Текст книги "Покоренные страстью"

Они знали – королевский двор находится сейчас в любимом месте Генриха – в Гринвиче, на Темзе (не доезжая до Лондона). Королевская резиденция утопала в садах всего в двух милях от места их высадки. Путешественники прибыли туда после полуночи, но огни Гринвича ярко горели. Слуги остались в конюшне, а Тина отправилась во дворец в сопровождении Ады. Высокомерно задрав подбородок, леди приказала посыльному, одетому в ливрею, отправляться на поиски дворецкого.

– Я здесь по поручению Ее Королевского Величества, королевы Шотландии, с письмами к ее брату королю.

Сопровождающий дворецкий предоставил им две небольшие комнаты, объяснив, что их слугам придется ночевать на крыше конюшни.

– Я поговорю от вашего лица с гофмейстером[24]24
  Гофмейстер (нем.) – придворная должность в средние века. – Прим. ред.


[Закрыть] и, может быть, завтра он обеспечит вас более подходящим жильем, моя госпожа. Вы сами можете видеть, что дворец переполнен. Некоторые даже спят в палатках и беседках, установленных в парке по случаю праздника.

– Праздника? – эхом отозвалась Тина.

– Праздник урожая, госпожа, отмечается каждый год в конце осени. Думаю, он берет начало еще с языческих времен, но сейчас он стал христианским Днем Всех Святых.

Дворецкий, загруженный делами сверх меры, с утра до ночи был на ногах, подгоняемый придворными Генриха Тюдора. Он исчез еще быстрее, чем появился.

Огонек открыла створки окна, впустив свежий ночной воздух и смех людей, наслаждающихся жизнью. Она оперлась о подоконник, подумав, сможет ли еще когда-нибудь в своей жизни так же смеяться. Тем, веселящимся сейчас в роскошном парке Гринвича, не было никакого дела до ее кровоточащего сердца. Тина была суеверна и чувствовала, что такова ее судьба. Это – Кровоточащее сердце Дугласов. Она закусила губу, пытаясь не нарушить клятвы, данной Рэму. Тогда он потребовал: «Обещай, что больше не прольешь ни одной слезинки!», и она обещала.

В Англии было намного теплее, чем в Шотландии, и королевский двор в этот последний день октября собирался провести праздник в парке. Огонек чувствовала себя, как лиса в клетке. Ей хотелось бежать к Генриху Тюдору и требовать освобождения Рэмсея. Но все было не так просто. Ей повезет, если король вообще удостоит ее аудиенции. Тина рассчитывала на письма Маргарет Тюдор, которые помогут ей проложить дорогу к этому превозносимому величеству, королю Англии. В душе Огонька постоянно жил суеверный страх, что гибель Рэма окажется третьей смертью в семье.

Леди не думала, что ей удастся уснуть, – новая обстановка, мысли о женихе, но усталость взяла свое и она поплыла по волнам сна.

…Тина оказалась в объятиях Рэмсея, везущего ее на Бандите. Они направлялись в замок Дугласов, расположенный на границе. Огонек смутно вспоминала, как этой ночью мужчина жестоко лишил ее девственности, и теперь решила любой ценой обольстить его, разжечь его страсть до безумия, поселить в душе Дугласа такое желание, какого он не знал раньше. Его славе великолепного любовника позавидовал бы каждый, и теперь Тина решила не упустить свой шанс. Как бы устраиваясь поудобнее, она намеренно касалась его тела. Подняла ресницы, и золотистые глаза послали мужчине вызов. Глядя на это пылающее создание, Рэм проклинал самого себя. Он отказывался от такой восхитительной женщины из-за гордости. Сейчас его гордость таяла, словно снег под лучами солнца. Когда пышные груди невесты коснулись его тела, Дуглас чуть не излился, как неопытный юнец. Он натянул поводья, и бандиты пронеслись мимо и скрылись за гребнем холма, спускавшегося в долину к замну. Огонек знала, что все, о чем может сейчас думать мужчина – это о ее теле, еще незнакомом для него. Он хотел ощутить нежность ее упругих полушарий, почувствовать, как они прижимаются к его покрытой черными волосами груди.

Наконец они остались наедине. Взгляд женщины дразнил лорда, скользя по жесткой линии его рта. Скоро этот рот будет полностью принадлежать ей, он сделает то, о чем она мечтает, исполнит все ее желания. Губы будут целовать и превозносить каждый дюйм ее тела, язык станет пленником, заключенным в душистых складках плоти. Этот жесткий рот смягчится от нашептываемых слов любви, распаляющих ее.

Когда конь остановился, Тина, не переставая ощущать опасную чувственность, исходящую от Рэма, заметила чудесную картину, окружавшую их. Безусловно, это было одно из самых красивых мест на земле. Они оказались на среднем уровне трехъярусного водопада, где вода стояла очень мелко. Над их головами водопад разбивался о скалу мельчайшими капельками, образуя облако, напоминавшее газовую фату невесты, а внизу вода потоком устремлялась в глубокое, бездонное озеро. Протянув руки, леди схватила Дугласа за широкие плечи и прижалась к нему.

– Сейчас мы как в раю, – промурлыкала она.

– Держись за меня, – хрипло сказал лорд и спешился, не выпуская женщину из объятий.

Огненная прядь коснулась его щеки, Рэм погрузил лицо в ароматный каскад, вдыхая и дрожа от возбуждения.

Тина улыбнулась самой себе. Черный Рэм и не догадывается, что она решила приложить все усилия, чтобы соблазнить его, сделать своим рабом. Дуглас думал, что это он обольщает, умело снимая с невесты одежду и притягивая ее к своему нагому телу среди темно-зеленой травы к полевых цветов. Его ласки были требовательными, а поцелуи дикими. Язык мужчины словно насиловал ее рот, пока она не уступила ему. Бедра женщины также раскрылись, уступая его натиску, и она похотливо изгибалась, позволяя Рэму проникать все глубже. Когда они занимались любовью, его сила, словно ураган, обрушивалась на Тину. Он настойчиво добивался покорности ее тела, и оно отвечало его желаниям. Огонек не уступала лорду в страсти, возбуждении и безрассудности. Она не могла больше сдерживаться, пин наслаждения наступил. Но мужчина еще не был готов. На какую-то долю секунды ужас охватил Тину – Дуглас не оставлял ее. Дрожь Тины передалась его телу, она дошла до края, а затем влага ее лона придала шелковистую легкость его движениям, и невеста Рэма поднялась еще на одну ступень, к самым вершинам блаженства. Огонек чувствовала, что сейчас взорвется, если хоть чуть-чуть пошевелится или вздохнет поглубже, и в этот момент она поняла, что должна полностью отдать всю власть над своим телом этому мужчине и он доставит ей то, о чем она мечтала. Тина подалась навстречу ему, крик вырвался из ее горла, и они оба утонули в блаженстве, которому позавидовали бы и боги…

Сон прервался, а потом продолжился снова.

…Они стояли на самом краю водопада, Рэм обнимал ее за плечи, целовал волосы и шею.

– Давай нырнем вместе, – предложил Дуглас.

Огонек прижалась спиной к обнаженному торсу мужчины.

Он продолжал:

– Я знаю, что у тебя на все хватит смелости, ты мне это только что доказала.

Он ценил смелость превыше всего, и Тина поняла, что этот прыжок в водопад полностью подчинит его: Рэм будет принадлежать ей душой и телом. Она медленно подняла руки, и лорд сжал ее запястья. Ее ноги сейчас стояли между его раздвинутых ног. Вместе они приподнялись на цыпочки и, как один человек, изогнулись в грациозном прыжке. Ощущение, что ей подвластно все, охватило женщину в полете. Когда они коснулись водной поверхности, она, подскочив, проснулась…

Тина снова легла, стараясь уснуть. Она боялась, что образ Рэма рассеется вместе со сном. Он пробуждал в ней такие сильные чувства, даже когда она спала! Эту связь между ними никто и ничто не может нарушить, никогда. Она сделает все, чтобы помочь жениху.

Ада проснулась в шесть утра и в своем лучшем платье отправилась осматривать Гринвич и его обитателей, снующих по коридорам. А Тина, все еще под впечатлением сна, смотрела из окна в сад. Трава здесь пока не пожухла, оставаясь такой же ярко-зеленой, и аромат поздних роз доносился вместе с легким ветерком. На клумбах пестрели хризантемы, астры и маргаритки. Деревья в парке только начинали менять летний наряд на осенний, и пятна золотого и бордового кое-где проглядывали среди зеленой листвы. В этот ранний час только слуги суетились под окнами, и, высунувшись из окна подальше, Огонек смогла разглядеть крыши беседок, разбросанные то тут, то там в огромном Гринвичском парке.

Усилием воли леди Кеннеди запретила себе думать о Рэме и решила сосредоточиться на ближайших планах. Она тщательно пересмотрела платья, выбрав наряд цвета Тюдоров. Зеленую ткань украшали шелковые розы, и Тина распустила свою чудесную гриву, оставив лишь зеленую ленту, расшитую жемчугом. Ада торопливо вошла и закрыла за собой двери.

– Ни за что не угадаешь – вся семейка Ховардов здесь! Повсюду кишат их слуги и так задирают нос, словно их хозяева – первые люди во всей Англии. Кажется, сын лорда Ховарда Томас – адмирал короля. Он сейчас в почете. Этот чертов пират захватил несколько шотландских кораблей и повесил капитанов на нок-реях.

В глазах Тины потемнело: Боже, а вдруг Дакре уже повесил Дугласа? Нет, она бы почувствовала, если бы Рэм был мертв. До нее только сейчас полностью дошло, что жизнь ее жениха висит на волоске. Она должна действовать, чтобы спасти его. Ада продолжала:

– Король и приближенные обычно посещают утреннюю службу, так что ты тоже должна пойти.

Выходя из дворца, Огонек почувствовала на лице прощальное осеннее тепло солнечных лучей. Впервые слабая надежда пробудилась в ней, словно ей был подан знак с небес. Вот теперь судьба дарит ей шанс – утро, казалось, предвещало благоприятные изменения. В церковь Тина пришла раньше всех и выбрала место рядом с центральным проходом, где она сможет разглядеть каждого и любой заметит ее. Начали прибывать придворные, и леди была поражена великолепием и пышностью их одеяний. Мужчины, разодетые, как павлины, перещеголяли даже дам. Огонек решила, что рубашки под их камзолами выглядели прекраснее самых искусных нарядов, вышитых руками Ады. Кружева выбивались из-под воротников, рюши и оборки окружали запястья. Вышивку и шелковую отделку даже на панталонах украшали драгоценные камни, которых леди Кеннеди никогда до этого не видела. Она была знакома с агатом и бериллом, но о таких камнях, как опал, лунный камень, оранжевый цитрин, гиацинт или хризолит даже не слышала. Когда появился король, Тина поняла, что моду при дворе диктовал он, а приближенные рабски ее копировали. Она неотрывно смотрела на короля, пытаясь привлечь его внимание. Звуки музыки поднимались к сводчатым потолкам церкви. Своей фигурой Генрих напоминал ей брата Донала или их отца, но был крупнее – настоящий великан. Этот «крутой парень» (король любил, чтобы его так называли) имел широченную грудь и квадратное грубое лицо. Плоский бархатный берет, покрытый каменьями и украшенный страусовым пером, прикрывал его редеющие рыжеватые волосы. Песочного цвета коротко подстриженная борода короля повторялась на каждом мужском лице. Его руки, так же напоминавшие кувалды, как руки Ботвина, были сплошь унизаны кольцами. На шее монарх носил две цепи – одну из чистого золота, другую – с изумрудами в золоте. Менее мощные плечи не выдержали бы такой тяжести. Тина вспомнила, что шотландский король Джеймс носит железный пояс, как напоминание о своей вине. Вот в этом и заключалось различие между двумя монархами – у одного внутренняя сила характера, у другого – внешний шик и лоск.

Склоняя голову в молитве, Тина и не подозревала, что похотливые глаза короля уже выделили ее в толпе. При дворе Генриха было немного юных красавиц, и Валентина Кеннеди смотрелась среди дам, как тонкий хрустальный бокал среди пивных кружек. Молодой король моментально возбудился. Усталая вдова его старшего брата, Катерина Арагонская, с которой его обручили, ни в малейшей степени не удовлетворяла растущих с каждым днем сексуальных аппетитов короля. Генрих решил разузнать у своего лорда-канцлера, кто эта красавица. Когда служба закончилась, король вышел раньше всех, и многочисленная толпа придворных, поспешивших за ним, не позволила Тине догнать Генриха. Вернувшись в комнату, она обнаружила там гофмейстера.

– Мадам, если у вас имеются послания к Его Величеству, я передам их канцлеру.

– Я надеялась на аудиенцию короля. Его сестра доверила мне сведения личного характера.

Гофмейстер обиженно надулся. Неужели эта маленькая сучка не понимает, что жизнь и смерть человека зависят от желания короля?

– У нас в Англии существуют правила этикета, мадам. Предлагаю вам ознакомиться с ними. – Уставившись на непокорную, придворный властно протянул руку за письмом.

Тина немедленно вспыхнула.

– А у нас в Шотландии существует учтивость. Неплохо бы вам тоже познакомиться с ней!

Вздернув голову, гофмейстер удалился. Она еще ему покланяется!

Ада высказала свой план:

– Я узнала, что Ховард только что назначен главнокомандующим английской армией. Конечно, здесь, при дворе, они пользуются титулами, и он больше извстен как граф Серрей. Тина, он может оказаться очень важным звеном, если захочет помочь.

– Боже, как я доверюсь ему? Его сынок – адмирал, захватывающий любое шотландское судно, попавшее в поле его зрения. – Огонек подняла запечатанное письмо Маргарет Тюдор. – Как ты думаешь, я была права, что не отдала его гофмейстеру?

– Да. Попомни мои слова, следующим нашим гостем будет сам канцлер.

Взгляд леди остановился на восковой печати, и она заметила, что та была поставлена очень небрежно. Можно было ногтем поддеть ее, а потом запечатать вновь, подержав над пламенем свечи. Не разрешая себе передумать, Огонек сломала небольшую красную печать и пробежала глазами содержание письма:

«Дорогой братец, с пожеланиями счастья и здоровья от сестры Маргарет. Доставившая тебе это письмо леди Валентина Кеннеди обратится с просьбой к твоей щедрой и великодушной персоне. Она помолвлена с лордом Рэмсеем Дугласом, которого лорд Данре арестовал по подозрению в том, что тот является широко известным „лордом-мстителем“. Я знаю, что Дуглас – не тот, кого вы ищете, ведь в это самое время судно „Месть“ продолжает набеги у вашего побережья. Дугласы – самый могущественный клан в Шотландии, как ты знаешь, и я рада сообщить тебе, что нахожусь в близких отношениях с наследником их графского титула. Прошу тебя отпустить пленника, поскольку в будущем он может оказаться одним из твоих родственников. Как ты, без сомнения, заметил, леди Кеннеди – признанная красавица и выразит благодарность за оказанную милость, выполнив любое твое пожелание».

Глава 32

Рот Тины открылся от удивления. Единственная возможность для английского короля оказаться родственником Дугласов – это замужество Маргарет с сыном Ангуса, что означает смерть для короля Шотландии!

Неужели в действие пришли какие-то тайные планы, в которых она, сама того не подозревая, участвует? Огонек сжимала письмо, понимая, что не должна передавать такую ценную информацию, но, взвесив все «за» и «против», решила, что только это послание способно спасти жизнь Рэма. Она быстро прочла письмо Аде, потом растопила воск и вновь запечатала его.

– Я видела короля в церкви. Он огромен, с грубыми чертами лица и с бородой. Слишком уродлив, на мой взгляд, но его наряд – просто великолепен.

– Все, что стоит знать об этом отпрыске Тюдоров, я услышала от слуг. Можно сделать вывод, что у него патологическая потребность подчинять себе все и вся, – ответила гувернантка.

Мысли Тины переметнулись к другому мужчине.

– Черный Рэм Дуглас тоже не терпит непокорства.

– Нет, Рэм – прирожденный лидер, а Генрих Тюдор подавляет всех, кто бы ни встретился на его пути. Он подчинился лишь однажды – женившись без любви на женщине старше него. Только в этом году монарх посмел открыто противостоять церкви и стал изменять жене. Ну и, поскольку его аппетиты теперь ничто не сдерживает, он постоянно охотится на женщин. Тюдору нравится, когда его считают «крутым парнем», на самом деле он просто грубиян и невежа. Перепадов его настроения опасаются все, и каждый стремится угодить королю.

– Священное право любого властелина! – язвительно произнесла Тина.

– И результат не замедлил сказаться – Генрих считает, что стоит наравне с Господом Богом, – завершила свою речь Ада.

Тина спрятала письмо за корсаж.

– Пойдем, прогуляемся в парке. Если я увижу Хо-варда или короля, то смогу обратиться к ним. Главное празднество начнется только завтра, но веселье уже идет полным ходом.

Женщины шли среди деревьев, проходили мимо теннисных кортов, зеленых лужаек, площадок для игры в кегли.

Ада заметила:

– Даже в играх никто не осмеливается побеждать Генриха, он избалован хуже ребенка. Но наказывает король не по-детски жестоко.

Ноги Тины ослабели при мысли, что придется иметь дело с таким чудовищем. Сейчас ей стало тревожно, и заключительные слова письма Маргарет вспомнились с особой четкостью: «Леди Кеннеди выразит благодарность за оказанную милость, выполнив любое твое пожелание». Она постаралась выкинуть из головы пугающие мысли и решила надеяться на то, что английский король не потребует от нее никаких особых услуг.

Выйдя на поляну, которую почти сплошь занимали павильончики, Тина с удивлением воскликнула:

– Цыгане! Ой, Ада, сюда прибыли цыгане, чтобы развлекать двор. Они поддерживают секретные связи друг с другом. Интересно, смогу ли я узнать что-нибудь о Хите?

Женщины брели вдоль фургонов, обходя стреноженных лошадей и вглядываясь в смуглые лица кочевников. Табор был огромен, гораздо больше того, что останавливался в долине Гэллоуэй, и Тина подумала, что это, должно быть, английские цыгане. Какой-то коренастый малый ощерился в улыбке, разглядывая ее. Вместо того чтобы проигнорировать наглеца и удалиться с гордо поднятой головой, как она сделала бы раньше, Огонек решила заговорить с цыганом.

– Ты знаешь одного из ваших, которого зовут Хит? Хит Кеннеди из Шотландии?

Малый сверкнул зубами.

– Мы не признаем границ, мы – ромалэ, а не шотландцы или англичане.

– Да, да, я знаю, – нетерпеливо проговорила Тина. – Так ты слышал о Хите?

Тот рассмеялся:

– Цыгане не любят расспросов. Может, и слышал, а может, и нет.

Тина топнула ножной. Она решила, что ничего от него не добьется. Цыгане держались сами по себе, в точности как члены одного клана. Секретность и преданность друг другу были необходимыми условиями их выживания.

– Ну ладно, если встретишь его, то передай, что Огненная Тина здесь и ей необходимо его увидеть.

Цыган расплылся в улыбке.

– Если леди угодно, я могу услужить вместо него. Надо только отойти подальше.

– О-ох, – выдохнула Огонек и, подхватив юбки, поскорее удалилась от наглеца на безопасное расстояние.

– Что такое происходит с мужчинами? – спросила она у Ады.

Та пожала плечами.

– Эта штучка между ног для них – центр вселенной, независимо, король он или цыган.

Они проходили мимо молодой цыганки, которая наряжала дрессированных собачен, ее лицо показалось Тине знакомым. Но она не была уверена – в ярко-красных юбках и белых крестьянских блузках все цыганки походили одна на другую. Почувствовав спиной чей-то взгляд, Тина обернулась. Ну конечно, она помнила эти раскосые глаза и пухлый рот. Огонек не знала имени девушки. Она встречала эту смуглую красотку всякий раз, когда навещала Хита. Цыганка смотрела на леди с неприкрытой ненавистью. Тина подошла к ступенькам фургона.

– Меня зовут…

– Я знаю, – сплюнув, прошипела Зара. – Ты – одна из шлюх Кеннеди.

Щеки Валентины вспыхнули. С трудом подавив гордость, она продолжила:

– Хит здесь?

Зара пожала плечами:

– Был, да ушел.

– Когда вернется? – спросила Огонек.

Цыганка сверкнула глазами, она с удовольствием заколола бы эту рыжую своим ножом. Тина достала из кармашка золотую монету. Зара облизала губы.

– Он приходит и уходит.

Жадные смуглые пальцы потянулись за деньгами.

Тина крепче сжала монету.

– Почему ты меня ненавидишь?

В тишине обе женщины разглядывали друг друга. Наконец Зара ответила:

– Я была любовницей Рэма до тебя.

Леди Кеннеди ощутила, как ревность сжимает ее сердце. Было очевидно, что цыганка до сих пор вожделеет к темноглазому Дугласу. Огонек решила использовать эти чувства.

– Рэма схватили. Думаю, его доставили в Лондон. Мне нужен Хит, чтобы узнать, где его держат. – Она отдала Заре монету. – Ты мне поможешь?

Зара побледнела, но не хотела сдаваться так быстро.

– А может, я не захочу?

Тина задушила в себе остатки гордости.

– Захочешь, знаю, потому что я тоже была его женщиной и хочу помочь. Я сделаю все, чтобы спасти его, и ты тоже.

– Женщины, которые разделят с ним постель, всегда будут просыпаться счастливыми, – уколола ее Зара. Тина покачала головой.

– Больше не будет женщин. Его собираются повесить.

Глаза цыганки сузились, в них появился опасный блеск.

– Он был первым мужчиной, который подарил мне золото. И он был единственным, кому я позволяла снимать с меня серьги.

Огонек видела только одну серьгу, но Зара медленно подняла юбку и продемонстрировала второй золотой обруч, выглядывающий из густых черных кудрей между ее ног. Глаза Тины расширились: чертов развратник, пусть его повесят! Ее сердце сжалось так болезненно, что Тине показалось, будто оно начало кровоточить. Потом внутренний голос произнес: «Какая разница, сколько женщин он имел до тебя? Когда приходит любовь, все, что было раньше, становится ничем». Тина знала – она сделает все для освобождения Рэма, и оставалось надеяться, что Зара поступит так же. Леди повернулась, собираясь уйти, и цыганка спросила:

– Ты поможешь мне встретиться с королем?

«Если бы мне самой кто-нибудь помог», – подумала леди Кеннеди, но мудро смолчала. Она небрежно кивнула Заре, пытаясь показаться уверенной.

Ада уже торопила воспитанницу:

– В саду под тентами накрыли столы. Пойдем, поедим чего-нибудь.

– Извини, я не голодна, – ответила молодая женщина.

– Тебе надо поесть, иначе ты опять свалишься.

Тина потрясла головой.

– Не хочу давиться. А ты, конечно, поешь. Пойдем, я чего-нибудь выпью.

Столы ломились от плодов урожая этой осени. Ада положила себе мясного паштета и фруктового пирога. Тина взяла чашу сидра с пряностями. Рядом с ними послышались смех и мужские голоса: места за столом заполнялись придворными. Когда толпа расступилась, чтобы пропустить короля, Огонек заметила рядом с ним лорда Ховарда. Ей удалось только мельком увидеть, как мужчины что-то обсуждали, и толпа дворцоврго люда сразу же окружила монарха. Не успела Тина проложить себе дорогу, как другие женщины и мужчины уже потянулись к Генриху, словно железные опилки к магниту. Огонек и гувернантку бесцеремонно оттолкнули друг от друга, казалось, каждый в Гринвиче имеет какое-то свое неотложное дело к королю.

– Следуй за Ховардом и скажи ему, что леди Кеннеди хочет его видеть, а я попытаюсь протиснуться к королю, – было последнее, что успела сказать Огонек до того, как нахлынувшая толпа окончательно разъединила их.

Невеста Дугласа пошла вместе со всеми, вслушиваясь в разговоры. Монарх направлялся к площадке для игры в кегли. Несколько счастливчиков были выбраны в партнеры короля, а остальным, окружившим лужайку, оставалось только болеть за него и поддерживать Тюдора громкими криками.

Тина невольно притягивала взгляды и руки стоящих рядом мужчин. Красавицы при дворе были большой редкостью. Она почувствовала чье-то прикосновение пониже спины и гневно обернулась. Столкнувшись взглядом, наглец, позволяющий себе такие вольности, даже не опустил глаза, дерзко уставившись на нее. Раздалась звучная пощечина.

– Как вы смеете! На людях! – выкрикнула она.

Внезапно наступившая тишина подсказала леди, что за ней наблюдают.

– А ты бы предпочла наедине, милочка? – ухмыляясь, спросил нахал, нисколько не смущенный оплеухой, и толпа разразилась громким хохотом.

Генрих поднял голову, чтобы посмотреть, что так развеселило его подданных. Заметив пылающую копну волос и тотчас узнав юную красавицу, которую он видел утром в церкви, король обратился к Ховарду:

– Узнай, что это за девица беседует с твоим сыном Эдмундом. Я бы не прочь ее приголубить, – хмыкнул он.

Ховард хихикнул в ответ, но, взглянув в указанном направлении, не обнаружил заинтересовавшую короля особу – Тина скрылась среди зрителей. Она решила подождать, пока монарх закончит игру, и снова попытаться оказаться с ним рядом. Леди Кеннеди скользнула взглядом по придворным дамам. Любую из них с трудом можно было отличить от другой, все они копировали наряды и прически друг друга, все были немолоды и тяжеловесны. Возможно, это фасоны их платьев придавали дамам вид судов под всеми парусами. Модный туалет, тяжелый и полностью скрывающий фигуру, включал обязательный длинный рукав покроя «баранья нога», многочисленные сборчатые юбки. Сложные сооружения на головах женщин украшали обильные драгоценности, которые все же не могли заменить естественной красоты волос. Тина встала на скамейку и, взглянув поверх голов придворных, увидела, что король завершил игру. Он по-свойски подхватил под руку какую-то даму и удалился с площадки вместе с ней. Толпа последовала за ними, а Огонек – за толпой. В саду дворцовый люд разделился – некоторые поспешили в замок, некоторые – к накрытым столам. Невесте Дугласа удалось разглядеть исчезающую за густой листвой парочку – Генриха с его избранницей, и она направилась за ними. Граф Серрей в это время разговаривал со своим сыном Эдмундом:

– На площадке во время игры король заметил, как ты беседовал с какой-то девицей, и Его Величество воспылал.

– Самая прелестная мордашка за весь этот год, – ответил Эдмунд. – Жаль, я не узнал ее имени, а если бы узнал, не стал бы делиться с Генрихом.

– Не будь дураком, сынок, что такое баба для двух друзей?

– Ты же много раз сидел с ним за одним столом и знаешь, с каким зверским аппетитом он поглощает все, что видит. И с бабами он точно такой же. Элизабет Блаунт дала ему чуть-чуть «попробовать», и теперь он «пожирает» ее каждый день.

– Боже мой, если глаза меня не обманывают, я только что видел леди Валентину Кеннеди. Какого черта она делает при дворе Генриха, если только не королева послала ее с поручением? – догадался лорд Ховард.

– Где она? – спросил Эдмунд.

– С такой великолепной огненной гривой ее легко разглядеть в любой толпе.

– Так это та самая, с которой я разговаривал. Вон она, шмыгнула вслед за королем в самые заросли.

– О, мой Бог! Генрих, конечно, хочет с ней познакомиться, но не при данных обстоятельствах, уж уверяю тебя!

Придворные, следовавшие за королем, мудро удалились, заметив, что он повел Элизабет Блаунт в самую гущу сада. Тина так увлеклась погоней за английским монархом, что не сразу сориентировалась и очутилась в своеобразном зеленом лабиринте. Кустарник обступал ее со всех сторон, и она слегка растерялась, оказавшись среди пышной растительности. Оглядевшись по сторонам, Огонек обнаружила проход в зеленой стене. Раздвинула ветки и очутилась на крошечной лужайке, в центре которой стояли солнечные часы. Тина коснулась бронзовых букв: «Я измеряю только счастливое время». Леди всхлипнула – сколько счастливых часов, озаренных любовью Рэма, она потеряла? А сейчас им двоим, может быть, остались только часы бедствий. Она прошла по еще одному зеленому коридору и услышала голоса. Кто-то почти перед ней нетерпеливо требовал:

– Ну же, Бесси, задирай юбки, чего ты вдруг испугалась?

– Пожалуйста, Ваше Величество, может, пойдем еще куда-нибудь? В моей спальне вы сможете раздеться и чувствовать себя удобнее.

Женский голос умолял, но звучал слишком уж беспомощно.

– Чепуха, Бесси! Я не могу раздеваться и одеваться всякий раз, когда мне требуется женщина. И для чего, как ты думаешь, изобрели гульфик?

Тина зажала рот рукой и попятилась, стараясь скрыться в гуще листвы. Генрих Тюдор намеревался удовлетворить свою страсть не более чем в четырех футах от нее, за живой изгородью. Леди видела две пары туфель, носками друг к другу. Одна пара была женской, украшенной цветочками. Вторая – огромного размера, с квадратными носами и усыпанная драгоценностями. Внезапно женские туфельки оказались повернутыми в противоположном направлении.

– Облокотись на скамейку, Бесси, и задери эти чертовы юбки! Не думай, что тебе удастся только подразнить меня!

Затем последовал шорох одежды, пыхтенье и сопение, странные стоны и поскуливание обиженной женщины. Валентина была шокирована и почувствовала отвращение – вот, оказывается, как благородный король обращается с дамой! Занимается с ней любовью, словно бык, покрывающий корову где-нибудь на лугу! Женщина вскрикнула и расплакалась.

– Ну-ну, Бесси, детка. Я знаю, что имею большие размеры и могу причинить боль, но это небольшая цена за ту великую честь, что я тебе оказываю.

– Ваши драгоценности поцарапали меня, сэр.

Генрих рассмеялся:

– Может быть, может быть. Я тебя здорово приласкал. И что такое легкая боль в сравнении с таким огромным наслаждением? Перестань ныть и помоги мне застегнуть эту чертову ширинку.

Каи только две пары туфель пришли в движение, Тина кинулась прочь, напролом сквозь зеленую стену. До нее донеслись слова Генриха:

– Не убегай никуда после охоты. – Но ответ женщины был слишком тих.

Выждав не менее четверти часа, Огонек выбралась из зарослей и поклялась никогда в жизни больше не входить в них. Надежды раннего утра стремительно таяли. Она вернулась в свою комнату, рассчитывая встретиться там с Адой, но столкнулась с пажом, ожидавшим ее, чтобы передать послание от лорда-канцлера. В записке была изложена просьба встретиться с ним, как только она вернется. Тина отослала пажа на поиски канцлера, а сама, в ожидании, присела на край кровати. Внезапно она вздрогнула – чья-то темная фигура распахнула окно комнаты и запрыгнула внутрь.

– Хит! Боже мой, Хит, ты напугал меня до полусмерти!

– Дорогая, что ты делаешь в Англии? – Цыган был вовсе не рад ее приезду.

Леди кинулась ему на шею.

– О Господи, все так смешалось! Дэви предал Черного Рэма и натравил на него лорда Данре. Дугласа поджидали на борту «Мести». Английский король обещал награду за его поимку.

– Вот чертов сучонок! Меня всегда тошнило от младшего Кеннеди. Если Рэма привезут в Лондон, то, скорее всего, заключат в Белую башню.

Хит не стал уточнять, что тюрьма находится как раз за Гринвичем, на холмах Тауэра.

– Сам король послал протест, и граф Ангус передал мне письма от королевы Маргарет ее брату с известием, что задержан не тот человек. Но мне пока не удалось поговорить с Тюдором.

– Лорд Ховард, граф Серрей, сейчас пользуется самым большим влиянием при дворе. Он знает тебя, Тина?

– Да, однажды пытался меня соблазнить, – Огонек беспомощно дернула плечиком. – Старый развратник!

– Он, конечно, мог бы выяснить, где держат Рэма. Поговори с ним, будь обольстительна, пусть разрешит тебе посетить мужа. Я уверен, что Ховарду будет нетрудно это устроить. А если он потребует награду за свою услугу, скажи, что здесь рядом твой брат, который сможет защитить твою честь.