад на следующий день, вернувшись с работы уставшим.

– Прекрасно, – нарочно говорю со счастливой улыбкой на губах.

Пусть ему тоже станет неприятно, как обычно, это происходит со мной.

На самом же деле, ни на какое день рождение я так и не пошла. Миша в последнее время и так много знаков внимания начал проявлять, несмотря на то, что я замужем. И, скорее всего, в этом есть моя вина. Ведь раз за разом я втягивала его в свою жизнь, пытаясь таким образом показать Фирсову, что мне неприятно.

– Рад за тебя, – говорит так, что возникают сомнения в искренности его слов.

И в этот вечер, даже не поужинав, уходит спать на диван сам.

Мы не разговариваем друг с другом пять дней. Влад будто нарочно ещё чаще пропадает на работе, а я места себе не нахожу, потому что душу рвёт на кусочки от желания, чтобы эта глупая ссора быстрее закончилась.

– Нам стоит подумать о разводе, раз тебе так неприятно возвращаться домой, – неожиданно для себя проговариваю эту фразу на шестой день полного молчания.

И сразу же понимаю, что звучит она не так, как мне хотелось. Не как обида на его брошенные слова в мою сторону, а как прямое взвешенное решение, над которым я давно рассуждаю.

Отчётливо понимаю, что не заблуждаюсь, когда Фирсов едва не съёживается и окидывает меня таким взглядом, будто я его только что предала.

На самом деле, у меня возникают такие же чувства и эмоции.

Господи, что я вообще мелю? Конечно ему не хочется приходить домой! Пашет за двоих, чтобы я могла спокойно жить и учиться, а вместо приятного времяпровождения вместе, каждый вечер его ожидает дома лишь очередная ссора.

Будто впервые эта здравая мысль зарождается в голове. И хочу уже сказать, что я глупая, ведь даже не думала ни о каком разводе.

– Раз у тебя вообще появляются такие мысли, то, вероятно, мы упустили уже все шансы, – холодно говорит он, чем буквально разрезает моё хрупкое сердце на части. – Можем пойти в ЗАГС прямо завтра.

– Прекрасно, – снова произношу эту фразу, но теперь горечь от неё буквально обжигает внутренности. – Отличная идея.

Так, из-за тупой фразы и случайности мы рушим всё в один миг.

Мы и правда идём в ЗАГС на следующий день.

Паника, которую я испытываю всем телом, и сознание не поддаётся описаниям и сравнениям.

Всё происходящее кажется нереальным. Тем, что можно остановить в любую секунду и потом смеяться, вспоминая до невозможного глупую историю.

Но почему-то ни я, ни Влад ничего не говорим, продолжая путь в полнейшей тишине.

Скорее всего, потому что во мне кипит обида и разочарование на то, что он согласился, а в нём за то, что я могла о таком подумать и предложить.

Ведь прекрасно помню, как именно звучали вчера эти колючие и болезненные слова. Точно не так, будто я ляпнула первое, что пришло в голову.

Кончики пальцев покалывает, а ручка, которую я держу в руках, кажется, словно пылает – причиняет боль и обжигает кожу. Возникает непреодолимое желание швырнуть её как можно дальше, а следом за ней эту одиноко стоящую красивую вазу, что сейчас кажется мне полнейшей уродской безвкусицей. Всё вокруг будто сиюминутно потеряло цвет, превратившись в серые полутона.

Несмотря на полнейшее отторжение и непослушные руки, размашисто оставляю свою подпись на листе бумаги.

Он стоит рядом, внимательно поглощая взглядом каждое моё движение – и смотреть не нужно, его глаза на моём теле ощущаются кожей. Всегда так было и сейчас не исключение. Кивает сам себе, собственным мыслям и пару секунд смотрит на бумагу с бесчувственным содержанием, теперь уже перепачканный чернилами с моей подачи.

Хочется увидеть в его глазах разочарование, отчаянье… Да хоть что-то, чтобы прямо сейчас свернуть весь окружающий фарс и признать, что происходящее – дичайшая глупость, которая никогда не должна совершиться.

Но ничего не происходит, и это «ничего» мощнейшим ударом продолжает разбирать сердце по частицам.

Он точно так же, как и я пару секунд назад ставит на листе свою подпись. Прямо здесь и сейчас ставит между нами окончательную точку, которой, как мне казалось, в жизни не будет. Ощущаю себя размазанной, выжатой, полностью истраченной и использованной… Выброшенной. Не знаю, как нахожу в себе силы держаться достойно, но уже сейчас знаю, что уже дома дам всем эмоциям, рвущимся изнутри, выйти на волю. Не сейчас, не здесь. «Немного потерпи» – мысленно молю сама себя.

Моё счастье, что наступает тихая апатия к происходящему. Стеклянными глазами смотрю на женщину – регистратора. В эту секунду считаю её самой бесчувственной на всём белом свете. Как только можно так спокойно наблюдать, как на твоих глазах у кого-то рушится жизнь?

– Я сегодня соберу свои вещи и съеду, – заявляет Влад, как только адская процессия заканчивается, и мы выходим на свежий воздух. – Квартиру оплатил на полгода, поэтому можешь не переживать по этому поводу.

Поднимаю на него неживой взгляд, потому что всёпроизошедшее до сих пор кажется нереальным.

Прекрасно знаю, на какие деньги он оплатил квартиру. Ведь уже несколько месяцев едва не ночевал на работе, чтобы на мой день рождение мы могли позволить себе путешествие. Ведь свадебного у нас так и не было.

Но сказать даже слова благодарности не могу. И отказаться тоже нет.

И такое состояние не проходит в течении долгого времени.

Наши дни 

Следующие несколько дней погода выдаётся на удивление слишком дождливой. До такой степени, что через панорамное окно в гостиной удаётся лицезреть даже крупный град.

Причём даже по прогнозам такого апокалипсиса не ожидалось.

Лично я, конечно, вижу в непогоде одни плюсы, ведь после первых двух насыщенных дней и массы информации, свалившейся на мою голову, необходимо немного времени, чтобы передохнуть и разложить всё по полочкам в собственной голове.

Родители Влада, кстати, в эти дни, редко бывают здесь, потому что решают навалившиеся на них проблемы. Оказывается, дом выставлен на продажу, и совсем скоро, по их отъезду, сюда уже въедут новые жильцы.

Грустно как-то становится от такой новости. Как-никак, я в курсе того, что Фирсовы-старшие обожают свой участок.

Но, видимо, раз решились на такой шаг, то он и правда необходим.

Влад тем временем много часов сидит за ноутбуком и через несколько дней, наконец-то, облегчённо вздыхает.

– Сегодня можно сыграть в Твистер, – с горящим взглядом предлагает Анита, когда мы сидим в гостиной.

За окном уже достаточно темно, поэтому различить капающий дождь удаётся лишь по тому, как он тарабанит по окну.

Сегодня после ужина мы решили провести время вместе, потому что в прошлые, вероятно из-за погоды, сразупосле еды неимоверно клонило в сон. Я, Анита, Лёша и Влад.

Не скажу, что все загорелись этой идеей, как она, но за два часа игры в карты, они уже успели надоесть, а никаких других настолок, кроме твистера мы в доме не нашли.

Влад с Лёшей и так задавались вопросом, откуда она взялась в этом доме. Вряд ли родители в свободное время таким увлекаются. Но смешок по комнате от этого предположения таки прошёл.

– Можно, – не особо горя желанием, приняли единогласное решение.

Тогда и подумать не могла, что Анита достаточно хитрая.

– Буду крутить, – самодовольно заявляет она, и никто не спорит, потому что добавляет. – Я вчера ногу подвернула ведь.

И правда, девушка вчера кубарем спустилась с лестницы, на которой кто-то пролил воду.

Обошлось без увечий, тем не менее лёгкие последствия в виде дискомфорта в лодыжке остались.

Изначально мне даже везло. Стояла двумя ногами, комфортно удерживаясь руками перед собой.

В отличие от парней.

Лёша вообще с ходу встал как-то враскорячку и уже минут через десять ему приходилось едва не мостик здесь исполнять, чтобы первым не выбыть из игры.

Влад тоже упирался всем весом только на свои руки, потому что ноги с каждым ходом путались и оказывались всё дальше.

Первым таки рухнул Лёша, оправдываясь тем, что стало очень скользко и нога попросту съехала, чем только вызвал ещё одну волну смеха, прошедшую по комнате. Что-что, а проигрывать Фирсовы однозначно не любили и не умели.

В следующую секунду стало не до смеха, ведь как-то неожиданно мы с Владом оказались слишком близко друг к другу. И с каждым новым шагом наша поза становилась всё более накалённой.

Дышать в определённый момент стало сложнее, потому что каждой клеточкой кожи, ощущала тепло его тела. Как всегда, слишком горячий, чтобы не обратить внимания.

Его близость волновала, как и тогда на озере.

Казалось, что стоит нам вот так вот вплотную оказаться рядом друг с другом, совершенно стирался тот факт, что мы бывшие.

По крайней мере, утяжелённое дыхание и горящие взгляды явно ничего такого не выражали.

Я оказалась сверху. Прямо над Владом, который в этот момент стоял в планке.

Как ни старайся, из-за его накачанного тела не касаться друг друга оказалось чем-то невозможным.

– Обопрись на меня, чтобы было удобнее, – едва слышно проговаривает Влад. Так, чтобы слышно было только мне.

Щёки мгновенно будто воспламеняются и, уверена, заливаются красной краской.

– Да мне удобно, – вру, потому что на самом деле уже едва держусь и готова поднять белый флаг.

Мало того, что стоять сложно, так ощущая аромат Фирсова, дурманящий голову, становится вовсе невозможно так долго находиться близко.

Влад будто не слышит и разгибает локти, от чего тут же поднимается выше. Так что теперь я не могу не упираться в его крепкое тело. Он буквально удерживает меня на весу.

И можно было бы выдохнуть спокойно, потому что и руки, и ноги правда ужасно затекли, но нет ведь. Куда там?

Мурашки и дрожь по телу проходят такой сокрушительной волной, что буквально перестаю отдавать себе отчёт в том, где именно мы находимся и что делаем.

Все окружающие перестают существовать.

Вообще не отдаю себе отчёта, когда губами едва касаюсь кожи у Влада на затылке.

Это происходит случайно, когда мне приходится переставить руку на красный, что вынуждает практически полностью лечь на Фирсова.

– Прости, – испуганно лепечу, пока губы от такого невинного касания охватывает едва не огнём. – Я случайно.

Подсознание чётко уведомляет о том, что я наглая врушка. Могла ведь избежать такого интимного касания.

– Тебе не за что извиняться, Романа, – его голос ощущается вибрациями, а дрожь в его теле при моём случайном касании вызывает на моих губах дурацкую счастливую улыбку.

Владу приходится сдаться, потому что следующий его ход становится попросту невозможным из-за меня, удобно расположившейся на его спине.

Конечно, возможность выиграть у него была, но тогда бы я мгновенно оказалась поваленной на пол.

Отчего-то в груди потеплело от того факта, что Фирсов, который терпеть не может проигрывать, так просто отдал победу мне.

Ещё бы голова перестала так сильно кружиться и дыхание выровнялось, чтобы не показывать одним видом всем присутствующим, какие чувства сейчас переживаю.

13

Наши дни 

Даже когда игра заканчивается, чувство того, как сильно меня тянет к Фирсову, не проходит.

Это какой-то невероятный всплеск химии между нами. Он всегда ощущался так остро и необходимо. Не так, как с другими. Совершенно иначе.

Никогда от другого парня у меня так не сносило голову, как от Влада.

Ни до отношений с ним, ни после.

Поцелуи до Влада были обычными, а после первого поцелуя с ним, вовсе стёрлись из памяти напрочь.

Те несколько поцелуев, что случались после нашего расставания, лишь отчётливо показали на то, что как с ним не получается ни с кем другими.

От этого на душе становилось только паршивей.

Воспроизвожу в памяти те два свидания, на которых позволила себя поцеловать. Нарочно искала способы забыть Фирсова, а потом мучилась от отвращения к самой себе.

Скорее всего, потому что даже такие попытки оказались тщетными. Для меня открылась простая истина – поцелуи бывают неприятными. Даже если человек тебе симпатичен.

Даже Ионе не рассказывала о тех глупых попытках. Она бы, конечно, прекрасно поняла меня, и даже сказала, что я молодец, ведь не стою на месте. Вот только на деле всё не так. После тех встреч ощущала себя словно вываленной в грязи. Противное и абсолютно мерзкое чувство.

В этом, наверное, главная разница между Фирсовым и всеми остальными.

Даже спустя полтора года совместной жизни, у меня земля из-под ног уходила, стоило ему наклониться к моим губам.

Бабочки в желудке порхали, а тело пробивало одновременно ознобом, дрожью и волной возбуждения.

Что уж говорить о моменте, когда наши губы всё-таки соприкасались.

В этот раз ночевать в нашу спальню не иду я. Прячу голову в песок, словно страус, потому что от наших взглядов друг на друга голова идёт кругом, и это всё не предвещает ничего хорошего.

До поздней ночи сижу с Анитой на кухне. Кофе с небольшим количеством амаретто давно остыло, но не стало менее вкусным.

В спальню всё-таки возвращаюсь, но практически по рассвету, когда Влад, естественно, видит десятый сон.

Благодарю саму себя, что хватило ума не прийти сюда сразу, пока напряжение между нами было на пределе.

Конечно, нет никаких гарантий, что по утру что-то изменится, но всё-таки ночью чувства обостряются и это факт. Значит, эпицентр взрыва мы умело миновали.

Следующим утром погода выдаётся отличной. И не скажешь, что несколько дней всё вокруг заливало дождём.

Солнце настолько палящее, что даже от луж и мокрой земли ничего не остаётся.

– Пойдём позагораем? – спрашивает у меня Анита, и я согласно киваю.

Настроение ведь отличное, почему нет?

К тому же, все мужчины, находящиеся в этом доме, с самого утра упорхали чинить машину Влада. Скорее не ремонтировать, а внедрять какие-то новые крутые штуковины, которые вчера прикупил его отец.

Наталья Алексеевна при этом не показывалась. Кажется, рано утром пила чай на террасе и любовалась цветами, но потом пропала. Скорее всего отдыхает в своей комнате.

С Фирсовым, к слову, мы разминулись ещё утром. Когда я проснулась, он уже занимался машиной, поэтому до сих пор даже догадываться не могу, как он воспринял мой побег.

Испытал ли такое же облегчение, перемешанное с горечью?

Решаем идти на пляж никого не предупредив. Если вдруг нас хватятся, то не так много вариантов, куда мы могли деться. Да и к тому же, мобильные телефоны никто не отменял.

Пока нежимся под тёплыми, щедрыми солнечными лучами, Анита рассказывает о своей учёбе.

Когда я думала о том, что на экономическую специальность девушка пошла только из-за Фирсова, то крупно ошибалась.

Анита действительно горит выбранной специальностью, в отличие от того же Влада.

– Наталья Алексеевна убьёт меня, когда узнаёт о том, что я забираю документы, – затаив дыхание, шепчет Анита, будто боится быть услышанной.

– Ты забираешь документы? – недоумённо переспрашиваю. – Но зачем? Не хочешь оканчивать магистратуру?

– Хочу, – с грустной улыбкой признается девушка, и отводит взгляд.

– В чём тогда дело?

– Иногда обстоятельства сильнее желаний. В таком случае приходится выбирать. Вот я и сделала свой выбор, – заключает Анита.

– Ты говоришь загадками, – возмущаюсь, потому что никак не могу уловить суть, к которой она клонит.

– Ты узнаёшь и поймёшь меня, – снова улыбка. – Не сейчас, но совсем скоро.

Принимаю её слова и больше не расспрашиваю, хоть любопытство и пожирает изнутри.

– Пойдём искупаемся? – предлагает Анита, поднимаясь с нагретого покрывала и обтряхивая с тела прилипший песок.

– Нет, позагорать хочу, – тут же противлюсь.

– Ты воды боишься после того случая на речке, да? Только с Владом можешь преодолеть свой страх? – задаёт вопросы, но они вовсе не требуют ответа. Всёпотому, что Анита и так знает, что сделала верные выводы. – У тебя нет никаких поводов мне доверять, но ты обязана перебороть свой страх прямо сейчас. Говорю тебе как человек, который тоже тонул и долгие годы не мог смотреть на воду. Тогда мне никто не помог, сама решилась. А сейчас тебе помогу я.

– Ничего не нужно, Анита, – уверенно проговорила, но девушка будто и не слышала.

Ухватилась за мою ладонь стальной хваткой и начала тянуть в сторону воды.

– Расслабься и не бойся, я даже сестру свою научила плавать, при том что она тоже до жути боялась воды.

Поток слов, которые произносила Анита, оказался настолько бесконечным, что, отвечая на её вопросы, я не обратила внимания, как уже оказалась по колено в воде.

До одури тёплой и приятной.

Девушке явно нужно было идти на психолога, иначе как ещё объяснить, что уже минут через пятнадцать, несмотря на дикий страх и волнение, я оказалась в воде по плечи?

Несмотря на отрицательные эмоции и страх, слишком отчётливо ощущалось счастье и нескончаемая радость?

Неужели это я сейчас стою так глубоко в воде? И без присутствия Фирсова?

Анита тем временем, не переставая говорить, крепко держит мою ладонь, и сама счастливо улыбается.

– Вот видишь! Ты какая умница! А говорила, что не сможешь, – восклицает она, искренне улыбаясь. – Ой-йой! А вот это уже не по плану.

Не сразу понимаю, о чём она, и начинаю знатно нервничать, услышав всплески воды позади.

Резко оборачиваюсь и замечаю, что к нам на всех парах мчит Фирсов. По одному выражению его лица понятно, что он крайне взволнован.

Сердце отзывается в груди. Сначала замирает на несколько секунд, а потом сразу же неудержимо начинает вырываться из грудной клетки. Дыхание перехватывает от того, что с каждым шагом Фирсов становится всё ближе.

И не только поэтому. Ещё взгляд цепляется за его взволнованное выражение лица, от чего волна тепла пробирает всё тело.

Неужели, ему не всё равно? Совсем-совсем? Даже после всего, что между нами произошло полгода назад?

Невозможно. Но его глаза говорят совсем о другом – ещё как возможно, и происходит прямо сейчас.

– Анита, что ты творишь? – Влад окидывает девушку явно недовольным взглядом. Таким, что прямо кожей ощущается.

Кладёт ладони на мою талию и бережно, но крепко прижимает себе. По-собственнически.

Кожу покалывает от того, что спиной я касаюсь его обнажённого тела. Тысячи искр буквально пронзают тело от неожиданности происходящего. Даже не сразу даю себе отчёт в том, что происходит и почему, пытаясь набрать воздуха в опустевшие лёгкие.

– Не говори со мной таким тоном, Фирсов, – тут же обороняется Анита.

– Влад, всё хорошо, – начинаю восклицать я, повернувшись к нему лицом.

Тем не менее, мы по-прежнему слишком близко. Запретно близко. – Я ведь в воде стою. Смогла. И мне почти не страшно, – лепечу без пауз и расстановок счастливым голосом. Самой не верится, что так просто, за обычной болтовнёй Аниты, смогла хоть ненадолго побороть свой страх.

Раньше прямо ноги начинали невольно подгибаться и нереально слабеть, стоило приблизиться к воде.

Влад смотрит прямо в глаза и, судя по искренней и загадочной улыбке на его губах, мои глаза сейчас искрятся настоящим счастьем. Вижу их отражение в его взгляде, сердце вновь ухает в груди, и всё окружающее перестаёт существовать.

– Анита помогла мне, и я ей так благодарна, – восторженно проговариваю, и Влад вроде понимает, но взгляда по-прежнему с меня не сводит.

Могу предположить, что Анита в какой-то момент молча удаляется на берег, без лишних слов.

Совсем не улавливаю этого, как и того, в какую именно секунду успела ухватиться за горячие ладони Фирсова?

Неужели, когда в красках описывала свои впечатления?

Кровь мгновенно и горячо приливает к лицу, заливая его алым румянцем.

Запоздало думаю о том, чтобы убрать их, и несмело пытаюсь сделать именно так.

И облегчение, смешанное с удивлением, которое я испытываю, когда Влад не даёт мне этого сделать и поглаживает ладони своими пальцами, словами не передать.

Мы продолжаем стоять и смотреть друг на друга, в нерешимости предпринять хоть что-то.

Очень необходимая пауза, потому что внутри прямо сейчас происходит цунами из эмоций и ощущений, с которыми сложно совладать.

Интересно, для него тоже трудно напоминать себе о том, чтобы не выходить за предел черты «бывшие»? Потому что мне с каждой секундой всё сложнее думать об этом. Да и кажется в эту самую секунду мы уже заходим далеко за чёртову черту.

– Хочешь поплавать? – предлагает Влад, и по его лицу видно, что ему так же сложно совладать со всеми эмоциями, рвущимися изнутри.

Горло так пересохло, что нахожу в себе силы толькоутвердительно кивнуть.

Удовольствие. На этот раз самое настоящее. Мало того, что плаваю с Фирсовым, с которым в целом могу перебороть свой страх, так ещё и действительно перестаю ощущать удушающие тиски на горле, когда заплываю поглубже и не касаюсь ногами дна.

– Ты только не злись на Аниту, она же как лучше хотела. Не тащила меня силком, – решаюсь вступиться за девушку.

Близость Влада и его касания к моему телу слишком пьянят, поэтому необходимо хотя бы разговором попытаться прервать сумасшедшее влечение и привести затуманенные мысли в порядок.

– Чуть с ума не сошёл, когда увидел тебя в воде, – серьёзно заявляет он, окидывая красноречивым взглядом.

И правда волновался за меня. Закусываю губу от переизбытка чувств.

– Вы сдружились, я смотрю, – комментирует Влад, но эмоции счесть не получается.

Он доволен этим или наоборот?

– Просто она оказалась совсем не такой, как я себе представляла. Совершенно другой, – говорю открыто и сама будто впервые масштабно об этом задумываюсь.

Это ведь та самая Анита, которую я считала едва не самым подлым и коварным человеком на всём белом свете. Теперь, узнав её, тот образ вообще никак не вяжется.

– Нужно было раньше вам пообщаться, – с толикой грусти в голосе предполагает Фирсов.

– Вряд ли бы это что-то изменило тогда, – усмехаюсь, признавая очень неприятную для себя правду.

Даже если бы полгода назад знала о том, что Анита вовсе не злостный монстр и не предпринимает никаких попыток отобрать у меня мужа, не смогла бы спокойнореагировать на их близкое общение.

Видимо, настолько важно мне ощущать себя самой близкой. Единственной. Что даже редкие их встречи однозначно воспринимала бы в острые штыки.

Видимо, это нарушает мои внутренние эмоциональные границы, и поделать ничего нельзя.

– Я принял решение прекратить общение с Анитой ещё до того момента, как у тебя проснулась ревность насчёт неё, – отчего-то откровенничает Влад, чем вызывает мою улыбку и удивление.

Это слышу впервые. Выходит, это был именно его выбор, а не навязанная моими истериками вынужденная мера.

Подозреваю, поэтому Анита и не хочет возобновлять никакого общения с Фирсовым. На её месте, тоже не захотелось бы.

Про себя думаю о том, что к длинноногой миниатюрной блондинке невольно приревновала его, как только впервые нашла профиль в соцсети. Конечно же, вслух ничего такого не говорю.

Напряжение между мной и Владом кажется практически осязаемым. Густым и слишком манящим.

Кажется, мы вдвоём прекрасно понимаем, что взгляды становятся жарче, случайные касания чаще, и воздух вокруг гуще, стоит нам находиться близко друг к другу.

Вдвоём осознаём, что ничего хорошего это не влечёт, но продолжаем смело играть с огнём, будто хотим проверить, кто первым сдаст позиции.

Быть проигравшей, естественно, никакого желания нет. Но и вопреки здравому смыслу не хочется, чтобы сыграли мы в ничью.

Очевидно, что мне просто необходим добровольный проигрыш Фирсова, потому что сама ни на какой шаг решиться не могу.

Всё потому что желание поддаться, наваждение хоть и безумно сильное, мысли о последствиях не покидают.

Говорят ведь, что дважды в одну реку не войдёшь. Наверняка это наш случай.

Что у Влада, что у меня, наши отношениями были первыми, серьёзными.

Все недельные «встречания» в школе и в подметки не годятся тому, что происходило между нами.

Пресловутая притирка на деле очень непростая вещь, способная погубить чувства в зародыше. Ведь жить, есть и спать с человеком изо дня в день это совсем не то, что просто поддерживать романтические отношения.

Перенимание привычек, поиск компромиссов и чужие недостатки – то, через что обязательно проходит каждая пара, решившая съехаться.

Не могу говорить за всех, но мы с Фирсовым в браке стали одним целым. Несмотря на постоянные ссоры из-за моей эмоциональности и его холодной отстранённости, чувства кипели.

Даже представить день без него было чем-то невозможным.

«Я» перестало существовать, и теперь мысли всегда подкидывали варианты, которые будут лучше для «мы».

Кому-то покажется, что это слишком.

Например, Иона именно так и считала, потому что своё «я» всегда ставит в приоритет. И может права в этом на все сто процентов.

Но так правильно именно для неё.

Точно так же, как для кого-то нормально, что у его второй половинки есть близкий друг противоположного пола. Многие ведь действительно проблемы никакой не видят. Но не я.

То же самое и с взаимоотношениями в паре. Кто-то чётко отстаивает свои позиции, а другие полностью растворяются друг в друге.

Нет никаких канонов правильных отношений.

Точнее, они может и существуют, но ровным счётом ничего не гарантируют. Абсолютно.

Люди, предназначенные друг другу, могут расстаться в то время, как те, кто до невозможного противоположный, продолжат свой путь до конца.

Сейчас будто начала принимать тот факт, что тогда, полгода назад, ничего нельзя было исправить. Лишь промолчать про развод – ведь именно это усугубило ситуацию.

В плане же моей ревности – абсолютно точно никаких вариантов. Нужно было просто пережить такой этап собственной крайней эмоциональности, с которой никак не могла совладать.

Так бывает, когда чувства слишком сильные. Настолько, что от одной мысли о них дыхание замирает, а сердце грохочет в груди.