Текст книги "Талисман"

Глава 21

Роберт Брюс осушил кружку эля и вытер рот.

– Я знал, что беда может прийти с любой стороны, и, желая определить, с какой именно, устроил ловушку. Когда торговый обоз двинулся по западному пути из Карлайла, я предполагал, что нападение будет совершено перед Глазго. И оказался прав во всем, кроме одного. Нападение действительно состоялось, но задолго до прибытия в Глазго. Наши вьючные лошади были захвачены в Эйре неким безрассудным малым по имени Уильям Уоллес.

– Ты не убил его и не арестовал? – Линкс не питал иллюзий относительно Роберта: Брюс будет делать то, что выгодно ему, а не короне.

– Я выслушал мятежника, прощупал и оценил.

– И каковы твои заключения?

– Уоллес – страшный малый. Настоящий гигант. Если ты, сукин сын, считаешься высоким, то Уоллес, со своим ростом в шесть с половиной футов, и того выше. У него лохматые, пшеничного цвета брови, а под ними – странные водянистые глаза, горящие каким-то одержимым огнем. Есть в нем нечто безрассудное, какая-то кровожадная жестокость, граничащая с безумием. Он всегда имеет при себе огромный обоюдоострый палаш, который кажется продолжением его руки.

Брюс потребовал еще одну порцию эля и продолжил:

– С другой стороны, я не верю в успех его затеи. Он может быть лидером у крестьян, пастухов, людей вне закона, то есть у бедных шотландцев; что же касается знати и старейшин кланов, то те никогда не признают его. Они пользуются абсолютной властью в своих кланах и будут сражаться тогда и в том месте, где посчитают нужным сами, не подчиняясь чужим приказам.

– Ты обсудил возможность союза с Уоллесом? Не так ли? Роберт рассмеялся:

– Ты удивительно догадливый парень, Линкс. Я никогда никому в этом не признаюсь, но мы действительно рассмотрели несколько… вариантов. Дело в том, что Уоллес выступает за возвращение Балиоля на трон, а это идет вразрез с моими интересами, и поэтому альянс не состоялся.

– Возможно, альянс и не состоялся, но готов биться об заклад, ты заключил сделку с этим негодяем, – обвинил Линкс друга.

– Только самую невинную. Теперь он ни при каких обстоятельствах не будет нападать на обозы Брюса.

– Но напал же он на управляющего Перси.

Брюс передернул плечами.

– Я был хозяином Эйра, но король по милости своей передал его Перси. – Он понизил голос и наклонился кЛинксу. – Я закрою глаза на все, что Уоллес сделает с Перси, при условии, что он будет обходить меня и мои владения стороной.

– Не зря, видно, многие годы ходят слухи, что ты тайком заключил пакт с семью графствами, согласно которому тебя посадят на трон, как только придет время.

– Нет, это касалось только деда и отца. Но ты же знаешь, графы меняют свои намерения чаще, чем нижнее белье. Я доверяю тебе, мой друг, гораздо больше, чем всем графам Шотландии, вместе взятым.

На следующий день Роберт Брюс вернулся в Аннандейл, а Линкс по просьбе Джона де Уорена задержался в Эдинбурге.

Наместник явно нуждался в его помощи, несмотря на то что имел в своем распоряжении сотни служащих и писарей. Однако прежде чем помогать Джону, Линкс хотел прояснить один вопрос:

– Ты устроил Фитцуорена в Тортвальде в качестве сторожевого пса, чтобы он следил за мной и Брюсом; не так ли?

Джон удивленно посмотрел на него.

– Нет же! Почему ты выдвигаешь подобные обвинения? Меньше всего мне хочется, чтобы между вами пробежала черная кошка. Просто раз я передал Дамфрис тебе, то посчитал справедливым отдать Тортвальд ему.

В действительности же Джон передал Тортвальд Фитцуорену только ради того, чтобы избавиться от него. Молодой мошенник бродил по Эдинбургу, важничал и доставлял Джону лишь головную боль.

Линкс хотел рассказать Джону о чинимых в Тортвальде зверствах, но Фитц легко оправдает свои действия тем, что его гарнизон находится там именно для подавления непокорных. Если он обвинит Фитцуорена в чем-то, Джон тотчас встанет на его защиту. Подобное происходило не раз. Однако Линкс все же позволил себе задать один вопрос:

– Почему ты послал мне донесение с одним из офицеров Уорена?

– Роджер сказал, что намеревается послать тебе письма, и я воспользовался случаем.

– Но я не хочу, чтобы он вмешивался в мои дела. Я предпочитаю пользоваться услугами собственного гонца.

– Черт вас подери, Линкс! Откуда эта ревность между вами? Я еще понимаю, что Роджер завидует тебе, наследнику графства, но от тебя я такого не ожидал. Не отрицаю, у твоего кузена много недостатков, но прошу тебя, поднимись над ними и будь терпимее, хотя, бы ради меня.

«Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что он за человек, Джон. Считаешь его слабым и завистливым, но я-то знаю, какой дьявол сидит внутри него», – подумал Линкс, но вслух ничего не сказал. Джон сильно осунулся за последнее время, его плечи опустились под бременем ответственности, и Линкс пожалел дядю. Джон тяжело вздохнул:

– Я завален работой. Мне предстоит рассмотреть многочисленные мешки с почтой, поступившей со всей Шотландии. Уверен, что в большинстве своем они несут сообщения о бедах и беспорядках.

– Я могу просмотреть их, – вызвался Линкс, – и обозначить для тебя самые беспокойные места. Однако не все так плохо. У меня есть и хорошая новость. Я наконец стану отцом.

– Ну, прими мои поздравления, Линкс! Я так же счастлив, как и ты. Ты уже женился?

– Не совсем. Но возможно, мы сыграем свадьбу на Рождество.

Однако чем ближе было Рождество, тем меньше надежд оставалось у Линкса вовремя вернуться в Дамфрис. Поступающие из Сконы жалобы на бесчинства Уильяма Ормсби были столь многочисленны, что пришлось отправиться туда и разобраться на месте. Большинство истцов обвиняли верховного судью в том, что он создал собственные суды, легализовал воровство.

Прибыв в Скону, Линкс убедился, что жалобы справедливы. Ормсби вымогал деньги, налагая штрафы по любому поводу на каждого шотландца в радиусе сотни миль вокруг. Если человек отказывался платить, его заключали под стражу. Линкс, имея в своем распоряжении лишь небольшой отряд рыцарей, не мог изменить ситуацию. Ему оставалось только изложить факты наместнику.

Тем временем Уильям Уоллес не сидел сложа руки и продолжал сеять смуту. С каждым днем к нему примыкало все больше и больше людей. В Ланарке от руки Уоллеса пал шериф за то, что сурово подавлял малейшее сопротивление, после чего мятежники полностью разрушили штаб-квартиру англичан.

После этого события Линкс отправил в Дамфрис подкрепление во главе с лейтенантом Монтгомери. Он послал письма сестре и своему управляющему с сообщением о том, что не сможет вернуться к Рождеству, и обещанием, что по шотландскому обычаю празднование переносится на Новый год.

Желания раздирали Линкса: одна половина его рвалась в Дамфрис, где скоро должен родиться его первенец, вторая приказывала оставаться в Эдинбурге, где ждут неотложные дела. Долг, как обычно, взял верх. Он написал письмо Джейн, но, перечитав, разорвал его: слишком много пугающих предупреждений и приказов было в нем. Линкс попытался написать второе, потом третье письмо и, наконец, ограничился запиской, в которой выражал надежду, что она чувствует себя хорошо, и настоятельно просил не ходить в лес, потому что тот кишит разбойниками.

Линкс продолжал поиски Уоллеса, но пока безуспешно. Одержимый мятежник стремительно завоевывал любовь и признание простых людей, в каждом доме его ждал приют и убежище. Уоллес проявлял особую жестокость в отношении английских священников и монахинь, огнем и мечом изгонял их из собственных церквей и убивал всех, кто не подчинялся.

Линкс начал подозревать, что мятежников поддерживает шотландская церковь. Восстание требует немалых денег, а кто как не церковь владеет несметными богатствами? Более того, шотландская церковь обладала разветвленной сетью, связывающей ее с каждым приходом страны. Правда, все епископы присягали на верность королю, но Линкс знал, что под рясой епископа скрывается такой же, как и все, человек.

Наконец наступила зима; казалось, она мстила за то, что осень так долго не уступала ей дорогу. Снег покрыл все живое, из-за морозов беспорядки и боевые действия прекратились. Но Джон и Линкс де Уорены знали, что это всего лишь временная передышка. Как только погода восстановится, хаос возобновится.

Линкс подготовил подробный отчет наместнику о деятельности верховного судьи Уильяма Ормсби и о том, что видел в Сконе, предоставил многочисленные жалобы на Уильяма Уоллеса с документальными свидетельствами его жестокостей и, наконец, поделился с дядей своими подозрениями относительно шотландской церкви.

– Ты пошлешь эти бумаги королю?

– Сообщение об Уоллесе – без сомнения, – твердо сказал Джон.

– А как насчет верховного судьи? Джон озабоченно покачал головой:

– Мне известен ответ короля. Он скажет, я поставлен здесь не за тем, чтобы шпионить за английской властью, а чтобы править от его имени. Эдуард Плантагенет хочет слышать только о том, что назначенные им чиновники держат страну в своих руках. А как они это делают, его не интересует.

Линкс сообщил Джону, что, пользуясь передышкой в боевых действиях, собирается встретить Новый год в Дамфрисе, и пообещал скоро вернуться со своими рыцарями и заняться подавлением сопротивления и восстановлением мира во всех южных землях Шотландии.

– Я хочу просить Брюса о помощи, и мне, возможно, потребуется время на уговоры. Так что подожди две недели.

Худшего Рождества в своей жизни Алисия Болтон не знала. Святые праздники были для Фитцуорена и его оруженосцев удобным предлогом для погружения в беспробудное пьянство. День и ночь в замке горели факелы, а люди предавались разнузданному веселью и играм – от по-детски безобидных до самых развратных.

Сначала они привели взрослых баранов в зал и, заключая пари, устроили бараньи гонки. Пресытившись этим занятием, весельчаки обращали свой взор на служанок замка и женщин местечка Тортвальд и, независимо от желания последних, выбирали тех, кто был помоложе. А когда чувственные игры уже не удовлетворяли необузданную похоть мужчин, в зал ввели толпу овец и устроили совокупление с ними.

Алисии удалось увести Роджера к себе в постель. Любовница трудилась в поте лица, исполняя его извращенные желания, и подпитывала их общую злобу до тех пор, пока та не расцвела пышным цветом.

– Роджер, у тебя отец – наместник Шотландии. Где твоя гордость? Ты не должен хоронить себя в этих диких краях. Зачем тебе жить среди убогих крестьян в этом, нагромождении голых скал? Человек с твоими талантами гораздо больше подходит для управления страной. А какое состояние ты смог бы сколотить! Только подумай!..

– Всю жизнь я старался завоевать восхищение своего отца, но, пока дерьмовый Линкс де Уорен рядом, он не заметит даже моего существования.

– Это несправедливо, дорогой! Почему Линкс – наследник? Он не заслуживает такой чести. Почему бы тебе не убедить своего отца в том, что Линкс и Брюс плетут интриги против короны?

– Это правда?

– Какое это имеет значение? Главное, чтобы Джон де Уорен поверил тебе.

– Старая свинья не поверит ни одному моему слову, сказанному против святоши Линкса, а вот король, возможно, и заинтересовался бы.

– Какая восхитительная идея! – замурлыкала Алиса, подогревая его тщеславие. – Теперь я вижу, что необыкновенных размеров петушок – не единственное твое достоинство. Очерни Линкса де Уорена, и твой отец сделает наследником тебя.

– Пока живет и дышит его племянник, отец никогда не сделает меня своим наследником.

Алиса кокетливо улыбнулась:

– Уверена, что человек с твоим умом легко сумеет устроить какой-нибудь несчастный случай. Действительно, Роджер, ты же не позволишь ему жить так долго? Линкс ненавидит тебя и сам воспользуется любым случаем, чтобы тебя уничтожить.

Фитцуорен не раз думал об убийстве, и поэтому слова Алисии упали на благодатную почву. А пока он решил присоединиться к своему отцу в Эдинбурге. Наместник должен часто посылать донесения королю. Разве трудно добавить к ним несколько легких намеков на то, что Линкс замышляет отобрать королевскую корону в пользу своего близкого друга Роберта Брюса? Эдуард не останется глух к этим словам, особенно если напомнить ему, что в те времена, когда он, Фитцуорен, командовал валлийскими стрелками Линкса, те грозились перейти на сторону шотландцев.

– Собирай сундуки, Алисия! Завтра мы покидаем эту вонючую дыру.

Рождество в Дамфрисе прошло удивительно тихо. Выпал легкий пушистый снежок, припорошив долины и пурпурные горы и превратив все вокруг в сказочное белое царство. Марджори де Уорен и Элизабет де Бург приняли приглашение Брюса на трехдневное празднование Рождества в его замке, а Джейн решила не рисковать и осталась в Дамфрисе.

Через неделю после праздников все женщины собрались в комнате Джейн, уютно устроившись у камина. В последние дни Джейн почти не оставалась одна – срок родов приближался. Жена ее брата Джудит и еще две швеи проводили здесь много времени с иглами в руках за шитьем приданого для новорожденного. Джори и Элизабет тоже помогали чем могли, но результаты их труда всегда вызывали смех и веселье остальных.

Время от времени Джейн тяжело поднималась на ноги, потягивалась и потирала онемевшую после долгого сидения спину.

В тот день она проходила мимо окна и вдруг, радостно вскрикнув, остановилась.

Джори бросилась к ней на помощь:

– Уже время?

– Нет! Нет! – Джейн указала на окно: вдали были видны темные силуэты всадников на фоне белого ландшафта.

– Линкс вернулся.

– Откуда ты знаешь? Они слишком далеко.

– Я его никогда ни с кем не спутаю. Только он так гордо и уверенно держится в седле.

– Ну, наконец-то этот бессердечный дьявол вернулся! Вот уж я задам ему трепку!

Джейн улыбнулась:

– Не ты ли мне говорила, что мужчинам следует всегда устраивать теплый прием? Не ты ли объясняла, что больше всего на свете они ненавидят придирчивых и сварливых женщин?

– Разве ты прислушиваешься к тому, что я говорю? – поддразнила ее Джори.

– А я даже записываю все в свой дневник, – торжественно заявила юная Элизабет де Бург.

Линкс и его оруженосцы сначала устроили лошадей в конюшне и только потом появились в замке. Мужчины вошли в зал все вместе, сбивая снег с обуви и стряхивая его с плеч. Женщины уже встречали их.

– Добро пожаловать домой! – хором произнесли они и получили в ответ благодарные улыбки.

Линкс посмотрел на Джори и Джейн.

– Мне жаль, что я не смог приехать на Рождество и не успел на празднование Нового года.

Джори прикусила губу, все затаили дыхание.

– Не переживай. Главное, что ты успел на празднование Двенадцатой ночи.

Не услышав от молодой хозяйки Дамфриса ни раздражения, ни упрека, все вздохнули и дружно рассмеялись.

– Я, правда, не вижу в этом ничего забавного, но чертовски приятно, когда тебя встречают так весело. – Линкс взял руки Джейн в свои и оглядел ее с ног до головы. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, милорд, спасибо.

– С Новым годом, Джейн. Я привез из Эдинбурга колыбельку, украшенную резьбой из роз и чертополоха. Подожди немного – скоро увидишь ее.

– А мы уже видели коней, навьюченных подарками, – лукаво заметила Джори, – и поэтому решили простить тебя.

– Все эти подарки для Джейн… мне жаль тебя, плутовка, – подзадорил он ее, хотя знал, что ему не удастся обмануть сестру даже на минуту.

Линкс смотрел на Джейн и радовался, что скоро родится первенец. Все его чувства были обострены до предела, но ожидание прекрасного омрачали тревога и опасения.

И снова в нем происходила борьба между долгом и желанием. Линкс должен провести вечер в зале со своими воинами и подготовить их к тому, что ждет впереди, но больше всего на свете ему хотелось остаться с Джейн и со своим ребенком.

– Ты пойдешь со мной в зал, миледи? Джейн покраснела и покачала головой:

– Моя беременность будет привлекать внимание. Мне будет намного уютнее у себя.

– Больше всего на свете мне хочется, чтобы тебе было удобно. Могу я присоединиться к тебе, после того как поговорю со своими воинами? – вежливо спросил он.

Линксу хотелось задать ей тысячу вопросов. Он стиснул кулаки, борясь с соблазном дотронуться до ее живота – хоть на миг коснуться ее и своего ребенка. Но Джейн слишком стеснительна и сдержанна, и ему не стоит делать что-то подобное в присутствии посторонних.

– Приходите, когда пожелаете, милорд, – ласково ответила она и направилась к лестнице.

Линкс вдруг потерял над собой контроль и забыл о присутствующих. Он подхватил Джейн на руки и понес в главную башню. Там он усадил ее перед камином, придвинул скамеечку под ноги и подложил подушку ей под спину. Убедившись, что Джейн удобно, он поцеловал ее огненные волосы и пообещал:

– Я вернусь, как только смогу.

Линкс де Уорен поднялся на помост в просторном обеденном зале и обратился с речью к своим воинам. Он сообщил им, что обещал поддержку наместнику и теперь в случае необходимости все должны быть готовы к выступлению. Он напомнил, что передышка в военных делах произошла только благодаря плохой погоде, но как только потеплеет, всем придется бросить насиженные места и отправиться в Эдинбург. Если не подавить вылазку бунтовщиков в зародыше и позволить врагам объединиться, в стране разгорится настоящая война.

Подготовив своих людей к худшему, он с чувством выполненного долга поднял рог и сказал:

– А пока мы будем веселиться и наслаждаться. Я слышал, что у Брюсов праздники длились три дня. Разве мы хуже? Кто будет возражать против недели гулянья?

Ответом ему была гробовая тишина.

Глава 22

Линкс открыл дверь и увидел, как Джейн, зевнув, отложила в сторону шитье. Она попыталась подняться, но Линкс движением руки остановил ее.

– Нет, нет! Не стоит вставать ради меня.

Она кротко улыбнулась:

– Да нет же, мне необходимо время от времени двигаться, чтобы размять спину.

Он вмиг оказался рядом:

– Тогда я тебе помогу.

– Хорошо! Подайте мне руку, я обопрусь на нее и поднимусь сама.

Линкс сделал, как она просила, и Джейн с трудом встала со стула.

– Ох, с вашей помощью это гораздо легче, спасибо.

Наступила неловкая тишина. Разделяющая их пропасть оставалась такой же, как и до его отъезда, но он страстно хотел заполнить окружавшую их пустоту. Линкс жаждал коснуться своего ребенка и спать с Джейн в одной постели, чтобы быть рядом, если понадобится. Последнее время обрученные взяли себе за правило быть подчеркнуто вежливыми друг с другом, но он хотел отбросить ко всем чертям эту отчужденность и лихорадочно искал путь к сближению.

«Интересно, – подумал Линкс, – как бы она повела себя, узнай о том, что я хочу увидеть ее обнаженной?» Джейн снова зевнула, глаза ее сами собой закрывались от усталости.

– Ты едва держишься на ногах, давай я помогу тебе раздеться.

Джейн широко раскрыла глаза, но, догадавшись о его намерениях, плавно опустила ресницы.

Линкс взял ее руки в свои и притянул к себе. Затем он сел у камина, широко расставил ноги, поставил Джейн между ними, расстегнул пуговицы на ее платье и снял его через голову. Тонкая батистовая сорочка льнула к округлившемуся телу. Окинув ее внимательным взглядом, он тотчас отметил, что ребенок лежит намного ниже, чем в прошлый раз. Когда Линкс снял и рубашку, Джейн стыдливо повернулась к нему спиной. Он потянулся и распустил толстую косу. Роскошные огненно-рыжие волосы пламенеющим шелком упали ему на руки.

– Посмотри на меня, Джейн, – хрипло сказал он.

Джейн медленно повернулась к нему лицом. Линкс глубоко вздохнул. Впервые в жизни он видел обнаженную женщину, готовящуюся стать матерью. Это зрелище захватило его. Живот ее сильно выдавался вперед. Груди были полными, круглыми… и необычайно соблазнительными. Кожа упругой и гладкой.

– Ты восхитительна, Джейн! У меня перехватывает дыхание от твоей красоты, – с благоговением прошептал он.

Сначала Линкс слегка провел кончиками пальцев по шелковистой коже, затем, когда она отозвалась на его прикосновения упругостью и теплом, начал все смелее и настойчивее ласкать ее.

– Я хочу спать с тобой этой ночью.

Джейн наслаждалась ощущениями, которые будили в ней его нежные, любящие руки.

– Я почти не сплю последние ночи. Мне очень трудно найти удобное положение, поэтому я стараюсь лежать на боку и подкладываю подушку под живот.

– Позволь мне стать твоей подушкой. Этой ночью ты можешь спать, прижавшись ко мне.

Она застенчиво согласилась, и Линкс от полноты чувств прижался губами к ее упругой, благоухающей коже и начал покрывать ее поцелуями, а затем взял Джейн на руки и отнес на кровать.

Он разделся и спросил, как лучше лечь, чтобы ей было удобнее.

– Мне нужна твоя спина, – прошептала она.

Линкс повернулся на бок и подставил ей свою широкую спину. Джейн прижалась к нему, левую руку перекинула ему на грудь, а левую ногу положила между его ногами. Было так уютно и спокойно рядом с ним, что через несколько мгновений ее глаза закрылись, дыхание стало глубоким, и она погрузилась в дрему. Линкс был вне себя от счастья. Он чувствовал глубокое удовлетворение от сознания, что его дитя лежит в уютном и безопасном гнездышке. Он расслабился и мирно заснул, чувствуя спиной удары и толчки своего ребенка.

Линкс очнулся неожиданно, в полном неведении о том, сколько времени проспал. Джейн тихо стонала и пыталась встать. Комната была погружена во тьму. Он спустил ноги с кровати, на ощупь нашел ночной столик и зажег свечи.

– Началось? Только не волнуйся. Я тебе помогу! – Линкс бросился к двери, но голос Джейн остановил его на полдороге:

– Нет, подождите. Не стоит поднимать на ноги весь замок. Ну пожалуйста, Линкс.

Он вернулся к кровати и взволнованно пригладил ладонью свои волосы.

– Я подумал, роды уже начались.

Джейн взяла его за руку, чтобы удержать рядом с собой.

– Да, но это только начало, и продлятся они много часов. Сейчас, наверное, около полуночи, а ребенок родится не раньше утра.

Линкс в испуге уставился на нее.

– Может, позвать повивальную бабку или какую-нибудь другую женщину? Скажи, кто тебе нужен?

– Сейчас мне нужны только вы.

Линкс глубоко вдохнул. Ее слово для него закон. Джейн получит все, чего захочет.

– Милая, скажи, что я должен делать?

– Я хочу, чтобы… ты остался со мной, разговаривал и помог мне скоротать темные часы до рассвета.

Он схватил теплый халат, связанный из овечьей шерсти, и, набросив его ей на плечи, помог встать.

Затем разжег огонь в камине и, сев в кресло, посадил Джейн к себе на колени.

– Тебе страшно?

Джейн посмотрела в его зеленые глаза. Да, ей страшно, но если она скажет правду, Линкс начнет паниковать. Она действительно боится, и не только за себя, но и. за ребенка, но не имеет права передавать свои страхи Линксу. Женская мудрость подсказывала ей, что сейчас наступило именно то время, когда их силы и воля помогут им справиться с предстоящими испытаниями.

– Разве могу я бояться, когда ты обнимаешь меня? – спросила она, улыбаясь только уголками губ.

Линкс прижал ее голову к своему плечу и долго и нежно гладил огненные волосы. Он почувствовал, как вздрогнула Джейн от пронзившей ее боли, и через несколько мгновений услышал:

– Поговори со мной.

Линкс сказал первое, что пришло ему на ум:

– Ты прочитала мое письмо? – Он хотел, чтобы с сегодняшнего дня между ними не осталось недоговоренностей, а отношения их были честными и откровенными, поэтому добавил: – Я порвал первые три письма, которые написал тебе… в них было слишком много указаний.

Джейн тоже хотела, чтобы между ними не оставалось секретов.

– Я не умею читать, но Джори обещала научить меня. Я храню твое письмо под подушкой.

Вспомнив, с каким трудом ему далось это письмо, Линкс рассмеялся.

– Я тоже не умел читать до девяти лет, – признался он. – Моим учителям пришлось изрядно потрудиться, чтобы усадить меня за книги. Меня интересовали только лошади, мечи и военное дело. Тогда Джон де Уорен сказал, что я не смогу стать его оруженосцем, пока не научусь читать. После этого я очень быстро усвоил эту науку.

Несколько часов он обсуждал разные темы: от религии до подготовки к военным действиям. Всякий раз, когда Джейн вздрагивала от боли, Линкс, пытаясь скрыть собственные страхи, старался отвлечь ее разговором. Он растирал ей спину, массировал ноги, приносил воду. И говорил, говорил…

В какой-то миг ему захотелось рассказать о своем первом браке и о трудностях, с которыми ему приходилось сталкиваться, но он вовремя спохватился и понял, что сейчас не то время. Поэтому предложил обсудить имя ребенка. Джейн сказала, что девочку хотела бы назвать Джори, а мальчику они решили дать имя Линкольн – полное имя Линкса и его отца.

Приближалось утро. Схватки Джейн участились, усиливая опасения и тревогу Линкса. Он с облегчением вздохнул, когда в комнату вошел Тэффи, неся поднос с завтраком. Молодой оруженосец с первого взгляда все понял и тотчас бросился к леди Марджори. Минуту спустя комната была полна женщин. Пришла главная повивальная бабка, а вслед за ней Элизабет де Бург привела своих служанок Молли и Мэгги, тоже опытных повитух. Вскоре появились Джудит и Мэри, рожавшие совсем недавно.

Перерывы между схватками стремительно сокращались. Джейн тяжело дышала; волосы ее слиплись от пота, а стоны становились все сильнее.

– Ну облегчите же как-нибудь ее страдания! – воскликнул Линкс.

– Джейн очень хрупкая, а ваш ребенок большой, – недовольно сказала немногословная ирландка Молли; она была против присутствия мужчин при подобном священнодействии и поэтому резко добавила: – Посмотрите, в каких муках приходит человек в этот мир.

– Дай ей что-нибудь обезболивающее, – обратился Линкс к Джудит, но та беспомощно покачала головой и ответила:

– Только Меготта знает, какие травы следует принимать в таких случаях.

Джейн шепнула несколько слов Джори, та направилась к шкафу, взяла оттуда что-то черное и подала роженице. Джейн прижала это к груди и закрыла глаза.

– Да это же мой черный халат! – растерялся Линкс.

– Он придает мне уверенности и прибавляет сил, – объяснила Джейн, открыв глаза.

Линкс почувствовал себя виноватым в ее страданиях, к горлу подкатил ком. Джейн схватила его за руку и попросила выслушать. Он опустился на колени и наклонил голову к ее бескровным губам.

– Линкс, пожалуйста, оставь меня сейчас… я не хочу, чтобы ты слышал мои крики.

Он схватил обе ее руки, поцеловал их и выскочил из комнаты. Услышав настойчивый стук, Меготта открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с лордом де Уореном.

– Чего вы хотите?

Линкс был полон решимости отвести старуху в замок и поэтому мучительно искал ключик к ее сердцу.

– Хотелось бы найти что-то общее, что позволило бы мне договориться с вами.

– У нас нет и никогда не будет ничего общего! – отрезала Меготта.

– Ошибаетесь. У нас с вами много общего. Во-первых, гордость, которая управляет нашей жизнью, а во-вторых, наша общая забота о Джейн… Помоги облегчить ее страдания, Меготта!

– Она дает жизнь норманну, поэтому заслуживает страданий.

Старая карга будто раздувалась от гордости, и Линкс едва удержался, чтобы не ударить ее. Но от его наблюдательного взгляда не ускользнуло, что резкие слова скрывали страх и тревогу за внучку. Убедившись, что уговоры бесполезны, он решил схитрить и сделал вид, что уходит.

– Ну что же… У нас уже есть две ирландские повивальные бабки, Джейн обойдется без вас.

При слове «ирландские» старая шотландка чуть не подпрыгнула:

– Ирландские, говорите? Да они убьют ее!

Мегогта схватила сумку со снадобьями и, прошмыгнув мимо него, побежала к замку.

Начавшиеся роды Джейн напомнили управляющему Дамфриса, что в замке скоро наступит праздник. А к нему надо подготовиться заранее, и Джок для начала послал служанок и молодых пажей собирать падуб, плющ и ветки вечнозеленых деревьев для украшения большого зала. Затем, пожалев слоняющегося по замку Линкса, решил следующие несколько часов заняться с ним хозяйственными делами.

Сначала с помощью Дэвида Лесли они провели учет имеющихся в Дамфрисе съестных припасов, прикинули, какую часть Линкс возьмет с собой в дорогу, и составили список того, что останется здесь, в замке. Припасов оказалось достаточно, но Линкс знал, что не следует забывать о возможных чрезвычайных обстоятельствах, и дал указание приобрести в Карлайле дополнительный провиант.

Он понимал, что время пройдет гораздо быстрее, если сосредоточиться на своих делах, но, как ни старался, мысли его то и дело возвращались к тому, что происходило в главной башне. Временами ему даже казалось, что уже слышится детский крик.

Линкс немного отвлекся, когда пришел на оружейный склад, где ему доложили о пропаже кое-какого оружия. Прежде чем выяснять у рыцарей обстоятельства этого дела, Линкс направился в кузницу и допросил Джеймса и Алекса Лесли, но те заявили о своем полном неведении. Понимая, что дальнейшие расспросы бесполезны, он оставил братьев и решил переговорить со своими людьми. Но сомнения не покидали его. Братья Лесли явно что-то недоговаривали и скорее всего сами были причастны к пропаже оружия.

Вернувшись в замок, Линкс бесцельно бродил по его залам, пока не добрался до кухни, привлеченный аппетитным ароматом готовящихся к празднику яств. В гигантских, встроенных в стену печах жарились целые быки и олени, а в прилегающих помещениях его валлийцы усердно сдирали шкуру с зайцев, предназначенных для завтрашнего стола. Некоторые поодаль уже настраивали свои музыкальные инструменты.

Вдруг Линксу показалось, что стены замка давят на него, жара в кухне не дает дышать и что он умрет, если немедленно не глотнет свежего воздуха. Он отправился на конюшню, оседлал своего любимого коня и поскакал навстречу ветру. Он помчался вверх по течению реки, а затем спустился к устланному галькой побережью до того места, где Нит впадал в море.

Погода была холодной, и в порту не видно было ни одного корабля. Рыцарь был рад колючему ветру и с наслаждением вдыхал соленый воздух, который казался ему эликсиром жизни. Рассыпанные по пляжу камни и раковины были покрыты льдом, и, осторожно пробираясь между ними, Линкс наслаждался монотонным звуком прибоя и неумолчным криком морских птиц. Он хотел не думать, а только чувствовать, сливаясь с не защищенным от ветра серо-голубым небом и мутным свинцовым морем. Линкс отбросил все тревоги и сомнения: постепенно им овладел покой.

Он вернулся в замок, когда на Дамфрис опустились сумерки, отвел коня в конюшню и насыпал ему побольше овса. Линкс надеялся и боялся, что первый же встречный сообщит ему долгожданную новость. Но когда он вошел в главный зал, собравшиеся там мужчины приветствовали его молча. Похоже, им нечего было сказать.

Линкс хотел пойти к Джейн и из первых рук узнать обо всем. Но, Боже, где найти мужество для этого шага? Поднимаясь наверх, лорд пытался разобраться, не было ли его решение отложить встречу с Джейн и сначала помыться и переодеться проявлением трусости.