Текст книги "Покоренные страстью"

Глава 23

– Теперь, когда у меня есть краски, я могу попытаться запечатлеть вас на холсте, – произнес Колин, чтобы нарушить молчание по пути в крепость.

Несколько лошадей везли товары с «Антигоны».

– Да, – рассеянно ответила Огонек.

– Тина, здесь неровная дорога, надо быть внимательной, – предупредил Колин.

– Простите, – ответила она. – Я в мыслях унеслась за сотни миль. – А как вы рисуете портреты?

– Как-нибудь мы отправимся на прогулку, и я захвачу альбом для набросков. Постараюсь углем наметить несколько поз, потом выберу лучший набросок и перенесу его на холст.

– Значит, мне не придется часами позировать?

Он кивнул.

– У меня цепкая память, и я не упускаю деталей.

Тина пообещала:

– Мы начнем поскорее, пока не наступила осень. Красный вереск на холмах уже потемнел, и папоротник засыхает.

– Наши места красивы в это время года. Замок уже за следующим холмом.

Подъезжая к воротам, женщина заметила красный бумажный цветок, выглядывающий из куста, и сразу же поняла, что это значит. Такие цветы делали цыгане, выходит, Хит подает ей знак. Уронив перчатку, она спешилась, чтобы поднять ее, и заодно захватила цветок. Слова на лепестке гласили: «В долине реки Ур».

Во дворе Огонек приказала пажу отнести рулон ткани и гобелен Аде, а сама понесла пряности мсье Бюрку. Когда Тина вошла в спальню, гувернантка уже приготовила ей ванну и разворачивала материю. Внутри рулона был флакончик с духами, и леди Кеннеди добавила несколько капель в горячую воду.

– Этот изумительный бархат – самый красивый из всего, что я видела, – с восторгом произнесла англичанка. – Должно быть, он из Вира.

– Ада, ты ведь все знаешь. Здесь хватит и на платье и на халат?

Наблюдая за своей воспитанницей, входящей в ванну, Ада ответила:

– Я знаю не все, но одно мне известно – ты сейчас похожа на холеную кошечку.

– Это потому, что я полна сливок, – с порочной улыбкой и вздохом удовольствия ответила Тина, погружаясь в воду.

Гувернантка улыбнулась.

– Когда в женщине пробуждается чувственность, даже простая вода доставляет ей наслаждение.

– Угу, ты такая опытная и мудрая, Ада!

Прислушиваясь к биению пульса между ног, Огонек застенчиво проговорила:

– Ада, я хотела тебя кое о чем спросить, но я… то есть ты можешь сказать, бесстыдство это или нет?

– Ну, если это касается того, что делал с тобой Черный Дуглас, то я в этом не сомневаюсь, – подначила ее англичанка.

– Ада, он… ласкал меня ртом… вот здесь.

– Тебе можно позавидовать.

С залившимся краской лицом молодая женщина продолжала:

– Мне… мне понравилось, но как он мог?

– Некоторые мужчины могут. Очень немногие. Не беспокойся о вкусе своего тела – ты молода и свежа. Можешь попробовать сама, послюнив пальчик, чтобы удостовериться.

– Боже, Ада, я не могу этого сделать!

– Чувственная женщина может все. Обычно телу передается вкус того, что ты ешь. Выпей побольше фруктового сока, а потом попробуй себя.

Тина поднялась из воды и энергично растерлась полотенцем.

Англичанка искоса посмотрела на нее.

– А ты никогда не хотела приласкать его ртом?

Секунду Огонек не понимала, о чем речь, но потом эта мысль шокировала ее до самой глубины души. Она немедленно сменила тему разговора:

– Ты не занималась переделкой моих юбок?

– Да, перешила парочку, теперь ты можешь без проблем ездить верхом. Опять покидаешь замок?

– Да, цыгане стали табором в паре миль на востоке, в долине реки Ур.

Взяв с собой только грума Кеннеди, Тина отправилась навестить Хита, она не хотела, чтобы рассказ об этой поездке достиг ушей Рэма. Галопом въезжая в табор, Огонек сразу же заметила высокую фигуру ее преданного друга.

– Хит! Хит! – радостно окликнула она молодого цыгана, который подхватил ее с лошади, закружил и поцеловал. Ставя леди на землю, Хит тревожно всматривался в ее лицо.

– Я беспокоился о тебе, дорогая. Дугласы хорошо с тобой обращаются?

Он был вне себя, когда узнал, что Тину насильно заставили обручиться с Черным Рэмом. Из ее собственных уст Хит желал услышать, что Огонька никто не обижает, иначе он не остановился бы и перед убийством.

– Спасибо за заботу, ты же сам видишь, как я выгляжу.

– Я вижу только то, что снаружи, а хотелось бы узнать о твоих чувствах, – тихо ответил цыган.

Они сидели на ступеньках его фургончика и ели кролика, зажаренного на вертеле.

– Ты уверен, что это не ежик? – хихикая, спросила Огонек.

Он с нежностью посмотрел на подругу, и она решила, что доверится Хиту, как всегда это делала. Тина покачала головой.

– Я думала, что так хорошо все устроила. Уже была почти у алтаря с Патриком Гамильтоном, когда вмешалась сама судьба.

– Свадьба с Нэн Ховард так и не состоялась. Мы были в Эдинбурге. Старая Мэг устроила ей аборт.

Леди Кеннеди ошарашенно глядела на цыгана. Она не сомневалась, что тот в курсе всех дворцовых интриг.

– Значит… Патрик все еще свободен?

Хит кивнул.

– Да. Но ты уже – нет.

– Я тоже свободна! – вспыльчиво ответила она. – То есть буду свободна. Я никогда не выйду за Дугласа!

– А если появится ребенок? Лорд обещал жениться на тебе.

– Ты не понимаешь, это моя месть. Месть за все. Они захватили Дэви и пытали его. Когда я освободила брата, Черный Рэм примчался в Дун и устроил побоище. Это было самое унизительное для всех Кеннеди, но и это еще не все. Король приказал установить кровную связь между нашими кланами, и отцу пришлось платить Сорвиголове, чтобы тот меня взял! И даже после этого Дуглас на мне не женился. Унижение – это такая рана, которая никогда не заживает.

– Валентина, игра, затеянная тобой, слишком опасна. Старая Мэг рассказала мне об отраве, которую подсыпали Дамарис много лет назад. И еще она открыла имя того, кому продала этот яд.

Тина задержала дыхание, ей хотелось, чтобы Хит замолчал, не продолжал дальше. Наконец она прошептала:

– Рэмсей?

Цыган кивнул.

Отшвырнув кроличью косточку, Тина побежала к реке. Слова Чокнутого Малкольма эхом звучали в ее голове: «Это была другая сволочь». Хит медленно шел сзади.

– Тина, есть еще кое-что, о чем я хотел тебя предупредить. Граница небезопасна. Мы прошли от Эдинбурга до Бервика обычным путем, а потом вдоль границы через Шевиотские горы. Англичане совершают набеги повсюду на востоке и в центральной, болотистой части страны.

Огонек дернула плечиком.

– Набеги и кража скота – их обычное времяпрепровождение.

– Нет, их цель – не скот. Англичане совершают жуткие преступления, они грабят, поджигают дома, убивают и насилуют. Пообещай, что ты не станешь покидать крепость в одиночку.

Тина вспомнила о набеге, который случился сразу после их приезда в замок Дугласов. Рэм почти ничего не рассказал ей об этом, но он явно побывал в жестокой битве.

– И ты обещай мне, что будешь осторожен, – попросила она цыгана.

– Зиму мы обычно проводим в Англии, но в этом году, скорее всего, останемся здесь. Будем в окрестностях Дампфри всю осень.

– Наверное, мне лучше вернуться, пока не стемнело, – предусмотрительно произнесла Огонек.

– Пошли, я провожу тебя.

– А куда подевался мой грум?

– Сейчас отыщу его, – предложил Хит, подозревая, что юный Кеннеди в этот момент оплачивает услуги Зары.

Вечером, ужиная вдвоем с Адой, Тина поведала ей новости о Нэн Ховард. Заодно она повторила предупреждение Хита о набегах. Но повторять слова цыгана о Рэме Дугласе она не стала. После ужина обе женщины занялись гобеленом с изображением рыси. Повешенный над кроватью, он идеально подходил к меховому покрывалу. Ночью, раскинувшись на широкой постели, Огонек вспомнила об узкой корабельной койке. Она не могла заснуть, вновь и вновь перебирая все события с той проклятой ночи, когда ее братья решили воровать скот. Тина ворочалась с боку на бок, не признаваясь самой себе, что чувствует одиночество в пустой кровати. Сначала ей было холодно, потом стало слишком жарко, наконец, сбросив ночную рубашку, она задремала.

Где-то между тремя и четырьмя часами утра, когда силы духа любого человека угасают, Рэм разделся в кромешной тьме и лег рядом с ней. Он был в полном изнеможении. Сегодня Дуглас исчерпал весь свой запас выносливости, захватив вооруженное английское судно и перетаскав пушки с одной палубы на другую. Пленники были доставлены на остров Мэн, затем «Месть» буксировала английский корабль. Три часа им пришлось бороться со штормом в Ирландском море, привести оба судна в залив Солвей оказалось нелегким делом. Проплывая мимо Гретны, они увидели сигнальные огни в сгущавшейся тьме. Деревня находилась под защитой его патруля, и Рэм знал, что сегодня он пренебрег своими обязанностями. Им пришлось причалить, взять коней из табуна и дать бой грабителям из Англии. И вновь враг превосходил их числом, но ярость, с которой Дуглас и его люди обрушились на нарушителей границы, заставила тех броситься в паническое бегство. Многие англичане были убиты, но и лорд потерял двух человек, а один был смертельно ранен. То, что они обнаружили в разграбленной дервне, заставило побледнеть даже самых бывалых вояк. Женщины и дети скрылись в церкви, но англичане со звериной жестокостью подожгли это последнее их убежище. Маленькие обгоревшие трупы громоздились за каменным алтарем.

Вернувшись в замок, бандиты Рэма обмывали многочисленные раны, а лорд следил, чтобы всем была оказана помощь. После, шатаясь, он с трудом взобрался по ступеням в свою спальню – к своей женщине. Дуглас был измотан и физически, и эмоционально, но в мозгу его продолжали прокручиваться сцены, от которых он не мог избавиться. Сегодня ему не раз улыбался лик смерти, он обеспечил могильщиков работой на многие часы. Его душа была проклята из-за всех тех убийств, что он совершил в честь короля, и из-за того, какую роль сыграл в смерти Дамарис.

Тина заворочалась во сне, и мысли Рэма обратились к ней. Он обнял женщину, прижал ее к себе. Ощущение обнаженного теплого тела рядом было таким успокаивающим, расслабляющим. Огонек проснулась, чувствуя, как нежные поцелуи покрывают ее лоб и волосы. Она не могла поверить, что это тот самый Рэм, который занимался с ней любовью свирепо, с убийственной силой. Сейчас губы мужчины были такими мягкими, осторожными, такими ласковыми, что ее сердце, казалось, останавливалось от ответной нежности. Прижимаясь к своему жениху, Тина с изумлением почувствовала, что он дрожит.

– Обними меня, – хрипло сказал он, и жалость охватила ее. В эту секунду Огонек поняла, что Дуглас раскрывается перед ней с новой стороны и не хочет прятать этого. Она сжала его в объятиях и услышала, как он прерывисто вздохнул и расслабился.

– Обними меня, – еще раз попросил лорд, и женщина поняла, чего он хочет. Изогнувшись и приподнявшись на руках, Тина приняла вошедшую в нее мраморную твердость. Рэм прижался губами к теплой ямке на шее невесты, и вместе они поплыли к слепящей гармонии. Так Дуглас наконец нашел успокоение и убежище от всех ужасов этого дня.

Тина проснулась ранним утром. Лорд все еще обнимал ее, забывшись тяжелым сном. Когда она покидала его, он пробормотал что-то возражающее, но не проснулся. Огонек заметила, что в черных как вороново крыло волосах мужчины запеклась кровь, его лицо покрывала густая щетина, и все же во сне он выглядел моложе своих тридцати двух лет. Если бы он не был рожден Дугласом и вскормлен в ненависти и среди убийств, кто знает, кем бы он стал? Вздохнув, Тина накинула халат и отправилась в комнату Ады.

– Пусть слуги нагреют воды для ванны, и, пожалуйста, попроси мсье Бюрка приготовить завтрак на двоих. Он знает, что я не выношу овсянку без сиропа и кувшинчика сливок. Еще пусть будут фрукты и кусочек говяжьей вырезки – никакой баранины, умоляю.

Прошел час, прежде чем Огонек подошла к кровати с подносом. Неотразимый аромат заставил Рэма открыть глаза. Взобравшись на постель, леди Кеннеди села, скрестив ноги, и поставила перед собой поднос. Мужчина удивленно посмотрел на нее: для него еда в постели была в новинку.

– Что это ты делаешь?

– Ты так устал этой ночью, я пытаюсь вернуть тебя в прежнее состояние. Сейчас я буду тебя кормить.

Лорд взял кувшинчик с сиропом и, окунув в него палец, облизнул его. Невеста шлепнула его по руке, забрала сироп и полила им дымящуюся овсянку, не забыв положить сверху сливки. Ложка смеси оказалась у самых губ Рэма.

– Открой рот! – приказала Тина.

Он подчинился.

Затем они наслаждались персиками с начинкой из красносмородинового желе. После ели бифштекс, который был так нежен, что буквально таял на языке.

– Боже, это почти так же хорошо, как секс, – сказал Дуглас.

– Лучше! – принялась поддразнивать Огонек, и была немедленно схвачена и повалена.

Стук в дверь заставил ее торопливо выбираться из-под подушек. Слуги внесли горячую воду, и Рэм собрался было понаблюдать за купанием своей невесты. Оставшись наедине с лордом, Валентина улыбнулась ему и провозгласила:

– А теперь я тебя помою.

Он присвистнул, удивленный таким чрезмерным вниманием к своей особе. Сузив глаза, он задумался: чего она хочет? Должна же быть какая-то цель, которую она поставила перед собой и теперь всеми средствами пытается достичь. Ну что ж, если он будет хранить молчание, то Тина скоро себя выдаст.

Рэм встал с кровати и забрался в хорошенькую ванну. Тина рассмеялась – мужчина представлял забавное зрелище. Надушенная вода доходила ему только до бедер. Опустившись на колени, Огонек достала губку.

– Я буду вашей служанкой, мой господин.

– Намереваешься сыграть роль гурии в гареме? – ехидно поинтересовался Дуглас.

– Мои фантазии – это мой секрет, иначе жить неинтересно. – Она терла широкую спину и волосатую грудь мужчины, его растительность под мышками напомнила ей черный шелк. – Я только начинаю открывать в тебе все новые вещи, – пробормотала она.

– Да, некоторые части моего тела более выдающиеся, чем другие, – пошутил он, следя, как взгляд женщины опустился ниже.

Словно морская змея подняла над водой голову, и Тина с любопытством изучала ее строение. Пальцем она осторожно обвела кольцо крайней плоти. Мужчина вздрогнул.

– Почему это так устроено? – спросила Огонек.

Хриплым голосом он пояснил:

– Эта кожа защищает самый уязвимый участок тела и помогает возбудить тебя при фрикциях.

С пересохшим горлом она почувствовала, как нарастает в ней желание. Рэм наблюдал за всеми движениями женщины, когда она наклонялась и ее халат распахивался. Затем он перевел взгляд на гобелен и сразу же понял, кого напоминает эта рысь. Золотистые глаза были почти одинаковыми, и двигалась его невеста с той же неторопливой грацией, когда подавала ему полотенце и бритву. Тина и сама была диким, изворотливым, неприрученным созданием, и Дуглас знал, что именно это так притягивает его. Огонек заметила вожделение в глазах лорда и протянула руку, удерживая его в воде.

– У тебя волосы покрыты запекшейся кровью, намыль голову, а я смою.

Он нетерпеливо тер голову, а потом она окатила его холодной водой. Это, однако, не остудило пыл ни самого любовника, ни его подруги. Подавая жениху большое мягкое полотенце, Валентина промурлыкала:

– Только не брейся до того, как займешься со мной любовью.

Она позволила халату соскользнуть с плеч на пол. Лорд поднял невесту, и она обхватила его ногами. Поднеся ее к серебряному зеркалу, он сказал:

– Посмотри, ты похожа на дикую кошку.

За своей спиной Огонек увидела отражение гобелена и действительно почувствовала, как что-то дикое пробуждается в ее душе. Она уже чувствовала прикосновение шелковистого рысьего меха к спине и, царапая мужчину, укусила его за шею. Он зарычал, возбуждаясь все больше, и, не удержавшись на ногах, они упали на постель. Оба испытывали непреодолимое желание друг к другу. Тина знала, что не любит Рэмсея, но она любила то, что он с ней делал и что заставлял чувствовать. Все ее тело – от макушки до кончиков пальцев ног – словно пронизывала молния. Царапающая ее кожу щетина на лице Дугласа еще больше разжигала пламя страсти молодой любовницы. Она спрашивала себя, почему Сорвиголова обладает такой властью над ее телом, и сама давала ответ: это опасность, риск быть разоблаченной и убитой притягивают ее.

Лорд все яростнее погружался в глубины ее тела. Они обжигали друг друга, и Тина на секунду представила, как движется в ней так внимательно изученное ею орудие мужчины, вызывая сладкие конвульсии всего ее существа. Они достигли оргазма одновременно, и Огонек с дрожью наслаждения ощутила, как изливается его семя. Даже тяжесть его тела доставляла ей удовольствие, потом он откатился, и дочь Кеннеди подумала, что ее жених по праву носит свое прозвище.

Этим утром Рэм чувствовал себя вновь родившимся, буйная энергия переполняла его, и он понимал, что это все благодаря редкой женщине, доставшейся ему в невесты. Валентина возродила его к жизни, обновила его силы. Целуя ее нежные груди, Дуглас услышал приближающийся цокот копыт. Мужчина вышел на парапет замка и, вернувшись, принялся торопливо одеваться.

– Прибыл Ангус. Я слишком долго отдыхал, пойду принимать пополнение. – Он с извиняющимся видом поглядел на Тину. – Прости, но тебе придется развлекать Арчибальда, а мне надо срочно уезжать. – Тут он подумал, что, может, вовсе ей и не нужен.

– Постараюсь вернуться сегодня, но опять очень поздно.

– Хочешь, чтобы я тебя дожидалась?

Дуглас отрицательно покачал головой.

– Нет, ты лучше ложись.

Только когда жених оставил ее, Огонек позволила себе в мыслях вернуться к истории с Дамарис. Словам Старой Мэг доверять было нельзя – она всегда говорила то, что ей было выгодно. Но Хит убеждал ее, что отраву купил Рэм, а Хит ей никогда не врал. Малкольм намекал на то же самое, а она не была убеждена в его ненормальности – старик казался скорее пьяницей, чем чокнутым. Тина ни на минуту не сомневалась в способности Черного Дугласа убить женщину. Женщины мало что значили в этом мире мужчин, и если бы одна из них оказалась на пути Рэма, то он уничтожил бы ее без жалости. При помощи яда? – с дрожью спрашивала себя леди Кеннеди. Не хотелось верить, но она понимала, что Сорвиголова может применить любое оружие. Огонек решила расспросить о прошлом Ангуса. Конечно, тот слишком любит племянника, чтобы выдать его, даже виновного. Придется быть очень осторожной. А если не удастся ничего выведать у Арчибальда, то можно заняться Колином.

Глава 24

С парапета Тина наблюдала за отъездом Рэма и других членов клана. Темноволосые, хорошо сложенные мужчины представляли волнующее зрелище. Они сидели верхом на полудиких горных лошадях, привыкших к суровым зимам высокогорий. Почти семьдесят человек, связанные узами родства, смеялись, перекликались, ругались и, подставив обветренные лица солнцу, отправились на объезд границы. Огонек заметила, что ни один из них не надел цветов клана и не имел герба на одежде, и поняла почему. Такая скрытность придавала группе зловещий вид.

Для встречи с Ангусом Огонек выбрала хорошенькое голубое платье, с оборками на рукавах и по подолу, но с простым, достаточно открытым вырезом. Ада закатила глаза при виде девичьей ленточки, которую ее воспитанница вплела в пылающие кудри.

– Смотри, не то он захочет покачать тебя на коленке, – ухмыльнулась она.

Лицо Арчибальда осветилось при виде молодой женщины. Тина протянула руки, приветствуя графа.

– Дворецкий хорошо о вас позаботился, граф? Прошу прощения за столь позднее валяние в кровати.

Ангус ощерился.

– Ну, каков молодец? Олень в брачный сезон, верно? Будем надеяться, что парень посеял глубоко, а ты, детка, должна быть плодовитой.

Вспыхнув от грубой прямоты Арчибальда, леди Кеннеди заставила себя мило рассмеяться.

– Вы, Дугласы, сущие черти. Я еще ничего не видела в замке, кроме спальни.

– Пошли, детка, я проведу экскурсию, – радуясь возможности приблизиться к красотке и обнять ее за плечи, ответил граф.

Тина, конечно, уже хорошо знала, где кухня и прочие хозяйственные постройки, но было одно место, которое она особенно хотела посетить. Гордо заводя невесту племянника в часовню, Ангус указал на место погребения, где стояли шкатулки с сердцами всех предков Дугласов. Свет в часовне был тусклым, повсюду таились жуткие тени. Наблюдая за Ангусом, Огонек спрашивала себя, не померещились ли ей слезы в агатовых глазах графа. Она тихо спросила:

– Сердце Александра тоже здесь?

Поджав губы, Арчибальд помотал головой.

– Чертовы попы не разрешили. – Он выглядел таким мрачным, что Тина пожалела о своем вопросе. – Самоубийца должен покоиться в неосвященной земле, но я не уверен, что он покончил с собой.

– О чем вы? – с невинным видом произнесла Огонек.

– Пошли, детка, это неподходящее место для невесты, особено для будущей матери.

Они вышли из часовни, и дочь Кеннеди не стала говорить, что не собирается становиться матерью еще одного Дугласа. Если Ангусу нравится так думать, она не будет ему противоречить. Для графа само солнце всходило по велению Рэма. Интересно, кого же он подозревал в убийстве Алекса?

В большом зале крепости, подходя к намину, Валентина приказала пажу:

– Принеси господину виски, а мне – красного вина.

Ангус обрадовался, что она не относится к тому типу женщин, что корчат рожи при виде мужчины, пропускающего капельку до обеда. Молодая женщина продолжила разговор:

– Мне всегда было интересно, почему титул перешел к Рэму, а не к брату Александра, Колину.

– Колин – незаконнорожденный, – не задумываясь, ответил Арчибальд. – Рэмсей всегда был законным наследником.

Огонек подумала, что и сама могла бы об этом догадаться, и тут, как удар, пришла мысль, что ее жених имел более веские основания для убийства Александра 15 лет назад.

Ангус продолжал:

– Оно и к лучшему, раз Колин попал в заварушку и теперь калека.

Боже, а если граф и Рэм договорились, как сделать Сорвиголову лордом? Об Арчибальде шла такая слава, что еще одно грязное дельце ему бы не повредило.

Колин, прихрамывая, подошел к ним. Тина непроизвольно покраснела, с симпатией глядя на него.

– Прошу прощения, что не приветствовал вас раньше, господин граф, но я с полуночи занимался ранеными.

– Надеюсь, все в порядке? – пробурчал Ангус.

Колин заколебался.

– Почти. Один только что умер от смертельной раны.

– Проклятые ублюдки! – Арчибальд свирепел с каждым словом. – Когда я охранял границу, моим любимым занятием было вешать англичан. Деревья в Тевитдейле и Хавике имели хороший урожай этих «фруктов». Джеми слишком мягок. Пусть сдохнут все Тюдоры! Знаете, когда я собирался сажать Джеми на престол, это дерьмо собачье, Генрих VII, предложил мне целую кучу золота, чтобы я выкрал парня! Чтобы я так себя обесчестил перед лицом законного короля Шотландии!

Тина вслушивалась в каждое слово, думая, как это граф не провалится сквозь землю, ведь именно его подозревали в убийстве прежнего короля Шотландии за склонность того к педерастии.

В зал вошла Ада, и Ангус откашлялся и подобрался, как волк, почуявший добычу. Огонек видела, что у него на уме. С золотыми искорками в глазах она спросила:

– Могу я предложить вам остаться на обед, господин граф? Сегодня у нас фаршированный фазан.

– Мм, все эти доспехи измучили меня. Пусть эта женщина поможет мне их снять, а я пока выпью как следует.

Тина подозвала гувернантку, а затем прошептала Ангусу:

– Мой господин, вам придется самому объяснить ей, что делать, но, думаю, она не сможет вас отвергнуть.

Когда граф с двенадцатью охранниками покинул замок, направляясь на север, раздался всеобщий вздох облегчения. Глаза Тины, встречаясь с Адой, поблескивали от любопытства, она даже представить себе не могла, каков грозный глава клана в постели.

– Он сложен, как бык, – звенящим от восхищения голосом произнесла англичанка. – Кажется, я поранила мышцу промежности, не своей, разумеется, – подмигнула молодой женщине Ада.

Черный Рэм не вернулся в крепость ни этой ночью, ни еще семь ночей. Куда бы вдоль границы он с бандитами ни направлялся, везде они слышали рассказы о преступлениях, об охоте на людей и видели разграбленные фермы и деревни. Им даже приходилось тушить лес, когда противник поджигал его. В один из дней в числе погорельцев оказались Эллиотты, Фергюссоны и Линдсеи, и Сорвиголова решил, что с него достаточно. Теперь закон будет исполняться им по-своему, и с наступлением ночи он с людьми пересек границу и вторгся на территорию Англии.

Они убивали только по необходимости, и Рэм запретил захват женщин. Главной целью было отобрать как можно больше добра. Забиралось зерно, продовольствие и домашняя утварь, угонялись стада овец, коров, табуны лошадей. Посевы, хранилища и овины поджигались. Дуглас знал, как ужасен вид пожара ночью.

Вернувшись в Шотландию, они начали планомерное распределение награбленного среди семей, которые потеряли все. После этого люди Дугласа исчезли. На самом деле они погрузились на борт судна «Месть» и пошли вдоль английского берега от Кингстона до Уайтхэвена. В конце недели, заходя в устье Ди, Рэм вел на буксире еще два английских судна.

На все время операции и даже во время набегов лорд установил строгую дисциплину, но, когда они вернулись в замок, Сорвиголова позволил всем расслабиться и как следует отдохнуть. Вся кухонная утварь до последней плошки была занята для приготовления пиршества, в крепости и в округе царил кромешный ад. Шум, который подняли бандиты, разбудил бы и мертвого: вояки дрались между собой, играли в кости, напивались, занимались блудом.

Рэм с любопытством наблюдал за реакцией Тины на все происходящее. Она, конечно, привыкла к мужскому обществу в замке Дун, но Кеннеди очень сильно отличались от Дугласов, а последние сами устанавливали для себя законы. Еще до наступления полной темноты прибыли цыгане, и к прочему шуму добавились их дикая музыка и пляски.

Зара, не скрываясь, подошла к Рэму и, пока они беседовали, жестом собственницы положила руку на его плечо. Валентина, наблюдая за этой парой, поняла, что раньше они были близки. Она пожала плечами – репутация Дугласа как покорителя женских сердец давно уже стала легендарной. Это всего-навсего одна из его побед, а он, вполне вероятно, переспал со всеми представительницами слабого пола от границы до столицы, чей возраст превышал четырнадцать лет. И все же какое-то внутреннее чувство заставляло его невесту укрепить свою власть над мужчиной. Ей требовалось подтверждение того, что он хотел ее больше всех других женщин.

Рэм чувствовал, что Огонек где-то поблизости. Оставив Зару на попечение Джона, он прошел по двору замка и наконец обнаружил леди Кеннеди.

– Приличные дамы удаляются, когда на сцене появляются цыгане.

Тина с вызовом смотрела на лорда. Пламя факелов бликами играло на смуглом лице Дугласа, подчеркивая остроту его скул. Она отбросила назад свою гриву.

– Вот уж нет!

– Можешь не вглядываться, он не приехал.

Женщина не стала спрашивать, кого он имел в виду, она и так прекрасно знала. Ревность охватила Рэма при виде легкой улыбки, играющей в углах ее рта.

– Цыгане считают, что они особенные. Все их мужчины – прирожденные конокрады, а женщины – шлюхи. И все же… Все же я думаю, что мы с тобой можем дать им фору.

Теперь к его ревности добавилась страсть.

– Я знаю, что могу здорово угонять скот, а ты с чего решила потягаться с проститутками? – хрипло спросил Дуглас.

– А я и есть проститутка, только твоя.

Жестко притянув Тину к себе, лорд впился в ее губы. Она не стала отталкивать жениха, наоборот, чувственно потерлась о его тело. Дикий ритм цыганской музыки, непреодолимой и страстной, захватил их, накатывая волнами. Из кармана камзола Рэм вытащил горсть золотых монет.

– Принимайся отрабатывать это, я жду, – поддел он невесту.

Нахально выхватив одну из монет, Огонек прикусила ее, проверяя, настоящее ли это золото, а затем швырнула ее Заре, проходящей мимо с Джоном.

– Где прикажете? На сене в конюшне или под забором?

Дуглас был шокирован. Шлепнув женщину пониже спины, он приказал:

– Отправляйся в спальню. Я присоединюсь к тебе через несколько минут.

Она игриво сжала ком, выпирающий из его штанов.

– Это чтобы ты не утерял свой пыл, – дерзко объявила Тина. Она не стала спешить в спальню, ей еще надо было перемолвиться со Старой Мэг.

Цыганка устроилась в углу зала, где к ней стояла целая очередь женщин: многим требовалось погадать, а у некоторых была менее безобидная цель. Мэг тотчас же заметила новую хозяйку замка, но с удовольствием заставила ту прождать несколько минут. Потом она отослала всех прочь и подозвала Тину. Старуха со злобным удовлетворением уставилась на леди.

– Итак, то, что я предсказала, исполнилось. Ты принадлежишь повелителю, сидящему на троне с изображением овечьих голов, и он удовлетворяет тебя сексуально.

Огонек попыталась запретить себе краснеть.

– Я хочу узнать об отравлении, – прошептала она.

Мэг сделала пальцами кабалистический знак.

– Не произноси этого слова и не думай о нем. Разве ты не понимаешь, что так можно навлечь на себя удар судьбы? – с горящим взглядом спросила она.

Тина открыла было рот и закрыла его снова. Зачем? Старая ведьма нипочем себя не выдаст. Огонек ощущала исходящие от цыганки волны ненависти, она дернула плечиком и рассмеялась. Ей доставяло удовольствие играть с опасностью – это придавало жизни остроту.

У входа в замок молодой цыган разложил на ярком коврике целый набор кинжалов и ножей. Оглядев их, Тина выбрала себе небольшой нож с очень острым лезвием. Длинные кожаные полоски на ножнах позволяли носить оружие привязанным к ноге. Подняв голову, она увидела, что Рэм, устав ждать, пришел за ней. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он был недоволен, но еще не гневался, и невеста приложила все усилия, чтобы как следует разозлить его.

– А, повелителю вселенной требуется мое присутствие!

– Нет, повелитель вселенной стремится доставить тебе удовольствие. – Он ухмыльнулся.

Глаза женщины сверкали.

– Однажды я купалась обнаженной в Черном озере ночью и предложила себя дьяволу. Вижу, ты пришел за мной, но я передумала, – упрямо заявила она.

– Ты куплена и за тебя заплачено золотом, лиса! Теперь я жду от тебя услуг.

Подбоченясь и откинув голову, она ответила:

– Это ты куплен и тебе заплатили землями и кораблями. Теперь я жду от тебя услуг!

Лорд больно сжал ее плечи.

– Никогда не говори со мной в таком тоне, – прорычал он.

Тина облизнула губы.

– Гнев и похоть – многообещающее сочетание.

– Я тебе покажу, – подхватывая женщину на руки и взбегая по лестнице, пробормотал Рэм.

Как только ее ноги коснулись ковра, она подбежала к двери, ведущей на парапет, и открыла ее. Ритмичная музыка и смех, несущиеся со двора, заполнили спальню.

Только сейчас Дуглас заметил, что на его невесте платье, расцветкой повторяющее шкуру дикого зверя, – то самое, которое она надевала вместе с золотой цепочкой на маскараде, где была как добыча подарена королю. И вновь смесь ревности, гнева и желания взорвалась в душе Сорвиголовы. Тина сбросила туфли и, подняв руки над головой, начала извиваться в такт музыке. Ее движения гипнотизировали и завораживали его. Вначале она словно легко поддразнивала и обольщала, но становилась все более и более сексуальной. Подняв юбку, Огонек стянула чулки, а потом закрепила нож над коленом. Медленно, движениями, исполненными чувственности, она сняла платье и бросила его в Рэма. Он жадно схватил и погрузил в него лицо, вдыхая аромат своей невесты. Затем было снято нижнее белье, которое было также подхвачено мужчиной. Теперь Тина была полностью обнажена, не считая кинжала, и лорд задумался, где она, черт побери, могла научиться такому эротичному танцу. Ответ пришел почти немедленно – конечно, в цыганском таборе, леди Кеннеди проводила там слишком много времени. До этого Рэм сидел, облокотившись о каминную решетку, теперь вскочил и угрожающе придвинулся.