Текст книги "100 великих зарубежных писателей"

ПУБЛИЙ ВЕРГИЛИЙ МАРОН
(70–19 гг. до н. э.)

 
Ты мой учитель, мой пример любимый;
Лишь ты один в наследье мне вручил
Прекрасный слог, везде превозносимый, —
 

обращается автор «Божественной комедии» Данте к Вергилию, автору божественной «Энеиды». Провидение свело их на пути в ад. А в Чистилище Данте разъясняет, почему именно Вергилия выбрал он в проводники: «Ты дал мне петь, ты дал мне верить в Бога!»

Всю жизнь Вергилий жаждал тиши и уединения и не получил их. Мечтал стать философом и не стал. Перед смертью хотел сжечь труд своей жизни и не сжег. Казалось бы, жизнь у человека не сложилась, но вряд ли кто другой удостаивался такой прижизненной и посмертной славы.

В отличие от многих писателей, жизнь Вергилия еще в античности стала предметом легенды, биографы и друзья (прежде всего поэт Варий) располагали точными биографическими сведениями, много свидетельств оставили и комментаторы его творчества.

Родился Вергилий 15 октября 70 г. до н. э. близ Мантуи, в ныне не существующей деревне Анды. Имя Публий обычное для римлянина, а два других считают этрусского происхождения. Отец был горшечником или посыльным, женился на дочери своего хозяина, а затем промышлял разведением пчел и продажей леса. Мать Вергилия звали Магия Полла. Два старших брата его умерли рано.

Будущий поэт получил хорошее образование в соседней Кремоне, а затем в Медиолануме (Милане). Шестнадцати лет одел тогу зрелости.

Через три года Вергилий приехал в Рим обучаться риторике и наукам, необходимым для политической карьеры. В риторической школе Эпидия он установил дружеские связи со многими юношами из знатных фамилий, в том числе и с Октавианом (будущим императором Августом – тот был на семь лет моложе Вергилия), чем обеспечил себе доступ в «свет».

Адвокатская карьера не удалась, поскольку меланхолик Вергилий не обладал ораторским даром, говорил вяло и по манере речи «походил почти что на неученого». «Высокого роста, смуглый, с деревенским лицом, слабого здоровья», в литературном и светском обществе он прослыл «мужиком». Жил бобылем, отдавая всего себя поэзии, математике и медицине. Знакомые прозвали его Недотрогой. Даже став знаменитым поэтом, Вергилий отличался чрезвычайной застенчивостью: когда на улицах народ сбегался посмотреть на него, он прятался в первый попавшийся дом.

Через год он обосновался в Неаполе, присоединившись к основанному поэтом Филодемом кружку эпикурейцев. Тогда же его увлекла «новая» поэзия, и он писал стихи в подражание Катуллу – их он читал на удивление выразительно, вызывая острую зависть у профессиональных ораторов. Эти его стихи были опубликованы посмертно в сборнике «Мелких стихотворений».

После смерти Цезаря (44 г. до н. э.) Вергилий вернулся в Мантую. Во время раздачи земель ветеранам – сторонникам триумвиров – Вергилий два раза терял свои владения, но каждый раз его спасало личное вмешательство Октавиана.

В Риме, куда поэт приезжал хлопотать по своим владениям, он сошелся с богатым всадником Меценатом, советником Октавиана по дипломатическим и идеологическим вопросам, и окружавшими его поэтами.

Три «вечных» вопроса не давали поэту покоя: как, для чего и во имя чего жить. На грандиозные вопросы он дал грандиозные ответы – в трех поэмах, написанных гекзаметром: «Буколиках», «Георгиках» и «Энеиде».

Поистине знаменитой является четвертая эклога «Буколик» (42—между 39 и 37 гг. до н. э.) – соединение свадебного гимна и оды на рождение ребенка, который должен вернуть на землю Золотой век, использованная императором Константином (IV в.) при утверждении в империи христианства, в качестве доказательства того, что даже язычник предсказывал рождение Христа. Главным образом благодаря этой эклоге (и еще шестой книге «Энеиды», где он нарисовал Аид настолько образно, будто сам там бывал) Вергилий прославился в Средние века в качестве «Пророка язычников» и стал проводником Данте.

«Буколики» принесли Вергилию славу. Их читали, ценили, исполняли на сцене – народ рукоплескал. Теперь он – главная фигура нового литературного кружка, центр духовной жизни Рима.

В гражданских войнах, начатых из-за земли, сама земля была забыта, и, чтобы не умереть с голоду, Риму предстояло возродить сельское хозяйство. На какое-то время это стало государственной политикой. По заказу Мецената Вергилий в 36 г. до н. э. приступил к написанию поэмы о сельском хозяйстве. Семь лет трудов не пропали даром: «Георгики» стали поэтической вершиной римской эпохи и повлияли на экономическую политику Рима.

Последней поэмой Вергилия стала «Энеида» (29–19 гг. до н. э.) о взятии Трои греками и путешествии троянского царевича Энея в Италию, где он сплотил троянцев и латинов в единый народ, названный позже римлянами. Поэт занялся этим сюжетом по просьбе Августа, дабы возбудить в римлянах национальную гордость сказаниями о великих судьбах предков и убедить граждан, что Август – потомок Энея.

Вергилий написал сначала поэму в прозе, а затем по настроению разрабатывал отдельные эпизоды. Над стихами он работал самоотверженно. Часто сочинял одну строку в день, хотя с утра слагал и диктовал писцу их множество.

В 19 г. до н. э. 12 книг «Энеиды» были вчерне готовы, и автор предназначал еще три года на их отделку. Августу, настойчиво требовавшему показать творение, он прочел только три книги – вторую, четвертую и шестую.

Чтобы изучить на месте театр действия своей поэмы, поэт отправился в Грецию и Азию. В Афинах он встретил Августа, который вернул его в Италию. На пути в Рим Вергилий серьезно заболел и по прибытии в порт Брундизий скончался 21 сентября 19 г. до н. э. Умирая, он тщетно просил друзей подать ему ларец с рукописью «Энеиды», чтобы сжечь ее, и умолял не издавать ничего, что не издал бы он сам. Прах его был похоронен в Партинопее близ Неаполя.

По распоряжению Августа друзья бережно подготовили «Энеиду» к выходу в свет.

Поклонение, которым имя Вергилия было окружено при жизни, продолжалось и после смерти поэта: его изучали в школах, комментировали, издавали. Верили в него как в мага и чародея.

Велико влияние Вергилия было в Средние века. Любимым поэтом он оставался в эпоху Возрождения и классицизма. П. Ронсар, Л. Камоэнс, Т. Тассо, И. Шиллер, И. Гёте, В. Гюго, А. Франс и др. считали Вергилия «своим».

Празднование в 1930 г. двухтысячелетия со дня рождения Вергилия подтвердило ту огромную роль, которую он играл в формировании всей западноевропейской литературы: стихи, написанные на «мертвом» языке, как никакие другие, наполнили пульс десятков «живых» языков.

В конце XVIII в. вышел русский перевод «Энеиды», выполненный В.П. Петровым. Над переводом «Энеиды» много работали В.А. Жуковский и В.Я. Брюсов. В современных изданиях поэмы Вергилия представлены в переводе С.А. Ошерова и С.В. Шервинского.

ГОРАЦИЙ КВИНТ ФЛАКК
(65—8 гг. до н. э.)

 
Выбрав золотой середины меру,
Мудрый избежит обветшалой кровли,
Избежит дворцов, что рождают в людях
Черную зависть.
 

Это кредо Горация помогло ему жить и писать стихи.

Квинт Гораций Флакк родился 8 декабря 65 г. до н. э. в семье бывшего раба, торговца соленой рыбой. У его отца было скромное имение в Венузии, римской военной колонии на юго-востоке Италии. Юридически дети вольноотпущенников приравнивались к свободнорожденным, но фактически таковыми становились только в следующем поколении. О матери поэта ничего не известно.

Отец оставил имение и переехал в Рим, чтобы дать мальчику достойное образование. Крутился, как мог; должность комиссионера на аукционах приносила ему по одному проценту со сделки от покупателя и продавца. Отец гордился: его сын, как аристократ, прошел все ступени образования – от начального в школе Орбилия в Риме до платоновской Академии в Афинах, высшей школы для римской знати.

После убийства Цезаря в 44 г. до н. э. началась очередная гражданская война. В Афины прибыл Брут вербовать офицеров для борьбы с преемниками Цезаря – Антонием и Октавианом. Горация не надо было уговаривать, он и прежде принадлежал к сторонникам республики. Так судьба перебросила его с полей мудрствования на поля сражений.

В 22 года Гораций получил чин военного трибуна (командира легиона). Для зачисления в сословие всадников надо было иметь ценз в 400 000 сестерциев, которые, судя по всему, у его отца имелись. После рокового для Брута сражения при Филиппах (42 г. до н. э.) Гораций вернулся в Рим. Отца в живых не застал, как не застал и имения, конфискованного в пользу ветеранов. Через год последовала всеобщая амнистия, и Гораций получил должность писца в казначействе. Впоследствии он сожалел о своих юношеских «иллюзиях» и авантюре, едва не погубившей его – при возвращении в Италию он чудом спасся при кораблекрушении. Да и бросить щит в бою считалось позором; надо отдать должное Горацию, он не побоялся признаться в одной из од, что выжил только «бросив щит и бежав с поля боя».

Должность секретаря обеспечила ему возможность жить в Риме и заниматься литературой. В 39–38 гг. до н. э. им были написаны гекзаметрические стихотворения («Сатиры») и ямбические («Эподы»). Литературные поиски Горация перекликались с поэтическим направлением Вергилия и Вария. Оба поэта стали его друзьями и представили Горация Меценату.

В сатирах Гораций не затрагивал актуальную политику и был далек от личностей, его насмешки и поучения имели общий характер, что целиком согласовалось со стремлениями Октавиана укрепить нравственные устои государства, а значит, и свои позиции в Риме. Меценат после девятимесячных раздумий приблизил к себе поэта.

И хотя Гораций не раз восхвалял деяния Октавиана, он не стал придворным льстецом. Всю свою жизнь он оставался искренним человеком и вместе с большинством граждан испытывал к Октавиану чувство благодарности за долгожданный мир, восстановленный им в Италии после века гражданских войн. Когда Август позднее предложил Горацию выгодную должность своего личного секретаря, поэт, дороживший больше всего на свете своей независимостью, тактично отказался от нее, чем, однако, не испортил свои отношения с императором.

В 38 г. до н. э. Гораций в обществе Мецената, Вергилия, Вария и других видных общественных деятелей Рима совершил путешествие в Брундизий.

Зимой 36/35 г. до н. э. вышел первый сборник его стихотворений «Сатиры», посвященные Меценату.

Меценат стал не только другом, но и покровителем поэта. Он ввел его в литературные и политические круги Рима, а в 33 г. до н. э. подарил поэту небольшую усадьбу в Сабинских горах.

Гораций проповедовал «золотую середину» не только в стихах, но и в жизни вообще. Это позволило ему, присоединившись к партии покровителя, не открещиваться и от друзей-республиканцев. Гораций внес немалый вклад в проводившуюся Октавианом кампанию по политическому и нравственному возрождению Рима. Ему не пришлось «ломать» себя – в лице правителя романтически настроенная интеллигенция, лелеявшая республиканский идеал, видела «восстановителя республики». Октавиан приблизил поэта к себе.

Обеспечив себе тыл, Гораций с еще большой силой стал проповедовать презрение к богатству и роскоши, умеренность во всем, довольство малым на лоне природы, наслаждение за бокалом вина. При этом он оставался критически мыслящим человеком, обладающим острым сатирическим даром, и в то же время романтиком, возвеличивающим доблести и строгости нравов прежних римлян.

В 30 г. до н. э. вышла вторая книга «Сатир» и «Эподы».

Начиная с 30 г. до н. э. Гораций с перерывами писал лирические стихотворения, первый сборник которых вышел во второй половине 23 г. до н. э. под названием «Песни»; еще в античности их стали называть одами. Сборник од завершал знаменитый «Памятник».

Далекий от честолюбивых стремлений, суетной городской жизни Гораций предпочел покой в деревне. Однако он не был «середнячком», как следовало из его жизненной философии. Гораций владел тремя – пятью имениями, получил не менее одного миллиона сестерций (сегодня это около миллиона долларов США) от Августа в признание литературной деятельности. В отличие от Вергилия, не чужд был Гораций и плотских утех. Невысокий, кругленький, с брюшком, поэт был эстетом: с барышнями он резвился в зеркальной спальне, зримо умножающей размеры шалостей.

В часы же трудов писал «Послания». В 1-ю книгу (19 г. до н. э.) вошло двадцать стихотворений философского содержания. Затем вышли вторая («Послание к Пизонам», или «Наука поэзии») и третья книги, посвященные вопросам литературы.

Но не все так радужно было в эти годы. В 23 г. до н. э. Меценат попал в опалу; в 19 г. до н. э. умер любимый Горацием Вергилий. Все чаще поэт писал о смерти, преодолевая, таким образом, страх перед нею.

В 17 г. до н. э. Август поручил Горацию сочинение гимна в честь великих Столетних игр. Торжественный «Юбилейный гимн» был исполнен в храме Аполлона Палатинского хором из 27 юношей и 27 девушек. После этого Гораций вернулся к лирике. Для IV книги «Посланий» он собрал 15 од, в которых не раз восхищался императором.

Слава Горация гремела. Когда он приезжал в Рим, на улицах показывали пальцами на невысокого, толстенького, седого, подслеповатого и вспыльчивого человека.

Под занавес жизни Гораций, как и Вергилий, хотел уйти из поэзии в философию, но, как и Вергилий, не ушел.

В 8 г. до н. э. умер Меценат, последними его словами Августу были: «О Горации Флакке помни, как обо мне!» Гораций пережил его на два месяца. Смерть наступила 27 ноября 8 г. до н. э. Не в силах подписать таблички завещания, он сказал, что наследником назначает Августа.

Его похоронили на Эсквилине рядом с Меценатом.

Слава Горация давно вышла за пределы Европы. После изобретения книгопечатания ни один античный автор не издавался столько раз, сколько он.

Лучшие писатели прославляли его в течение двух тысяч лет как величайшего лирика, владевшего, как никто другой, сложнейшей поэтической техникой античного искусства. «Вся остальная поэзия в сравнении с этой является пошлой, чувствительной болтовней», – писал Ф. Ницше.

В Риме Горация читали в школах, составляли комментарии к его произведениям, ему подражали. В период раннего Средневековья Горация почитали за моралиста. «Сатирику Горацию» Данте отвел место в Лимбе вслед за Вергилием и Гомером. Как лирик, он стал любимым поэтом Возрождения. Им восхищались Ф. Петрарка, П. Ронсар, М. Монтень, Д. Мильтон. С XVII в. начался культ Горация. Н. Буало, И. Гёте, Д. Байрон восторгались и подражали ему.

В России Горация переводили М.В. Ломоносов, А. Кантемир, Г.Р. Державин, А.С. Пушкин, А.А. Дельвиг, А.Н. Майков, А.А. Фет.

ПУБЛИЙ ОВИДИЙ НАЗОН
(43 г. до н. э. – 18 г. н. э.)

Овидий – тончайший лирик, воспевший любовь, одна из первых жертв в мировой истории диалога «художник и власть», не ставшего предостережением другим художникам, что власть лучше не раздражать. Это одна точка зрения.

Вторая: Овидий – растлитель молодежи и разрушитель семейных и государственных устоев, сведший диалог к эгоистическому монологу и тем самым подписавший себе приговор – вечное изгнание.

Какая из точек зрения предпочтительнее, зависит от социальной системы координат, меняющейся, как хамелеон, вместе с властью и художником, и позиций смотрящего. Если же принять обе, в проигрыше оказываются и поэт, и государство.

20 марта 43 г. до н. э. в городке Сульмоне, в 140 километрах от Рима, в семье богатого римлянина из старинного рода Овидиев родился мальчик. Ему дали два имени: Публий и по прозвищу одного из его предков Назон (носатый).

Мальчик рано увлекся поэзией, с упоением читал и декламировал Катулла, Вергилия, Горация, а потом и сам стал сочинять стихи. Отец запретил ему заниматься стихотворчеством, чтоб не умножал непрактичное племя поэтов.

В 30 г. до н. э. отец привез Публия и его старшего брата в Рим получать образование. Через несколько лет брат умер.

Отец рано женил Овидия. Брак оказался непрочным. Неудачно было и второе супружество. Дочь от третьего брака Перилла тоже писала стихи.

Годы учебы не прошли зря: Овидий в Риме, затем в Афинах, в Малой Азии и на Сицилии слушал знаменитых ученых и поэтов, упражнялся в красноречии у самых знаменитых ораторов.

Через три года он приступил к государственной службе, добился успехов в должностях судебного и полицейского характера. За пять лет стал настолько известным, что получил право занимать в театре почетное место у самой сцены, откуда можно было стартовать прямо в кресло сенатора.

Однако Овидий сам выбил это кресло из-под себя. На 25-м году жизни он оставил службу и отдался поэзии. Ему это было сделать легко, т. к. о хлебе насущном можно было не думать – вкушал он его на серебре и на золоте в большом доме с садами в центре Рима.

Вскоре поэт стал знаменитым. Ему жадно внимали и в богатых домах, и в литературных кружках. Как равный встречался он с известными поэтами, подружился с великим Горацием. В доме полководца Валерия Мессалы сошелся с поэтом Тибуллом, а у Мецената с Проперцием.

Овидий дебютировал «Любовными элегиями», из которых впоследствии составилось пять книг. За ними последовали «Героини», «Средства для ухода за женским лицом», две поэмы «Искусство любви» и «Лекарство от любви». Поэт стал кумиром молодежи. Очень высоко ценилась его трагедия «Медея» – она не дошла до наших дней.

Так продолжалось без малого двадцать лет.

В 45 лет Овидий приступил к большой поэме о превращениях. Над «Метаморфозами» он работал более семи лет, описав гекзаметром 246 мифов о создании всего сущего и смену четырех веков человечества: золотого, серебряного, медного и железного. Читателей не оставили равнодушными строки о «железных» временах, в которые они жили, когда «люди живут грабежом, и в хозяине гость не уверен», когда утрачены совесть и стыд, и богиня справедливости Астрея навсегда покинула землю.

Сам не желая того, поэт вступил в полемику с императором. Август стремился восстановить старинные суровые нравы, дабы вернуть славные времена процветания Рима, а Овидий, ненавидя разве что злодейство в его чистом виде, всячески оправдывал пороки и даже преступления слабостью человеческой натуры.

Еще в ранних поэмах поэт смеялся над браками по расчету, воспевал холостяцкую вольницу, что не могло понравиться Августу, издавшему законы против безбрачия и распутства. Овидия много раз, когда мягко, когда раздраженно упрашивали перестать развращать молодежь, но поэт в поэтическом запале не желал урезониваться. Когда загремели громы из императорского дворца, Овидий попытался смягчить Августа восхвалением его предков, его самого и его деяний, но император никак не отреагировал на лесть – его недовольство нарастало с каждым днем. Раздразнил его и выпад Овидия по поводу официального лозунга о возвращении Августом «золотого века»: золотой, мол, потому, что только золото и в почете, что им покупается даже любовь.

А тут еще слухи о внутрисемейных «разборках» во дворце, о том, что вторая жена Августа Ливия отравила его внуков Луция и Гая, чтобы расчистить своему сыну от первого брака Тиберию путь во власть. Масла в огонь подливали «Метаморфозы», в которых была строка: «Жестокая мачеха готовит смертельный яд». Естественно, императрице трудно было возлюбить поэта, а императору, значит, трудно вдвойне.

Как бы там ни было, в декабре 8 г. Овидию было приказано покинуть Рим и отправиться в вечное изгнание в Дакию, в город Томы. Не исключено, что Август думал тем спасти поэта от гибели. Тогда же он изгнал несколько видных аристократов, в т. ч. и свою внучку Юлию Младшую – за разврат. Тут же последовал приказ уничтожить все сочинения Овидия в общественных библиотеках Рима. Однако гражданства Овидия не лишили и имущество не конфисковали.

В отчаянии поэт сжег рукопись «Метаморфоз»; к счастью у его друзей сохранились копии. Другая поэма «Фасты» была написана до средины – она осталась незавершенной.

Путь в ссылку был опасным. Корабль в бурю вынесло на берег. Пришлось пересесть на другое судно. Только через год поэт добрался до места изгнания в старинную греческую колонию, населенную греками и гетами, окруженную враждебными племенами сарматов. Под старость пришлось повоевать: вместе с римскими легионерами Овидий отражал набеги врагов.

От прошлой жизни не осталось ничего: ни дома, ни виноградников, ни садов. Убогое жилище, скудная еда, гнилая вода. Ни друзей, ни книг. Даже латинского языка здесь никто не знал. «Жизнь человека постоянно подвергается опасности… Если заболеешь, к тебе не придет ни врач, ни друг», – писал он немногим оставшимся после опалы друзьям в Рим. Не разрушен был только третий брак – супруга напрасно хлопотала в Риме о помиловании. Вера в преданность жены и надежда на императорскую милость служили Овидию единственным утешением в изгнании. Поэт слал Августу послания, раскаивался, льстил, но так и не был услышан державным ухом. С годами он стал «довольствоваться своей судьбой».

Книги, написанные в изгнании, «Скорбные элегии» и «Послания с Понта», по мнению А.С. Пушкина, стали вершиной творчества Овидия. Остались памфлет «Ибис», начало поэмы, ряд стихотворений пропал.

В 14 г. умер Август. Власть унаследовал его пасынок Тиберий, сын Ливии, питавший к Овидию те же чувства, что и мать. Поняв, что родины ему не видать, поэт сблизился с местными жителями. Стал писать стихи на гетском наречии, был награжден лавровым венком. Овидий учил детей, лечил больных, помогал соседям советами. Благодарные жители освободили поэта от налогов, а перед смертью приносили домой продукты, воду, кормили его.

Овидий умер в 18 г. Перед кончиной он просил перевезти его прах в Рим. Не перевезли. С годами могила Овидия затерялась, но слава его перешагнула границы Европы.

С его смертью окончился золотой век римской поэзии.

Творчество Овидия оказало огромное влияние на всю европейскую литературу. В Средние века «Метаморфозы» считались «языческой библией». По его книгам учились любви. Подобно Вергилию, он был предметом легенды. XI–XII вв. назвали «веком Овидия». Реминисценции из «Метаморфоз» обильны у Ф. Петрарки, Д. Боккаччо, М. Монтеня, Л. Ариосто, Т. Тассо, У. Шекспира, Д. Мильтона.

К Овидию обращались в своих стихах А.С. Пушкин, А.Н. Майков, М.И. Цветаева, А.А. Ахматова. Переводили его на русский язык А.А. Фет, С.В. Шервинский, Т.Л. Щепкина-Куперник.