Текст книги "100 великих зарубежных писателей"

XVIII ВЕК

ДАНИЭЛЬ ДЕФО
(1660–1731)

 
Судеб таких изменчивых никто не испытал,
Тринадцать раз я был богат и снова беден стал.
 

Это признание сделано писателем не ради красного словца. Кредо Дефо, как истинного дитяти своего времени, было – «Всё на продажу». И он торговал всем, чем можно: от сальных свечей до своего таланта. Он, как муха на мед, летел на все коммерческие и политические предприятия, и как муха попадал на липучку.

Даниэль Дефо родился в Криплгейте, неподалеку от Лондона, 26 апреля 1660 г. в семье то ли мясника, то ли торговца сальными свечами Джеймса Фо и его жены Алисы. Семья была пуританской и исповедовала взгляды так называемых диссидентов, противников господствовавшей англиканской церкви. Мальчик рано постиг грамоту и пристрастился к чтению исторических и приключенческих книг.

С 12 лет Даниэль учился в школе, а затем в пуританской духовной академии в пригороде Лондона, готовившей пасторов. Изучив греческий и латинский языки и классическую литературу, молодой человек понял, что карьера священнослужителя не для него, и, возмечтав стать виноторговцем, стал приказчиком у чулочного торговца. Бывая по делам фирмы во Франции, Италии, Испании и Португалии, попутно изучал особенности национального виноделия и языки. «Увлечения» чулками хватило на три года, и Фо занялся журналистикой. Ему нравилось будоражить своими статьями общественное мнение. Попутно он сочинял религиозные стихи, но вскоре решил заняться «серьезной» коммерцией. Какое-то время мотался по Европе, торговал вином и табаком в Испании, побывал в плену у алжирских пиратов, откуда его выкупили. Когда в 1684 г. представилась возможность заключить выгодный брак с дочерью зажиточного бондаря, он женился на Мэри Таффли, которая принесла ему приданое в 3700 фунтов стерлингов, а в придачу (со временем) восьмерых детей. Торговля и супруга оставили ему еще достаточно молодецкого пыла на участие в восстании герцога Монмаута против своего дяди Якова II Стюарта. После подавления восстания Дефо скрывался от преследования в разных городах, занимаясь себе в убыток торговлей либо издавая газеты.

Когда в 1688 г. на английский престол посягнул правитель Голландии Вильгельм Оранский, зять Якова II, Даниэль с энтузиазмом примкнул к походу протестантских сил на Лондон. Выступив защитником Вильгельма III в ряде памфлетов, Фо заслужил благосклонность венценосца, аудиенцию и денежный подарок, а через несколько лет и приставки к своей фамилии «де». Де Фо – значилось на афише имя устроителя первой «Королевской лотереи».

Но если памфлеты сделали Фо знаменитым, то коммерция разорила вконец. Занявшись страхованием морских поставок, он в 1692 г. прогорел из-за войны с Францией: корабли, везшие товар, были захвачены противником. 17 тысяч фунтов стерлингов долга поглотили все капиталы семьи.

Литературную деятельность Дефо начал с анонимных политических памфлетов и газетных статей. 13 лет писал на разные темы, поддерживая монархию Вильгельма III и английское купечество. Так, он предлагал усовершенствовать пути сообщения, открыть банки, сберегательные кассы для бедных и страховые общества. Особую славу принес ему опубликованный в 1701 г. стихотворный памфлет «Чистокровный англичанин». Восемьдесят тысяч экземпляров мгновенно разошлись на улицах Лондона. Английские аристократы были возмущены, а Вильгельм III в благодарность приблизил автора к себе. Памфлетист сумел воспользоваться этой близостью и выговорил (не без корысти) многим представителям английской буржуазии торговые привилегии, закрепленные парламентскими актами.

Вскоре Вильгельм III умер, и на английский престол взошла королева Анна, младшая дочь Якова II.

Дефо написал сатирическую брошюру «Кратчайший способ расправы с сектантами», в которой советовал парламенту не цацкаться с диссидентами, а вешать их всех без разбору или ссылать на галеры. Члены парламента были в восторге от подобного предложения, пока не раскусили, что автор выступил не против сектантов, а зло высмеял их самих и Церковь. Парламент признал Дефо мятежником, приговорил его к денежному штрафу, троекратному выставлению в колодках у позорного столба и к семилетнему тюремному заключению. Горожане трижды усыпали ему путь к позорному столбу цветами, увили столб гирляндами и устраивали часовые овации и распевание «Гимна позорному столбу», написанного Дефо в тюрьме. В застенках памфлетист не скучал, более того, стал издавать журнал «Обозрение», который просуществовал 10 лет. А вот процветавшее до того дело по производству кирпича и черепицы пришло в полное расстройство.

Досрочному освобождению из тюрьмы и «прощению» наложенного на него штрафа Дефо был обязан спикеру палаты общин (позднее премьер-министру) Роберту Гарлею. Спикер в обмен предложил Дефо стать тайным агентом для сбора сведений на территории Англии и Шотландии, заодно «простив» ему наложенный штраф. Дефо согласился, и его устроили на государственную службу. Свой талант Дефо проявил в организации первой в мировой истории системы политического сыска. В условиях постоянного чередования у власти двух одинаково беспринципных партий, тори и виги, политическое хамелеонство Дефо было вполне уместно, да и боролся он не с конкретной партией, а с априори корыстолюбивой сущностью парламентской системы.

По поручению Гарлея Дефо отправился в Шотландию с дипломатической миссией – подготовить почву для соединения Шотландии с Англией. Дефо блестяще выполнил эту задачу.

«Обозрение» тем временем продолжало выходить с трехнедельным интервалом. В 1713 г. за очередную ядовитую статью парламент наложил на Дефо огромный штраф и заключил в долговую тюрьму. Опять помог Гарлей. Часть долгов писателя взяла на себя королевская казна. Выйдя на свободу, Дефо за новую публикацию тут же снова попал в тюрьму. Его приговорили к уплате штрафа в 800 фунтов стерлингов и отпустили. Эта череда наказаний охладила публицистический задор Дефо – и он навсегда оставил занятия политикой и занялся исключительно журналистикой.

В 1719 г., на пятьдесят восьмом году жизни Дефо обратился к прозе. По контракту с издателем Тейлором писатель за три месяца написал роман «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо». Успех был огромный. Через четыре месяца Дефо опубликовал вторую книгу о приключениях его героя, а еще через восемь третью.

На гребне успеха Дефо написал еще целый ряд романов, художественных биографий, мемуаров и автобиографий. «Удачи и несчастья Молль Флендерс» стал первым в мировой литературе социальным романом, «Полковник Джек» – первым психологическим, «Дневник чумного года» – первым историческим. Из-под его пера вышли «Всеобщая история пиратства», «Морской торговый атлас», путеводители «Путешествие по всему острову Великобритания», «Полное руководство для английского торговца» – всего вместе с публицистикой он создал от 250 до 350 произведений.

26 апреля 1731 г. Дефо умер в Лондоне. На надгробной плите, установленной на его могиле в XVIII в., надпись: «Даниэль Дефо, автор "Робинзона Крузо"».

«Робинзон Крузо» завоевал мир раз и навсегда. Ему подражали Т. Смолетт, Ф. Марриет, Г. Филдинг. Д. Свифт создал своего «Гулливера», как литературного соперника «Робинзона Крузо». Ж.-Ж. Руссо рекомендовал этот роман как единственное произведение, на котором должно воспитываться юношество. Образ Робинзона оказал сильнейшее влияние на Ж. Верна.

В России «Робинзон Крузо» стал известен через сто с лишним лет после своего появления в Англии. На русский язык первым роман перевел Л.Н. Толстой. Переводили Дефо также П. Кончаловский, М. Шишмарева, З. Журавская, Л. Мурахина.

ДЖОНАТАН СВИФТ
(1667–1745)

Как-то Свифта подселили в гостинице (за неимением свободных мест) к фермеру. Фермер стал заливать о своих успехах, а Свифт посетовал, что ему хвастать особо нечем, так как за время суда удалось вздернуть только шестерых. Оторопевший фермер поинтересовался, кто он такой. «Да палач, – ответил Свифт. – Вот еду в Тайберн вздернуть с десяток джентльменов с большой дороги». Фермер тут же унес ноги из гостиницы. История вполне в духе писателя, склонного к одиночеству и всякого рода мистификациям.

Джонатан Свифт родился в 1667 г. в Дублине, столице Ирландии, в небогатой семье англичан. Его отец умер до рождения сына, а мать оставила ребенка на попечение дяди-адвоката и уехала в Англию. «В людях» мальчик нахлебался попреков и унижений, но получил прекрасное образование – в школе, а затем в дублинском Тринити-колледже, где был удостоен степени бакалавра искусств. Его строптивый характер не раз был причиной ссор с преподавателями.

В 1688 г. Свифт уехал в Англию и стал литературным секретарем у давнего знакомого семьи отставного дипломата Уильяма Темпла, помогая ему в написании мемуаров. Попутно он сочинял стихи и обучал Эстер Джонсон, падчерицу патрона. К Темплу часто наведывались его именитые друзья из Лондона. Все было бы прекрасно, когда б Джонатан не тяготился ролью слуги. Гордец покинул Темпла и его богатую библиотеку.

В Оксфорде Свифт защитил магистерскую диссертацию и стал священником в ирландском поселке, но уже через несколько месяцев вернулся к Темплу и оставался с ним вплоть до кончины патрона в 1699 г.

В Англии в это время резко обострилась борьба между тори и вигами, сторонниками и противниками короля, партиями мира и войны. Их распри Свифт сравнивал с кошачьими концертами на крышах, хотя поддержал вигов и анонимно выпустил против тори несколько памфлетов, имевших невероятный успех. Тогда же Свифт стал доктором богословия.

В эти годы окончательно сложилось его мировоззрение мизантропа, не признающего ни нравственного, ни научного прогресса человечества. Особо «нежен» писатель был к ученым и астрологам. В Лондоне большим спросом пользовался календарь астролога Партриджа. Свифт под именем Исаака Бикерстафа выпустил «Предсказания на 1708 год», в которых указал и день смерти самого Партриджа. Когда назначенный день прошел, Свифт выпустил «Отчет о смерти мистера Партриджа». Астролог сбился с ног, скупая отчет о своей кончине. А дома ему пришлось отбиваться от гробовщиков и пономарей, книгопродавцы же вычеркнули его имя из своих списков. Бедняга потратил много сил, убеждая всех, что он жив. Зато за тысячу миль от Лондона, в Лиссабоне предсказания Бикерстафа сбылись, и инквизиция сожгла брошюру, обвинив автора в связи с нечистой силой.

В 1704 г. Свифт анонимно опубликовал антирелигиозную «Сказку бочки», в которой предлагал светлым умам Бедлама (Дома для умалишенных) занять ответственные государственные, церковные и военные посты. «Сказка» стала книгой года и выдержала три издания, после чего автор открыл свое имя и тут же был признан всеми светлыми умами столицы «своим». Но очень скоро Свифт уехал в Ирландию и принял там приход в деревне Ларакор.

В годы войны за Испанское наследство (1701–1714) главнокомандующий английской армии герцог Мальборо и другие высокопоставленные виги нажили на военных поставках огромные состояния. Узнав об этом, Свифт разорвал отношения с высокопоставленными жуликами и обрушил на них все свое негодование.

В 1710 г. к власти пришли тори во главе с Генри Сент-Джоном (Болингброком), и Свифт стал главным советником их правительства. Писателю предоставили еженедельник, где в течение нескольких лет он публиковал свои памфлеты. Вскоре, в немалой степени благодаря Свифту, с Францией был заключен мирный договор.

В 1713 г. писателя назначили деканом собора Св. Патрика в Дублине, хотя Свифт рассчитывал на епископство либо на место настоятеля большого прихода в Англии.

После кончины королевы Анны и возвращения вигов к власти Свифт окончательно «съехал» в Ирландию и шесть лет провел в уединении, ведя переписку и встречаясь лишь с двумя женщинами, носившими одно имя – Эстер. Джонатана связывали чувства, давно вышедшие за границы привязанности воспитателя к воспитаннице, не только с Эстер Джонсон, но и новые – с Эстер Ваномри. Почти ежедневно он писал письма обеим Эстер, обращаясь к Джонсон как к Стелле, а к Ваномри как к Ванессе.

Когда Лондон законодательно утвердил привилегии английским товарам, Свифт яростно включился в борьбу за автономию Ирландии. В 1724 г. он анонимно издал большим тиражом семь «Писем суконщика», призывающих к бойкоту английских товаров и неполновесной разменной монеты, отчеканенной специально для Ирландии, а также к всеобщему восстанию против английского владычества.

Резонанс от «Писем» был настолько силен, что Лондон посулил большое вознаграждение за выдачу автора. Никто не выдал Свифта. Когда премьер-министр предложил арестовать «подстрекателя», наместник затребовал для этого десять тысяч солдат.

Англия пошла на экономические уступки, а Свифт стал национальным символом свободы. Улицы Дублина украсили его портреты, встречные приветствовали его как родного. Авторитет писателя был непререкаем. Как-то на площади перед собором собралась шумная толпа наблюдать солнечное затмение. Свифт в раздражении бросил, что отменяет затмение. Толпа затихла и почтительно разошлась.

Вскоре всех граждан поверг в шок памфлет «Скромное предложение», в котором Свифт для устранения нищеты и голода в Ирландии предложил бедным ирландцам продавать своих детей в пищу аристократам.

В 1726–1727 гг. вышли «Путешествия Гулливера» (некоторые критики называют его романом о государстве), разделившие все человечество, состоящее из одних только йэху, на лилипутов и великанов. Современники восприняли события романа как имевшие место на самом деле, разве только в слегка иных пропорциях лилипутов и великанов.

После ранней смерти Ванессы и Стеллы Свифт опубликовал автобиографическую поэму, в которой пролил свет на свои сердечные привязанности: «Он увлекался в передышке, любовь ценил, но понаслышке».

Популярность писателя продолжала расти: Свифту присвоили звание почётного гражданина Дублина, вышли два собрания его сочинений.

Язвительность и мрачность в Свифте сочетались с его добрым отношением к друзьям и многим случайным людям. Всю жизнь его раздирали противоречия, порожденные характером писателя и обстоятельствами. Его могучий ум не мог вырваться из паутины, сплетенной социумом. Он постоянно искал равновесия в политических пристрастиях, социальных, сердечных, и нигде не находил его. Вполне вероятно, что именно это и привело его, в конце концов, к тяжелейшему психическому заболеванию.

Как-то уже в зрелые года, во время прогулки, Свифт, указывая спутнику на вершину засыхающего вяза, произнес: «Так же вот и я начну умирать – с головы». Так оно и вышло. Ад его жизни завершился помешательством и инсультом, после которого писателя признали недееспособным. В последние годы жизни Свифт, находясь в состоянии безвыходного отчаяния, выпустил несколько жестоких, полных цинизма сатир.

19 октября 1745 г. Свифта не стало. Его похоронили в центральном нефе дублинского собора Кристчарч (Собор Христа), где он был настоятелем с 1713 по 1745 г., рядом с могилой Эстер Джонсон. Сам себе он сочинил эпитафию: «Здесь покоится тело Джонатана Свифта, декана этого собора, и суровое негодование уже не раздирает его сердце. Ступай, путник, и подражай, если можешь, тому, кто мужественно боролся за дело свободы».

Свое состояние Свифт завещал дому умалишенных, который сегодня является старейшей в Ирландии психиатрической клиникой.

Письма Свифта к Эстер Джонсон составили «Дневник для Стеллы», изданный посмертно.

«Путешествия Гулливера» оказали влияние на многих писателей в мире, от Вольтера до М.Е. Салтыкова-Щедрина.

В России первый перевод «Путешествий Гулливера» с французского языка был осуществлен Ерофеем Коржавиным. Переводили Свифта также П. Кончаловский, В. Яковенко, М. Никольский, А. Франковский.

СЭМЮЭЛ РИЧАРДСОН
(1689–1761)

Сегодня телесериалы прочно заняли свою нишу благодаря тому, что они «убивают» время, которое некуда деть, и «очищают» не испорченные высокими порывами души. В XVIII в. эту роль выполняли романы Ричардсона. Правда, они были не только «очищающим» средством, но и возвышающим, что случается в художественной литературе крайне редко. Первый же роман писателя «Памела, или Вознагражденная добродетель» читатели восприняли как исповедь. Историю о том, как хозяин-повеса, отчаявшись соблазнить свою высоконравственную служанку, женился на ней, – любили читать коллективно, умиляясь и проливая слезы над участью героини. Сельчане собирались на пороге кузницы и, затаив дыхание, слушали чтеца, а как дело доходило до свадьбы Памелы, в восторге бежали звонить в церковные колокола.

Фактов биографии романиста не так уж много, но они все таковы, что о нем хочется говорить только хорошее, как оно, впрочем, и должно.

Родился Сэмюэл Ричардсон в 1689 г. в графстве Дербишир. Дома мальчик изучал Библию и религиозные сочинения, а в сельской школе – стандартный набор грамоты. Отец-столяр, ревностный протестант, видел сына священником, но на церковную карьеру не было денег. «Поступай, как хочешь», – сказал отец, и сын отправился в Лондон. Там он стал учеником типографа, приятеля отца. После утомительной работы он ночи напролет просиживал за книгами при свете свечи, на покупку которой тратил последние гроши. В мастерской Сэмюэл работал подмастерьем, корректором, наборщиком, а, став владельцем типографии (одной из трех самых крупных типографий в Лондоне) и главой гильдии типографов, совмещал профессии редактора, издателя, типографщика, книгопродавца и писателя. Он вел обширные типографские дела и очень гордился тем, что своими силами достиг уважаемого положения в обществе.

Ричардсон был дважды женат. При выборе обеих супруг он более следовал голосу разума, нежели страсти, но тем не менее имел двенадцать детей, которых нежно любил. Брак на дочери типографа принес ему типографию. Писатель отличался примерным поведением в быту.

Романистом Ричардсон стал на склоне лет, совершенно случайно. В 1739 г. к нему обратились его друзья с просьбой составить письмовник, содержащий образцы писем на все случаи жизни. Переписка в те времена была основным средством общения, но далеко не все граждане были искушены в написании эпистол. Ричардсон стал собирать материалы, и среди множества историй ему приглянулась та, которую он изложил в «Памеле». Работа над романом в форме писем так увлекла писателя, что он вначале выпустил его, а только через три месяца письмовник. На романе имени автора не стояло, т. к. Ричардсон, как истый пуританин, полагал, что художественный вымысел – синоним страшнейшего греха – лжи. Он фигурировал как издатель случайно попавшей к нему переписки.

В процессе написания «Памелы» Ричардсон был преисполнен желанием «отвлечь молодежь от увлечения сказочным и чудесным в поэзии и возбудить интерес к тому, что способствует развитию нравственности и религии». Поскольку в жизни ему пришлось наблюдать множество любовных интриг, он при создании романа именно этот опыт постороннего наблюдателя пропустил через призму своих нравоучений.

Огромный успех «Памелы» не изменил образа жизни писателя. Он по-прежнему исполнял все свои обязанности по типографии, а вдобавок отвечал на сотни писем восторженных почитательниц, в большинстве своем верящих в реальность событий романа и вопрошавших о настоящем имени героини. Но что мог ответить им Ричардсон, считавший «Памелу» вовсе не художественным произведением?

Анонимный письмовник разлетелся вмиг, и Ричардсон несколько раз переиздавал его, дополняя новыми текстами.

Наводнившие книжный рынок сатирические памфлеты и пародии на «Памелу», а также абсурдные обвинения писателя в безнравственности принудили его продолжить невиданный до этого роман о «простых» людях и непростых их чувствах. В конце 1741 г. Ричардсон добавил к двум томам первоначального текста еще два.

Следующий огромный семитомный роман Ричардсона, вышедший в свет в 1747–1748 гг., также написанный в виде переписки главных героев, «Кларисса, или История молодой леди.» считается шедевром писателя. В нем прежде всего интересна не фабула, а чувства и нравоучения. «Интересуясь одной лишь фабулой, можно повеситься от нетерпения», – пошутил один критик. Впрочем, читателям в старые добрые времена некуда было спешить, и процесс чтения для них был нетороплив, как сама их жизнь.

Одна и та же история, рассказанная устами четырех человек: Клариссы, ее подруги, а также влюбленного в нее аристократа Ловеласа и его приятеля – настолько потрясла воображение читающей Европы, что имя Ловеласа стало нарицательным, означающим гнусного совратителя благонравных девиц. Но именно он покорил читательское сердце, вопреки намерению самого писателя и всякому здравому смыслу, имеющему хоть какое-то нравственное начало. Жертву Ловеласа Клариссу упрекали в чопорности и высокомерии, а масса читательниц, несогласных с ее смертью, просили, требовали, умоляли автора изменить конец романа. Под окнами его дома устраивали демонстрации. Но писатель был безжалостен к своей героине, вероятно, потому, что искренне жалел ее прототипов. Ричардсона упрекали еще и в том, что он возвел поклеп на весь мужской род. В ответ он через шесть лет выпустил «Историю сэра Чарльза Грандисона», главный герой которой стал идеальным мужским героем европейской литературы. Однако «положительный» Грандисон проигрывал «отрицательному» Ловеласу по всем статьям, хотя бы потому, что общество уже наполовину состояло не из Грандисонов, а из Ловеласов.

Ричардсона уговаривали написать и четвертый роман о «хорошей вдове», однако его здоровье ухудшилось, типографские дела требовали внимания, да и свою писательскую миссию он считал выполненной. Напоследок писатель подготовил четыре выпуска «Путешествий по Великобритании» Д. Дефо, собрал том «Размышлений Клариссы», а также сборник избранных мыслей из трех своих романов.

«Грандисона» Ричардсон написал в усадьбе Парсонс Грин, где он провел последние десять лет своей жизни. На вилле постоянно гостили благовоспитанные дамы, развлекавшие его дочерей. Дамы боготворили Ричардсона и называли его «папой». Писатель вел обширную переписку с женщинами разного общественного положения. Ричардсон уже редко выезжал в свет и принимал у себя лишь самых близких друзей, в том числе и Г. Филдинга.

Конец жизни Ричардсон провел в материальном достатке, окруженный почетом и известностью. Умер он 4 июля 1761 г.

Романы Ричардсона мгновенно завоевали не только английскую, но и всю европейскую читающую публику. Ричардсон стал первым культовым романистом XVIII в. В Англию приезжали с континента, чтобы посмотреть на чернильницу, из которой родилась «Кларисса». Восторженные критики, среди которых был и Д. Дидро, пророчили Ричардсону бессмертную славу наравне с Гомером. Л. Стерн, Ж.-Ж. Руссо, Прево, Вольтер, Ш. де Лекло, К. Гольдони, И. Гёте шли по его стопам. А. Мюссе называл «Клариссу» лучшим романом на свете.

В России «Памела» и «Грандисон» стали известны читателям в русском переводе еще в XVIII в. «Клариссу» (не переведенную и поныне) читали либо на английском, либо французский перевод. Карамзин испытал на себе живейшее влияние Ричардсона, не говоря уж об А.С. Пушкине, в одном только «Евгении Онегине» упомянувшем его несколько раз.