Текст книги "Дороже всех сокровищ"

Глава 22

Петляя по извилистым тропам, ведущим через горный перевал, путешественники приближались к одному из пиков Хембрилло – тому самому, где уже побывали раньше. Второй пик-близнец виднелся в отдалении впереди. Для Эймоса эти места были знакомы – именно здесь три года назад проходил его славный девятый кавалерийский отряд.

– Ты уверена, что мы идем правильно? – с сомнением в голосе спросил Эймос у Жоли. Сняв шляпу, он вытер вспотевшую голову. – Мне кажется, на рисунке был показан другой путь. Ну, на том рисунке, о котором я тебе рассказывал, – добавил негр.

– Не беспокойся, мы идем правильно, – поспешила заверить Жоли. – Просто ты спускался в низину с восточной стороны, а мы входим с западной!

– Пожалуй, ты права, – согласился Эймос и снова нахлобучил шляпу на голову. – Веди нас дальше! – воскликнул он и по-актерски простер руку вперед.

Жоли, восседавшая на своей пегой лошадке, слегка пришпорила ее пяткой, и вся группа начала медленное восхождение по каменистой тропинке. Прямо, словно гигантский призрак, высился пик Хембрилло. Внизу раскинулась на сорок пять миль в ширину и девяносто в длину скучная и плоская, как стол, Долина Мертвых, зажатая между горными хребтами Сан-Андрес и Рио-Гранде. К северу от них был тот самый каньон, где три года назад Джордан потерял всех своих людей в неравном бою с апачами.

Гриффин оглянулся, бросив последний взгляд на бесконечные красные пески Долины Мертвых. Открывавшийся с высоты хребта вид производил мрачное впечатление.

– Это напоминает мне вулкан, – слегка встревоженным голосом произнес Гриффин.

– Где это ты видел вулканы? – невольно фыркнул Джордан.

– В учебнике. Там была картинка – вулкан. Очень знаменитый, называется Вез… Вез… Черт, забыл!

– Везувий, – подсказал Джордан.

– Он самый. Мрачноватая картинка.

Четверо путников вдруг разом остановились и обежали глазами открывшийся их взорам пейзаж – мертвая пустыня, зажатая между двумя горными хребтами, казавшимися одинокими китами в бескрайнем песчаном море. Постояв несколько минут, караван тронулся в путь. Проехав немного, Жоли вдруг тронула босой ногой ехавшего рядом Эймоса и спросила:

– Видишь? – Она кивнула, указывая на небольшие заросли кустов впереди. – Вон там!

Приподнявшись на стременах, негр стал вглядываться в даль.

– Ничего не вижу! – произнес он через какое-то время.

– Я тоже. Где, что? – насторожился Гриффин. Откинув волосы со лба, Жоли тихо проговорила:

– Shdi'ande.

– Что? – переспросил паренек.

– Shdi'dnde. Джеронимо со своими людьми.

Словно по команде, Эймос, Джордан и Гриффин крепче стиснули в руках винтовки.

– Где? – Джордан стал пристально вглядываться туда, куда указывала Жоли. Однако ничего не мог разглядеть.

– Неужели ты и впрямь не видишь? – удивилась девушка. – Вон, видишь, кусты пошевелились, мелькнула чья-то тень… Да приглядись же!

Наконец и мужчины заметили едва различимое колыхание веток в кустах. Похоже, там действительно притаился человек… Маскировка, надо сказать, у этого парня преотличная – обвешан ветками и потому почти не различим среди них.

– Сколько человек ты видишь? – спросил Джордан у Жоли.

– Не так уж и много. Но, думаю, это разведчики, а где-нибудь подальше засел больший отряд. Поехали, – произнесла девушка, пришпорив свою лошадку босой пяткой. – Лучше не подавать вида, что мы их заметили.

– Черт побери, – ругнулся Гриффин, – этого еще не хватало! Не знаю, кто как, а я лично не горю желанием сражаться с апачами на их территории!

– А разве есть на земле территория, – усмехнулся Эймос, – которую апачи не считают своей? Апачи – не в обиду будь сказано, Жоли! – куда ни придут, там и их территория! Спроси у Джордана, если не веришь мне.

Джордан напряженно молчал, по-прежнему пристально вглядываясь в заросли кустов. Стычка с апачами не пугала его, где-то в глубине души он был даже рад приключению. Но с ними была Жоли. Чью сторону примет она – Джордана и его друзей или своих соплеменников?

Жоли, бросив на Джордана быстрый взгляд, казалось, прочитала его мысли и горестно вздохнула. Джордану, как и ей, пришлось пережить много горя в этой войне белых и индейцев, но она, Жоли, никогда не была его врагом. Жаль, что Джордан так до сих пор и не сумел этого понять.

– Запомни, Жордан, – проговорила Жоли, – это я их первой увидела!

Джордан пристально посмотрел Жоли в глаза, наверняка поняв, на что она намекает, и, отвернувшись, произнес:

– Не так уж и важно, кто их первым заметил, но мне хочется верить, зеленоглазая, что ты на нашей стороне. Не забудь об этом, когда дело дойдет до стрельбы.

– Главное – чтобы ты об этом не забыл! – парировала Жоли и снова стала вглядываться в заросли кустов. Едва заметное до того движение там прекратилось. Все вокруг словно замерло в напряженном ожидании, и от этой мертвой тишины Жоли становилось не по себе. С большинством людей Джеронимо она, правда, была немного знакома, но кто знает, что на этот раз у них на уме? С какой целью они пришли в эту долину? Может быть, просто охотятся? Но если так, на кого – животных или людей?

Жоли не знала ответов на эти вопросы – и не была уверена, что хотела бы их узнать.

– Ты помнишь, как мы останавливались здесь в прошлый раз? – спросила Жоли у Джордана вечером, когда они распрягли лошадей.

Джордан сидел на камне, чиня перетершуюся конскую уздечку. Жоли подкралась к нему бесшумно, как это умеют только апачи, и от неожиданности Джордан даже вздрогнул.

– Помню, – пробурчал он, продолжая заниматься своим делом. – И что?

Жоли хотелось дотронуться до мягких, словно у ребенка, завитков волос на шее Джордана, но она, чтобы преодолеть это искушение, засунула руки в карманы джинсов и. произнесла тихим голосом:

– Как много изменилось с тех пор!

Волосы Джордана золотились в косых лучах клонившегося к закату солнца, отчего казалось, что над головой у него светится нимб. Жоли видела лишь его профиль, но даже так могла различить, как напряжено его лицо.

– Да, многое изменилось, – ответил наконец Джордан безразличным тоном и снова замолчал. Губы его вытянулись в тонкую линию, а на лицо легли глубокие тени. Жоли тоже молчала. Через несколько минут Джордан бросил на нее осторожный взгляд и заметил в глазах девушки слезы. Сердце его сжалось.

– С тобой все в порядке? – встревоженно спросил он. Жоли покачала головой, пристально глядя Джордану в глаза. Он тоже не отрывал от девушки взгляда, словно хотел по глазам прочитать ее мысли. В какой-то момент Жоли, не выдержав, готова была броситься Джордану на шею, но, непокорно тряхнув головой, взяла себя в руки. Не сейчас, сказала себе Жоли. Сейчас не ее время. А вслух, заставив себя улыбнуться, произнесла:

– 'Аи, со мной, как ты выражаешься, «все в порядке». Мне просто хочется с тобой поговорить…

– Это что-то типа «сидеть с тобой»? – усмехнулся Джордан, и в его глазах блеснула искорка озорства. – Это может быть опасно. Когда-то я уже согласился «сидеть с тобой». Тогда, правда, и представить себе не мог, что это будет иметь такие последствия…

– Какие последствия, Жордан? Я никогда не желала тебе ничего плохого! – горячо воскликнула Жоли.

– Не лги, – беззлобно произнес Джордан и отложил уздечку. – Ты с самого начала задалась целью вскружить мне голову, Жоли Ла Флер, и я не могу не признать, что ты добилась этого. Я сам уже, черт возьми, перестал понимать, чего мне хочется и чего нет. Твое лицо все время у меня перед глазами, твой голос все время звучит в ушах. Ты испортила меня, Жоли Ла Флер!

– В таком случае мы оба испорчены, – улыбнулась Жоли в ответ. – Могу я присесть с тобой?

Джордан подвинулся, уступая место рядом, и снова занялся уздечкой.

– Устала? – спросил он через несколько минут.

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась Жоли.

– Вместо того чтобы собирать хворост с Эймосом или стоять на страже с Гриффином, ты предпочитаешь сидеть со мной и смотреть, как я чиню эту уздечку, – произнес Джордан и пристально посмотрел на нее. Мужская рубашка, завязанная узлом так, что едва прикрывала груди, джинсы Гриффина, которые были ей длинны, бархатистая, словно персик, кожа, еще больше загоревшая, живые, зовущие глаза, пухлые мягкие губы – все это не могло не взволновать любого мужчину, даже самого стойкого. Джордан уже в который раз мысленно подивился выносливости этой хрупкой на вид девушки, ее способности сохранять здравый рассудок и присутствие духа в любой, даже самой, казалось бы, безвыходной ситуации. Да, житейского опыта у нее, может быть, и впрямь было маловато, но это с лихвой компенсировал бойкий, живой ум. Жоли все схватывала на лету. Наивная, непосредственная, немного капризная – да, но отнюдь не глупая. Джордану вдруг вспомнились такие моменты, которым он раньше не придавал значения, но теперь они были явно в пользу Жоли. Например, как спокойно вела себя она в минуты смертельной опасности, как старательно стремилась следовать вкусам и манерам, привыкнуть к тем платьям, которые больше всего нравились Джордану… И эту Жоли он просмотрел…

Джордан окинул девушку взглядом с ног до головы так, словно впервые увидел ее. Жоли принимала его таким, какой он есть, не требуя, чтобы он изменился. Все, чего ей хотелось, – это ответа на свою любовь, которую она предлагала ему по-детски откровенно и безыскусно. И он оказался толстокожим тупицей, раз не заметил того, что любому другому было понятно с первого взгляда!

Однако существовало одно «но» – их с Жоли будущее. Как объяснить этой девочке то, чего он сам, взрослый мужчина, не знает?

По-прежнему молча смотрел он на Жоли. Выражение его глаз и улыбка говорили ей больше всяких слов. Многое прочитав во взгляде любимого, Жоли улыбнулась в ответ.

– Ты меня обезоруживаешь! – волнующим голосом произнес Джордан.

– Обезоруживаю? – Жоли недоуменно пожала плечами. – По-моему, я не отбирала у тебя никакого оружия!

– Ты, как всегда, неправильно поняла… – начал было объяснять Джордан, но осекся и, помолчав с минуту, добавил: – Впрочем, можно сказать, что отняла. Ты отняла у меня все оружие против тебя…

Жоли продолжала недоуменно смотреть на Джордана.

– Зачем тебе оружие против меня, Жордан? Я тебе, кажется, не враг! – произнесла она после минутной паузы.

– Ты опаснее врага, зеленоглазая! – усмехнулся Джордан. Закончив с уздечкой, он подергал ее, проверяя на прочность, и, оставшись доволен, продолжил: – Я хочу сказать, с врагом проще – по крайней мере всегда можно с достаточной долей вероятности предугадать, чего от него ждать. С тобой, моя красавица, все гораздо сложнее. Каждое твое слово или жест всегда вызывает во мне целый водоворот чувств. Стоит тебе улыбнуться другому мужчине или просто задержать на нем взгляд – как у меня внутри все аж кипит. Когда мы в ссоре, я не в силах заснуть всю ночь, а когда мы с тобой вместе, – Джордан ласково улыбнулся, – я тоже не могу заснуть.

Поднявшись с камня, он протянул Жоли руку. Пальцы его слегка дрожали.

– Ты хочешь сказать, – Жоли гордо вскинула голову, – что я должна уйти, Жордан?

Сердце ее колотилось так сильно, что казалось, его стук отзывается эхом в долине. Жоли низко опустила голову, и непокорные пряди волос упали ей на лицо. Рука девушки была зажата в ладони Джордана, а его пристальный взгляд устремлен на ее лицо.

– Ты хочешь сказать… – несмело начала Жоли, с усилием подняв взгляд на Джордана, но он оборвал ее:

– Не надо торопить меня, Жоли. Я сам пока не знаю, чего хочу. Потом, позже…

Жоли улыбнулась – и эта улыбка была похожа на, солнечный луч, пробившийся сквозь нависшие дождевые тучи.

– 'Axah. Хорошо, – согласно кивнула она. – Я дам тебе время подумать, Жордан. Помни только, что я жду твоего ответа.

– Как я могу об этом забыть? – тихо проговорил Джордан и нежно коснулся рукой лица девушки. Жоли прикрыла глаза от удовольствия. – Ты все время стоишь перед моим мысленным взором, Жоли. Куда ни обернусь – всюду вижу тебя. Знаешь, есть такой аттракцион – комната со множеством зеркал. Входишь – и, куда ни посмотришь; всюду видишь себя. Вот так и я – словно попал в такую вот комнату, только вместо своего отражения повсюду вижу тебя…

Обняв девушку, Джордан притянул ее к себе.

– Не надо, Жордан! На нас смотрят… – смущенно произнесла Жоли.

– Ну и пусть! Можно подумать, они не догадываются, чем мы занимались ночью! Не шарфы же вязали и не сказки друг другу рассказывали!

Жоли смотрела на Джордана так, словно видела перед собой другого мужчину, ранее ей незнакомого. Прежний Джордан всегда пресекал ее проявления любви, а этот, наоборот, берет инициативу на себя – и Жоли не знала, как вести себя в подобной ситуации.

– Шарфы вязать я не умею, – проговорила она, уткнувшись лицом в плечо Джордана и с наслаждением вдыхая его запах – смесь табака, дубленой кожи и еще чего-то особенного, присущего только ему, Джордану. – Но сказок я знаю много.

– Не сомневаюсь! – усмехнулся Джордан, затем вдруг посерьезнел и спросил: – Скажи мне, Жоли, кто те люди, которых мы видели сегодня?

– Я же сказала тебе – sha'i'ande…

— Это я уже понял. Я хочу спросить – они нас преследуют? Ты знаешь кого-нибудь из них?

Подойдя вместе с Жоли к дереву, корень которого торчал из земли и вполне мог служить скамейкой, Джордан усадил девушку на него.

– Я узнала Джеронимо, – проговорила Жоли, отвечая на вопрос. – Надеюсь, они все-таки не преследуют нас. Джеронимо – самый безжалостный вождь, не считая Нана.

– Я знаю – мне уже приходилось с ним сталкиваться, когда я был в вашей деревне. – Джордан криво улыбнулся. – Признаться, я тогда здорово струсил – решил, что уже покойник. Сам не знаю, что меня спасло!

– Не знаю. – Жоли пожала плечами. – Джеронимо не любит 'indaa' — сама не понимаю, почему он тебя отпустил. Должно быть, на него просто в тот момент нашел какой-то каприз.

Жоли замолчала. По виду девушки можно было понять, что какие-то сомнения мучают ее.

– Это золото, которое ты ищешь… – проговорила Жоли, взяв руку Джордана в свою. – – Мне страшно… Откажись от его поисков, Жордан!

– Отказаться?! – воскликнул Джордан. – Теперь, когда мы почти у цели?! Что с тобой, зеленоглазая? Кого ты боишься? Этих индейцев?

– Они заметили нас, Жордан! И они знают, для чего мы пришли сюда.

Жоли сжала руку Джордана еще крепче, словно хотела, чтобы ее тревога передалась ему.

– Я расскажу тебе, Жордан, одну историю. Это случилось давно, когда мне было всего четырнадцать весен. Мой отец тогда ушел в горы охотиться, а я с мамой и моим народом оставались в Мексике. Там Нана присоединился к Викторио, Джеронимо, Джу и другим. Они награбили оружия, продовольствия, но эти припасы быстро кончились. – Помолчав с минуту, Жоли продолжила: – Однажды – это было летом – Нана захватил караван мулов, шедший в Мексику узкой горной тропой, которой обычно пользовались контрабандисты. Мы думали, что мулы везут обычный груз – оружие, продовольствие, – и не стали до ночи распаковывать тюки. – Жоли снова выдержала паузу – на этот раз, по-видимому, для большего эффекта. – Я никогда не забуду, – продолжала она более тихим голосом, – как Нана распаковал один тюк, нашел там какой-то металлический слиток и разочарованно бросил его на землю, воскликнув презрительно: «Серебро!» Само по себе серебро нам было не нужно, и было решено отправиться в Каса-Гранде и обменять его на оружие и продовольствие у мексиканцев. Но у нас не было на это времени, и в результате мы зарыли серебро прямо там же.

– К чему ты все это рассказываешь? – спросил Джордан, сворачивая самокрутку. – Какое отношение это имеет к тем индейцам, которых мы сегодня видели?

– Слушай дальше – поймешь.

Джордан вспомнил, как многословна обычно бывает Жоли, как умеет сделать из пустячной истории длиннющий рассказ, украшая его ненужными подробностями, и как не любит при этом, чтобы ее перебивали. Расположившись на корне-скамейке поудобнее, он сказал:

– Хорошо, зеленоглазая, продолжай.

Обхватив руками колени, Жоли прислонилась к стволу дерева.

– Когда потом ночью мы сидели у костра, я услышала, как Нана говорил Кэйтенне – это был один из его помощников, – что он знает множество мест, где золото и серебро встречаются в огромных количествах, Я слышала, как он говорил… – Жоли снова сделала паузу, пытаясь вспомнить то, что говорил вождь, дословно. – «…Далеко к западу от Ойо-Калиенте в горах есть каньон, где слитки золота лежат целыми кучами, словно зерно в амбаре. Давно бы взял их – да боюсь гнева Уссена. Знаю также места с серебряной рудой – такой мягкой, что ее можно резать ножом. Знаю одну пещеру, где золото лежит штабелями…» – Глаза Жоли возбужденно горели, должно быть, так же, как в те минуты, когда она впервые услышала слова индейского вождя. – Помню, мы все сгрудились, чтобы получше слышать рассказы о золоте. Нана еще сказал, что видел одну пещеру – днях в трех пути от Каса-Гранде. Он сказал: «Как раз под самым гребнем утеса есть пещера, почти до отказа наполненная золотом. Должно быть, мексиканцы пользуются лестницами, чтобы перейти в этой пещере с одного уровня на другой, иначе невозможно». Вскоре после этой ночи на Викторио была устроена засада, а сам он убит. Нана, а с ним те из нас, кто выжил, вернулись в Сан-Андрес, поскольку весь район буквально кишел американскими и мексиканскими солдатами. Мы же были почти безоружны, и люди умоляли Нана вернуться за этим серебром. Через несколько месяцев он, уступив этим мольбам, отправился в путь. Мы решили обменять серебро на пули. Нана не очень хотел этого, но тем не менее велел нашим лучшим следопытам найти путь к тайнику. – Жоли вздохнула и, понизив голос до шепота, проговорила: – Серебра мы так и не нашли, хотя искали целую неделю. Нана был сердит, хотя и старался не показывать этого.

Увлеченный рассказом Жоли, Джордан и не заметил, как его сигарета потухла.

– Из всего этого я заключаю, – сказал он, раскуривая ее снова, – что ни серебра, ни золота нам не найти, а если и найдем – то все погибнем. Над золотом тяготеет проклятие – я правильно тебя понял?

– 'Аи, – согласно кивнула Жоли. – Золото – опасная вещь, Жордан. Ради него люди готовы лгать, умирать и даже убивать. Откажись от него, Жордан!

– Если ты веришь во все эти сказки, зачем же ты тогда ведешь нас к нему? – недовольно нахмурившись, спросил Джордан.

– Ты знаешь почему. Я с вами не ради золота, а ради тебя, – проговорила Жоли, глядя прямо ему в глаза.

– Я знаю это, – усмехнулся Джордан.

– Ты откажешься от золота, Жордан? – спросила девушка, умоляюще посмотрев на него.

– Нет, Жоли. Мы с Эймосом пришли за золотом и от своего не отступимся. Если ты боишься идти с нами, я могу отослать тебя назад с Гриффином.

– Dah! Я твоя женщина, Жордан, Я пойду за тобой, куда бы ты ни шел; даже на смерть, – решительным тоном произнесла Жоли.

Брови Джордана сошлись на переносице:

– Мне не нравится, что ты смотришь на наше предприятие так пессимистически, Жоли.

Девушка пожала плечами:

– Я не знаю, что такое пес… пессими… короче, то, что ты сказал. Но я чувствую смерть, Жордан; И я боюсь не за себя, Жордан, а за тебя.

Затянувшись в последний раз, Джордан бросил окурок на землю.

– Ты пугаешь меня, зеленоглазая! Я уже скоро начну верить в судьбу!

– Ты что, не знал, что sha'i'ande и 'indaa' никогда не пылали друг к другу любовью? Что тебя удивляет? – вспыхнула Жоли.

На этот раз передернул плечами Джордан:

– Сам не знаю что. Должно быть, я привык верить, что ты, Жоли, – мой талисман, оберег против апачей. – Губы Джордана скривились в усмешке. – Честно говоря, именно для этой роли я тебя и похитил.

– Теперь ты, я думаю, жалеешь, что похитил не ту девушку? – усмехнулась, в свою очередь, Жоли. – Если бы на моем месте действительно была внучка Викторио, ее бы, я думаю, быстро хватились. Я же не удивлюсь, если моего отсутствия никто до сих пор не заметил. Папа, думаю, еще не вернулся с охоты, а кроме него, я никому по большому счету не нужна…

– А когда он вернется? – спросил Джордан.

– Когда горы покроет снег, – ответила Жоли и замолчала. Джордан так и не ответил на ее вопрос – жалеет ли он, что похитил не ту девушку.

Словно прочитав ее мысли, Джордан притянул девушку к себе и крепко обнял:

– Вот что я тебе скажу, зеленоглазая. Я не променял бы тебя ни на внучку Викторио, ни на него самого!

Глава 23

Джордан был отнюдь не дурак – не для того он принял решение уйти из армии, чтобы снова подвергать свою драгоценную жизнь опасности. Пока Жоли с наслаждением купалась в прохладных, освежающих водах расположенного неподалеку озерца, Джордан, подозвав Эймоса и Гриффина, вкратце, опустив поэтические красоты и лирические отступления, пересказал им услышанную от нее историю.

Эймос слушал молча, задумчиво поглядывая на котелок с кофе, кипевший на огне.

– Ну что же, – подытожил он рассказ Джордана, – я лично вижу дело так: замысливая поход, мы должны были осознавать, что нас могут поджидать разные неожиданности, так что удивляться теперь особо нечему. Правда, я не думал, что нам придется вступить на территорию, которую апачи, судя по всему, считают сакральной. Ровно год назад мне в составе моего девятого отряда пришлось воевать с апачами. И я хорошо изучил их обычную тактику – война на изматывание противника. Это когда избегают крупных сражений, а устраивают частые атаки небольшими группами. Вынужден признать, в этом деле им равных нет.

– Подтверждаю твои слова, братишка, – кивнул Джордан, – мне не раз пришлось испытать это на собственной шкуре.

Налив себе кофе в жестяную кружку, Эймос продолжил:

– Дело было, как сейчас помню, двадцать девятого июля. Лейтенант Гайлфойл с небольшим отрядом почти нагнали Нана у Белых Песков. Индейцы как раз перед этим убили трех мексиканцев. – Эймос поморщился. – Почти нагнали, но апачи все-таки ушли. Как нам удалось вычислить, индейцев было всего с дюжину; значит, основные силы Нана были где-то в другом месте.

Эймос отхлебнул кофе из кружки. Его глаза возбужденно блестели. Казалось, что перед его мысленным взором воскресали события тех далеких дней, когда ему вместе с товарищами пришлось гоняться за отрядом индейцев.

– Мы долго шли за ними по пустыне, пока не оказались здесь, в Сан-Андресе. И хотя мы чертовски устали, да еще к тому же истерли в кровь задницы этими чертовыми седлами, но мы задали им такой бой! В конце концов удача улыбнулась нам – мы отняли у апачей двух лошадей, с дюжину мулов, одеяла и прочее барахло. Двоих из них пристрелили, остальным же удалось перейти Рио-Гранде в шести милях ниже Сан-Хосе. По пути они, как мы узнали потом, убили троих мирных жителей.

Гриффин завороженно слушал негра – обычно Эймос, как и Джордан, не очень любил рассказывать о своих боевых подвигах.

– Они вернулись? – возбужденно спросил он. – Черт побери, не было меня тогда с вами!

Эймос устало посмотрел на Гриффина:

– Да, приятель, вернулись – чтобы отомстить. И весь июль и август не давали нам покоя. Гоняли так, что иной раз приходилось отмахать миль семьдесят в день, спасаясь от них. И всякий раз они появлялись словно из-под земли… Еще четыре мексиканца нашли свой конец у подножия Сан-Матеоса. Тридцать шесть фермеров, что объединились было и вышли на индейцев, решив положить конец их безобразиям, расположились вечером в Красном каньоне на ужин – тут-то эти гады и нашли их ружейным огнем, .. Одного убили, троих ранили, забрали всех лошадей…

– Ты хочешь сказать, что ни одной битвы с индейцами вы не выиграли? – недоуменно спросил Гриффин.

– Отчего же, было пару раз. Где-то в начале августа нам удалось ранить пару индейцев и захватить одиннадцать лошадей – это было, если мне не изменяет память, в Моника-Спрингс. А дней через десять нагнали их милях в двадцати пяти на запад от Сабинала. 'Одного человека мы тогда потеряли, трое наших были ранены, еще один пропал без вести. Сколько потеряли индейцы, не знаю – дальше мы их не преследовали. Наш капитан Паркер решил не рисковать людьми. А через неделю в Хиллсборо – это в пятнадцати милях от Макеверса, – лейтенант Смит с отрядом в двадцать человек снова атаковал индейцев. На этот раз мы победили, но это стоило нам пятерых, включая самого Смита, и отряда местных жителей, который возглавлял некий Джордж Дейли.

– Ничего себе! – вырвалось у Гриффина. – Как это случилось, черт возьми?

– Вообще-то Дейли был сам виноват, что погиб. Мы уже, можно сказать, наступали Нана на пятки, как неожиданно этот хитрый лис повел своих людей в каньон Гавилан. Лейтенант Смит приказал отступать, но эти фермеры уперлись – нет, будем, мол, преследовать… Что, скажи на милость, делать Смиту, не бросать же этих идиотов! В результате погибли и он, и Дейли. Вскоре все эти храбрецы растеряли свой пыл, и тем, кто был еще жив, пришлось бежать поджав хвост.

Гриффин помолчал с минуту, а затем снова спросил:

– Так удалось вам в конце концов поймать Нана или нет? Эймос выплеснул остатки кофе из кружки в костер и угрюмо ответил:

– Нет. В конце августа этот старый лис ушел в Мексику и, насколько мне известно, до сих пор находится там. Может быть, устал от войны, решил какое-то время передохнуть…

– У него, должно быть, целая армия отважных воинов? – предположил Гриффин.

– Ты не поверишь, старик, но начинал Нана с небольшого отряда в пятнадцать человек, а к тому времени, когда подался в Мексику, у него было от силы человек сорок. И этот старый пройдоха, скрюченный к тому же ревматизмом, всего с четырьмя десятками краснокожих держал в страхе всех белых и черных на тысячу верст вокруг! В общей сложности он раз семь-восемь побеждал в серьезных боях с колонистами, убил их с полсотни, а сколько ранил – одному Богу известно, взял в плен двух женщин, отобрал у белых не менее двух сотен лошадей и мулов. Тысяча солдат, не говоря уже о трех-четырех сотнях мирных жителей, не могли справиться с его бандой. Теперь-то ты понял, – горько усмехнулся Джордан, – почему в конце концов мне все это осточертело и я ушел из армии?

– Ты хочешь сказать, что нам предстоит стычка с ними? – встревожился Гриффин.

– Считаю своим долгом предупредить тебя об этом, приятель. То, что мы их заметили, еще полбеды. Беда в том, что они заметили нас.

– И что ты предлагаешь делать? – продолжал донимать вопросами Гриффин. – Вернуться во Франклин? Апачи наверняка пойдут за нами и, боюсь, настигнут нас, как бы мы ни пытались запутывать следы.

– Ты прав. – Джордан поставил ногу на камень, где сидел Гриффин. – Не знаю, кто это – Нана, Джеронимо или Найче, – но ясно одно: от этих ребят вряд ли можно ждать добра.

– Жоли говорит, что это Джеронимо со своими людьми, – добавил Гриффин.

– Джеронимо так Джеронимо, – равнодушно пробурчал Джордан.

– Что ты скажешь, Эймос? – не унимался паренек. – Ты за то, чтобы вернуться или идти вперед?

– Я за то, чтобы идти вперед, – решительно произнес негр. – Как я уже говорил, отправляясь в этот поход, мы должны были отдавать себе отчет, что он может быть рискованным.

– Я тоже за то, чтобы идти вперед, – с воодушевлением поддержал товарища Гриффин. – А ты, дядя?

Джордан молчал, засунув большие пальцы за ремень брюк. Взгляд его был устремлен туда, где беспечно плескалась Жоли. Апачи – ее народ, и хотя она поклялась быть с ним, Джорданом, кто знает, как она решит, если ей придется выбирать между ним и соплеменниками?

– Дядя?! – Гриффин выжидающе посмотрел на Джордана. – Каково твое решение?

– Я за то, чтобы двигаться дальше, – ответил тот. – Но может быть, стоит спросить и у Жоли?

У Гриффина от удивления округлились глаза. Он уставился на дядю так, словно видел его в первый раз:

– Тебя действительно интересует ее мнение? Невероятно!

Джордан так посмотрел на Гриффина, что тому сразу стало понятно – дядя не шутит.

– Потрясающе! Джордану Синклеру наконец-то вдруг стал небезразличен другой человек! Где бы отметить это событие? – веселясь, проговорил Гриффин.

Эймос рассмеялся в ответ:

– Отстаешь от жизни, приятель! По моим наблюдениям, этот человек небезразличен ему по крайней мере с первой нашей ночи во Франклине.

Гриффин удивленно взглянул на негра:

– По моим же наблюдениям, Джордан все это время только и делал, что старался всячески унизить ее!

– Это говорит о том, что ты не очень наблюдателен, парень, – проговорил Эймос. – Ты видишь лишь то, что лежит на поверхности. Джордан неравнодушен к Жоли – это факт. Он просто медлит, сомневается – но так и должно быть. Только юнцам свойственно очертя голову бросаться в любовь как в воду.

– Ты хочешь сказать, – обиделся Гриффин, – что я на его месте действовал бы необдуманно?

– Не кипятись, приятель. Да, именно это я и хотел сказать.

Гриффин помолчал с минуту, а затем сказал:

– Что ж, не могу не признать, ты прав. И вообще ты, Эймос, я смотрю, мужик неглупый! И где ты только всему научился?

Эймос протянул Гриффину кружку с кофе и раздумчиво проговорил:

– Пришлось поневоле. Если ты родился черным, да еще и в южных штатах, приходится шевелить мозгами – иначе просто не выживешь, братишка!

Гриффин принял из рук негра кружку и пристально посмотрел на него.

– Ты был рабом, Эймос?

– Я смотрю, братишка, – лукаво прищурился Эймос, – ты хочешь в подробностях узнать всю историю моей жизни!

– Так интересно же, Эймос! До тебя мне почти не приходилось общаться с чернокожими. Отец, правда, нанимал несколько раз африканцев к нам на ферму, но никто из них почему-то долго не задерживался.

Эймос лег на землю, подложив под голову седло и вытянув длинные ноги.

– Нет, слава Богу, рабом быть не пришлось. Я родился неподалеку от Натчеза – это в штате Миссисипи, – и родился свободным. Рос в маленькой хижине на берегу реки. Помню наш сад, заросший одичавшими розами и обнесенный живой изгородью из жимолости, а за изгородью – бескрайние хлопковые поля. Ты, может быть, не поверишь, но в детстве мне ни разу не приходилось сталкиваться с расовыми предрассудками…

– Поверить действительно трудновато! – согласился Гриффин.

– Как говорится, невероятно, но факт. В детстве – ни разу. Хозяин, на которого работал мой отец, никогда не смотрел, какой у кого цвет кожи – лишь бы человек честно делал свое дело. Может быть поэтому, когда, покинув родительский дом, я столкнулся с расизмом, воспринял это очень болезненно. Так что я где-то могу понять индейцев – им, как и моему народу, должно быть, несладко приходится от косых взглядов белых.

– А чем занимался твой отец? – снова спросил Гриффин.

– Рыбачил и продавал то, что удавалось поймать. С этого мы и жили, и питались в принципе неплохо. Ты когда-нибудь ел миссисипскую зубатку, Гриффин?

– Не приходилось.

– Ну, брат, ты полжизни потерял! Нет рыбы вкуснее – особенно если обвалять ее в кукурузной муке и поджарить на топленом сале… Добавь еще капусточки или салатику – и ты на седьмом небе! Салат у нас рос повсюду, дикий, бери – не хочу. Мы его целыми мешками собирали, жарили потом с луком…