Текст книги "100 великих зарубежных писателей"

ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА
(1304–1374)

Петрарка, превыше других ставящий латинский язык, написавший на латыни в 15 раз больше строк и страниц, чем по-итальянски, сам же оспорил слова Лукреция: «Ех nihilo nihil fit» – «Из ничего и не выйдет ничего». «Ничем», «пустяками» назвал Петрарка свои стихи на итальянском языке («Канцоньере»), и именно эти «пустяки» вознесли его на поэтический Олимп. Эти стихи были посвящены Даме его сердца – мадонне Лауре.

Как-то Петрарка увидел в церкви Лауру де Новес, жену рыцаря Гуго де Сада, предка знаменитого маркиза де Сада, и полюбил ее безответной любовью, свидетельством чего и стали «Канцоньере». Ровно через 21 год, день в день, час в час она скончалась от чумы, но осталась жить в произведениях поэта, которые еще 10 лет он посвящал ей.

Для нас Петрарка – не просто поэт и трепетный воздыхатель, а прежде всего тот, кто на правах литературного арбитра эпохи пробил окно из Средневековья в Возрождение.

Петрарка родился 20 июля 1304 г. в Ареццо, где нашел себе убежище его отец, флорентийский нотариус Пьетро ди сер Паренцо (по прозвищу Петракко), изгнанный из Флоренции вместе с его другом Данте – за принадлежность к партии Белых. После долгих скитаний по городкам Тосканы семья переехала в Авиньон на юг Франции, тогдашнюю столицу Европы, местонахождение резиденции папы – «новый Вавилон». Школа дала Франческо прекрасные знания латинского языка и привила вкус к римской литературе.

В 1320 г. отец направил Франческо вместе с братом Герардо в Болонью изучать юриспруденцию. Однако она мало интересовала Петрарку, куда больше ему нравилась художественная литература. Здесь он пленился преподавательницей Новеллой д^,Андреа, – женщиной настолько прекрасной, что ей приходилось во время лекций прятаться от пытливых глаз школяров за ширмой.

После смерти отца братья вернулись в Авиньон. Юристом Франческо не стал, а вступил в духовное звание, открывшее ему доступ к папскому двору. Он сблизился с семьей Колонна, один из членов которой, Джакомо, был его университетским товарищем. Вскоре Петрарка поступил капелланом к кардиналу Джованни Колонна.

Свое образование Петрарка пополнил путешествием во Францию, Фландрию и Германию (1332–1333), принесшим ему ряд ценных знакомств в ученом мире.

Покровительство Колонна и литературная известность доставили Петрарке несколько церковных синекур. Устав от суетной жизни в Авиньоне, Петрарка перебрался в пригородный домик в Воклюзе, где делил кров со своим братом Герардо. Там он начал на латыни поэму «Африка» о Ганнибале и книгу «О славных мужах». Писал также лирические стихи на итальянском языке и на латыни.

Литературная деятельность, письма, связи с папским двором и знакомства в поездках по Европе стяжали Петрарке славу латиниста и ритора. Получив приглашения из Парижа, Неаполя и Рима принять коронование лавровым венком, Петрарка выбрал Рим и 8 апреля 1341 г. по решению римского сената стал первым европейским лауреатом. В пасхальный день под звуки трубы и ликующие возгласы его облачили в пурпурную мантию короля Роберта и короновали.

После этого поэт продолжил работу над поэмой и биографиями, над «Буколическими песнями», написал книгу-исповедь «Моя тайна», «Покаянные псалмы», несколько трактатов, поэмы «Триумф Любви» и «Триумф Целомудрия», подготовил две редакции «Канцоньере» (всего их девять).

Летом 1347 г. Петрарка с энтузиазмом встретил восстание, поднятое в Риме Колой ди Риенцо (впоследствии подавленное), и поехал в Рим, чтобы присоединиться к нему, но увиденные жестокости восставших охладили его пыл.

В 1348 г. чума, разразившаяся в Европе, унесла жизни кардинала Колонны и Лауры. Смерть забирала одних людей, жизнь приводила других: через пару лет Петрарка подружился с Джованни Боккаччо и поэтом Франческо Нелли. В Италии он написал еще четыре эклоги и поэму «Триумф Смерти», приступил к поэме «Триумф Славы», а также начал «Стихотворные послания» и письма в прозе.

Из Воклюза поэт пристально следил за перипетиями общественной жизни и особенно папского двора. Когда в 1353 г. на папский престол вступил Иннокентий VI, считавший Петрарку колдуном из-за его приверженности Вергилию, он навсегда покинул Воклюз.

Уходя от мирской суеты, Петрарка не бежал от своего времени. Страсти терзали его душу всю жизнь, и это были не только личные, но и общественные страсти – тому подтверждение канцона «Италия моя».

Авторитет Петрарки, как выдающегося поэта и общественного деятеля, знатока античной культуры, основателя филологии, в эти годы был беспрецедентен. Европейские государи зазывали поэта к себе, осыпали почестями и подарками, спрашивали его советов.

Петрарка не раз пользовался своим высоким статусом для влияния на политические дела. Он убеждал пап перенести свой престол в Рим, призывал императора Карла IV объединить Италию. Но все его «уговоры» были напрасны: одними пламенными призывами к национальному единству Италию было не объединить. Надежда же на то, что это сделают папы, император либо неаполитанский король Роберт, была наивна. Да и сам поэт путался: сегодня ему хотелось империи, а завтра республики. Огромные усилия приложил он, чтобы остановить войну между Генуей и Венецией, но его письма к дожам этих патрицианских республик лишь умножили его эпистолярное наследие.

Аморфен Петрарка был и в вопросах религиозных. Неукоснительно соблюдая предписания религии, он не отказывал себе и в радостях жизни. Одобряя аскезу друзей и брата Герардо, их примеру не следовал. Не отказываясь от привилегий своего духовного сана, так и не взял на себя обязанности по спасению чужих душ.

Отклонив предложенную ему кафедру во Флоренции, Петрарка поселился в Милане при дворе Висконти, где исполнял обязанности секретаря, оратора и эмиссара.

В 1361 г. Петрарка покинул Милан, спасаясь от чумы. Год провел в Падуе, по приглашению семьи Каррара, где закончил работу над тремя сборниками стихов и писем.

На следующий год он поселился в Венеции, где жила его незаконнорождённая дочь Франческа с мужем. Франческа и внебрачный сын Джованни красноречиво свидетельствовали о значительном интересе к поэту многих прекрасных дам того времени. Петрарку всегда окружала атмосфера любви.

На склоне лет Петрарка бичевал себя за любовь к славе, вызывавшей в окружающих больше зависти, чем добрых чувств, и выше Славы поставил Время; продолжал колесить по Италии и отделывать «Канцоньере» и «Триумфы».

Последние годы жизни Петрарка провёл при дворе Kappapa в Падуе и в своем скромном имении в Аркве, где и умер в ночь с 18 на 19 июля 1374 г., не дожив одного дня до своего 70-летия. Его нашли утром за столом с пером в руке над жизнеописанием Цезаря.

Мировую славу Петрарке принесли «Канцоньере», выдержавшие к XVII в. около 200 изданий. Так называемый «петраркизм» (термин, введенный во Франции) проявился в большинстве европейских стран, достигнув пика в XVI в.

Влияние Петрарки испытали Дж. Боккаччо, Т. Тассо, Ж. Дю Белле, П. Ронсар, Дж. Чосер, Л. Камоэнс, У. Шекспир, А. Ламартин, А. Мюссе, В. Гюго, Г.У. Лонгфелло, В. Ирвинг; в России Г.Р. Державин, А.С. Пушкин, А.Н. Майков.

На русский язык Петрарку переводили И.А. Крылов, М.А. Кузмин, В.В. Левик, О.Э. Мандельштам и др.

ДЖОВАННИ БОККАЧЧО
(1313–1375)

В 1348–1352 гг. чудовищная эпидемия чумы уничтожила треть населения Европы. Черные как уголь трупы валялись в домах, на улицах, на кораблях в Средиземном море. Трупы было некому предать земле. По благословению папы Климента VI тела бросали в реку. По словам Боккаччо, умерший от чумы человек «вызывал столько же участия, сколько издохшая коза». Люди уверовали в то, что наступил конец света. Именно чума заставила поэта посмотреть на жизнь и на литературу философически и, поймав момент, создать шедевр – книгу эротических, оттого весьма реалистических новелл – «Декамерон» (1350–1353). Семь девушек и трое молодых людей в загородной вилле устроили «пир во время чумы». В течение декады они развлекали друг друга, в том числе и рассказами, которые (сто штук) и составили книгу.

Еще не всех погибших от чумы оплакала Европа, а «Декамерон» уже стал настольной книгой. Ее переписывали, крали друг у друга и даже принимали в заклад. Чем же так взял он современников и потомков? Всего лишь проповедью индивидуализма, главного мотива гуманистической доктрины, такого желанного для человечества, признавшего над собой не только власть Бога, но и дьявола.

Боккаччо родился в 1313 г. предположительно в Париже. Он был незаконным сыном купца Боккаччо дель фу Келлино, известного больше как Боккачино из Чертальдо, городка к юго-западу от Флоренции. Его мать, Жанна, была француженкой, по слухам, знатного происхождения. Через три года Боккачино перебрался во Флоренцию, где продолжил работать на банкирский дом Барди. В это время мать Джованни умерла, и ребенка отвезли к отцу.

Под руководством знатока латыни Джованни да Страда мальчик изучал «грамматику», пока отец не отвратил его от пустого занятия и не заставил заниматься «арифметикой» – искусством вести счета. Юный поэт тем временем стал сочинять стихи.

В 1327 г. отец переехал в Неаполь, где женился и стал управляющим отделением банка Барди. Джованни, возмечтавшего о поэтических лаврах, он отдал в ученики флорентийскому купцу. И хотя психика юноши была насквозь психикой горожанина-купца, купеческое дело он не взлюбил: дух торгаша не ужился в душе поэта, в которой царил его кумир Овидий. Шесть лет прошли впустую, также как и еще шесть лет, которые молодой человек потратил по настоянию отца на изучение канонического права. Осознав, что сын туп, как пробка, отец назначил ему содержание.

Неаполь дал Боккаччо много. Поскольку отец его был весьма влиятелен в городе и даже ссужал деньгами короля Роберта Анжуйского, Джованни был вхож во двор монарха, где наладил множество связей и пережил не одно сердечное приключение. Живой, остроумный весельчак, высокий и сильный, известный своими любовными похождениями, стихами о нимфах и амурными новеллами не мог не нравиться красавицам, изнывающим от безделья.

Однажды в маленькой церкви Сан Лоренцо Боккаччо встретил Марию д'Аквино, вошедшую в историю литературы под именем Фьямметты. Ей посвятил он свои первые книги. Мария не долго сопротивлялась, но и недолго пробыла любовницей поэта. Ее, впрочем, как и его, привлекало разнообразие. Уязвленный изменой Боккаччо зло обличил неверную в сонете, чем зело порадовал господ и раздосадовал их дам.

В 1339 г. дом Барди стал испытывать трудности, и Боккачино потерял много денег, Джованни же лишился содержания. Какое-то время он пытался прожить на скудный доход от маленького имения, подаренного ему отцом, но после смерти мачехи и единокровного брата по просьбе отца вернулся во Флоренцию, где стал зарабатывать себе на жизнь, работая казначеем и выполняя некоторые дипломатические поручения флорентийской коммуны. По долгу службы он объездил всю Италию.

В 1345 г. дом Барди обанкротился, Боккачино остался не у дел и через три года скончался. После смерти отца Боккаччо наконец-то получил возможность вполне отдаться литературе.

Во время чумы Боккаччо, хоть и видел в ней карающую руку Господню, не стал религиознее, а лишь утвердился во мнении, что удача в руках человека и надо только ловить момент. В эти годы писатель занял видное место в обществе. Он был записан в члены одного из семи старших цехов. Его республиканские убеждения остались неизменными. До конца жизни он оставался враждебен монархическому принципу («Нет жертвы более угодной Богу, чем кровь тирана»), но и не жаловал низы общества, толпу, «чернь».

Будучи немолодым человеком, Боккаччо по-юношески влюбился во вдову, которая выставила его на посмешище. В ответ он написал «Ворон» – шедевр женоненавистничества для эпохи безоговорочной власти мужчин, признающих одну только власть над собой – женщин.

Боккаччо стал одним из ученейших людей Италии. Знаток астрономии, греческой литературы, собиратель редких рукописей, он возбуждал в современниках любовь к изучению и знакомству с древними. Во Флоренции писатель основал кафедру греческого языка и литературы, обратил внимание общества на жалкое состояние монастырских научных библиотек.

К пятидесяти годам здоровье писателя пошатнулось. Он ослаб, его угнетало чувство одиночества, преследовали мрачные мысли. «Тот, кто хочет быть здоровым, отчасти уже выздоравливает», – советовал он другим, но не себе.

В 1362 г. Боккаччо принял приглашение поселиться в Неаполе при Анжуйском дворе, однако, разочаровавшись холодным приемом, уехал в отцовское имение в Чертальдо.

В жизненных неурядицах Боккаччо поддерживала дружба Петрарки, с которым он познакомился в 1350 г., когда тот приехал во Флоренцию, да еще нежная любовь к своей незаконной дочери Виоланте, смерть которой он оплакал в латинских стихах.

Несмотря на тяжелое состояние духа и постоянные болезни, Боккаччо, живя на скудные средства и совершенно зарывшись в книгах, в тиши Чертальдо деятельно работал над завершением своих латинских трактатов. Через какое-то время он возобновил свою «посольскую службу» во Флоренции, но уже без былой ревности.

Стараниями Боккаччо сеньория осенью 1373 г. учредила особую кафедру для объяснения «Комедии» Данте, и эту кафедру поручила ему. Боккаччо с жаром читал публичные лекции-комментарии к поэме, но уже через несколько месяцев тяжело заболел. Окончательно подкосила его смерть Петрарки. Прервав лекции на XVII песне «Ада», он вернулся в Чертальдо, где через год скончался от водянки.

Похоронен Джованни Боккаччо при церкви святых Михаила и Якова. Последняя фраза эпитафии стала пророческой: «Тысячи трудов всенародно славят тебя: никогда ты не будешь забытым». Памятник Боккаччо, поставленный на Сольферинской площади, был открыт 22 июня 1879 г.

Творческое наследие Боккаччо обширно и разнообразно. Помимо «Декамерона», он написал четыре поэмы, роман и повесть, аллегорию «Амето», сатиру «Ворон», биографическую книгу «Жизнь Данте Алигьери», четыре трактата на латинском языке, исследования «Генеалогия богов», «О знаменитых женщинах», «О несчастиях знаменитых людей», множество стихотворений, письма и латинские эклоги.

Первое издание его трудов вышло без обозначения года и места, второе в Венеции в 1471 г. «Декамерон» был переведён почти на все языки. Из него черпали образы и идеи Д. Чосер, У. Шекспир, Ж. Мольер, Д. Свифт, Ж. Лафонтен, И. Гете, Д. Китс, Д. Байрон и Г. Лонгфелло.

Россия познакомилась с «Декамероном» в XVIII в. Позже отдельные новеллы переводил К.Н. Батюшков. Роман вдохновлял А.С. Пушкина, В.В. Розанова и других русских писателей. Классический перевод «Декамерона» осуществил в 1892 г. академик А.Н. Веселовский.

ХАФИЗ
(1320–1390)

Гуландам, первый составитель посмертного собрания стихов Хафиза, оставил свою запись о том, что газели поэта «пробуждали волнение в высоких собраниях аристократов и в толпе простолюдинов, в местах молитвенного уединения, среди падишахов и нищих, среди ученых и невежд… Радения дервишей не удавались без его будоражащей сердце газели, дружеская пирушка теряла очарование без повторения его полных изящества слов». О поэте сохранилось много записей, но что в них правда, что вымысел, уже не различить. Да и не надо. Ведь стихи Хафиза нельзя рассечь на их мистическую и земную часть.

Мухаммад Шамсаддин (полное имя – Хаджи Шамсаддин Мухаммад Хафизи Ширази) родился в 1320 г. в городе Ширазе. Хаджи – уважительное имя, означающее «господин», «учитель», «наставник».

Род по мужской линии происходил из Исфахана. Его отец Бахауддин был торговцем углём и прекрасным декламатором Корана. Когда он умер, Шамсаддин был ещё ребёнком. Долги отдавать было нечем. Старшие братья разбрелись по свету, а мальчик попал на воспитание в чужую семью, где не прижился и стал подмастерьем в дрожжевом цеху. Треть заработка он платил учителю медресе, треть отдавал матери, остальное тратил на себя. Незаурядная память помогла ему к восьми годам выучить Коран наизусть и стать чтецом священной книги, за что впоследствии он получил титул «хафиз», ставший его поэтическим псевдонимом. Учитель познакомил его с сочинениями выдающихся поэтов Руми, Саади, Низами и Аттара, который впоследствии стал наставником Хафиза.

У простого люда Шираза любимым развлечением было соперничество местных поэтов в базарных лавках (дуканах). Шамсаддин посещал дукан торговца мануфактурой и там читал стихи, не отвечавшие канонам стихосложения и вкусам слушателей. В ответ на него сыпались одни лишь насмешки.

И тут, как водится со всеми великими поэтами, вмешалось провидение. Посетив чудотворную гробницу знаменитого отшельника, Шамсаддин всю ночь истово молился и под утро заснул на земле. Во сне ему явился старец, дал вкусить ему божественной пищи и благословил на сочинение газелей. Так юноше был ниспослан поэтический дар. Очнувшись ото сна, он сложил газель, которая принесла ему расположение слушателей и благосклонность отвергавшей его до этого красавицы Шах-Набат. В дальнейшем комментарии к этой боговдохновленной газели составили не один увесистый том.

Вскоре Хафиза стали приглашать ко двору. Поэт принимал приглашения, но особо перед правителями не распинался, во всяком случае, уделял времени больше газелям и чтению Корана, чем панегирикам. Спустя какое-то время поэта приняли в суфийский орден (Тарика).

Первым патроном поэта был Абу Исхак Инджу, любитель изящной словесности и пиршественного стола, покровитель наук и искусств. Хафиз общался с лучшими умами Шираза и совершенствовал свое образование. Десять лет музы и пиры не умолкали, поэт благоденствовал. Все бы хорошо, но Абу Исхак «пропировал» царство, и его на десять лет сменил жестокий и фанатичный Мубаризаддин Мухаммад. Хафиз посвятил памяти казненного Абу Исхака стихотворный отрывок (кьп^а), в котором назвал его имя в числе пяти выдающихся ученых своего времени.

Мубаризаддин ввел «сухой закон», закрыл все питейные заведения в Ширазе, запретил увеселения, ввел «полицию нравов» – мохтасебов. Хафиз откликнулся на введение «сухого закона» газелью, в которой под маской мохтасеба вывел нового правителя:

 
Хоть прекрасна весна и вино веселит,
Но не пейте вина – мохтасеб не велит!
Сух верховный закон этих смутных времен.
Пей тайком, пей с умом, делай ханжеский вид.
Сядь, как дервиш, в углу, спрячь в рукав пиалу.
Нынче мир не вином – алой кровью залит.
 

После Мубаризаддина на двадцать лет к власти пришел его сын Абулфаварис Шах Шуджа, который отменил «сухой закон», облегчил бремя налогов для «людей базара» и стал оказывать покровительство «людям пера». Отношения Хафиза и шаха, на первых порах замечательные, в дальнейшем сложились не самым лучшим образом. Гордыня не позволила Хафизу признать любимого шахом известного знатока шариата и поэта Имада Кирмани равным себе. Мало того, он еще жестоко высмеял его в своей газели, чем привел покровителя в ярость. Последней каплей стало своеволие поэта, осмелившегося возражать властителю. Шах Шуджа, сам не чуждый стихотворству, завидовал громкой славе Хафиза и однажды бросил ему следующий упрек: «В ваших газелях отсутствует единый лад: несколько стихов посвящено вину, несколько – воспеванию возлюбленной, остальные мистике. Это противоречит нормам красноречия», на что поэт возразил: «Ты прав, повелитель, но при всех этих пороках мои газели известны по всему свету, тогда как стихи иных поэтов шагу не могут ступить за пределы городских ворот». После этого Хафизу осталось искать прибежища в других городах Ирана. Проживание в Исфахане и Йезде разочаровали его, и он вернулся в родной город.

К этому времени Хафиз стал столь знаменит, что правители всего мусульманского мира старались заполучить его к своему двору, однако поэт-домосед ни за что не хотел покидать Шираз, отговариваясь ссылками на здоровье и отписываясь стихотворными посвящениями. Зазывали его в Самарканд, Бухару, Багдад. Когда правитель индийского княжества Дакан, просвещенный шах Махмуд из династии Бахманидов направил поэту со своим визирем крупную денежную сумму, дабы поощрить его поездку, поэт не мог не откликнуться на приглашение. Но и тут судьба сыграла ему на руку. Отдав часть денег сестрам и раздав свои долги, поэт по пути к Махмуду остановился у друга, попавшего в беду, и оставил ему последние деньги. Едва Хафиз сел на корабль шаха, как разыгрался шторм, и поэт отказался от плавания и направил визирю газель, которую тот довел до слуха повелителя:

 
Как всех к себе влекут держава и корона!
Но павшей головы не стоит трон монарший.
Я вздумал морем плыть, но всех жемчужин мира
Не стоит ураган, мой парус разорвавший.
 

Махмуд послал поэту щедрое вознаграждение.

Последние годы жизни Хафиза пришлись на время правления Шаха Мансура Музаффарида, убитого в бою с монголами. Предание гласит, что Тимур, захвативший Шираз, потребовал поэта к себе. Когда тот явился в рубище дервиша, владыка обрушился на него: «Я завоевал полмира, разрушил тысячи селений и областей, чтобы украсить Самарканд и Бухару, а ты, ничтожный человечишко, пишешь: "Когда ширазскую тюрчанку своим кумиром изберу, за родинку ее вручу я ей Самарканд и Бухару"». Хафиз поклонился ему до земли и, потрясая лохмотьями, молвил: «О, повелитель мира! Взгляни, до чего меня довела моя расточительность». Его величество расхохотался и обласкал поэта.

Умер Хафиз в возрасте 69 лет в 1390 г., похоронен в саду Мусалла в Ширазе.

Хафиз был обладателем двух почетных «титулов» – «Сокровенного языка» и «Толкователя тайн».

Достойно оцененные еще при жизни поэта, век спустя стихи Хафиза были провозглашены как непревзойденный образец лирической поэзии, посвященной вину, любви, розам, красоте природы, мистическому озарению, жалобам на бренность мира, стремлению к наслаждению. Во все это Хафиз первым из восточных поэтов ввел лирического героя – полнокровного, живого человека, одержимого кипением противоречивых страстей.

Еще через сто лет был собран его «Диван». Переведенный на все европейские и многие азиатские языки, он состоит из 418 газелей и нескольких десятков касыд-панегириков, «стихотворений на случай», рубай. В современном Иране «Диван» занимает первое место по числу переизданий среди всего классического наследия.

С начала XIX в. Хафиз вошел в мировую поэзию. О нем восторженно писал Пушкин, а Гёте он вдохновил на создание «Западно-восточного дивана».

На русский язык Хафиза переводили А. Фет, Г. Плисецкий, Г. Семенов, А. Кушнер, И. Сельвинский, О. Румер, С. Иванов, Е. Дунаевский.