Текст книги "Талисман"

Глава 24

На рассвете первого дня праздника, как только малыша покормили, заботу о нем взяла на себя Грейс Мюррей.

– Ваша хорошенькая головка пусть не волнуется за маленького лорда, леди Джейн. Я возьму его под свое крыло, как старая опытная наседка, и вы сможете немного повеселиться.

– Брюс привез чудесную колыбель, которую нужно поставить в центре зала. Пока мы будем праздновать Рождество, Новый год и крещение Линкольна Роберта, я хочу, чтобы сын проводил с нами как можно больше времени. Сегодня праздник только для живущих в замке и воинов де Уорена, но завтра к ним присоединятся горожане Дамфриса. За эти несколько дней сотни людей захотят взглянуть на наследника лорда.

– Только взглянуть? Я уж присмотрю за этим! Никаких подбрасываний вверх и хихиканья, пока маленький лорд не отрыгнул свое молочко!

– Боже мой! Я об этом не подумала. Ты считаешь, гости могут так себя вести?

– Если я не буду стоять на страже, они начнут хватать его своими грязными руками и передавать друг другу, будто вчерашний пудинг!

Джейн обрадовалась, что Грейс Мюррей похожа на дракона.

– Принесешь его наверх, перед тем как в зале накроют обед, и я покормлю его.

В комнате Джейн, с трудом скрывая волнение, появились Марджори и Элизабет.

– Боже мой, ты еще не принимала ванну и не одевалась? – спросила Джори.

– Я уже вымылась, мне осталось только надеть то чудесное платье, которое ты мне вчера подарила.

– Это не от меня, а от святого Николая, и я предполагаю, что у него есть еще сюрпризы для тебя, леди Джейн!

– Ты так добра, Джори!

– Я слишком добра, черт побери, но в ближайшие несколько дней я намерена быть гадкой, и если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты последуешь моему примеру. Замок будет полон мужчин – так давай заставим их плясать под нашу дудку! Ты молода, красива, и я хочу, чтобы ты получила заряд веселья и смеха, который будет поддерживать тебя темной и холодной зимой, – сказала Джори и переключилась на юную де Бург. – Мы обе должны позаботиться о том, чтобы Элизабет было весело. Она оказалась далеко от родного дома и почти не видит отца. Девочка надеялась увидеться с ним на Рождество, но граф Ольстер дал клятву Эдуарду Плантагенету покорить Францию.

– С таким союзником, как де Бург, король не может потерпеть поражение, – заметил Линкс де Уорен, спускаясь по лестнице; его взгляд упал на Джейн и ее нижнюю юбку из тонкого батиста. – Я пришел помочь Джейн одеться, если вы будете так добры и ненадолго оставите нас наедине.

– Размечтался, братец! Джейн еще рано отвечать на твои заигрывания. Приходи через неделю.

Элизабет покраснела и захихикала. Она только недавно стала понимать непристойные намеки Джори.

– Постыдилась бы портить ребенка! – строго произнес Линкс. – Я подозреваю, что ты дурно влияешь и на Джейн, и на Элизабет.

– Ты еще будешь доволен тем, как я «порчу» Джейн, но я только начала. Тебе придется самому как следует постараться, чтобы закончить дело!

Внезапно дверь распахнулась и в комнату ворвался глава рождественских увеселений.

– Где здесь прячутся прекрасные женщины? – воскликнул Найджел Брюс. – Каждая из вас заплатит мне штраф в виде поцелуя за то, что вы заставили нас ждать!

Элизабет захотела быть первой, а затем свой штраф долгим и страстным поцелуем уплатила Джори. Когда Найджел схватил увернувшуюся Джейн за юбку, Линкс остановил его:

– По-моему, леди не нравятся такие игры.

Найджел бросил на него полный жалости взгляд, а Джори сказала:

– Мой брат слишком стар, чтобы помнить, как нужно веселиться.

В зале собралось столько народу, сколько эти стены не видели за всю историю замка. Столы ломились от различных яств и сладостей, а в центре толпился веселящийся люд.

Единственные стулья стояли на помосте рядом с красивой колыбелью, подарком Брюса. Счастливый отец пробрался между танцующими к помосту, опустил сына в колыбель, а Грейс Мюррей и два оруженосца сели на стулья, чтобы охранять новое сокровище Дамфриса. Тотчас образовалась очередь из желающих взглянуть на младенца.

Праздничные обряды представляли собой смесь английских, шотландских и валлийских обычаев. Сотня самых сильных мужчин притащила в зал сжигаемое в сочельник полено пятидесяти футов длиной и три фута в обхвате. Рождественское веселье рекой выплескивалось из чаш с пуншем, бочонков с элем, кувшинов виски и бутылей медового напитка. Все подоконники были украшены падубом и плющам, а в каждом дверном проеме или арке замка сверкала белыми ягодами огромная ветка омелы.

Замок был наводнен шотландскими волынщиками, валлийскими арфистами и английскими барабанщиками. Другие музыканты играли на флейтах, бубнах и колокольчиках, но все инструменты вместе не могли заглушить шум толпы, которая с самозабвением отдалась играм и забавам. Глава рождественских увеселений поспевал везде, сея суматоху, требуя уплаты шутливых штрафов и подбивая народ на забавные проделки.

В одиннадцать часов зал освободили и впустили всех детей Дамфриса. Их восторг невозможно было описать. Джейн, Марджори и юная Элизабет руководили играми, веселыми состязаниями, песнями и танцами. Затем Джейн встала рядом с отцом и начала раздавать подарки. Каждый ребенок получил игрушку и что-нибудь из одежды, а еще ему разрешалось набрать себе сладостей. Рядом с горами яблок и орехов стояли огромные подносы с ирисками, леденцами из патоки и забавными марципановыми зверюшками.

Линкс смотрел, как Джейн бегает с ребятишками, и только сейчас понял, как же она молода. Он догадался, что все это организовала именно его нареченная. «Пока я был в Эдинбурге, здесь, похоже, вовсю кипела работа по подготовке этого праздника».

После дневной трапезы со столов убрали еду и заполнили их подарками для всех, кто работал в замке. Джейн с помощью отца и брата Эндрю одарила каждого слугу. Она вручила всем женщинам семьи Лесли по теплой накидке, а братья получили новые камзолы. Меготте был приготовлен украшенный затейливой резьбой ящичек для снадобий.

Наконец Джейн поймала взгляд Линкса и жестом пригласила его присоединиться к ним. Затем подняла обе руки и, когда шум в зале превратился в негромкий гул, со слезами на глазах объявила:

– Это изобилие стало возможным только благодаря неиссякаемой щедрости лорда де Уорена.

Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку, и толпа обезумела. От ликующих криков, казалось, приподнимается крыша.

Линкс смотрел на нее, поняв, что это была не его, а ее щедрость. Джейн потратила все деньги, которые он оставил управляющему для ее личных нужд.

Большую часть дня Линкс провел со своими кавалеристами и валлийскими лучниками, поздравлял каждого из них и желал удачи в наступающем году. Тем временем в зале рыцари, братья Брюсы и дамы играли в игры, а Найджел следил за тем, чтобы от чопорности ни у кого и следа не осталось.

Войдя в зал, Линкс увидел, что Джейн с завязанными глазами стоит окруженная мужчинами – игра в жмурки была в самом разгаре. Рассчитывая присоединиться к веселью, он подошел и высоко поднял ее.

Джейн тотчас узнала Линкса, но озорство переполняло ее, она не могла удержаться, чтобы не подразнить его, и крикнула:

– Роберт! Ты уже получил достаточно поцелуев!

Джейн почувствовала, как Линкс напрягся. Он поставил ее на пол и приподнял закрывавшую ей глаза шелковую повязку.

– Роберт целовал тебя?

Джейн сжалилась над ним:

– Шучу, Линкс… Я знала, что это ты, – улыбнулась она. – Но Роберт дьявольски ловок в обращении с женщинами, ему даже удалось затащить под омелу Меготту!

Линкс взял ее за руку и повел к помосту.

– Иди отдохни. Ты совсем запыхалась.

– Только на минутку! – сладко пропела она. – Несколько твоих валлийцев устраивают магическое представление, и они обещали раскрыть мне кое-какие свои секреты.

Она была живой, как ртуть. Линкс смотрел на нее, ощущая, что его страсть усиливается с каждой минутой.

В своем ярком бархатном платье, с развевающимися волосами, похожими на языки пламени, Джейн была необыкновенно красива, но не только это привлекало его и других мужчин, весь день не отходивших от нее. Сияя радостью и счастьем, захваченная суетой праздника, она заражала всех умением веселиться от души и покоряла окружающих своим жизнелюбием.

В течение целого часа Линкс был не в силах оторвать от нее глаз, наблюдая, как мужчины соперничали друг с другом, чтобы пройтись в танце, посмеяться и пофлиртовать с Джейн, получив в награду лишь ее ослепительную улыбку. Его все усиливающееся желание превратилось в необузданную страсть.

А все дело в ее невинности!

Она была юной девушкой, которая никогда в жизни не носила драгоценностей, не подкрашивала лицо и до недавнего времени не имела красивого платья. Джейн была настолько невинна, что, даже став матерью, не превратилась в женщину. Линкс спал с ней только для того, чтобы обзавестись потомством, но ей никто не объяснил, что это можно делать и ради наслаждения.

У нее все еще впереди! И все мужчины в зале чувствовали это и жаждали первыми пробудить ее чувственность. Главным же, делавшим ее такой соблазнительной и привлекательной, было то, что она созрела и готова расцвести, хотя сама и не подозревала об этом! Джейн кокетлива и дерзка, желанна и соблазнительна, экзотична. Она была так же очаровательна и привлекательна, как Джори де Уорен, но из-за налета невинности выглядела еще более волнующей, дразнящей и неотразимой.

Наблюдая за Джейн, Линкс так возбудился, что не мог не только танцевать, но даже ходить. Он сидел и смотрел на любимую, пока танцы не закончились и не настало время открыть оставшиеся подарки.

Линкс видел, как лицо Джейн вспыхивало от удовольствия, когда она разворачивала подарки, предназначенные их ребенку. Его рыцари превзошли все ожидания, одарив их сына серебряными погремушками и забавными рожицами из серебра. Здесь были драгоценные медальоны в память о дне его рождения и миниатюрные мечи с гербами де Уоренов. Валлийские лучники, у которых были золотые руки, вырезали для мальчика большую деревянную лошадку-качалку и целую армию солдатиков, охранявших замок. Они также сшили из гладкой шкурки выдры личных животных, набив их шерстью.

Линкс приберег свой подарок напоследок. Он хотел видеть, как ее лицо засветится радостью при виде чудесного платья, и был несказанно рад, заметив, как задрожали ее ресницы, когда Джейн поняла, что его подарок предназначен не ребенку, а ей самой. Платье было сшито из шуршащей нежно-зеленой с голубым отливом тафты; высокий воротник, низкий вырез и лиф, украшенный изумрудными и бирюзовыми бусинками, должны подчеркнуть ее высокую щею и пышную грудь.

Линкс украдкой бросил на сестру благодарный взгляд, но затем его глаза, как намагниченные, вернулись к преобразившемуся от неподдельного восторга лицу Джейн, которая, продолжая сжимать в руках платье, опустилась перед ним на колени.

– Мой дорогой лорд, неужели вы сами выбрали его мне? Линкс увидел блеснувшие на ее ресницах слезы, и ему страстно захотелось, чтобы это было правдой. Он взял ее за руки, поднял и поцеловал.

– Не нужно становиться передо мной на колени, Джейн. Ты исполнила мое самое сокровенное желание, – сказал он, решив, что завтра перевернет весь Дамфрис в поисках подарка, достойного Джейн.

По ступенькам главной башни поднималась процессия, во главе которой шла Грейс Мюррей с младенцем на руках, затем телохранители Линкса и замковые слуги с подарками. Линкс следовал за Джейн, с трудом сдерживая свою страсть и ожидая того момента, когда их оставят наедине. Он наблюдал, как любовно Джейн повесила новое платье в шкаф, а затем помог ей снять бархатный наряд. Властно обхватив руками нежные плечи, Линкс с едва скрываемым нетерпением ждал, когда уйдет последняя служанка.

Он забыл, что наступило время кормления сына. Но вот Джейн покормила и перепеленала малыша, а затем положила его рядом с отцом и прилегла на широкую кровать.

– Наконец-то ты со мной, – замурлыкала она, коснулась золотистых завитков на голове ребенка и погладила кончиками пальцев по его щеке.

– Отдохни немного, дорогая. Завтра снова будет праздник.

Веселье, радость и смех не умолкали еще три дня. Приподнятое настроение живущих в замке и горожан Дамфриса не иссякало. Наконец пришла пора крестить младенца. Веселая толпа набилась в скромную часовню. Линкс де Уорен с первенцем на руках и леди Джейн выглядели и чувствовали себя триумфаторами.

Тут же стояли Роберт Брюс и Джори, будущие крестные отец и мать ребенка. Во исполнение таинства крещения священник дал каждому из них подержать младенца, а затем официально крестил его именем Линкольна Роберта де Уорена. Брюс взял ребенка на руки и повел процессию через весь замок в большой зал.

Линкс увидел, как его сестра Джори смахнула слезу, и успокаивающе обнял ее. Он заглянул в ее зеленые – совсем как у него – глаза и прошептал:

– Спасибо. Я знаю, как это должно быть тяжело для тебя.

Джори смахнула другую слезу.

– Почему тяжело? – поинтересовалась она, приготовившись все отрицать.

– Разве ты не отдала бы все за то, чтобы это был твой ребенок? Джори закрыла глаза.

– Мы были очень осторожны. Как ты догадался? – шепнула она.

– Всем известно о Брюсе, Джори. Он не женится, Джори, потому что народ никогда не примет королеву-англичанку. А РобеРт страстно желает стать королем Шотландии. – Знаю, Линкс. Я живу сегодняшним днем; я не жадная, чтобы желать еще и завтрашнего.

Этим вечером валлийский менестрель покорил их старинной балладой. Линкс смотрел, с каким удовольствием Джейн слушает очаровательный миф, сопровождаемый трепетными звуками арфы. Он заметил, что и мужчины не спускают с нее глаз. Его оруженосец Тэффи, похоже, был влюблен в Джейн, а по меньшей мере двое молодых рыцарей постоянно оказывали ей знаки внимания.

Вместе со страстью в нем росло чувство собственника. Не склонный к самоанализу, Линкс все же вынужден был признать, что это чувство подпитывалось не только страстью, но и ревностью. Он вскипал от возмущения, когда Джейн одаривала своей милой улыбкой другого или когда веселилась без него.

Всю минувшую неделю Линкс мучился завистью, видя, как она раздает под омелой невинные поцелуи, и страстно желал ее ласк. Он больше не мог пребывать в таком возбужденном состоянии и чувствовал, что впадет в ярость, если еще один мужчина хотя бы посмотрит на хозяйку замка. Сегодня он предъявит на Джейн свои права, и с этой ночи она будет принадлежать ему одному.

Взгляд Линкса скользнул по приближающейся к нему Джейн в розовом платье из овечьей шерсти, плотно облегавшем ее фигуру. Талия Джейн была изящно перехвачена серебряной цепью, которую дала ей Джори, а единственный рубин расположился между высоких бедер, притягивая взгляды мужчин. Черт бы побрал Джори – она обучила Джейн слишком многим уловкам! Теперь пришло его время стать ее учителем и показать ей кое-какие вещи, которые разбудят дремлющую чувственность и превратят Джейн в настоящую женщину. Пора вступать во владение тем, что ему принадлежит.

Джейн протянула Линксу маленькую шкатулку и робко улыбнулась:

– Я долго сомневалась, дарить ли вам это, ведь наши верования различны. Но мой подарок от всего сердца. Вы так много дали мне, милорд; это одна из немногих вещей, что я могу предложить взамен.

– Ты дала мне сына, Джейн… ты дала мне бессмертие. Это я должен осыпать тебя дарами.

Он достал из-под своего украшенного резьбой кресла большой ящик, и они обменялись подарками. Линкс снял кельтский амулет с кожаного шнурка и стал с удовольствием рассматривать гордую рысь, которую Джейн нарисовала ему. Готовый броситься на добычу зверь был похож на него самого.

– Спасибо, Джейн, я с гордостью буду носить его.

Линкс пристально вглядывался в ее лицо, пока она разворачивала приготовленный подарок, страстно желая, чтобы сегодня Джейн получила такое удовольствие, какого никогда в жизни не испытывала.

Джейн вскрикнула, извлекая на свет изумрудную накидку, подбитую серебристым лисьим мехом.

– Ой, Линкс, это изумительно! Помоги мне надеть.

– Нет! – Он коснулся губами ее уха. – Когда ты впервые в жизни наденешь меха, я хочу, чтобы ты была обнажена и почувствовала кожей их роскошную и чувственную мягкость.

Джейн удивленно вскинула ресницы. Уголки ее губ поползли вверх, на щеках появились очаровательные ямочки.

– Вы всегда добиваетесь своего, милорд?

– Всегда.

Глава 25

Линкс сделал знак Грейс Мюррей отнести сына наверх, прекрасно понимая, что Джейн тут же последует за ними. Затем пожелал гостям спокойной ночи и направился в главную башню.

Он зашел в покои Джейн только для того, чтобы взять свой черный бархатный халат, но она этого даже не заметила. Молодая женщина не спускала глаз с сына – так было всегда, когда они с ребенком оставались одни. В своей комнате Линкс разделся, принял ванну, набросил на себя свой любимый халат и открыл дверь на лестницу, которая вела в комнаты внизу. Он остановился, наблюдая за тем, как Джейн возится с ребенком.

Няня с глупой улыбкой на лице стояла рядом, а Джейн обнимала, целовала и баюкала сына, настолько поглощенная своими материнскими обязанностями, что не замечала смотрящего на нее голодными глазами мужчину. Когда Линкс заговорил, его низкий голос заставил ее вздрогнуть.

– Этот малыш заполняет каждый миг твоего существования. Все внимание ты отдаешь только ему. Но отец тоже хотел бы получить свою долю. Ночью с ним останется Грейс, а ты поднимешься сюда – твое место здесь.

Предъявив ультиматум, Линкс скрылся в глубине комнаты.

Джейн передала ребенка Грейс и нерешительно подошла к лестнице. Она взглянула наверх, в полумрак, размышляя над тем, что произошло. От волнения ее пульс участился. Это совсем не фантазии. Всю минувшую неделю Линкс не сводил с нее глаз, наблюдая за ее отчаянным флиртом с мужчинами, которые тайно одаривали ее знаками внимания. Она педантично следовала советам Джори, и наконец это принесло плоды. Впервые Линкс де Уорен увидел в ней не только мать своего ребенка, но и женщину с многочисленными достоинствами… желанную женщину – судя по нетерпению, которое слышалось в его голосе.

Джейн вопросительно взглянула на Грейс Мюррей. Нянька махнула рукой в сторону лестницы:

– Иди, иди!

С бьющимся сердцем Джейн нерешительно преодолела первые две ступеньки. Внезапно она повернулась, бегом пересекла комнату и подхватила меховую накидку, а затем быстро взбежала по лестнице, чтобы исполнить долгожданный приказ своего повелителя.

Джейн заперла за собой дверь и повернулась к Линксу, задыхаясь от быстрой ходьбы.

– Иди ко мне, милая! Пришло время нам узнать друг друга… поближе.

Голос Линкса был таким же густым и бархатным, как черный халат, который ей так нравился. Сколько она ждала этой минуты? Всю жизнь? Вечность? Казалось, она ждала бесконечно долго, но вот наконец эта ночь пришла.

– Тебе понравилось праздновать целую неделю, Джейн?

– Да, это было самое счастливое время в моей жизни.

Он отобрал накидку, взял руки Джейн в свои и поднес к губам.

– Для меня тоже. Ты доставила мне такое наслаждение! Я хочу отплатить за это. Нынешняя ночь будет только твоей. – Его взгляд скользнул по ее бедрам, груди, а затем спустился вниз, остановившись на рубине. – Ты имеешь хоть малейшее представление о том, какой соблазнительный у тебя вид?

Джейн подумала, что весьма смутное, но Линкс подвел ее к серебряному зеркалу и описал, как она выглядит в его глазах.

– Посмотри на свое лицо. Твои глаза напоминают коричневые бархатные лепестки анютиных глазок, а высокие скулы делают тебя похожей на колдунью, выкрикивающую заклинания. Когда ты мельком бросаешь на меня взгляд, я хочу последовать за тобой в рай. Когда ты радуешься или хочешь подразнить меня, уголки твоего рта приподнимаются вверх, и я, затаив дыхание, жду, когда появятся неуловимые ямочки у тебя на щеках. Форма губ просто восхитительна! – Он провел пальцем по ее полной нижней губе. – Твой рот слегка приоткрывается, когда ты слушаешь мои слова, и я гадаю, что ты собираешься сделать: рассердиться или поцеловать?..

Джейн зарделась от удовольствия. Она знала, что Линкс наблюдал за ней, но представить себе не могла, что он уже знает ее так хорошо.

– Волосы женщины привлекают и порабощают мужчину. Твои длинные шелковистые пряди плывут вокруг головы, шепчут что-то на ухо, льнут к плечам, ласкают груди или обнимают за талию, закрывая спину. Мне хочется поиграть с ними. Мои пальцы изнывают от желания прикасаться к тебе так же свободно, как касаются тебя твои волосы. Я представляю себе, как, опутанный ими, лежу рядом с тобой.

Линкс запустил пальцы в огненные волосы, высоко приподнял их, а затем позволил упасть подобно водопаду.

Он встал позади нее и обхватил ладонями высокие полушария. Джейн почувствовала, что ее соски затвердели, и задохнулась от наслаждения, когда Линкс большими пальцами погладил их.

– А теперь мы перейдем к самому главному. Твое женское естество украшено рубином. Он подмигивает мне, дразнит и манит меня целый день, сводя с ума! Даже в часовне, нет, особенно в часовне. Мне хотелось лечь с тобой прямо на алтарь и отдать тебе всего себя.

Его уверенные руки скользнули вниз и замерли на ее бедрах. Линкс крепко прижался к ним своей напрягшейся плотью, давая понять, какой отклик Джейн вызывает у его тела.

– Я ждал целых двенадцать часов, чтобы снять с тебя это обтягивающее твои прекрасные формы платье. Кто посмеет сказать, что у меня недостаточно терпения?

Его пальцы расстегивали крошечные пуговицы у нее на спине, а губы ласкали открывающуюся шелковистую кожу. По мере того как губы Линкса спускались ниже, Джейн все сильнее охватывала дрожь: она то горела огнем, то ощущала ледяной холод. Это были пьянящие мгновениями Джейн с наслаждением отдавалась ласкам Линкса, молясь только об одном: «Господи, прошу тебя, не дай ему остановиться!»

Но у Линкса и не было ни малейшего намерения останавливаться. Он снял с Джейн платье вместе с серебряной цепью, благоговейно отложил в сторону и пошутил:

– Мы должны следить, чтобы ничего не случилось с розовой шерстью или волшебным камнем.

Джейн завороженно смотрела на их отражение в зеркале. Ее тонкая батистовая рубашка ярко белела на фоне высокого, обтянутого черным халатом тела.

– В то время, когда я видел тебя полностью обнаженной, а это было только один раз, ты носила моего ребенка. В ту ночь я нашел тебя неописуемо красивой – можешь себе представить, как сегодня действует на меня твое стройное тело?

Линкс застонал от возбуждения. Даже опытная куртизанка не могла быть такой соблазнительной. Ее рубашка последовала за платьем; теперь Джейн стояла совершенно неподвижно, пока он разглядывал ее. Если бы Линкс коснулся ее обнаженной плоти, она не удержалась бы от крика, но он только жадно смотрел, пожирая ее отражение горящим взглядом.

Он потянулся за изумрудной накидкой. Мех коснулся ее обнаженной кожи, и Джейн вскрикнула, а затем застонала от этой сладкой пытки. Возбуждение сделало все нервные окончания необыкновенно чувствительными, и она задрожала.

Линкс взял ее за руку.

– Иди сюда.

С изумлением Джейн поняла, что он ведет ее на галерею, в холодную зимнюю ночь, и покорно последовала за ним, ведь ее тело и воля принадлежали ему. Они пересекли галерею. Линкс приподнял Джейн и посадил ее на стену. Его руки скользнули под мех, и он прошептал:

– Шалости под омелой заставили тебя вообразить, будто ты кое-что знаешь о поцелуях. Ты ошибаешься. Я намерен научить тебя всему, что следует знать об этом занятии.

Джейн сидела на стене, и поэтому их лица находились на одном уровне. Линкс прижался к ней губами в первом настоящем поцелуе, и она с готовностью ответила. Его поцелуй стал глубже, а руки начали исследование тайных закоулков ее тела, скрытого под лисьим мехом. То, что он проделывал, было шокирующим, первобытным и более интимным, чем она могла себе представить. Скользящие движения горячего языка и настойчивых рук заставляли отзываться ее возбужденное тело на что-то прекрасное и запретное.

Джейн просунула руки под халат Линкса и кончиками пальцев ощутила жар его тела. Повинуясь его настойчивым рукам, она невольно раздвинула бедра и выгнулась от наслаждения, которое дарили его опытные пальцы. Затем оторвалась от губ Линкса, распахнула халат, прижалась ртом к его напряженной шее и, скользнув вниз, остановилась на твердом мужском соске.

Оба ощущали такую непреодолимую тягу друг к другу, что им казалось, будто ночь вокруг взорвалась. Чувственное подрагивание их тел скоро перешло в настоящую дрожь.

– Думаю, с нас хватит холодного воздуха. – Линкс кончиком языка обвел контур ее губ. – Ты готова вернуться и позволить мне согреть тебя?

– Мне жарко, – задыхаясь, ответила Джейн и придвинулась к нему.

– И слава Богу.

Линкс снял ее со стены, но не поставил на холодные каменные плиты, а прижал к груди и отнес к камину.

– Это кресло, которое хорошо послужило нам в прошлом, пригодится и сегодня, – хрипло прошептал он, сел и опустил Джейн на колени лицом к себе.

Ему не нужно было просить ее обхватить его талию ногами. Джейн взглянула на восставшую между ними напряженную плоть и, не в силах противиться искушению, накрыла его естество ладонью, как показал Линкс в их первую ночь. Размеры поначалу испугали Джейн: она вспомнила боль, которую испытала в первую ночь, но нарастающее желание вскоре пересилило страх.

– Я пока не хочу делать тебе еще одного ребенка. Слишком рано. И я не хочу причинить тебе боль. Мечтаю только доставить наслаждение. – Линкс приподнял ее и опустил на себя.

Джейн подумала, что если испытает еще большее наслаждение, то просто умрет.

Сильные руки Линкса очень осторожно приподнимали и опускали ее, пока она не уловила ритм и не стала двигаться сама. Когда она взяла инициативу на себя, он огрубелыми кончиками пальцев стал ласкать крошечный бутон ее лона – средоточие чувственности, пока не ощутил его пульсацию.

Линкс изо всех сил сдерживался, пока ее горячее жадное тело ласкало его. Ему потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы разъединить их тела, не дожидаясь наступления разрядки.

– Линкс, Линкс! – тяжело дыша, вскрикивала она, переполненная животной чувственностью наслаждения.

Джейн соскользнула на пол и, став на колени, принялась целовать и ласкать объект своего восхищения, доставивший ей такое неизъяснимое наслаждение.

– Джейн, милая, тебе необязательно это делать… Она прервала поцелуй, прошептав:

– Линкс, я должна…

Мужчина застонал и сдался. Когда она устала, Линкс обнял ее, ожидая, что охватившая их лихорадка утихнет. Странно, но жар страсти не угасал, и ему сразу же захотелось вновь насладиться любимой. Теперь Линкс жаждал почувствовать вкус ее лона, но хотел, чтобы Джейн видела, как он будет любить ее. Линкс опять поднес ее к зеркалу и опустил на пол, устланный овечьими шкурами.

Он взял пальцы Джейн и поднес к ее щеке, затем склонил голову и ласково укусил за мочку уха.

– Я хочу показать тебе, как нужно ласкать себя, – прошептал он. – Я хочу, чтобы в мое отсутствие, когда ночь покажется тебе слишком длинной, ты умела бы сама доставить себе наслаждение.

Он погладил щеку Джейн, а затем медленно провел пальцами по ее губам. Увидев, что уголки ее рта приподнялись от удовольствия, он заставил ее нежные пальчики пройтись по горлу, хрупким ключицам. Он гладил ее пальцами полные груди и очерчивал соски, пока Джейн не застонала от наслаждения. Линкс провел ее ладонью по животу и почувствовал, как она судорожно вздохнула и напряглась. Когда пальцы достигли лона, Джейн прошептала, шокированная:

– Я не могу, Линкс.

Он ткнулся губами ей в шею.

– Повторяй за мной: хочу и буду! Сопротивление Джейн растаяло в ласковом смехе.

– Я, наверное, очень глупая…

– Твоя невинность доставляет мне такое огромное наслаждение, какое я не испытывал ни с одной женщиной.

Крепко сжав руку Джейн, он прижал кончик ее пальца к клитору.

– Вот здесь находится крошечный бутон, который расцветает при малейшем возбуждении. Давай убедимся в этом.

Он склонил голову и накрыл ее губы своими. Затем губы Линкса заставили ее рот приоткрыться, и его язык проник внутрь. Джейн ошутила, как стал пульсировать ее клитор, и жгучее желание поднялось откуда-то изнутри. Линкс ввел один ее палец в лоно.

– Ну вот, разве тебе плохо?

– Хорошо, но мне нужно больше. Мне нужен ты!

– Позволь мне определить, что тебе нужно.

Линкс опустился перед ней на колени, раздвинул нежные складки лона и стал любить ее губами и языком.

Джейн запустила пальцы ему в волосы и еще крепче прижала его голову к своему женскому естеству. На этот раз ее ощущения были совсем другими. Одна за другой следовали разные по силе вспышки. От последней она ослабела, обмякла, и Линкс отнес ее на кровать. Джейн его тело казалось твердой стеной мускулов. Она впервые в жизни чувствовала себя в полной безопасности.

Этой ночью рухнули последние разделявшие их барьеры.

Никогда еще Джейн не переживала такой близости с другим человеком, ощущая себя частью любимого мужчины, чувствуя, как его запах смешался с ее запахом и остался с ней навсегда.

Джейн любила Линкса всем сердцем и страстно хотела сказать ему об этом. Пылкое признание уже готово было сорваться с ее приоткрывшихся губ, но тут всплыли слова Джори: «Никогда не говори мужчине, что любишь его, пока он не поклянется тебе в вечной любви!» Джейн ничего не сказала, а лишь потянулась к нему и потерлась о его восхитительно твердое тело.

Линкс с силой прижал ее к себе, и она почувствовала, как неистовый жар его тела обжег ее. Вот, значит, как должно все происходить между мужчиной и женщиной! Когда их тела сливаются, мужчина становится могучим и сильным, а женщина слабеет от любви.

Внезапно Линкса обуяла свирепость рыси, и Джейн, захлестнутая волной желания, поняла, что он полностью утратил контроль над собой. Страсть поглотила его, а затем и ее.

Время от времени погружаясь в дрему, Джейн почти не сознавала, что лежит, распростершись на могучем теле Линкса. Ее щека покоилась на его груди, а ровное биение его сердца убаюкивало, когда она просыпалась. Джейн была абсолютно счастлива. Она поцеловала там, где ровно билось сердце любимого мужчины, и удовлетворенно вздохнула. Линкс де Уорен пылал неугасимой страстью к ней, и Джейн мудро рассудила, что это чувство настолько близко к любви, насколько возможно для такого рыцаря, как лорд Линкс де Уорен.

Может, она сглупила, отказавшись выйти за него? При мысли о том, что Линкс будет ее мужем, Джейн почувствовала слабость. Нет, она не сглупила, а поступила очень разумно и теперь наслаждалась его страстными признаниями. Джейн погрузилась в глубокий, без сновидений, сон, и счастливая улыбка озаряла ее лицо.