Текст книги "Земля плоская. Генеалогия ложной идеи"

Сочинения трех интеллектуалов первой половины XIX века – Ирвинга, Летронна и Гумбольдта – через обилие взаимных цитат показывают, как устроено исследование, которое ведется хоть и в интернациональной среде, но в весьма закрытых и, как сегодня принято говорить, автореферентных кругах. Вместе с тем перед нами авторитетные персоны, и неудивительно, что это направление мысли утвердило мнение, будто вера в плоскую Землю – исторический факт. Но для понимания успеха и долговечности мифа этого мало. Как мы уже отметили, историки и мыслители прошлого не приписывали Галилею, в отличие от Колумба, открытие шарообразности Земли, зато сегодня в ответ на вопрос, кто первым сказал, что Земля круглая, чаще всего звучит именно его имя. Если обратиться к многочисленным интернет-сайтам, расплодившимся в последнее время для борьбы с мифом, то там чаще можно прочесть: «Нет, это не Галилей…», нежели «Шарообразность земли открыл не Колумб».

Причин, объясняющих успех легенды о плоской Земле и, если смотреть шире, о Церкви и/или средневековье, темных и закрытых для любого научного знания, много, и они, разумеется, не всегда видны на поверхности: это триумф позитивизма, историография, культивировавшая любовь к великим личностям, эпичные повествования и впечатляющие образы вместо заботы о подлинности источников, это борьба с клерикализмом, становление молодой Республики (во Франции), прославление ренессансной идеи и излишнее доверие к гуманистам, которые первыми назвали средневековье варварской эпохой «готов», – по выражению Рабле, – а также столкновения внутри христианства со времен Реформации, чью роль и формы, которые она приняла на американской земле, нельзя не принимать в расчет. К этому, безусловно, следует добавить невнимательное прочтение, путаницу в вопросах сферичности и подвижности Земли, – ведь первый из них понять было проще, чем второй, – нечеткость знаний, только усугубляющую проблему. Как выяснилось в неформальных обсуждениях, некоторые наши коллеги, судя по их признаниям, касаются на занятиях веры в плоскую Землю в связи с документами, комментируемыми в учебниках, – в которых, заметим, за редким исключением, об этой вере больше не говорится. Преподаватели считают, что поступают правильно, дополняя учебник, поскольку полагают, что в нем есть пропуски. Совершенно очевидно, что нам нравится верить в этот удобный миф, оправдывающий линейный взгляд на прогресс и упрощенное изложение истории, а еще, безусловно, придающий нашему времени сладкое чувство превосходства (при том, что мало кто из наших современников способен понять хотя бы страницу средневековой философии).

Разрастающийся антиклерикализм, сопровождавший лаицизацию знания и общества, – существенный причинный фактор, особенно для XIX века, причем его, пожалуй, не только поддерживали, но и, безусловно, подготовили две другие тенденции, составившие его подоплеку. Одна из них, которой мы лишь мимоходом коснулись, состоит в том, что в XVIII веке «в Англии многие протестантские полемисты публикуют памфлеты против папства, используя образ Галилея как жупел для догматического авторитаризма»344344
  Vignaud, 2000.


[Закрыть], и это еще одно объяснение резкости суждений у американцев, ведь земля отцов-пилигримов избежала католических гонений (хотя и это – лучезарное, благодушно-упрощенное видение, против которого, например, возражает Уайт). В этом сложном контексте приписываемая Церкви вера в плоскую Землю вопреки научной очевидности – образ яркий, легко запоминающийся, дидактически эффективный и укрепляющий в своих убеждениях цивилизацию, которая полагает, что определенно достигла большего, чем предшественники.

Точно так же идеи разрыва между средневековьем и Возрождением или научной революции – это удобные ориентиры, но в то же время их значимость невелика. Можно с полным основанием подчеркнуть, что если в XIV веке в Италии, а чуть позднее во всей остальной Европе просвещенная публика недвусмысленно заявила, что порывает со средневековьем, и стала использовать термин «возрождение» и его синонимы (rinascità, rinascenza, restaurazione или risorgimento на итальянском, renaissance, restitution или restauration на французском, а главное – renovatio и restitutio на латыни), то в начале XIX века то же слово возрождение (Rinascimento на итальянском) получило прописную букву и обозначает уже не интеллектуальное направление («столь отрадное и желанное возрождение» изящной словесности, как у Пьера Белона в «Наблюдениях за многими необычными вещами» 1553 года), а эпоху, отличительная черта которой – противостояние средневековью, загнанному в сумрак345345
  Историографический разбор понятия см.: Jouanna, 2002.


[Закрыть]. Если проследить появление термина «Возрождение» (Ренессанс) в литературе (скажем, в электронных книгах на платформе Google) с помощью приложения Ngram Viewer, то будет отчетливо видно, что он входит в употребление около 1830 года с частотой, быстро растущей на протяжении XIX и XX веков. А ведь если говорить о литературной и научной областях, – в 1828 году в Лондоне и в Нью-Йорке выходит труд Ирвинга о Колумбе, а в 1836 году – «Критический очерк» Гумбольдта. Существует по крайней мере одно совпадение в развитии понятия «Возрождение» в его современной форме и версии о средневековье, напрочь забывшем научные достижения греков, – при том, что в более ранних сочинениях она не встречалась.

Действительно, в «Истории астрономии» Жан-Батиста Деламбра, написанной в самом начале XIX века, нет ничего об уходе в небытие в средние века античной науки и ее достижений. Автор, астроном и математик, член Академии наук, сам занимавшийся измерениями земного меридиана, но также литератор, латинист и эллинист, прочитал большинство древних текстов и их комментирует. В томе «История астрономии средних веков» (опубликованном в 1819 году) он представляет труды арабских авторов, в частности Альфрагануса (книга I), затем латинских, как «Трактат о сфере» Иоанна де Сакробоско, трактаты Пурбаха и Региомонтана, но ни разу не указывает на забвение предшествующих знаний. Разумеется, Деламбр говорит об утрате в период латинского средневековья математических инструментов, применявшихся в «астрономии для геометров»346346
  Delambre. Histoire de l’astronomie ancienne. T. I. P. XIVI du préliminaire.


[Закрыть], наследия Птолемея и других греков, которые удастся восстановить, когда появятся переводы арабских ученых и греческие тексты, перенесенные ими в XIII век. Однако никаких признаков плоской Земли за это время не наметилось.

Современное же осмысление понятия «Возрождение», начиная с XIX века, и труды Якоба Буркхардта («Культура Возрождения в Италии», 1860), в частности, ощутимо способствовали превращению «обновления» (renovatio), которое почувствовали в свое время гуманисты, в Ренессанс – полный разрыв цивилизаций. Сегодня ясно, что преемственность между «средневековьем» и «Возрождением» (двумя эпохами, датировка которых по всей Европе разнится) сильна, особенно в академической среде, в которой передается знание (это, однако, не означает, что следует отрицать важные изменения, оправдывающие ощущение людей того времени, что они живут в новую эпоху).

В работе, посвященной философии Возрождения, Брайан Копенхейвер и Чарльз Шмит справедливо замечают, что леденящие душу рассказы гуманистов о том, как их учили схоластике, да и их сарказм оказались куда весомее для интеллектуальной памяти Возрождения, чем блестящие вычисления и доказательства последователей Аристотеля347347
  Copenhaver et Schmitt, 1992. Chap. 2.


[Закрыть]. Такое глобально искаженное видение, поддерживавшееся в XIX и XX веках, послужило, в частности, фоном для мифа о плоской Земле. Мрачное и совершенно несправедливое видение изживающей себя схоластики поддержал, к примеру, такой мыслитель, как Декарт. Задолго до Огюста Конта в «Первоначалах философии» он связывает идею детства со спонтанным, безотчетным восприятием явлений:

Он [ум] не замечает также ни кругового вращения Земли, ни шарообразности ее поверхности и потому склонен считать ее неподвижной и имеющей плоскую поверхность. С раннего детства ум наш пропитан тысячами других подобных же предрассудков; […] в пору возмужалости мы не припоминаем, что просто приняли эти мнения на веру348348
  «Основная причина наших заблуждений состоит в предрассудках нашего детства» (Декарт Р. Первоначала философии // Декарт Р. Сочинения в двух томах. Т. 1. М.: Мысль, 1989. С. 344 (заглавие), 345 (пер. С. Я. Шейнман-Топштейн и Н. Н. Сретенского)).


[Закрыть].

Нетрудно предположить, что и период, впоследствии названный «прекартезианским», связали с тем временем, когда люди «в пору возмужалости» по-прежнему верили в «предрассудки».

Идея плоской Земли пользовалась особым успехом, но не следует забывать, что это лишь одно из тлетворных порождений мрачной легенды о средневековье, порой поглощающей и Возрождение, когда речь идет об академической науке и философии. В школе, как и за чтением статей в периодике или наспех изданных книг, каждый мог встретить, например, утверждение, будто «в средние века считалось, что у женщин нет души», «в средние века жгли ведьм», «в средние века запрещалось вскрывать умерших». Между тем последние, да и более ранние исследования опровергли две из этих мрачных легенд, которые имеют прямое отношение к нашей книге и представляются весьма симптоматичными. Бартоломе Бенассар сначала посвятил немало работ попыткам пролить свет на историю испанской инквизиции, ее доктрину, реальную деятельность и точное число жертв. Его выводы, опубликованные в журнале «Анналы» в 1981 году (то есть 40 лет назад), справедливо указывали на следующее:

Инквизиция, в особенности испанская, – одна из немногих современных институций, мифологизированная в западном сознании. Антииспанская «черная легенда», возникшая в конце XVI века, несомненно, один из первых громких эпизодов, когда успешным в межнациональном масштабе оказалось пропагандистское начинание: от Гойи до Виктора Гюго и Верди эти образы в коллективном представлении неизбывны349349
  Annales. 1981. 36/6. P. 1079.


[Закрыть].

Бенассар также обратил внимание на то, каким сложным, а потому долгим оказалось появление научной исторической концепции, избегающей как огульных обвинений, так и восхваления. Это относится и к истории процесса над Галилеем, который веками использовали как для нападок на Церковь, так и для ее защиты, в конечном счете особо не интересуясь Галилеем и не заботясь об истине.

Заметную пользу принесли и работы Рафаэля Мандресси, посвященные истории анатомии и препарирования. Помимо того, что они попросту интересны, в них опровергается миф о средневековом запрете анатомирования:

Нередко утверждалось, что вскрытие умерших людей в средние века могло привести к отлучению от церкви. Угроза, конечно, страшная, но на самом деле на анатомов она вовсе не распространялась. Единственный найденный документ в пользу этого тезиса – «одной из неисправимых ошибок нашей культурной истории», как сказал Луи ван Дельфт, – декреталия Detestande feritatis350350
  С дикостью, достойной отвращения (лат.) (прим. пер.).


[Закрыть], изданная 27 сентября 1299 года папой Бонифацием VIII. Непонятно, как предписание, датируемое концом XIII века, могло повлиять на средневековье в целом; к тому же его содержание никоим образом не касалось анатомического препарирования. Декреталия, безусловно, выражала решительное противление понтифика расчленению трупов, но «ненавистная жестокость», «ужасный обычай», которому Бонифаций хотел положить конец, заключался в расчленении тел усопших, чтобы их легче было доставлять к месту погребения, если смерть наступила на значительном от него расстоянии351351
  Mandressi, 2003. P. 20.


[Закрыть].

Detestande feritatis по отношению к препарированию сыграла такую же роль, что и Лактанций для идеи плоской Земли. Но Лактанций хотя бы сам в нее верил, пусть даже едва ли не в полном одиночестве. В обоих случаях использование единственного документа вне контекста позволяет с легкостью фальсифицировать историю.

Работая над нашей темой, мы изучали труды предшественников, но одновременно – с исключительным вниманием – все источники, будь то старые или современные, которые нам удалось найти. При этом нас поразил один момент, которому выше практически не было уделено внимания: с самых давних пор существует активное движение неприятия образованных элит и фигуры эрудита. Герои современной науки противопоставляют себя не только духовенству, не способному размышлять ни о чем ином, кроме заковыристых теологических вопросов, и не читавшему ничего, кроме Библии, причем не особенно вдумываясь: они также противники носителей знания, проповедников отвлеченных понятий, а также сильных мира сего. «Плебейские сыны» или «смиренный мореплаватель» – вымышленные фигуры, но они, несомненно, продолжают нравиться многим нашим современникам. Если говорить о Колумбе, то его образу придает остроту опала: мореплаватель, сошедший на берег в Кадисе, вернувшись из третьего путешествия, закован в кандалы и умирает в одиночестве и нищете, однако историки доказали, что он получил весьма солидное вознаграждение – меньше, конечно, чем рассчитывал, но заметим, что его недолгое заключение с августа по декабрь 1500 года было вызвано разногласием с католическими королями, которым не понравилась жестокость по отношению к аборигенам – пытки и обращение в рабство, практиковавшиеся испанскими войсками под его командованием, в частности на Гаити, причем еще во время второго путешествия352352
  Crouzet, 2018. P. 383–384.


[Закрыть]. Такой портрет плохо сочетается с романтическим образом смиренного и миролюбивого мореплавателя, будь он хоть вестником Провидения, хоть преданным душой и телом науке первопроходцем.

Добавим, наконец, что в эпоху, когда борьба с фейками всего за несколько лет стала смыслом происходящего, а информация, отвечающая упрощенной черно-белой логике, как известно, распространяется куда быстрее, чем более глубокий анализ интеллектуальной или политической жизни. Когнитивные деформации, леность ума, потребность в простых ориентирах, но, кроме того, в сфере преподавания, длительная передача искаженной памяти стараниями – придется это признать – нашего же института народного образования, – все это ни к чему хорошему, пожалуй, не ведет. Между тем на образование возложена громадная ответственность, ведь если большинство учебников истории больше не описывают миф о плоской Земле, заметим также, что ни один из них не пытается его развеять, хотя программа к этому располагает, в чем еще недавно можно было убедиться, ознакомившись с вопросами экзамена на степень бакалавра по картографии или Возрождению. Во многих случаях учебные пособия даже несут своеобразный художественный флер, определенно отражающий, как это ни прискорбно, недостаток уверенности у их авторов, и мы вернемся к этому в кратком обзоре, завершающем эту книгу.

Глава IV
Как поддерживался миф в XIX–XX веках. Краткий обзор

Миф о средневековой вере в плоскую Землю, шарообразность которой обнаружилась якобы только благодаря «Великим географическим открытиям» или «научной революции», повторяется на протяжении всего XX века. Энциклопедии, романы, фильмы и даже научные труды продолжают поддерживать легенду вплоть до нынешнего дня, а подавляющее большинство наших сограждан убеждены, что это безусловный факт, о котором, между прочим, они узнали еще в школе. Во время последнего опроса, посвященного этой теме и проводившегося в начале учебного года, руку подняла девушка и громко сообщила: «Мой младший брат вернулся вчера из школы и пересказал слова учительницы о том, что в средневековье люди считали Землю плоской». Споры, услышанные недавно в учительской, также подтверждают, что миф буквально пустил в нас корни. В завершение проделанной нами работы мы предлагаем небольшой обзор, не претендующий на полноту (нельзя объять необъятное), но дающий представление о достаточно убедительных признаках массового распространения этого модного «фейка», которые, быть может, позволят лучше понять непостижимый в действительности секрет его долговечности.

Исследования и энциклопедии

Удивительные утверждения можно встретить во внушительной трехтомной исторической энциклопедии «Всеобщая история народов от античности до наших дней», опубликованной в 1926 году издательством Larousse. В статье о Возрождении авторы путают вопросы о шарообразности Земли и ее подвижности (такая путаница характерна для массовой аудитории, но представляется странной в академическом издании). Христофор Колумб видится здесь «первооткрывателем» сферичности, который еще и подготовил умы к революции, совершенной Коперником:

Открытие Нового Света в конце XV века и путешествие Магеллана в начале XVI неизбежно способствовали обновлению астрономии: внезапно открылась большая неизвестная часть Вселенной; книжная наука стала терять авторитет перед наукой, оперирующей фактами; простой моряк теперь знал о земном шаре гораздо больше, чем Аристотель или Птолемей. Пресловутый вопрос об антиподах разрешился, географические открытия подготовили умы к определению места Земли в череде планет. Колумб и Магеллан открыли путь Николаю Копернику353353
  Histoire générale des peuples de l’Antiquité à nos jours. T. 2. Paris: Librairie Larousse, 1926. P. 56.


[Закрыть].

Этот отрывок особенно интересен для понимания того, как поддерживается миф: он подтверждает некоторые уже встречавшиеся особенности. Помимо неосведомленности автора стоит выделить и социально-идеологический перекос: Мишле был склонен возвышать «плебейских сынов» (при том, что Колумб был сыном весьма зажиточного ткача, сумевшего отправить отпрыска учиться в университет, а Коперник, выходец из семьи богатых торговцев, – типичный воспитанник знаменитого Ягеллонского университета в Кракове) – отметим удовлетворение, которое этот историк, кажется, испытывает, сообщая, что «простой моряк знал о земном шаре гораздо больше, чем Аристотель и Птолемей». Утверждение могло бы показаться смешным, если бы не говорило об удручающем невежестве; зато оно, пожалуй, объясняет любовь к мифу, подогреваемую антиинтеллектуализмом и мнением, будто здравомыслие народа и практические знания более ценны, чем все рассуждения знатоков. Можно также обратить внимание на скачкообразность интереса к истории (и вряд ли это по волшебству): занавес поднимается, а там – новая эра.

Не становясь карикатурой на Колумба, прокладывающего путь Копернику, картина плоского мира в канун Великих географических открытий все же присутствует в трудах, которые можно назвать академическими. В конце XX века (1980) У. Г. Р. Рэнделс, специалист по истории идей, опубликовал работу, которая – начиная с названия – призвана обозначить произошедший в 1480–1520‐х годах «эпистемологический сдвиг»:

Накануне эпохи Великих географических открытий и непосредственно во времена путешествий Колумба, Васко да Гамы и Веспуччи ни одна из пяти моделей земли, описанных Кратетом, Аристотелем, Парменидом (его зоны), Лактанцием и Птолемеем, похоже, так и не стала основной. И хотя они кажутся взаимоисключающими, на самом деле первые четыре объединяет то, что они сохраняют парадигму плоской ойкумены, наложенной на космографическую сферу354354
  Randels, 1980. P. 26.


[Закрыть].

Важная деталь: Рэнделс утверждает, что концепция ойкумены сосуществует с представлением о сфере и ее шарообразности, но само это сосуществование словно умаляет факт признания сферичности, который в понимании автора становится неопровержимым только после «Великих географических открытий». К тому же он путается в способах анализа Земли, связанных с основными дисциплинами (космографией и географией) и, соответственно, с различными способами отображения. Что касается сопоставления Кратета, Аристотеля, Парменида, Лактанция и Птолемея, то это намеренное и осмысленное лукавство: сомневаться в значимости Аристотеля не приходится (отметим все же, что рассматривать Аристотеля и Лактанция на равных – все равно что, описывая историю науки XX века, говорить о конкуренции исследователей Парижской обсерватории с авторами гороскопов в женском журнале).

Еще более комично выглядит книга историка науки конца XX века Дэниела Бурстина «Первооткрыватели» – в 1983 году она вышла на английском языке, в 1986‐м – на французском, многократно переиздавалась и в свое время способствовала популяризации истории науки. Четырнадцатая глава в ней называется «Земля снова плоская» и рассказывает о том, что, пока Китай придумывал новаторскую систему географических координат, средневековая Европа «погрязла в религиозной картографии» и создавала «невероятную мешанину» из досужих вымыслов, плодами которых будут «сдабривать христианские карты вплоть до наступления эпохи Великих географических открытий». Вслед за непременными цитатами из Лактанция, оспаривающего существование антиподов, автор утверждает, что эти «басни» впоследствии «не раз повторялись у святого Августина, святого Иоанна Златоуста и у других христианских светил». Самая известная сводится к следующему: «Там, где живут антиподы, их ноги должны быть направлены навстречу нашим, а это невозможно»355355
  Boorstin, 1994. P. 107.


[Закрыть]. Не будем снова возвращаться к тому, насколько несуразны подобные суждения (хотя отцы средневековой Церкви, как и философы из университетов, немало удивились бы немыслимой славе Лактанция). Вопреки исторической правде Бурстин вводит в круг сторонников идеи плоской Земли Исидора, Беду и Бонифация:

Дабы избежать ереси, правоверные христиане предпочитали говорить себе, что антиподы существовать не могут, а при необходимости – что Земля не шарообразна. Святой Августин в этом отношении категоричен, и его огромного авторитета, помноженного на влияние Исидора, Беды Достопочтенного, святого Бонифация и им подобных, хватило, чтобы разубедить пылкие умы356356
  Boorstin, 1994. P. 107–108.


[Закрыть].

На ересь легко списать что угодно, а религия потворствует невежеству, внушая обманчивую уверенность: «Главным препятствием для постижения формы Земли, континентов, океанов было не столько невежество, сколько иллюзия знания»357357
  Ibid. P. 87.


[Закрыть]. Однако Бурстину следует отдать должное: он не подхватил «столь популярную легенду» о том, что ученая комиссия отвергла план Колумба из‐за «всевозможных разногласий относительно формы Земли», и добавляет: «В ее шарообразности уже не сомневался ни один образованный европеец»358358
  Ibid. P. 217.


[Закрыть].

Упомянем также «Образ мира от вавилонян до Ньютона», довольно содержательный труд, претендующий на научный подход и свидетельствующий о распространении мифа в преподавательской среде. Авторы этой книги приравнивают взгляды Лактанция и Козьмы к воззрениям, характерным для всех отцов Церкви и, соответственно, всего средневекового периода (до XII века). Как и многие их предшественники, эти исследователи говорят о буквалистском прочтении Библии, но умалчивают о том обстоятельстве, что его предлагали Церковь и образовательные учреждения359359
  Simaan et Fontaine, 1999.


[Закрыть]. Еще бы: достаточно наскоро изучить вопрос, и такой подход не выдержит критики. Сложно сказать, сознательно ли авторы манипулируют источниками (спрашивается, зачем?), или это интеллектуальная леность заставляет их повторять подобные утверждения, не утруждая себя проверкой, а главное – скрупулезным анализом материалов.

Часто повторяющаяся библиографическая отсылка – упомянутая предыдущими авторами как «серьезное документированное изложение» – представляет собой сочинение по истории концепций мироздания Артура Кёстлера «Лунатики», которое в 1959 году вышло на английском языке, а в 1960‐м – на французском и с тех пор несколько раз переиздавалось. Ксавье Кампи360360
  Campi, 2014. P. 64.


[Закрыть] считает, что книга сыграла решающую роль в распространении мифа об отцах Церкви, верящих в плоскую Землю. Кёстлер – британский журналист и публицист, бежавший из нацистской Германии и сражавшийся в рядах испанских республиканцев. После освобождения из французского лагеря для военнопленных он присоединился к британской армии. Этот мужественный поступок сделал Кёстлера после войны видной фигурой в широких интеллектуальных кругах, именно тогда он заинтересовался наукой, заявив, что хочет покончить с «дурацкими академическими рамками», – сама посылка не лишена идеи прославления «плебейских сынов» и толковых моряков.

Первая часть «Лунатиков» называется «Героические века» и представляет собой восторженное описание космографических систем античности, в том числе поздней греческой, и восхваление влиятельной пифагорейской школы. Во второй части, как и следовало ожидать, уже заглавие сообщает, что далее последует «мрачная интерлюдия», начинающаяся со святого Августина, которому Кёстлер отводит ключевую роль и считает его едва ли не «строителем моста» между старым и новым мирами. Вместе с тем автор не забывает уточнить, что «у застав Града Божия весь транспорт, везущий сокровища древнего знания, […] заворачивался»361361
  Кёстлер А. Лунатики (пер. В. Б. Марченко).


[Закрыть], признавая все же, что епископ Гиппонский разрешил «пройти по мосту» Платону с его «Тимеем». Это не особенно лестное описание предшествует еще менее одобрительному представлению отцов Церкви, среди которых «Августин был еще слишком даже просвещенным». Разумеется, Лактанций подвергся бичеванию за непризнание антиподов. И был приравнен к Иерониму, Василию, Севериану Гавальскому и Козьме Индикоплову, ибо своим примером олицетворял буквалистское прочтение Библии. Что касается «Христианской топографии» Козьмы, Кёстлер заявляет, что она стала «первой всеобъемлющей космологической системой раннего средневековья, предназначенной для замены учений языческих астрономов». Автор подразумевает, что христианская Церковь приняла предложенную «Топографией» модель и стала распространять ее в своих школах, но это полностью неверно. Он соглашается, что в то же время и в той же христианской среде люди «более просвещенные», среди которых можно вспомнить Исидора Севильского и еще несколько имен, не придерживались этой модели; утверждается, однако, что «Топография» стала «первой всеобъемлющей космологической системой раннего средневековья»362362
  Кёстлер А. Лунатики.


[Закрыть]. С точки зрения автора, озарение наступает лишь в IX веке, когда Беда Достопочтенный заявляет «безвозвратно, что Земля является шаром». Но форма скинии, как он пишет, прослеживается на картах вплоть до XIV века, не говоря о картах OT (Orbis terrae), которые он приравнивает к географическим. К финалу «мрачной интерлюдии» присоединяется Уайтхед – Кёстлер цитирует его тезис из книги «Наука и современный мир»: «В 1500 году Европа знала меньше, чем Архимед, который умер в 212 году до Рождества Христова». Год 1550 здесь, безусловно, дата, символизирующая начало распространения учения Коперника, и в продолжение своей истории концепций мироздания Кёстлер излагает биографии «лунатиков», какими были Коперник, Кеплер, Тихо Браге, Галилей и Ньютон. Описывая борьбу этих ученых, сумевших пролить свет на древние теории, познавших взлеты и падения, писатель стремится, несмотря ни на что, создать менее механистическую картину истории науки и ее конфликта с различными религиями. Вот только нельзя на ровном месте выступить в качестве историка науки – тем более не читая источников.

Теологическая трактовка борьбы героев науки и сконструированная на его основе реальность пронизывают все, что создано в педагогических целях. В красиво оформленной образовательной коллекции «Открытия» издательства «Галлимар» (Découvertes Gallimard) есть книга, получившая название «Как Земля стала круглой», ее автор – Жан-Пьер Мори. Эта работа посвящена античной мысли и завершается словами, которые подводят итог весьма символичному рассказу о гибели Архимеда и о пожаре в Александрийской библиотеке:

Тогда же повсюду креп религиозный дух и процветали странные секты, у которых были и греческие, и еврейские, и персидские истоки. Из этого смешения возникнет христианство; и христиане, в свою очередь, начнут бороться со всеми «языческими» – то есть не религиозными – идеями. В общем, когда германские «варвары» захватят римскую Европу, в науке уже практически нечего будет разрушать. Но хотя наука перестала идти вперед, все, что было ею накоплено, подспудно продолжало жить еще пятнадцать веков. Сохраненный сначала византийцами, этот слабый огонь знания будет долго поддерживаться арабской наукой и так попадет в Испанию, а потом распространится по всей Южной Европе XIII–XIV веков. Затем наступит черед эпохи, которая сегодня поэтично называется Возрождением. И однажды Коперник продолжит изучение астрономии с той самой точки, в которой оставил ее Аристарх Самосский363363
  Maury, 1989. P. 126.


[Закрыть].

Еще более анекдотично произведение бывшего министра образования, которому действительно не привыкать к погрешностям в подходе к истории наук: этот автор намерен развенчать тезис о плоской Земле ради лаицизма, понимаемого как несовместимость религии и верующих с наукой. По его мнению, пора пересмотреть умозаключения его коллег – историков-медиевистов. В упомянутой нами выше работе он пытается объяснить – вразрез с выводами академических исследователей, – что после падения Рима наука погружается во тьму:

Что бы ни говорили некоторые историки, для Запада в области знания начался тогда период спада. Слепая вера торжествует, воинское дело прославляется – все свершается крестом и мечом. Христианство ли похоронило греческую науку?364364
  Allègre, 1997. P. 204.


[Закрыть]

Далее этот специалист по геохимии, член Академии наук, отбрасывает последние сомнения и осуждает все созданное средневековыми учеными мужами, чья вера в плоскую Землю символизирует затухание знания:

Если подводить итог этого периода с точки зрения научной новизны, то он совершенно катастрофичен. Ни одной новой идеи. Ни одного изобретения. Ни Рим, ни Византия, ни позднее европейское средневековье не привнесли хоть мало-мальского вклада в науку365365
  Ibid. P. 204.


[Закрыть].

Об этой работе Клода Аллегра366366
  Клод Аллегр (р. 1937) – французский ученый и политический деятель, министр образования Франции в 1997–2000 годах (прим. пер.).


[Закрыть] – вобравшей множество подобных стереотипов, категоричных заявлений и идеологических установок – никак не скажешь, что она прошла незамеченной. Она неоднократно переиздавалась и была переведена на испанский, итальянский и португальский языки. Вышла она и в карманном формате.

Школьные учебники

Учебники по истории конца XIX – XX века не всегда выглядят смешно, но многие все же грешат против исторической правды и тем самым немало содействуют распространению мифа – особенно учебники для начальной школы и коллежей, охватывающие все население.

Учебник под названием «История Франции для средней школы» Марсьяля и Симоны Шоланж, опубликованный издательством «Делаграв» в 1957 году, представляет путешествие Колумба дерзким предприятием не из‐за дальности расстояния: просто в те времена лишь «некоторые ученые утверждали, что Земля не плоская, а круглая, как шар»367367
  Chaulanges, 1957. P. 55.


[Закрыть]. Именно потому Колумб рискнул отправиться на запад, рассчитывая достичь Индии. Оба автора – дипломированные преподаватели, ученые со степенью агреже, то есть имеющие право преподавать в средней профессиональной школе и на естественно-научных и гуманитарных факультетах высшей школы, но можно предположить, что пользовались они если не первоисточниками, послужившими основой легенды, то уж точно – второсортными изданиями, ее повторяющими.

Еще один учебник, «История. 1328–1715», освещающий программу четвертого класса368368
  Во французских школах действует многоступенчатая система, на заключительных этапах которой годы обучения отсчитываются в обратном порядке. Ученикам четвертого года (или класса) 13–14 лет (прим. пер.).


[Закрыть], вышел в свет в 1968 году и составлен Андре Абади и Жаком Бокуром; в той части, которая описывает развитие мореплавания, они утверждают, что «распространение идеи шарообразной Земли»369369
  Abadie et Beaucourt, 1968. P. 120.


[Закрыть] началось с «древнегреческой географии Птолемея», переведенной на латынь в начале XV века. Однако, добавляют авторы, знания эти были еще очень неопределенными. Двумя страницами ниже упоминается, с каким энтузиазмом были встречены первые дальние экспедиции – как, например, странствие Бартоломеу Диаша, которому в 1488 году удалось обогнуть мыс Бурь (он же мыс Доброй Надежды) под португальским королевским флагом. Вслед за этим подвигом Христофор Колумб, «которого сведения, полученные в Лиссабоне, убедили в шарообразности Земли»370370
  Abadie et Beaucourt, 1968. P. 122.


[Закрыть], берет курс на запад с целью добраться до Азии.