Текст книги "Покоренные страстью"

Она подумала, что путешествует по реке уже слишком долго. В конце концов плавание закончилось, и незримый похититель подхватил Тину, словно мешок с зерном. Какое-то время он нес ее, а потом передал еще кому-то. Тот, перекинув женщину через плечо, отправился дальше. Голова Тины болталась внизу, было трудно дышать, и она окончательно потеряла ориентацию. Когда ее наконец опустили на землю, Огонек почувствовала такое сильное головокружение, словно все еще качалась по волнам. Ей казалось, что она пролежала без движения несколько часов. Никто не приходил на помощь, и леди Кеннеди уже начала сомневаться: может, ее похитили, чтобы бросить в тюрьму? Видимо, король приставил своих шпионов и к Рэму, и к Хиту, и их план был раскрыт. Наверное, ее доставили по реке к Тауэру, пронесли по мосту Предателей, через Предательские ворота, и заключили в мрачную темницу.

Нет, надо прекратить эту бессмысленную игру воображения. Цель похищения – сломить ее упорство, заставить преклонить колени. Она попытается отдохнуть, пока есть время, собраться с силами для той минуты, когда предстоит лицом к лицу встретиться с мерзким развратником Генрихом Тюдором.

Тина, должно быть, вздремнула. Внезапно она почувствовала прикосновение мужской руки, распутывающей веревки на ее щиколотках и запястьях. В ту же секунду Огонек сбросила душившее ее одеяло и вытащила кляп изо рта.

– Грязный сукин сын! – выкрикнула она, ослепленная нахлынувшим светом и собственной яростью. Но тут же замолчала, пораженная до глубины души, – перед ней был Черный Рэм Дуглас. Гнев на его лице был в несколько сот раз сильнее ее гнева. Уж лучше бы на его месте оказался король!

– Я не желаю больше видеть это платье, – сквозь зубы процедил лорд, протягивая руку, чтобы разорвать наряд невесты.

Царапаясь, Тина кинулась на Рэма.

– Грязные лапы Тюдора остались на платье, потому что я не позволила ему касаться своего тела!

Дуглас прижал леди к себе, но она продолжала рвать его волосы и черную рубашку.

– А ты? – кричала она. – Зара тоже шарила по всему твоему телу!

Рэм прижал ее сильнее, так, что лицо Тины оказалось напротив его сердца, и осыпал поцелуями взлохмаченные рыжие волосы. Она все еще была частью него самого.

– Мы оба с ума сошли от ревности и не можем думать ни о чем другом. Надо постараться выбраться из английских вод – «Месть» требует ремонта.

Огонек с недоверием уставилась на него.

– Ты вернул корабль?

Дуглас отпустил невесту.

– То, что мое, остается моим. Ада в соседней каюте, – уходя, бросил он.

Рэму надо было оставить Тину, чтобы собраться с мыслями. Не начни он целовать ее, встреча могла бы закончиться убийством. Зрелище, когда Огонек исполняла роль любовницы короля, чуть не заставило его окончательно потерять всякий контроль над собой. Никто никогда не узнает, как близок был Сорвиголова к тому, чтобы метнуть серебряные ножи в сердце Генриха Тюдора и той женщины, с которой лорда соединила судьба.

Рэм стоял за рулевым колесом, только море и ветер были вокруг, и черный туман подозрения постепенно рассеивался. Он, конечно, не настолько наивен, чтобы ожидать от английского короля безвозмездной милости по отношению к прекрасной даме, да и Тина могла всерьез опасаться сексуальных посягательств. Но она, вероятно, играла с Генрихом в кошки-мышки, обещая много и даря мало. Гордыня Дугласа серьезно пострадала, но там, где дело касалось Валентины, им руководил не разум, а сердце.

Когда Огонек открыла двери соседней каюты и увидела, что ее гувернантка, целая и невредимая, сидит у груды их багажа, она разразилась слезами. Напряжение последних дней оказалось слишком сильным для нервов Тины. Словно какая-то плотина обрушилась в душе леди, и Ада мудро не стала успокаивать ее, зная, что слезы унесут все волнения. Англичанка подала своей воспитаннице воды, чтобы умыться, и помогла ей снять рваное платье.

– А ты как сюда попала? – спросила Тина. – Тебя тоже связали и оглушили, точно индюшку?

– Нет, – объясняла Ада, вынимая из сундука ночную рубашку, – один цыган привел меня в фургончик, где ожидал Хит. Он знал, что король прикажет следить за ним. Позже ему удалось ускользнуть от наблюдения, но, понимая, что за нами тоже установлена слежка, попросил одного из цыган помочь тебе в случае опасности. Это Хит обнаружил, где стояла «Месть». Он передал весточку Рэму и доставил меня и двух слуг Дугласа на корабль.

– Я лежала здесь связанной несколько часов, – пожаловалась Тина, растирая запястья.

– А я об этом и не подозревала, настолько волновалась за тебя. Когда наконец появился Рэм, а тебя с ним не было, у меня чуть приступ не случился.

– Слава Богу, мы в безопасности!

– Еще не все тревоги позади, вся команда корабля – Хит да двое слуг, – предупредила Ада.

Завернувшись в соболиную накидку, Огонек вышла на палубу. Рэм управлял судном, и его черные волосы трепал ветер. Он напряженно посмотрел на невесту, она ответила ему прямым взглядом и, пряча нервозность, проговорила:

– Я хочу быть с тобой.

Ей пришлось подождать, пока лорд кивнул. Им столько надо было сказать друг другу, но они не могли найти слов. Как бы Рэм сумел открыть ей, что был совершенно разбит, когда думал о ее мести и предательстве? Как выразить словами то смертельное беспокойство, что он испытал, видя ее в башне? Страх в душе Дугласа смешивался с безумной радостью – ведь Тина рисковала всем, чтобы спасти его. Она была в лапах Генриха Тюдора – одна лишь мысль об этом превращала лорда в умалишенного.

Валентина плотнее запахнулась в меха. Разве можно открыть Рэму, насколько она была унижена предательством брата? И разве можно выразить словами всю свою вину за желание отомстить? Как рассказать Дугласу о невозможности жить, когда он считает ее предательницей? Как заставить его понять, что она пойдет на любые жертвы, лишь бы оградить его от опасности?

Огонек смотрела на Рэма и чувствовала его беспокойный, мятежный дух, непокорный, как само море, понимала его гордость и одиночество. Она хотела стать частью него самого. Рэм же, глядя на невесту, видел ее искренность, щедрость и теплоту. Он хотел ее любви. Дуглас раскрал объятия, и, не говоря ни слова, Тина прильнула к жениху. Больше часа они стояли так, рука лорда под мехом ласкала ее грудь, рука леди обвивала талию Рэма. Наконец он прошептал ей на ухо:

– Если хочешь осчастливить меня, иди и постарайся отдохнуть до рассвета. При свете дня опасность со стороны англичан станет больше, и тогда мне потребуется твоя помощь.

Подняв глаза, Тина увидела на реях Хита, который занимался парусами и одновременно был впередсмотрящим. Он отдал салют влюбленным, поражаясь, как они невероятно подходят друг другу.

Огонек проспала до рассвета, а затем они с Адой весь день готовили еду и кипятили воду для горячих напитков. Мужчины по очереди подходили, чтобы согреться и высушить мокрую одежду, но Черный Рэм бессменно оставался у руля судна на протяжении двадцати двух часов, пока они не бросили якорь в Лейте.

Глава 36

В Шотландию пришла зима. К счастью, беглецы быстро преодолели четыре мили, отделяющие Лейт от Эдинбургского замка, где Рэм и Хит уединились с Джеймсом Стюартом, чтобы как можно полнее изложить королю все, о чем они узнали в Англии. Привлечь Хита для сбора информации было очень удачной идеей, ведь цыгане свободно переходили из города в город, люди им доверяли и часто рассказывали такое, о чем не поведали бы даже своим соседям.

Джеймс созвал в Эдинбург всех своих советников и глав приграничных кланов. В течение зимы надо было решить, стоит ли объявлять войну Англии. Суровые мо розы, обычные для Шотландии, прекратят набеги в глубь страны, и англичане ограничатся мелким разбоем на границе. Каждый из присутствующих мог высказаться и дать совет, но право окончательного решения принадлежало только королю. Епископы во главе с Элфистоном и Битоном возражали против военных действий и стояли за мир любой ценой, считая, что в открытой войне Англия окажется сильнее Шотландии. Некоторые из глав кланов настаивали на немедленном нападении, другие соглашались, но полагали, что лучше подождать до весны. Большинство голосов было за выжидательную тактику. Если Англия объявит войну Франции, то для Шотландии угроза исчезнет. Пусть этот подлец Генрих Тюдор просадит все накопленное его папашей на войну с Францией и постарается завоевать ее. Пусть направит солдат, оружие и корабли против южного соседа – тогда он не сможет развернуть полномасштабную войну против северного.

Джеймс Стюарт не менял своих решений. Он напомнил вождям кланов, что Шотландия подписала договор с Францией, согласно которому обязуется вступить на территорию Англии в случае англо-французской войны. В конце концов шотландский король объявил: зимние месяцы использовать для набора в армию в масштабах, каких страна еще не знала. К оружию призывались 14 графств. Стюарт отчеканил:

– В Шотландии правлю я, а не Тюдор, и, если потребуется, это будет начертано огнем и кровью!

Ботвелл яростно поддержал короля:

– Я сожгу Карлайл! – заявил он.

Дуглас пытался уговорить короля быть практичнее. Конечно, создание огромной армии за время передышки – мудрое решение, и с такой силой англичанам придется считаться, но не будет ли достаточно лишь продемонстрировать ее на границе? Рэмсей также резко выступал против союза с Францией.

Оставшись наедине с Ангусом, он поделился с ним сведениями, которые скрыл от Джеймса. Хит рассказал Рэму, чтб королева написала в своем письме братцу Генриху. Выслушав, Ангус пренебрежительно махнул рукой.

– Не понимаю, о чем это ты, парень.

– Ангус, ты старый хитрец и прекрасно знаешь, о чем речь. Маргарет намекнула, что Тюдоры могут скоро породниться с Дугласами. Тут и ребенок поймет, в чем дело. Она подразумевает, что в случае войны между Англией и Шотландией, Джеймса могут убить, Маргарет выйдет замуж за твоего сына.

Ангус смотрел на любимого племянника и в сотый раз сожалел, что не он унаследует графский титул. Рэм мог бы стать регентом при королеве и справлялся бы с этим намного лучше Арчи. Глава клана вздохнул.

– Рэмсей, ты знаешь, что шотландца хлебом не корми, дай только подраться. Каждый из нас наделен проклятой гордыней свыше меры. Посмотри в лицо фактам – война с Англией неизбежна. Джеймс Стюарт будет сражаться в первых рядах, он воин до мозга костей. Я не могу обеспечить его безопасность и не могу гарантировать победу Шотландии. Мой первейший долг – не перед страной и не перед Джеймсом Стюартом, а перед кланом Дугласов. Война, как буря, сметает цветы и оставляет на ветках бутоны. Сестра Генриха Тюдора уже сидит на нашем троне, и, если английский король победит, я хочу, чтобы Дугласы остались у власти. Подавив гнев, Рэм всерьез задумался над словами графа. Ангуса трудно было обвинить в предательстве. Весь клан выступает на стороне короля и будет сражаться с ним бок о бок. Под гербом, изображающим кровоточащее сердце, выйдут в бой больше солдат, чем может выставить любой другой клан. Но если Шотландии суждено пасть, то Дугласы подхватят и сохранят осколки своей державы.

С тех пор как король созвал совет, Тина почти не виделась с Рэмом. Она старалась поменьше общаться с придворными дамами. Иногда лишь выезжала на прогулку с Джанет Кеннеди и, если нельзя было избежать, принимала приглашение на ужин от королевы Маргарет. Но один только вид сестры Генриха Тюдора вызывал у Тины тошноту, уж слишком та была похожа на своего братца. Леди Кеннеди предпочитала компанию своей гувернантки. Они шили одежду для Рэмсея, украшали вышивкой белье Тины и занялись новым гардеробом для Ады, которой новые вещи доставляли такое же удовольствие, как и Огоньку. Когда Ангус пригласил леди на соколиную охоту и настоял, чтобы Ада сопровождала их, Тина принялась поддразнивать ее такой крупной победой.

Прошла половина ноября, прежде чем Рэмсей и Валентина смогли провести вечер вместе. Они ужинали в небольшой комнатке Эдинбургского замка. Камина здесь не было, и холодные негостеприимные стены, окружавшие их, заставляли лорда и его невесту с тоской вспоминать родной замок. Пусть он носит прозвище Грозный, зато имеет теплую, домашнюю, даже роскошную обстановку, по сравнению с этой грудой серого камня. Рэм отодвинул тарелку и долил бокал Тины.

– Если бы в этой бутылке сидел джинн, я бы попросил его исполнить одно мое желание, но я не хотел бы стать бессмертным или разбогатеть, как Крез[27]27
  Крез – обладатель несметных богатств (по имени легендарного лидийского царя Креза). – Прим. ред.


[Закрыть].

Подойдя к невесте, он положил руки ей на плечи и наклонился, прикасаясь губами к уху женщины. Огонек погладила лорда по щеке и игриво произнесла:

– Я знаю, чего бы ты пожелал, я и сама хочу того же.

Сегодня они были настроены подразнить, помучить друг друга. Ладони Дугласа скользнули ниже, он хрипло прошептал:

– От одной мысли об исполнении этого желания у меня пересыхает во рту.

– У меня тоже, – запуская пальцы в его волосы, ответила Тина. – Так хочется, что даже чувствую на языке этот вкус, – нарочно продолжила она.

Рэм поднял ее на руки.

– Я не в силах противостоять своим грешным желаниям. И скажу тебе, чего хочу, если ты сделаешь то же самое.

Они торжественно посмотрели друг другу в глаза и хором произнесли:

– Шоколадных трюфелей мсье Бюрка!

Расхохотавшись, любовники упали на кровать. Лицо Рэма тотчас же стало серьезным.

– Я изголодался по тебе, дорогая.

Нежные руки лорда принялись раздевать Тину. Когда вся их одежда оказалась на полу, Огонек опустилась рядом с ней на колени. Дуглас сделал то же самое. Они обнялись и прильнули друг к другу, их губы слились воедино, никакая сила на земле не смогла бы сейчас разъединить пару. Лорд ощущал, что его невеста стала частью него самого. Только через час неистовые объятия и поцелуи утихли и любовники легли в кровать.

Рэм знал, что вся зима будет состоять для них из череды разлук, ему придется ездить по всей стране и набирать рекрутов в армию. Но сегодняшняя ночь принадлежала ему и Тине, и они выпьют ее до дна, насладившись сполна, как и положено двум любящим сердцам, созданным друг для друга. Огонь очага им был не нужен – этой холодной ночью они пылали от любви. Дуглас так долго мечтал о прекрасном теле своей возлюбленной, что его охватила дрожь, когда он почувствовал ответное желание. Проникнув вглубь Тины, он замер, пока они оба не ощутили пульсацию жизни, и тогда, медленно касаясь, лорд покрыл поцелуями виски, лоб и веки женщины. Его язык становился все настойчивее, он бился и проникал в потайные уголки так же, как и его плоть внизу. Так они мучили друг друга еще час, оттягивая неизбежный оргазм, который разлучит их. Последнее содрогание было столь глубоким и настолько удовлетворило обоих любовников, что казалось чем-то неземным. До самого утра Тина лежала в объятиях жениха.

– Я отвезу тебя домой, в замок Дугласов. Надеюсь, его вид не вызовет в тебе отвращения, ведь ты так страдала там. Мне придется отправляться на запад, а потом – на север, но я клянусь приезжать домой на ночь, если окажусь ближе чем в пятидесяти милях от замка.

– Дом для меня там, где находишься ты. И если ты не сможешь приехать ко мне, то я приеду к тебе, даже если это будет на самом краю света.

Они знали, что их любовь бесконечна.

Из Эдинбурга они отправились легкой рысью, так что путешествие в 40 миль заняло у Рэма и его невесты почти целый день. Им, однако, оно не показалось слишком длинным, поскольку каждая минута скачки по величественным холмам была упоительна. Зима придавала всему вокруг необычный, таинственный вид, окрашивая землю в серебристо-серый тон, а небо – в свинцовый. Вдалеке, скрываясь за голыми ветвями деревьев, промелькнул олень, высоко в небе над группой всадников в поисках добычи кружили орлы. Остановившись на берегу реки Клайд напоить лошадей, молодая пара удалилась от всех, чтобы украдкой насладился несколькими поцелуями. Холодный воздух пьянил, как вино. На оставшуюся часть пути Дуглас взял невесту к себе в седло. Теплое благоухание ее волос, смешиваясь с запахом кожаной сбруи, действовало на него настолько возбуждающе, что он с трудом дождался возвращения в замок, где подхватил Тину на руки и отнес в постель.

Дамарис и Александр рука об руку стояли на верхней ступеньке лестницы. Они так долго ожидали приезда Валентины и Рэма, что уже не надеялись их когда-нибудь увидеть. Только после 16 долгих лет Александру удалось заставить Дамарис выслушать его историю, которая произошла в ту ужасную, трагическую ночь. Дамарис поверила мужу. Никогда не переставая любить его, она глубоко страдала при мысли, что он мог ее отравить, и поэтому окружила себя стеной молчания. Мертвыми они стали сейчас ближе друг к другу, чем когда были живыми. Александр поверил Дамарис, что зло все еще бродит по Грозному замку, и призраки решили оберегать жизнь и любовь Рэмсея и Валентины. Они чувствовали, что погибли не зря, если Тине и Рэму будет даровано семейное счастье, в котором было отказано им. Своей доброй волей они сумеют победить дух зла, поселившийся в замке.

Не только привидения радовались счастливому возвращению Черного Рэма. Его бандиты и люди Ангуса, узнав об аресте их предводителя, собрались все вместе. Они не теряли надежды, что Сорвиголова сможет вырваться из лап врагов. Волкодав Рэма, Выпивоха, в приступе счастья катался по полу, требуя, чтобы его хозяин и леди погладили и потрепали его и позволили облизать их лица. Было решено устроить пир. Мсье Бюрк занялся приготовлением угощения, а Колин разыскал волынщиков и пригласил в замок всех жителей селения. Все выглядело так, будто Рождество в этом году наступило раньше. Призраки были счастливы видеть, как Рэм и Тина любят друг друга. Молодые больше не напоминали двух скорпионов, выискивающих у противника слабые места, чтобы ужалить. У Александра и Дамарис оставалась еще одна тайна – необходимо было, чтобы Валентина нашла секретные записи Чокнутого Малкольма, где излагалась вся история клана Дугласов. Только так можно было узнать всю правду и предотвратить новую трагедию.

На следующее утро молодые встали поздно и, спустившись в зал, обнаружили, что весь он изукрашен и убран ветками остролиста, омелы и плюща. Рэм пожелал бандитам удачи, а Тина покраснела, когда при виде нее те принялись присвистывать и восхищенно чмокать.

Лорд, изогнув бровь, предостерег своих людей:

– Можете не пыжиться, на мою это не действует.

Это был один из счастливейших дней в их жизни. Дуглас и его невеста навестили в конюшне прекрасную берберийскую кобылу, вид которой уже безошибочно говорил о том, что она жеребая. Рэм и Тина немного поспорили, кому будет принадлежать отпрыск Индиго и как его стоит назвать. Огонек считала, что лошадь должна вынашивать жеребенка больше года, но жених убедил ее, что достаточно и одиннадцати месяцев. После обеда пошел снег, и вся компания выбежала из замка порезвиться и поиграть в снежки. Тина забеспокоилась: если Рэм с людьми покинут замок на рассвете, как планировалось, то их застигнут мороз и снежная буря. Но лорд, смеясь, принялся обнимать ее.

– Как я смогу замерзнуть, когда твоя любовь так сильно греет меня?

Пиршество удалось на славу. Мсье Бюрк даже позволил другим поварам приготовить традиционный бараний рубец. Чем его начиняли, хранилось в строжайшей тайне, и француз подозрительно принюхался, когда эту варварскую стряпню пронесли мимо него на пробу Рэму.

Жители деревушки, толкая друг друга, собрались в зале, чтобы полюбоваться на их лорда, его леди и, конечно же, на великолепный рубец. Все шло гладко до тех пор, пока мсье Бюрк не увидел, что Тина собирается отведать традиционное кушанье. Повар в ужасе затряс головой и даже позволил себе выхватить двузубую вилку из рук своей любимицы. Закатив глаза, он воскликнул:

– Здесь же одни только уши и хвосты!

Слова француза вызвали в зале бурное веселье, Огонек и сама смеялась до слез.

– Ты просто сокровище, – обратился Рэм к повару. – Не только готовишь лучше всех в Шотландии, но еще и развлекаешь нас во время еды!

– Да и посмотреть на него приятно, – подмигнув добавила Тина.

Пока празднество еще не приняло слишком буйного характера, Колин преподнес хозяину замка обещанный портрет Валентины. У Рэма перехватило дыхание – сходство с оригиналом было такое, что он словно ощущал запах вереска и тепло медных кудрей невесты. А Огонек пережила беспокойные моменты. Где Колин спрятал обнаженный портрет? Когда ее жених уедет, надо будет потребовать у художника ответа. Эротическая картина должна быть уничтожена, пока Черный Дуглас еще не увидел ее.

С наступлением темноты веселье разгоралось, но каждый, знающий за собой слабость к выпивке, старался удержаться в пределах разумного. С восходом солнца лорд прикажет седлать коней, и тот, кто не сможет усидеть в седле, будет строго наказан. Рэм проводил Тину наверх. Вначале они несколько минут простояли на парапете замка, наслаждаюсь видом покрытых снегом холмов. Музыка и смех, доносившиеся из зала, таяли в морозном воздухе, и Огонек молча любовалась лунным светом и блестящим под ним белоснежным ковром.

Ей еще предстояли счастливые моменты обольстительной игры. Рэм провел ее в спальню и откинул перед ней меховое покрывало. Освещенный пылающим огнем камина, Дуглас увлек ее на кровать, бормоча:

– У нас времени только до рассвета.

Тина знала, что будет любить его все больше и больше с каждым днем. Ей нравились ухаживания лорда, его манера соблазнять ее, нравилось думать о том, что он мечтает жениться на ней. Рэм в душе улыбнулся – он чувствовал: сопротивления замужеству больше не будет. Обольщать невесту ему нравилось так же, как ей – быть обольщенной. Дуглас прошептал:

– Каждый раз, возвращаясь к тебе, я собираюсь спросить – любишь ли ты меня и выйдешь ли за меня замуж. Я хочу услышать в ответ только «да»!

Легко касаясь губами его лица, женщина ответила:

– Поухаживай за мной еще немного. Я это просто обожаю.

Ее горячий рот опустился по широкой груди и плоскому животу лорда, заставляя его стонать от наслаждения, а после каскад густых волос невесты скрыл интимные ласки, которыми она награждала своего возлюбленного.

Дамарис была слегка обеспокоена. Она слышала, как Чокнутый Малкольм просил Дженну передать столик с потайным ящиком леди Кеннеди. Дамарис знала, что в нем скрыты тайны клана Дугласов, а Дженна и не подозревала об этом. Из-за смерти старого пьяницы и из-за болезни Тины Дженна совершенно забыла о поручении. Призрачная женщина, стоя за плечом служанки, нашептывала ей на ухо про столик. Прошло не меньше часа, прежде чем та вдруг подумала о вещице, спрятанной в ее шкафу и предназначавшейся для леди Кеннеди. Дженна знала, что лорд Дуглас и его невеста уже удалились в свои покои, и, поколебавшись, решила передать столик Аде. Та, в свою очередь, пообещала утром первым делом известить об этом свою хозяйку. Вздохнув с облегчением, Дамарис чуть не задула свечи у изголовья кровати гувернантки. Ада вздрогнула и поплотнее задернула занавеси на окнах. Привидения хотели, чтобы Тина прочла записи сумасшедшего, пока Рэм еще в замке и сможет защитить ее. Опасность надо было полностью устранить. Дамарис поспешила на поиски Александра, чтобы тот утром попытался задержать племянника в замке. Она обнаружила мужа, наблюдавшего, как мсье Бюрк занимается любовью с какой-то пухленькой кумушкой, в то время как ее муж храпит под столом в непосредственной близости.

«Фу, как не стыдно, – проговорила Дамарис. – Я-то считала, что ты выше подглядывания».

«Я не подглядываю, я учусь», – тоном, выражающим восхищение перед изобретательностью француза, ответил Александр.

Рэм проснулся задолго до того, как серый предрассветный туман вполз в спальню. Он не хотел будить Тину, не хотел слез при прощании и мечтал только об одном – унести с собой согревающее на морозном ветру воспоминание о сокровенных моментах их близости.

Дуглас пожалел о том, что не удалось встретиться с братьями, но каждому из них он написал письмо с советом переименовать все корабли, назвав каждое судно «Месть». Это поможет ввести в заблуждение нового английского адмирала Томаса Ховарда. Люди лорда уже собрались во дворе, готовые вскочить в седло и нестись во весь опор до самого Стерлинга. С письмами в руке Рэм огляделся – Колина поблизости не было нигде. В зале его тоже не видели, и лорд поднялся в спальню кузена. В комнате было пусто Рэм положил письма на каминную полку, и тут внимание его привлекла картина на мольберте. Тина, обнаженная, лежала на траве среди цветов возле озера. Однажды он занимался с ней любовью на этом месте и, очевидно, был не единственным, кто здесь наслаждался ее страстью. Томный взгляд делал женщину похожей на лису, разомлевшую от жары. Дуглас взвыл, как раненый зверь.

Дух Александра влетел в распахнутую дверь и обругал себя за то, что позволил Рэму увидеть эротичный рисунок.

«Это ложь, все – грязная ложь!» – вскричал он, но лорд уже пронесся мимо, как ангел мщения.

Дамарис тщетно пыталась направить Аду с дневником Малкольма в комнату Тины. Внезапно она услышала, как хлопнула массивная дверь хозяйской спальни. В панике она подлетела к племяннице, проснувшейся от шума. Черный Рэм склонился над невестой. Он был в кожаной куртке и кольчуге, его пальцы, сжимавшие рукоять кинжала, побелели.

– Шлюха! – прогрохотал он, ослепленный яростью, и выхватил кинжал из ножен.