Текст книги "Экономика Российской империи, которая стала фундаментом экономики СССР"

Весьма высокими темпами растет и российский капитализм, который, несмотря на низкую базу и увеличивающееся отставание от ведущих империалистических держав, уверенно переходит в стадию империализма. Происходит то, что называется умными словами «концентрация» и «централизация» производства. Иначе говоря, складываются и бурно развиваются те или иные монополистические объединения, разновидность которых зависела от специфики отрасли, состояния внутренних и внешних рынков.

Напомним, что характерными для эпохи раннего империализма видами монополий являются картель, синдикат, пул, трест, концерн, различающиеся по степени интеграции входящих в состав такой монополии предприятий. В России примерно до 1910 г. доминировали картели и синдикаты, то есть объединения, сохраняющие автономию своих членов: это вызывалось относительно невысоким общим уровнем национального экономического развития и разнородностью капиталов, участвовавших в монополистических соглашениях.

О множественном присутствии монополий в экономике империи писалось в журнале «Финансовое обозрение»:

«Синдикатами полна наша действительность, от них стонет казна и обыватель, плачется на их деятельность волжское пароходство и все русское земство, жалуется на них каждый город, которому приходится защищать обывателя и себя то от осветительного треста, то от электрического синдиката, то от соглашения мясников и дровяников»[12]12
  Хромов П.А. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. – М., 1960.


[Закрыть].

По разным оценкам, в период 1880–1899 гг. в России функционировало порядка 50 монополистических объединений. А в 1900–1905 гг. действовало уже 140–150 монополий синдикатного типа в 45 отраслях промышленности (другие авторы указывают на число приблизительно в 80–90 синдикатов)[13]13
  Ерохина О.В. Монополистические объединения Российской империи конца XIX – начала XX века. – Тамбов: Грамота, 2009. – № 11 (30): В 2 ч. Ч. II.


[Закрыть].

Добиваясь повышения прибыли, синдикаты сокращали производство и параллельно поднимали цены. Рост цен вызывал недовольство общества, тем более что в царской России существовали элементы антимонопольного законодательства. Яркий пример – Уложение о наказаниях в редакции 1865 г., содержавшее нормы, которые запрещали совместные действия предпринимателей, направленные на манипуляцию ценами (предельные наказания: тюремное заключение на срок до двух лет и штраф до 200 руб.), а также возбраняли манипуляции публичными торгами (наказание – штраф до 500 руб.). Гражданское право при этом признавало недействительными договоры, изначально направленные на достижение противозаконных целей. Таким образом, картельные соглашения вроде бы выходили за рамки законодательства.

Тем не менее эти нормы не мешали монополиям самыми разными способами легализовывать свое существование. Особую роль во взаимоотношениях монополистов и государства играли негласные соглашения. Слабый контроль за соблюдением синдикатного договора нередко провоцировал их участников выходить в поисках собственной выгоды за рамки договора, что могло приводить и к полному краху синдиката. Кризисные явления в экономике 1908–1909 гг. свидетельствовали, что у монополистов не было никаких гарантий постоянства высоких прибылей, а потому все чаще раздавались призывы к созданию трестов – куда более интегрированной и масштабной форме монополистического объединения.

В 1909–1913 гг. Россия переживает новый промышленный подъем, обусловленный в числе прочего ростом покупательной способности населения после отмены крестьянских выкупных платежей (к чему царское правительство было вынуждено прийти после революционных событий 1905 г.) и проведением столыпинской аграрной реформы (вовлекшей широкие массы крестьянства в капиталистические отношения). Также способствовал подъему промышленности и рост числа военных заказов: международная обстановка все более обострялась, а правительству после поражения в Русско-японской войне пришлось обратить на военную сферу самое пристальное внимание.

Это привело к дальнейшему росту монополий: и теперь уже не только синдикатов, но также трестов и концернов. Они полностью регулировали добычу сырья, производство, сбыт, а значит, и цены.

Появление трестов и концернов стало возможным благодаря банковскому капиталу, скупавшему акции предприятий разных отраслей и объединявшему их в единую прочную структуру. Например, в группу Русско-Азиатского банка входили Путиловский завод, «Русская генеральная нефтяная корпорация», Русско-Балтийский завод, табачный и ниточный тресты и ряд других монополий и крупнейших предприятий. А Санкт-Петербургский международный банк в той или иной мере контролировал 114 акционерных компаний. Таким образом, произошло сращивание банковского и промышленного капиталов, в результате чего образовался финансовый капитал.

Банковский капитал и сам быстро монополизировался внутри банковской сферы. Так, если в начале 1900 г. удельный вес девяти петербургских банков в балансе всех российских акционерных коммерческих организаций составлял 46,7 %, то в конце 1905 г. эта доля для десяти петербургских банков достигла 64,4 %[14]14
  Ковнир В.Н. Экономическая история России: в 2 ч. – Ч.1. С древнейших времен до 1917 г.: Учебник для вузов. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юрайт, 2020. – 252 с.


[Закрыть]. А в 1914 г. уже всего лишь три крупнейших банка (вышеназванные Русско-Азиатский и Санкт-Петербургский международный, а также Азовско-Донской) сосредоточили под своим контролем почти половину банковских активов страны.

Число монополистических объединений, действовавших в российской экономике накануне Первой мировой, точно не установлено в связи с отсутствием достоверных статистических источников – ведь формально деятельность монополий была не слишком законной. К началу войны многие монополии успели прибрать к рукам более 50 % национальных рынков производства и сбыта той или иной продукции, а иногда захватывали рынок практически полностью. Например, синдикат «Продамет» монополизировал 85 % всей продукции черной металлургии; синдикат «Продуголь» – 75 % донбасской угледобычи, а значит, более половины общенационального угольного производства; синдикат «Медь» контролировал порядка 90 % всего объема меди; синдикат «Продвагон» – до 97 % производства вагонов (в 1911 г.) и т. д.

Перед Первой мировой войной тресты стали создаваться уже преимущественно с участием иностранных компаний. Проникновение иностранного капитала в российскую экономику было колоссальным. Для наглядности достаточно будет сказать, что вышеупомянутые «Продуголь» и «Продамет» (монополисты в важнейших отраслях экономики) контролировались французским и бельгийским капиталами. Иностранными были и крупные российские банки: например, доля французского капитала в Русско-Азиатском банке составляла 80 % уже при его создании в 1910 г., в Санкт-Петербургском международном банке наблюдалось сильное влияние немецкого капитала.

Конечно, Российская империя, как и прочие империалистические страны, капитал вывозила тоже – в частности, в Китай и Маньчжурию, Персию, Афганистан, Турцию, в Балканские страны. Однако сама она оставалась при этом объектом активнейшей экспансии капиталов ведущих западных стран, что является одним из оснований для отнесения царской России, в соответствии с современной терминологией, к странам полупериферии.

Суммарно в Россию ввозилось значительно больше капитала, нежели вывозилось. Еще в 1890 г. иностранная доля в акционерном капитале империи составляла 25 %; в 1900 г. она равнялась 37 %, в 1914 г. – 43 %. В промышленности эта цифра в 1914 г. была еще выше – 47 %. И даже с учетом неакционированных предприятий, которых перед войной оставалось достаточно много, иностранный капитал контролировал 34 % российской промышленности, отдавая при этом предпочтение стратегическим отраслям: например, металлургия принадлежала ему на три четверти, нефтедобыча – на 60 %, донбасская угледобыча – на 95 %. В абсолютных цифрах иностранный капитал в российской промышленности составлял в 1914 г. 1322 млн руб., а в российской экономике в целом – 1700 млн руб.[15]15
  Развитие советской экономики / Под ред. А.А. Арутиняна и Б.Л. Маркуса. – М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1940.


[Закрыть]

Наряду с этим иностранные предприниматели и правительства постоянно получали значительные суммы (600–700 млн руб. ежегодно) в качестве процентов по займам, выданным царскому правительству. Государственный внешний долг России на начало 1914 г. составлял 4,2 млрд руб., а гарантированный государством – до 6 млрд. (Для сравнения, годовой доход российского бюджета в последние предвоенные годы колебался в размере около 3 млрд руб.)[16]16
  Статистический ежегодник России 1914 г. (1909–1914 гг.). – Пг.: Типография Штаба Петроградского военного округа, 1915.


[Закрыть] Как следствие, зависимое от займов царское правительство всячески способствовало глубокому проникновению в ключевые отрасли отечественной промышленности французских, английских, немецких и бельгийских капиталистов. Прибыли от эксплуатации экономики страны получали в основном именно эти четыре государства – их суммарная доля в российском иностранном капитале иногда доходила до 96 %.

Таким образом, извечные дискуссии в околополитической среде об экономике предреволюционной России: была ли развита промышленность, была ли экономика монополизирована, была ли там существенная доля иностранных вложений – не стоило даже и начинать, поскольку эти вопросы давно уже выяснены до конца. Да, промышленность России активно развивалась (о чем подробно поговорим далее). Да, экономика страны достигла высокого уровня монополизации. Да, Россия очень существенно зависела от иностранного капитала.

Топливно-металлический голод в российской экономике рассматриваемого периода и далее будет определять многие проблемы, в общем-то, во всех отраслях народного хозяйства. Он настолько критичен, что имеет смысл посвятить ему отдельный параграф.

Определимся, что производство топлива и металла – это основа основ индустриальной экономики. Если вы не имеете металла, значит, у вас нет машин, отсутствует топливо – машины не будут работать, невозможно будет произвести металл. Таким образом, формируется замкнутый круг, разрыв которого просто необходим для нормального функционирования экономики.

Для начала XX в. «металл» – это в первую очередь сталь и чугун, «топливо» – уголь и уже в какой-то мере нефть. Поэтому развитие всех этих производств – приоритет для индустриальной экономики, а показатели выплавки стали и чугуна, добычи угля и нефти неплохо свидетельствуют о степени общего развития того или иного государства, особенно раннеимпериалистической эпохи.

Что же в предреволюционной России случилось с отраслями экономики, связанными с топливом и металлами? Первое, что уже было отмечено, – там сложились монополии. «Продуголь» – в угледобывающей, «Продамет» – в металлургической. Что до нефтедобычи, то ею почти безраздельно завладели следующие организации: «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель», основанное еще в 1879 г. кланом шведских предпринимателей и инженеров Нобелей, наполовину англо-французская «Русская генеральная нефтяная корпорация» и существующая поныне англо-голландская «Ройял Датч Шелл». Более того, «Товарищество Нобилей» монополизировало затем также нефтеперерабатывающую отрасль и сбыт нефтепродуктов (особенно торговлю керосином, контролировавшуюся Нобелями более чем на 90 %)[17]17
  Волобуев П.В. Топливный кризис и монополии в России накануне Первой мировой войны // М.: Русский Либмонстр [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://libmonster.ru/m/articles/view/ТОПЛИВНЫЙ-КРИЗИС-И-МОНОПОЛИИ-В-РОССИИ-НАКАНУНЕ-ПЕРВОЙ-МИРОВОЙ-ВОЙНЫ.


[Закрыть].

Как и полагается, монополии пользовались собственным положением, увеличивали внутренние цены, ограничивали производство для поддержания спроса и активно экспортировали свою продукцию за рубеж. Им на руку сыграла и удачная экономическая обстановка: высокий спрос в период промышленного подъема 1909–1913 гг., ввозные пошлины на чугун, железо, уголь и пр.

В результате на отечественном рынке к 1910 г. уже наблюдался так называемый топливно-металлический голод – нехватка черных металлов и топлива. Уже ко второй половине 1911 г. дефицит угля, рост цен на него и на нефть привели к серьезному топливному кризису. Впоследствии ситуация будет только усугубляться, расширяться географически (так, к 1914 г. без топлива страдали даже Польша и Урал), а к моменту вступления в войну и вовсе подорвет положение с топливом и металлами.

Такое положение дел сдерживало не только топливно-металлические сферы, но и другие отрасли экономики. Кроме того, влиял на рост цен и дефицит многих товаров и изделий, в том числе используемых широкими массами граждан. Для удовлетворения потребностей внутреннего рынка пришлось даже усилить импорт металлов и угля, несмотря на высокие пошлины. В частности, доля импортного угля в потреблении в 1911–1913 гг. составляла 17,4 % по сравнению с 15 % в период 1906–1910 гг.

«Продамет», кроме того, практиковал захват всех крупных правительственных и частных заказов без гарантий выполнения их в срок (и даже самой возможности их реализации). В результате невыполнение заказов стало хроническим явлением, от которого страдали железные дороги, машиностроительные и военные заводы. Просрочка в среднем составляла 3–7 месяцев, а процент несделанных заказов и вовсе дошел до 47[18]18
  Обухов Н. Российская экономика в начале XX века: причины развала // Вестник Института экономики Российской академии наук. – 2009. – № 1 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/rossiyskaya-ekonomika-v-nachale-xx-veka-prichiny-razvala.


[Закрыть].

Царское правительство все это время взирало на проблему весьма спокойно, изредка ограничиваясь сенатскими ревизиями и тому подобной деятельностью. Только в 1912 г. было все же признано, что причиной топливно-металлического голода является умышленное сокращение производства. Министр торговли С. Тимашев писал по этому поводу в своем письме к председателю Совета министров В. Коковцову:

«Недостаток железа на рынке и высокие на него цены зависят в значительной степени от действия синдиката “Продамета”, объединившего почти все железоделательные заводы империи, имеющего поэтому возможность нормировать размеры производства и цены на металл по своему усмотрению и являющегося, таким образом, полным хозяином русского железного рынка. …Ждать же, что заводы, входящие в синдикат, расширят свою деятельность и постараются удовлетворить все растущий спрос, конечно, наивно, уже хотя бы потому, что в задачу синдиката вовсе не входит удовлетворение спроса, потребности в металле, – нет, ему выгоднее поддерживать полуголодное состояние рынка для того, чтобы поднять цены»[19]19
  Ерохина О.В. Монополистические объединения Российской империи конца XIX – начала XX века. – Тамбов: Грамота, 2009. – № 11 (30): В 2 ч. Ч. II.


[Закрыть].

Однако только на официальном уровне были поставлены вопросы о снижении ввозных пошлин, об организации казенной добычи угля и нефти и о консолидации потребителей против действий монополий, как «Продуголь» и «Продамет» объявили протест и воспользовались французской дипломатической поддержкой для давления на правительство. Аналогичное несогласие монополий мы будем наблюдать и позже – уже к моменту прихода к власти Временного правительства. Давление на царское и Временное правительство или любое другое, экономические и финансовые манипуляции, откровенно выходящие за букву закона, – совершенная норма монополизированной капиталистической экономики.

В итоге дело вернулось к бесконечным обсуждениям. Так, в 1913 г. при Министерстве торговли и промышленности был организован ряд совещаний, посвященных дефициту железа. Сам же министр Тимашев в это время, как зафиксировано правительственным отчетом, говорил уже совсем другое:

«Входя в обсуждение настоящего дела, Совет министров выслушал прежде всего дополнительные к вышеизложенному объяснения тайного советника Тимашева, заявившего, что огульно предъявляемые ныне к отечественной промышленности обвинения в застое и в стремлении к искусственному, путем ограничения производства, повышению цен представляются едва ли справедливыми»[20]20
  Особый журнал Совета министров. 23 января 1914 года. О производстве обследования деятельности объединяющих отечественные железоделательные заводы и каменноугольные предприятия промышленных организаций, так называемых «Продамета» и «Продуголя» // РГИА. Ф. 1276. Оп. 20. Д. 70. Л. 74–77 об.; Ф. 1276. Оп. 10. Д. 135.


[Закрыть].

Резюмируя сказанное, следует констатировать:

• развитие экономики царской России перед Первой мировой войной сдерживалось по внутренним причинам в самых своих основах;

• предполагать, как это нередко делают поборники монархической России, дальнейший экспоненциальный рост экономики после 1913 г. глупо не только по причине циклического характера капитализма, но и из-за порочной организации самой экономики царизма;

• пример топливно-металлического голода в очередной раз доказывает и принципиальную порочность невмешательства государства в экономику;

• при монополистическом капитализме верховное слово в государстве имеют монополии, а если это государство полупериферийное, то главным является иностранный капитал, который их контролирует.

Глава 2
Финансовая система Российской империи начала XX в.: государственный бюджет

Состояние российских финансов в пореформенный период было стабильно тяжелым. Бюджетный дефицит покрывался преимущественно займами (внутренними и иностранными) и выпуском бумажных денег. Лишь с конца 1880-х гг. бюджет стал бездефицитным (и оставался таковым до Русско-японской войны). А после временного военно-революционного провала он вновь вернулся к бездефицитной динамике (с 1909 г.).

Бюджет империи состоял из двух разделов: обыкновенного и чрезвычайного. Каждый из них включал в себя расходные и доходные статьи, которые в итоге сводились в суммарный бюджет.

Обыкновенный раздел. Здесь доходная часть обеспечивалась за счет взимания прямых и косвенных налогов. Весомую долю первых уплачивало крестьянство; часть крестьянских выплат шла в государственный бюджет (это, в частности, государственный поземельный налог, а до 1906 г. – выкупные платежи), другая часть – в местные бюджеты (земские налоги).

Помещики тоже платили государственный поземельный и земский налоги (к слову, ставка на их земли была такой же, как и на земли крестьян).

Промышленники и торговцы облагались промысловым налогом, состоявшим из двух частей: основной (оплата промысловых свидетельств торгово-промышленных предприятий или сбор с личных промысловых занятий) и дополнительной (налог с капитала предприятий с публичной отчетностью; процентный сбор с прибыли предприятий с публичной отчетностью; раскладочный сбор с предприятий без публичной отчетности; дополнительный процентный сбор с прибыли предприятий без публичной отчетности). Размер промналога колебался, но в среднем составлял до 1906 г. 22,2 % от прибыли. Позже ставку повысили в среднем до 30 %.

Косвенное налогообложение в начале XX в. было усилено. Эти налоги выступали прежде всего в форме акцизов. (Напомним, что акциз – сумма, включаемая в цену того или иного товара; поэтому данный вид налога уплачивается потребителем при каждой покупке обложенного акцизом товара.)

В 1913 г. прямые налоги закрывали всего около 8 % доходной части бюджета, в то время как косвенные – целых 45 %. Акцизы были установлены, например, на табак, сахар, керосин, бумагу, спички, водку, вино и ряд других товаров. Понятно, что так как все это либо объективно является товарами первой необходимости, либо навязывается массам в качестве таковых (табак и алкоголь), то повышение акцизов било по карману в первую очередь наиболее малообеспеченных слоев населения. Самый крупный акцизный налог, дававший бюджету более 25 % доходов, был установлен на винно-водочную продукцию. Все прочие сборы уступали по размерам не только ему, но и совсем другому косвенному налогу – таможенным пошлинам.

Расходная часть обыкновенного бюджета в разрезе ведомств (единица измерения – млн руб.) представлена в табл. 2.1.

Таблица 2.1. Доходная часть обыкновенного бюджета России за 1900 и 1913 гг. (млн руб.)[21]21
  Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник. – СПб.: Русско-Балтийский информационный центр «БЛИЦ», 1995.


[Закрыть]

Для общего понимания назовем некоторые основные направления трат отдельных ведомств:

• Министерство императорского двора: содержание особ императорской фамилии, императорских театров и училищ, императорской Академии художеств, Археологической комиссии и Музея имени императора Александра III (ныне Государственный исторический музей в Москве);

• высшие государственные учреждения: содержание Государственного совета, Государственной думы (с 1906 г.), Государственной канцелярии и пр.;

• Синод: расходы по центральному управлению, духовным консисториям, лаврам, монастырям, духовенству, духовно-учебным заведениям и т. д.;

• Министерство внутренних дел: «общая часть» (содержание полицейского аппарата) и «почтово-телеграфная часть»;

• Министерство финансов: затраты на проведение казенной винной монополии, расходы по Главному управлению неокладных сборов и казенной продаже питий и пр.;

• Министерство путей сообщения: затраты на эксплуатацию и строительство железных дорог[22]22
  Ежегодник Министерства финансов. Вып. 1902 г. – СПб., 1903. – С. 35–36; Там же. Вып. 1915 г. – Петроград, 1915. – С. 40–42.


[Закрыть].

Но если обыкновенный бюджет и удавалось регулярно сводить с положительным сальдо, то вот чрезвычайный в кризисные моменты с запасом перекрывал эти усилия в отрицательную сторону (табл. 2.2).

Таблица 2.2. Государственный бюджет России за 1900–1913 гг. (млн руб.)[23]23
  Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник. – СПб.: Русско-Балтийский информационный центр «БЛИЦ», 1995.


[Закрыть]

Чрезвычайный раздел. Обычно держался в секрете, был фактически бесконтрольным. Большая часть доходных статей чрезвычайного бюджета представляла собой внутренние и внешние займы, но также могла включать «свободную наличность» казначейства, которая получалась в результате превышения обыкновенных доходов над расходами. Расходы тут шли на ведение войн, железнодорожное строительство, борьбу с последствиями стихийных бедствий (эпидемии, голод, неурожаи) и т. п.

Так, например, в 1913 г. это были суммы, направленные на сооружение и выкуп в государственную казну железных дорог, на продолжение ликвидации последствий Русско-японской войны, на досрочный выкуп займов (текущие выплаты по ним помещались в обыкновенный раздел бюджета).

Все сказанное выше дает возможность констатировать, что способ формирования государственного бюджета в империи не позволял справляться с чрезвычайными расходами даже путем все более глубокого погружения в долги. Поддержание же текущего баланса обеспечивалось во многом за счет бедных слоев населения, в том числе посредством принуждения к пьянству.

Финансовое положение России перед ПМВ было откровенно ненадежным и точно заставляло задуматься о самой возможности «потянуть» участие в большой мировой войне. Что, впрочем, никак не остановило царское правительство от попадания в эту мясорубку.