Текст книги "Покоренные страстью"

Глава 17

Леди Валентина ехала между своим отцом и Арчибальдом Кеннеди. Возглавляли кавалькаду Дункан и Дэвид с группой родственников, а завершали шествие повозки с приданым. Тина уговорила леди Элизабет отпустить с ней мсье Бюрка и Аду, а лорд Кеннеди обеспечил дочь собственным грумом и одной из служанок из Дуна по имени Нелл. Одежду мужчин украшали цвета Кеннеди – зеленый и красный, а Огонек повязала такой же шарф через плечо, поверх модной зеленой амазонки. Девушка сидела в седле с почти королевской гордостью, и слова гувернантки продолжали звучать в ее ушах. Ада была англичанкой, и поэтому видела Шотландию и шотландцев как бы со стороны, более детально, чем они видели себя сами.

– Шотландия – дикая, жестокая страна, непокорная и суровая. В характере мужчин эти качества отражаются полностью. Все они сильны духом, гордецы и дикари. Здесь можно выжить, только полностью подчинив свою волю воле клана. История твоей страны, Тина, залита кровью. Галльская независимость и гордость отличают шотландцев от других народов. Ты и Рэм Дуглас очень похожи, вы – натуры страстные и неуправляемые. Вспыльчивость и безрассудство – вот причина ваших постоянных споров и разногласий друг с другом. Если ты намереваешься взять над ним верх, то никогда не добьешься этого силой, потому что он сильнее. Победить Рэма можно только хитростью. Сражайся с ним в бархатных перчатках, наноси удары легко и неожиданно. Можешь поддразнивать его, пусть посмеется вместе с тобой, влюбляй его в себя. Вот когда Дуглас будет беззащитен перед тобой и ты полностью обезоружишь его, только тогда ты сможешь поразить его в самое сердце.

Вскоре стены Грозного замка выросли перед Тиной, и она вспомнила, как изображала жертву несчастного случая и лежала в грязи, пока хозяин этого замка не пришел ей на помощь. Огонек невольно вздрогнула, словно вновь ощутив опасную силу, исходившую от мужчины. «Сейчас лето, и нечего дрожать, раз воздух теплый и светит солнце», – сказала Тина самой себе. Девушка расстегнула воротник платья и коснулась заговоренных бус, которые, по поверью, могли отгонять все дурное. Но даже цокот копыт по перекидному мосту звучал для нее зловеще.

Во дворе замка вовсю шли приготовления к свадьбе. Овощи яркими пятнами желтого, оранжевого и зеленого заполняли корзины. Кухарки очищали устрицы и крабов, беря их с огромных подносов. В дальнем углу двора над огнем запекали двух быков, и жир с туш шипел и трещал в языках пламени. Выпивоха, не мигая, следил за процессом. Конюшенные Дугласа бросились к гостям, принимая лошадей, и у стен замка закружил водоворот из черных и рыжих голов. Граф Ангус выступил вперед, приветствуя графа Кассилиса. Лорд Рэмсей Дуглас, едва взглянув на Валентину, отвесил церемонный поклон лорду Робу Кеннеди. Мсье Бюрк спешился и оттеснил грумов Дугласа и Кеннеди, чтобы самому помочь Тине спуститься на землю. Глаза Рэма расширились, а затем сузились, опасный огонек мелькнул в них, когда он разглядел, что незнакомец элегантен и строен, с прекрасными чертами лица. Черный Дуглас некоторое время обучался в Париже и знал, как выглядят французы. Его подозрения подтвердились, когда привлекательный мужчина заговорил, подавая девушке руку:

– Позволь мне, милая.

Рэм подошел поближе и уставился на нахала. Тина с сияющей улыбкой наклонилась к французу с седла. Дуглас прорычал:

– Это моя обязанность.

Шурша нижними юбками, девушка соскочила с лошади прямо в объятия красавца и, глядя на мрачного жениха, пропела:

– Мсье Бюрк бесценен для меня, мой господин.

– В качестве кого? – холодно поинтересовался Рэм.

– Мсье Бюрк – мой повар.

– Повар? – изумленно переспросил он. – Вы полагаете, в нашем замке некому готовить?

Огонек расхохоталась.

– О, сэр, не сомневаюсь, что у вас полным-полно кухарок, судомоек и поварят, но наверняка никто из них ни в какое сравнение не идет с мсье Бюрком. Он – лучший повар в Шотландии, и он служит мне!

Под свирепым взглядом Дугласа француз, извинившись, отправился руководить разгрузкой своих драгоценных кухонных принадлежностей.

– Уж слишком он красив для моих кастрюлек, – пробурчал хозяин замка, и Тина засмеялась, ей хотелось показать Рэму, что она ценит его шутку. Дуглас коснулся магических бус на шее девушки.

– Ты что, пытаешься подчинить себе самого Хвостатого?

– Бусы действуют, вон уже и посланец от него явился, – ответила Огонек, метнув взгляд в сторону Ангуса.

Теперь настала очередь Рэма расхохотаться, и Тина колдовски поглядела на него из-под длинных ресниц.

– Ну вот, нам и удалось позабавить друг друга. Чего же еще желать? Кроме, конечно, денег, земель и кораблей? – ехидно поинтересовалась невеста.

Жених мягко ответил:

– Опыт в общении с женщинами подсказывает мне, что им требуется и еще кое-что с наступлением темноты.

Тина не ожидала от Черного Дугласа такого мастерства в игре словами. Его реплику можно было понимать двояко. Обмен колкостями захватил ее, и, широко открыв наивные глаза, она выдохнула:

– О, милорд, я не могу ждать наступления темноты. Разве вы не подниметесь сейчас со мной?

– Ваше желание – закон для меня, – выделив слово «желание», ответил Рэм.

– Прекрасно, тогда вы будете не против, если я займу комнату, прежде принадлежавшую моей тете Дамарис. – Девушка повернулась, чтобы отдать приказание Аде, и увидела приближавшегося Гэвина. – Ада, пусть мои сундуки отнесут наверх, я буду жить в комнате Дамарис. – Чувствуя, как внутри нее кипит веселая злость, Тина снова посмотрела в глаза Рэму. – А вот кто с радостью примет на себя ваши обязанности. Думаю, Гэвин будет счастлив проводить меня наверх ознакомиться с обстановкой. – Она многозначительно посмотрела на младшего Дугласа и, опираясь о его руку, прощебетала: – Что бы я без вас делала, сэр! Мне просто необходимо как можно скорее принять ванну и сменить наряд.

Гэвин идиотски ухмылялся, а в душе Рэма гнев боролся с удивлением.

Главы обоих кланов желали немедленно приступить к делу, и, как только позволили приличия, они вместе с Робом Кеннеди и Рэмсеем удалились в оружейную замка, где на протяжении веков Дугласы решали все свои проблемы. Рэм предложил гостям пиво, и лорд Кеннеди с благодарностью смыл дорожную пыль, осевшую в горле, но графы пренебрежительно отвернулись: их могло устроить только виски. Хозяин Грозного замка разлил темно-янтарную жидкость по бокалам.

Вначале было решено дело с передачей земель в Киркудбрайте, затем были подписаны документы на владение судами «Шотландия» и «Валентина». Само собой подразумевалось, что команды судов отныне составят люди Дугласа. В свою очередь, Рэм подписал обязательство жениться на леди Валентине Кеннеди, если она понесет от него. Помолвка не требовала никаких документов – только устную клятву, свидетелями которой выступали члены обеих семей и которая должна была прозвучать несколько позже. Сейчас наступал черед самой важной бумаги – договора о дружбе, именно его подписания тан упорно добивался король. Наконец желание монарха сбылось, и два древнейших шотландских клана поклялись не затевать больше междоусобиц. Был растоплен сургуч, и все четверо присутствующих поставили личные печати своими золотыми перстнями. Завершая процедуру, Роб передал в руки Рэмсея банковский счет на 10 тысяч шотландских фунтов. Ангус произнес тост за то, чтобы их союз оказался удачным во всех отношениях, и мужчины залпом проглотили огненную жидкость.

Тина поднималась по лестнице, сопровождаемая Адой и Гэвином, когда ей навстречу вышел Колин. Он протянул руку.

– Добро пожаловать в замок, леди Валентина. Здесь вам не обойтись без преданного друга. Сочту за честь, если вы захотите назвать меня таковым.

– Колин, – с благодарностью произнесла девушка, – это честь и для меня.

Мужчина коснулся ее лба братским поцелуем, и рукопожатие закрепило начавшуюся дружбу. Тина продолжала:

– Я буду жить в комнате Дамарис.

Глаза Колина приобрели странное выражение.

– Я тан и думал, – ответил он, указывая гостям путь.

Огонек вошла первой и, словно приветствуя бывшую хозяйку, провела рукой по портрету.

Ада промолвила:

– Художнику удалось передать самое главное – ее характер. Он, видимо, был великолепный мастер.

– Спасибо, – тихо произнес Колин.

– Так это вы нарисовали? – с изумлением спросила Тина.

– Вынужден признаться. Но вас, конечно, восхищает ее чудесная красота, а не мои ничтожные способности.

В темном углу комнаты Дамарис стыдливо покраснела. Она вспомнила, как позировала для портрета, уже тогда понимая, что рукой художника двигало нечто большее, чем простая привязанность.

– Оставляю вас на попечение слуг, – продолжал Колин. – Если кто-нибудь из них недостаточно быстро или хорошо выполнит ваши распоряжения, я разберусь с ними по-свойски.

Дамарис, не веря своим глазам, смотрела, как ее комната заполнилась людьми, спешащими внести и расставить по местам сундуки, расстелить ковры, развесить занавеси и установить невиданную ванну. После 15 лет относительного одиночества для призрачной жены Алекса Дугласа наступали разительные перемены.

Юный паж принес овсяные лепешки и вино, но Тина отказалась от угощения. Паж отправился за горячей водой для купания, а гувернантка, оглядывая бледные щеки девушки, поинтересовалась:

– Ты вообще-то хоть что-нибудь сегодня съела?

Тина сморщила носик.

– Овсяные лепешки только поцарапают мне горло.

– Во всяком случае, я не советую тебе пить вино на пустой желудок. Ты и без того неуправляемая.

Нелл было приказано распаковывать вещи и развешивать их в огромном гардеробе. Ада хлопотала, разыскивая затерявшиеся предметы туалета. Прошло не менее двух часов, пока леди Валентина была вымыта и наряжена в платье тяжелого кремового шелка, по вырезу обшитое речным жемчугом. Скромное декольте лишь слегка приоткрывало грудь, а жесткий сборчатый воротничок приподнимал подбородок девушки. Как того требовал обычай, копна ее волос свободно ниспадала на плечи: для хрупкой шеи и гордо посаженной головки Тины эта пылающая грива казалась слишком тяжелой. Отец сопровождал ее, но едва нога невесты коснулась ковра в зале, как граф Ангус с видом собственника обхватил Тину за талию.

– Роб, теперь она принадлежит Дугласу. Позволь-ка мне полюбоваться этой красоткой, пока Рэм еще не вступил в свои права. – Арчибальд склонился над девушкой, и запах виски едва не задушил ее. – Пойдем, детка, я покажу тебе замок. Сюда прибыли Дугласы со всех концов Шотландии, чтобы поглазеть на тебя и урвать поцелуйчик. – Лорд знаком приказал младшему брату Рэма удалиться: – Гэвин, поросенок ты зданий, дай и мне, старину, поухаживать.

В зале стоял невообразимый шум – Дугласы кричали, ругались, пели, смеялись и спорили. Испарения от тел, смешиваясь с дымом огромного камина и запахами снеди на вносимых блюдах, вызывали у Тины тошноту. Чувствуя, что ноги ее уже не слушаются, Огонек крепче ухватилась за руку графа и обезоруживающе улыбнулась ему. Тот облизнулся и уставился в вырез платья девушки.

– Детка, у тебя такие миленькие грудки и ротик. Уж племянник попробует сегодня сладенького!

Бледные щеки Тины порозовели. Чуть ли не с облегчением она увидела, как Рэм, оставив группу родственников, спешит к ней через весь зал. Арчибальд тем временем сильной рукой повернул ее в другую сторону.

– Посмотри-ка, крошка. Мы тоже можем гордиться своими поварами.

На блюде красовалась целиком зажаренная свинья с двенадцатью поросятами, положенными так, как будто они продолжали ее сосать. Валентина, не привыкшая к такому зрелищу после мастерски приготовленных кушаний мсье Бюрка, сочла эту картину крайне непристойной. Ее губы вдруг побелели, и девушка потеряла сознание. Рэм, сузив глаза, наблюдал за своей невестой. Ангус расталкивал обступивших ее Дугласов:

– Прочь вы, еноты! Дайте ей воздуху!

Через несколько секунд Тина пришла в себя И позволила графу поставить ее на ноги.

– Крошка ослабела от голода. Да я и сам сейчас съел бы собственную упряжь, если ее как следует посолить! Рэмсей, где ты, черт побери! Разгони эту толпу и дай нам чего-нибудь перекусить.

Жених резко выдернул руку Тины у Ангуса и потянул девушку в сторону платформы, установленной перед камином. Приветственные крики неслись со всех сторон. Глядя в замкнутое лицо Рэма, Огонек поняла, что тот в ярости и не собирается скрывать свой гнев от окружающих. Его против воли заставили заключить этот союз, и дочь Кеннеди почти физически ощущала, как злость Дугласа обрушивается на нее. Тине хотелось закричать, что она тоже была против этого брака и нельзя обвинять и ненавидеть ее за это. Лицо Рэмсея, смуглое от природы, сейчас еще больше потемнело; его черный камзол был одного цвета с глазами, и единственным светлым пятном во всей наружности жениха оказался воротник шелковой рубашки. Сам дьявол царил в его душе. Дуглас видел, как его невеста упала в обморок. Неужели она посмела явиться к нему с чужим младенцем в животе? Если это ублюдок Гамильтона, он убьет сначала этого паршивого аристократа, а затем и ее. Он сломает эту тонкую, нежную шейку голыми руками.

Тина невольно вздрогнула. Отныне никто не посмеет встать между ней и диким шотландцем, никто не защитит ее от необузданней ярости Черного Рэма. Дуглас в этот момент думал, с каким наслаждением он уничтожит эту красотку. Переведя взгляд на море лиц перед собой, он ясно увидел восхищение и похоть, написанные на каждом из них. Одним движением плечика Тина их всех свела с ума. Рэмсей был слишком горд, чтобы позволить кому-либо заметить, как будущая жена, возможно, обвела его вокруг пальца. Сжав запястье девушки, он высоко поднял ее руку, подхватил бокал с рубиново-красным вином и произнес слова клятвы. Традиция позволяла помолвленным установить испытательный срок продолжительностью в год. После этого они или поженятся, или расстанутся, если таковым будет желание одной из сторон. Валентина с бокалом в руке повторила слова клятвы. Затем жених и невеста выпили вино и швырнули свои бокалы в камин, разбив хрусталь на тысячу осколков. Толпа завыла. Рэм грубо заломил девушке голову, целуя ее. Огонек знала, что этот поцелуй предназначен не для нее, а для зрителей, чтобы продемонстрировать власть мужчины над ней. Собрав всю свою волю, она подчинилась жестким рукам и рту Дугласа. Он молча, с не стихающей яростью, смотрел на нежное, послушное создание в его объятиях.

За столом ни одно из блюд не приглянулось дочери Кеннеди. Выпитое вино уже начало действовать, но Валентина вовремя заметила, что Рэмсей сам почти ничего не ел и много пил. Опасаясь, что ни один из них не в состоянии будет контролировать свои поступки, девушка старалась держать себя в руках. Когда с полдюжины членов клана принялись поддразнивать Дугласа, он вышел из-за стола и отправился за ними по коридору, впервые за день улыбаясь. Тина почувствовала себя заброшенной и огляделась в поисках знакомого лица. Заговорив с Дунканом, она поняла, что брат слишком много выпил и теперь едва держится на ногах.

– А где Дэви? – с надеждой спросила Огонек.

– Трахает всех служанок по очереди, – ухмыляясь, ответил Дункан.

Тина презрительно отвернулась. Отчего мужчины такие грубые? Это превращает их в скотов, всех и каждого в отдельности.

– Пойдем, крошка. Крестьяне ждут уже несколько часов, только чтобы взглянуть на тебя.

К ее удивлению, это был Арчибальд Дуглас, предлагающий свою руку. Тина решила, что у графа крепкая голова: невзирая на то что он пил весь день без перерыва, Арчибальд прекрасно держался. За графом Ангусом тянулась самая дурная слава. По всей стране он был известен своим безрассудством и жаждой власти. Поговаривали, что даже сам король боится Ангуса. В глубине души Огонек была удивлена тем, что глава клана Дугласов оказался на ее стороне. Может, это случилось потому, что она напоминала графу Джанет Кеннеди, его бывшую любовницу? Как бы там ни было, она не упустит возможности показаться перед всеми под руку со всесильным Арчибальдом Дугласом. Если клан увидит, что их глава доброжелателен к невесте, может, и все остальные начнут ее уважать и слушаться. В конце концов, власть – не такая уж плохая штука.

В течение следующего часа Тина внимала словам Ангуса и поражала его своим исключительно добропорядочным поведением. Она была мила со всеми, включая самого захудалого крестьянина. Граф по достоинству оценил, с каким уважением девушка прислушивалась к каждому его слову. Валентина понимала, что глава Дугласов, как никто другой, разбирается в делах государства в целом и своего клана в частности. После того как ей был представлен еще один лорд Дуглас, Тина, смеясь, сказала:

– Помилуйте, мой господин, я уже не могу отличить одного от другого. Мне всегда твердили, что в Шотландии овец больше, чем в любой другой стране. Теперь я буду думать, что Дугласов здесь еще больше, чем овец.

Граф скривился. Огонек решила, что таким образом он улыбается.

– Пойдем, детка, я хочу кое-что тебе показать.

В дверях оружейной девушка заколебалась, не зная, стоит ли оставаться с Ангусом наедине. Входя, она подумала, что никогда не сможет доверять никому из Дугласов. На стене комнаты красовалась огромная карта Шотландии, и граф с гордостью подвел к ней Тину. Большая часть карты, от границ до высокогорий, была окрашена в темно-зеленый цвет, и Тина решила, что это обозначает леса. Арчибальд вскоре исправил ее заблуждение – темно-зеленым цветом на карте были обозначены владения Дугласов.

– Это даст тебе представление о нашей силе и богатстве. Два пограничных графства – наши, а также графство Ангус и владения в горной части страны. Вот еще крепость в Ланарке, и отсюда наши земли простираются до побережья.

– Вам принадлежат сотни миль вокруг Эдинбурга, – стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, произнесла девушка.

Арчибальд снова скривился.

– А как ты думаешь, почему столицу перенесли из Стерлинга в Эдинбург?

Тина ответила на этот риторический вопрос:

– Потому что земли вокруг Стерлинга не под контролем Дугласов.

Граф подмигнул ей, корявым пальцем проводя по карте:

– У нас больше десяти замков, и многие из них имеют хорошо вооруженную охрану. Вот главная крепость Дугласов, где река Ди впадает в озеро. Здесь похоронены сердца всех наших лордов.

– Только сердца? – с любопытством спросила Огонек.

– Иногда это все, что можно обнаружить после кровавой битвы. Первый граф нашего рода завещал положить его сердце в шкатулку и похоронить под алтарем в церкви замка Дугласов. С тех пор нашим гербом стало кровоточащее сердце А у Дугласов появилась традиция – проливать кровь за Шотландию. Нас не обвинишь в том, что мы ведем спокойную жизнь.

Валентина дотронулась до кружка на нарте, обозначавшего цитадель Дугласов. Вдруг она прищурилась.

– Здесь ошибка, мой господин. Эта земля не должна быть окрашена в темно-зеленый цвет.

Граф подошел ближе, всматриваясь в карту.

– Один берег реки Ди в Киркудбрайте – владения Кеннеди, – уточнила девушка.

– Нет, крошка. Это часть цены, которую твой отец заплатил Рэмсею.

– Боже мой, так это правда? Отец заплатил, чтобы меня взяли!..

Ангус услышал обиду в голосе Тины.

– Детка, ничего постыдного в этом нет. Ты знаешь, сколько старый Тюдор отвалил нашему королю, чтобы тот женился на Маргарет?

Дочь Кеннеди почувствовала жалость к королеве. Проклятые мужчины! Торгуют невестами, как мебелью! Граф, глядя на девушку, откашлялся и произнес:

– Рэма чуть ли не с боем заставили заключить этот союз. Вот почему он так груб. и невнимателен к тебе сегодня. Детка, я рассчитываю на тебя, приведи его в чувство. Рэм знает свой долг, и на твоего мужа можно положиться.

– Он мне не муж, – быстро ответила Огонек.

– Это поправимо. Ему нужны законные наследники, здоровые сыновья, чтобы было кому передать все это. – Ангус взмахнул рукой в сторону карты. – Сомневаюсь, что тебе удастся когда-нибудь приручить его, уж слишком сильна в нем необходимость повелевать. Такое качество не помешало бы и моему собственному сыну и наследнику. Сыновья Рэма с такой матерью, как Огонек – вот будущее Шотландии, ее сила и власть.

«Я не племенная кобыла!» – хотелось крикнуть Тине, но она сдержалась.

Арчибальд продолжал:

– Племянник достаточно нагулялся. Я не возражаю, если он рассеял по свету несколько ублюдков. В конце концов, наша кровь – лучшая в Шотландии, и такое родство никому не повредит. Ты ведь не станешь скандалить по этому поводу, верно?

Тина, обескураженная искренностью, с которой граф высказал свои соображения, пренебрежительно дернула плечиком.

– Пусть гуляет.

– Умница. Не сомневаюсь, что он одумается, как только ты появишься в его спальне. И надеюсь, после тебя ему не захочется никакой другой бабы.

Огонек открыла рот и снова закрыла его. Неужели старин тоже считал ее опытной по этой части?

– Ну а я, детка, ничем не могу помочь тебе, когда дело касается его ужасного характера. Но думаю, у тебя характерец тоже не сахар.

Тина улыбнулась.

– Есть немного, – призналась она.

Вернувшись в зал, девушка чуть не оглохла от крика и шума. Оказалось, между Дугласами разгорелся спор, сколько пивных по дороге в Глазго. Камерон с важностью перечислял названия сел, славившихся своими питейными заведениями. Драммокд, его кузен и напитан одного из кораблей, дополнял список, Гэвин бурчал, что этого все равно недостаточно для стойкого выпивохи. Поблескивая глазами, Рэм присоединился к спорщикам, доказывая, он-то, мол, знает все пивные лучше остальных. Все зашумели, они обвиняли Черного Дугласа в том, что он приплел сюда еще и адреса двух борделей, хотя против самих борделей никто не возражал. С призывами:

– Вперед, ребята! Пропьем весь путь отсюда до Глазго! – Рэм повел остальных Дугласов из замка.

Когда леди Валентина оставила зал, этого никто не заметил. Вся женская половина клана с наступлением темноты разошлась по комнатам. Выпивоха, тяжело ступая, провожал девушку. Она проходила мимо дверей комнаты Рэмсея, и пес попытался остановить ее лаем.

– Ну уж нет, – ответила ему Огонек. – Можешь сам спать со своим хозяином.

Волкодав издал нечто похожее на тяжелый вздох и отправился за Тиной дальше. Ада и Нелл ждали ее в комнате. Выпивоха застыл на пороге, и Огонек вспомнила, что тот и раньше никогда не смел зайти. Нелл вскрикнула, увидев ужасного лохматого зверя, но Тина спокойно сказала:

– Он не войдет, пока здесь живет призрак.

Служанка вытаращила глаза, а Ада рассмеялась:

– Успокойся, девочка, отправляйся-ка лучше спать. – Открывая двери небольшой прилегающей комнаты, гувернантка продолжила: – Сегодня можешь остаться в моей спальне. Завтра отправишься знакомиться с остальными слугами. – Наедине с Тиной англичанка внимательно вгляделась в лицо своей подопечной и, помогая той снять наряд, произнесла: – При данных обстоятельствах ты вела себя превосходно.

Девушка задрала подбородок.

– Если ты думаешь, что я заплачу, то ошибаешься. Эта свинья не заставит меня и слезинки проронить.

– Ну и хорошо! Последняя из Кеннеди, которая жила в этой комнате, выплакала свое за вас обеих, что не принесло, я думаю, ей облегчения.

«Вовсе нет! – возразила Дамарис. – Алекс Дуглас и я любили друг друга и часто смеялись от души. Я ни разу не плакала до того рокового дня».

Вот если бы ее муж обращался с ней так, как Рэм со своей невестой, Дамарис была бы в отчаянии. День ее свадьбы – и ночь – оказались самыми счастливыми в ее жизни.

Ада расправила белую шелковую ночную рубашку, сшитую специально для этой ночи.

– Я пока уберу ее. Может, до завтра?

– Нет! – решительно ответила Тина.

– И правильно, – согласилась Ада. – Пусть подождет. Я однажды заставила мужчину ждать так долго! Аж пока мы не разделись.

Огонек рассмеялась.

– Ой, Ада, и что бы я делала без тебя!

– Вот так-то лучше. Слезы еще никому не помогали. Спокойной ночи, дорогая. Уж я тебя знаю, завтра ты возьмешь этот замок штурмом.

Глядя в окно, Тина прошептала самой себе:

– Я не буду плакать.

Она продолжала шептать это, пока слезы не покатились по ее лицу.