Текст книги "Montgomery tales. 18+"

Montgomery tales
18+
Вита Монтгомери

КИРА И КОРОЛЬ

© Вита Монтгомери, 2023

ISBN 978-5-4493-6045-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жила была маленькая девочка, она была хорошенькая собой, как горная фиалка, скромной и тихой. Девочка не любила шумных игр с подружками, не смотрела глупые мультфильмы, которые так любят дети, она часами играла со своими куклами, самыми любимыми из которых были две: красавица в нежно-голубом платье, с блестящей короной на голове, и мужчина с тонкими усиками, в черном фраке и таком же черном котелке, тулью которого изнутри протыкали красные рожки. Ее старшая сестра смеялась над тем, как Кира – так звали нашу девочку – часами играет в какие-то непонятные игры со своими куклами, о чем-то подолгу с ними разговаривая; особенно сестра не любила куклу в котелке с рожками, она называла ее чёртом. Когда Кира подросла, и ей исполнилось целых шесть лет, она ответила сестре строго:

– Тоня, это не чёрт. Это дьявол.

– Какая разница? Чёрт это с рогами, ты разве не видишь?

– Дьявол – это король ада, а чёрт – это… Как простой человек. Ты же уже большая, а не понимаешь. – Кира посмотрела на фигурку короля ада, и ей показалось, что человечек в котелке ей улыбнулся и… подмигнул. Но девочка не испугалась – для нее всегда ее любимые куклы были живыми, они говорили с ней, рассказывая свои истории, и даже учили девочку – подсказывали всякие интересные вещи, например, куда закатилась ее «драгоценность» – большая стеклянная бусина, которую она считала бриллиантом, или как нарисовать пещеру, ведущую вглубь горы, где лежат «несметные сокровища», и многое, многое другое.

Кира однажды принесла свою любимую куклу в детский сад (на самом деле она никогда наедине не называла его дьяволом, а завала его Король или мой Король), но дети стали смеяться над ней и ее Королем: «Что за уродливая кукла! У него рога, как у козла! Смотрите, он своими рогами проткнул свою шляпу!» И девочка больше никому не показывала своего бедного Короля, хотя и продолжала всюду носить его с собой – в красивом черном бархатном пенале. Она оставляла его в шкафчике со сменкой, когда приходила в группу, а вечером забирала домой. И несколько раз еще в течение дня приходила его навещать и переброситься с ним несколькими словами.

Однажды какой-то противный мальчишка из группы подсмотрел за Кирой, как она пришла навестить куклу, улучил момент и украл Короля. Он перепрятал его среди игрушек и наблюдал, как мечется Кира в его поисках. Вдруг девочка остановилась посреди комнаты, закрыла глаза и пошла по комнате, вытянув руки перед собой. Она подошла к мальчику и сказала глухим, чуть хрипловатым голосом: «Я знаю, что ты сделал. Ты будешь наказан». Мальчишка испугался, захныкал и побежал жаловаться воспитательнице, а Кира, как ни в чем не бывало, подошла к куче игрушек и откопала своего Короля, положила в пенал и убрала в шкафчик. Воспитательница позвала Киру и спросила, зачем она так напугала Сережу. Девочка пожала плечами и сказала, что не понимает, о чем речь. Да и Сережа не мог толком объяснить, что ему сделала Кира, так что действительно говорить больше было не о чем.

Этот странный инцидент вряд ли кому-нибудь запомнился бы, если бы не имел странное продолжение. Вскоре детей уложили в кроватки на «тихий час», а уже через несколько минут в группе началась паника: забегали воспитательницы, пришел врач, расплакались перепуганные дети. Сережа покрылся темно-красными пятнами, губы его посинели, и он начал задыхаться. Приехала скорая, и мальчика увезли. Никто не видел, что девочка, лежавшая в другом конце комнаты, довольно улыбалась, отвернувшись к стене.

Случай с мальчиком не был единственным. Подобное время от времени случалось везде, где появлялась Кира. На детской площадке возле дома как-то ее согнала с качелей одна девочка. Она была одного возраста с Кирой, но крупная и агрессивная. Она стояла перед качелями, на которых качалась Кира, и повторяла: «Слезай, ты уже целый час качаешься!» Хотя та села покачаться всего лишь две минутки назад. Потом вдруг вцепилась в качели, остановила их, навалившись всем своим весом, и столкнула Киру прямо в песок. Но девочка не расплакалась, а посмотрела прямо в глаза обидчице и сказала: «Падать больно, вставать страшно, кровь заливает глаза!» И ушла на другой край площадки, где села на лавку, вытащила из детской сумочки черный бархатный пенал и начала что-то бормотать, держа его перед собой.

На площадку ворвалась стайка девчонок немного постарше, они весело подбежали к вредной девочке на качелях и стали ее раскачивать – всё сильней и сильней. Та сначала тоже весело смеялась с ними, потом попросила их прекратить раскачивать, но те не унимались, и испуганная девочка, вертясь на качелях, крича то одной расшалившейся подружке, то другой, чтобы они остановились, вдруг соскользнула вниз, а сиденье качели, возвращаясь, ударило девочку по голове. Она лежала на песке, не в силах пошевелиться, и глаза ей заливала кровь из глубоко рассеченного лба.

Иногда у таких случаев были свидетели, иногда нет. Чаще всего невозможно было понять причину несчастного случая, но иногда все же смутные подозрения одолевали людей, оказавшихся рядом, и постепенно странные слухи поползли о таинственном влиянии Киры на окружающих. Но, по правде говоря, слухи эти были не слишком навязчивыми – люди открещивались от подобных мыслей: слишком мила и покладиста была эта девочка, разве такая может быть причиной несчастья? Разве такие голубые глазки могут навести порчу или накликать беду? Да и что это за дичь вообще – двадцать первый век на дворе!

Пришла пора идти Кире в школу. Первый звонок, незнакомая учительница, много незнакомых детей, но в сущности всё то же самое – шум-гам, бессмысленная суета и невыносимая скука. В учебниках было всё не о том, там не раскрывались тайны, не было никаких тайн в школьном мире. Всё то, что называлось загадками природы, законами природы – это были какие-то фокусы, которые показывает глупый и неуклюжий фокусник, а другой – такой же глупый и нелепый – пытается их объяснить или развенчать: мол, никакого волшебства, это просто такой закон. Кто повторит фокус или повторит его «развенчание», получит «пятерку», а кто не может или не хочет, тому «два». Это было смертельно скучно. Еще скучнее, чем тихий час в детском саду, – там хоть можно было мечтать, лежа лицом к стене, представляя, например, путешествие по длинной темной пещере, освещаемой всполохами факела, – всё дальше и дальше вглубь земли, до самого подземного царства, где посреди огромного огненного озера возвышается остроконечный замок, в котором на сверкающем троне восседает Король… А в школе даже этого нельзя было делать – только задумаешься о чем-то своем, как тут же вмешается учительница: Кира, ты где, возвращайся к нам, мы разбираемся, что такое имя существительное.

– Существительное – это то, что существует, чего тут разбираться, – пробормотала Кира.

– Что ты сказала? Можно погромче?

– Как я могу сказать погромче то, что я уже сказала? Вы думаете, я могу вернуться в прошлое? Хотя это было бы здорово… Я подумаю об этом.

Учительница посмотрела на Киру и покачала головой: странная девочка, трудно ей будет учится в школе. И с ней будет трудно. Ну да ладно, и не таких исправляли.

А Кира погрустнела в школе, ни с кем не разговаривала или отвечала просто «да» или «нет», когда уж очень приставали с дурацкими вопросами. Вызывали для беседы родителей, пытались разобраться, что происходит; водили девочку к психологу. Но и психолог сказал, что не понимает, что происходит, но предполагает, что это от смены садика на школу, – ребенок трудно адаптируется, подождите, всё наладится само собой. Но шли недели, ничего не налаживалось, родители уже думали забрать Киру из школы, пусть, мол, еще годик дома побудет, видно, пока рано ей во взрослую жизнь.

Но вдруг и действительно всё как-то наладилось само собой. Нет, Кира не стала совсем уж обычным ребенком – веселым, спортивным и компанейским, но стала отвечать на уроках, делать домашнее задание, словом, стала более или менее походить на остальных детей. Разве, что оставалась какой-то задумчивой, больше сосредоточенной на собственных внутренних переживаниях. Что же произошло с ней? Никто об этом не знал, кроме нее самой. А произошло вот что: она, как и сказала, стала думать, как попасть в прошлое, как научиться путешествовать во времени. Думала, думала, и обратилась за помощью к своим куклам – Королю и Принцессе. И те не оставили ее просьбу без внимания, подсказали, как можно, пусть и ненадолго, заглянуть в прошлое, в будущее; научили, как можно исправить то, что ты когда-то сделал или даже сделаешь. И девочка побывала в прошлом, совершив там одну очень важную вещь. Вот как это было.

Поздно вечером, когда мать уложила ее в кроватку, она не могла уснуть. Она думала о разных вещах, которые ее беспокоили: о детях, что все время пытались вмешиваться в ее жизнь – то смеялись над ней, то шептались за ее спиной, а иногда даже толкали ее, что было очень обидно; о взрослых, которые не понимали ни того, чего ей действительно нужно, ни того, о чем она думает, а при этом постоянно учили ее и направляли – в какую-то свою сторону, будто хотели как-то ее изменить, переделать… Причем, этим занимались все – от старшей сестры Киры, которая, конечно, не стала еще взрослой, но вела себя, как они, и так же командовала, до родителей и учительницы. «А этой что надо? – думала Кира сердито. – Она же мне совсем чужая, просто какая-то тётя, а мама говорит, чтобы я ее слушалась…» Вот если бы вернуться в то далекое время, когда я еще была дома и даже не ходила в детский сад. Кира вспомнила, как она играла с куклами в своей комнате – целыми днями; строила замки из кубиков, а в замке сидел на троне Король, и она приходила к нему, кланялась, а он спускался со своего трона к ней… Все гости – другие куклы, которых Кира расставляла тут же перед замком – расступались в почтении, а Король подходил к Кире, брал ее за руку и вел по огромному тронному залу, и факелы пылали на стенах, отбрасывая причудливые тени, которые плясали на потолке, на полу, и было так весело и торжественно, и никто не мешал со своими глупыми играми или уроками…

Кира встала с кровати и подошла к большому шкафу со стеклянными дверцами, где на полке стоял пустой черный бархатный футляр, а рядом возвышалось на особой подставке маленькое красное креслице, на котором сидел он – ее Король. Принцесса сидела в его ногах, она, кажется, спала. Но Король не спал, он смотрел прямо на девочку.

– Доброй ночи, Ваше Величество. Извините, если потревожила Вас. Но мне так грустно и одиноко…

– Здравствуй, Кира, – ответил Король Ада и кивнул головой. Он встал с кресла, служившее ему троном в Кирином шкафу, и сделал несколько своих маленьких шажков к краю полки. Король сел на самый край, свесив вниз ноги в остроносых черных туфлях. – Расскажи, что тебя беспокоит.

Кира всё рассказала Королю – и про то, как ей скучно и одиноко в школе, да и дома, про то, что хотела бы вернуться в свое раннее детство, когда могла часами играть с куклами. Король выслушал девочку и вздохнул. Потом он покачал головой и сказал ей:

– Я попробую тебе помочь, но ты должна понять, что не всё так просто, нельзя взмахнуть волшебной палочкой и изменить этот мир, как хочешь. В этом мире действуют правила, которых приходится слушаться…

Кира опустила голову: ну вот, опять эти правила…

– Но и не всё так печально, как тебе кажется, не стоит вешать нос. Некоторые правила можно немножко изменять, другие чуть-чуть нарушать, а есть и такие правила, которые устанавливаешь ты сама.

Кира подняла глаза на Короля и с интересом его слушала.

– Вот смотри, – продолжал он. – Сейчас я кукла. А куклы не разговаривают, не ходят (глупые электрические роботы не в счет), и уж точно не могут совершать чудеса. Но мы с тобой говорим и – смотри – комната вдруг наполнилась сотнями маленьких светлячков, которые, как раскаленные угольки светились глубоким красным светом, кружась вокруг Киры, касаясь ее рук, волос и ночной рубашки, но не обжигали, а только чуть согревали своими легкими прикосновениями.

– Чем это так пахнет? – спросила девочка, любуясь огонечками.

– Это запах серы, – ответил Король.

– Очень вкусный запах, – сказала Кира и попробовала поймать один из огоньков ртом, как часто ловила зимой порхающие снежинки.

– Ты странная девочка, – проговорил человечек в котелке и покачал головой. – Редко кому из людей нравится запах горящей серы…

– А мне нравится, – озорно сказала Кира и, изловчившись, поймала-таки ртом огонек. Тот с шипением растворился и во рту остался запах леденца из жженого сахара.

– Теперь ты почувствуешь легкое головокружение, – спокойно сказал Король. – Но не пугайся, просто приляг на кровать и закрой глаза. Мы с тобой отправимся в путешествие во времени. К сожалению, и здесь действуют правила, которые можно нарушить только чуть-чуть. Например, нельзя оставаться долго в несвоём времени, иначе тебя поймают Стражи Часов и заточат в межвременьи на целую вечность. Но ты будешь со мной, так что не бойся.

Кира почувствовала, как комната закружилась вокруг нее стремительной каруселью. «Ничего себе легкое головокружение…» – только и успела подумать она. Девочка оглянулась, увидела среди вихрем кружившихся вокруг нее предметов свою кроватку, запрыгнула в нее, легла на спину и закрыла глаза. Карусель сразу начала останавливаться, но очертания комнаты изменились, и кроме ее кровати в ней уже не оставалось ни одного знакомого предмета. А перед ней стоял высокий, стройный и могучий Король, который также мало походил на свою игрушечную фигурку, как глобус в школьном кабинете на огромную и прекрасную Землю. «Или как яйцо на курицу», – невпопад подумала Кира и села на кровати.

– Где мы, спросила она, глядя снизу-вверх на прекрасного и грозного Короля ада, от которого исходило багровое свечение.

– Мы сейчас находимся в междумирье – не там и не здесь, вокруг нас великое Нигде и Никогда. Отсюда можно идти, куда угодно – в прошлое и будущее, а также в те времена, которых никогда не было или никогда не будет.

– А зачем мы туда пойдем, если там нельзя остаться надолго?

– Тебе надо кое-что сделать, – сказал Король. – Видишь ли, жизнь каждого человека заранее предопределена, причем, таким образом, чтобы прожить ее как можно прямее – от рождения до смерти. В этой жизни – в твоем мире, в мире людей – нет места чудесам и волшебству, всё расписано по минутам и секундам, и нет возможности что-либо изменить, если движешься в обычном потоке времени. Ты меня понимаешь, девочка?

– Конечно, понимаю. Это как если плыть в лодке по течению реки – и слева, и справа видно только то, что тебе показывают, или как телевизор с одной программой (мама говорила, что раньше так было) – нельзя посмотреть другой мультик, пока не закончится этот, даже если он ужасно глупый и скучный. Можно только выключить его.

– Правильно, молодец! Ты не только красивая, но еще и очень умная девочка.

Кира почувствовала, как загорелись ее щеки – Король похвалил ее за ум и красоту, как это чудесно!

– Значит, ты поймешь, что такое межмирье – это место, откуда можно сойти на берег в любом месте течения реки, или это пультик, которым можно переключать каналы в телевизоре, чтобы не смотреть скучную передачу. Мы сейчас изменим расписание твоей жизни, чтобы она впредь не была такой скучной и глупой, как у большинства людей на земле, – Король улыбнулся девочке и протянул ей руку. – Пойдем, милая, менять твою жизнь!

Они побывали в прошлом Киры и дьявол – он же Король ада, он же Князь тьмы – заключил с ней договор, что теперь он является ответственным за ее судьбу. В договоре так и было прописано: жизнь и судьба, тело и душа Киры вручается Вельзевулу (Сатане и Верховному Демону) на веки вечные, пока не завершится этот цикл мироздания битвой Неба и Ада. Потом дьявол и девочка побывали в будущем Киры, когда пришла пора Кире покинуть этот мир, там дьявол тоже внес свои поправки, переписав Кирин договор со смертью – собственно, забрав Киру из-под юрисдикции смерти под свое покровительство.

Кира проснулась утром в своей комнате, посмотрела по сторонам, выглянула в окно, вышла в коридор, поздоровалась с мамой и – чудо – ей больше не казалась жизнь скучной и обременительной, больше не хотелось спрятаться в своей комнате с куклами, чтобы никого не видеть и не слышать. Люди по-прежнему мало интересовали ее, как и то, чем они обычно увлекались, но жить среди них стало легче. Можно было даже находить удовольствие в том, чтобы наблюдать за ними и даже управлять ими, дергая за ниточки, как марионеток, – ведь они на самом деле так легко управляются, более того, они любят, когда ими управляют.

Шли годы, Кира уже не играла в куклы, не разговаривала с человечком, которого называла когда-то Королем. И про свое путешествие в прошлое и будущее, про договор с дьяволом она тоже забыла. То есть сперва вспоминала, как странный, волшебный сон, но потом и это воспоминание стерлось из ее памяти. А между тем, Король ада ни на секунду не оставлял ее. Дело в том, что для богов и демонов время течет совсем не так, как для людей, строго говоря, оно для них вообще не течет. Это для нас время – река, для них оно – море, и они путешествуют по нему, как на парусных судах, лавируя под ветром вечности, свободно выбирая направление и скорость своего существования во времени. Поэтому, чтобы пронаблюдать всю жизнь какого-нибудь человека, кому-нибудь из богов или демонов нужно совсем другое время, ему нужно просто подняться повыше и посмотреть на всю эту реку времени – от устья до истока, для него она открыта, как на ладони. И Король ада смотрел на жизнь девушки Киры с удовольствием и даже с гордостью (чувство гордости или как его еще называют – гордыни – весьма знакомо дьяволу), да он гордился своей подопечной: она росла сильной и смелой, с независимыми суждениями, с ясным и мужественным взглядом на мир. Она желала и имела силы реализовывать свои желания, она презирала людей за их слабость, но направляла их сильной рукой, помогая им быстро и прямо идти по своей дороге – от рождения до смерти.

Дьявол не только наблюдал, он часто помогал своей протеже. Так, согласно договору, ей нельзя было погибнуть – ни от рук злодея, ни от несчастного случая, не говоря уже о болезнях. Поэтому, когда Кира попала в шторм на прогулочном катере, тот перевернулся и погибли все пассажиры, Киру вынесло течением на пологий морской берег, и уже через полчаса, приехавшая скорая оказывала девушке необходимую медицинскую помощь.

Когда таксист и еще один пассажир оказались сообщниками и насильниками и попытались напасть на Киру, что-то не так пошло с их планом, они не поладили и перерезали друг другу глотки, забыв о том, что собирались ограбить, изнасиловать и убить девушку.

Но и Кира во всех этих ситуациях не вела себя, как жертва, – она была готова бороться за свою жизнь – и в бушующем море, когда захлебываясь ледяной горькой водой ныряла в затопленный катер за спасжилетом, и в салоне такси, когда хладнокровно достала нож из дамской сумочки и ждала, кто первым на нее кинется, чтобы вонзить его в сердце насильнику. Король Ада смотрел на девушку и восхищался ей. Он видел ее одновременно маленькой девочкой на детской площадке, в детском саду, в школе и в ту самую ночь в ее комнате, когда он взял ее в межмирье, чтобы заключить с ней договор на владение ее душой; и он видел ее старшеклассницей, великолепно сдающей экзамены, чтобы вскоре подать документы на юридический факультет МГУ; он видел ее студенткой, с блеском заканчивающей курс за курсом, готовящейся к адвокатской карьере… Но даже дьявол не мог видеть ее за одним поворотом судьбы – это когда он придет забирать ее душу, что произойдет потом, не знал даже сам Король ада. Дело в том, что в законе мироздания, регламентирующим битву Сил Света и Сил Тьмы за душу человека, есть один коварный пункт: какой бы договор не подписал человек с Сатаной, или напротив – какой бы обет он ни дал Богу, в самый последний миг у него есть еще один шанс (либо наоборот – возможность упустить шанс) – разом изменить свою судьбу, отказавшись от всех договоренностей. Правда, не все могут воспользоваться этим шансом – для того, чтобы разорвать оковы судьбы в виде контрактов с высшими силами, нужна почти невероятная сила духа, а такой, честно говоря, нет почти ни у кого. Но у Киры была такая сила, и дьявол знал это точно, потому что дальше этого рубежа он не мог обозревать путь своей подопечной: дальше будет ее выбор – остаться с ним или уйти в другую сторону. И чем дольше смотрел Король ада на Киру, тем сильнее жаждал он заполучить ее себе навеки вечные. А понять, будет ли она его или покинет его навсегда, можно было только одним способом: прийти к ней и предъявить на нее свои права. Но не решался пока Вельзевул, тянул время, наслаждался созерцанием объекта своего вожделения. Шли годы.

Стояли теплые дни бабьего лета, ласковый ветерок нежно теребил едва начавшие желтеть листья, слегка касался волос, освежал разгоряченное лицо. Кира вышла из адвокатской конторы еще полная азартного возбуждения. Ей как молодому адвокату приходилось нелегко среди коллег и начальства – коллеги из зависти, хищного чувства соперничества и просто в силу специфики работы все время старались как-то отодвинуть, затереть молодого, но энергичного специалиста, а начальство не спускало с нее глаз, держало на контроле и так же ревниво следило за успехами Киры. Действовало правило: если ты хорошо справляешься, значит, задание было слишком простым, надо дать что-то посложнее. А посложнее – это часто значит почти, а то и не почти, а точно безнадежное дело, где любая ошибка может поставить крест на твоей карьере. И вот сейчас у Киры был сложный разговор со старшим адвокатом фирмы, который курировал Киру, а то есть указывал ей, что делать в мелочах и совсем не помогал в сложных вопросах: «А это уж сама решай, ты уже не студентка, ты настоящий адвокат, член адвокатской коллегии. Всё, дорогуша, детство кончилось».

Он, конечно, не знал, что детство у Киры кончилось в еще в ту ночь, когда она отправилась в волшебное путешествие с дьяволом – в свое прошлое, а затем в будущее. С той самой ночи Кира стала самостоятельным и целеустремленным человеком. И хоть она не помнила своего ночного приключения (Король ада избавил ее от этих воспоминаний, чтобы не лишать ее свободы воли), но внутри девочки появился особый стержень – подсознательно она ощущала этот свой новый фундамент личности и опиралась на него в трудные минуты: она не такая, как все, у нее есть предназначение, и ей уготована удивительная судьба; а для этого нужно идти вперед, сметая все трудности на своем пути, не страшась никого и ничего, ведь у нее есть могущественный покровитель.

Максимов – куратор Киры – бросил перед ней на стол тонкую папку – дело подзащитного. Кира мельком взглянула на заголовок дела и подняла брови:

– Почему его передали мне?

– Вообще-то, вопрос дурацкий. Нет смысла спрашивать, почему с тобой происходит то, что происходит. Нужно просто делать свою работу – качественно и со всем усердием, – Максимов помолчал с минуту, рассеянно глядя в окно. Потом снова повернулся к Кире. – Но учитывая некоторые обстоятельства, могу ответить: подзащитный сам выбрал тебя. Важные люди назначили нашу контору вести защиту, подзащитному предложили список адвокатов, он выбрал из списка твою фамилию. Открою несколько карт: ему предложили изменить выбор, – с его стороны, видишь ли, тоже есть важные люди, заинтересованная сторона, так сказать. Так вот, подзащитный категорически отказался от других кандидатур, настаивая на твоей. Тебя, кстати, проверили – ты никак не связана ни с ним, ни с его заинтересованной стороной. Но если у тебя есть что-то сказать по этому поводу – сейчас самое время.

– У меня нет ничего сказать по этому поводу, я его знать не знаю. Я слышала об этом деле, как и все, из новостей.

– Тогда бери дело и знакомься во всех подробностях. Всю свою текущую работу передай в отдел планирования. Завтра утром я жду тебя для обсуждения стратегии – это дело остается на контроле компании, так что я должен знать о каждом твоем шаге. Вперед.

Через полчаса Кира ворвалась в кабинет Максимова, она была вне себя: на нее свалили заведомо проигрышное дело, да еще и с широким общественным резонансом – его уже обсуждают на всех каналах телевидения и в прессе. Вот тогда и состоялся жесткий разговор, когда ей пообещали, что если она не возьмет это дело или не проведет его на должном уровне, ей мало не покажется.

Дело действительно было каким-то безумным: бизнесмен, за которым стояли настоящие «киты» как легального, так и теневого капитала застрелил важного государственного чиновника при передаче ему баснословно крупной взятки наличными – среди белого дня, прямо в здании министерства при странных обстоятельствах: часть свидетелей показывала, что охрана чиновника спровоцировала перестрелку, часть утверждала, что произошло хладнокровное убийство после успешной передачи чемодана с деньгами. Камеры наблюдения были отключены на всем этаже здания. В этом деле всё не вязалось одно с другим, случившееся произошло, скорее, по законам сна: крупное государственное учреждение, чемодан с деньгами, перестрелка с большим количеством жертв, и главный подозреваемый – в шикарном костюме, но в старомодном котелке на голове, с двумя еще дымящимися пистолетами в руках выходит через парадный подъезд и спокойно сдается под прицелами охраны и спецназа.

Кира перечитала все показания свидетелей, протокол допроса, все сопутствующие документы и пожала плечами: почему бы и нет? Первое крупное дело и ужасно громкое и нелепое. А какое у нее должно быть первое дело? Не банальная же бытовуха с мордобоем и поножовщиной. Завтра Максимов с утра ее ждет? Подождет до обеда – утром она едет на встречу с подзащитным. Кира посмотрела на часы: еще реально успеть подать заявку на свидание с заключенным под стражу.

Он ждал ее в специальной комнате: ничего лишнего, только стол и два стула, привинченных к полу; на нем была свежая шелковая рубашка, лицо идеально выбритое, выглядел он свежим и отдохнувшим. Кира села на стул напротив, положила на стол папку с материалами дела и внимательно смотрела на своего подзащитного. Молодой, красивый мужчина, он очень сильно был похож на актера кино, вот только Кира не могла вспомнить, на кого именно. Вадим Степанцов – так значилось в деле – тоже внимательно и спокойно смотрел на своего адвоката.

– Рад встрече, – первым произнес он. – Давайте поговорим.

– Давайте, – очнулась Кира. Она впервые сидела вот так напротив убийцы, которого ей надо будет защищать в суде. Но она собралась и задала вопрос: Я хотела бы, чтобы вы сами рассказали свою версию произошедшего. Только пожалуйста – говорите, как можно… ближе к правде и подробно. Я буду задавать уточняющие вопросы, на них вам нужно реагировать спокойно: я вам не враг, я буду вас защищать в суде, мне просто нужно больше информации. Я буду использовать все, что вы мне расскажете, не против вас, а наоборот – в вашу пользу.

– Да не волнуйтесь вы так, – улыбнулся Вадим. – Нас никто не записывает. Помните, камеры наблюдения на месте преступления? Они все забарахлили… – И он подмигнул девушке с таким простодушным озорством, будто они болтали за чашечкой кофе в «Шоколаднице». Вот только у Киры холодок вдруг пробежал по спине: каким же знакомым ей показалась его улыбка… и это озорное подмигивание.

– Я раньше вас видела? – спросила девушка.

– Это сложно сказать. И да, и нет. Но я тебя видел много, много раз. Я знаю тебя с самого детства: как ты играла в куклы в своей комнате, и в какие ты игры с ними играла; как ты ходила в детский сад; я был рядом с тобой на детской площадке возле твоего дома; я ходил с тобой в школу; я незримо сопровождал тебя, когда ты возвращалась поздно с вечеринок или с занятий с репетитором по английскому; я смотрел на тебя, когда ты спала ночью в своей кровати, наблюдал, как ты великолепно плавала в бассейне и ныряла с вышки… я любовался тобой, когда ты смеялась, грустил вместе с тобой, когда ты плакала… Я не покидал тебя всю твою жизнь.

Кира слушала мягкий голос своего подзащитного и у нее начинала кружиться голова, как будто его слова и звук голоса погружали ее в зачарованный сон.

– Кто ты? – произнесла она, наконец, и услышала свой собственный голос, будто издалека, словно это ей прокричали вопрос «кто-ты?» с другого берега широкой и быстрой реки.

Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, – так написал обо мне Гёте. Красиво, но не совсем верно. Не сказал бы, что я хочу зла: мои желания нельзя оценивать по людским меркам – зло, добро… Да и благо я совершаю не вечно, а только если моя воля случайно совпадает с тем, что люди могут оценить как благо. – Дьявол посмотрел Кире в глаза и вздохнул: – Да, ты же пока не помнишь, а значит, не видишь. Дай мне руку.

Кира протянула руку своему подзащитному. Нет, она не совсем потеряла чувство реальности, просто в такой ситуации бояться было уже нечего: все равно они были один на один в маленькой комнате, так что ничего не изменится, если он возьмет ее руку по ее добровольному согласию – так, без конфликта, даже спокойнее.

Он накрыл руку Киры своей ладонью, и девушка в один миг покинула реальность – эту комнату, угрюмое здание следственного изолятора, город, планету и само время. За одну секунду Кира вспомнила всё: и фигурку Короля с его Принцессой, которой Кира воображала в детстве саму себя, и их путешествие с Королем в прошлое и грядущее, и договор, который она с ним подписала… Король снял с нее заклятие беспамятства, теперь она знала всё – и про него, и про себя. Они снова, как много лет назад оказались в междумирье – она и Король Ада. Он по-прежнему сохранил облик Вадима, ее подзащитного, но только для того, чтобы не создавать лишних сложностей с привыканием к новым лицам, но в остальном он преобразился – его осанка стала величественной, как у могущественного короля, он стал даже выше ростом. Но главное было не это: от него исходило сияние его невероятной мощи: так грозовая туча становится куда более страшной и угрожающей, когда при ее появлении налетает шквальный ветер, всё небо темнеет, а из нее самой вырываются первые стрелы ослепительных молний. Но Король Ада был не только угрожающе страшным, как сила, которую ничто не может превозмочь, он еще был ослепительно красивым – и правильные черты лица, подчеркнутые гордым и властным выражением, такой силы, на которую неспособны обычные люди, и по-королевски величественная осанка, и мудрый, спокойный, но в то же время непреклонный и неумолимый взгляд черных глаз…